Текст книги ""Фантастика 2025-183". Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Ринат Тактарин

Соавторы: Полина Ром,Тиана Раевская,Ксюша Канарская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 226 страниц)

Как будто почувствовав его колебания, сеньор Басилио брякнул на стол, тяжело звякнувший мешочек, и, глядя в глаза штурману, сказал:

– Здесь ровно половина обещанного, сеньор Кардосо. А чтобы вас не мучили дурные мысли, вторую половину мы, вопреки традициям, заплатим вам не после поездки, а до. У вас будет несколько часов на то, чтобы оставить эти деньги вашему доверенному лицу. У вас же есть доверенное лицо? – уточнил купец.

Эта новость окончательно сбила штурмана с толку. Он прекрасно понимал, что взяв сейчас со стола монеты, он примет на себя все обязательства. В памяти мелькнуло пьяное лицо брата, запущенный дом, небольшая сумма, уже отложенная на новый корабль – эта поездка может существенно увеличить запасы…

Последняя фраза, которая заставила его смахнуть мешочек со стола, звучала так:

– Ваше дело только доставить брата на корабль. В дальнейшем вы за него не отвечаете.

Больше штурман не колебался. Взяв аванс, он аккуратно, отвернувшись к стене, высыпал на ладонь монеты, пересчитал, и сказал:

– Согласен. Когда мы отплываем?

– Через три-четыре дня, но, – сеньор Басилио швырнул на стол еще один мешочек, существенно меньше размерами, и добавил: – Не забывайте о второй части договоренности. Нам желательно, чтобы матросы прибыли на судно сегодня же и ночевали там. Не меньше пяти человек. Это, – он кивнул на мешочек, – аванс для них. Надеюсь, вы выберете хороших работников.

Глава 21

Палатку разбили, маячки выставили. Больше дел не было. Разжигать огонь днем Рим запретил.

– Капитан, а как же… – Фифа недоуменно взглянула на Разумовского.

– Никак. Хлебом обойдемся.

Потом, видя ее расстроенное лицо, добавил:

– Ночью сделаем маленький костерок, сваришь горячего. Не переживай, не отощаем за день.

Фифа послушно и как-то печально кивнула головой и отошла, а Андрей с жалостью подумал, что девчонке такие приключения переносить тяжеловато. Надо бы с ней поговорить, подбодрить как-то.

Через два дня доели все, что оставалось. Теоретически, можно было сходить на охоту. Практически, этого лучше было не делать: не хватало им еще одной встречи с кабаном. Да и углубляясь в чащу, легко было нарваться на лесничих.

Выбирая между Геком и Маратом, Разумовский поколебался, но все же выбрал Марата. Тот, пусть и не из лучших бойцов, но гораздо старше и опытнее. Гек пойдет в сопровождение.

Придирчиво осмотрел одежду Марата: плащ, суконные брюки, достаточно потрепанные, отросшая за два дня щетина – нормальный местный житель. Выдать Марата может только акцент, поэтому Рим напомнил:

– Разговаривай поменьше. Больше пальцами показывай.

– Да понял я, капитан, понял. Не переживай.

Чуть поколебавшись, Разумовский навесил на Гека вторую кобуру.

– Близко к Марату не подходи, но и глаз с него не спускай. Если ситуация внештатная, положи хоть пол города, но его вытяни, понял?

– Капитан, – вмешался Марат, – как-то мне без оружия под рукой не очень.

– Ты будешь расплачиваться, еду упаковывать, разойдутся полы плаща, какая-нибудь зараза увидит. Так что пусть лежит в голенище – так безопаснее для тебя же.

Скрип и Задрот, пользуясь временным затишьем, выставили солнечные батареи и заряжали аккумуляторы. В работе у них был только один ноут, и они что-то довольно бурно обсуждали. Рим подошел поближе, но услышав слова «…сингулярность процесса…» отодвинулся подальше – ну их, все равно не поймет ничего, только помешает.

Фифа зябко куталась в плащ, но в палатку не уходила.

Рим поколебался и сел рядом с ней. Какое-то время молчали, девушка бездумно ощипывала кусочки большого багряно-желтого листа, и, нащипав приличную кучку, дунула на нее. Клочки на секунду взмывали в воздух и осыпались к ее ногам грустным конфетти. Некоторое время Андрей тихо наблюдал, а потом заговорил:

– Есть сильно хочешь?

Анжела возмущенно вздернула подбородок, но потом как-то устало махнула рукой, и ответила:

– Да разве в еде дело? – помолчала и спросила: – Рим, как оно все будет?

– Нормально будет, Анжел. Первое время чуть сложновато, потом привыкнем к реалиям. Решим, где и как жить. Соорудим дом удобный. Может, и не один. Будем добывать камни, наладим торговые связи. Деньги, Анжела, как ты понимаешь, во все времена уважают.

Потом, прекрасно понимая, почему она хандрит, и желая подбодрить ее, Разумовский улыбнулся и сказал:

– Заделаешься знатной дамой, горничную тебе наймем, будешь гулять по саду в платье с этим самым… – он нелепо махнул руками, изображая в воздухе то ли кринолин, то ли огромное пузо. – Обмахиваться такой штучкой… – вспоминая слово, он нетерпеливо щелкнул пальцами, – Как же его? А, вспомнил, веер! Вот веером и будешь обмахиваться.

– Что ты со мной как с ребенком малолетним? – в голосе Фифы отчетливо слышалось раздражение. – Заниматься чем буду? Всю жизнь ваши носки стирать?!

– Анжел, а чем бы ты дома занималась? Ну, выслужила бы армейскую пенсию к тридцати пяти. И что? Выскочила бы замуж, нарожала бы детей, домик бы прикупила где-нибудь, ну или квартиру. Понятное дело, – хмыкнул Рим, – что здесь ни парикмахерских, ни спа салонов, ни платьев от этого вашего Мишеля. Ну, нет здесь микроволновок – так и без них же как-то люди жили. Стирать и дрова колоть тебе всяко не придется.

– Рим, что ты хрень несешь? – она как-то безнадежно отвела глаза в сторону и тихо пояснила, – Я ведь человек, Андрей, мне не только еда и новые шмотки нужны.

Рим тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что самая большая потеря – это как раз вовсе не бытовые удобства. Заработав на камнях, они вполне смогут обеспечить максимально высокий уровень жизни. Если все пучком срастется, хоть на золоте есть можно будет.

«Как там историк в школе рассказывал? „Толпа требовала хлеба и зрелищ“. Да, точно, вот так вот: хлеба и зрелищ. И если с хлебом здесь все нормально, то со зрелищами – хуже некуда. Максимум, что возможно, это начать собирать книги. Но какой интерес для нас будут представлять сведенья, которые устарели на несколько сот лет?» – ответа на заданный самому себе вопрос Разумовский не знал.

Были у него какие-то смутные мысли о том, что еще развлечением служила музыка. И еще у людей хобби всякие есть. Ну, там, коллекционирование, например. Можно будет собрать роскошную кучу средневекового оружия. Подумав, что вопросы надо решать по мере их поступления, Разумовский попробовал еще раз достучаться до девушки:

– Все не так плохо, как тебе кажется. В конце концов, человечество как-то себя развлекало все эти сотни лет, не имея телевизоров и мобил. Чем захочешь, тем и будешь заниматься. Может быть, школу для местных детишек откроешь, а может, какой-нибудь ковровый цех заведешь. Представляешь, – улыбнулся он, – через сотни лет какой-нибудь твой ковер будет валяться в музее…

– Знаешь, я никогда вот эту вот всю ерунду дамскую не любила. Скорее уж займусь бумагами и бухгалтерией. Ну, надо же будет как-то учет вести? Но опять же, Рим, это – работа. А вот чем мы свободное время будем занимать…

– Иди-ка ты лучше в палатку, а то замерзла, уже вон губы синие. Что толку сейчас гадать?

* * *

Новенькая двухмачтовая каравелла, с гордой надписью «Россия» на борту, мягко покачивалась на волнах. Самой большой проблемой при погрузке оказались кони. Если овец Бык просто вскидывал на плечо и, кряхтя, перетаскивал по сходням, то коней, предварительно завязав им глаза, грузить пришлось с помощью специальных блоков. В трюме, где по просьбе Цинка корабелы соорудили стойла, кони беспокоились. Особенно свирепствовал крупный черный жеребец, один из двух мальчиков в небольшом табуне.

Следить за ними вызвался один из матросов, когда Бык пообещал хорошую доплату.

В выгородке, защищенной толстенными дубовыми досками, прятался мотор. Именно его запах, резкий и непривычный, заставлял жеребца беситься еще больше.

– Этак нам красавец все стойло разнесет, – озабоченно сказал Цинк.

Бык пожал плечами и спросил:

– Как думаешь, если ему снотворного дозу вкатить? Ну, люди с копыт падают, но он-то размерами побольше, да и дозу можно половинную.

– А не сдохнет? – спросил Дзю.

– Да не должен.

Еще немного поколебавшись, все-таки успокоили буяна уколом. В трюме стало существенно тише. Молодые кобылки, которые тоже беспокоились, глядя на предводителя, присмирели.

Погрузка заняла почти целый день.

Лаго Кардосо храпел пьяный в крошечной каюте, а Бранко руководил работами. Матросы, которых привел с собой бывший штурман, выглядели несколько потрепанными, но тут Бык решил не вязаться: новому капитану виднее.

– Ну вот, сеньор Басилио, погрузка окончена, завтра с утра можно отплывать.

– Нет, – сказал Василий, и капитан Бранко вопросительно уставился на Быка, напоминая ему о данном раннее обещание.

Мешочек с монетами был готов, и Бык без колебаний вручил его капитану:

– К закату солнца я жду вас здесь, сеньор Кардосо.

– Сеньор Басилио, я бы хотел переночевать дома. Вы не волнуйтесь, к рассвету я буду здесь.

– Нет, капитан, я настаиваю, чтобы вы вернулись вечером.

Недоуменно пожав плечами, Бранко решил не спорить:

– Как скажете, сеньор Басилио.

Соглядатаи, очевидно, до сих пор не получили никакой команды, поэтому продолжали просто наблюдать, ничего не предпринимая, но Бык все равно нервничал. При нужде они, конечно, смогут положить полгорода, но делать этого все же не хотелось.

Вернувшийся примерно за час до захода солнца капитан Лаго Кардосо, был удивлен приказам:

– Капитан, мы отплываем.

– Но сеньор Басилио, разумнее подождать утра!

– Вы же умеет ходить по звездам?

– Разумеется, но…

– Значит, отплываем немедленно.

Капитан покорно кивнул головой, вышел на мостик и отдал команду.

Ветер был попутный, не слишком слабый, парус поставили только один.

Бык с Дзю внимательно наблюдали за работой матросов, пытаясь разобраться в не слишком понятной терминологии и запомнить все эти фок-мачты, грот-мачты и прочие гики.

– Ладно, не боги горшки обжигают. Научимся, – буркнул наконец Бык и продолжил: – Слушай, Дзю, а как ты этого алкаша собираешься лечить? Ты прям так уверенно говорил, что можно и его взять…

Немного помолчав, он посмотрел на улыбающегося Дзю и спросил:

– Ну, так чо?

– У меня мама учительница русского языка и литературы была.

– И?

– А отец алкоголик.

Бык недоуменно покосился на Дзю, подозревая какую-то непонятную ему шутку, но тот усмехнулся и сказал:

– Знаешь, Вась. Я всю жизнь мечтал попробовать этот способ! Так что, позволь, бывшего капитана я сам лечить буду?

– Да я ведь не возражаю. Ты просто объясни, интересно же.

Дзю мечтательно уставился на багряный диск уже почти севшего в воду солнца и заговорил:

– Понимаешь, мать разное пробовала. И кодировала его, и даже к какой-то экстрасенсше в деревню возила… А потом, ну, когда они развелись уже… Она мне вечно всякие книги подсовывала. Может, боялась, что я тоже по стопам отца пойду, может, еще чего. До сих пор помню, назывался тот рассказ «Буйный характер Алоизия Пенкберна». Это, Вася, Джек Лондон. Слышал про такого?

– Я в детстве «Белый Клык» очень уважал, – буркнул Бык.

– Ну, вот. В этом рассказе, Вась, был один мужик – алкоголик конченый. Настолько конченый, что его объявили недееспособным и приставили к нему бабу-сиделку и типа секретаря – парня одного. Все деньги были у них, ну и парочка развлекалась на славу. А этому Алоизию, чтоб молчал, просто наливали выпить. А еще был такой персонаж – Дэвид Гриф. Однажды, они столкнулись в баре, и Алоизий по пьяни растрепался, что знает, где зарыт клад, но у него нет денег, чтобы отправиться за ним. А Гриф был хорошим капитаном и крутым мужиком. Он согласился взять этого пьянчугу на борт, только условие поставил, чтобы тот бухать бросил. Какое-то время алкаш, конечно, продержался, – усмехнулся Дзю. – Но, как ты понимаешь, не слишком долго.

Теряющий терпение Бык спросил:

– Лечил-то он ханыгу чем?

– А он его, Васенька, отметелил. Хорошо так отметелил, качественно!

Бык с недоумением смотрел на Дзю, поражаясь его наивности:

– Дружище, ты хочешь сказать, что остальным алкашам никто морду бить не пробовал? Если бы все было так просто, то у нас бы и клиник не было. Зачем больнички, если можно просто рыло начистить и вылечить?

– Бить можно по-разному, Вась. Метелил он этого Алоизия столько раз, сколько было нужно, это первое. А второе: купил он хренову тучу старой и ржавой корабельной цепи. И заставил этого самого алкаша ручками снимать ржавчину, а потом красить в несколько слоев.

Бык пожал плечами и сказал:

– Бессмысленная какая-то работа.

– А у нее не должно быть смысла. Ну, то есть если мы сможем придумать ему тяжелую физическую работу, у которой будет смысл, то хорошо, а если нет, то можно дать кусок толстенного бревна и заставить, например, перочинным ножиком его соскоблить в труху полностью. Тут главное, чтобы была мощная физическая нагрузка. Ну, и качественный мордобой, – ласково добавил Дзю.

Бык почесал массивный подборок, ухмыльнулся и сказал:

– Ну, фиг знает, но вообще рецепт интересный. Нам главное, к бочкам его не подпускать. Там в трюме две здоровенных дубовых бадьи с местным пойлом. Гадость, конечно, страшная, но если вода стухнет… В общем, про запас взяли, не помешает.

Ветер чуть усилился, и продрогшие бойцы спустились в каюту. Там уже устраивались на ночлег замотанные Чук и Цинк.

Чук, в отличие от остальных, в Севилью отправлялся налегке, и его легкий удобный спальник остался со всем барахлом у команды. Поэтому сейчас, недовольно ворча и ерзая, он пытался устроиться на грубом соломенном тюфяке:

– Колется, зараза такая.

– Ничего, – равнодушно сказал Цинк, – потерпишь. Завтра днем уже на месте будем.

Потушили свечу и уже в темноте Цинк спросил:

– Вась, а мотор когда опробуем?

– Сам рассуди, Костя, если сейчас врубим, перепугаем и матросов, и капитана до усмерти. Они тут все от попов наслушались херни всякой. Еще объявят нас слугами дьявола, да и сбегут в порту, как пристанем. Вот ребят заберем, отплывем, там и попробуем. В море этим красавцам деваться некуда будет, попсихуют и успокоятся. А если не совсем дураки, то к концу плавания вполне себе оценят. Хватило бы только масла, – озабоченно добавил он.

– Да вроде с запасом брали.

Проваливаясь в сон, Бык даже и не понял, кто именно ему ответил.

Глава 22

Новости, которые вместе с продуктами, принес из города Марат, вызвали у Рима некоторое раздражение.

– Кэп, там глашатай орал, что через три дня на центральной площади аутодафе состоится. Ну, как бы это у местных развлечение такое, сам знаешь. А жечь будут двух еретиков, книжки каббалистические и прочие дьявольские предметы.

– Ты хочешь сказать…?

– Откуда я знаю? – Марат пожал плечами. – Но только если они реально решат кинуть орковский Макар в костерок… Ну, ты помнишь, что бывает – про пасту Туманова, которая в заряднике, все знаем. Тут не то, что народ на площади положит, тут город целиком на воздух взлетит. Как бы еще и нас не достало.

Несколько минут Рим думал, а потом начал отдавать команды. Собрались они быстро и ушли так же споро. Фифа испуганно глянула на Задрота и спросила:

– И что? Что теперь будет?

– Без нас разберутся, – отмахнулся Задрот.

Скрип сочувственно вздохнул и ответил Анжеле:

– Ты не переживай сильно. Парни – спецы. Действительно без нас разберутся.

Наблюдение за домом, где поселился Великий Инквизитор, вели до вечера, успев выяснить достаточно важные детали. И в какой комнате принимает старик, и где его личные апартаменты, и даже как зовут помощника.

Ночью, когда стали гаснуть свечи в окнах, внутрь Рим отправился сам.

Был он уставший, голодный, и оттого слегка раздраженный. Внутрь проник без проблем и даже до спальни Великого Инквизитора добрался тихо и спокойно. Охрана для него препятствием не являлась, а слуги все давным-давно спали.

* * *

Томас Торквемада ворочался на пуховой перине и никак не мог успокоиться: одолевали мирские мысли, и даже некоторое раздражение. Мирские мысли касались очень богатой еврейской семьи, глава которой, вместе с наследником сыном сейчас сидел в темнице.

«Праведными трудами, такими деньгами не наживаются. А женщин и детей надобно выслать: тут, пожалуй, лучше милосердие проявить.»

Дело было очень привычным, так же как и мысли. Не первая семья евреев расставалась с нажитыми богатствами волею Великого Инквизитора. А две человеческие жизни… Что они такое, по сравнению с возрастающим могуществом Матери Церкви?

А некоторое внутреннее раздражение Томас испытывал, как ни странно, на Господа.

«Нет у церкви сына преданнее и полезнее меня. Неужели Господь в своем всемогуществе не может дать мне чуть больше сил и здоровья…»

Впрочем, такие мысли инквизитор старался гнать из головы. Как ни странно, он был искренне верующим, и часть молитв, когда он просил Господа простить его несовершенство, действительно шли от сердца.

Скрипнула половица, и когда старик неуклюже повернулся посмотреть, кто осмелился нарушить его покой, на рот его легла тяжелая рука, и тихий голос спокойно сказал:

– Сеньор Торквемада, прошу вас, не пугайтесь. Я хочу только поговорить с вами.

Старик слабо трепыхался и Разумовский уже испугался, что тот помрет от испуга. Выждав с полминуты, пока дед успокоится, он продолжил:

– Сейчас я уберу руку. Очень прошу вас не кричать. Я действительно хочу просто поговорить.

Свеча, горящая на столе, слабо озаряла силуэт крупного мужчины в непонятной черной одежде. Тот действительно убрал руку с лица инквизитора, совершенно бесшумно прошел к столу и, легко подняв тяжелый дубовый стул, перенес его к кровати. На стуле он и устроился, глядя на то, как старик неловко пытается сесть на кровати.

– Кто вы? – как ни странно, особого страха Торквемада не испытывал.

Скорее всего, пришелец будет предлагать взятку. И очень может быть, совсем не малую. Были уже, были в жизни Великого Инквизитора такие истории. «Ну что ж, поторговаться никогда не стоит отказываться. Но что же мы такого ценного пропустили в описи имущества? Это же сколько он сейчас собирается предложить?! А сколько он заплатил охране, чтобы пройти так тихо? Ай-яй-яй… Охрану точно пора менять.»

Пожалуй, в этот момент, старик даже чувствовал некое превосходство над гостем.

– Вы можете называть меня сеньор Андреас.

– Какой у вас интересный акцент… Откуда вы?

Ответ был столь неожиданный, резкий и в чем-то даже пугающий, что его Святейшество чуть растерялся.

– Меньше знаете – крепче спите. Я хотел бы получить у вас некий предмет, который сняли с трупа иноземца на рынке.

Несколько мгновений Торквемада приходил в себя. Сейчас, гость уже не казался ему таким безопасным.

– Для чего вам этот предмет?

Мужчина странно хмыкнул, и также странно ответил:

– Это – оружие. Очень мощное. Гораздо мощнее, чем ваши пушки. Но воспользоваться им вы не сможете. Оно мое.

Легкая улыбка тронула губы Великого Инквизитора:

– Сеньор Андреас, зачем бы мне своими руками, отдавать это чудесное оружие в руки незнакомца?!

– Затем, что вы не сможете воспользоваться им по назначению, зато при определенных условиях сможете уничтожить не только себя, а еще и этот город.

Звучало достаточно бредово, но Торквемаде приходилось видеть, какие разрушения способен нанести маленький бочонок с порохом. Он насторожился. Тот взрыв, который он наблюдал, своей чудовищной мощью напоминал проявление Божьего гнева. Потому к словам незнакомца инквизитор отнесся хоть и с некоторой долей скепсиса, но все же достаточно серьезно. Старика одолевали сомнения.

– Что вы сделаете, если я откажусь? Как вы докажете, что это ваше?

Мужчина пожал плечами, хмыкнул и, пошарив в складках плаща, вынул странный предмет – тонкий и плоский прямоугольник черного цвета. Он ткнул в него пальцем, и оттуда выстрелил узкий луч света. Да, не такого голубого и дьявольского, как на том странном оружии, но зато совершенно точно холодного: мужчина держал этот предмет голыми руками. Да и не даст такого яркого пламени обычная свеча или даже масляная лампа.

– Как видите, сеньор Торквемада, эти предметы изготовлены в одной мастерской. Согласитесь, что они очень необычны. И других таких вы нигде не найдете.

Сердце Торквемады зачастило. Этот носитель демонских игрушек, этот слуга нечистого просто не понимает, с кем связался. Азарт настоящего охотника, заставил Торквемаду поднять руку, слабо охнуть и потереть сердце:

– Простите, сеньор Андреас. Что поделаешь, проклятый возраст. Вы говорите, что тот предмет – оружие огромной силы, как же я могу отдать его вам? Ведь вы, я думаю, сможете натворить им немало бед.

Странный сеньор снова хмыкнул и ответил довольно резко:

– Сеньор Торквемада, я хочу получить свое оружие. Кроме того, воспользовавшись им неправильно, вы может натворить гораздо больше бед, чем я. А получив его, я исчезну из вашего города.

– Ну что ж, я слишком слаб, чтобы спорить с вами, – старик снова потер грудь. – Сейчас я позову секретаря, оружие хранится у него.

– Я сам позову. Куда идти?

– Нет-нет, вы зря мне не доверяете, сеньор Андреас. Там, на столе, стоит колокольчик, достаточно позвонить в него.

Незнакомец резко и бесшумно поднялся со стула и через мгновенье затряс звучную игрушку.

Ждать пришлось недолго. Уже через полминуты по полу зашлепали босые ноги, и заспанный Педро Видалес с горящей свечей в руках отворил дверь со словами:

– Вам плохо, Ваше Святейшество?

Он замер на пороге, нелепо взлохмаченный со сна, и растерянно, с трудом сдерживая зевок, уставился на чужака в комнате.

Великий Инквизитор слегка покашлял, привлекая внимание секретаря, и слабым голосом сказал:

– Педро, будь добр, принеси ту странную штуку, которую отдал мне отец Луис.

– Ах, да…

– Еще захвати мои сердечные капли.

Педро Видалес, который двинулся было исполнять распоряжение, застыл на мгновение на пороге, повернулся и уточнил:

– Ваше сердечные капли, Ваше Святейшество?

– Да-да, мои сердечные капли.

Инквизитор снова потер сорочку на груди.

Разумовский наблюдал за этой беседой с каким-то даже удивлением. Этот старик что, считает его конченным идиотом? Жаль, что не получилось решить дело миром…

Педро Видалес практически не заметил движения, только какую-то мелькнувшую тень…

Поза, в которой он оказался, была неловкой, неудобной, и очень болезненной: правая рука до упора завернута за спину, немеющие пальцы касаются лопатки, боль в суставах такая, что ему даже пришлось привстать на цыпочки и слегка наклониться вперед, чтобы не застонать и хоть чуть ослабить напряжение.

Голова наклонена в пол, и единственное, что он может видеть, валяющийся под ногами подсвечник с погасшей свечой. Мелькнула дурацкая мысль: «А хорошо придумали – накручиваешь свечу на винт, и она никогда не валится из подсвечника. Вон, даже на пол уронили, потухла, но все еще держится.»

– Сеньор Торквемада, вы что действительно решили, что я ничего не пойму и позволю вашему секретарю позвать сюда охрану? – потом голос его чуть изменился и стал не просто жестким, а каким-то даже шершавым. – Слушай внимательно, старик. Сейчас мы пойдем, и я заберу свою вещь. Крикнешь, я этому щенку горло перережу. Понял?

Патрона Педро не видел, но голос его, который произнес слово «да», слышал отчетливо.

Резким рывком, заставив секретаря взвизгнуть, чужак развернул его в сторону коридора, и скомандовал:

– Веди.

Захлопнулась дверь, отсекая слабо освещенную спальню патрона, и в полной темноте внезапно вспыхнул довольно яркий свет. Ложился он лучом, освещая перед босыми ногами Педро Видалеса огромный овал. Голос за спиной спросил:

– Куда? – и поскольку ошарашенный Педро все еще молчал, уточнил. – Прямо? Влево? Вправо?

Идти нужно было не так и далеко. И несколько шагов на цыпочках Педро прошел совершенно машинально, не представляя, как сказать чужаку, что он не знает, где хранится нужный ему предмет. Сказать он ничего не успел, потому что чужак заговорил сам:

– Эта старая тварь, – Педро с ужасом понял, что так чужак обозвал Его Святейшество, – видел, что ты в моих руках. Как ты думаешь, он промолчит или поднимет тревогу? Помнится, у вас, у инквизиторов, был «прекрасный» девиз: «Цель оправдывает средства». Скажи мне, каково себя чувствовать средством? Знать, что ты просто инструмент, которым можно пожертвовать. Нравится тебе это?

Они почти дошли до приемной, когда у них за спиной распахнулась дверь и какой-то дребезжащий, визгливый голос Великого Инквизитора прокричал на весь коридор:

– На помощь! На меня напали! Охрана, на помощь!

После этого дверь захлопнулась, и Педро понял, что Его Святейшество заложил засов, оставив его умирать в руках чужака…

Зная, что его, Педро Видалеса, столь преданного лично Торквемаде, просто убьют, патрон все равно поднял тревогу…

В доме захлопали двери, по лестнице кто-то торопливо поднимался, и мужик за спиной, резко втолкнув Педро в дверь приемной, так же резко захлопнул дверь. Там он отпустил его и спросил не особенно торопливо:

– Ну? Где моя вещь?

Педро Видалес поднял на него глаза, которые даже заслезились от яркого света, льющегося из непонятной штуки в руках мужчины. Лицо незнакомца скрывал сумрак приемной.

Секретарь вздохнул раз, второй. Незнакомец терпеливо ждал. За дверью послышался топот бегущих людей. Бежали к спальне Торквемады. Но, кажется, его это совсем не волновало.

– Я не знаю… – испугавшись, что чужак ему не поверит и сделает что-то ужасное, Педро перекрестился, продолжая смотреть в этот дьявольский источник света, и дрожащим голосом зачастил: – Господом нашим клянусь, я не знаю… Я только видел в руках у Его Святейшества, но даже не держал… Клянусь, я не знаю!

Мужчина молчал несколько секунд, которые показались Педро бесконечными, а потом сказал странную фразу:

– Ну, я должен был попытаться.

То, что он сделал после этого, произвело на секретаря неизгладимое впечатление. Пришлый наконец-то отпустил руку со светящейся штукой так, что сейчас лучше всего было видно босые ноги Педро. После этого сделал какое-то неуловимое движение другой рукой, и на лицо его упала черная ткань, полностью скрывающая и рот, и глаза.

Погасив и убрав свою чудовищную штуку, он, больше совершенно не обращая внимания на испуганного секретаря, оборвал плотную шерстяную штору на одном из окон.

Спокойный свет луны, хлынувший в решетчатую раму свинцового переплета, немного успокоил раздраженные глаза Педро. Смаргивая остатки слез и вытирая лицо ноющей рукой, секретарь увидел, что мужчина бросил быстрый взгляд во двор, после этого отошел к противоположной стене и, коротко разбежавшись, вылетел во двор вместе с рамой.

Во дворе послышался крик: его явно увидела наружная охрана. Педро, всё ещё туго соображая, но желая посмотреть, как чужака схватят, подбежал к окну, не обращая внимания на леденящий сквозняк и льющийся в окно морозный воздух. И в это время там, во дворе, что-то вспыхнуло столь чудовищно ярко, что, схватившись за глаза, Педро потерял ориентацию и невольно опустился на колени.

В дверь приемной забарабанили, оттуда слышались голоса солдат, которые, рявкнув, перекрыл бас капитана:

– Открывайте! Открывайте немедленно! Я прикажу ломать дверь!

Все время, пока выбивали крепкую дверь приемной, секретарь так и сидел под льющимся из окна ледяным потоком, держась за голову и раскачиваясь. Ему казалось, что вместе с ним шатается весь дом. И что он ослеп навсегда.