Текст книги "Убийство по-домашнему"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Крейг Райс,Мэри Барретт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

Глава 26

– Наверное, Фланаган услышал сову, – сказал сержант О'Хэйр.

Мать улыбнулась ему, а также лейтенанту Смиту.

– Как бы там ни было, теперь Уоллес Сэнфорд, которого вы разыскивали, в ваших руках, – сказала она. – Может, хотите горячего кофе? Я могу за минуту сварить свежий.

– Кофе готов! – крикнула из кухни Дина. – Уже несу!

Она вошла с подносом, Эйприл несла за ней сахарницу, Арчи – кувшинчик сливок; всем троим очень хотелось услышать объяснение нового эпизода дела. Прическа у матери была в некотором беспорядке, воткнутая роза чуточку перекосилась. Однако ее щеки горели румянцем, а глаза блестели. Билл Смит выглядел растерянным и озабоченным, хотя сержант О'Хэйр сохранял невозмутимое спокойствие. Он безмятежно улыбнулся троим юным Карстерсам, с уважением посмотрел на фартуки девочек и сказал:

– Помогаете матери, да? Очень хорошо, очень хорошо! – Затем, сияя, обратился к Мариан: – Именно так и нужно воспитывать детей. Я разбираюсь в этом, потому что…

– Потому что вы, наверное, воспитали собственных девятерых? – перебила его мать, пытаясь поправить прическу, однако лишь окончательно испортив ее.

Билл Смит рассмеялся, услышав эти слова.

– Либо ты ясновидящая, – сказал он, – либо О'Хэйр уже когда-то разговаривал с тобой! – И добавил серьезным тоном: – Мне нужно немедленно возвращаться в управление… Я только сделаю глоточек кофе…

Сержант О'Хэйр только сейчас осмотрелся и заметил свечи на камине, розовое платье хозяйки и подстриженные волосы лейтенанта.

– Не волнуйся, Билл, – сказал он. – Сэнфорд может смело подождать до завтра. У него легкое ранение, а если он ночью хорошо выспится, то это пойдет ему на пользу. Поскольку мы его поймали, ты можешь отдохнуть и отпраздновать этот успех.

– И все же… – нахмурив брови, начал Билл Смит.

– Уоллес Сэнфорд не застрелил свою жену, – перебила его Дина. – Потому что кто бы тогда мог стрелять в него?

– Кто-то также пытался отвлечь полицейского, чтобы он оставил раненого без охраны, – добавила Мариан.

– Этот крик вовсе не был похож на крик совы, потому что я ведь хорошо знаю, как кричит сова, – с понятной гордостью сказал Арчи.

– Да и потом, мы слышали выстрелы, – вмешалась Эйприл. – Дина как раз пошла взглянуть на часы, не пора ли варить картошку…

Билл Смит буркнул себе под нос одно-единственное слово. К счастью, его не расслышал никто из трех юных Карстерсов.

– Ну, хватит об этом на сегодня! – сказала Мариан. – Билл, сержант О'Хэйр прав. Ты наверняка узнаешь больше от Уоллеса Сэнфорда завтра утром, когда этот бедняга выспится. А теперь выпей кофе. Хорошо? Куда же я сунула эти шоколадные конфеты… Сержант, может, вы съедите немного крема? Кажется, еще что-то осталось после обеда…

Арчи принес порцию крема. Эйприл налила кофе в чашечки, Дина угостила всех шоколадными конфетами. Наконец трое юных Карстерсов уселись рядышком на диване, с Арчи посередине. Они выглядели исключительно живописно.

Сержант О'Хэйр не жалел похвал крему. По его мнению, крем мог сравниться с лучшими достижениями миссис О'Хэйр.

– Но, – добавил он, – мне бы хотелось, чтобы вы попробовали ее печенье с изюмом.

Трое Карстерсов сохраняли серьезность. Мариан и Билл Смит явно избегали встречаться взглядами, однако румянец на щеках Мариан неожиданно стал намного ярче. Сержант встал, чтобы попрощаться. Он окинул взглядом гостиную, приглушенный свет, белые платья и голубые шарфы девочек, похожее на облако розовое платье их матери и глубоко вздохнул, после чего обратился к Биллу:

– Дружище, бедняга, как тебе не повезло, что у тебя нет ни жены, ни детей! Как пустынно, должно быть, по вечерам в номере отеля!.. Ну, спокойной ночи!

Дина, Эйприл и Арчи мысленно благословляли сержанта.

Билл Смит поставил чашечку.

– Мариан… – начал он.

– Пойдем, Эйприл, – поспешно крикнула Дина. – Нужно вымыть посуду!

Уже из столовой они услышали голос Билла:

– Мариан, я хочу сказать тебе кое-что…

Внезапно зазвонил телефон.

Дина и Эйприл бросились к аппарату. Какой-то испуганный голос просил позвать миссис Карстерс.

Мариан взяла трубку.

– Да… Да? Ах! Я так огорчена… да, я немедленно приду. – Минутное молчание, потом: – Лейтенант Смит? Он случайно у нас. Хорошо. Мы будем через минуту.

Она положила трубку. Трое детей и лейтенант Смит стояли, сбившись в кучку, возле телефона.

– У мистера Черингтона, – сказала мать, – снова был сердечный приступ. Она одна возле него. Не знаю почему, но мистер Черингтон хочет поговорить с тобой. Билл.

– Ах! – воскликнула Эйприл. – Ах, нет! – Она внезапно побледнела. – Наверняка это правда, но я ни за что не хотела, чтобы так закончилось!

– Эйприл! – шепнула изумленная Дина.

Эйприл оттолкнула сестру и обратилась к матери:

– Мамочка, ты писала когда-то репортажи о похищении Бетти Лемоу. Скажи, как на самом деле звали Бетти Лемоу?

Казалось, мать в растерянности.

– Почему ты спрашиваешь об этом? Ее звали Роза… Фамилию я не помню.

– Так значит, мои догадки были верными! – простонала Эйприл. – Выкуп составлял пятнадцать тысяч долларов. Столько, сколько он украл… Как у офицера, у него наверняка был армейский пистолет сорок пятого калибра. Да и потом, у миссис Черингтон глаза черные, а не голубые.

– Деточка! – встревоженно перебила мать, приложив ладонь ко лбу Эйприл. – Наверное, у тебя горячка! У тебя не болит горло?

– У меня не болит горло и у меня нет никакой горячки, – ответила Эйприл. – Однако фамилия мистера Черингтона на самом деле Чандлер, и он был офицером. Его дочь Роза стала актрисой и взяла себе псевдоним Бетти Лемоу. Ее похитили гангстеры, поэтому он украл пятнадцать тысяч для выкупа, но они все равно убили ее, а его выгнали из армии и посадили в тюрьму. Он решил найти этих похитителей, поэтому приехал сюда, снял этот домик и…

– Говори помедленнее! – попросила Дина.

– Все это, – продолжила Эйприл, – связано с тем, что Фрэнка Райли выпустили из тюрьмы. Райли помогал гангстерам в похищении. Но она забрала весь выкуп. Иначе Райли не стал бы сразу после этого грабить банк и не попал бы в тюрьму. После выхода на свободу Райли пришел сюда, и это было доказательством для мистера Черингтона… то есть полковника Чандлера. Он ждал этого. Он застрелил Флору Сэнфорд, потому что она убила его дочь и разрушила всю его жизнь. А потом он застрелил Райли… по этой же причине. У него хватило сил, чтобы отнести труп Райли в старый плавательный бассейн… Потому что на самом деле он не старый, ему чуть больше пятидесяти лет. Потом он выслеживал Уоллеса Сэнфорда и сегодня вечером пытался застрелить его, но не убил, к счастью, потому что Уолли Сэнфорд невиновен, и поэтому у него сердечный приступ, и теперь он хочет во всем признаться…

Эйприл расплакалась. Мать обняла его.

– Деточка, любимая!

– Фотография в холле… – всхлипывала Эйприл, – …похожа на миссис Черингтон, но у нее черные глаза. Там написано имя: Роза. То же лицо, что и на фотографии Бетти Лемоу.

Дина и Арчи так вытаращили глаза, что они едва не вывалились из глазниц. Мать гладила волосы Эйприл и говорила:

– Не плачь, деточка, не плачь. У него уже давно очень больное сердце…

– Мариан! – хриплым голосом сказал Билл Смит. – Ты знала об этом? Именно поэтому ты отказалась помочь мне, когда я попросил тебя?

– Я догадывалась, – ответила Мариан. – Я тоже обратила внимание на эту фотографию.

Эйприл подняла голову и перехватила взгляд, которым мать обменялась с лейтенантом. Она сказала:

– Теперь иди поговори с мистером Черингтоном.

– Этот ребенок прав, – сказал Билл Смит.

– Этот ребенок прав во всем, – сказала мать, целуя Эйприл в лоб.

Глава 27

Только в четыре часа ночи трое юных Карстерсов оказались в кроватях, причем Арчи – спящего без задних ног – лейтенанту Смиту пришлось на руках нести по лестнице. У Дины и Эйприл, однако, сна не было ни в одном глазу. После возвращения от Черингтонов мать на кухне приготовила для всех какао. От ее красивой прически уже немного осталось, лицо у нее было бледное и измученное, но Билл Смит не мог отвести от нее глаз.

Мистер Черингтон рассказал всю правду, которая совпала с догадками Эйприл. Машина скорой помощи привезла потом его в больницу, и врач, обследовав его сердце, сказал, что он наверняка не дождется судебного процесса. Миссис Черингтон держалась храбро, и даже показалось, что наконец она облегченно вздохнула. Теперь, когда все закончилось, она уже ничего не скрывала.

Да, ее муж действительно украл деньги, чтобы заплатить выкуп за дочь. Можно сказать, что гангстеры, убив ее, убили также и его. С тех пор его не интересовало ничего на свете, он хотел только одного: похоронить дочь в таком месте, где над ее могилой цвели бы розы. Он не мог официально потребовать, чтобы ему отдали тело, потому что тем самым признался бы в совершенной краже. Однако все равно его преступление было раскрыто и полковника посадили в тюрьму. Когда его освободили, он был пожилым и больным человеком, его поддерживало только желание отомстить. Он исполнил это желание, и для него все было кончено.

– Он умрет счастливым, – говорила миссис Черингтон.

Всю эту историю Мариан Карстерс рассказала дочкам, готовя какао. В конце она сказала:

– Не понимаю только, каким образом и зачем вы впутались в это дело.

– Ради тебя, мамочка, – сонно ответила Дина, – чтобы сделать тебе рекламу.

– Мамочка, мы хотели, чтобы ты решила загадку настоящего убийства, – объяснила Эйприл, которая клевала носом над чашкой какао. – А поскольку у тебя, мамочка, не было времени, мы решили сами найти преступника. Правда, Арчи…

В этот момент Билл Смит относил Арчи в кровать. Вернувшись в кухню, он внимательно посмотрел на девочек и сказал:

– Идите спать, не то через минуту вас тоже придется относить наверх. А ты… а миссис…

– Слушаю, – сказала Мариан.

– Сегодня уже слишком поздно, но мне непременно нужно поговорить с тобой об одном важном деле. Я знаю, что ты занята, и все же прошу уделить мне пару минут, может, завтра вечером. Ты позволишь?

Мать зарумянилась, как школьница.

– Пожалуйста, приходи завтра.

Она проводила лейтенанта до двери, а потом обратилась к девочкам:

– Завтра вы не пойдете в школу. Спите, сколько захотите.

Они спали до полудня. Однако в полдень в дверь начали ломиться репортеры. Билл Смит проинформировал прессу, что тайну убийства на вилле Сэнфордов разгадала лично Мариан Карстерс, автор детективных повестей. Журналисты требовали интервью и фотографию. Дина, Эйприл и Арчи постарались, чтобы желания прессы исполнились.

Мариан протестовала, однако трое юных Карстерсов не уступили. Не для того они так старались, чтобы отказаться теперь от плодов собственного труда.

– Кто знает, может, завтра в это время у тебя, мамочка, уже будут предложения от киностудий, – с надеждой сказала Эйприл.

– А как замечательно это повлияет на продажу последней мамочкиной книги! – добавила Дина.

– Это бессмысленно! – ответила мать. Однако поскольку три голоса были против нее, ей пришлось капитулировать.

Тройка занялась всем. Эйприл сделала матери укладку волос, Дина убрала в гостиной и всюду расставила свежие цветы. Арчи причесал Кляксика, Апсика и Дженкинса, после чего заставил котов очаровательно улечься на ковре.

Кляксик и Апсик вскочили на колени Мариан в тот момент, когда фотограф «Газетт» направлял на нее объектив своего аппарата. Снимок получился замечательный.

Эйприл вытащила Дину и Арчи на парадное крыльцо, оставив мать одну с журналистами.

– Слушай, Эйприл, – сказала Дина, – а как быть с этими бумагами… ну, ты знаешь… с теми, которые мы нашли у миссис Сэнфорд… Наверное, мы должны сжечь все это.

– Я помню об этом… – ответила Эйприл. Она нахмурила брови. – Дайте мне минутку подумать.

– Тихо! – крикнул Арчи. – Эйприл думает!

Эйприл рассеянно потрепала его за ухо.

– Это дело серьезное, – сказала она. – Речь идет о многих людях… Об учительнице, которая вместо обыкновенного ресторана вошла в азартный притон и попала в облаву; о том парне, который не хотел, чтобы его родители узнали, что он работает в ночном заведении… О многих ни в чем не повинных людях… Все они, наверное, терзаются и беспокоятся с тех пор, как услышали о смерти Флоры Сэнфорд, и с дрожью думают, в чьи руки попадут теперь эти бумаги.

– Мы могли бы переслать по почте каждому его фотографию и документы, – предложила Дина.

– У нас не хватит денег на столько почтовых марок, – ответила Эйприл. – Мы совсем на мели! – Она несколько секунд задумчиво смотрела прямо перед собой, потом ее лицо неожиданно прояснилось. – Уже знаю! Задержите первого журналиста, который выйдет из дома.

Они ждали минут пятнадцать, возможно, даже дольше. Один фотограф вышел, но зато в дом вошел другой. Наконец на пороге появился толстяк в сером костюме, запихивающий в карманы блокноты.

– Хэлло! – воскликнула Эйприл.

Журналист обернулся, и его полное лицо просияло при виде Эйприл.

– Кого я вижу! Надежный Свидетель!

Эйприл вздрогнула, посмотрела на толстяка и заявила:

– Я знаю вас! Это вы прятались за газетой в кондитерской и подслушивали чужие разговоры. Не хотели бы вы услышать еще одну интересную историю из уст надежного свидетеля, фамилию которого мы, к сожалению, не можем предать гласности?

– Хотел бы я? Я умираю от любопытства! – ответил он, вытаскивая блокнот из кармана.

– В таком случае, – сказала Эйприл, – слушайте. Как вы уже знаете, Флора Сэнфорд была шантажистка…

И Эйприл убедительно рассказала о том, что в доме миссис Сэнфорд найдены многочисленные свидетельства шантажа, представляющие опасность для многих невинных людей, среди прочих, одной учительницы и так далее…

Полиция не хотела публиковать документы, которые могли причинить массу неприятностей порядочным людям. Поэтому документы сожгли, все, до последнего листочка.

– Их сожгли в нашем отопительном котле, – убедительно заявила она.

Толстяк дописал еще несколько слов к своим заметкам и спросил:

– Это точно?

– Точно, – ответила Дина. – Я сама видела.

Она не уточнила, видела ли эти документы вообще или в тот момент, когда они горели.

– Теперь вы понимаете, – доверительным тоном сказала Эйприл, – что полиция не собиралась предавать гласности тот факт, что найдены эти бумаги. Они нашли убийцу, этого им достаточно. Но мы с самого начала были здесь, все видели и все знаем. Думаю, эта информация представляет для вас определенную ценность, не так ли?

– Это информация первостепенной важности! – удовлетворенно подтвердил толстяк.

– Одно предупреждение! – серьезно заявила Эйприл. – Прошу не оглашать источник информации. Если вы сошлетесь на нас, то… (Секундочку секундочку… Как там выразилась героиня последней маминой книги?)… мы сделаем официальное опровержение!

– Информацию предоставил надежный свидетель, фамилию которого мы не можем предать гласности, – с улыбкой сказал толстяк и спустился с крыльца.

– Заскочите по дороге к Люку, – крикнула ему вслед Эйприл, – и предупредите его, что мы скоро придем выпить сиропу. За ваш счет!

Толстяк остановился, с минуту смотрел на Эйприл, наконец сказал:

– Если бы предыдущая история не подтвердилась во всех подробностях, я бы сказал сейчас: катись отсюда. Но поскольку свидетель оказался надежным – я согласен! Три сиропа за мой счет.

– С шоколадом! – крикнула Эйприл. – И с кремом!

– Ты ведь не любишь шоколада и крема, – шепотом напомнил ей Арчи.

– Вместо этого я смогу получить у Люка два выпуска комиксов и пачку жевательной резинки, – объяснила Эйприл.

– О какой предыдущей истории говорил этот толстяк? – наморщив лоб, спросила Дина.

– Ах, глупости! – беззаботно ответила Эйприл. – Теперь нам нужно в самом деле сжечь эти бумаги. Насколько я знаю этого типа, он раздует мою информацию на всю первую страницу. Заинтересованные лица облегченно вздохнут и перестанут бояться, что им испортят репутацию.

– Разожжем костер! – предложил Арчи. – В отопительном котле неинтересно сжигать.

– Последний раз, когда мы разожгли костер, – напомнила ему Дина, – кот миссис Уильямсон поджарил себе хвост, а мать угрожала нам исправительной колонией.

– Она бы наверняка не отдала нас туда, – сказала Эйприл. – Но знаешь, Дина, нужно еще уладить дело мистера Холбрука.

– Какое дело? О чем ты говоришь? – спросила Дина, неохотно вспоминая повязку на своей щиколотке, однодневную инвалидность и погоню пса за котом.

– Думаю, мы должны вернуть ему фотографию дочери. И письма.

Дина даже вскрикнула от изумления.

– Эйприл! Ты сусумумасусшушедудшушая!

– Нет. Сама подумай, Во-первых, старику наверняка нужна эта фотография, – ответила Эйприл. – А во-вторых, если ему на глаза не попадется газета с сообщением о том, что документы сожжены, он будет зря терзаться. Я считаю, что мы должны отдать ему эти вещи.

Прежде чем Дина и Арчи успели что-то ответить, Эйприл обежала вокруг дома и вошла внутрь через кухонную дверь.

– Эй! – крикнул Арчи. – Знаешь что?

– Знаю, – ответила Дина. – Мумолулчучи.

Через пять минут Эйприл вернулась, неся красиво перевязанный пакет.

– Мы скажем, что принесли скромный подарок, – заявила она. Когда они уже шли по улице в сторону дома соседа, она добавила: – Он будет знать, что мы видели эту фотографию и читали письма. Готова поспорить, что он уже не скоро назовет меня «дитя мое».

Далее тройка маршировала молча. На ступеньках дома мистера Холбрука сидел белый котище со зловещей мордой. Он наплевал на приветствие гостей и смылся.

– Хорошее начало! – пробормотала Эйприл, нажимая на кнопку звонка.

Им открыла высокая привлекательная женщина со светлыми волосами и приятной улыбкой.

– Вам кого, дети?

Эйприл посмотрела на блондинку, побледнела и простонала: – О-о-о!

Из глубины дома мужской голос спросил:

– Кто там пришел, Харриет?

– Мисс Холбрук! – простонала Эйприл.

Блондинка приподняла брови.

– Откуда вы знаете?..

Назад дороги не было.

– Не могли бы мы поговорить с вашим отцом? – довольно жалобным тоном спросила Эйприл.

В дверях появился Генри Холбрук. Он был не такой бледный, как в предыдущие дни. Он попыхивал трубкой и приветливо улыбался.

– Кого я вижу, кого я вижу! – воскликнул он. – Мои маленькие друзья! Познакомьтесь с моей дочерью Харриет, она известна широкой публике как Ардена, знаменитый художник-модельер!

– Браво! – крикнула Эйприл. – Это вы конструируете самые красивые костюмы для варьете! – И, овладев собой, добавила серьезным тоном: – Вы должны гордиться своей дочерью, мистер Холбрук!

– Конечно, я горд ею, – ответил сияющий мистер Холбрук. – Она сделала мне сюрприз. Я не знал о ее успехах, пока она не появилась, чтобы рассказать мне о них.

Эйприл покосилась на привлекательную блондинку. Несомненно, это была та самая особа, которая танцевала в наряде, состоящем из трех павлиньих перьев и нитки жемчуга.

– Любой гордился бы такой дочерью, – продолжил мистер Холбрук, кладя руку на плечо блондинки. – А что у тебя в этом свертке, дитя мое?

Эйприл вздрогнула, услышав это обращение, но в данный момент не могла уделить ему должного внимания.

– Видите ли… мне трудно это объяснить… Мы случайно… нашли это… эти вещи… которые миссис Сэнфорд прятала у себя в доме. Мы подумали, что вы, возможно, хотели бы… чтобы…

Впервые в жизни Эйприл не могла подобрать нужные слова!

Арчи вырвал сверток из рук сестры и вручил его мистеру Холбруку со словами:

– Эй, возьмите.

Генри Холбрук разорвал упаковку. Фотография выпала у него из рук. Харриет Холбрук – или Ардена – быстро наклонилась и с радостным возгласом подняла ее.

– Папочка! Это та самая фотография, которую я искала по всему дому! Она пригодится для интервью в прессе: как я начала с выступлений в варьете, а потом…

Генри Холбрук просматривал письма. Его глаза выражали радость и вместе с тем замешательство.

– Харриет, разве ты…

– Пойдем отсюда! – шепнула Дина, и тройка Карстерсов тихонько удалилась. Холбруки, занятые собой, вовсе этого не заметили.

– Я чувствую себя так, – сказала Эйприл, – словно помимо своей воли в течение одного дня совершила все хорошие поступки, запланированные на следующие три года. А теперь заглянем к Люку. Интересно, заказал ли толстяк для нас сироп?

Однако Дина покачала головой.

– Пойдем домой! Нам нельзя терять ни минуты. Ты что, забыла, что мама условилась о встрече сегодня вечером? Журналисты, наверное, уже разошлись.

– Ты права, – вздохнула Эйприл. – Сегодня нам предстоит много работы. Идем домой… Арчи, прекрати бросать камни в кота мистера Холбрука. То, что он тебя поцарапал, еще не повод, чтобы забрасывать камнями Божье создание…

Глава 28

Разговор, который в этот вечер предстоял матери, был очень важный. Что она должна надеть? Дина сказала, что голубое, потому что недавно прочитала в журнале мод, что мужчины из всех цветов больше всего любят голубой. Эйприл, однако, предпочитала розовый, в котором мать, по ее мнению, выглядела чудесно. Девочки спорили, поглощая сандвичи и допивая кока-колу; не пришли они к взаимопониманию и позже, когда сообща готовили обед. А когда стол уже был накрыт и все готово, они внезапно сообразили, что весь день из комнаты на втором этаже до них доносился знакомый шум, настолько знакомый, что до сих пор они не обращали на него внимания.

Они побежали наверх, постучали, вошли.

– Мамочка! – строго сказала Дина.

Мать не подняла голову над пишущей машинкой. Письменный стол был покрыт толстым слоем бумаги, рукописей, энциклопедических словарей, использованной копирки и пустых пачек из-под сигарет. Мать сбросила тапочки, и, оплетя босыми ногами ножки стола, сдерживала его дрожь. Волосы у нее были кое-как сколоты на макушке, на носу виднелась черная полоса от копирки. На ней были самые старые рабочие брюки.

– Эй! Мама! – позвала Эйприл.

Мать прекратила печатать и подняла глаза на дочерей. Она рассеянно улыбнулась.

– Я начала новую книгу, – заявила она. – Мне прекрасно работается.

Дина вздохнула:

– А тебе не хочется есть?

Мать немного смутилась.

– Ты знаешь, действительно, я немного проголодалась. Я совершенно забыла о ланче. Спасибо, что ты мне напомнила.

Она встала, сунула ступни в тапочки, схватила несколько листков в руку и направилась в сторону лестницы. Кляксик и Апсик вылезли из-под стула и последовали за своей хозяйкой. Тройка Карстерсов тоже.

Мать миновала дверь столовой и вошла в кухню. Рассеянно улыбаясь детям, она сказала:

– Сделайте для себя, что хотите. Я поджарю яичницу и во время еды исправлю эти несколько листов рукописи.

– Но мамочка! – ответила Дина. – Это не ланч. Это уже…

Эйприл ткнула сестру в бок.

– Тихо! Не нервируй мамочку. Видишь, она занята.

С тревогой – и страхом – трое Карстерсов наблюдали за происходящим. Мать разбила яйцо над маленькой сковородкой. Поставила на кухонный стол тарелку, хлеб, масло, стакан с молоком, достала из ящика вилку. Устремив глаза на рукопись, она время от времени исправляла карандашом какое-то слово, зачеркивала, дописывала. Погасила огонь под сковородой и села за стол, погруженная в чтение.

– Эй, Эйприл! – шепнул Арчи.

– Тс-с-с! – шикнула на него Эйприл.

Мать медленно ела хлеб с маслом, пила молоко, не переставая читать рукопись. Дойдя до последнего листа, она встала, отнесла тарелку и стакан в мойку, ополоснула их, поставила на сушилку. И вышла из кухни. Яичница осталась на сковородке.

Дина со вздохом отдала яичницу котятам, которые жадно ее съели.

– Ну что ж! – сказала она. – Когда проголодается, придет что-нибудь съесть. Можем сами садиться обедать.

– Но сегодня вечером должен прийти Билл Смит! – напомнила Эйприл. – А мама не причесана. Не накрашена. И не в розовом платье…

– Не в голубом платье, – поправила Дина. – Может, она закончит главу до того, как будет слишком поздно.

– Эй, знаете что? – сказал Арчи, занимая свое место за столом. – Знаете что? А если мамочка не закончит сегодня главу?

– Должна закончить! – сказала Дина.

Однако пишущая машинка стрекотала без перерыва все время, пока они обедали. Она стрекотала и потом, когда трое юных Карстерсов вынесли грязные тарелки в кухню и собрались их мыть. Она стрекотала также тогда, когда у входной двери прозвучал звонок.

Дина и Эйприл обменялись взглядами.

– Что ж! – сказала Эйприл. – Придется взять дело в наши руки.

Билл Смит был гладко причесан, в новом галстуке. Казалось, он чуточку нервничает.

– Добрый вечер. Мариан дома?

– Добрый вечер. Садитесь, – ответила Дина.

Он непонимающе смотрел на нее.

– Садитесь! – строго прикрикнула Эйприл. – Нам нужно с вами поговорить.

Спустя десять минут трое юных Карстерсов вошли в комнату матери. Мариан в этот момент вставляла новый лист в каретку пишущей машинки.

– Мамочка, – сообщила Дина, – пришел Билл Смит.

Мать оставила лист наполовину заправленным под валик. Внезапно она покраснела. Наклонилась, чтобы надеть тапочки.

– Я сейчас спущусь, – сказала она.

– Минуточку! – сказала Эйприл. – Сначала нам нужно поговорить.

– Эй, мамочка! – пискнул Арчи.

– Тихо, Арчи! – одернула его Дина. – Мамочка, скажи нам честно. Тебе нравится Билл Смит?

Мать, изумленная, кивнула головой.

– Да, нравится.

– Но, нравится ли он тебе настолько… – Эйприл замолчала и набрала воздуху в легкие: – Настолько, чтобы влюбиться в него?

Мать тихо вскрикнула. Она остолбенело смотрела на своих детей.

Слово взяла Дина:

– Ты можешь в него влюбиться и выйти за него замуж?

Щеки матери были теперь пунцовыми.

– Я… Но… Он наверняка вовсе не хочет на мне жениться! – выдавила она из себя.

– А вот и хочет, – хором сказали Дина и Эйприл.

– Что?.. Откуда… откуда вам это известно?

– Ура! – закричал Арчи. – Мы спросили его!

Мать посмотрела на лица детей. Внезапно она вскочила и быстро побежала вниз по лестнице.

– Мамочка! – крикнула ей вслед Дина. – Голубое платье!

– Мамочка! – простонала Эйприл. – Розовое платье! Прическа!

Мариан ничего не слышала. Она, как снаряд, влетела в гостиную. Дети тихо следовали за ней, их сердца колотились.

– Мариан! – смеясь воскликнул Билл Смит. – Эта твоя тройка! – И через секунду: – Мариан, ты такая очаровательная!

Трое юных Карстерсов увидели в этот момент лицо своей матери над плечом лейтенанта. Она действительно была очаровательна.

Они на цыпочках тихонько ушли в кухню и тактично закрыли дверь.

Через минуту на кухонном крыльце появился сержант О'Хэйр. Его лицо сияло, под мышкой он держал большую коробку шоколадных конфет.

– Поздравляю, поздравляю, – сказал он. – Как вижу, заговор удался.

– Откуда вы знаете? – спросили все трое почти одновременно.

Сержант улыбнулся во весь рот.

– Я знал с самого начала. Меня никто не проведет. Я воспитал собственных девятерых…