Текст книги ""Фантастика 2025-183". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Ринат Тактарин

Соавторы: Полина Ром,Тиана Раевская,Ксюша Канарская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 226 страниц)

Глава 38

– Валяешься? – в комнату Кота заглянул Дзю.

– Валяюсь. – последовал краткий ответ.

– Не хочешь верхом размяться?

– А пошли… – Кот соскочил с кровати и сладко потянулся, добавив: – Что-то слишком спокойно мы живем последнее время. Тренировки-тренировками, но уж больно размеренной жизнь стала.

– Солдат спит, служба идет – улыбнулся Дзю и, значительно воздев вверх палец, солидно добавил: – Народная мудрость, брат!

Кот только фыркнул в ответ, привычно охлопывая карманы и проверяя, все ли есть с собой – он знал, что он прав.

И в самом деле, после принятия общего решения жизнь отряда постепенно приобретала достаточно стабильную и размеренную форму: на каждого бойца приходилось по два занятия в школах, часа по полтора-два каждая; пару часов в день отнимала подготовка к следующим занятиям – с помощью Фаэта писались полноценные, добротные конспекты по тактике и стратегии, по ведению партизанских войн, учебники по металлургии и геологии, и прочие нужные книги.

Прелесть таких занятий была в том, что андроидам дважды повторять не приходилось. Мало того что они прекрасно запоминали информацию с первого раза, так еще и благодаря Фаэту они обладали еще чем-то вроде коллективной памяти и легко, и быстро обменивались информацией, запоминая ее навсегда.

В данный момент, получается, что команда обучала не только ацтеков, но и натаскивала Фаэта и его роботов. Их показывали, как правильно преподавать.

«Россия» и второе судно, названное на испанский лад – «Мистерио», что значит – тайна, отплыли еще восемь дней назад. Связь с ними поддерживалась с помощью тех же андроидов и пока особых новостей не было. Так что жизнь команды была устоявшейся, равномерной и чуть скучноватой. Бойцы двинулись к конюшне, приставленные к ним роботы молча следовали сзади.

– Ну что, куда двинем? – спросил Кот.

Дзю перехватил поводья и равнодушно пожал плечами:

– Да без разницы. Куда глаза глядят.

Первое время ехали молча, позволяя коням самим выбирать дорогу и просто отдыхая от бесконечной говорильни, потом Дзю спросил:

– Слушай, мы тогда все так дружно согласились в «ванны» лечь, вместе… Тебя сомнения не мучают? Все же, как ни крути, Фаэт – машина.

Кот индифферентно пожал плечами и ответил:

– Именно потому и не мучают, потому что – машина. Ему смысла нет нас обманывать. Сам подумай. Если бы он захотел нас прибить – мог бы сделать это уже сто раз. Ты же понимаешь, что против андроидов ни один из нас не выстоит? В любом машинном действии должна быть логика.

Он еще немного помолчал и добавил:

– Так что по этому поводу – сомнения меня не мучают. Я, скорее, слабо себе представляю, как мы все это добро с Россией соединим.

– Как раз это меня не беспокоит. – ответил Дзю. – Знаешь ведь, что начали обучать первые три десятка народа русскому? Кроме того, Скрип с Задротом каждый вечер к Фаэту таскаются и пытаются переложить их алфавит. Все это, как раз – просто вопрос времени. Сейчас обучатся русскому первые тридцать человек, потом они начнут обучать следующих. Лет через пятьдесят, русский станет для них привычным, а через сто – все на нем будут говорить.

– Я не знаю, хорошо ли то, что они забудут свой язык. Я, конечно, не лингвист, но где-то краем уха слышал, что язык тесно связан со способом мышления. Получается, дружище, что мы сейчас уничтожаем ацтеков.

Дзю чуть раздраженно глянул на приятеля и ответил:

– Кот, я не понимаю, какого ты мерехлюндию разводишь? Ты можешь предложить что-то лучше? У тебя есть варианты безопасней? Или ты предлагаешь всем свалить и оставить этих ребят на съедение испанцам?

Сейчас они ехали, почти, не трогая поводья в сторону нижнего города. Лошади трусили бодрой рысцой и разозленный Дзю, ткнув рукой в сторону маленьких хижин раздраженно высказался:

– Вон, смотри… вот этого – ничего не будет! Каждый из этих людей, и вон тот мужик с корзиной, и старуха, и вон та девка с сиськами… Все через несколько лет будут мертвы. Кого просто убьют, кого оспой заразят, кого в рабство утащат. Здесь не будет вообще ничего!

Конь, чувствуя его раздражение, немного прибавил шагу. И Дзю, понимая, что зря разорался, успокаивающе похлопал его по шее, слегка натянув поводья. Кот догнал его через пару минут, и мягко сказал:

– Не кипишись… Это просто мысли вслух, ничего более.

В натуре Кота, при рождении названного гордым именем – Дмитрий, всегда была некая двойственность. Он родился и вырос в самой обыкновенной семье, где через пару лет после него появились на свет две сестренки-близняшки. В силу добродушия характера он не испытывал к ним особой ревности, но и интересоваться этими пищалками не мог. Девочки оказались болезненными, поэтому все внимания родителей было сосредоточено не на нем. С ними вечно что-то случалось. То они синхронно болели воспалением легких, то, также дружно – корью, то одна ломала руку, а вторая, буквально через день – ногу, то они подбивали целую группу в детском саду на побег за мороженым и рыдающая воспитательница, благоухая Корвалолом, выговаривала у них на кухне родителям за недостаток строгости.

Про Диму Васильева можно было сказать, что он вырос на самовыгуле. Сам ходил в школу, сам подрался с Антошкой Сидоркиным, сам терпеливо сносил преследования от этого мелкого гандона и его компании, сам пошел на секцию вольной борьбы и, сам тренировался до умопомрачения.

Родительский дом – очень старенькая хрущевская трешка, имел только две отдельные спальни и поскольку сестренки без конца болели и простывали, то одну комнату на двоих выделили им. Во второй ночевали сами родители, а Димке досталось только место на узенькой тахтушке в проходной комнате.

Никакого уединения и так всеми любимого личного пространства там, разумеется, не было. Поэтому, когда после девятого класса старший сын выразил желание пойти в училище, родители, кажется, только вздохнули с облегчением.

Нельзя сказать, что его не любили или обижали, но как-то так получалось, что в центре интересов родителей, всегда стояли плаксивые и вредные близняшки. Это несколько раздражало Кота, когда он был ребенком, но вот в пятнадцать, когда он лихо рванул в росте, начал раздаваться в плечах и, неожиданно приобрел весьма смазливый фэйс, отстраненность семьи от него оказалась большим плюсом.

Для отца и матери главное было, чтобы он был сыт, одет и здоров. Они спокойно относились к тому, что сыну без конца названивают какие-то барышни, и даже за ужином, он без конца говорит с очередной Мариночкой или Оленькой.

Напротив, рано поседевший отец с улыбкой смотрел на него и подмигивая, говорил жене:

– Смотри-ка мать, какого красавца вырастили! Ну чисто кот мартовский!

– Вот подожди, догуляется этот кот! – привычно опасливо ворчала мать.

Возможно, Кот так навсегда и остался бы рукастым сварщиком, но тут подошло время армии. И неожиданно четкий режим, и ясное понимание, как, будет строиться следующий день, следующая неделя и следующий год, пришлись ему по душе. Через полгода учебки с ним поговорил заезжий капитан-вербовщик, и еще через две недели Кот отправился в пехотное училище.

Сейчас, в этом мире, его слегка нервировало отсутствие четкости и определенности в жизни. И вроде бы были достаточно ясные планы, но слишком много составлявших в каждом пункте заставляли его размышлять о шаткости самих этих планов.

* * *

Дзю, напротив, все это скорее нравилось. Слишком размеренной была его жизнь с самого детства. Отец был военным, дед был военным, прадед прошел до Берлина. Вся жизнь в семье строго подчинена Службе. Именно так, с большой буквы. Все на пути в будущее было четко и размерено, распланировано на годы вперед и сбывалось в точности.

Сперва – частный сад, затем – школа с физмат уклоном и серебряной медалью, потом Московское высшее общевойсковое командное училище, затем – Служба. Вот в училище-то и заметил за собой Михаил интересную вещь. По стилю мышления и отец, и большая часть его сослуживцев-друзей были стратеги. А он, Дзю-младший, ярко выраженный тактик. Ему нравилось и было важно то, что – «здесь и сейчас».

Кажется, отец тоже это понимал и не смог скрыть разочарования ни выбором сына места службы, ни его продвижением. Мама, мягкая и домашняя, как могла, сглаживала его молчаливое недовольство. После смерти матери, в год выпуска сына из военного училища, отец совсем замкнулся, и их общение сводилось к дежурным видеозвонкам раз в месяц.

Поспособствовала разладу и скоропалительная женитьба Михаила на Анечке. Красоты Анечка была редкостной, в женихах копалась, как в мусоре, но что могло остановить бравого лейтенанта, нацеленного на Большую Любовь Всей Жизни? Сдавшись под мощным напором серьезно обдуманной военной кампании по завоеванию заветного места в ее сердце, она сказала роковое «да», о чем пожалела уже через месяц.

Нет, первый-то месяц был прекрасен. Романтичная свадьба, роскошный жених в парадной форме и его суровый папа-генерал вызвали зависть всех подруг. Бриллиант в обручальном кольце слепил и дурманил девушке голову. Потом – удивительный медовый месяц в лучшем отеле города Сочи, бурный секс и кучи приятных безделушек и роскошных букетов в подарок ежедневно.

А потом молодая семья выехала к месту службы, и начала активно разрушаться. Как-то не так представляла себе Анечка ежедневную службу мужа. И никакие разговоры, что через три года будет повышение и место будет значительно лучше и цивильнее не помогали. Через полгода от начала брака, Анечка с облегчением села в маленький самолет и полетела на Большую землю оформлять развод – на их диком полуострове не водилось органов ЗАГСа.

Через три года Михаил действительно сменил место службы и получил повышение, а еще через четыре попал в ту часть, где служил Разумовский. Присмотревшись, именно его он и выбрал ведущим, решив для себя: «Рим мужик правильный и умный. На рожон не лезет, но и в сторонке не прячется. Самое то, что нужно». Сам Дзю четко понимал свой служебный потолок и был доволен течением жизни. Не всем дорастать до генерала.

Сейчас Михаил, пожалуй, единственный из всех, был в полном восторге от попадания. Это было самое огромное нарушение всех жизненных планов, самое непредсказуемое и рисковое, и потому – самое интересное. Его немного беспокоил Фаэт, но Кот в беседе только подтвердил его собственные мысли – никто не собирается их убивать.

Сам Дзю идти на нарушение планов не рисковал, так как четко просматривал ближайшие неприятные последствия, но тут, раз жизнь подкинула такое – отказываться грех!

Глава 39

Суета на берегу Понуко была знатная: строили верфи для перевозки по реке грузов. Время для строительства выбрали довольно удачное – начало зимы, когда нет изнуряющей жары, когда можно работать, не опасаясь солнечного удара. Дерево для верфи запасали еще с середины осени. Конечно, полностью оно просохнуть не успело, но и времени на ожидание не осталось. Так что строили из того, что есть.

Рим с Анжелой стояли на берегу. Анжела равнодушным взглядом осматривала стройку, а Рим обсуждал с одним из десятников какие-то хозяйственные вопросы.

– Рим, ты скоро?

– Подожди, что ты торопишься?

– У меня своих дел еще полно! – с возмущением ответила Анжела. – Брал бы андроида, и пусть бы он тебя вез куда надо.

– Ты прекрасно знаешь, что большая часть болванов раскидана по рудникам, двое металлом занимаются, а остальные в школе.

Рим торопливо что-то объяснял мастеру, успевая отвечать Анжеле. Наконец, он закончил беседу и, подходя к капсуле, ворчливо сказал:

– Что ты гонишь как на пожар! Все успеем сделать. Ты же знаешь, не люблю я сам пилотировать. Ну не мое это, да и укачивает.

– Мог бы включить автопилот и дрыхнуть всю дорогу.

Анжела, кажется, вовсе не склонна была к милосердию и пониманию. Рим поморщился, но отвечать не стал. Эта бессмысленная болтовня не имела цели. Анжела пробежалась пальцами по сенсорной панели управления и откинулась в кресле пилота. Потом, на всякий случай, уточнила:

– Домой?

– Домой, – подтвердил Рим.

За этот год сделать успели довольно много: удачными оказались и поездка Давида, и плавание Америго Веспуччи. На постоянное место жительство к ацтекам перебрались десятки семей кузнецов, стекловаров, ткачей, пара лекарей для животных. Конечно, это была капля в море. Но для начала совсем не плохо.

Рим покосился на Анжелу. Девушка сидела с закрытыми глазами, но не спала, и он тихонько позвал:

– Анжела…

Она нехотя, не открывая глаз, спросила:

– Что тебе?

– Ты чего в последнее время такая…

– Какая такая?

– Ну нервная какая-то, раздраженная. Случилось что-то?

Анжела открыла глаза и резко развернулась к Риму:

– А тебя самого ничего не смущает?

Рим недоуменно пожал плечами, с минуту подумал, вспоминая последние дни, и честно ответил:

– Да вроде бы все нормально.

– И то, что Колумб уже отплыл из Испании сюда, тоже нормально?!

Наконец до Разумовского дошло:

– Ты что, боишься стычки?! Анжела, не страдай фигней, нам даже лезть туда не обязательно. Отправим только андроидов и выгоним этих наглецов к чертовой матери.

Девушка с каким-то недоумением посмотрела на командира и медленно заговорила:

– Андрей, ты всегда казался мне мужиком неглупым. Ты понимаешь, что даже вот это все… – тут она обвела рукой пилотскую кабину, но Разумовский догадался, что скорее всего она имеет в виду то, что они успели сделать за этот год в Мексике. – Вот это вот все – мелочи. А вот завернув назад экспедицию Колумба, мы совершим необратимый поступок. Вся история всего мира пойдет по другим рельсам. Ты не можешь этого не понимать.

Разумовский присвистнул, удивленно подняв брови и побарабанив пальцами по мягкому подлокотнику, спокойно, как огорченному ребенку, начал объяснять:

– Анжел, сто раз уже все говорено-переговорено. Ты серьезно хочешь, чтобы этим ребятам дарили оспенные одеяла и вывозили их в качестве рабов в Европу? Вспомни наш мир: бесконечные войны, одна Великая Отечественная чего стоила. Да в жизни всей нашей цивилизации не было ни дня, чтобы где-то не шла война! Ты понимаешь, что все это наносит такой урон генофонду, который может никогда не восстановиться? Кроме того, тебе вовсе не обязательно лететь туда. Без тебя вон желающих порулить навалом. И да, – Разумовский сухо щелкнул пальцами, как бы желая привлечь внимание Фифы к своим словам, и закончил: – Ты обратила внимание на такую мелочь, как количество кораблей, отправившихся из Испании? В той истории в экспедиции Колумба принимали участие три корабля. К нам же идут четыре. Америго, еще когда приплыл, сообщал, что четвертый корабль военный. Его снарядила на свои средства святая Инквизиция. История УЖЕ свернула на другой путь, – слово «уже» Андрей выделил голосом.

Анжела вздохнула, и было видно, что раздражение покинуло ее. Она как-то грустно, не глядя на Разумовского, сказала:

– Что так кровь литься будет, Андрей, что по-другому… Я последнее время из-за этого спать не могу, все думаю, не совершаем ли мы ошибку. Все же, согласись, Россия самая огромная страна в мире, и жизнь у нас вполне себе ничего.

– Ну да, – согласно кивнул Разумовский. – В России-то жизнь вполне себе, а вот у меня была забавная командировочка на три месяца в Африку. Там, солнышко, значительно хуже. Это ты, Анжелочка, просто не видела никогда детей, у которых живот от рахита вздут и ноги такие кривые, что они ходить не могут. Представляешь, там есть люди, которые никогда в жизни чистой воды не пили, – к концу своей речи он начал испытывать раздражение и, гася его усилием воли, закончил спокойным, даже монотонным голосом: – Помешав сейчас геноциду, мы, вполне возможно, сумеем хоть как-то повлиять на воинственность европейцев. Я, Анжела, честно говоря, не знаю, к добру это или к худу. Но и уйти сейчас отсюда – это как предательство. Раз уж Фаэт дал нам оружие, грех не защитить местных.

Несколько минут в капсуле царила тишина, а потом Анжела тихо сказала:

– Прости, Рим. Что-то я…

Дальше летели молча. Мысли Рима крутились вокруг судов: «Без нормального флота мы толком ничего не сделаем. Ну привез Давид четыре семьи металлургов, но это же капля в море. Фаэт с ними беседовал. Так только один более-менее действительно что-то понимает. А трое, дай Бог, подмастерьями у него будут. Нам ведь железа нужно не пару пудов, а на поток производство поставить. И с камнями тоже не все понятно. Давид настаивает, что на продажу лучше везти обработанные, а у нас приличных гранильщиков практически нет. Каменотесов навалом, но уже сейчас европейцы гранят камни на порядок лучше, чем местные. Так что нечего Давиду на земле рассиживаться. Колумба выставим, и пусть он в следующий рейс за мастерами идет. Они нам точно не помешают.».

* * *

Пять капсул, синхронизировав полет, поднялись в воздух. Рим от участия отказался: слишком его укачивало. На земле, кроме него, остались Фифа и недовольный Задрот. Остальные напросились просто посмотреть. Даже Бык, жалобно глядя в глаза капитану, сказал:

– Да ладно тебе, Рим… Обещаю, никаких глупостей. Просто в иллюминаторы посмотрим. Ты пойми, для нас это сейчас как кино.

Прокатиться всем желающим Рим разрешил, хоть и неохотно. Но потребовал на всякий случай оставить на земле четверых игроков:

– Я сам остаюсь и Анжела. Дзю сейчас в Испании, с Америго, значит, еще один кто-то останется. Обязательно один из синеглазок. Как хотите решайте, хоть жребий кидайте.

Именно так и сделали. Задрот и Скрип кинули жребий, и Скрип с победной ухмылкой отправился грузиться на борт, а Задрот, недовольно передернув плечами, расстроенно сказал:

– Вечно мне не везет. Ну и хрен с ним, пойду тогда к Фаэту схожу.

Пять капсул взмыли в небо, и меньше чем через час на переговорник Разумовского поступило первое сообщение: «Это Бык. Корабли в поле видимости. Нас пока не видят. Подлетаем и спускаем андроидов.»

К этому времени все оставшиеся сидели в конференц-зале и смотрели на большой экран, который Фаэт разделил на четыре части. Как уж он синхронизировал изображения, Бог его знает, но у зрителей было ощущение, что это не дроидов, а их самих спускают на корабль. Они четко видели суету и переполох среди матросов. Слышали крики и проклятия на испанском, кастильском, мавританском и еще каких-то наречиях. С военного корабля, который назывался «Сантьяго», даже раздалось несколько выстрелов: у капитана и офицеров были ружья.

Для андроидов была разработана специальная инструкция. Поскольку повредить их местным оружием было невозможно, то максимум, который им грозил, это попытка нескольких человек накинуть на них сеть или что-то вроде того, но и это могло обездвижить андроида только на несколько мгновений. Потому им было строго запрещено убивать кого-то и слишком сильно калечить. На драку андроидов с матросами стоило посмотреть. Скрип даже на стуле подпрыгивал от удовольствия, подбадривая роботов голосом, как болельщик на стадионе.

И золотые летающие лодки, и спустившиеся андроиды напугали моряков, но все же в плаванье шли люди не робкие, а роботы слишком уж напоминали собой просто людей в масках, потому кидались на них толпой. Некоторые щерили беззубые рты и устрашающе кричали. В целом лица нападавших отличались скорее свирепостью, чем интеллектом. В пылу боя моряки даже не сразу поняли, что ни ножи, ни сабли не оставляют на чудовищных пришельцах ни одной царапины. Волна нападавших откатилась, но под крики командиров люди снова кинулись на роботов.

Высокотехнологичные машины работали именно как машины: на каждого человека, нападавшего на них, тратилось минимум усилий. Как правило, хватало одного удара, максимум – двух.

Андроиды прекрасно знали анатомию, поэтому буквально за несколько минут на каждом из кораблей вокруг роботов образовались залежи моряков без сознания. Несколько крепышей, кто это сознание ухитрился сохранить, со стоном пытались отползти в сторону. Поодаль стояла толпа мореходов, уже опасавшаяся приближаться к непрошеным гостям.

Четко выполняя задания, роботы брали с каждого корабля по одному человеку. Их устраивал только капитан. С каравеллы «Санта Мария» прихватили не только капитана, но еще и сеньора Колумба. Всех их подняли внутрь капсулы, и там, потрясенные почти до немоты испанцы выслушали предупреждение от одного из андроидов.

Для зрителей в конференц-зале все это напоминало захватывающее кино. Рим даже сказал в переговорник:

– Зря полетели, ребята. Отсюда все прекрасно видно.

Речь для пленных писали коллективно. Сперва она напоминала собой знаменитое письмо запорожцев турецкому султану. Потом, навеселившись вволю, убрали всякие непарламентские выражения и понесли текст Фаэту. Все же ИИ неплохо разбирался в человеческой психологии и потому добавил туда пару пунктов.

Надо сказать, что столь нагло похищенные капитаны кораблей оказались ребятами не робкого десятка. Хоть и бормотали молитвы, но в обморок не падали. Возможно, они бы еще и крестились, но связанные руки мешали.

Пленники откровенно боялись и обливались потом, видно было, как по лицам стекают крупные капли. Все же такое похищение было слишком необычным для них. Пугало все: и летающие лодки, и странные воины, прятавшие лица за масками, и непонятные светящиеся штуки внутри дьявольской посудины. Но старались держаться спокойно.

Это, как ни странно, вызвало у команды интерес. По переговорнику слышны были фразы:

– Смотри, кулаки сжал, аж костяшки побелели…

– В обморок не грохнется?

– Да ладно тебе, Цинк! Неизвестно, как бы мы держались, если бы на чудо напоролись?

Выслушав инструкцию, капитаны вынуждены были согласиться с требованиями, но не могли не поторговаться:

– Сеньор, мы выполним ваши требования. Мы видим, что сила на вашей стороне. Но нам нужна пресная вода, иначе мы все погибнем! Да и сухари наши полны червей. Если есть в вас вера в Господа нашего, вы не заставите…

Человек, который это произнес, скорее всего, был одним из легендарных братьев Пинсон*. Во всяком случае, взяли его с каравеллы «Пинта». Посмотреть на него зрителям было интересно. Бык немного рассказывал о хватких братцах, но увидеть их вживую – совсем другое дело.

Среднего роста, довольно крепкий и коренастый. Вытянутое, чуть лошадиное, сильно обветренное лицо. Уже не молод: темные волосы с яркой проседью. Одежда довольно дорогая по местным меркам: сукно и кожа, даже плоская шапочка на макушке шерстяная. Колумб на его фоне выглядел каким-то невразумительным и в разговор не встревал, только шевелил губами, бормоча под нос молитву.

Посовещавшись, зрители решили, что это старший брат Мартин Алонсо. Именно к нему и обратился андроид, назвав по имени. Судя по побледневшему лицу мужчины, угадали правильно.

Выслушав команду Разумовского, андроид передал команду пленным. Еще раз уточнил, все ли они поняли? И после этого мореходов тем же путем опустили на корабли.

Приближаться к ним остальные моряки явно боялись, даже руки развязали не сразу. А когда осмелились, куски веревок тут же побросали за борт. Происходящее явно лишило их храбрости и было выше понимания. Однако, быстро пришедшие в себя капитаны начали командовать и замершие суда постепенно ожили. На палубу выкатывали бочки. Частью пустые, частью с протухшей водой.

Дроид со зрителями завис над кораблями, как бы отсекая их от уже видимой береговой линии. Хотя, конечно, в этом нужды не было: спорить с летающими дьяволами никто не собирался. Четыре остальных собрали с кораблей бочки. Зрители видели, как андроиды заставили слить тухлую воду в море, как откровенно трусили мореходы, как один из них получил в зубы от весьма колоритно выглядящего боцмана, как роботы по одной брали дубовые бочки, которые матросы не могли поднять даже вдвоем и закидывали их в капсулы.

Через два часа, сделав по паре рейсов, на дроидах доставили не только воду, но и некоторое количество еды: корзины с овощами, кукурузные лепешки в плетеных лотках, орехи и несколько туш косуль, запеченных на кострах. Смерти мореходам никто не хотел, их просто не желали здесь видеть.

* * *

* Братья Пинсон – Мартин Алонсо, Франсиско Мартин и Висенте Яньес – три брата, владельцы судов, принимали участие в первой экспедиции Колумба на собственном судне «Пинья». Поддержали Христофора деньгами, но позднее пытались присвоить результаты экспедиции: на обратном пути сбежали от Колумба возле о. Куба и постарались получить аудиенцию у испанской королевы первыми. Им не повезло: из-за шторма Колумб опередил их.

Мартин Алонсо умер вскоре после первой экспедиции.

Франсиско Мартин ходил с Колумбом еще в третью и четвертую экспедиции.

Висенте Яньес – младший брат и самый удачливый путешественник из них. Ходил в собственные экспедиции и открыл устье Амазонки и часть побережья Бразилии.

В честь братьев назван один из Галапагосских островов.