Текст книги ""Фантастика 2025-183". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Ринат Тактарин

Соавторы: Полина Ром,Тиана Раевская,Ксюша Канарская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 226 страниц)

Глава 6

Ксикохтенкатл – имя жреца. Произнести его без запинки пробовали все. Результат был почти нулевой. Могли только соревноваться, кто споткнется на этом буквосочетании всего два раза, а не больше. В конце концов, Рим малость схитрил:

– Уважаемый, я хочу подарить тебе новое имя. Отныне я и мои братья в знак нашего расположения будем обращаться к тебе: Ксен.

За это время жрец успел увидеть столько всего восхитительного, что в божественную сущность пришельцев поверил искренне и всей душой. Если вживленные линзы связистов вызвали у него страх, трепет и поклонение, то кони, к которым его сводил Цинк, любопытство и почтение.

В этот раз, благодаря чемоданчику Задрота, процесс обучения проходил пусть чуть медленнее, но зато достаточно безболезненно, потому возле палатки связистов почти постоянно топталась очередь.

Братья Кардосо видя, с какой скоростью их наниматели обучаются языку, испытывали какой-то подсознательный ужас. Лаго пытался выведать тайну и даже вроде бы случайно заглянуть в палатку. Однако, ждущая своей очереди Фифа, разоралась так, что через несколько секунд у палатки стояли все: и те, кто был занят делами, и те, кто валялся после сеанса с головной болью.

Сеньор Басилио внушительным басом объяснил капитану, что лезть туда не стоит – не все тайны необходимо узнавать:

– Не за это мы вам платим деньги, почтенный.

Лаго помнил, как они «воспитывали» брата, осознавал, что силы неравны, но уже совершенно перестал понимать, зачем чужаки так рвались на эту совершенно неизвестную землю. Они не пытались набрать рабов, они не искали золото, они даже не искали пряности… На кой черт они приперлись сюда?!

А главное, уводя местного жителя туда, в отдельную маленькую палатку, что они там проделывали? Откуда каждый из них вдруг стал, пусть и запинаясь, разговаривать на его чудовищно неудобном языке?

Слушая непривычные сочетание букв, все эти бесконечные «кха», «цен», «кхец» и прочее, Лаго все сильней задумывался о том, что говорили церковники. Иногда ему даже казалось, что от костра, который горел почти постоянно, и на котором женщина ежедневно варила еду, попахивает серой. Конечно, так могли пахнуть и местные породы деревьев, но все же в чужаках было слишком много пугающего.

С дежурства у города решили снять всех. Последним туда сходил Бык, и он же доложил:

– Да как ни странно, особого переполоха нет, а поисковые группы к берегу даже не отправляли. Наоборот, их две было, и все в джунгли ушли, глубже туда, к центру материка. Просто здесь, на береговой, ни поселений толком, ничего. Группы уже вернулись и все затихло, больше не отправляют.

– Ну, и ладно. Топай вон в палатку, чтобы очередь не пропускать.

* * *

После сеанса Рим валялся на пенке в тени палатки и мысленно грыз себя за собственную жадность – голова болела. Конечно, это не сравнить с теми мучениями, с которыми они учили испанский, но все же состояние было пакостное, а обезболивающие таблетки он никому не давал и, соответственно, не мог принять сам. Даже жрецу было отказано в избавлении от головной боли. Побоялись не угадать с дозой. Но Ксен вынес это неудобство вполне мужественно.

Все же у медикаментов срок еще два-три года, а головная боль, пусть и сильная, вовсе не повод расходовать неприкосновенный запас. Восстановить его они точно не смогут.

Сердобольная Анжела, заглянув за угол палатки, только вздохнула и потащилась за водой. Из всех подручных средств от головной боли в ее распоряжении была небольшая пластиковая миска, куда она набирала прохладную воду из ручья, и тряпки, которые она раскладывала на лбах болящих.

Из палатки вышел Цинк и со словами:

– Твою же мать, когда это кончится? – улегся рядом с Римом прямо на песок.

Вообще, жаловаться было грех. Всем осталось еще по одному сеансу, и с пятого на десятое отдельные слова они уже понимали. Но, помня о том, как привыкали к испанскому, Рим знал: придется основательно добирать разговорами.

Самая важная беседа с гостем состоялась ровно через три дня после его похищения, правда уже к вечеру, когда Рим отлежался и очухался от последней загрузки. Для антуража рядом по-турецки сидели, посвечивая голубыми линзами, Задрот и Скрип.

Жрец, за эти дни насмотревшийся на вещи, поражающие его ум, был готов для беседы как никогда. Пусть чужак со странным именем Рим и говорил медленно, запинаясь, неправильно произнося слова, но все же понять его было можно, если захотеть, а Ксикохтенкатл хотел очень сильно. Ведь не зря же удивительные чужаки выбрали его и с помощью какого-то божества за три дня выучили язык. Более того, в знак особого расположения этот самый Рим подарил жрецу новое имя. И сейчас обращался к нему именно так:

– Ксен, друг мой…

Много лет назад, когда Ксен был еще любопытным подростком и только обучался при храме, он страшно жалел, что боги сходили на землю так давно, многие сотни лет назад, и у него нет никаких шансов увидеть их воочию. О, конечно, он был достаточно старательным учеником и запоминал все, что рассказывал Верховный – старый Ксочипилли, но про себя часто и с огорчением думал, что предкам везло больше.

Сейчас, глядя в переливающиеся, как морская гладь на солнце, глаза чужаков, он испытывал не только душевный трепет и восторг, но и боязнь: вдруг, поговорив с ним и дав наставления, боги прямо сейчас уйдут на небо?! Кто же поверит, что он собственными глазами видел такое чудо? А если он, Ксен, не сможет понять правильно их волю и выполнить наказ?! Однако, первые же слова их главного успокоили жреца.

– Ксен, друг мой, мы пришли дать вам знания и силу.

Разговор часто прерывался почтительными вопросами Ксена: не все слова Рим выговаривал правильно, не всегда жрец понимал сразу, что хочет сказать этот бог, но когда оба собеседника хотят понять друг друга, то они идут навстречу. Ксен навстречу «бежал». Он точно знал, что когда-нибудь он расскажет это всем своим соплеменникам, и потому старался запомнить каждое слово, жест и взгляд Рима – слишком уж хорошо рассказ этого бога ложился на его концепцию мира.

'Боги, как и люди, бывают разные, и цели их не всегда хороши. Там, в заоблачных мирах, эти всемогущие существа живут удивительной жизнью. Иногда в их судьбы вмешиваются любовь, ненависть, и жалость…

Не так давно у Высших была война. Цель и причину этой войны Победитель не стал пояснять, но рассказал, что самых гнусных врагов они изгнали, а потом, оглянувшись и увидев, как мало осталось их самих, решили спуститься на землю и уберечь народы от гибели, которую видели впереди.'.

– Пойми, Ксен… Такое не дается бесплатно. За жалость к вам и за любовь к вашему народу, мы заплатили дорогую цену – мы заплатили собственной памятью, силами и бессмертием. Вот это тело – Рим потыкал себя в грудь, – может умереть от яда или стрелы. Бесполезно спрашивать любого из нас, какими силами мы владели раньше – мы не помним. Зато с нами остались некоторые тайные знания о будущем, и именно их мы решили передать твоему народу, дабы не гибли вы в бессмысленных войнах и схватках, дабы смерть, опустошение и болезни не пришли на полюбившиеся нам земли.

Религиозный экстаз все нараставший во время разговора, выплеснулся слезами из глаз Ксена. Он пал ниц и попытался коснуться лбом странной обуви Высшего…

– Встань и больше никогда так не делай, Ксен.

Жреца немного потряхивало после эмоциональной вспышки, но словам одного из Победителей он с некоторой растерянностью внял. Поднявшись с песка и повинуясь жесту Разумовского, жрец снова сел перед ним и продолжил слушать:

– Никогда и никто не должен падать перед нами ниц. Мы не требуем поклонения, а просим лишь о внимании к нашим словам.

Из палатки Разумовский выполз совершенно мокрым: беседа далась ему нелегко. Бык и Цинк, с сочувствием посмотрев на командира, не торопили его. Сейчас очухается и сам расскажет.

– Знал, конечно, что так безбожно врать не легко…

– Да ладно тебе, командир, не рефлексируй, если прийти к ним просто как чужаки, мы тупо до Колумба не успеем, вытравят весь континент оспой и в рабство угонят, оно нам надо? Все уже сто раз обсудили, – пробасил Бык.

Следующие несколько дней Ксен работал так, как никогда в жизни. Он учил Победителей разговаривать и с удивлением понимал, что устает не хуже крестьянина на полях. Он говорил, говорил и говорил…

Чужаки собирались с утра, садились кружком вокруг него, и Ксен рассказывал. О законах страны, о характерах лично известных ему жрецов и правителях, о быте крестьян и обычаях, об охоте на пум и рыбной ловле, о вкусе блюд и способе получения тканей. Вопросы сыпались со всех сторон, и попутно жрец еще поправлял произношение Высшим. Самым удивительным для него было то, что не его заставили изучать чужой язык, на котором они говорили между собой, а они, снизойдя, выучили его речь за несколько дней.

Такое действительное было под силу лишь Высшим.

В конце концов, от этих бесконечных разговоров устали все, не только Ксен, но и сами боги. И Разумовский сказал:

– Ну что, ребята, что могли, мы поняли. Надо думать какой-то план «внедрения». Понятно, что сперва Ксен поговорит с кем надо, но хорошо бы парочку «чудес» произвести при появлении. Ну, полетать, например, или хотя бы фонариками посветить в темноте, – усмехнулся он. – У кого какие предложения есть?

– Я думаю, – почесав за ухом, заявил Чук, – надо Гека в костер бросить!

Пауза была глубокой, охренели все. Потом Разумовский, нахмурясь, начал:

– Что за пацанские выходки? Это между собой можете друг друга подкалывать, а сейчас – работаем.

– Да нет, командир, я не шучу! Ну, ткань же не горит, – Чук подергал себя за взятую двумя пальцами штанину. – Сетку на морду накинуть, и можно в большой костер минут на пять шагнуть! Очень впечатляюще, мне кажется.

– Ну не знаю, – задумчиво протянул Цинк, – В Испании – да, местные бы охереть как впечатлились, сразу бы объявили дьяволом, не меньше, а тут… кто знает?..

– Оставим, как запасной вариант, – вынес вердикт Рим. – Может быть, на каком-нибудь народном празднике потешим местных, а сейчас, нужно что-то поэффектнее. Понимаете, если, допустим, выйдет Бык, и снесет выстрелом кусок леса – оно, конечно, впечатлит. Только нам-то желательно бы несколько «чудес» сразу, и от разных богов. Все же я рассказывал Ксену, что капли так называемой силы у нас остались. Вот их и нужно демонстрировать.

Глава 7

Конечно, Разумовский мог просто приказать, кто из бойцов остается, но тут он решил положиться на волю случая, и пояснил так:

– Я, Бык и Цинк идем, потому что так надо. Анжела – потому что здесь мне ее оставлять… боязно. Остальные тяните жребий.

Короткие палочки вытянули невозмутимый Марат и очень огорченный Дзю.

– Мужики, спать только по очереди, – строго предупредил Андрей. – Еду вам сюда приносить будут. В городе мы договоримся. Но если эти, – он кивнул в сторону братьев Кардосо, – надумают корабль угнать, нам фигово придется. Сами понимаете. Одно дело спалить Испанскую каравеллу, а другое дело попытаться ее отбить, чтобы сам корабль целым остался. И проследите, чтобы, когда местные приходить начнут, граждане испанцы себя вели прилично.

– Послушай, Рим, – вмешался Бык, – Я думаю, нам стоит матросика, который за конями ухаживал, с собой взять. Оседлать мы конечно сможем, но случись что… Ну, сожрет животина что-то не то, или еще какая фигня приключится. Да и капитану спокойней будет, что с нами кто-то из них на разведку пошел.

– Ты знаешь, а это хорошая мысль. Давай-ка возьмем двоих. Чем меньше их останется на судне, тем спокойнее будет ребятам.

Как ни сопротивлялся Лаго Кардосо, как не уговаривал, его, капитана, оставили караулить судно. Именно тогда ему и закралась в голову мысль, что вовсе не для торговых операций прибыли сюда чужеземные купцы. Впрочем, сейчас у него выбора все равно не было: спорить с чужаками – себе дороже. Это он понимал.

Коней нагрузили по максимуму, потому что в седло никто так и не рискнул сесть. Надо сказать, что незнакомые животные вызывали у Ксена почти суеверный страх: ничего похожего он в своей жизни не видел. А уж послушание и сообразительность этих зверей, вообще выходили за пределы разумного. С точки зрения жреца, они были даже умнее собак.

В этот раз путь до города занял на полтора часа больше времени. Приходилось выбирать дорогу, где кони смогут пройти свободно. А уж появление чужаков на подходе, вызвало очень бурную реакцию у местных. Крестьяне бросали работу и вставали в отдалении, чтобы поглазеть, но даже присутствие жреца не заставило их подойти близко.

Ближе к центру города навстречу им выдвинулся вооруженный отряд местных воинов, и если бы не Ксен, дело бы вполне могло закончиться стычкой.

До сих пор команде казалось, что они общаются с любопытным и дружелюбным ребенком, который восторгается всякими непонятными ему штучками и охотно расспрашивает о них. Сейчас они увидели перед собой властителя.

Раскинув руки, как бы загораживая стоящих за его спиной людей и коней, Ксен двинулся навстречу отряду, громогласно возвещая:

– Удача пришла в город Точпан! Боги спустились на землю, чтобы отвратить от нас грядущие беды! Слово их – закон! Сила их велика! Мощь их несокрушима! Я, Ксикохтенкатл, избран ими, чтобы вещать волю их!

Голос жреца оказался такой мощи, что слышали его не только замершие в растерянности солдаты, но и, пожалуй, добрая половина города. Те из отряда, кто еще не видел вживую жителей, оглядывались с любопытством и интересом на непривычные строения, на лающих собак, рвущихся с поводков, на десятки, даже сотни смуглых носатых лиц с раскосыми глазами, боязливо выглядывающих из хижин и переулков.

От предложения разместиться в храме Рим отказался:

– Почтенный Ксен, мы охотно выйдем показаться жителям города, когда тебе понадобится, но жить предпочтем рядом с людьми.

– Высший…

– Ксен, ты знаешь мое имя, и я прошу тебя обращаться ко мне именно так – Рим.

Испытывая некоторую неловкость, жрец, который до сих пор избегал обращаться к Высшим по их странным именам, все же собрался с духом и заговорил:

– Рим, я буду счастлив, предоставить вам свой дом, но он слишком мал и убог для вас всех. Позволь, я прикажу приготовить для вас еще пару соседних?

Рим вздохнул: разбиваться на маленькие группы не хотелось. Кто знает, все ли так восторженно примут их появление, как Ксен. Но и выбора особо не было, рано или поздно это случится. Поэтому бойцов надо разделить на три группы. Пусть каждый из них максимально много общается с местными, оттачивая произношение, и набирает сторонников и сопровождение. Не исключено, что в столице все будет на порядок сложнее.

Дома, при ближайшем рассмотрение, вовсе не имели окон, зато, дверные проемы без самих дверей украшали каждый из них.

– Стекла эти ребята еще не знают, – пояснил Рим. – А поскольку здесь жара, то и двери им особо не нужны.

Помещение было довольно низким, и Бык стоял, неловко склонив голову набок. Анжела скромно терялась за его спиной, и Разумовский, немного раздраженный заминкой, буркнул:

– Ну, чего встали? Снимайте груз с коня, будем обустраиваться. Несколько дней нам по любому придется здесь провести.

Жилище Ксена представляло собой не один жалкий домик, как у большинства, а целый комплекс подобных построек. В самой большой и просторной, похоже, раньше ночевал хозяин. Сюда же, скорее всего, он приглашал и гостей на пир. В постройке поменьше и пониже жили воины, охранявшие двор могущественного жреца. Еще одна постройка была отдана слугам и рабам.

– Господи Боже мой. Как же они помещаются здесь? Что, так и спят целыми семьями? – Анжела явно испытывала раздражение, оглядывая убогую, с ее точки зрения, хижину.

Рим, фыркнув, пояснил:

– Это ты, красотка, убогих хижин не видела. Здесь, посмотри, – он потопал ногой, – все полы циновками застланы, да не в один слой. Вон та груда тряпья, это стопка одеял, на которых наш Ксен почивает. Это еще нам повезло, что он богатый мужик и холостой. Так что, Цинк, давай мы с тобой эти одеяла на улицу вынесем и здесь пенку раскинем? Все таки помягче будет. Да и хозяин не останется без любимых удобств.

Во дворе торопливо сновали женщины, готовя что-то на открытом огне. Фифа встала в дверях, загородив свет и брезгливо сморщив нос, комментировала:

– Рыбину здоровую приволокли… Фу-у-у. Она ей прямо живой брюхо вспорола!

– Иди лучше местом для ночлега озаботься, – недовольно скомандовал Рим. – И вообще, нехрен их разглядывать как дикарей. Меньше знаешь – крепче спишь. Ну или в данном случае – с аппетитом ешь.

Фифа гордо оглянулась через плечо, и заявила:

– Пенку и спальник вы и без меня разложите, а я лучше пойду девочкам местным помогу.

Возразить ей никто не успел, но к дверному проему дернулись все.

Анжела, быстрыми шагами пересекла не такой уж и большой двор и с некоторой запинкой обратилась к застывшим женщинам:

– Я хотела бы вам помочь.

Дальнейшее было вполне ожидаемо. Женщины, даже не положив, а побросав то, что было у них в руках, простерлись ниц перед белой богиней. От их почти синхронного движения Фифа козой скакнула назад и быстро заговорила:

– Эй вы… Встаньте! Встаньте сейчас же!

Как ни странно, такое неудачное начало сотрудничества ее не напугало. Она ткнула пальцем в обнаженную грудь женщины средних лет и прямо-таки скомандовала:

– Тебя как зовут?

– Кетзалксочитл, – ответила женщина.

Анжела замерла только на секунду, а потом, очевидно вспомнив Разумовского, весьма достойно выкрутилась:

– Я дарую тебе новое имя! Отныне ты – Кета!

Бык непроизвольно фыкрнул, как недовольный кошак, и толкнул Цинка локтем:

– Глянь! Она б ее еще селедкой назвала!

Цинк, улыбнувшись, добавил:

– Или мойвой! Но согласись, Кета все же удобнее в произношении.

Между тем, наделив оторопевших помощниц новыми именами, Анжела полезла в большую миску, где были сложены какие-то овощи и травы, и начала расспрашивать:

– …в тыкву? А еще что туда добавляют? А вот это зачем?

Махнув рукой, Рим сказал:

– Ладно, ребята, правда, давайте располагаться. Мадам и без нас прекрасно справится.

Ближе к вечеру на вынесенных прямо на улицу циновках был устроен пир в честь прибытия богов. Плетеные скатерти, в два ряда лежащие на земле, заставили разнообразными блюдами и кувшинами. За одним таким столом сидели «боги» и жрец Ксен. Напротив, лицами к ним, представители местной знати, высшие воинские чины и еще несколько жрецов. Все они уже получили новые имена. Женщин за столом, кроме Фифы, не было. Им дозволялось только подносить и уносить блюда, не привлекая к себе внимания пирующих мужчин.

Блюда, кстати сказать, были достаточно разнообразны. Жареной картошки, Чуку, правда, не досталось, но печеную на углях по его требованию изготовили. В течение пира подали несколько огромных запеченных целиком тыкв с разными начинками. Фифа, глядя на настороженных мужиков, успокоила:

– Лопайте спокойно, никаких жуков там нет. Я лично проследила. Там больше всего кукурузных зерен. И молотых, и целых. Тут вообще этой кукурузы столько, что офигеешь! Она еще и разная совсем, даже цветом отличается. Ну, еще бобы там есть, перец острый и разные травы, так что ешьте, не бойтесь.

Крупные рыбины, завернутые в широкие листья и поджаренные без масла в собственном соку на большом плоском камне возле костра, оказались довольно вкусными. Нежное их мясо, в меру посоленное, было изрядно перченым, но никого это не останавливало.

С аппетитом ели и гости, и хозяева. Но через некоторое время Ксен встал и требовательно протянул женщине, стоящей за спиной, пиалу. В воздухе поплыл винный запах. Мужики начали принюхиваться гораздо активнее.

– Думаю, ребята, это пульке. – Осторожно пояснил Рим. – Они алкоголь делали из сока агавы, насколько я помню.

Ксен, услышав в чужой речи знакомое слово «пульке», яростно затряс головой, отрицая такую возможность:

– Рим, никогда в моем доме не предлагали гостям пульке! Пульке – питье простолюдинов, а не богов! Этот напиток сделан из лучших фруктов и трав, в нем мед и сила солнца! Если ты сомневаешься в моих словах и опасаешься… Я могу отпить из твоей чаши…

– Да нет, Ксен, – Рим явно почувствовал себя неловко, столь велика была ясно видимая обида жреца. – Я верю тебе и нет сомнения в моем сердце, – он сделал большой глоток пряного напитка и чуть не закашлялся: кроме изрядной доли алкоголя, туда было вбухано и приличное количество перца.

Цинк, несколько нервно вспомнивший что, например, в Японии для производства рисовой водки саке зерно предварительно пережевывали, спросил у Ксена:

– Друг, прости, но не вся ваша пища годится для нас. Скажи мне, из чего сделан этот напиток?

– Гуава. Этот фрукт собирают и держат в тепле, и когда боги посылают свое благословение, сок бродит. В него добавляют мед для сладости и перец для бодрости духа. Напиток дарит веселье или успокоение, именно то, чего просит твоя душа сейчас.

Надо сказать, что выпили мужики с удовольствием – местные встретил их достаточно дружелюбно. Однако, Рим, сделав пару глотков, чуть нагнулся и выловил взглядом Чука и Задрота. Показав глазами на пиалу, он отрицательно помотал головой и поставил свою на стол, сделав вид, что не замечает страдальческих гримас.

Мало ли, что, мало ли, как, а кто-то один в каждом доме должен быть трезвым. Понятное дело, никто из своих не напьется, но лучше перебдеть…

Каждый раз, когда кто-то вставал и приветствовал гостей, Рим подносил к губам чашку и делал вид, что пьет, не забывая внимательно наблюдать. Местные пили охотно и радостно, никаких недовольных морд за столом не было, гости вызывали интерес и почтение, а не неприязнь. Но даже мимика ацтеков настолько отличалась от европейской, что лучше было перестраховаться. На сто процентов никто не мог быть уверен, что они в безопасности.

«Не может быть, чтобы они все тут прямо друзья-приятели были. Наверняка есть какие-то внутренние терки. Главное, чтобы они нас в них не втягивали. Нам еще в столицу пилить, а там все эти интриги будут на уровень сложнее…»