Текст книги "Убийство по-домашнему"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Крейг Райс,Мэри Барретт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

Глава 17

«Я столько лет не чувствовала себя такой счастливой, – думала Мариан Карстерс, гладя Кляксика и Апсика. – Я закончила книгу, у меня есть несколько дней отдыха. Мои лучшие в мире дети сделали мне прекрасные подарки. Я отдыхаю, играя с очаровательными котятами и глядя, как Билл Смит пьет кофе».

Странно, как сильно изменяется знакомая комната, когда в кресле сидит мужчина. Высокий, стройный, сидит… нет! располагается в кресле, вытянув ноги вперед. Раскуривает трубку, старую, видавшую виды трубку, которая наполнит дымом весь дом. Мина у него такая, словно находится у себя.

Ладно, пусть уж пострадают занавески, но как приятно, что снова в доме аромат старой грязной трубки…

Внезапно она сообразила, что Билл Смит уже довольно долго что-то говорит ей и что она ни слова не слышала. Ей стало жарко.

– Я бы много дал, чтобы знать, о чем ты так задумалась, – сказал Билл Смит.

Мариан чувствовала, что она краснеет. Причем все сильнее и сильнее!

– Я думала… думала… – Она не знала, что ответить. Она вела себя глуповато, совсем как Дина в обществе этого веснушчатого Пита. – Я думала… – Черт возьми… Наконец она пришла в себя. – Я думала, что нужно купить порошок от блох, раз уж у нас в доме котята.

– Не пользуйся порошком, – посоветовал Билл Смит. – А если считаешь это обязательным, не забывай вычесывать сразу после того, как посыплешь. Они будут слизывать порошок с себя, и у них разболятся желудки. И кроме того, почему ты подозреваешь, что у них есть блохи?

– Если еще нет, так будут, – ответила Мариан. – У всех котят есть блохи.

– Это верно, – смеясь согласился Билл Смит. – Их даже можно узнать по этому признаку. Незыблемый закон природы. – Мариан выглядела очаровательно в шуршащем голубом халатике, с букетиком маленьких роз на плече, с румянцем на щеках. Он почему-то не мог отважиться сказать ей это! – Однако я пришел сюда не для дискуссии о котах…

В этот момент Кляксик проснулся, потянулся, энергично почесал лапкой за ухом и снова заснул. Мариан была благодарна ему за это интермеццо.

– Так о чем ты хотел поговорить? – непринужденно спросила она.

– Скажи мне, Мариан, что тебе известно о похищении и убийстве Бетти Лемоу? – спросил Билл Смит.

Мариан Карстерс смотрела на него широко раскрытыми от изумления глазами. Трое юных Карстерсов на лестнице вздрогнули и превратились в слух.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому… – Он замолчал. И только через минуту сказал: – Потому что я в этом деле зашел, в тупик. Мариан, если можешь, помоги мне!

После длинной паузы Мариан очень тихо сказала:

– Я сделаю все, что в моих силах.

Дина и Эйприл посмотрели друг на друга.

– Теперь мы должны передать мамочке все добытые доказательства и исчезнуть со сцены, – прошептала Эйприл.

– Почему? Скажи, почему? – настаивал Арчи.

– Тс-с-с… – утихомирила его Дина.

– Но я не расслышал, что сказала мамочка! – пробормотал Арчи.

Дина умело закрыла ему рот ладонью и шепнула:

– Тихо! Я позже тебе объясню!

Эйприл справедливо ткнула в бок обоих и шепнула:

– Слушайте!

– Мне казалось, что в этом деле я уже все выяснил, – говорил Билл Смит. – Ревнивая жена, ветреный муж, амбициозная молодая актриса. И тут вдруг новое преступление: убили Фрэнка Райли. Совсем недалеко отсюда. Можно было бы подумать, что это просто совпадение, но Фрэнка застрелили из такого же пистолета, из какого застрелили Флору Сэнфорд.

На лестнице Арчи посмотрел на Эйприл и прошептал:

– Я бы тоже это узнал.

– Тс-с-с! – шикнула Эйприл. – Пари никто не отменял.

– Фрэнк Райли оставил множество отпечатков пальцев, – продолжил Билл Смит, – на различных предметах на первом этаже виллы. Фрэнк Райли был замешан в дело Бетти Лемоу, хотя его вина не была доказана. Этим делом занималась очень умная журналистка Мариан Уорд. Я телеграфировал в Нью-Йорк, чтобы убедиться, что Мариан Уорд зовут Мариан Карстерс.

Мариан какое-то время молчала, машинально поглаживая Кляксика.

– Да, – наконец призналась она. – Я писала репортажи об этом деле. Более того, я знала Бетти Лемоу. Я познакомилась с ней на каком-то приеме незадолго до этой трагедии.

Билл Смит уперся локтями в колени и с любопытством подался вперед.

– Пожалуйста, продолжай!

– Бетти была… была очаровательна. У нее была очень свежая и очень… как бы это сказать?., очень благородная красота. И при этом красивый волнующий голос. Однажды я также видела ее на сцене. – Тон Мариан становился все более деловым. – Она выступала как Бетти Лемоу, но, конечно, это был псевдоним. Никто не знал ее настоящей фамилии, даже после ее смерти это не удалось установить. Однако у нее наверняка была семья, семья со старомодными взглядами, считающая, что лучше умереть, чем позорно выступать на сцене. Это смахивает на рекламный трюк, но в данном случае это была правда, потому что никогда в прессе не было ни малейших упоминаний о семье Бетти Лемоу. – Мариан нахмурилась. – Вероятно, это были люди несостоятельные. Бетти радовалась своим заработкам, как ребенок новой кукле. Она покупала меха, духи, шила наряды у лучших портных, едва ли не прыгала от радости, что она звезда. На ее банковском счету не было ни цента тогда… когда это случилось.

– Кто же в таком случае заплатил выкуп? – спросил Билл Смит.

– Неизвестно. Доставить деньги взялся директор театра, некий Эйбелл, однако деньги были не из его кармана и не из кассы театра.

– Но, очевидно, он знал, кто дал деньги? – спросил Билл.

Мариан кивнула.

– Конечно.

– Эйбелл, – повторил Билл и, вытащив черный блокнотик, записал фамилию. – А имя?

– Его звали Моррис. Моррис Эйбелл, – ответила Мариан.

– Где я мог бы найти его?

– Тебе пришлось бы заняться спиритизмом, – сказала Мариан. – Моррис Эйбелл умер два года назад. Нет, никто его не убивал. Он умер от воспаления аппендикса. Я тоже подозревала, что здесь дело нечисто, но оказалось, что у него давно был хронический аппендицит и он долго тянул с операцией.

Билл Смит спрятал блокнотик в карман.

– Жаль. Кстати, ты написала несколько замечательных статей об этом деле. Я читал их в газетных архивах.

Мариан Карстерс подняла голову.

– Я написала такую замечательную статью, что поплатилась за это потерей места. Я испытывала искреннюю симпатию к Бетти Лемоу. Плакала, когда узнала, что гангстеры прислали ее мертвую, в гробу. Полиция арестовала Фрэнка Райли. Его допросили, но выпустили за недостатком доказательств. Потом власти потеряли интерес к этому делу. Но я не могла забыть! У меня перед глазами стояла Бетти Лемоу, такая, какой я видела ее при жизни. – Мариан Карстерс энергично ударила маленьким кулачком по столешнице. Котята проснулись, жалобно замяукали, повертелись у нее на коленях и снова уснули.

– Продолжай, – тихо сказал Билл Смит.

– Я сама разыскала еще одного подозреваемого и указала на него, – сказала Мариан. – Очень подозрительную роль сыграл мнимый поклонник Бетти, тот, который выманил ее из театра в трагический вечер. Полиция вроде бы разыскивала его, но без особого энтузиазма. Они не нашли этого человека, не было ни точного описания, ни фотографии.

На лестнице Дина и Эйприл обменялись многозначительными взглядами. Фотография существовала, и в настоящий момент она покоилась на дне мешка с грязным бельем.

– Полиция, говорила Мариан, теперь уже очень возбужденная, – с присущей ей тупостью, никогда не смогла найти похитителей-убийц. А я потеряла терпение. Написала статью, обвиняющую полицию в некомпетентности. Я была права! Я сдала в набор эту статью без ведома главного редактора. Ее опубликовали! Но важные персоны из полицейского управления подняли крик и меня уволили из редакции. У вас ко мне имеются еще какие-нибудь вопросы, лейтенант?

– Множество, – ответил он. – Но меня зовут Билл. Ты разве не помнишь? Итак, вопрос первый… Правда, я мог бы узнать об этом, телеграфируя в Нью-Йорк, но ты сэкономишь мне много времени и сил, если ответишь. Что стало с телом Бетти Лемоу?

Мариан с минуту молча смотрела на него.

– Не знаю, – наконец ответила она. – Это одна из загадок дела. После того как полиция обследовала труп, его отправили в похоронное бюро, которое обычно обслуживало актерский мир. Я пошла туда, потому что хотела написать репортаж о похоронах Бетти Лемоу. Но тело исчезло. Его украли.

– Что ты говоришь? – изумился Билл Смит. – Украли труп?

– Да, – подтвердила Мариан. – Его украли из похоронного бюро в Бруклине. Около двух часов ночи подъехал автомобиль, ночного сторожа обезвредили и забрали тело Бетти Лемоу вместе с гробом.

– Но… – начал ошеломленный Билл Смит.

– Полиция замяла все это дело, – гневно перебила его Мариан. – Это была бы сенсация, я бы сумела написать об этом. Но тогда меня уже уволили из редакции по обвинению в превышении служебных полномочий, а все нью-йоркские газеты боялись, как огня, даже малейшего упоминания о Бетти Лемоу. Дело в том, что не только шеф полиции обиделся на прессу, но вдобавок речь шла о молодой актрисе из маленького театрика, а выкуп составлял всего пятнадцать тысяч долларов! На том все дело и кончилось. У тебя ко мне есть еще какие-нибудь вопросы?

– Несколько, – ответил Билл Смит. – Включая следующие. Кто убил Флору Сэнфорд и почему? Тебе есть что сказать на эту тему?

Мариан немного помолчала, прежде чем ответила:

– Нет.

– Фрэнка Райли убили в ее доме, – сказал Билл Смит. – Его застрелили из такого же пистолета, из какого стреляли во Флору Сэнфорд. Но остальное непонятно. Что означает цветок, воткнутый в глаз портрету, предупреждение на лезвии ножа? Почему исчез Уоллес Сэнфорд? Сплошные загадки. Но я должен найти убийцу Флоры Сэнфорд, это моя обязанность. Мариан, ты занималась похищением Бетти Лемоу, это дело несомненно как-то связано с тем. Раньше ты была репортером по уголовным делам, ты хорошо в них разбираешься. Прошу тебя, Мариан, помоги мне!

На лестнице Эйприл ткнула локтем Дину. Дина прищурила один глаз.

– Перед этим мамочка не сможет устоять! – шепнула она.

Однако когда Мариан Карстерс спустя полминуты заговорила, ее голос звучал как-то странно холодно и отстраненно.

– Если бы я знала, – сказала она, – если бы могла узнать, кто убил Флору Сэнфорд, эти сведения я бы оставила при себе. Кто бы ни убил ее, у него были для этого основания. Надеюсь, полиция никогда не найдет виновного.

Билл Смит поставил пустую чашечку и встал.

– Вечно одно и то же заблуждение всех женщин! – воскликнул он. – Вы руководствуетесь сантиментами. Не думаете объективно. Поскольку ты недолюбливала миссис Сэнфорд, тебе хочется, чтобы ее убийца остался безнаказанным.

– Я слишком плохо знала Флору Сэнфорд, – ледяным тоном ответила Мариан, – и поэтому не могла любить или не любить ее. Но я знаю, что это была плохая женщина, она заслужила смерть.

– Закон как с формальной, так и с моральной точки зрения, – таким же ледяным тоном сказал Билл Смит, – не спрашивает, был ли у жертвы убийства благородный характер или нет.

– Ох, оставьте меня в покое с вашим законом! – крикнула Мариан и, взяв котят на руки, встала.

– Извините за то, что зря побеспокоил вас, – сухо сказал Билл Смит.

– Вы вовсе не побеспокоили меня зря, лейтенант, – ответила Мариан. – "Напротив, я с определенным удовлетворением всякий раз снова и снова убеждаюсь в той же самой тупости полиции.

Билл Смит открыл дверь, но на пороге остановился, чтобы сказать:

– Знаете, вчера вечером я прочел одну из ваших книг, кажется, она называется «Убийство в перчатках».

– Мне приятно, что вам понравилась моя книга, – сказала Мариан.

– Она мне вовсе не понравилась. Сентиментальная чушь, полная неточностей. Бред.

Билл Смит хлопнул дверью. Мариан Карстерс подавила в себе вскрик.

Эйприл ткнула локтем сначала Дину, потом Арчи. Все трое тихонько побежали наверх и закрылись в комнате девочек. Через минуту по этой же лестнице поднялась Мариан, все еще с котятами на руках. Ее щеки пылали, глаза необычно блестели. Она захлопнула за собой дверь своей комнаты. Воцарилась тишина.

– Ах, Эйприл! – простонала Дина. – Она расплачется! И это в День Матери!

– Тихо! – сказала Эйприл. – Слушай! Ты что, называешь это плачем?

Они услышали характерное шуршание бумаги, заправляемой под валик пишущей машинки, потом яростный стук клавиш. Первый лист был энергично вырван, вставили новый. Стук машинки возобновился с неослабевающей яростью. Теперь уже надолго.

Дина с тихим возгласом выбежала в холл, открыла дверь в комнату матери. Мариан, по-прежнему в красивом голубом халатике, но с рассыпавшимися по плечам волосами и лихорадочно блестящими глазами сидела за машинкой. Котята припали к столешнице, заинтересованные, но несколько обеспокоенные.

– Мамочка! – крикнула Дина.

Машинка умолкла. Мать подняла взгляд.

– Я в ярости, – сказала она, – и поэтому начала новую книгу.

Она снова принялась барабанить по клавишам. Дина тактично прикрыла дверь.

– Ну и ладно, – сказала она. – Мы ведь не хотели, чтобы нашим отчимом был полицейский.

– Ты слишком легко сдаешься, – раздраженно заметила Эйприл. – Это наверняка результат того, что ты читаешь не то, что нужно. Нет никаких причин опускать руки. – Эйприл прищурилась. – Поторопимся! Может, он еще где-то неподалеку!

– Но Эйприл! – говорила Дина, мчась за ней по ступенькам. – Не хочешь же ты…

– Не мешай! – крикнула Эйприл. – У меня вдохновение.

На крыльце они остановились, чтобы перевести дыхание. Отсюда был виден Билл Смит, в меланхолической задумчивости прислонившийся к забору Сэнфордов.

– Что случилось? Что случилось? – допытывался Арчи.

– Мумолулчучи, – задумчиво сказала Эйприл. – Помни, что я гениальная, и не мешай гению. Дина, когда мамочка собирается к парикмахеру и маникюрше?

– В понедельник, – торопливо сообщила Дина. – То есть завтра.

Эйприл с минуту молчала, о чем-то размышляя.

– Она придет домой вечером, а волосы выглядят действительно красиво только на следующий день после того, как сделаешь прическу, – прошептала она. Еще с минуту поразмышляла и сбежала по ступенькам.

Дина и Арчи обменялись удивленными взглядами, после чего последовали за ней.

Эйприл, запыхавшись, подбежала к Биллу Смиту.

– Ах, какое счастье, что я вас догнала! Мамочка спрашивает, не могли бы вы прийти к нам на обед во вторник вечером. Она вас очень просит, мы тоже.

– Что? – изумился Билл Смит. – Мне прийти на обед? Во вторник? Но…

Быстрый стук пишущей машинки отчетливо доносился сюда.

– Мамочка не могла лично пригласить вас, потому что она очень занята, – объяснила Эйприл. – Даже здесь слышно, как она работает.

Билл Смит посмотрел на окно, за которым сидела Мариан.

– Она ужасно переработалась, – прошептал он. – Кто-нибудь должен о ней заботиться!

– У мамочки есть мы, – с достоинством ответила Эйприл.

– Конечно. Но я имел в виду нечто другое, – сказал Билл Смит, не отрывая взгляда от окна.

По выражению лица Арчи Эйприл поняла, что у бра га на кончике языка вертится какое-то совершенно неуместное замечание, поэтому она слегка ущипнула его за локоть и сама быстро сказала:

– Ну так мы ждем вас во вторник. В половине седьмого. Хорошо?

– Ах, да, – сказал Билл Смит. – Я приду с большим удовольствием. Вторник, половина седьмого. Передайте мамочке, что я очень благодарен и приду… Скажите… – он запнулся, – что я буду во вторник. В половине седьмого… Спасибо… – Он снова запнулся. – Ну, до свидания, дети!

Он повернулся и уходя едва не наткнулся на какой-то куст.

Эйприл в последнюю секунду подавила смех. Билл Смит выглядел точно так же, как Пит, когда он впервые назначал Дине свидание.

– Не вижу в этом ничего смешного, – строго заметила Дина. – Как ты собираешься согласовать это дело с мамочкой?

– Ах, нет ничего проще, – смело ответила Эйприл. – Подумаем… Завтра мамочка причешется у парикмахера и сделает маникюр… Мы уговорим ее испечь старомодный мясной рулет с густой подливкой. А на десерт лимонный крем. Мужчины, как правило, любят такие вещи. А после обеда…

– Все это прекрасно, – перебила ее Дина, – но кто скажет мамочке, что ты пригласила Билла Смита на обед?

– Это ясно как Божий день, – ответила Эйприл. – Ты моя родная сестра, и мы все делим справедливо. Поскольку я пригласила Билла Смита, то сообщить об этом мамочке должна ты.

Глава 18

Арчи принес из кухни пакет с яблоками, и трое Карстерсов уселись на ступеньки крыльца, чтобы обсудить ситуацию.

– По мере того как мы добываем больше сведений, дело запутывается еще хуже, вместо того, чтобы проясниться, – с сожалением констатировала Дина. – Например, та история, которую мама сегодня утром рассказала лейтенанту Смиту…

Эйприл, грызя яблоко, согласилась с ней.

– Кому могло понадобиться похищать тело Бетти Лемоу? Зачем?

– Возможно, это было вещественное доказательство, – подал голос Арчи, ловко сплевывая косточки.

– Но ведь полиция обследовала труп, – заметила Эйприл, – и только после этого разрешила похоронить.

– Я представляю себе это так, – сказала Дина. Тело похитил этот влюбленный. Тот, который убил миссис Сэнфорд и Фрэнка Райли, а теперь подстерегает Уоллеса Сэнфорда.

Эйприл тут же развила тему:

– Он любил ее, но не мог рассказать правду, потому что еще не отомстил… – После минутного молчания она начала тихим голосом, словно в порыве вдохновения: – Где-то скрытно состоялся таинственный погребальный обряд в ночной тьме, и лишь луна, блестевшая над кронами мрачных деревьев, была свидетельницей тому. С тех пор каждый раз в полнолун…

– Эйприл! – жалобно пискнул Арчи. – Прошу тебя, прекрати!

– Постыдилась бы пугать младшего брата, – строго отчитала ее Дина. – И потом, это цитата из первой мамочкиной книги, а она сама говорит, что это было слабовато.

Эйприл рассерженно фыркнула.

– Если ты такая умная, придумай что-нибудь получше. Мистер Сэнфорд сказал, что единственным человеком, который любил Бетти Лемоу, был он.

– Знаю, – ответила Дина. – И именно поэтому ничего не понимаю. – Она немного подумала. – А может, был кто-то еще, о ком Уолли Сэнфорд не знал?

– Если он был влюблен в нее, – возразила Эйприл, – то должен был знать о такой вещи.

Ответа на это не последовало. Тройка какое-то время молча размышляла. Внезапно Арчи швырнул огрызок яблока в кусты и вскочил с места.

– Кто-то поднимается по садовой лестнице, – прошептал он.

Дина машинально поправила волосы, на тот случай, если бы это был Пит. Эйприл машинально поправила заколку – на всякий случай.

Это был маленький мистер Холбрук. Поднимаясь по лестнице, он сопел и каждую секунду останавливался, чтобы перевести дыхание. На нем был приличный серый костюм и старательно повязанный темно-синий галстук. Его лицо было не только бледным, оно казалось усталым и озабоченным, однако несмотря на это волосы он пригладил и безупречно расчесал. В руке он держал черный кожаный портфель, с которым никогда не расставался. Эйприл мысленно спросила себя, не кладет ли он его с собой в постель. Она представила себе маленького мистера Холбрука в старомодной ночной рубашке и вышитых шлепанцах, с портфелем в руке, и едва не прыснула.

Мистер Холбрук вскарабкался на последнюю ступеньку, засопел и прерывающимся голосом сказал:

– Добрый день, дети. Ваша мама дома?

– Да, сэр, – ответила Дина, – но она, к сожалению, очень занята.

Она инстинктивно посмотрела на окно на втором этаже. Мистер Холбрук тоже поднял глаза. Пишущая машинка стрекотала, как автомат.

– Мама пишет книгу, – сказала Эйприл. – Когда она работает, ей нельзя мешать. Знаете, уж такие они, писатели!

Мистер Холбрук вытащил из кармана чистый белый платок.

– Да, да, я знаю, что ваша мать пишет книги.

Весьма, весьма интересная профессия… У меня есть племянник, который время от времени публикует стихи в «Мэдисон Стэйт Джорнэл». Конечно, бесплатно… – Он вытер вспотевший лоб. – Когда-то я читал книгу вашей матери, изданную под псевдонимом, если не ошибаюсь, Дж. Дж. Лейн. Она мне очень понравилась. Правда, я обнаружил в ней кое-какие юридические неточности, о которых охотно подискутировал бы с автором. – Он аккуратно сложил платок и спрятал его в карман. Снова издал глубокий вздох и, глядя на окно, за которым стучала пишущая машинка, спросил: – И миссис Карстерс никак нельзя оторвать от работы, да?

– К сожалению, нет, – ответила Дина. Однако, посмотрев на мистера Холбрука, приветливо добавила: – Ужасная жара, не так ли? Может, хотите войти и выпить сока или холодного чаю?

– Спасибо, спасибо, – сказал мистер Холбрук. – С благодарностью воспользуюсь вашим приглашением. Сегодня действительно жарко. А лестница в вашем саду довольно крутая.

Они провели гостя в гостиную. Мистер Холбрук опустился в самое удобное кресло с такой миной, словно испытывал желание снять туфли. Неразлучный портфель он положил на колени.

– Если можно, дайте мне стакан воды, – сказал он.

– Ну что вы! – ответила Дина. – Я принесу вам что-нибудь получше воды, например, лимонад.

Она побежала в кухню. Эйприл, оставленная с гостем, старалась не глазеть на него слишком откровенно, однако ей было трудно отвести взгляд от его лица. Так значит, дочь этого человека танцевала одетая лишь в три павлиньих пера и нитку жемчуга, а публика вскакивала с мест и с энтузиазмом аплодировала – как писала та корреспондентка Флоры Сэнфорд, Вивьен. Просто не верится! Но зато нетрудно было поверить, что отец готов был бесплатно консультировать миссис Сэнфорд, лишь бы только утаить этот факт.

Дина вернулась, неся лимонад в самом большом стакане, который она нашла.

– Я не положила лед, – сказала она, – просто налила очень холодную воду. Лед мог бы повредить вам, вы перегрелись на солнце.

– Спасибо, спасибо, это очень мило с твоей стороны, – сказал пожилой джентльмен. Он выпил глоток лимонада и на секунду прикрыл глаза. – Ты уверена, что нельзя попросить твою маму уделить мне время даже для минутного разговора?

– К сожалению, нельзя, – ответила Дина. – Но не могли бы мы чем-то помочь вам?

– Я думал… я хотел… Это очень важно для меня… – запинался мистер Холбрук. Он выглядел испуганным и несчастным. – Поскольку вы живете по соседству… Я обратил внимание, что этот лейтенант полиции, Билл Смит, бывает здесь. Я подумал, что он, возможно, упоминал в разговоре с миссис Карстерс…

Дина подала сестре сигнал, означающий: «Говори ты!» Эйприл кивнула головой в знак того, что берет на себя эту миссию.

– Ах, да, лейтенант иногда приходит к нам, – сказала она. – Мы ведь самые важные свидетели. Мы слышали выстрелы.

– Что? Ах, да, конечно! Но это не совсем то… Я подумал, что, возможно, он рассказывал миссис Карстерс обо всем деле…

– В последнее время мама была очень занята, – сказала Эйприл, – но мы пользуемся полным доверием у лейтенанта. Мы знаем все об этом деле.

Генри Холбрук испытующе посмотрел на нее своими серыми озабоченными глазами. Трудно было не доверять Эйприл, видя это личико: большие глаза с длинными ресницами, очаровательную невинную улыбку. Пожилой джентльмен кашлянул и произнес:

– Дитя мое, скажи мне…

Эйприл слегка передернуло. С чего это ему вздумалось называть ее «дитя мое»!

Однако, глядя в глаза мистеру Холбруку, она приветливо сказала:

– Слушаю вас, сэр.

– Может, вы знаете, не нашла ли полиция при обыске виллы какие-нибудь личные бумаги миссис Сэнфорд?

Дина уже раскрыла рот, чтобы ответить, однако Эйприл опередила ее, быстро спросив:

– Почему вы спрашиваете об этом?

– Потому что… – Он осекся. – Я был адвокатом миссис Сэнфорд. Ее личные бумаги должны оказаться у меня в руках. К сожалению, у полиции особый взгляд на эти вещи… Думаю, каждому понятно, что я бы хотел знать, удалось ли полиции найти бумаги.

– Удалось ли найти? – с любопытством повторила Дина, – Что вы имеете в виду?

Мистер Холбрук снова кашлянул и отпил лимонаду.

– Миссис Сэнфорд, кажется, спрятала эти бумаги, – сказал он.

– Ох! А вы уже везде искали? – невинно спросила Эйприл.

Он кивнул головой и хриплым голосом сказал:

– Везде, где предполагал что-то найти. – Внезапно он сообразил, что признался, и поспешно добавил: – Как адвокат… понимаете… я обязан… по отношению к моей умершей клиентке… – Он допил лимонад, поставил стакан, вытащил недавно сложенный платок, вытер лицо.

– А как вы попали на виллу? – поинтересовался Арчи.

– Так сложилось в пятницу вечером, – ответил мистер Холбрук, – что поблизости вспыхнул пожар и отвлек отсюда полицию. Я случайно был возле виллы… – Он помолчал и закончил официальным тоном: – Я не собирался нарушать закон. Я считал, что имею право войти как адвокат покойной. Полиция отказалась оказать мне содействие, проявила непонимание… – Мистер Холбрук старательно сложил платок.

– И вы нашли что-нибудь? – спросила Дина.

– Нет, – ответил он. – Абсолютно ничего.

– Никакого трупа на полу? – спросила Эйприл.

Мистер Холбрук спрятал платок в карман и вытаращил глаза на Эйприл.

– Дитя мое, – строго сказал он, – эта шутка вовсе не уместна!

Эйприл ничего не ответила. Она размышляла над тем, не было ли действительно глупой шуткой убийство Фрэнка Райли вечером в пятницу.

– У моей младшей сестрички своеобразное чувство юмора, – поспешила объяснить Дина тоном взрослой особы. – Если это может вас успокоить, охотно заверю вас, что полиция не нашла на вилле никаких личных бумаг миссис Сэнфорд.

– Если так… – Мистер Холбрук замолчал. – Ты в этом уверена? – спросил он через несколько секунд.

– Абсолютно! – подтвердила Дина.

– Могу дать честное слово! – добавила Эйприл. – Мы знаем это наверняка.

Мистер Холбрук облегченно вздохнул.

– В таком случае бумаги должны быть еще на вилле, – ’Сказал он, – и полиция может найти их в любую минуту!

– Неизвестно, находятся ли они на вилле, – сказала Дина.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Как это?

Эйприл взяла слово.

– У нас имеется собственная версия, – заявила она. – Не забывайте, что наша мама пишет детективные повести, поэтому мы обладаем большими знаниями в области криминалистики и разоблачения преступников. – Эйприл надеялась, что эта речь импонирует адвокату.

– Эйприл хорошо говорит! Правда! – вмешался Арчи.

Эйприл ущипнула его, и он сразу умолк.

– Мы предполагаем, – продолжила она, – что среди бумаг миссис Сэнфорд были документы, компрометирующие определенных лиц. Кто-то наверняка незаметно проскользнул на виллу, нашел эти бумаги и уничтожил их. Если было именно так, то этой особе пришлось быстро исчезнуть из виллы, потому что на месте, под бдительным надзором полиции, у нее не было времени разобраться в бумагах. Следовательно, эта особа должна была сжечь все, потому что если бы она отобрала и уничтожила только те документы, которые касались ее, то в случае чего подозрения пали бы именно на нее. Вы понимаете?

– Ты действительно очень сообразительна, дитя мое, – с уважением сказал мистер Холбрук. Он встал, сделал несколько шагов в сторону двери, вытащил платок, вытер им лоб, снова аккуратно сложил платок и спрятал его в карман. – Большое спасибо за лимонад. Он прекрасно освежил меня.

– Ах, не за что! – вежливо ответила Дина.

Они проводили гостя на крыльцо. Здесь мистер Холбрук, держа в руке портфель, остановился и с любопытством посмотрел на виллу Сэнфордов.

– Если бы я был уверен! – вздохнул он.

– Вы лучше обыщите дом еще раз, – посоветовала Эйприл.

– Ну да, а полиция? – сказал он. – Они вовсе не проявляют понимания. Дом под постоянным наблюдением. Ничего нельзя поделать…

– На северной стене виллы под виноградом есть решетка, – объяснила Эйприл. – Нет ничего легче, как войти тем путем. С крыши над крыльцом через окно можно попасть в холл второго этажа.

– В самом деле? – сказал мистер Холбрук. Внезапно он нахмурил брови. – Надеюсь, ты не уговариваешь меня, дитя мое, карабкаться по решетке на виллу покойной миссис Сэнфорд? Ведь это было бы преступление.

– Конечно! – признала Эйприл. – Вы поступили бы незаконно.

– Вот именно! – кивнул головой мистер Холбрук. Он подозрительно посмотрел на Эйприл, и его взгляд явно спрашивал. «А ты случайно не насмехаешься надо мной?» Однако когда он увидел очаровательную мордашку, его глаза стали ласковыми. Он одарил всю троицу улыбкой и сказал. – Еще раз спасибо за лимонад! До свидания!

Они хором закричали: «До свидания!». Дина и Арчи хотели вернуться в дом, но Эйприл шепнула:

– Постойте! Погодите минутку!

Они подождали. Мистер Холбрук на половине лестницы остановился, оглянулся, поднялся на пару ступенек и крикнул.

– Хэлло, дитя мое!

– Вы меня зовете? – спросила Эйприл, наклоняясь через балюстраду, искушающе ангельским голоском.

– Да, дитя мое. Я забыл… – Он заколебался и в замешательстве потянулся за платком. – Ну, насчет этой решетки… Не помню, на какой, ты говорила, она стене?

– На северной, – произнесла, а вернее прощебетала Эйприл.

– Ах да! Значит, на северной… Спасибо. До свидания.

На этот раз он спустился до самого низа, лишь один раз остановившись, чтобы задумчиво посмотреть на виллу Сэнфордов. Дина подождала, пока он будет вне пределов слышимости их голосов, и только тогда взорвалась.

– Эйприл! Как ты могла! Ведь если этот старичок попытается по решетке вскарабкаться на виллу, полиция наверняка схватит его! Его арестуют!

– Меня бы это вовсе не удивило, – сказала Эйприл.

– Но ведь его посадили бы в тюрьму!

– Пусть сажают, – ответила Эйприл. – У этого человека преступные намерения. «Ты сообразительна, дитя мое», «Добрый день, дитя мое», «Спасибо, дитя мое!», «До свидания, дитя мое!» Уж я ему устрою!

– Эй, дитя мое! – ехидно крикнул Арчи.

Эйприл бросилась к нему, но Арчи уже нырнул за спину Дины.

– Да успокойтесь вы наконец! – одернула их Дина. – Во-первых, вы мешаете работать мамочке. Во-вторых, сейчас мы должны держаться вместе.

– Это верно, – с серьезным видом согласилась Эйприл. – Иначе мы засыплемся все трое.

– Арчи, попроси прощения у сестрички! – строго приказала Дина.

– Прошу прощения за то, что назвал тебя «дитя мое», дитя мое! – закричал Арчи.

– Эйприл, попроси прощения у братика! – столь же строго обратилась Дина к Эйприл.

– Прости, Арчи, за то, что на этот раз я промахнулась, – сказала Эйприл. – В следующий раз я наверняка оторву тебе ухо.

– Посмотрим! – крикнул Арчи.

– Тихо, ш-ш-ш! – утихомирила их Дина.

Пока мы в согласии и пока продолжается перемирие, предлагаю заскочить к Люку, чтобы проверить, не отпустит ли он нам в долг по стакану сиропа. Мне кажется, что с тех пор как мы завтракали, уже прошли столетия.

– Ура! – крикнул Арчи, вылетел, как молния, из-за спины Дины и был уже на половине лестницы, когда старшая сестра сказала:

– Хорошо, пойдем.

Через час чуточку отяжелевшие, они возвращались домой. Люк рискнул дать им по два сиропа, пакетик фисташек и три леденца на палочке. Продавец фруктов, торгующий на противоположной стороне улицы, дал им в долг гроздь винограда, пакет слив, три персика и пачку жевательной резинки. Возник, как обычно, спор, как разделить пять резинок между тремя лицами, однако – не так, как всегда, – его разрешили полюбовно. С сиропом, фисташками, леденцами, виноградом, сливами и персиками в желудке никто не способен быть настроен воинственно.