Текст книги "Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать"

Автор книги: Стэн Ривертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

33

Что мог означать этот жест? Презрение к несчастному хозяину отеля? Гордер весь сжался и отступил в сторону. Его мучитель последовал за ним, продолжая тыкать в него пальцем.

– Что вам угодно? – заикаясь, проговорил Гордер.

– Это вы стреляли! – заявил господин Эррон. – Это вы…

Он замолчал и снова засмеялся. Гордер обернулся ко всем, словно просил у них защиты. Неожиданно господин Эррон взорвался:

– Это не я, а вы передергиваете факты! Разве вы не сказали, что выбежали во двор, когда услыхали выстрелы? Может, вы собирались ложиться спать?

– Я собирался совершить свой ежедневный обход, – пролепетал Гордер, с трудом владея собой.

– Нет! – взревел господин Эррон так, что зазвенели стекла. – Нет! Вы вышли на тропу войны. Об этом свидетельствует ваша одежда.

Гордер посмотрел на свой спортивный костюм.

– Если этот господин позволит, я мог бы все объяснить…

Но господин Эррон бесцеремонно прервал его:

– Я видел вас в зале в двенадцать часов. Тогда вы были в вечернем костюме. А когда час спустя вышли из отеля, услыхав выстрел, на вас был уже спортивный костюм – сапоги, гетры, охотничья куртка. Не хватало только ружья, чтобы вас самого приняли за браконьера. Кто знает, какие у вас были намерения?

Намек господина Эррона был более чем прозрачен. В его поведении появилось что-то безумное и вместе с тем театральное, и Гордер немного успокоился. Бессмысленность этого заявления была столь очевидна, что к Гордеру вернулась даже его былая надменность. Нормальный человек не станет вести себя, как господин Эррон.

Гордер оперся рукой о стол, теперь он обращался не к Эррону, а ко всем присутствующим:

– Не понимаю ни злобы этого человека, ни его намеков. Должно быть, у него просто слабые нервы. В таком случае я извиняю его. Но скажите мне, господа, какое значение имеет моя одежда? Должен ли я объяснить вам, почему я переоделся в спортивный костюм?

– Да! – отчетливо произнес господин Эррон.

Гордер повернулся к доктору Бенедиктссону:

– Вы можете объяснить, почему вы надели цветной жилет, доктор Бенедиктссон? – неожиданно спросил он.

– Я всегда ношу цветные жилеты, – ответил доктор.

И это ложь, подумал Краг.

– Ну что ж, а вот я надел спортивный костюм, потому что по вечерам еще холодно…

Господин Эррон презрительно хмыкнул.

– Может, я просто хотел прогуляться. Уже не помню. Зачем говорить о моей одежде, когда мы должны искать убийцу? Одежда – это пустяки!

– Не скажите! – громко вставил господин Эррон.

Гордер подошел к нему:

– Что вы имеете в виду? – Он был обижен.

– Меня интересует, что вы собирались делать, переодевшись в спортивный костюм? – с преувеличенной запальчивостью спросил господин Эррон.

Гордер хотел было ответить резкостью, но передумал и покачал головой, словно говоря, что с этим человеком разговаривать бесполезно.

Лесничий предложил всем выйти во двор, чтобы восстановить обстановку, какая была в ту минуту, когда прозвучал первый выстрел. Начинало светать, и уже были видны нечеткие очертания ближайших построек. Краг и доктор Бенедиктссон немного отстали от остальных.

– Что вы об этом думаете? – спросил Краг.

– То же, что и вы, – не задумываясь, ответил доктор.

– Вы верите Уве?

– Да, но кое о чем он умолчал.

– О чем же?

– Он знает того, кто стрелял. Надеюсь, вы согласны со мной?

– Да, – ответил Краг.

– Этот человек живет в отеле.

– Безусловно.

– И кто же это?

– Вы еще сомневаетесь? – спросил Краг.

– Вообще-то, нет, – ответил доктор Бенедиктссон.

На дворе уже разметили места, кто где находился, когда раздался первый выстрел. Взошло солнце, и ярко, как бывает только в начале лета, зазеленела трава. Ветра не было, солнце позолотило верхушки деревьев, все цвело и благоухало – сад, луга, кусты, лес. Среди лиственных деревьев выделялись неестественно темные ели, утренний воздух звенел от птичьего гомона, казалось, будто в школе дети высыпали на переменку. Деревянные стены отеля блестели от росы. Маркизы на некоторых окнах были спущены. Гости еще спали. Было не больше пяти. Люди разошлись по двору. Лица у всех посереди от усталости.

Теперь уже можно было точно указать место, где лежал Уве Кузнец. В траве еще были видны его следы. Он снова повторил, что стрелявший стоял на опушке, шагах в двадцати от того дерева, за которым прятался он сам. При дневном свете все расстояния странно уменьшились. В темноте пропорции обычно нарушаются. И все кажется больше, чем на самом деле.

Уве Кузнец объяснил, где «тень», как он выражался, перебежала через двор. Из леса в отель.

Сравнив время, они поняли, что стрелявший, или «тень», не мог войти в отель, потому что встретил бы Гордера, который именно в ту минуту оттуда вышел.

Не мог он также перебежать и через двор – двор был освещен луной, приехавшие на двуколке Краг с лесничим непременно заметили бы его.

Не мог он спрятаться и среди служебных построен. Гордер обошел их, чтобы проверить, все ли заперто на ночь.

Куда же девался этот человек?

Краг подошел к господину Эррону, который в утреннем свете выглядел весьма занятно. Волосы и борода у него приобрели синеватый оттенок, лоб был грязно-желтый – все это никак не вязалось с кроваво-красной вышивкой на его домашней куртке.

– Зачем вам понадобилось мучить господина Гордера? – спросил Краг.

– Значит, вы заметили, что мои вопросы ему неприятны? Он чуть не плакал.

– Я все видел. Вы были безжалостны.

– Совершенно верно. – Господин Эррон кивнул. – Я был безжалостен. Вы видели, как он побледнел?

– Да, очень.

– Почему вы скрыли от всех, что у нас есть пуля? – спросил вдруг господин Эррон.

– Какая пуля?

– Которую мы нашли в стенке шкафа, – нетерпеливо сказал господин Эррон. – От охотничьего ружья хозяина нашего отеля.

34

Опыты, производимые в то утро перед отелем, не произвели на Уве Кузнеца ни малейшего впечатления. На задаваемые ему вопросы он, как всегда, отвечал неохотно, уклончиво и явно вздохнул с облегчением, когда его оставили в покое. Словно повинуясь молчаливому соглашению, больше никто не упоминал о ленсмане. Лесничий увез убитую собаку, и Краг позволил всем разойтись – он боялся, что вмешательство властей на этой стадии расследования помешает тончайшим нитям правды сплестись в единое целое. Уве было велено оставаться в отеле. День он провел с работниками, наблюдая за их работой, но ни во что не вмешивался, ел он тоже с ними.

С вечерним автобусом Краг получил телеграмму, отправленную на имя инженера Халлера. По-видимому, очень важную. Расшифровав ее, он долго обсуждал что-то с доктором Бенедиктссоном, которому специально для этого пришлось покинуть свое любимое место в саду. После этого разговора Краг решил навестить фру Александру.

В тот день он еще не видел ее, но знал, что она выходила во время завтрака, на котором он сам не был.

Краг передал, что хочет поговорить с ней, и фру Александра приняла его в своей гостиной. Она не проявила ни малейшего любопытства к цели его прихода и держалась выжидательно, словно полагала, что Краг пришел с какой-то жалобой или замечанием. Света она еще не зажигала. В гостиной царил полумрак, что вкупе с лорнетом на длинной ручке, которым она вооружилась, явно говорило о том, что фру Александра чувствует себя не очень уверенно. В остальном же она по обыкновению держалась, как гранд-дама, была величественна и немногословна.

– Вам что-то нужно, господин инженер? – спросила она.

По ее тону Краг понял, что фру Александра решила придерживаться официального тона. Она не могла допустить, чтобы он еще раз, как уже было в этой самой гостиной, оказался свидетелем ее промаха. Однако, судя по всему, невозмутимое спокойствие фру Александры давалось ей с трудом.

– Я пришел, чтобы узнать от вас правду, – ответил Краг.

Величественным жестом фру Александра попросила его сесть.

– Правда – щекотливая тема, – проговорила она. – Вы имеете в виду отель? Скажите, вы пришли ко мне в качестве нашего гостя или вас привели какие-то личные причины?

– Ни то и ни другое, я нахожусь здесь в качестве полицейского, – ответил Краг.

Даже это сообщение не вывело фру Александру из равновесия.

– Тогда, я полагаю, вам было бы лучше поговорить с моим мужем, – сказала она.

– Нет, я уверен, что вы лучше, чем он, осведомлены обо всех тайнах. Думаю, мне нет нужды называть вам свое истинное имя, вы его, безусловно, уже знаете.

Фру Александра медленно подняла голову.

– А ваш друг?

– Он тоже полицейский, – ответил Краг. – Сыщик, как и я.

– Я понимаю, что вам во время отдыха хотелось сохранить инкогнито. Не очень приятно быть объектом всеобщего любопытства.

Краг улыбнулся: как ловко она уклоняется от темы разговора:

– Мы приехали не отдыхать, фру Александра, – сказал он. – У нас и в мыслях этого не было. Мы здесь по делам службы.

– Ах вот оно что! Я не помню, когда вы к нам приехали?

Фру Александра задумалась, высчитывая дни, но Краг опередил ее:

– Мы приехали как раз на другой день, – сказал он.

– Я не понимаю? – удивилась она.

– На другой день после господина Эррона.

– Ну и что? Какой это был день?

– Не притворяйтесь, фру Александра, – сказал Краг. – Вы прекрасно знаете, что господин Эррон приехал сюда в четверг. Я уверен, что вы не могли этого забыть.

– Но…

– Ваши тайны меня не интересуют, – прервал ее Краг. – Мне надо разобраться в своих. И вы должны мне помочь. Буду откровенен и объясню, зачем мы с моим коллегой приехали в ваш отель. Мы преследовали господина Эррона и его даму.

– Его даму? – На лице фру Александры было написано неподдельное удивление. – Я думала, что господин Эррон приехал один.

– Это не совсем так. Его сопровождает, а вернее, он сопровождает одну даму. Вы должны были заметить ее. Она всегда в черном, всегда молчит и ее окружает какая-то тайна.

Фру Александра полистала бумаги, лежавшие на письменном столе.

– Ее зовут Кате Вульф, она художница и занимает номер 215, – сказал фру Александра. – Конечно, я обратила на нее внимание. Она немка. Но она не знакома с господином Эрроном. Они даже не здороваются.

– Она датчанка, – поправил ее Краг. – Последнее время она жила в Гётеборге под именем Эллен Билле. Она жила там в гостинице вместе со свои мужем.

– Господином Билле?

– Да, профессором Йоханнесом Билле, который теперь называет себя доктором Эрроном.

Сообщая эти сведения, Краг внимательно наблюдал за фру Александрой. Она пыталась скрыть свои чувства – удивление, неудовольствие, страх, – но ей это плохо удавалось. Разговор явно начал ее беспокоить.

– Все это, безусловно, касается меня потому, что эти люди живут у меня в отеле. Но чем я могу помочь вам?

– Прежде всего вы должны меня выслушать. Я уже давно следую за господином Билле и его женой. Должен сказать, что с тех пор, как они покинули Гётеборг, фру Билле совершенно изменила свою внешность и манеру поведения. Видели бы вы ее на большом благотворительном базаре, который был устроен в пользу моряков, потерпевших кораблекрушение во время войны. Если бы я, после того как они уехали из Гётеборга, рассылал ее приметы для сыска, я бы так описал ее: очень красивая, одевается вызывающе и также вызывающе флиртует с мужчинами, веселая, любит блеснуть своим прекрасным голосом. Вы понимаете, что по такому описанию никто не нашел бы ее в вашем отеле. Между веселой датчанкой, которая соблазнила чопорный и церемонный Гётеборг, и грустной, серьезной художницей Кате Вульф нет ни малейшего сходства.

– Люди нередко меняются, и даже очень сильно, – задумчиво проговорила фру Александра. – Может, она пережила большое горе?

Краг громко засмеялся.

– Которое заставило ее изменить даже имя? Нет, фру Александра, ей пришлось пережить не большое горе, а большую досаду. Ибо после того, как она покинула Гётеборг, она поняла, что ее преследует полиция.

35

– И ее мужа тоже? – спросила фру Александра.

– Конечно, – ответил Краг.

– Другими словами, можно сказать, что у меня в отеле живут преступники? Очень неприятное известие. Каким же образом вы их выследили?

– Мы с моим коллегой следовали за ними через всю Данию. В прошлом месяце они снимали виллу в Северной Зеландии. Но когда началась весна, они отправились сюда. И с первой минуты этого путешествия уже делали вид, что незнакомы друг с другом. Надо отдать им должное, они внимательно изучили расписание поездов и пароходов и сумели сделать так, чтобы все считали, будто она приехала сюда из Германии, а он – из Англии.

Краг проглядел какие-то бумаги, которые достал из кармана. Это были два письма, несколько телеграмм и, по-видимому, полицейские донесения, написанные на машинке.

– Должен признаться, – сказал он, снова складывая бумаги, – что это дело потребовало от меня колоссальных усилий. В нем открылось много неожиданных сторон, и оно доставило мне немало сюрпризов. Каждый из этих документов связан с определенной стадией расследования, когда в деле появлялись новые неожиданные факты. Эта странная пара, которых я для простоты буду называть супругами Билле, оказалась самыми неуловимыми преступниками, каких я встречал за свою долгую практику. Особенно он, он представляет собой совершенно новый, еще не изученный нами тип преступника. То он выступает как расчетливый, хладнокровный делец. То – как эксцентричный ученый. А иногда даже – как легкомысленный, дерзкий авантюрист. Это настоящий артист. Его настроения неожиданно меняются от безудержной веселости до глубокой меланхолии. Я наблюдал в Копенгагене, как он произвел фурор в одном ночном кафе, и в то же время – неоспоримый факт, что четыре месяца назад он отправил с журнал «Норт Америкен Ревью» весьма солидное научное исследование о миграциях лемминга. Оно было подписано доктором Патриком Эрроном. Я знаю об этом, потому что мы изучили эту статью у нас в конторе, прежде чем ее переслали дальше. За этим человеком следили многие сыщики, но все, в том числе и я, должны были признаться, что в какой бы роли он ни выступал, он никогда не провирается, хотя и не скрывает, что все это театр. Он презрительно и насмешливо обманывает всех подряд, обожает мистификацию, но никогда не переходит черты, даже если ему иногда трудно скрывать бурлящие в нем страсти. Это загадочная личность и очень опасный человек. Я думал, что он приехал сюда вместе с этой дамой, чтобы скрыться от преследования. Но потом у меня появилось подозрение, что он приехал в ваш отель с вполне определенной целью, и, думая об этом, я невольно испытываю страх. Мне даже непривычно говорить об этом. В нем есть что-то неестественное, словно он вовсе не человек.

Фру Александра заметно изменилась при этих словах. Она вдруг сдалась. Потеряла свою властную самоуверенность, поникла и к удивлению Крага превратилась в старую женщину. Она хотела что-то сказать, но сдержалась.

Неожиданно ее внимание отвлекли звуки фортепьяно. Сперва они звучали тихо, потом все громче и громче. Крагу показалось, что играют «Каватину» Роффа. Фру Александра напряженно слушала и, когда мелодия, набрав силу, как будто приблизилась, растерянно огляделась и остановила свой взгляд на окне, словно ожидая, что мелодия, подобно ветру, сейчас ворвется в комнату. Тяжелая красная портьера, закрывавшая окно, не шевелилась.

– Это он играет, – заметил Краг.

– Думаю, вы правы, – кивнула фру Александра.

Она в этом не сомневается, подумал Краг.

Фру Александре удалось взять себя в руки, к ней вернулось ее обычное самообладания.

– И все-таки я не понимаю, для чего вы мне это рассказали, – сказала она. – Объясните, почему вы преследуете этих людей?

– Очень просто, мы подозреваем их в совершении серьезного преступления, дело в том, что они – фальшивомонетчики. В последние месяцы в некоторых местах Скандинавии было отмечено появление фальшивых купюр, которые в общей сложности составили весьма крупную сумму. Купюры изготовлены с большим искусством, так сказать, по последнему слову литографии. Чтобы не вызвать паники, мы не сообщали об истинном размахе этой аферы, но, естественно, все, кого это касалось, были предупреждены. Я мог бы рассказать вам подробности наших расследований во всех скандинавских странах, но в этом нет необходимости. В конечном счете все подозрения пали на супругов Билле. Мне было поручено изучить материал, собранный уголовной полицией наших стран. Сперва трудность заключалась в том, что когда в поле зрения шведской полиции попадал некий англичанин, называвший себя Роксволдом Перкинсом, полиция Христиании приходила к выводу, что все нити ведут к немецкой даме Эмме Кеплер, а датская полиция в то же время шла по следу некоего господина Йонссона, говорившего по-норвежски. Бергенская полиция долго выслеживала американскую супружескую пару, Гётеборгская – банду международных контрабандистов и так далее. Нам стоило большого труда осмыслить эти результаты, и наконец банда мошенников, англичанин и американец были идентифицированы как супруги Билле, то есть, господин Эррон и дама в черном. Это, безусловно, они, и они, безусловно, работают вдвоем. Нам еще не хватает доказательств, но расследования, проведенные в разных местах, где появлялись фальшивые купюры, показали, что по непонятным причинам там всегда поблизости оказывалась эта пара.

Фру Александра встала:

– Я понимаю, к чему вы клоните. Человек, которого вы преследуете и который называет себя доктором Эрроном, внес вчера в кассу отеля большую сумму. Я проверю, не фальшивые ли эти деньги.

Она схватила ключи, но Краг движением руки остановил ее:

– Нет, нет! Если бы все было так просто, эти мошенники уже давно были бы у нас в руках. Мы давно и внимательно следим за этими людьми, но до сих пор ни один из них не разменял собственноручно фальшивую купюру. В том-то и трудность этого загадочного дела. Фальшивые купюры распространяют другие. В этом мы уже убедились. Перед нами стояли две задачи. Во-первых, установить, что фальшивые деньги печатают именно они. И во-вторых, выяснить, как они связаны с тем или с теми, кто их распространяет.

– И вы это узнали? – с интересом спросила фру Александра.

– Пока еще нет. Мой друг, доктор Бенедиктссон, не спускал здесь глаз с этой дамы. Мне очень жаль, но ему пришлось даже побывать в ее комнате – разумеется в ее отсутствие, – однако ничего подозрительного он там не обнаружил. Я тоже ничего не нашел у доктора Эррона.

– А вторая задача?

– Судя по телеграмме, которую я получил сегодня, ее уже решили. Эта телеграмма и заставила меня обратиться непосредственно к вам. Прочитайте ее.

36

Краг положил телеграмму перед фру Александрой, и она внимательно прочитала ее. Краг наблюдал за ней. Хозяйка отеля снова изменилась. Она больше не выглядела ни подавленной, ни огорченно, к ней вернулась ее прежняя решительность и энергия. И она не притворялась. Напротив, положение, в которое ее поставил Краг, вернуло ей силы и способность быстро принимать решения. Краг вспомнил, что фру Александра славилась своим острым умом, и решил быть начеку.

– Вы, конечно, не поняли содержания этой телеграммы? – спросил он.

– Ни слова.

– Это естественно, телеграмма зашифрована. Сейчас я вам все объясню. Как видите, она послана из Орхуса. Мы некоторое время вели свои наблюдения в Орхусе, потому что большая часть фальшивых купюр привела нас именно туда: Наш человек работал там две недели. Нам известно, что доктор Эррон проезжал Орхус по дороге сюда. Была ли с ним дама в черном, нам узнать не удалось, но, думаю, именно там они расстались, чтобы не привлекать к себе внимания. Мы регулярно получали донесения от нашего человека, и вот наконец – эта телеграмма, в которой говорится, что полиция Орхуса задержала человека, жившего в отеле «Южная Ютландия». При нем было много фальшивых денег. Совсем недавно его посещал рыбак по имени Енс Христиан Баккен. Вам известно это имя, фру Александра?

– Да. Это местный рыбак, он живет в нашем поселке.

– Совершенно верно. Человек, который распространял в Орхусе фальшивые деньги, имел связь с рыбаком из ваших мест. Зная это, нетрудно сделать вывод, что рыбак Енс Христиан Баккен был просто гонцом господина Эррона и дамы в черном, которые и есть настоящие фальшивомонетчики. Они не могли довериться почте. И использовали этого рыбака в качестве связного. Можно предположить, что он много раз ездил туда и обратно и таким образом перевез немало фальшивых денег в их хранилище в Орхусе. Я узнал, что этот человек вчера вечером вернулся из своей последней поездки в Орхус.

– Почему же вы его не арестовали? – спросила фру Александра.

– Это бы ничего не дало, – задумчиво, словно размышляя вслух с самим собой, сказал он. – У меня не было уверенности, что у нас уже собраны все необходимые доказательства. Кто знал, посвятил ли господин Эррон этого рыбака в свои тайны? И знал ли Енс Баккен, как его используют? Конечно, если бы он действительно был соучастником господина Эррона, у меня в руках оказались бы объяснения и доказательства, откуда берутся фальшивые деньги. Но с другой стороны, этот неожиданный арест скорей всего помешал бы мне проникнуть в другую тайну, которая интересует меня не меньше, чем фальшивые деньги. – Краг повернулся к фру Александре. – Вы хорошо знаете этого рыбака, сударыня?

– Только по имени. Оно упоминается в наших счетах. Мы часто покупаем у него рыбу.

– Он брат Уве Кузнеца, – объяснил Краг. – А вам, должно быть, известно, что именно Уве был задержан ночью поблизости от отеля.

– Я что-то слышала об этом, – сказала фру Александра. – Кажется, подозревают, что он стрелял в лесничего Фалкенберга?

– Кто вам это сказал, ваш муж?

– Да. Я только утром узнала о том, что случилось ночью. Вечером я приняла снотворное и сразу крепко уснула.

– Тогда должен сказать, что ваш муж, уж не знаю по какой причине, не совсем верно представил вам это дело. Уве действительно задержали в лесу. И действительно ночью стреляли, но не в лесничего, а в одно из окон отеля. По чистой случайности гость, живущий в том номере, не пострадал. Между прочим, это господин Эррон, о котором мы с вами сейчас говорили.

Неподдельный ужас, выразившийся на лице фру Александры, убедил Крага в том, что на этот раз она не притворяется.

– Стреляли в господина Эррона? – воскликнула она. – Это правда? – Она решила, что ослышалась. – Он не ранен? – спросила она наконец. – Нет. Но несомненно это было покушение на убийство.

Фру Александра вся сжалась, ее трясло.

– Уве Кузнец, – тихо проговорила она. – Но зачем?

– Зачем он стрелял в окно господина Эррона?

– Да.

– Но я же сказал вам, что стрелял не Уве, а совсем другой человек.

– И кто же?

– Этого мы еще не знаем.

Крагу показалось, что в глазах фру Александры мелькнуло облегчение.

– Я ничего не слышала, – быстро сказала она. – Я спала.

– Самое загадочное, – продолжал Краг, – что как раз в это время в деле фальшивомонетчиков возникла еще одна тайна, я уже говорил об этом. Я имею в виду несколько необъяснимых событий, которые произошли у вас в отеле. Предположим, я не знал бы о них, а занимался бы только фальшивыми деньгами. Знал бы только, что один местный рыбак связан с фальшивомонетчиками, что Уве навестил вчера вечером своего брата, что после этого он ночью прогулялся по лесу и в определенное время оказался под окнами господина Эррона. Это не вызвало бы моих подозрений, ибо я решил бы, что он служит связным между господином Эрроном и своим братом. Может, Уве должен был взять у доктора Эррона пакет и передать его брату, который, в свою очередь, переправил бы его определенному человеку в Орхусе. Я имею в виду пакет с фальшивыми деньгами. Все это, как я уже сказал, не вызвало бы моих подозрений. Но тут происходит нечто удивительное – я имею в виду покушение на доктора Эррона. Его нельзя объяснить, опираясь на изложенные факты. Мне пришлось поточнее расследовать это покушение, и тут я столкнулся с новыми, весьма любопытными обстоятельствами. Я говорю об убитых собаках, смерти старого генерала, ночных призраках в коридорах и тому подобном. Другими словами, действия фальшивомонетчиков логичны и просты, но как только мы касаемся некоторых событий, произошедших в отеле, все становится нелогичным, запутанным и таинственным. А тем не менее между этими событиями существует определенная связь. В них действуют одни и те же люди. Я честен с вами, фру Александра. Поймите, я не могу ограничиться только фальшивомонетчиками, но должен безжалостно продолжать расследование. Боюсь, как бы своей работой я не нанес ущерб вам и вашим интересам. Поэтому предупреждаю вас: Вы облегчили бы мою задачу и не довели дело до беды, если б оказали мне такое же доверие, какое я только что оказал вам.

– Что вы хотите знать? – спросила фру Александра.

– Прежде всего я хочу знать, кто сегодня ночью стрелял в доктора Эррона?

– Вы думаете, я это знаю? – Она нервно засмеялась.

– Да, – ответил Краг. – Не сомневаюсь, что вам это известно.