Текст книги "Убийство по-домашнему"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Крейг Райс,Мэри Барретт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

Я внимательно посмотрел на миссис Френд.

– Мистер Френд угрожает сыну лишить его наследства раз и навсегда. Потом просит подать лекарство. Каждый знает, что чрезмерная доза дигиталиса смертельна для человека с больным сердцем. Сразу после этого Горди уезжает. Заявляет, что едет в Лос-Анджелес. И с этой минуты нет никаких его следов…

Я повысил голос, не отводя глаз от миссис Френд.

– Кто нам поручится, что Горди говорил правду? Кто поручится, что он не отравил отца, а потом, испугавшись, не удрал, например, в Мексику?

Я почувствовал ужасную усталость и подавленность.

– Если вскрытие покажет чрезмерную дозу яда в организме, то не будет на свете такого полицейского, который бы максимум через двадцать минут не арестовал Горди по обвинению в убийстве. – Я горько рассмеялся. – А для инспектора Сарджента я – Горди Френд. Я подписал обязательство абстиненции. Я подписал разрешение провести эксгумацию. Даже если правда то, что вы обо всем этом ничего не знали, результат будет тот же.

Я немного помолчал.

– Как бы там ни было, нужно сохранить спокойствие, – сказал я. – Самое главное, не нервничать заранее, не так ли? – обратился я к миссис Френд.

Глава 20

Внезапные взрывы гнева миссис Френд всегда застигали меня врасплох. И теперь произошел один из них. Она с возмущением смотрела на меня, её лицо покраснело от гнева.

– Ну знаете ли, это в самом деле уж слишком! Обвинять моего сына в убийстве! Причем в моем собственном доме! Ты, кто никогда в жизни не видел его!

– Я не по своей вине оказался в вашем доме, – сказал я, – и был бы счастлив, если бы не слышал о вашем сыне. Но поскольку, благодаря вам, я вынужден играть его роль, то, наверное, имею право поразмыслить над тем, что он мог и чего не мог сделать?

Марни прыснула коротким невеселым смешком. Селена подошла к миссис Френд и ласково погладила её.

– Мама, любимая! Не будь такой впечатлительной. Он прав. Мы должны быть готовы ко всему. Я, так же как и ты, убеждена, что это абсурд и что отца не отравили. Но если мы обе ошибаемся, то должны считаться с тем, что подозрение упадет на кого-нибудь из членов семьи. Я его не убивала. А ты, мама?

Миссис Френд нетерпеливым движением отодвинулась от Селены и резко сказала:

– Не болтай глупости, Селена!

– А может, это ты? – Селена посмотрела на Марни.

– Конечно, я могу признаться, – медленно процедила Марни. – Если маме станет лучше от этого…

– Слышишь, мама? – Селена откинула волосы назад и с невозмутимым спокойствием смотрела на миссис Френд. – Кто еще мог это сделать, как не Горди? Во всяком случае, у него единственного была возможность… и вероятный мотив. Но я, так же как и ты, считаю, что Горди невинен, как ягненок. Только одно меня в этом озадачивает. Если бы это была обычная пьяная выходка, то Горди уже давно должен был вернуться. Ну и… как бы это сказать? Человек никогда не в состоянии предвидеть, что может сделать другой человек, который почти непрерывно «под газом». Я всегда забываю, что это можно называть изысканнее.

В миссис Френд проснулась уязвленная мать.

– Я глубоко убеждена, – горячо заявила она, – что мой Горди никогда… никогда бы намеренно…

– Может, он сделал это нечаянно… – предположила Селена. – Может быть, отец попросил лекарство, а Горди был пьян… Не отсчитал как следует капли и… по ошибке подал ему слишком большую дозу. Потом, когда понял это, испугался и сбежал. Горди всегда удирает в затруднительных ситуациях. – Селена повернулась ко мне. – А ты как думаешь? Разве не могло быть именно так, как я говорю?

– Могло, – сказал я с внутренним убеждением.

Селена рассмеялась так весело, словно все уже прояснилось и уладилось.

– Ну вот! – сказала она.

– Значит, все будем продолжать жить в счастье и достатке, – сказала Марни, иронически глядя на Селену и пуская кольца дыма. – Если уж ты такая сообразительная, может быть, скажешь, что мы должны теперь делать с присутствующим здесь молодым человеком? Мы уговорили его, что он Горди. Что же дальше? Может быть, то, в чем он нас подозревает? Уговорим его взять на себя убийство, которое он не совершал?

– Ну, конечно, любимая, – сладко улыбнулась ей Селена.

Я потерял дар речи.

Селена встала с диванчика, подошла ко мне, села на ковер у моих ног и положила ладони мне на колени. При этом она не переставала улыбаться мне ослепительной улыбкой.

– Любимый, совершенно очевидно, что мы должны теперь сделать! Если ты признаешься полиции, что не являешься настоящим Горди, мы потеряем все шансы вырвать деньги у этого чудовища Моффета и у нас будут огромные неприятности. Ведь все, что мы делали до сих пор, совершенно незаконно, верно? Поэтому ты по-прежнему должен быть Горди. Ведь если результат вскрытия окажется для нас неблагоприятным, нам придется сказать всю правду – и подозрение падет на тебя… Тогда ты просто скажешь честно, что был пьян и мог по невнимательности дать отцу слишком большую дозу лекарства и… – она слегка пожала плечами. – Ведь это не преступление, правда? С каждым может произойти ошибка. Я уверена, что они это поймут…

– И великодушно простят меня, осыпая утешительными поцелуями, да?

– Почему бы и нет? А кроме того, мы будем очень богаты и сможем тогда дать им кучу денег и новые автомобили, конечно, если в этом возникнет необходимость.

Я никогда не мог понять, является ли эта невероятная наивность Селены просто позой или нет.

– Мне очень жаль, – сказал я, – но я не настолько предан семье Френдов, чтобы отсидеть ради вас десять лет за убийство.

Глаза Селены погрустнели.

– А разве тебе грозило бы что-нибудь подобное?

– Я был бы счастлив, если бы дело закончилось десятью годами.

Селена задумчиво поглаживала мои колени.

– Нет! Я бы этого не вынесла, – с глубоким вздохом сказала она. – Мы должны придумать что-нибудь другое… Но что, любимый?

Несмотря на невеселую ситуацию, я чувствовал, что прикосновение её руки по-прежнему возбуждает меня. Однако теперь это не имело значения, дело выглядело слишком опасным для меня, чтобы еще раз делать из себя козла отпущения. Во всяком случае, я точно знал, что «нужно придумать».

– Если вскрытие ничего не покажет, – сказал я, – я останусь здесь до тех пор, пока не прояснится дело с наследством. Однако в противном случае… можно сделать только одно.

– Что именно? – с любопытством спросила Селена.

– Мне нужно будет исчезнуть отсюда – причем, как можно быстрее.

– Исчезнуть?

– Если уж мы должны говорить совершенно искренне и открыто, – начал я, чувствуя легкое удовольствие от того, что могу, наконец, обходиться чуточку жестче с семьей Френдов, – скажу только одно: я не знаю, кто я, однако мне точно известно, что я не хочу быть козлом отпущения! Если инспектор Сарджент придет к выводу, что это Горди отравил своего отца, и захочет арестовать меня как Горди, я безо всяких оговорок скажу ему всю правду. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, сколько у меня будет хлопот в связи с этим, но в любом случае это спасет меня от газовой камеры.

– А что будет с нами? – взволнованно воскликнула Селена, широко открыв глаза. – Если ты так поступишь, нас обвинят в заговоре и Бог знает в чем еще…

– Именно поэтому, как я сказал, вы должны как можно скорее от меня избавиться.

– Но…

– Конечно, решение не идеально, но в этом пасьянсе не может быть идеального решения. Вы должны спрятать меня так, чтобы полиция не могла найти меня, а потом навести её на след настоящего Горди. Пусть они ищут его. А когда найдут, все будет зависеть от вас.

– Но ведь инспектор Сарджент уже видел тебя! – запротестовала Селена, – Когда он найдет Горди, сразу поймет, что это не тот человек, который подписал обязательство абстиненции.

– Он видел в бинтах. Кроме того, мы с Горди довольно похожи, да и потом, – я рассмеялся, – ты и миссис Френд сумели бы уговорить самого Эйнштейна, что земля плоская. Сумеете уговорить и инспектора, что у него плохое зрение.

Селена надулась.

– Знаешь что… я не думала, что ты такой эгоист…

– Эгоист! Побойся Бога! Разве я уже не достаточно сделал для семьи Френдов?

Марни уже некоторое время молча наблюдала за всей этой сценой. Теперь она рассмеялась и сказала:

– Ага, наконец-то ты поумнел! Не думала, что ты сумеешь не поддаться прелестям Селены!

– Заткнись, Марни! – заорала Селена.

– Это ему ты должна приказать заткнуться, – сказала Марни и, подойдя ко мне, присела на поручень кресла.

– Это прекрасно! – сказала она. – Наконец ты поднял голову. Только держи её повыше! Ты сейчас хозяин… скажи им, что они должны делать. Им придется слушаться тебя!

Я посмотрел на неё и улыбнулся. Марни всегда появлялась в тот момент, когда я в ней нуждался.

– Ты знаешь какое-нибудь место, где я мог бы прятаться до тех пор, пока мне не снимут гипс?

– Конечно. – Марни сверху вниз посмотрела на Селену. – У страстного поклонника Селены, уважаемого доктора Крофта здесь в горах есть вилла. Если мы поместим тебя там, тебя никто не найдет.

– Поместите. Вот именно. В таком состоянии я не могу передвигаться самостоятельно.

– Тебя отвезет Йен. Ты даже можешь оставить его при себе и можешь доверять ему. Если ты прикажешь ему закопать труп, он сделает это, а через пять минут забудет обо всем. Если полиция станет допытываться о нем, мы скажем, что уволили его. Имеем же мы пока еще право нанимать и увольнять собственную прислугу?

– У кого-нибудь имеются какие-то возражения против моего плана? – Она повернулась к миссис Френд и Селене.

К моему удивлению, ни у миссис Френд, ни у Селены никаких возражений не оказалось. Селена даже сказала, что она уже все обдумала и готова признать, что это замечательная идея. Миссис Френд, которая уже полностью овладела собой, прошептала:

– Да, любимый, – и улыбнулась мне. – Взвесив все «за» и «против», я считаю, что это, очевидно, будет самым разумным. Однако полагаю, что ты отправишься туда только после вскрытия? Ведь если ты исчезнешь до того как это будет действительно необходимо, то есть до того как инспектор Сарджент захочет арестовать тебя, ты вызовешь ненужные подозрения по отношению ко всем нам.

– Конечно, я подожду результатов вскрытия, – сказал я. – Однако вовсе нелишне составить план заранее.

– Селена уладит дело с Нэйтом, – продолжила миссис Френд, словно она, а не Марни была автором идеи. – Я убеждена, что Нэйт поймет ситуацию. Как приятно, что хоть что-то мы уже решили, – с облегчением вздохнула она. – Не потому, Боже сохрани, чтобы я беспокоилась; я свято убеждена, что вся эта история является исключительно вымыслом мистера Моффета. – Она взглянула на часы и воскликнула: – О Боже! Уже давно прошло время ланча. Любопытно, почему эта кухарка так копается. Нужно поглядеть, что там происходит. – Она встала и добавила: – Марни! Пойди к бабушке и успокой её, потому что она всегда нервничает, когда проголодается. Как вы думаете, мои дорогие? Нужно ли рассказать ей обо всем этом? Мне кажется, для нее это слишком сложно, но, с другой стороны, бабушкин жизненный… – Эту фразу она закончила уже за дверью.

Марни пробормотала:

– Сплошная морока, – и быстро вышла из комнаты, чтобы успокоить бабушку.

Мы с Селеной остались вдвоем. Она по-прежнему сидела на ковре у моих ног, а её рука нежно блуждала по моим коленям. Внезапно Селена скривилась и подняла на меня глаза.

– Это было подло с моей стороны – уговаривать тебя, чтобы ты остался и взял всю вину на себя. Наверное, ты уже избавился от подозрений по отношению к нам? Это вовсе не интрига, в самом деле. Мне просто пришла в голову такая мысль…

– Должен признать, не самая лучшая.

– Ах, котик, – вздохнула она. – Разве все это не ужасно?

– Конечно, трудно охарактеризовать это по-другому.

– Но я все же надеюсь, что тебе не придется прятаться у Нэйта. Йен возил меня туда иногда на свидания. Это должно было быть так романтично, а между тем это ужасная дыра. – Она положила ладонь мне на руку. – Любимый, разве тебе не было бы там скучно до смерти в компании с одним Йеном, безо всяких воспоминаний? Разве тебе не было бы приятнее, если бы я тоже поехала с тобой?

– Для такой энергичной женщины ты иногда бываешь поразительно ограниченной… – улыбнулся я ей.

– Ты в самом деле так думаешь, любимый? – рассмеялась она. – Наверное, ты прав. – Её лицо, теплое и прекрасное, как летний полдень, внезапно оказалось совсем близко от моего. – А если все, что я говорила тебе вчера вечером, это правда?..

– Что?

– Ну… что ты так на меня действуешь. Каждое прикосновение… Верь мне, что для меня это что-то совершенно новое. Когда тебя нет со мной, я ни на минуту не перестаю думать о тебе. Разве не все равно, кто кого отравил… любимый! – Её губы крепко прижались, к моим губам. Она чуть приподнялась, так что сидела почти у меня на коленях. Обвила руками мою шею. Я притянул её еще ближе. Светлые мягкие волосы щекотали мне веки. Сквозь эту золотистую бахрому я заметил в комнате какое-то движение. Я отодвинул её волосы с глаз, не отрывая губ…

В дверях стоял доктор Нэйт Крофт.

Он стоял оцепенев и глядел на неё горящими глазами.

– Селена!

Селена выскользнула из моих объятий, встала и увидела Нэйта. Откинула волосы назад и непринужденно улыбнулась ему.

– О, это ты Нэйт! Привет!

Большинство мужчин, чувствуя то, что сейчас несомненно чувствовал доктор Крофт, пришли бы в ярость. Однако у доктора Крофта, очевидно, был не такой характер. Он тяжело опустился на стул, словно ноги отказались ему повиноваться.

– Неужели ты не пропускаешь ни одного мужчины? – глухо спросил он.

– Как ты сказал? Я не понимаю тебя, Нэйт. – Селена смотрела на него широко открытыми глазами. – Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь…

Он смотрел на неё, измученный, подавленный. Вот судьба мужчины, который полюбит Селену, подумал я.

– Я полагал, что на этот раз все будет спокойно… Ведь я наложил ему гипс… Я… впрочем, какая разница.

– Нэйт… Не будь смешным!

– Смешным! – Его голос задрожал от бессильного гнева. – Я поставил все на карту, потому что ты сказала, что любишь меня. Помнишь? Поклялась, что разведешься с Горди и выйдешь за меня, потому что любишь меня. – Горькая улыбка искривила его побледневшие губы. – Но ты не выйдешь, верно?

Селена подошла к нему и погладила по предплечью.

– Любимый, стоит ли беспокоиться о будущем?

– А если ты даже выйдешь за меня, то все равно попадется какой-нибудь первый встречный… – Он впервые посмотрел на меня. – Прекрасно! Весьма рекомендую вам! Советую вам попробовать, если до сих пор вы этого еще не сделали! Попробуйте влюбиться в… шлюху!

– Нэйт!

Он резко повернулся в её сторону.

– Да! Потому что это лучшая характеристика.

Селена рассмеялась своим звучным смехом.

– Возможно, но ты мог бы придумать что-нибудь более изысканное. Нэйт, – она поцеловала его в ухо, – любимый, ты всегда устраиваешь сцены. Ты всегда такой подозрительный! Я поцеловала его просто потому, что он уезжает.

Нэйт окаменел.

– Уезжает?

– Да, любимый, уезжает. Ты только представь себе, что случилось. Я лучше сразу расскажу тебе. Декламация стихотворения и все потом прошло гладко, Мы были уверены, что все позади. А тем временем этот отвратительный Моффет…

Она рассказала ему коротко и деловито, в шокирующей меня манере, что сделал этот отвратительный Моффет. Не позволяя ему вставить ни слова, она изложила ему мою версию касательно Горди и план вывоза меня из дома, если результат вскрытия окажется неблагоприятным. Мне и без того было жаль Нэйта, но теперь, при виде его дрожащих губ и жалобного выражения лица, я чувствовал, как у меня сжимается сердце. Мне во всей этой авантюре нечего было терять. Он терял все. Страстно желая сделать из Селены верную жену, он рисковал всей своей профессиональной карьерой. Ему грозило обвинение в соучастии в преступлении, но даже малейшее подозрение означало его крах как врача.

– Понимаешь, любимый, если у полиции возникнут какие-то подозрения, мы попытаемся перевезти его в твою виллу, – почти рассеянно говорила Селена. – Йен отвезет его туда. Так будет лучше всего. Надеюсь, у тебя нет возражений, правда?

– Но, Селена! – почти простонал он. – Если полиция найдет его в моей вилле…

– А позже, когда уже можно будет снять гипс, ты поедешь туда и снимешь его. Хорошо? Тогда он сможет сам о себе заботиться.

Она обняла его и прижалась к нему всем телом. Её губы были почти у самых его губ.

– Нэйт, любимый, я знаю, что ты сделаешь это для меня…

– Селена…

– Не будь эгоистом, Нэйт! – Она гладила его ухо. – Ведь это именно ты впутал его во всю эту историю! Это просто минимум того, что ты можешь для него сделать!

В эту минуту вошла миссис Френд и улыбнулась мне, а потом доктору Крофту.

– Здравствуй, Нэйт, – сказала она. – Ты как раз успел на ланч! Это очень хорошо!

– Ланч, – глухо повторил Нэйт. – Как вы можете говорить о ланче, когда мистер Френд…

Миссис Френд прервала его жестом.

– Мой дорогой, мы все дали обещание сегодня на эту тему больше не говорить. Если завтра дело примет плохой оборот, у нас уже имеется готовый план. Нет смысла непрерывно рыться в неприятных вещах. – Она подошла ко мне и начала толкать мое кресло в направлении столовой, напевая что-то себе под нос.

– Теперь мы должны всего лишь вооружиться терпением до завтра, – заметила она. – То есть до приезда инспектора Сарджента. Я очень рада, Нэйт, что ты останешься на ланч. Кухарка приготовила действительно чудесный бифштекс!

Глава 21

Мы ели этот прекрасный бифштекс и старались вооружиться терпением. У нашего плана, возможно, в определенном смысле, несовершенного, было по меньшей мере то единственное достоинство, что он был очень прост. Нэйт сказал, что у него на вилле имеется значительный запас консервов. Мы решили, что в том случае, если завтра результат вскрытия укажет на отравление, постараемся оттянуть начало расследования до следующего дня. Как только стемнеет, Йен отвезет меня в горную виллу доктора Крофта. На тылах поместья Френдов находилась мало используемая дорога, ведущая через пустынные, никем не заселенные окрестные горы. Следовало только соответственно проинструктировать Йена – вот и все.

Этот последний пункт я и Марни взяли на себя. Марни покатила меня по длинному коридору – мимо двери, ведущей в её комнату, а потом мимо двери в комнату миссис Френд – в ту часть дома, где жил Йен. Мы тихо постучали и вошли. При виде нас Йен встал с кровати, завязывая пояс голубого купального халата.

Он улыбнулся Марни, вопросительно посмотрел на меня и откинул со лба светлые волосы.

– Если я буду говорить медленно, Йен меня поймет. Разреши, я все ему объясню, – сказала Марни.

Она положила руку на его могучее плечо.

– Йен, завтра отвезешь его, – она показала на меня, – на автомобиле. Понял?

Он кивнул, не переставая улыбаться.

– Отвезешь его в горы. В тот домик, куда возил Селену. Помнишь?

Он снова кивнул.

– Останешься там с ним на некоторое время.

Светлая прядь упала ему на глаза, когда он снова кивнул.

– И никому ни слова, ни слова! Никому! Никогда! Ты никогда не скажешь ни слова…

Загорелая до цвета бронзы рука Йена полностью накрыла ладонь Марни.

– Я, – сказал он, – я…

Марни посмотрела на меня.

– Он понял. Я уверена, он понял, что от него требуется.

– Йен возил Селену только в одно место?

– Да. Только на виллу Нэйта. Два раза.

– О'кей!

– Ага! Еще одно. – Она снова обратилась к Йену. – Когда будешь отсюда выезжать, не едь по главной дороге. Поезжай по той, что сзади, за домом.

Лицо Йена нахмурилось.

– Дорога сзади. За домом. Старая дорога.

Однако Йен не понимал, о чем идет речь.

Марни взяла карандаш, нашла обрывок бумаги и нарисовала эскиз дома, обозначив главную подъездную дорожку и вьющуюся старую дорогу на тылах. Потом показала рисунок Йену.

– Не там, – показала она на рисунке, – а здесь, по старой дороге. Поедешь по дороге на тылах дома. – Она снова показала карандашом. – Так всегда ездил Горди. По дороге Горди…

Морщины на загорелом лбу Йена разгладились в знак того, что он понял. Он взял карандаш из руки Марни и приблизительно на половине дороги поставил маленький крестик. Потом вопросительно посмотрел на Марни.

Марни увидела крестик.

– Нет, Йен. Не там. Ты просто поедешь по дороге Горди. Возьмешь автомобиль. – Она провела карандашом вдоль дороги, показывая, что он должен отвезти меня в горы в домик Селены. – Понимаешь?

Наконец он понял, что от него требуется; это было ясно видно по широкой довольной улыбке. И когда мы с Марни выходили из его комнаты, он стоял улыбаясь и кивая головой.

Приятно было видеть, что хоть один человек в доме доволен создавшейся ситуацией.

После визита к Йену не оставалось ничего другого, как, терпеливо ждать. Остаток дня мы поэтому провели в ожидании и, несмотря на призывы миссис Френд надеяться на лучшее, настроение с каждым часом ухудшалось. У меня все время стоял перед глазами образ Горди-убийцы, по крайней мере возможного убийцы. Нэйт должен был возвращаться в больницу. Три дамы и я как-то дотянули до вечера, который пытались заполнить после ужина скучной игрой в карты. Однако я не мог сосредоточиться. Я предчувствовал множество нагромождающихся препятствий, которые могли разрушить весь наш искусный план.

Хотя миссис и мисс Френд обещали навести инспектора Сарджента на след настоящего Горди, я понимал, что все же я был Горди, которого он знал, и что он направит поиски, в первую очередь, по моему следу. Сарджент вскоре узнает, если еще не узнал, что доктор Крофт друг Френдов. А когда он к тому же узнает, что у доктора Крофта есть вилла в горах, то наверняка направится туда. Мой план, собственно, вовсе не был никаким планом, это была отчаянная попытка избежать неизбежного. А единственным шансом спасти самого себя, а при случае и Френдов, было оставаться в укрытии до тех пор, пока не снимут гипс и не выяснится, кто я такой.

Но это было равнозначно возвращению памяти. От этого все зависело. От моей памяти.

Я посмотрел через столик на Селену. Её светловолосая голова склонилась над картами. Кожа у нее была нежная и слегка загорелая. И – странно! Хотя я видел, как она довела Крофта до того, что он совершенно сломался, хотя я был убежден, что в случае чего она выдаст меня в руки полиции, не моргнув и глазом, – я чувствовал, что мне будет её недоставать. Даже тот, кто страдает потерей памяти, понимает, что такие женщины встречаются нечасто…

Она перехватила мой взгляд и улыбнулась мне.

– Не знаю, как другие, – сказала она, – а я уже иду спать.

Миссис Френд, которая играла с Марни, положила какую-то карту, потом быстро убрала её, и, тихонько кашлянув, положила другую.

– Селена, ты по-прежнему собираешься спать в той же комнате, где и этот милый мальчик? – спросила она. – Лично мне это кажется довольно странным и я не знаю, как бы к этому отнесся Нэйт.

– Ну, конечно же, мама, в той же, – рассмеялась Селена. – Не говоря уже обо всем остальном, он ведь такой беспомощный! Даже после отъезда отсюда ему потребуется сиделка, правда? – обратилась она ко мне.

– Да, – ответил я.

– Я почитаю ему что-нибудь из стихотворений отца, чтобы он быстрее уснул. Там среди прочих есть стихотворение, направленное против секса. Наверняка ты охотно послушаешь его…

– Хорошо, – сказал я.

Марни послала мне ироническую улыбку, а миссис Френд вздохнула:

– Ну, что ж, собственно, это уже не имеет большого значения. О черт! Я вовсе не хотела снести этого валета треф. Была бы такая отличная секвенция…

Несмотря на снос валета треф, миссис Френд удалось составить другую красивую секвенцию и выиграть партию. Она выиграла у всех нас довольно значительную сумму. Поскольку у меня совсем не было денег, я расплатиться не мог, однако миссис Френд потребовала от девушек расплатиться. Селена пошла за кошельком, сказав, чтобы я не забыл взять в спальню стихи отца. Марни взяла в руки серый томик и открыла его наугад.

Громовым голосом она начала читать:

 
«Секс, секс, секс,
Ты грехом покрыл весь мир.
Секс, секс, секс,
Ты в трясину тянешь молодежь».
 

– О Боже, какие грязные мысли были у отца, – сказала она, с отвращением бросая серый томик на рояль так неловко, что стоящая на нем фотография покойного мистера Френда в рамке перевернулась вниз лицом.

– Марни! Нет, в самом деле! Это уж чересчур! – крикнула миссис Френд.

– А вот и были! – сказала Марни, с вызовом глядя на мать. – Сколько я тебе должна?

– Три доллара и семьдесят пять центов, любимая.

– О'кей, а не то ты до самой смерти мне не забудешь.

Марни выбежала из комнаты, а миссис Френд улыбнулась мне и сказала, словно оправдываясь:

– Это дело принципа. Я всегда внушала своим детям, что каждый, даже самый маленький долг следует отдавать. – Она вздохнула. – Однако иногда у меня такое впечатление, что я бьюсь головой об стенку. Извини меня, любимый, за то, что я выйду на минутку, но если я не прослежу за ними, они возьмут деньги из моего кошелька.

С этими словами она вышла, быстро поправляя по пути растрепавшиеся пряди волос.

Это очень хорошо, подумал я, что миссис Френд старается заложить в дочь и невестку основы морали… Жаль только, что она не занималась сыном.

Меня очень волновала мысль о завтрашнем дне. Я рассчитывал на то, что немного успокоюсь, когда Селена почитает мне вздорные стихи мистера Френда. Я придвинул кресло к роялю и взял в руки серый томик. Невольно я поднял перевернутую фотографию мистера Френда и поставил её как следует. При этом я заметил, что задняя стенка сдвинулась, очевидно, при падении, и виден небольшой белый конверт, помещенный между фотографией и рамкой. Я взял его в руки, на нем было написано: МАМА.

Конверт не был заклеен, и внутри был виден какой-то листок бумаги. Это не было письмо, посланное по почте. Кто-то из домочадцев, должно быть, написал его и спрятал за фотографией.

Поскольку я был настроен подозрительно ко всему, связанному с семейством Френдов, я решил вынуть листок из конверта. До того как я успел это сделать, в коридоре раздались шаги. Я быстро засунул конверт в карман пиджака, поправил заднюю стенку рамки, поставил фотографию на прежнее место и отодвинул кресло от рояля.

В комнату вошла миссис Френд, держа в руке несколько банкнотов в один доллар и мелочь.

– Ага! – с триумфом воскликнула она. – Вот они! Я уже отправила девочек спать, любимый. Отвезти тебя в спальню или ты справишься сам?

– Большое спасибо, я поеду сам.

Она подошла ко мне и с улыбкой сжала мою руку:

– Поверь, любимый, я искренне полюбила тебя. Ты мне как сын.

– Надеюсь, я поступаю лучше чем он.

Она слегка нахмурила брови.

– В самом деле, я бы очень хотела, чтобы ты мне поверил. Я глубоко убеждена, что в словах мистера Моффета нет ни крупицы правды. Абсолютно! Да, конечно, очень хорошо, что мы приготовили на всякий случай этот план, но ты убедишься, что никаких причин для опасений нет. Все будет хорошо, – она укоризненно посмотрела на фотографию мужа, стоящую на рояле. – Ты поверишь, что в молодости он был очарователен? У него были красивые усики… совсем как у молодого лисенка. Никогда не забуду тот вечер, когда он сделал мне предложение… Он встал передо мной на колени, а потом приподнялся и поцеловал… Как замечательно щекотали эти усики. Никогда раньше меня не целовал никто с такими усами. Думаю, что именно поэтому я вышла за него.

– И это неопровержимо доказывает, что мистера Френда не могли убить. – Я иронично улыбнулся.

– Ах, ты! – воскликнула миссис Френд и слегка ударила меня по руке. – Ты такой ворчливый, потому что прикован к креслу. Я просто вспоминаю, и все. А знаешь что? В прошлом году мой муж вывихнул ногу и купил пару отличных костылей. Они лежат где-то на чердаке. Завтра я велю принести их и мы посмотрим, сможешь ли ты ходить с одним костылем. Это было бы замечательно, правда?

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня, и при этом меня окатила волна тяжелых дорогих духов.

– Надеюсь, теперь ты веришь мне, да?

– Верю ли я?.. – улыбнулся я ей.

– Любимый мальчик, – сказала миссис Френд. – Мы будем долго хранить память друг о друге в наших сердцах.

И она величественно вышла из комнаты, сжимая в ладони доллары и центы.

Я покатил кресло в золотисто-серую комнату. Из ванной доносился плеск воды; очевидно, Селена принимала душ. Я бросил томик стихов на её кровать, а сам придвинулся к своей и вытащил из кармана конверт. Я инстинктивно чувствовал, что в нем находится что-то очень важное. Люди не прячут письма за рамками фотографий без особых причин. Дрожащими от волнения пальцами я вытащил из конверта маленький листок бумаги. Тщательно разгладил его. Текст был напечатан на пишущей машинке. Вот его содержание:

«Дорогая мама! Я тщательно все обдумал и пришел к убеждению, что незачем ждать результатов вскрытия. Все так или иначе в конце концов станет явным – зачем же продлевать это ужасное состояние? Я собирался сбежать, но как?.. Мне остается только один путь. Прошу тебя, мама, поверь мне, что я не хотел отравлять отца. Только тогда, когда он отругал меня и позвонил старому Петербриджу, заявляя, что раз и навсегда лишает меня наследства, мне пришла в голову эта фатальная идея. Он попросил, чтобы я дал ему лекарство. Так легко было налить половину флакончика. Он ничего не заметил…

А потом, когда доктор подписал свидетельство о смерти, я счел себя спасенным. Но, к сожалению, случилось по-другому. Мне никогда ничего не удавалось в жизни. Вот так обстоит дело. Надеюсь, что, наследство, несмотря ни на что, достанется вам. Так должно быть. Поверь мне, мама, что я сделал это также ради тебя, чтобы у тебя была хотя бы чуточку более сносная жизнь. Так или иначе… прощай, мама. И не беспокойся обо мне. Я выбрал совершенно безболезненный способ».

Я почувствовал, что волосы у меня на голове встают дыбом. В полубессознательном состоянии я посмотрел на подпись, неловко нацарапанную карандашом, словно кто-то поставил её левой рукой. Под письмом была подпись: «Горди».

Прочтя первые несколько строчек этого дьявольского письма, я решил, что передо мной подлинное письмо самоубийцы, который убил мистера Френда. Однако я быстро понял, в чем дело. Правда в своей страшной выразительности словно встала перед моими глазами. Это письмо, сообщающее, что убийца мистера Френда готовится совершить самоубийство, было подписано «Горди». Речь, однако, шла не о настоящем Горди, том, который исчез в день смерти отца и больше не появился…

Письмо касалось подставного Горди!

Это было письмо миссис Френд от меня, сообщающее, что я намерен совершить самоубийство.

Когда я смотрел на письмо, мое внимание приковало одно неграмотно написанное слово: «зачемже».

Да. Не было, не могло быть никаких сомнений относительно того, кто написал это письмо. Я убедился в том, насколько справедливы были мои подозрения. Уже тогда, когда я в бессознательном состоянии лежал в клинике доктора Крофта, у Френдов наверняка был готов план. Я нужен был им для того, чтобы оставить с носом Лигу Чистоты и провести мистера Петербриджа. Однако это был только пролог. Они прекрасно понимали, что неожиданная смерть мистера Френда раньше или позже вызовет подозрения. И что им понадобится козел отпущения. Именно эта роль с самого начала предназначалась для меня. Еще один раз за этот вечер миссис Френд обманула меня.