Текст книги "Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать"
Автор книги: Стэн Ривертон
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
17
Невидимое
Халлер знал от хозяина отеля, что господин Эррон занимает номер 234 на третьем этаже. Плотные портьеры были задернуты, и в комнате стоял полумрак. Дверь на балкон была открыта, портьеры слегка колыхались от ветра. На темно-красном ковре лежал солнечный луч, пробившийся в щель между портьерами.
Господин Эррон занимал лучший из одноместных номеров отеля, обставленный с изысканным комфортом. Халлер зажег лампу в виде алебастровой чаши, из которой лился мягкий, желтоватый свет. Потом он запер дверь изнутри и раздвинул портьеры, скрывавшие небольшой альков, где стояла кровать и была дверь в маленькую душевую.
Хозяин даже не дал себе труда закрыть чемоданы. Все в комнате носило печать равнодушия и беспорядка, характерных для меблированных комнат, в которых живут студенты. Открытый несессер был небрежно брошен на кровать. Серебряные туалетные принадлежности валялись как попало. На тумбочке возле кровати стояла пудреница, флаконы с французскими духами, туалетная вода, две золотые булавки с бриллиантами. Были здесь также купальный халат, пижама из японского шелка, домашние туфли из мягкой кожи, несколько пар сапог и лаковые ботинки с вложенными в них стельками. Все эти вещи могли принадлежать только изысканному и избалованному денди. Халлер оперся об изголовье кровати из красного дерева и внимательно разглядывал вещи господина Эррона. Он не нашел среди них того, что искал. Но зато услыхал шуршание портьеры у себя за спиной и понял, что в комнате кто-то есть. Он быстро оглянулся и оказался лицом к лицу с доктором Бенедиктссоном. Доктор улыбался. Он вошел в комнату с балкона, где стоял, спрятавшись за портьеру.
– Это квалифицируется, как воровство со взломом, – сказал он, напуская на себя строгость. – Рекомендую вам две бриллиантовые булавки, что лежат на тумбочке. Здесь живет очень легкомысленный человек. Думаю, он даже не заметит, если они исчезнут. В несессере лежит еще одна булавка, с жемчужиной, которая наверняка стоит не одну тысячу крон.
– Вы давно здесь? – спросил Халлер, не замечая шутливый тон своего друга.
– С тех пор, как господин Эррон покинул свою комнату. Когда я услыхал, что вы открываете дверь, я спрятался на балконе. Хотел уже спуститься вниз по колонне, но увидел, что это вы.
Халлер молча оглядывал комнату.
– Вы заподозрили то же самое, что и я? – спросил он наконец.
– Вот именно. Глаза господина Эррона напомнили мне глаза таинственного ночного незнакомца. У него такой же мрачный, пылающий и злобный взгляд. И такой же безумный. Однако это не может быть он. Эти вещи не подходят плотному незнакомцу в высоких сапогах. Где, скажите, его спортивный костюм из грубого сукна? И черный плащ? И кожаный двубортный жилет? Я тут все обыскал, но не нашел ничего. Эта одежда принадлежит элегантному светскому льву.
– Вы никого не забыли из здешних гостей? – спросил Халлер.
– Я перебрал в уме всех, одного за другим, но, по-моему, все они вне подозрений. Разве что господин Эррон… Хотя и от этой мысли, видимо, нужно отказаться. Если, конечно, не поддаться детскому искушению и не поверить, что загадочный незнакомец и в самом деле фантом, призрак, дух.
– И тем не менее этот дух находится в теле и не намерен покидать его.
Халлер откинул темную портьеру. В комнате стало светло. Он вышел на балкон и показал на лужайку.
– Вот там была убита собака, – сказал он.
Он приложил трость к подбородку и прицелился, словно из ружья. – Точно, выстрел был сделан отсюда.
Доктор обвел комнату рукой:
– Найдите ружье, – сказал он.
Жизнь в отеле вдруг утратила свою беспечность. Все было как прежде, но в воздухе словно дрожал неуловимый отзвук несчастья. Гости как будто ничего не замечали. Они веселились, доверчиво наслаждаясь отдыхом. Но и в веселье вкралось нечто неискреннее. День был светлый и ясный, однако людей в больших залах словно охватила печаль, причину которой они не понимали. Так бывает на больших теплоходах, где вдруг начинают ходить слухи о каком-то несчастье – никто ничего не знает, но все шепчутся и подозрительно смотрят друг на друга, пытаясь понять, что же случилось.
Уже днем стало ясно, что гостей занимает происшествие, которое ночью встревожило многих. Те, кто слышали ночные крики, начали шептаться по углам. На вопросы гостей хозяин отеля отвечал надменной улыбкой, которая должна была означать, что все это не имеет никакого значения. Однако именно эта улыбка на бледном от бессонной ночи лице Гордера напугала гостей еще больше. Пошел слух, что в три часа ночи кто-то из гостей проснулся от звука выстрела, сделанного, по-видимому, из револьвера. Этого гостям тоже не объяснили, и чувство, что от них что-то скрывают, только усилило их растерянность. По строгому распоряжению хозяина отеля оркестр после обеда исполнял только веселые мелодии и танцы. Звуки танго наполнили залы, но их легкомысленное настроение лишь подчеркивало страх, охвативший гостей.
Гордер отозвал в сторону инженера Халлера.
– Вы должны помочь мне, – сказал он. – Боюсь, что нас ждут большие неприятности.
Пробило четыре. Господин Эррон еще не вернулся из своей прогулки по лесу.
18
Первая ласточка
С Гордером опять произошла заметная перемена. Халлер весь день с интересом наблюдал за ним.
Хозяин отеля рано занял свое обычное место в холле. В безупречном костюме, заложив руки за спину, он стоял у нижней ступеньки лестницы и приветствовал всех входящих и выходящих гостей. С этого места он как полководец наблюдал за всеми передвижениями.
Отсюда ему были видны гости, собиравшиеся компаниями у входа или у стойки портье. Гордер всех дружески приветствовал. Это был его пунктик, подчеркнутая вежливость хозяина отеля означала, что он начеку, что он оберегает покой своих постояльцев и что в его поведении нет ни неуместной навязчивости, ни подхалимства. Гордеру потребовалось много сил и энергии, чтобы достичь своего высокого положения, оно не было дано ему от рождения. Но в этот день ему было трудно играть взятую на себя роль. Он весь побледнел от напряжения и с трудом скрывал, как его раздражают мелочи, которые он обычно устранял одним движением руки.
Халлер обменялся с ним несколькими ничего не значащими фразами вроде: «Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?» или «Какая нынче великолепная погода!»
Похоже, ему хочется все бросить, сбежать и где-нибудь спрятаться, с улыбкой думал инженер.
Подобно театральной королеве, фру Александра несколько раз величественно проплыла между колоннами. На ней было старомодное платье странного фасона. Спокойная улыбка и надменность фру Александры казались вымученными. Гости решили, что у хозяйки отеля усталый вид. Портье объяснил им, что она страдает мигренями. Фру Александре не удалось скрыть свою подавленность и раздражение. Какое-то несогласие, которое угадывалось между Гордером и его женой, только подтверждало догадку гостей, что в отеле не все благополучно.
В начале вечера Гордер не выдержал и обратился к инженеру. Халлер понял, что хозяин отеля принял это решение не без мучительных колебаний. Он выглядел несчастным, растерянным и попросил Халлера о помощи. Инженера охватило сострадание к этому измученному человеку, утратившему былое величие. Его высокомерия как ни бывало.
– Вы спали сегодня ночью? – спросил Гордер.
– Вообще-то, нет, – признался Халлер, – но я чувствую себя великолепно. Сон только расслабляет.
– Тогда вы, наверное, слышали выстрел из револьвера?
– Нет, я ничего не слышал.
– А ваш друг?
– И он тоже.
– Но двое гостей решительно заявляют, что проснулись ночью от выстрела. Они занимают комнаты 115 и 112.
– Которые расположены над коридором Д?
– Да. Вы тоже слышали об этом?
– Кое-что слышал. Гости целый день об этом шептались. Вы заметили, что атмосфера в отеле стала очень тревожной?
По лицу Гордера скользнула гримаса боли, но он не ответил на вопрос Халлера.
– Как я понимаю, выстрел слышали около трех ночи, – сказал он. – В это время мы с вами были в моих апартаментах, которые находятся в другой части здания и, конечно, не могли ничего слышать. Но ваш друг?
– В ту минуту доктор выходил из своей комнаты.
Гордер подозрительно взглянул на инженера.
– Понятно, – пробормотал он. – Но кто-то все-таки стрелял, это бесспорно.
– И кто же?
Гордер сжал голову руками.
– Не понимаю, – с отчаянием проговорил он. – Но это невозможно, невозможно…
– Вы хотите сказать, что у вас есть определенные подозрения?
– К сожалению. Вы знаете генерала фон Братсберга? – вдруг спросил он.
– Старого генерала, который давно вышел в отставку? Да, мы встречались. Милый, старый брюзга, он простоват и страдает от астмы.
Инженер оглядел зал.
– Но его здесь нет, – сказал он. – И раз уж вы о нем заговорили, я припоминаю, что сегодня вообще не видел его.
– Он занимает номер 113, – объяснил Гордер.
– То есть, между 115 и 112. Таким образом… Вы думаете, что стрелял он?
Мимо них проходила небольшая компания, и Гордер замолчал.
– Старый генерал мертв, – прошептал он, когда они снова остались одни.
– Убит? – быстро спросил Халлер.
Гордер вздрогнул при этих словах, и инженер заметил, что он весь дрожит.
– Он мертв, – повторил Гордер. – Больше я ничего не знаю, но рядом с ним лежит разряженный револьвер.
– Куда стреляли, в голову или в грудь?
– Я вообще не заметил, чтобы в него попали.
Халлер схватил директора отеля за руку и потащил по коридору.
Пока они шли, Гордер успел рассказать, как они обнаружили покойника. Их встревожило, что генерал долго не выходит из своей комнаты. К нему постучали, он не ответил. Через некоторое время Гордер вместе с портье взломали дверь. Оказалось, что они тревожились не зря. Генерал лежал мертвый. Гордер, охваченный тревогой, перемежал свой рассказ причитаниями – если об этом станет известно, это навсегда испортит репутацию отеля. Не обращая внимания на его волнение, Халлер подошел к 113 номеру.
Дверь была двойная, как и во всех остальных номерах. Первая дверь была незаперта и потому на ней не было никаких следов взлома. Во внутренней двери был сломан замок. Она была открыта. В комнате у стола стоял портье. Инженер сразу увидел покойника, он был в пижаме и лежал возле кровати. Увидев вошедших, портье по привычке церемонно поклонился, что придало этой страшной картине некий трагикомизм. Растерянное лицо портье было не белое, а пепельно-серое. Усы висели, в глазах метался страх. Халлер наклонился над покойником, быстро осмотрел его и выпрямился.
– Первая ласточка, – сказал он.
– Первая? – повторил хозяин отеля мертвым голосом.
– Откройте окна! – приказал инженер. – Здесь невозможно дышать. Гордер, нервно шаря руками, открыл окна.
Только теперь инженер мог как следует оглядеть комнату. Все, по-видимому, осталось нетронутым, кроме большого одежного шкафа, стоявшего у стены напротив кровати. Зеркало в дверце шкафа было разбито и ковер усыпан осколками.
Инженер поднял армейский револьвер, лежавший рядом с покойником. В обойме не хватало одного патрона.
– Генерала не застрелили, – сказал инженер. – Он даже не ранен. Этим оружием он защищался. Ночью у него кто-то побывал.
– Почему вы так дрожите? – спросил он, глянув на Гордера. – Смотрите, как у вас дрожат руки!
– Это от холода, – помертвевшими губами ответил Гордер. – Не понимаю, почему так холодно. Ветра нет, а воздух просто ледяной… Разве это лето, небо красное от мороза…
– Возьмите себя в руки и позовите доктора! – резко приказал инженер.
– Вашего друга? – заикаясь, спросил Гордер. – Позвать вашего друга?
– Вы отлично знаете, что мой друг такой же врач, как и мы с вами, – нетерпеливо сказал инженер.
19
Человек из сада
Гордер и портье были ошеломлены этим страшным событием. Халлер понял, что если хозяин отеля встретит сейчас кого-нибудь из гостей, его вид напугает их еще больше. Поэтому он послал за врачом портье. Пока они ждали, он тщательно осмотрел комнату покойного. Особенно его заинтересовало разбитое зеркало и осколки, валявшиеся на ковре.
Зеркало было вставлено в дверцу шкафа. В пустом углублении инженер обнаружил хорошо видный след револьверной пули. Пуля прошла через дверь и висевшую в шкафу одежду. Он нашел ее в задней стенке шкафа и легко выковырнул из дерева перочинным ножом. Пуля была того же калибра, что и остальные пули в обойме револьвера. Судя по всему, стрелял сам генерал. Но почему он вдруг выстрелил в зеркало?
Халлер вернулся к покойнику. Труп лежал в прежнем положении. По его позе и по всему остальному, Халлер заключил, что генерал был разбужен чем-то или кем-то, появившемся ночью у него в комнате. Он встал с кровати и схватил револьвер. Незадвинутый ящик тумбочки показывал, где у генерала хранилось оружие. Он выстрелил в сторону шкафа и попал в зеркало. Но потом пришел его черед и он замертво рухнул на пол. Теперь врач должен был установить причину смерти – умер ли генерал насильственной смертью или его жизнь оборвал разрыв сердца.
Что до такой степени могло напугать старого вояку, чтобы он, обычно спокойный и сдержанный, вдруг схватился за оружие? Должно быть, его жизни угрожала опасность? Или у него случились галлюцинации? Может, он что-то увидел в зеленоватой глубине зеркала, какую-то фантастическую игру света и тени, которая вкупе с приснившемся ему кошмаром заставила генерала схватиться за оружие?
Пришел врач, и покойника переложили на кровать. Врач внимательно осмотрел его. Портье вернулся в холл, но хозяин отеля остался в комнате. Очень скоро врач констатировал, что генерал Братсберг умер от апоплексического удара. Пока врач писал заключение о смерти, Халлер продолжал осматривать комнату. Он снова и снова возвращался к шкафу и разбитому зеркалу. Какая-то находка дала неожиданный поворот его мыслям, и он начал осматривать обувь генерала – в комнате было несколько пар башмаков и сапог. Осмотрев их, Халлер попросил Гордера показать ему свои башками. Потом снова позвали портье. Халлер осмотрел и его обувь и убедился, что ни портье, ни врача, ни Гордера не было ночью в комнате генерала. Портье снова отпустили. Халлер продолжал работать, и это еще больше усиливало тревогу.
Наконец, он прочитал написанное врачом заключение о смерти, в котором причиной смерти был назван апоплексический удар.
– Вас не удивляют обстоятельства его смерти? – спросил у врача Халлер. – Револьвер, разбитое зеркало, положение трупа…
– Меня это не касается, – ответил врач. – Меня интересует только причина смерти. Я регулярно осматривал старого генерала и не считаю его смерть неожиданной. Напротив, она естественна и закономерна. Генерал был уже достаточно стар. Некоторые люди склонны к апоплексии, и генерал Братсберг не был исключением из их числа. Апоплексический удар может произойти сам по себе, а может быть вызван и внешними причинами, например, внезапным и сильным волнением. Похоже, что генерал испытал какое-то потрясение. Насколько я понимаю, он перед смертью выстрелил из револьвера. Но это уже не по моей части, это дело полиции.
Услыхав слово «полиция», Гордер испуганно вскочил со стула.
– Полиция, – шепотом повторил он, его трясло. – Полиция… Если сюда явится полиция, это еще больше напугает гостей. Не понимаю, зачем нужна полиция, ведь генерал умер естественной смертью? Вы только подумайте, что станет с моим отелем, если в коридорах вдруг появятся полицейские! Мне заранее страшно.
Халлер с презрением посмотрел на него.
– Полицейские выглядят ничуть не страшнее, чем носилки с трупом, – сказал он.
– Но труп можно вынести ночью, – возразил Гордер. – Я знаю, так делается во всех отелях. Поздно ночью, когда никто этого не увидит.
Гордер говорил быстро и нервно. Глаза его бегали по сторонам. Видно, события последних дней сильно подействовали ему на нервы.
Халлер обернулся к врачу:
– Совершенно ясно, что причиной удара послужило волнение, испытанное генералом.
– Какой-нибудь страшный сон… кошмар, – пробормотал Гордер.
– Посмотрите на его лицо: даже смерть не стерла с него выражения ужаса. Он умер от страха, – сказал Халлер.
– Мне тоже кажется, что лицо покойника свидетельствует о страхе, – согласился врач. – Ему как будто и сейчас еще страшно.
Врач прикрыл генерала белым покрывалом, поклонился и ушел.
Как только Гордер и Халлер остались одни, Гордер беспокойно заходил по комнате. Наконец Халлер схватил его за плечо и заставил сесть в кресло.
– На них нельзя наступать, – сказал он, показывая на осколки зеркала. – Не исключено, что в них кроется разгадка этой тайны.
Но Гордер как будто не слышал его.
– Помогите мне… – жалобно простонал он. – Помогите мне успокоить гостей…
Халлер сел рядом с ним.
– Мне надо кое-что сообщить вам, – он был очень серьезен. – Я многое увидел в этой комнате, чего вы все не заметили. Генерал действительно умер от страха. Когда он ночью проснулся, он обнаружил в своей комнате какого-то человека.
Халлер показал на определенное место.
– Вон там.
– Почему именно там? – беззвучно спросил Гордер.
– Потому что он отражался в зеркале. При слабом свете ночника генерал увидел не его самого, а его отражение. Но оно так испугало генерала, что он схватился за револьвер.
– Как этот человек мог войти в комнату, ведь дверь была заперта? Это невозможно!
– И все-таки он как-то вошел сюда. Прямо из сада. На ковре остались следы садовой земли, – сказал Халлер.
20
Известие о смерти генерала быстро облетело весь отель. Через час после того, как врач закрыл покойнику глаза, все гости уже знали о том, что случилось.
При других обстоятельствах весть о смерти старого человека не привлекла бы к себе столько внимания, она бы, конечно, приглушила на время жизнерадостность гостей, но о ней бы быстро забыли. Теперь же эта новость пронеслась по коридорам и гостиным отеля, словно порыв ледяного ветра. Гости предчувствовали беду. Их с утра мучил смутный страх. Отель притих. Люди были подавлены – то неотвратимое, чего все боялись, случилось. Смерть явилась в отель.
Именно тогда фру Александра показала, что сохранила свое знаменитое присутствие духа. Поняв, что над отелем нависла угроза, она приготовилась предотвратить беду. Она откровенно рассказала гостям о том, что случилось: старый, страдающий астмой генерал умер от удара, этого давно ждали. Ему было семьдесят пять лет и последние пять лет он жил только на лекарствах. Слава Богу, смерть его была легкой. Тело уже увезли. (Тут фру Александра разрешила себе невинную ложь). Она распорядилась подать чай на большой террасе и благодаря ее неподражаемому юмору страх гостей постепенно развеялся. С большой террасы было видно море, золотистое и тихое. Островки и скалы сверкали, словно покрытые инеем. Большие двери, отделявшие террасу от музыкальной гостиной, были раздвинуты и доносившиеся оттуда сентиментальные мелодии настраивали всех на добрый лад. Никто не мог сравниться с фру Александрой в умении развлекать смешанное общество. Перед ней трудно было устоять. Она по-матерински нежно беседовала с юными девушками, легко завоевывая их доверие. Незамужнее молодые дамы поверяли ей свои огорчения и всегда знали, что она их выслушает. Молодым мужчинам она казалась «чертовски красивой», а пожилых – королевское достоинство, с которым она держалась, заставляло проявлять очаровательную старомодную галантность. Фру Александра умела быстро задать нужный тон и прогнать мысли о мрачном событии. Именно это она и сделала за чаем. Но если бы кто-то увидел фру Александру после чая, он не узнал бы в ней ту светскую даму, которая только что развлекала гостей. Когда она, обойдя залы, пришла в свои апартаменты, она бессильно прислонилась к стене.
– Господи, – всхлипнула она еле слышно, – Господи…
Дама в черном тоже спустилась из своей комнаты и расположилась в темном углу гостиной. Гости уже привыкли к ней, и ее появление никого больше не удивляло. Кое-кому удалось даже немного поговорить с ней, и они были поражены ее мягкой и скромной манерой вести беседу. Говорила она с легким английским акцентом, но совершенно свободно. В тот вечер она по обыкновению сидела и разглядывала немецкие и английские журналы. Среди тех, кому посчастливилось поговорить с ней, был и доктор Бенедиктссон, друг инженера Халлера. Теперь он подошел к ней с последним номером журнала «Иллюстрашун».
– Вы слышали о том, что умер старый генерал? – спросил он у нее.
– Нет, – равнодушно ответила она.
– Ну как же, генерал Братсберг, старик с седыми бакенбардами. Он умер сегодня ночью от удара.
– Ах это тот старый господин! – по-прежнему равнодушно заметила она. – По нему было видно, что долго он не протянет.
Доктора поразило, что она так спокойно отнеслась к этой новости, которая всех других заставила терзаться необъяснимой тревогой. Случившееся ни в малейшей мере не задело ее. Видимо, она не считала себя вправе проявлять интерес к смерти незнакомого ей человека. Благодарно улыбнувшись доктору, принесшему ей журнал, она устроилась поудобней и углубилась в чтение. Трудно было не понять, что ей хочется остаться одной. Доктор отошел.
Короткий разговор доктора с дамой в черном происходил, когда музыканты устроили небольшой антракт. Потом кто-то заиграл на фортепьяно, стоявшем на пустой сцене. Дама в черном бросила на игравшего долгий взгляд и снова стала читать. За фортепьяно сидел господин Эррон. Он только что вернулся с прогулки по лесу, на нем еще был спортивный костюм и на плече висел футляр для сбора растений. Свою английскую шапочку он положил на ковер рядом с собой. Господин Эррон сидел, склонившись над фортепьяно, словно внимательно читал ноты, но на самом деле он импровизировал. В гостиной было слишком темно, чтобы он мог видеть ноты, а ушедшие музыканты погасили зеленые лампочки над своими пюпитрами. Услыхав его игру кое-кто из гостей перешел с террасы в гостиную. Главным образом, дамы, они устроились в полумраке у стен и слушали игру господина Эррона. Он играл с большим чувством, фортепьяно под его руками звучало глуховато и необычно, но это вполне соответствовало необъяснимому восторгу исполнителя.
Инженер Халлер и доктор Бенедиктссон тоже спустились в гостиную. Пушистый ковер заглушал их шаги.
– Удивительный человек, – сказал доктор. – Пришел из леса, где провел весь день, и тут же сел играть. Он даже не переоделся. Уверен, что никто не заметил, когда именно он вернулся. Его замечают только, когда он уже здесь. Что это он играет?
Халлер покачал головой.
– Не знаю, – ответил он. – Давайте пройдем мимо и посмотрим на ноты.
Они медленно прошли мимо фортепьяно. Григ – «Весна». Но играл господин Эррон что-то совсем другое. Он мечтательно склонил голову на бок и прикрыл глаза, пальцы его летали над клавишами. Вдруг доктор, словно чем-то заинтересовавшись, наклонился над фортепьяно и зажег лампочку под зеленым абажуром. Белый свет залил клавиши и руки игравшего.
Господин Эррон прервал игру резким аккордом. Он только сейчас заметил инженера и доктора. Вскочив, он схватил свою шапку.
– Спасибо за внимание, но избавьте меня от таких неожиданностей.
Он горько улыбнулся, обнажив зубы. Они были такие же белые, как клавиши.
– Спасибо за внимание, но избавьте меня от таких неожиданностей, – повторил он и ушел.
– Я обнаружил кое-что интересное, – прошептал доктор. – Вы обратили внимание на его руки?
– Нет.
– Не заметили бурых пятнышек у него на пальцах?
– Нет, наверное, это от сигарет?
– Это не никотиновые пятна, – возразил доктор. Они похожи на давно засохшую кровь. У дамы в черном на пальцах тоже такие пятна.