Текст книги "Рифтеры (Сборник)"
Автор книги: Питер Уоттс
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 82 страниц)
Кто‑то барабанил в дверь. Кто‑то определенно не понял намека.
– Кайфолом! Открой!
«Проваливай», – подумал Дежарден. Он отправил свои находки остальным членам команды «Актиния», географически разбросанной группе правонарушителей, которых он никогда не встречал во плоти и, вероятно, никогда не встретит. «Я прижал урода. Я его вычислил».
– Ахилл!
Он неохотно откинулся на спинку кресла и большим пальцем открыл дверь, даже не взглянув назад.
– Что тебе надо, Элис?
– Лерцман убит!
Дежарден развернулся:
– Шутишь?!
– Ему пробили спинной мозг. – В широко раскрытых миндалевидных глазах Джовелланос плескалась тревога. – Его нашли сегодня утром. Мозг уже был мертв, и Лерцман просто лежал там, умирая от истощения. Кто‑то воткнул ему иглу в основание черепа и искромсал белое вещество...
– Господи! – Дежарден поднялся. – Ты уверена? В смысле...
– Ну конечно, я уверена, а ты думаешь, сочиняю? Это был Лабин. Это точно он, именно так он тебя и выследил, так...
– Да, Элис, я понял. – Ахилл шагнул к ней. – Спасибо... спасибо, что сказала. – Он начал закрывать дверь.
Она просунула ботинок в дверной проем.
– То есть? Больше тебе сказать нечего?
– Лабина больше нет, Элис. Он – не наша проблема. И кроме того, – Ахилл вытолкал ее ногу, – ты любила Лерцмана не больше, чем я.
И он захлопнул дверь прямо перед носом Джовелланос.
«Лерцман убит».
Бюрократ Лерцман. Киста в «системе», слишком вялая, чтобы чем‑то жертвовать, слишком глубокая, чтобы вырезать, слишком неэффективная, чтобы хоть что‑то значить.
Убит.
«Почему это тебя так волнует? Он же был идиотом. Но я его знал...»
Да, его знал. А миллионы других людей нет.
«На его месте мог быть я».
Лерцману уже нельзя помочь. И с его убийцей ничего не сделать: Лабин исчез из жизни Дежардена, напав на след Лени Кларк, и, если преуспеет, станет спасителем всей планеты. Это долбаный психопат – спаситель миллиардов. Смешно. А потом, вытащив мир из пропасти, он отпразднует свой подвиг еще одной серией убийств. Подстроит несколько утечек, а потом ликвидирует их с большой охотой. И хватит ли кому‑нибудь решимости остановить его, после всего сделанного им добра? Наверное, за спасение миллиардов тебе готовы простить очень многое.
Кен, при всех своих заскоках, делал что‑то полезное. Он охотился на другую Лени Кларк, из крови и плоти. Ахилл же преследовал мираж. Не было никакого великого заговора. Или глобального культа смерти. Актиния оказалась слюнявой идиоткой. Она знала только то, что байки о всемирном апокалипсисе помогают размножаться, а имя Лени Кларк обеспечивает пропуск в Убежище, и соединила все ниточки благодаря слепому, тупому везению.
Настоящая ирония заключалась в том, что реальный человек, стоявший за всеми этими словами, оправдал свою репутацию.
Это проблема Лабина. Не Ахилла.
Но Дежарден понимал, что кривит душой. Лени Кларк представляла проблему для каждого человека на Земле. Если правонарушитель и встречал когда‑либо подлинную угрозу для общего блага, то это была она.
«Забудь о Лерцмане. Забудь об Элис. Забудь о Роуэн, Лабине и даже об Актинии. Никто из них не имел бы значения, если бы не Лени Кларк.
Только Кларк имеет смысл. Она единственная, кто хочет убить всех нас».
Она появилась на Орегонской Полосе, затем двинулась на север к Гонкуверу. Оттуда вглубь материка: как‑ то просочилась сквозь границу карантина. Месяц или около того вестей не было, пока Кларк не появилась на Среднем Западе и не двинулась на юг. Две вспышки на границе Пыльного Пояса. Потом Янктон: наконечник стрелы указывал куда‑то в район Великих озер.
«Домой, – сказал Лабин. – Су‑Сент‑Мари».
Дежарден постучал по консоли: на линзах появилось главное меню Энергосети Н'АмПацифика. Персонал. Кларк, Лени.
«Скончалась».
Ничего удивительного: обычная бюрократическая реакция на текущие события. Хоть файл не стерли.
Ахилл запросил имена ближайших родственников: «Кларк, Индира» и «Батлер, Джейкоб».
«Скончались».
«А если она не сумеет добраться до родителей? – спросила Лабина Роуэн. – Предположим, они уже умерли... умерли очень давно».
И тот ответил: «Люди, которых так ненавидит Лени, живее всех живых...»
Ахилл запросил гражданский реестр. В записях Су‑Сент‑Мари за последние три года никаких упоминаний об Индире Кларк и Джейкобе Батлере не было.
Общедоступные архивы охватывали только этот срок. В центральных архивах хранилась информация по еще четырем годам, но там тоже ничего не нашлось.
«Предположим, они уже умерли... умерли очень давно». Теперь Дежардену эта мысль показалась довольно странной.
«Так, ладно, забудь о реестрах, – пробормотал он про себя. – Их слишком легко отредактировать». В итоге он запустил подсказчика, бросил в Водоворот бутылку и поинтересовался, не видел ли кто‑нибудь «Индира Кларк» и «Джейкоб Батлер» в компании «Су‑Сент‑Мари».
Совпадение нашлось в Справочной системе Н'АмПацифика, это был поисковый запрос семимесячной давности.
По всем правилам его должны были стереть через несколько часов после появления. Но не стерли. И в нем из Кларков упоминалась не только Индира.
«Кларк, Индира. На конце „к"».
«Сколько человек с именем Индира Кларк проживает в Су‑Сент‑Мари?»
«Сколько женщин, профессионально связанных с работой в Водовороте, имеющих одного ребенка, девочку по имени Лени, рожденную в феврале 2018 года, проживает во всей Северной Америке?»
«Это, сука, невоз...»
Похоже, матери Кларк в Северной Америке никогда не существовало. И Лени этого не знала.
Или же не помнила...
«По какому критерию отбирают новобранцев для рифтерской программы? – напомнил себе Дежарден. – Правильно – „преадаптация к среде, сопряженной с постоянным стрессом"...»
Где‑то внутри Ахилла что‑то приоткрыло один глаз и зарычало.
В последнее время Ахилл был на особом счету. Даже имел прямой выход на Патрицию Роуэн. В любое время дня и ночи, сказала она ему. В конце концов, речь шла о конце света.
Она приняла вызов со второго гудка.
– Это было нелегко, правда? – спросил Дежарден.
– Что вы имеете в виду?
– Бьюсь об заклад, что из асоциальных персонажей выходят чертовски плохие студенты. И было практически невозможно превратить всех этих психов в морских инженеров. И подойти к делу с другой стороны оказалось намного проще.
Тишина на линии.
– Мисс Роуэн?
Та вздохнула:
– Это решение нам совершенно не нравилось, доктор.
– Уж надеюсь, что нет, черт побери, – бросил он. – Вы брали живых людей и...
– Доктор Дежарден, это не ваша забота.
– Неужели? Вы так уверенно об этом говорите, словно забыли о случившемся.
– Я понятия не имею, о чем вы.
– Помните, а ведь еще недавно и Бетагемот не был моей заботой? Когда он появился, вы так испугались, что какой‑нибудь другой корп сделает на этом карьеру. Но к нам вы обращаться и не думали, не так ли? О нет, мэм.. Вы передали поводья зельцу.
– Доктор...
– А зачем, по‑вашему, вообще существует УЛН? Зачем сковывать тут всех Трипом Вины, если вы все равно не хотите нас использовать?
– Простите, доктор, неужели вы думаете, что Трип делает правонарушителей непогрешимыми? – Голос Роуэн отдавал холодом. – Это не так. Он просто не дает вам грешить намеренно и добивается этого, связываясь с вашими эмоциями, с вашей интуицией. И хотите верьте, хотите нет, но такая связь – нелучшее качество для того, кто решает долгосрочные проблемы.
– Дело не в...
– Вы подобны всем прочим млекопитающим, доктор. Ваше ощущение реальности укоренено в настоящем. Вы совершенно естественным образом придаете невероятную значимость близкому и недооцениваете далекое, и завтрашняя катастрофа всегда будет казаться вам куда менее реальной, чем неудобства дня сегодняшнего. Возможно, вам нет равных в тушении локальных пожаров, но я содрогаюсь при одной мысли о том, как вы стали бы решать вопросы, последствия которых простираются вперед на десятилетие, если не на целый век. Трип Вины всякий раз гнал бы вас к сиюминутной отдаче.
Ее голос слегка смягчился:
– Если недавняя история нас чему‑то и научила, так это тому, что иногда настоящим надо жертвовать ради будущего.
Роуэн сделала паузу, словно предлагая Ахиллу возразить. Молчание затянулось.
– Технология, кстати, не такая уж и радикальная, – продолжила она наконец.
– Какая технология?
– У них больше общего, чем вы думаете. Даже реальные воспоминания таковы – по большей части грубо подогнанные друг к другу лоскуты и обрывки. Созданные задним числом. Мозг не нужно долго упрашивать, чтобы он перетасовал эти клочки как‑то иначе. Тут, главным образом, нужна сила внушения. Иногда у людей это получается даже случайно.
«Она же защищается, – понял Дежарден. – Патриция Роуэн и впрямь пытается оправдать свои действия. Передо мной!»
– И что у прочих получалось случайно, то вы сделали намеренно, – сказал он вслух.
– Мы решили проблему более изощренно. Наркотики, гипноз. Глубокие ганглионарные изменения, не позволяющие реальным воспоминаниям всплыть на поверхность.
– Вы изнасиловали ей мозг, свели ее с ума.
– Да знаете ли вы, что происходит, когда вам насилуют мозг? Знаете ли, что на самом деле значит это броское выраженьице? Разрастание определенных рецепторных участков и стрессовых гормонов. Триггеры устанавливаются на повышенных пороговых значениях. Это химия, доктор, а если вы верите, что над вами надругались... ведь, собственно, вера – это лишь еще один набор химических веществ в общем котле, не так ли? Словом, тогда вы получаете... своего рода каскадный эффект, ваши мозги сами себя перепаивают, и внезапно вы оказываетесь способны пережить то, от чего все остальные в ужасе обмочились бы. Да, мы подменили детство Лени Кларк. Да, в действительности ее никто не насиловал...
– Не насиловали ее родители, – вставил Дежарден.
– ...но она верила в это, а потому обрела силу и выжила на рифте. Да, мы свели ее с ума, но безумие множество раз спасало ей жизнь.
– И вот теперь, – напомнил Дежарден, – она пробирается к дому, которого у нее никогда не было, ищет родителей, которых не существует, и хочет отомстить за то, чего никогда не происходило. Все ее представление о себе – не более чем ложь.
– И я благодарю Господа за это, – сказала Роуэн.
– Что?!
– Вы не забыли, что эта женщина – ходячий инкубатор конца света? По крайней мере мы знаем, куда она направляется. Кен сумеет ей помешать. Из‑за своих представлений о себе Кларк предсказуема, доктор. Это значит, что мы все еще можем спасти мир.
Случайные оперативные данные скользили со всех сторон. Дежарден не видел их.
«Кен сумеет ей помешать».
Благодаря Трипу Вины для Лабина превыше всего была безопасность. Он совершал столько просчетов лишь для того, чтобы снова и снова это доказывать.
«Кое‑кто от меня ушел, – сказал он в операционной, а потом добавил: – Такая жалость. Она действительно заслуживала шанса на победу...»
У Кларк было нечто большее, чем шанс на победу: она обрела легионы поклонников, которые охраняли ее. Хотя на самом деле гонялись не за ней, а за неким разогнавшимся эволюционным искажением, несущимся мимо на скорости света. И если бы Актиния не знала, где Лени, и не трубила тревогу – а кем бы ни было это создание, даром провидца оно не обладало, – то услышал бы хоть кто‑нибудь об одинокой черной тени, крадущейся в ночи у них за спиной?
Лени Кларк – всего лишь одинокая женщина. И Лабин охотился за ней.
Никакой надобности убивать ее не было. Ее могли очистить. Нейтрализовать, не стирая полностью. Но для Лабина все эти соображения не имели значения.
«Она – единственная утечка, которую он не ликвидировал. Кен сам так сказал».
Ахилл никогда не встречал Лени. По справедливости, она должна была быть лишь очередной женщиной из безвестных миллионов. Но в каком‑то смысле он очень хорошо ее знал: человека, поведение которого целиком и полностью определяли мотивы, созданные другими людьми. Все ее действия, все ее чувства были результатом хирургической и биохимической лжи, которую поместили внутрь Кларк ради удобства других людей.
«О да. Я очень хорошо ее знаю».
Внезапно тот факт, что она была также и носителем всемирного апокалипсиса, почти перестал что‑то значить. У Лени Кларк появилось лицо. Ахилл ощутил ее внутри – такое же, как и он, человеческое существо, намного более реальное, чем далекая абстракция с восьмизначным числом погибших.
«Я доберусь до нее первым».
Конечно, Лабин был профессиональным убийцей; но над Дежарденом тоже плотно поработали, как и над всеми правонарушителями. Его тело переполняли химические вещества, которые в одно мгновение могли перевести все рефлексы на максимальное ускорение. И если повезет – если действовать достаточно быстро, – то он сможет опередить Лабина. У Ахилла был крохотный, почти ничтожный, но все же шанс.
Это не работа. Это не ради общего блага.
Плевать и на то, и на другое.
САМОВОЛКА
– Произошла утечка, – сказал корп. – Мы надеялись, что вы расскажете о некоторых деталях, относящихся к делу.
Половину лицевых мускулов Элис тут же чуть не свела судорога. Она жестко пресекла их потуги и попыталась придать лицу выражение («о Господи, пусть у меня получится!») невинного и заинтересованного любопытства.
«Хотя, с другой стороны, какой смысл? – шепнул ей наглый внутренний голос. – Им уже и так обо всем известно. Иначе зачем тебя вызвали?»
Она заткнула и его.
«Они лишь играют с тобой. Корпом не станешь без пристрастия к садизму».
А вот заткнуть этот... едва получилось.
Их было четверо: двое мужчин и две женщины кругом сидели у дальнего конца стола для совещаний на четырнадцатом административном уровне, в самой стратосфере. Джовелланос узнала только Слейпер – ту только‑только назначили на место Лерцмана. Из‑за спин корпов бил свет галогенных ламп, их лица скрывались в тени. Видны были только глаза, время от времени мерцавшие от информации на линзах.
Разумеется, они следят за ее жизненными показателями. И увидят, что она сильно волнуется. Правда, в такой ситуации стресс будет у кого угодно. К счастью, такие тонкие материи, как вина и невиновность, сканеры не чувствуют.
– Вам известно о недавнем нападении на Дона Лерцмана, – произнесла Слейпер.
Джовелланос кивнула.
– Мы думаем, это может быть связано с одним из ваших коллег. Ахиллом Дежарденом.
«Так, проявить должную степень удивления...»
– С Ахиллом? Каким образом?
– Мы надеялись, что вы сможете рассказать нам об этом, – ответил другой корп.
– Но я ничего не знаю... Я хочу сказать, почему бы не спросить об этом его самого?
«Они уже спросили, идиотка. Именно так на тебя и вышли, он тебя продал, он все‑таки тебя сдал...»
– ...исчез, – договорила Слейпер.
Джовелланос выпрямилась в своем кресле.
– Простите?
– Я сказала, что доктор Дежарден, похоже, решил уйти в самовольную отлучку. Когда он не вышел в свою смену, мы обеспокоились, не столкнулся ли он с теми же трудностями, что и Дон, однако улики говорят о том, что он исчез по собственному желанию.
– Улики?
– Он хочет, чтобы вы кормили его кошку, – объяснила Слейпер.
– Он... что вы?..
Начальница подняла руку:
– Я все понимаю и надеюсь, что вы простите это вторжение. Он оставил вам сообщение. Написал, что не знает, как долго продлится его отсутствие, и что будет признателен, если вы присмотрите за – Мандельброт, кажется? Доктор Дежарден запрограммировал дверь квартиры так, чтобы та вас узнавала. В любом случае, – корп опустила руку обратно на колени, – подобное поведение просто беспрецедентно для человека, находящегося под воздействием Трипа Вины. Похоже, доктор Дежарден просто оставил свой пост без каких‑либо извинений и объяснений. Он даже никого не предупредил. Поступил... импульсивно, если не сказать больше.
«О, черт. Кайфолом, у тебя же было такое прикрытие. Зачем ты все испортил?»
– Я не знала, что такое вообще возможно, – сказала Джовелланос. – Ему сделали уколы еще несколько лет назад.
– И тем не менее. – Слейпер откинулась в кресле. – Нам бы хотелось узнать, не заметили ли вы в его поведении чего‑либо необычного за последнее время. Чего‑то, в чем, учитывая произошедшее, теперь можно увидеть...
– Нет. Ничего. Хотя... – Джовелланос перевела дыхание. – Он был каким‑то... я не знаю, замкнутым в последнее время. – «Ну отчасти это правда, и они, вероятно, об этом уже знают; будет подозрительно, если я ничего такого не скажу...»
– У вас есть какие‑то соображения, почему? – спросил другой корп.
– Практически нет. – Она пожала плечами. – Я видела, как такое случалось раньше... когда постоянно имеешь дело с серьезными катастрофами, это неминуемо сказывается. Вы же знаете, люди на Трипе не всегда даже могут сказать, что у них на уме. Поэтому я к нему не лезла.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть сейчас у них не будет высокоточной телеметрии...»
– Понимаю, – кивнула Слейпер. – Что ж, так или иначе, спасибо вам, доктор Джовелланос.
– Это все? – Она начала вставать.
– Не совсем, – сказал один из незнакомых кор‑ пов. – Есть еще один вопрос. Касающийся...
«...пожалуйста, нет...»
– ...вашего участия в этом деле.
Джовелланос бессильно опустилась в кресло и приготовилась услышать приговор.
– В связи с исчезновением доктора Дежардена у нас появилась... вакансия, и сейчас мы не можем себе позволить, чтобы она пустовала, – продолжил корп.
Джовелланос подняла взгляд на трибунал, озаренный галогеновым светом. В ней затеплилась микроскопических размеров надежда.
– Вы тесно сотрудничали с доктором Дежарденом в этом деле. Мы знаем, что ваш вклад в решение проблемы довольно значителен... более того, вот уже какое‑то время вы работаете над задачами, не отвечающими вашему потенциалу. Ваши подготовка и уровень знаний гораздо выше, чем у любого человека из тех, кого мы могли бы в данный момент привлечь на эту должность. Но, согласно данным психолога, у вас есть определенные возражения против инъекции Трипа Вины...
«Ушам. Своим. Не. Верю».
– Прошу вас, поймите, мы не против ваших взглядов, – заверил корп. – Ваше отношение к инвазивным технологиям вполне... объяснимо после того, что произошло с вашим братом. Честно признаться, я бы, наверное, чувствовал себя так же на вашем месте. Вся та затея с наноботами была чудовищным провалом...
Внезапно у Джовелланос подкатил привычный ком к горлу.
– Видите, мы понимаем ваши возражения. Но, надеюсь, и вы сможете понять, что Трип Вины – это совсем другое дело, и в нем нет ничего опасного...
– Я понимаю разницу между биотехнологиями и нанотехнологиями, – спокойно ответила Джовелланос.
– Да, конечно, я не хотел сказать, что...
– Дело именно в том, что произошло с Чито, – логика не всегда действует, когда вы...
«Чито. Бедный, мертвый, искалеченный Чито. Эти гаплоиды не имеют ни малейшего представления о том, что я совершила.
Все ради тебя, малыш».
– Да. Мы все понимаем. И пусть ваши предубеждения – опять же абсолютно объяснимые – ограничивают ваш карьерный рост, вы показали себя исключительным работником. Вопрос только в одном: неужели спустя столько лет вы и дальше будете сидеть на прежней должности?
– Если так, нам всем будет очень жаль, – добавила Слейпер.
Джовелланос подняла взгляд на другой конец стола и добрых десять секунд молчала, но затем произнесла:
– Я думаю... Я думаю, что время пришло.
– Иными словами, вы соглашаетесь на необходимые инъекции и хотите получить должность старшего правонарушителя, – уточнила Слейпер.
«Ради тебя, Чито. Вперед и вверх».
Элис Джовелланос мрачно кивнула, стоически не позволяя лицевым мышцам завести иной танец:
– Да, я думаю, что готова.
ШАХЕРЕЗАДА
Ископаемая вода, холодная и серая.
Она вспомнила краеведческие детали, хотя и не знала уже, когда успела их выучить. От паводковых стоков и атмосферных осадков набиралось менее одного процента объема Озер; она плыла сквозь жидкие останки ледника, растаявшего десять тысяч лет назад. Когда человеческая жадность осушит водоем до дна, он никогда не восполнится.
Пока же глубины более чем хватало, чтобы скрыть Кларк.
Русалка плыла день за днем. Видения прошлого, которого она не помнила, всплывали подобно пузырям в темной воде, сквозь боль в боку: она уже давным‑давно перестала делать вид, что их нет. На берег она выходить не рисковала, но еще в Чикаго набила рюкзак сухими пайками, и когда ночами поднималась на поверхность, то плескалась там, как выдра, рвала вакуумные пакеты и ела, а перед рассветом вновь уходила на глубину.
Кажется, теперь она припоминала, что часть детства провела у слияния трех Великих озер, в Су‑Сент‑Мари, торговой затычке на горлышке Верхнего озера. Город сидел на шлюзах и плотинах, словно тролль на мосту, собирая пошлины с проходящего тоннажа. Теперь он был не столь многолюден, как когда‑то: четыреста километров от границы Независимого Квебека, но для кого‑то и это было слишком близко, особенно после истории с арендой Нунавута. В тени великана зябко и в лучшие времена – а когда тот за ночь превращается в непобедимого монстра и лелеет детские обиды, жизнь становится совершенно невыносимой. Поэтому люди ушли.
Лени Кларк помнила исход. У нее было очень много личного опыта, связанного с тенями, великанами и несчастным детством. Поэтому она тоже уехала и не прекращала движения, пока на ее пути не встал Тихий океан и не сказал «дальше некуда». Она поселилась в Гонкувере и жила там день за днем, год за годом до тех пор, пока Энергосеть не превратила ее в то, чего даже бездна не смогла бы остановить.
Теперь она вернулась.
Минула полночь. Русалка бесшумно рассекала поверхность, корчащуюся в отраженном свете городских огней. На фоне западного неба, подобно невысокой крепости, теснились стены далекого шлюза, удерживая вздыбленные воды Верхнего озера – одинокий пережиток прошлого, до сих пор сопротивлявшийся общему истощению. Кларк оставила его по левую руку от себя и взяла курс на север, к канадскому берегу. Заброшенные причалы гнили здесь еще до ее рождения. Она распечатала капюшон и глубоко вздохнула, набрав полную грудь воздуха. Затем сняла ласты.
Даже с ее ночным видением высматривать здесь было некого.
Она пошла на север в Куинн и повернула на восток, ноги сами несли ее в тусклом свете фонарей. Никто не пытался ее остановить. Отель «Истборн Манор» по‑прежнему гнил, так и не рухнув, хотя за последние двадцать лет кто‑то снес все панельные дома.
На перекрестке с Коулсон она остановилась, глядя на север. Дом, который помнила Кларк, никуда не делся, стоял прямо на углу. Странно, как мало он изменился за последние два десятилетия. Если, конечно, воспоминания о нем не были... приобретены... несколько позднее.
Ей так и не повстречалось ни одной живой души или работающей машины. На востоке, впрочем, – на дальней стороне Ривервью, – четко обозначилась цепочка «оводов». Лени повернула голову: сзади тоже приближались боты. Они беззвучно шли по ее следу.
Она свернула на Коулсон‑авеню.
Дверь признала ее спустя столько лет. Она раскрылась перед ней пастью, но светильники внутри – точно зная, что они гостье не нужны, – так и не зажглись.
Перед Лени тянулась голая прихожая без всякой мебели, ее стены странно поблескивали, словно их недавно выкрасили лаком. В левой зияла арка: гостиная, где обычно сидела и ничего не делала Индира Кларк. Еще дальше виднелась лестница. Пустой серый зев, ведущий в ад.
Пока Кларк туда не собиралась, а потому вздохнула и свернула в гостиную.
– Кен, – позвала она.
Комната походила на голую оболочку. Окна затемнены, но тусклого уличного света, пробивающегося из прихожей, для глаз рифтера было достаточно. Лабин стоял ровно посередине этого обнаженного пространства: одежда сухопутника, но на глазах линзы. Прямо за ним находился единственный во всей комнате предмет мебели: стул с привязанным к нему человеком. Тот вроде был всего лишь без сознания.
– Не надо было тебе приходить, – произнес Лабин.
– А куда еще мне идти?
Кен покачал головой. Казалось, его что‑то неожиданно взволновало.
– Глупый поступок. Слишком предсказуемый. Ты должна была это понять.
– Куда? – повторила она.
– Это даже не то, что ты думаешь. Не то, что ты помнишь.
– Я знаю, – сказала Кларк.
Лабин, нахмурившись, посмотрел на нее.
– Они меня использовали, Кен. Я все знаю. Наверное, я все поняла с того самого момента, как у меня начались... видения, хотя понадобилось время, чтобы...
– Тогда почему ты пришла сюда? – Кен Лабин исчез. То, что стояло на его месте, казалось почти человеком.
– Ну, ведь где‑то я провела детство по‑настоящему, – ответила Кларк спустя мгновение. – Они не могли подменить все. Мне показалось, что лучше всего начать поиски отсюда.
– И ты думаешь, они тебе позволят? Думаешь, я позволю?
Она посмотрела на него. Его плоские пустые глаза смотрели на нее, а лицо неожиданно исказилось от страдания.
– Наверное, нет, – вздохнула она наконец. – Но знаешь что, Кен? Это почти того стоило. Выяснить так много. Узнать, что они со мной сделали...
Позади Лабина человек на стуле дернулся.
– Что теперь? – спросила Кларк. – Убьешь, как Тифозную Мэри? Или я им нужна в качестве лабораторной крысы?
– Даже не знаю, что это изменит. Эта штука теперь повсюду.
– Да что за болезнь такая, объясни! – С легким удивлением она отметила, как мало ее волнует ответ. – Прошел почти год, а я не умерла. Даже симптомов нет...
– Рифтеры ей поддаются медленнее, – проговорил Лабин. – Строго говоря, это даже не болезнь. Больше похоже на почвенный наноб. Поглощает сульфаты или вроде того.
– И всего‑то? – Кларк покачала головой. – Я трахалась со всеми этими лузерами, и теперь они даже не помрут?
– Оно убьет почти всех, – спокойно сказал Лабин. – Нужно только подождать.
– О...
Она попыталась хоть как‑то отреагировать на новости, прочувствовать масштаб происходящего, но так и не преуспела. Наконец Лабин добавил:
– А ты заставила нас побегать. Никто не верил, что ты заберешься так далеко.
– Мне помогали, – ответила Кларк.
– Ты слышала.
– Я немало чего слышала. Но не знаю, к чему это все.
– Я знаю, – отозвался человек на стуле.
– Прости, Лени, – продолжил он. – Я пытался остановить его.
«Я тебя не знаю».
Кларк перевела взгляд на Кена:
– Он правда пытался?
Тот кивнул.
– Но он все еще жив.
– Я ему даже ничего не сломал.
– Однако. – Она вновь посмотрела на связанного мужчину. – Так кто он?
– Тип по имени Ахилл Дежарден, – ответил Лабин. – Правонарушитель из Патруля Энтропии. И твой большой поклонник.
– Правда? А почему он связан?
– Для общего блага.
На секунду она задумалась, стоит ли развивать тему, а потом присела перед Дежарденом на корточки.
– Ты действительно пытался его остановить?
Ахилл кивнул.
– Ради меня?
– Вроде того. Не совсем, – ответил он. – Это... это сложно объяснить.
Он попытался освободиться от эластичных нитей, удерживающих его на стуле; те в ответ затянулись сильнее.
– Может, разрежешь веревки?
Она бросила взгляд через плечо: Лабин неотрывно следил за ней из полумраке.
– Нет, – ответила Лени. – Пока нет.
«Наверное, никогда».
– Брось, тебе его разрешение не нужно, – возразил Дежарден.
– Ты все видишь? – Он не должен был заметить ее движения, для простого смертного в комнате царила кромешная тьма.
– Дежарден – правонарушитель, – напомнил ей Лабин.
– И что?
– Ему улучшили функцию распознавания образов. Он видит так же, как обыкновенный сухопутник, но лучше интерполирует слабый сигнал.
Кларк повернулась к Дежардену и наклонилась поближе.
– Ты сказал, что знаешь.
– Да, – ответил он.
– Тогда расскажи, – шепнула она.
– Послушай, сейчас не самое подходящее время. Твой приятель крайне неуравновешен, и, если ты это еще не поняла, мы оба...
– Я так полагаю, – отозвалась Кларк, – что Кен сегодня сам не в своей тарелке. Иначе он бы нас уже убил.
Дежарден замотал головой и судорожно сглотнул.
– Ну что ж, – сказала Кларк. – Тебе известна история про Шахерезаду? Ты помнишь, почему она рассказывала свои сказки?
– О, боже, – простонал правонарушитель.
Русалка улыбнулась.
– Расскажи нам сказку, Ахилл.
