Текст книги ""Фантастика 2025-183". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Ринат Тактарин

Соавторы: Полина Ром,Тиана Раевская,Ксюша Канарская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 226 страниц)

– Сеньор Хосе, – недовольно перебил его Бык. – Сколько раз повторять?! Не Басилио, а Василий, Ва-си-лий!

Сеньор Варгас весьма старательно произнес:

– Ба-си-лий, – и снизу вверх вопросительно глянул на Быка, как бы проверяя, доволен ли его грозный сопровождающий.

Бык раздраженно махнул рукой:

– Скажите, а зачем вы пробовали некоторые монеты на зуб?

Купец даже остановился от возмущения, всплеснул руками и каким-то менторским тоном, как неразумному ребенку, пояснил:

– Сеньор Басилио, а как же фальшивые монеты?! Конечно, сеньор Хуан – ювелир известный, и слово его под сомнение не ставят, но мало ли что…

– Ага… Понятно. Ну что же, как я вам и обещал, вы получите свою награду. Кстати, сеньор Хосе, вы заметили, что в лавке новый охранник? Скажите, а они часто меняются?

Хосе равнодушно пожал плечами и ответил:

– Мало ли, может, запил, а может, застрял в квартале у веселых девок.

– И что? Такое часто бывает с охраной?

– Всякое бывает… – несколько туманно пояснил сеньор и раздраженным тоном добавил: – Мой Симон тоже пару раз устраивал мне неприятности. Сейчас, сеньор Басилио, преданных слуг уже и не найти.

Глава 8

Алонсо был королевским лесничим уже двенадцать лет, и очень держался за свое место, которое досталось ему по наследству от отца. В его обязанности входило патрулирование лесных массивов во владениях местного герцога и ведение торговли. Он единолично решал вопросы о продаже древесины, и здесь все было не так-то просто.

Самыми сложными обязанностями были: пресечение незаконной охоты и поиски нарушителей. «Охота» на браконьеров была его весьма опасной задачей, ибо от него требовалось не только обнаружить «врага короны», но и организовать отряды для поимки преступников.

Его отец носил статус лесничего почти всю свою жизнь, и очень гордился этим, а щедрые вознаграждения от герцога за работу отбивали всякое желание «уйти» после очередной «охоты». Но все же нашла коса на камень и двенадцать лет назад сеньор Андрее погиб на службе.

Напав на след арабов, которые уничтожали богатства короны, опрометчиво пустился в погоню. К сожалению, преследуемых было значительно больше, чем спутников у старшего лесничего и эта встреча закончилась трагически.

Тот случай запомнился жителям города на долгие годы, а Алонсо в свои пятнадцать лет остался круглым сиротой. Мать умерла уже давно. Кроме отца у него никого не было.

Тогда разбойники разбили временный лагерь у Красной реки, построили частокол и занимались браконьерством, уничтожая и распугивая живность в окрестностях. Когда один из младших лесничих обнаружил лагерь, сеньор Андрее понял, что своими силами не справится. Он вернулся за помощью в Палос-де-ла-Фронтера.

Правитель города не отказал ему, и спустя пару дней два десятка воинов подчистую разбили временное укрепление браконьеров, которые наотрез отказались сдаться и предстать перед судом. Синьора Андрее уже не было среди победителей.

Лесничий погиб днем раньше, когда отправился на переговоры с арабами. Только эти нехристи могли нарушить законы чести и казнить парламентера.

Герцог оставил мальчишку на службе и за двенадцать лет Алонсо добился многого. Уже три года он занимал почетную и доходную должность старшего лесничего, но до сих пор сам часто ездил в обходы, проверяя и контролируя все лично.

Это утро было самым обычным. В обход Алонсо взял с собой Эмилио – обход обещал быть не слишком сложным и долгим, а молодому нужно учиться. Вчера один из егерей доложил, что кабанье семейство, кажется, потеряло отца. Вот и стоит посмотреть, не пора ли устроить облаву на волков. Кажется, хищников развелось многовато.

С рассвета до полудня успели пройти немало и уже собирались присесть на перекус, когда короткий странный звук спугнул стаю птиц.

– Это что же за зверь такой, сеньор Алонсо?!

– Не знаю, Эмилио, – Лесничий колебался. Ему хотелось есть, да и ноги уже гудели. Но привычка проверять все лично взяла своё: – Пошли, посмотрим. Это недалеко.

К тому месту, где недавно кружили испуганные странным звуком птицы они подошли тихо, боясь упустить неведомого зверя.

– Эмилио, что это? – спросил Алонсо младшего лесника, указывая на странный серо-зеленый колышек в земле, основание которого венчал почти невидимый в траве шарик. – Кусок стрелы? Да нет, не похоже совсем…

– Сам не понимаю… – негромко ответил парень, почесывая затылок.

– Наконечник болта от баллисты?

– Может быть и так… Не знаю. Ни на что оно не похоже, сеньор Алонсо, – с сомнением ответил младший.

Парочка лесничих внимательно разглядывала непонятный объект, присев на корточки, пока младший лесничий не решился робко коснуться его. Бедного парня дернула неизвестная сила, заставив все мышцы в теле резко сократиться. От испуга он вскрикнул, хотя и не слишком громко…

– Что ты сделал? В чем дело? – удивленно спросил Алонсо. – Что ты почувствовал? Оно что, горячее?

– Я… – Эмилио болезненно поморщился, растирая место «касания» ладони со «страшным» наконечником, – Я не знаю… Оно обжигает, но не горячее… Оно… – он мучительно пытался подобрать слова. – Оно как бы жалит… Но укус от него не болит, – растерянно добавил он.

– Чертовщина… – Алонсо перекрестился. – Спаси, матерь божия и сохрани…

Алонсо только решил попробовать коснуться объекта сам, как неподалеку снова возник тот странный и громкий звук. Правда, сейчас он был существенно тише. Лесники присели, переглянулись, думая, что им почудилось, но звук повторился снова, еще тише и короче.

Им хватило несколько мгновений на раздумья, чтобы медленно, но верно двинуться в сторону звука.

«А вдруг браконьеры? Если я поймаю своих первых нарушителей, меня прилично наградят!» – эта мысль подталкивала Эмилио, хотя он все же немного трусил и старался держаться чуть позади сеньора Алонсо.

Шли совсем не долго. За очередной полосой кустарника они увидели нечто… Карету? Пожалуй, это единственное, что пришло на ум обоим одновременно.

Карета была огромной, роскошной, но странной. Непривычно толстые колеса из черного дерева, невообразимо большое стекло удивительной чистоты. Таких даже в замке не было! А спереди под стеклом для красоты были вставлены зеркально отблескивающие драгоценные камни. Такие могли сделать только в Венеции, но цена их была бы не по карману даже герцогу!

«Иноземный владыка? Никогда не видел похожих карет…» – мысли Алонсо чуть путались, но страх пропал: браконьеры не катаются в каретах по лесу. Взгляд лесничего переместился дальше.

Молодой парень сидел прямо на траве боком к ним и читал огромную книгу. Самым страшным было то, что страницы книги мерцали голубым дьявольским светом, отлично заметным даже днем. Вот он протянул руку, коснулся книги и она вновь издала тот самый звук, что привлек их в это проклятое место…

– Боже мой… Алонсо… – раздался тихий полушепот младшего лесничего, – Некромант! Чернокнижник!

Услышав шепот, парень повернулся в их сторону и оба, с ужасом заметили, что его глаза мерцают даже ярче, чем страницы книги.

Эмилио в ужасе упал на колени шепча:

– Господь всемогущий, спаси и защити сына своего…

Алонсо стоял в ступоре, в горле тугим комком завяз крик, позволяя просочиться только тихому сипению…

– Его глаза… Сатана… Это – Сатана! – только и успел сказать Алонсо, не отрывая взгляда от чужака. Его голос, уже набиравший силу, прервался бульком и хрипом…

Эмилио же успел повернуться и увидел, как другой чужак, лысый, страшный и безумный, в пятнистом одеянии, ухмыляется над трупом сеньора лесничего. В руках безумца был большой нож покрытый маслянисто-алой кровяной пленкой. Чужак поднес к губам палец, показывая, что нужно молчать, и ослабевший от ужаса Эмилио покорно закивал головой.

Плавным, кошачьим движением чужак шагнул за спину стоящего на коленях младшего лесничего и крепко взяв его за волосы перерезал горло.

* * *

Бык мрачновато глянул на сеньора и попросил:

– Говорите медленнее.

– О, простите, сеньор Басилио.

Василий замолчал, размышляя о том, как легко и быстро учится новый язык: «Похоже, не зря „синеглазка“ нас пытал, как садюга какой. Этот Помидор когда трещит, у меня такое ощущение, что я некоторые слова просто вспоминаю. Как будто я их раньше знал… Но ведь это нихера не так, у меня-то и английский хромает», – он поправил рюкзак на плече, и продолжил свои мысли: «Только ведь без своего чемоданчика, „синеглазка“, считай, пустышка, а заряд то там, не вечный… Даже хороший ноут больше недели не держит, а у него ведь техника посложнее. Конечно, пару солнечных батарей мы сняли, только еще неизвестно, рабочие ли они… Остальные-то четыре все с трещинами… Приду, надо будет напомнить Риму. Хотя, если бы что, „синеглазка“ бы уже засуетился. Или у него аккумулятор помощнее стандартного армейского, или там еще какая-то хрень хитрая спрятана. Зря я, кстати, опасался за него, когда бандитов резали, нормально держался.»

Из размышлений Быка буквально выдернул вскрик идущего навстречу старика. Мальчишка, который запустил в деда камнем, стоял от Быка буквально в паре шагов. Совершенно машинально старлей схватил поганца за ухо и спросил:

– Ты что, зараза, делаешь?!

Старик, между тем, прибавил шагу, стараясь затеряться между прохожих. Почему-то он не старался поймать обидчиков или хотя бы обругать их.

Мальчишка, которого Бык держал за ухо, с удивлением глянул на незнакомца, и довольно небрежно ответил:

– Сеньор, это же худьио!

Секунду Бык таращил глаза, потом сообразил: «худьио» это значит еврей. Чтобы понять, что именно не так, ему понадобилась еще пара секунд и толчок в раненый бок от сеньора Хосе. Тот торопливо заговорил:

– Сеньор Басилио, отпустите мальчика! Это действительно был просто старый худьио.

Бык отпустил засранца и брезгливо вытер руку об штаны. Так уж случилось, что в нем самом было кровей намешано, как в хорошем коктейле. В том числе среди родни присутствовал прапрадед, чистокровный еврей. Несмотря на совершенно русские имя и фамилию, Василий Евгеньевич Быков, славянской крови в нем было дай бог, если половина. И даже эта половина не была чистой русской. Пять поколений Быковых, которых он знал, изрядно разбавили в свое время не только поляки и украинцы, но и татары, армяне и даже затесавшаяся в боковую линию цыганка.

Нацизм – это то, из-за чего схлестнулись Империя и НАТО. Нацизм – это то, из-за чего гибли в последних войнах не только военные, но еще и женщины, старики и дети. Нацизм – это то, из-за чего сгорел в танке в штурме Берлина его прапрадед, в честь которого его и назвали, старший лейтенант Советской армии Быков Василий Игоревич.

Между тем сеньор Варгос продолжал говорить:

– Ничего-ничего, говорят, в наш город собирается приехать сам Торквемада, они еще узнают… – Хосе сплюнул себе под ноги.

– Торквемада? Кто это?

– О, сеньор Басилио, это очень, очень большой человек, – Хосе даже значительно поднял к небу пухлый короткий палец, показывая, какой это большой человек. – Томас Торквемада – это сам Великий Инквизитор! Он борется со скверной. И очистит наш город от еретиков! – сеньор благочестиво перекрестился.

После этого, под внимательным взглядом сеньора Басилио, Хосе почувствовал некоторую неловкость ситуации. Этот непонятный Басилио молчал, а купец с ужасом подумал, что ни разу не видел, как они крестятся, ни у кого из этих странных воинов он не видел крестов, и сейчас, возможно, сказал нечто ужасное? Может быть, они и есть еретики? А он ляпнул, не подумав…

Под пристальным взглядом спутника, купец чувствовал нарастающую панику, он начал нервно поправлять на себе одежду, не зная, что сказать и как исправить эту ситуацию.

– Сеньор Варгас, вам не стоит беспокоиться. И я, и мои спутники веруем в Христа и Деву Марию. Но в нашей стране не принято носить кресты, хотя в церковь мы ходим регулярно, – Василий, продолжая давить купца взглядом, перекрестился так же, как и он, слева направо, про себя подумав: «С волками жить – по-волчьи выть.»

Хосе утер мелкую испарину с лица и радостно закивал головой, подтверждая то, что он тоже верует в Христа и Марию, что он свой и ничего против сеньора Басилио не имеет. Бык продолжал:

– Сеньор Хосе, мы бы не хотели слишком сильно выделяться. Раз в вашей прекрасной стране принято носить кресты на шее, то подскажите, где можно приобрести?

– О, не переживайте, сеньор Басилио, в воскресенье я пойду в храм. Если вы пожелаете, при храме есть лавочка, и вы сможете купить себе освещенный крест.

Гек, к сожалению, не слышал, о чем разговаривали купец и Бык, и просто молча тащился за ними, скучливо думая: «Жрать хочется… Только вряд ли я рискну здесь съесть что-то… Интересно, долго мы еще бродить будем?»

От лавки ювелира на дорогу они потратили минут пятнадцать, но, к сожалению, до места так и не дошли. Узкую улочку перегородили два мужика, которые к удивлению Гека, на полном серьезе старались зарезать друг друга. Никто из зрителей, случайно набредших на это развлечение, не пытался остановить дерущихся.

Напротив, что с одной, что с другой стороны улицы доносились подбадривающие крики. Толпа на глазах становилась все гуще. Одни, похоже, «болели» за худощавого и гибкого, в серой полотняной рубахе, а вторые – за того, чья черная бородища длиной доходила почти до пупка.

К такому жизнь Гека не готовила, а вот Бык, почувствовав интерес, и желая посмотреть, на что способны местные вояки и драчуны, чуть раздвинул плечами толпу, и машинально пропустив перед собой мелкого сеньора Хосе, протиснулся в первый ряд.

Гек, скучая, наблюдал спины зрителей. Больше всего ему не понравилось то, что здесь не на что было встать, и отследить сопровождаемого. Немного подумав, он так же раздвинул толпу, выслушав пару проклятий, и получив несколько тычков в ребро, но упрямо пробился через слои зрителей, и встал ровно за спиной Быка – Геку не понравились двое тощих, чумазых подростков, которые протискивались между ног зрителей. Может просто дети любопытничают, а может местное ворье, лучше не рисковать.

Разумеется, драчунов Гек не видел, спина Быка и стоящего рядом очередного монаха надежно перегораживала ему все зрелище. Он только слышал натужное хеканье и хаканье дерущихся. От плаща монаха, в который его почти впечатали носом, исходил довольно мерзкий запах сырой собачей шерсти. Да, похоже, эту собаку еще и не мыли никогда. Гек поморщился и сдвинулся чуть в сторону. На монаха ему наплевать, ему нужно, чтобы никто не подобрался к Быку.

Сеньор Хосе чувствовал себя довольно неуютно. Нет, безусловно, он был любителем ярких зрелищ, но зачем же переть в первый ряд? Это, в конце концов, опасно! Бывали случаи, когда разгоряченные противники, доставали оружием не друг друга, а зрителей.

Сеньор нервничал, и оглядывался, но зрители стояли сплошной стеной, и спрятаться, пожалуй, лучше всего будет за того монаха, который воздвигся по левую сторону от сеньора Басилио.

Примеряясь, как сделать это лучше, чтобы не разгневать своего сопровождающего, и не дай Бог, не отойти от него далеко, сеньор Хосе заметил очень странную вещь.

Сапоги… На святом отце были точно такие же сапоги, как на стоящем рядом с ним сеньором Басилио. Купец чуть наклонил голову от любопытства, даже перестав наблюдать за дракой. Отметил про себя совершенно одинаковую позу монаха и сеньора Басилио, и, помня об обещанной награде, робко подергал Быка за рукав.

– Сеньор Басилио… Сеньор…

– Ну? – досадливо спросил Бык, не отрывая взгляд от дерущихся. – Чего надо?

Пусть сеньор и говорил с тяжелым акцентом, но недовольство в его голосе Хосе уловил отчетливо. Тем не менее, он еще раз потянул Быка за рукав, и когда тот, недовольно дернув рукой, уставился прямо купцу в лицо, Хосе аккуратно указал ему пальцем на те самые иноземные сапоги.

– Сеньор Басилио, это ваш соотечественник?

Бык несколько мгновений разглядывал форменные армейские говнодавы, соображая. Нет, конечно, говнодавами их называли исключительно по древней, еще советской привычке. В эту обувку было вбито столько всевозможных разработок, что помимо прочности и непромокаемости, помимо того, что в них одинаково удобно было ходить по льду, по горам и, возможно, даже по раскаленной лаве, они еще были очень легкими и удобными. Но, всё равно все и всегда называли обувку именно так. Традиции, что поделать.

Старлей никогда не был тупым. Напротив, в бою он отличался скоростью бешеной гадюки, а вот мыслил в быту всегда очень основательно, хоть и немного медленно. Потому ненормальность ситуации дошла до него только через несколько секунд. Дальше он, разумеется, медлить не стал.

Подняв руку, он сдернул с монаха капюшон, из глубины которого до этого виднелся только кончик носа.

Увиденное потрясло его настолько, что он, почти шепотом, растерянно спросил:

– Цинк? Ты? А какого х…

Глава 9

Что-то Гек, похоже, все-таки проворонил. Спина Быка перед его носом несколько раз шевельнулась, потом старлей сделал резкое движение и зачем-то содрал капюшон со стоящего рядом монаха. Дальнейшие действия Гек пропустил – колыхнувшаяся толпа впечатала его носом между лопаток этого самого монаха.

Затем произошло непонятное: перекинувшись парой тихих слов и Бык, и этот самый монах, и боящийся оторваться от сопровождения купец, начали пробиваться через недовольных зрителей, пытаясь уйти от места драки.

Секунду подумав, лейтенант встал в кильватер троицы и двинулся след в след…

Улочка была узкая, грязноватая, но Бык то ли знал, куда идти, то ли просто искал место уединиться и, крепко держа монаха за предплечье, волок за собой. Впрочем, тот и не сопротивлялся, только придерживал на ходу капюшон.

Гек на секунду заметался, не понимая, идти рядом или отстать, но потом решил, что раз основная миссия выполнена: деньги получены без проблем, то можно больше не играть в шпионские игры.

Найдя небольшой свободный закуток между двумя домами, Бык втянул туда монаха, а Хосе и Гек последовали за ними.

– Ну… Как ты здесь оказался?!

Командира основной группы Гек видел еще дома, несколько раз – мельком, и сейчас, вытаращив глаза, смотрел на «монаха», с которого Бык снова содрал капюшон.

Бритая башка, длинный, кривоватый нос, чуть лопоухие уши. Цинк?! Между тем на вопрос Быка «монах» отвечать не торопился. Он внимательно разглядывал собеседника, и наконец, задумчиво сказал:

– А ведь я тебя, Бык, собственными руками закапывал…

Бык помотал головой, как будто стараясь прийти в себя, все еще не веря своим глазам. Общее состояние растерянности было велико, но Цинк первым взял себя в руки:

– Кто еще, кроме тебя…?

– Наши все живы… А вот вас мы похоронили всей группой… И машина ваша насквозь проржавела.

Цинк как-то странно хмыкнул и ответил:

– Ну, охереть…

Через секунду он скомандовал:

– Значит так, сейчас я отправлю бойца на стоянку, а мы идем к Риму. Там и поговорим.

Бык отрицательно помотал головой:

– Не, Цинк… Погодь. У нас тут, вообще-то, дела.

– Какие дела?

– Нам нужно телеги нанять, ткань купить, чтобы закрыть… – Бык перечислял заботы вслух, и голос его понемногу затихал. Он сам чувствовал, как глупо звучат его слова на фоне невероятности ситуации.

Он сделал несколько глубоких вздохов, сильно потер лицо, мотнул головой и повторил звучавшие минутой раньше слова Цинка:

– Ну, охереть… Погодь минуту, Цинк, я чет даже сообразить не могу, что сейчас делать нужно.

Хосе наблюдал за этими разговорами спокойно. Он все равно ничего не понимал, просто чувствовал отсутствие конфликта. Ну, встретили эти странные купцы своих соплеменников, ну и что?

А вот у Гека по спине ползли мерзкие мурашки и никак не собирались униматься. Не, он, конечно, читал изредка какую-нибудь муйню про попаданцев. И первое время ему даже было прикольно, что теперь и он – такой же попаданец. Но вот оживший Цинк, чью высохшую мумию он достаточно отчетливо видел в проржавевшей машине…

Это событие как-то слишком сильно рвало реальность…

В конце концов, договорились так: все телеги и прочие мелочи вполне могут и подождать. Сперва нужно вернуться к команде и попытаться объединить все факты и мысли о событиях.

– Кстати, Бык, а этот господинчик кто? – Цинк кивнул на скучающего Хосе.

– Язык. Весьма удачный оказался. А вы как?

– А мы, – пояснил капитан, – своих языков рядом с вами похоронили.

Спрашивать Бык ничего не стал. Раз похоронили, значит, так нужно было.

Цинка, капитана Константина Лугова, он знал давно. Нельзя сказать, что они сильно обожали друг друга. Язык у Костяна был подвешен получше, и пару раз случалось такое, что этот поганец уводил девиц прямо у Быка из-под носа. Но все же особых терок или вражды между ними не было.

Последний год, правда, Цинк чуть обогнал его по служебной лестнице и капитана получил раньше, но Василий особо и не расстраивался: за чинами он никогда и не гнался. «А здесь, в этом мире, чины вообще нахрен не важны.» – усмехнулся про себя Бык.

Константин похлопал Быка по предплечью, предлагая сдвинуться, вышел из прохода и заливисто свистнул. Через несколько минут рядом с ним появился еще один монах более хрупкого телосложения.

– Кот, глянь, – Цинк сдвинулся в сторону, открывая бойцу Быка и Гека.

Тот вздохнул и ответил:

– А я уж думал, кукушечка у меня поехала… Командир, а кого ж тогда мы хоронили?

– А хер его знает. Отменяются все задания, сам видишь. Идем таким образом: Бык вот с этим, – он кивнул на купца. – Следом я, а вы отстаньте метров на пять-десять, мало ли что.

Из города вышли без проблем. Точно так же, ровно и спокойно, дошли до места.

Кота Цинк отправил за своей командой. Бык внимательно наблюдал и слушал, как тот отдает приказ. Судя по всему, их раскинуло ровно по обе стороны от этой вот самой дороги, где они сейчас стояли. Кот свернул налево, остальные направо.

Охеревший Рим, увидев Цинка, далеко не сразу сообразил, какие именно вопросы нужно задать. Он только согласно кивнул головой и повел гостей смотреть место захоронения. Цинк даже не поленился спуститься в овраг и выбить лобовуху, чтобы полюбоваться на собственный труп.

Никогда бы Рим не подумал, что Цинк обладает трепетной душевной конституцией, но и осуждать его за то, что вылетев из оврага, тот выметнул у ствола ближайшего дерева содержимое желудка, Разумовский не стал.

Зато сам себе капитан пообещал, что на свое тело смотреть не полезет: «Ну-ка его нахер… Любопытство, говорят, сгубило кошку…»

До прихода второй команды все бестолково болтались, не понимая, что и как нужно делать. Одна Фифа, которую к ржавой машине близко так и не подпустили, спокойно погнала Чука за водой, распалила костерок и гостеприимно вынула банку с остатками кофе. Мужики сидели вокруг огня и тяжело молчали.

Первым тишину нарушил Бык:

– Рим… Мы это… Телег так и не наняли.

– Да я понимаю… Я и сам, признаться…

Цинк только непонятно хмыкнул.

Вторая команда заявилась полным составом достаточно быстро. Орк – здоровенный мужик, помассивнее и пожирнее Быка забасил:

– Ничо се встреча! А мы уж думали, Кот трындит.

Подошла Фифа и сунула ему в руки пластиковый стаканчик с кофе. Гости рассаживались вокруг костра, и Рим с неудовольствием заметил, что сейчас они сидят ровно команда на команду.

Понять это было можно: свои всегда ближе. А приключения последней недели, сделали отношения внутри групп достаточно тесными. Но и ломать такое лучше сразу. Выживать группой в двенадцать человек, однозначно, будет легче. Цинк, похоже, тоже понимал это. Чуть усмехнувшись, он встал со своего места, пихнул Рима в плечо и сказал:

– Ну-ка, подвинься…

Рим улыбнулся, и сдвинулся так, что сейчас Костя сел между ним и Быком.

– Ну, что, господа-товарищи… «Выпьем, закусим, о делахнаших скорбных покалякаем.»[2]2
  Цитата из к/ф «Место встречи изменить нельзя».


[Закрыть]

Рим машинально отметил, что узнали цитату далеко не все, но и Цинк, и Бык, и Марат – водила из другой группы, с улыбкой переглянулись. Фраза немного разрядила обстановку.

Похоже, мысли его и Цинка по поводу будущего команд совпадали, потому что Константин, вопросительно глянув на него и дождавшись кивка, заговорил:

– Знаю я мало, но думаю, Рим, что тебе и того не сказали, – он снова вопросительно глянул на Разумовского. – Так что давай я выговорюсь, а потом решать будем.

Поднялся легкий гул, который тут же стих, и Рим ответил:

– Давай, слушаем.

– Мужики, которых мы должны были вывезти, не совсем шпионы. Я подробностей-то и сам не знаю… Работали они над какой-то волновой ионной установкой. Вроде как, с помощью этой штуки можно погодой рулить. Уж как они вляпались и как их вообще выпустили, мне никто не докладывал. Но привезти их мы должны были, даже если все сдохнем.

Слушали внимательно, и только когда Цинк сделал паузу, Рим спросил:

– Думаешь, эти тучи… Они какой-нибудь прибор врубили?

Цинк хмыкнул и ответил:

– Андрей, я находился в тридцати метрах от тебя, что знал, я сказал.

Как ни странно, это объяснение немного успокоило Рима. Если они попали сюда с помощью какой-нибудь научной херни, это все же лучше, чем думать о происках нечистой силы. Легче да и спокойнее.

Похоже, в своих мыслях он был не одинок.

Выслушали, как в качестве языков команда Цинка взяла двух монахов. Как тот, что моложе, свихнулся и начал выть: пришлось зачистить. А второй оказался орешком покрепче. Во время последнего сеанса ухитрился вывернуться из веревок и чуть не выколол Задроту глаз наперсным крестом. Орк не рассчитал силу и сломал ему шею.

Потом их выследили два мужика и Орк приговорил еще и их. Так что рядом с проржавевшей машиной трупов навалено достаточно. Оврага там нет, потому просто ветками закидали.

Самое поганое, что хотя группа Цинка и спешила с языком, три сеанса прошли только сам Задрот, «синеглазка» второй команды и командир. А вот записи языка у них не осталось. Техника связистов в той группе сбоила как-то по-другому. Задрот принялся было объяснять, что именно не так, а Скрип согласно кивал, но их грубо прервал Дзю:

– Потом трындеть будете. Сейчас надо решать, что дальше делать.

Рим вздохнул и начал излагать свои планы:

– … и это все продать. А поселиться мы решили вон у него, – Разумовский кивнул на притихшего Хосе.

– У него… – задумчиво повторил Цинк, похлопывая себя ладонью по коленке. – Ну, надо тогда спросить у него, возьмет ли такую толпу на постой. Вряд ли нам имеет смысл разделяться, Рим, – вопросительно уставился он на Разумовского.

После небольшого совещания Разумовский чертыхнулся, прихватил Фифу, и они с одним из бойцов Цинка отправились резать вторую машину. Хосе с Быком, Чуком и новеньким – Котом, отправились в город за телегами.

– Все равно одним рейсом перевезти не получится, – пояснял Бык Хосе, – Так что наймем телеги и перевезем за два-три раза.

– А ваши земляки, сеньор Басилио… У них хватит денег расплатиться? В отличие от вас, – он почтительно поклонился, – они не выглядят слишком уж богатыми, – купец покосился на монашеский наряд Цинка, но благоразумно не стал уточнять, где чужеземец раздобыл себе одежду.

– Хватит, – хмыкнул Бык. – У нас довольно близкие отношения, и вы должны понимать, что встретить на чужбине земляков – слишком большая удача, чтобы отказываться от нее.

В городе успели не только заказать телеги на следующее утро, но и зайти домой к сеньору Варгасу.

Как-то не так Бык представлял себе жилище купца. Визгливым голосом их встретила пожилая неряшливая тетка, которую купец называл Матильдой:

– Вы, сеньор, шляетесь где попало! А этот, – она негодующе потыкала пальцем куда-то вглубь дома, – пьет который день! Да еще и замахивается!

– Заткнись, Матильда! – недовольно буркнул сеньор Хосе. – Боно домой пришел? Где Пако?

– Старый Боно всяко умнее некоторых. – фыркнула тетка. – Он-то, сердешный, давно уже дома, только стоит нечищенный.

– Где Пако? – недовольно повторил купец.

– А как Боно домой пришел, стало понятно, что вы, сеньор, загуляли, так он к девкам и ушел. И с тех пор дома и нету. А сказывают, что прибили его в драке, и вроде как стража тело подобрала.

Несколько охреневший Бык молча стоял за спиной пухленького сеньора Помидора, ощущая на себе любопытные, даже какие-то едкие взгляды кухарки.

«Ох, и нихера ж себе… Это, типа, прибили мужика, и все? Никто даже не почешется? Оно, конечно, понятно, что времена дикие, но чтоб так…» – лицо Быка, конечно, ничего не выражало, но эти новые неожиданные сведения о мире энтузиазма ему не добавили.

– А это, – кухарка кивнула на столпившихся за купцом бойцов, – Что ли, гости ваши? А ничего не готовлено! Потому как неизвестно было, когда вы домой пожалуете, да еще и не один! Да еще и с собутыльниками! Да добрые-то люди, в эдакое время…

Доведенный ехидными словами Матильды купец замахнулся на противную бабу, и отскочила она довольно проворно, освобождая вход в дом. Похоже, привыкла получать за длинный язык.

Быку пришлось нагнуться, чтобы не задеть макушкой дверную перемычку. Хосе немедленно двинулся куда-то вглубь дома и скрылся за одной из дверей. Бык и сопровождающие, не зная, проходить или остаться, неловко топтались у входа. Кухарка не собиралась покидать их, придирчиво рассматривая незваных гостей. Прямо так и стояла напротив, карикатурно уперев руки в бока.

Полы первого этажа были из каменных серо-черных шероховатых плит. Сразу налево находилась еще одна дверь, открытая нараспашку, там, похоже, была кухня, куда Бык с любопытством заглянул.

Глиняные горшки, деревянные ложки с длинными ручками, довольно крупный тесак, воткнутый прямо в стол рядом с дурно ощипанной крошечной птичьей тушкой. В корзине на полу какие-то непонятные овощи. Точно не картошка, но тоже выкопана из земли. Плиты Бык, к своему удивлению, не обнаружил. Только в камине горел огонь, и из висящего на цепи котелка вырывался плотный столб пара. Что-то у тетки там варилось.

Комнаты, которые купец был готов предоставить под съем, произвели на Быка весьма странное впечатление. Та, что находилась на втором этаже, была чуть поменьше размером, чем пустая комната на первом. В ней даже была деревянная кровать, не слишком широкая и с высоким бортиком. Так что сидеть на ней было невозможно. Под кроватью Бык разглядел предмет, который даже не сразу опознал – глиняный ночной горшок, судя по размерам, для взрослого. Зато в комнате не было камина.

Кот, с любопытством выглядывающий из-за спины Быка, оглядывал «апартаменты» с каким-то почти детским недоумением.

– Стралей, а как же в этой комнате зимой живут?

– Понятия не имею, – буркнул Бык, прикидывая, сколько народу и как разместить. – «Ну, кровать, ясно дело, мамзельке достанется… Трое здесь на полу, пожалуй, втиснутся, а остальные, соответственно, на первом разместятся… С удобствами, конечно, хреновато. Ладно, не век в чужом доме будем. Разберемся.»

Купец, счастливый тем, что добрался до дома, потребовал у кухарки еды и вина для себя и гостей. Ворча и недовольно морщась, тетка, тем не менее, взялась накрывать на стол. Стол, кстати, стоял в той самой комнате, куда они попали с улицы. Эта часть дома была меблирована лучше остальных.