Текст книги "Убийство по-домашнему"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Крейг Райс,Мэри Барретт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Глава 15

Я почувствовал себя, как узник, которого уже вот-вот должны выпустить на свободу, но неожиданно захлопывают дверь у него перед носом.

– Но ведь кто-то должен…

– К сожалению, это так! – сказал доктор Крофт, который до сих пор не принимал участия в разговоре. – Когда тебя привезли в больницу, при тебе не нашли ничего, буквально ничего, что позволило бы установить твою личность. Ни бумажника, ни каких-либо документов, ничего, кроме одежды, которая производила впечатление совершенно новой – без меток прачечной. – Он слабо улыбнулся. – Ты должен признать, что я взял на себя огромный риск, «одалживая» тебя в такой ситуации миссис и мисс Френд. Я бы никогда не отважился на что-то подобное, если бы у тебя было имя и в любую минуту тебя могла опознать семья.

– А те люди, которые привезли меня в больницу?

– Марни уже сказала тебе. Это мотоциклисты, которые обнаружили тебя лежащим у автострады, совершенно без сознания. Марни подозревала, что ты стал жертвой неосторожного водителя, который потом сбежал, но мне кажется, что это грабеж. Возможно, ты взял кого-то по пути в автомобиль и этот кто-то таким способом отблагодарил тебя… Он ударил тебя, ограбил, а потом сбежал на твоем автомобиле. Это подтверждало бы мои подозрения, что рана на голове от удара кастетом.

Миссис Френд снова приветливо улыбнулась мне.

– Не терзайся, не ломай себе голову, любимый, пытаясь вспомнить, что могло произойти. Я уверена, что раньше или позже к тебе полностью вернется память. А тем временем ты можешь чувствовать себя среди нас, как в семье…

– Да, да, котик, – поддакнула Селена, потершись атласной щекой о тыльную сторону моей ладони. – Мы все просто обожаем тебя! Уверяю, что говорю правду. Мы усыновим тебя!

Если бы я злился, то мог бы сказать, что поскольку они меня похитили, в их обязанности входило обеспечить мне по крайней мере крышу над головой и нормальное питание до тех пор, пока я не буду знать, куда мне идти.

Однако я не был в таком настроении. Человек без имени и без прошлого ужасно одинок. А Френды были единственными людьми, которых я знал. Поэтому я невольно льнул к ним.

– Ясно, – сказал Нэйт, – что в соответствующее время мы сделаем все, что будет в наших силах, чтобы разыскать твою семью. Вынужден с сожалением признаться, – он говорил немножечко озабоченно, – что во время этого… этого маскарада я приложил все силы, чтобы еще больше заглушить твою память. Теперь, конечно, это изменится. Торжественно даю тебе мое честное слово, что все мои знания в области неврологии и психиатрии в твоем полном распоряжении.

– Бескорыстно? – иронически спросил я.

Доктор Крофт пришел в еще большее замешательство.

– Я не могу упрекать тебя за твое отношение ко мне, старина, – сказал он. – Как врач я поступил нечестно, сам в этом признаюсь. В свое оправдание могу сказать только то, что я уверен, что твоему здоровью не был нанесен вред… С другой стороны, это был единственный способ сохранить для семьи Френдов, с которыми я дружу, состояние, поставленное под угрозу злобным завещанием…

Нэйту удалось так же ловко, как и миссис Френд, найти оправдание своему поведению. В своей гладкой и хитроумной речи он доказал, что его скандально неэтичный поступок как врача по отношению ко мне был рыцарским жестом в отношении беззащитных женщин.

– Теперь возникает проблема, – продолжил доктор Крофт, держа руки в карманах и раскачиваясь взад-вперед, что, впрочем, входило в его привычку. – Раз уж ты все знаешь, то что ты об этом думаешь? Я имею в виду, естественно, завещание.

Его глаза были устремлены на меня. Миссис Френд прекратила вязать. Селена убрала мою руку с лица, чтобы иметь возможность видеть меня. Даже Марни беспокойно шевельнулась на диванчике.

– Вы хотите знать мое мнение об условии, помещенном мистером Френдом в завещание?

– Лично мне интересно, как бы ты повел себя, если бы был на месте, например, миссис Френд, Селены, Марни или хотя бы даже на моем месте, – объяснил доктор Крофт.

Я посмотрел на Селену, которую Нэйт так явно «страстно желал» и которая меня тоже едва не поймала в капкан. Я размышлял о зрелой красоте миссис Френд и девичьем очаровании Марни.

В конце концов я сказал то, что действительно было правдой.

– На твоем месте, Нэйт, я поступил бы, вероятно, точно так же, особенно если вся эта Лига действительно такая лавочка, как вы говорите…

– Ах, уверяю тебя, это так и есть, – быстро вставила миссис Френд.

– В таком случае… – Нэйт внимательно изучал свои ухоженные ногти; этот жест, внешне безразличный, на самом деле свидетельствовал о большом напряжении, – … в таком случае… может быть, после всего этого ты бы согласился…

Он не закончил фразу. Да, в общем-то, в этом не было необходимости. Не подлежало ни малейшему сомнению, куда он клонит.

– Мы гарантируем тебе, – спокойно вмешалась миссис Френд, – что в связи с этим у тебя никогда не возникнет ни малейших хлопот. Даже если все раскроется, мы всю вину возьмем на себя. Мы присягнем, что ты пациент из больницы Нэйта, страдающий потерей памяти, которому мы внушили, что он Горди Френд! Ты всего лишь невинная жертва. То же самое относится и к Нэйту… Мы готовы присягнуть, что он никогда в жизни не видел Горди и искренне нам поверил, когда мы забрали тебя из больницы как Горди Френда.

– В худшем случае, – дополнил доктор Крофт, – это будет только техническое нарушение закона. Если бы ты знал, сколько лет семья страдала от тирании старого мистера Френда, ты бы понял, что они имеют абсолютное моральное право на состояние.

Селена вскочила на ноги и, не выпуская моей руки, склонилась надо мной с доверительной улыбкой.

– Да! Сделай это, любимый, умоляю тебя! Кому какое дело до того, морально это или нет! Подумай, какое наслаждение иметь много денег, и как ужасно их не иметь… Ты только представь себе маму, продающую гамбургеры, или Марни в качестве горничной в гостинице с подозрительной репутацией… Или меня… О Боже! Ну, на что я могу сгодиться? Разве только пойти на панель… – Она немного подумала и добавила мечтательным голосом: – Кто знает? А может, это было бы не так уж и неприятно? – Она посмотрела через плечо на миссис Френд. – Мама, как тебе кажется, разве это не забавно? Конечно, при условии, что эта панель будет на роскошной улице!

– Не мели глупостей, Селена! – призвала ее к порядку миссис Френд, после чего перенесла взгляд на меня. – Ну так как, любимый?

Возможно, потеря памяти сопровождается потерей чувства этики. А возможно, это очарование Селены, которая уже меня не обманывала, а муж у нее был горьким пьяницей, бросившим ее именно в тот момент, когда он мог что-то для нее сделать… В любом случае я точно знал, что скажу. И я сказал:

– Я сделаю для вас то, чего вы от меня ожидаете, при условии, что вы возьмете на себя все возможные, связанные с этим хлопоты, а потом поможете мне установить мою личность.

– Ну, конечно же, поможем! – просияв воскликнула миссис Френд, – Любимый, любимый мальчик! Мы обязательно поможем тебе!

– Ты ангел. Я всегда говорила, что ты ангел. Как хорошая гадалка, – сказала Селена, нежно водя пальчиком по моей щеке.

Теперь, когда кризис был позади, Нэйт снова превратился в ревнивого самца. На его смуглых щеках вспыхнул румянец.

– Селена! Прекрати его соблазнять! – неожиданно закричал он.

– Почему, любимый? Он так поддается соблазну… – Селена подошла к доктору Крофту и равнодушно коснулась губами его щеки. – Но и тебе мы тоже очень благодарны, Нэйт, поверь мне! Ты просто прелесть!

Миссис Френд пересела на диванчик к Марни, сжала ей ладони и сказала:

– Доченька, любимая, не злись на меня за то, что я была так неласкова и нехороша с тобой. Но, оказывается, именно ты была права. Он согласился на это только потому, что ты честнее меня и Селены.

– Хорошо, уже все хорошо, мама. – Марни нетерпеливо вырвала руку из ладони миссис Френд. – Мы добились, чего хотели. Теперь нет причины плакать.

Миссис Френд вздохнула.

– Господи, какой у меня упрямый ребенок, – сказала она. Встала с диванчика и, направившись в мою сторону, подняла с пола серый томик стихов мистера Френда. Вернулась на прежнее место и, найдя то, что искала, довольно хмыкнула.

– Ах, насколько сейчас приятнее, когда все мы верим друг другу, все так хорошо понимаем друг друга…

Она разгладила страницы открытой книги.

– А теперь, любимый, ты должен действительно хорошо выучить это стихотворение. Наизусть. Мистер Моффет наверняка в эту минуту молится на коленях, чтобы ты запнулся или чтобы на тебя напала икотка, одним словом, чтобы ты сделал нечто такое, что явно будет свидетельствовать о том, что ты пьян, а это выведет тебя из игры.

Она подняла глаза над книжкой.

– Нэйт, Селена! Садитесь, мои дорогие! Меня раздражает, когда вы торчите возле меня.

Селена и Нэйт сели на диванчик. Миссис Френд тем временем говорила тихо, словно про себя:

– Сейчас увидим. Еще только две строфы. Одна – это та, которую мы уже читали. Прочтем теперь последнюю.

Она склонилась над книжкой, но, придя к выводу, что шрифт слишком мелок, огляделась в поисках очков. Засунула руку в свою объемистую сумочку, и через секунду на кончике ее носа уже были большие очки в металлической оправе.

– Ага, вот здесь!

Она начала читать с пафосом, отбивая ритм ударами ладони.

Через минуту отложила книгу в сторону и посмотрела на нас поверх очков.

– Ваш бедный отец! – сказала она. – Не говорите никому, но я вам выдам тайну: на нашей свадьбе он выпил полную рюмку кизиловой настойки!

Она вновь была хорошо знакомой мне очаровательной миссис Френд. Силой своего «Я» она сумела превратить нас в невинную теплую семейную компанию, собравшуюся в салоне после хорошего обеда. Никто, глядящий со стороны, не догадался бы, что имеет дело с пятью способными на все субъектами, организующими в настоящее время преступный заговор.

Внезапно мне пришло в голову, что если Френды умеют проигрывать с хорошей миной, то, возможно, они еще более искусные актеры, чем я поначалу думал. А если я снова позволил себя обмануть? Если они сказали мне только часть правды, и эта маленькая комедия, которую предстояло разыграть перед мистером Моффетом, являлась только прологом к… чему-то другому? Не было никаких оснований так думать. Абсолютно никаких, однако волосы у меня на голове зашевелились.

– Ну как, любимый? Ты готов? – Миссис Френд одарила меня своей ласковой материнской улыбкой. Потом снова подняла ладонь и начала отбивать ею такт в воздухе, возможно, даже чересчур ритмично.

– «Время пришло, когда искушение…»

Глава 16

Когда я уже выучил все стихотворение наизусть, миссис Френд заявила, что пора идти спать, завтра надо быть в наилучшей форме. Селена проводила до двери Нэйта, который явно тянул с уходом. После того как миссис Френд сказала, что пойдет еще пожелать спокойной ночи матери, Марни вызвалась отвезти меня в спальню. Я бы и сам справился, без её помощи, но мне хотелось ненадолго остаться с ней с глазу на глаз.

Когда мы оказались в спальне, она придвинула мое кресло к одной из кроватей. Сама опустилась на другую и откинула со лба непокорную прядь черных волос. Запал, с которым она воевала из-за меня со всей своей семьей, угас. Она снова была такой, как обычно, – холодной, владеющей собой и ироничной.

Я почти полностью избавился от своих подозрений, однако хотел проверить, не считает ли Марни меня идиотом. Я улыбнулся ей и сказал:

– Я очень благодарен тебе, Марни. Если бы не ты, они бы не сломались и не сказали бы мне правду.

– Я очень рада, – сказала она. – А что еще я могу для тебя сделать?

Я с любопытством посмотрел на неё.

– Скажи мне, Марни… Почему сегодня после обеда ты так упрямо утверждала, что они дьяволы?

– Потому что это правда! Они относились к тебе не как к человеку, а всего лишь как к орудию, которое использовали для своих целей. Мне было жаль тебя. – На её лице появилась гримаса. – Я могу показаться тебе сейчас коварной, как мама. Но я вовсе не так благородна. Я боялась. Я знала, что ты начинаешь подозревать нас, что ты куда-то звонишь. Я испугалась, что ты звонишь в полицию и все испортишь. Мне тогда пришло в голову, что если я кое о чем ловко намекну, то заставлю их открыть карты, и у нас появится больше шансов получить наследство с тобой как союзником, а не нашей жертвой.

– Похоже на то, что ты еще хитрее них, – рассмеялся я.

– Возможно.

– И в любом случае намного искреннее.

Её холодные глаза не избегали моего взгляда.

– Я считаю, что после всего, что ты пережил, тебе причитается хотя бы немного искренности.

– И ты была права, – сказал я. – Значит, ты не сердишься на меня за то, что я простил их и даже обещал им помочь?

– Им? Не будь глупым! Ты ведь и мне помогаешь в такой же степени. Признаюсь тебе искренне, что я очень рада. Не знаю, хотела ли я в жизни чего-то больше, чем этих денег.

Одна из её стройных длинных ног, свисающих с кровати, беспокойно покачивалась.

– Боже! Как ужасно я хочу этих денег! Как только я получу свою часть, смоюсь отсюда так быстро, что за мной только пыль будет стоять столбом.

– А в чем, собственно, ты их обвиняешь?

– В чем я их обвиняю? – повторила она, глядя на меня, как на сумасшедшего. – Во всем! Сколько я себя помню, в этом доме всех тиранили. Сначала – отец. Он безраздельно владел нашей жизнью, лишая её всякой привлекательности. Меня пичкали неотвратимостью, физическим воздержанием и смирением, а к хлебом насущным. Наверное, я еще в колыбели грешила против святого Духа. Когда отец подружился с мистером Моффетом и вступил в Лигу Чистоты, он не стал лучше с домашними. Он умел лишь часами вести разговоры на темы морали с мистером Моффетом. Жаль, что ты тогда не знал меня! Еще несколько недель назад я была похожа на бедненькую серую мышку, готовую скрыться в норке, как только кто-то повысит голос.

Она закурила сигарету и продолжила, затягиваясь дымом:

– Меня заставляла жить лишь надежда, что отец когда-нибудь умрет. Он был уже стар… Годами, ложась в постель, я представляла себе, что он умирает… – Она рассмеялась. – А другой темой были сексуальные дела. Впервые я осталась с глазу на глаз с мужчиной, когда мне был уже двадцать один год, другими словами, три недели назад. Ты понятия не имеешь, какое у меня было замусоренное воображение. – Она с грустной миной смотрела на свою ногу. – А потом… отец действительно умер. Мне казалось, что теперь-то уж начнется настоящая жизнь. Я стала краситься, накупила множество самых модных тряпок, тонких чулок. Перед каждой едой коктейль. Я дымила, как труба! Однажды даже условилась о свидании. Я была убеждена, что наконец-то достигла желанной цели. Но вскоре поняла, что все это так же гадко и подло, как и раньше… а, возможно, еще хуже…

Мне трудно было поверить, что эта молодая девушка с чувственными губами, провоцирующим поведением и цинизмом еще три недели назад была маленькой перепуганной мышкой, дрожащей под деспотической дланью мистера Френда. До сих пор я считал всю семью Френдов приспособленной и обладающей большим жизненным опытом, и только теперь, впервые, понял, каковы эти женщины в действительности.

Три женщины, которым только три недели назад удалось эмансипироваться и избавиться от невероятной викторианской тирании главы семьи.

– А почему после смерти отца жизнь показалась тебе такой же невыносимой, Марни? – спросил я.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

– Из-за мамы и Селены, – сказала она.

– Из-за мамы и Селены? – удивленно повторил я.

– Ты слышал когда-нибудь слово «подавить»? Попробуй быть женщиной в одном доме с мамой и Селеной! – Она покачивала ногой. – Мне кажется, с отцом было лучше. Он по крайней мере не был так страшен.

– Страшен? А разве они страшны?

– Ох, они, конечно, не отдают себе в этом отчета, – сказала она.

Подтянула ноги на кровать, скрестила их и положила ладони на щиколотки. – Видишь ли, у них обеих дьявольски сильные характеры, которые всегда подавлялись отцом. Теперь, когда его нет, они развились, как те ужасные южноамериканские растения, пожирающие людей. Они поглощают все, не исключая меня.

Они проглотят любого… буквально любого. Не остановятся ни перед чем, подслащая все это красивыми словами и улыбками; будут делать вид, что они такие ласковые, такие очаровательные!

Она в упор смотрела на меня; её блестящие волосы волнами рассыпались по плечам. У меня было странное впечатление, что таким способом Марни хочет предостеречь меня.

– Скажи мне, – внезапно спросила она, – почему ты согласился на этот план? Ведь лично тебе он не сулит никакой выгоды?

– Но я ведь ничего и не теряю, верно?

– Думаю, что да.

– Разве я не мог сделать это из бескорыстной дружбы?

– Нет… Ты не делаешь это ради дружбы, – сказала она, покачав головой. – Ты делаешь это просто ради Селены!

Я невольно пришел в замешательство.

– Ведь это ясно, как на ладони. Ты такой же, как все другие… позволил себя поймать. Она уже поймала Горди, в любом случае, ту жалкую развалину, в которую он превратился. И Нэйта, а сейчас… – Она горько рассмеялась. – Помнишь, я сказала тебе, что три недели назад у меня впервые в жизни было свидание с мужчиной? Этим мужчиной был Нэйт. Я познакомилась с ним у подруги и привела его домой. Все считали его моим парнем… А теперь? Никто об этом даже и не вспоминает. Селена только один раз посмотрела на него… и он уже был готов. А ты…

– Думаю, что я как-нибудь справлюсь.

– Ты? – Марни снова рассмеялась. – Подожди немножко. Скоро Селена войдет в эту комнату. Она будет чарующей и ангельской – в связи с завтрашним днем. Это первая стадия. Потом ты увидишь боль у неё в глазах и она скажет тебе, как это ужасно – иметь мужа-пьяницу. И наконец, что Нэйт, конечно, ужасно мил и что она ему очень предана, но зато какие у тебя прекрасные мускулы! – Её горечь обжигала. – А ты говоришь, что справишься! Ты? Ты даже оглянуться не успеешь, как уже будет поздно.

Моя реакция на слова Марни была довольно сложной. Какой-то внутренний голос говорил мне: «Она права! Будь осторожен!». Другой, напротив, был на стороне Селены, приглушенный, однако, ироническим взглядом Марни.

– Ты, наверное, думаешь, что это во мне говорит зависть, потому что Селена так красива? – Её лицо внезапно стало серьезным. – Я говорю это ради твоего собственного блага, поверь мне! Селена действует, как яд. Она дрянь. Дрянь в принципе. Дело не только в Горди или Нэйте. Такая судьба ожидает каждого мужчину, который приблизится к ней. – Она сделала маленькую паузу и жестко закончила: – Даже Йена.

– Йена?

– Да, даже Йена! Я видела Селену с Йеном незадолго до смерти отца. И я… ах! Я должна была уже давно сказать тебе об этом! Это скандал, ну и пусть, если мне удастся открыть тебе глаза…

Я неожиданно вспомнил огромную полуобнаженную фигуру Йена. Его взрыв смеха, когда я спросил, почему мистер Френд уволил его. А потом – очаровательную загорелую Селену, барахтающуюся с ним в бассейне. Внезапно меня охватил гнев, настолько сильный, что я не мог себе этого объяснить. Марни не спускала с меня взгляда.

– Селене уже надоел Горди, – продолжила она. – Цинично, даже не шевеля пальцем, она позволяла ему напиваться до смерти. Она начала флиртовать с Нэйтом, чтобы получить возможность позже использовать его. Вскоре, однако, ей с ним тоже станет скучно и она вышвырнет его как мусор. А ты – следующий в списке. Я даже допускаю, что в этом нет вины Селены. Такая уж она есть! Она уничтожает людей, даже не отдавая себе отчета.

Не зная, против кого, собственно, мне следует направить свой гнев, я обратил его против Марни.

– Ты не пересаливаешь чуточку с этой заботой обо мне? – спросил я. – Какое тебе дело до того, оставит меня Селена с носом или нет?

– Какое мне дело? – Она слегка пожала плечами. – Не имею понятия. Я просто уже не могу смотреть на то, что Селена вытворяет. Но в одном я уверена: у неё имеется какой-то план относительно тебя. Я убеждена в этом.

– План? – Я снова ощутил прежнее беспокойство. – Какой план?

Марни немного помолчала, а потом в задумчивости покачала головой и сказала:

– Не знаю. Но что-то есть. Я читаю это по её глазам.

Она подалась вперед и коснулась пальцами моей ладони с серьезностью, которая показалась мне почти детской.

– Не верь ей, – сказала она. – Умоляю тебя! Обещай мне, что ты не будешь ей верить!

Это был особенный момент. Я почти ожидал такого предостережения, и это должно было меня обеспокоить, так же как образ Селены – чудесной и одновременно циничной, – возникший в моем воображении. Однако… я вовсе не ощущал беспокойства. Единственное, что смущало меня в эту минуту, – что Марни выглядит так молодо и вместе с тем она измучена и как-то подавлена. Я прижал её к себе и поцеловал.

– Я очень благодарен тебе за предостережение!

– Ты не слишком принял его к сердцу!

– Ну, заранее никогда ничего неизвестно…

– Ну что ж, ты сам убедишься в этом. Раньше или позже её намерения станут явными, и тогда ты плача придешь ко мне и скажешь, что я была права.

– Хорошо. Знаешь что, давай заключим договор: если Селена меня отравит, я приползу к тебе из последних сил и попрошу противоядие!

Я еще раз поцеловал её. Сначала её губы поддались, но уже через секунду враждебно сжались. Она освободилась из моих объятий.

– Ради Бога, хватит! Прекрати меня целовать!

– Но почему, Марни?

– Потому что… – Она посмотрела на меня широко открытыми глазами. Её губы подрагивали. Внезапно она вскочила с кровати и закричала: – О Боже! Меня тошнит от тебя! Меня тошнит от всех мужчин! – Она неестественно рассмеялась. – До меня, случайно, никто тебе это уже не говорил?

– Но, Марни! Девочка!

– А, к черту все это! Сейчас я пришлю Йена, чтобы он помог тебе лечь. И кроме того, я считаю, что вы все, мужчины, должны держаться вместе и основать какой-то клуб!

Когда она бежала к двери, я увидел ее лицо. Оно было бледным, полным нервного напряжения Внезапно я почувствовал себя мерзавцем.

Вскоре явился Йен. Он был в пижаме. По его растрепанным волосам и закрывающимся глазам я сделал вывод, что Марни, очевидно, разбудила его. Однако несмотря на это, он было услужлив, как всегда. Он почти механически исполнял ежедневный ритуал укладывания меня спать. Мне никогда не нравились его прикосновения. А в этот вечер, когда у меня перед глазами все еще стояли образы его и Селены в воде, я с трудом сдерживался чтобы не ударить его кулаком в загорелое лицо. Он отнес меня в кровать, как ребенка, укутал одеялом, дружелюбно и ласково улыбаясь, и наконец ушел.

Только после его ухода я понял всю правду, о которой должен был догадаться с самого начала. Марни была совершенно права, говоря о моем восхищении Селеной. Я не любил её. Здесь не было ничего романтического. Это было кое-что похуже. Несмотря на то, что она с самого начала обманывала меня, она была у меня в крови. Вот как выглядела правда. Плохо это или хорошо, но я не мог от этого освободиться.

С первых же минут моей борьбы с самыми разными чувствами по отношению к семье Френдов на первое место всегда выдвигалась Селена. Это стало для меня сейчас так же ясно, как ясно я видел перед собой её темно-голубые глаза. Я ненавидел Френдов, когда считал их своими врагами, потому что мне была ненавистна мысль, что Селена мой враг. А сегодня вечером я присоединился к их заговору вопреки инстинкту самосохранения, просто для того, чтобы найти в Селене союзника. Даже в эту минуту, когда меня охватывало еще более ясное предчувствие грозящей опасности, я ощущал необыкновенное возбуждение при мысли, что она вот-вот окажется здесь.

Через минуту дверь открылась, и на пороге появилась Селена.

– Привет, любимый, – сказала она. – Марни уже успела предостеречь тебя от меня? Наверняка. Не зря я видела этот подозрительный блеск в её глазах.

Она подошла к кровати и села на нее. Взяла меня за руку и, чуть откинув голову назад, рассмеялась своим чувственным смехом.

– Извини, любимый, что я явилась так поздно. Но у меня возникли осложнения с Нэйтом.

В эту минуту я был совершенно счастлив.

– А чего он хотел?

– Он злится, что я сплю здесь. Считает, что поскольку мне уже не нужно притворяться твоей женой, я должна перебраться в какую-нибудь из этих мрачных гостиных в другом крыле дома. Он уперся, как осел. Я объяснила ему, что в этом гипсе ты не представляешь для меня никакой опасности, что ты и так уже видел все, что можно было увидеть, и поэтому нет смысла устраивать теперь этот переезд. – Она наклонилась и поцеловала меня в губы. – И кроме того, все эти разговоры так мучительны.

– Это ужасно. – Её руки были обнажены. Я слегка передвинул ладонь по ее теплой гладкой коже. Туманно подумал: «Бедный Нэйт», но очень туманно.

Она опустилась на подушки.

– Любимый, – сказала она, – ты не имеешь понятия, с какой радостью я жду завтрашнего дня. Ты действительно ангельски добр. Разве не чудо, что все обернулось так счастливо? Ты знаешь, я убеждена, что Горди никогда не был бы настолько трезв, чтобы продекламировать это стихотворение. – Её глаза испытующе посмотрели на меня из-под густых ресниц. – Бедный Горди! Я очень привязана к нему. Говорю тебе искренне, но иногда… это страшно – быть женой пьяницы. Ты понимаешь меня, любимый?

– Я не понимаю, как жизнь вообще может быть для тебя страшной, – ответил я. – В конце концов Горди не один на свете. По тебе сходит с ума Нэйт.

– Нэйт, – глубоко вздохнула она. – Да, думаю, ты прав. Нэйт уговаривает меня развестись с Горди и выйти замуж за него.

– В самом деле? – резким тоном спросил я.

– Поэтому он так горячо помогает нам. Сначала он не хотел впутываться в это дело, но когда я сказала, что не могла бы решиться выйти за него без цента… Ведь если уж дело должно было дойти до развода с Горди, то было бы лучше, чтобы он был богат и отвалил мне какую-нибудь приличную сумму, верно?

Она лежала на спине, с сияющим лицом глядя в потолок. От явного бесстыдства её слов у меня на секунду сперло дыхание. Значит, вот каким способом Френды получили бесценную помощь доктора Крофта… Селена выступила в качестве приманки, доведя молодого врача до того, что он поставил на карту всю свою профессиональную карьеру. «Бедный Нэйт», подумал я вторично, но уже не так туманно.

– Значит, по окончании дела о наследстве ты собираешься развестись с Горди и выйти замуж за Нэйта? – спросил я.

– Ах, любимый, как мучительно думать о таком далеком будущем! Должна признать, что Нэйт очень мил. Но он чуточку высокомерен. Тебе так не кажется?

Она повернулась на бок, так что её лицо оказалось прямо напротив моего. Её пальцы начали небрежно перебирать рукав моей пижамы. Она сдвинула его чуточку повыше, разглядывая мою руку.

– Любимый… какие у тебя руки! Они всегда приводили меня в восторг. И какие мускулы! Как у атлета.

Просто поразительно, как не соответствовала реакция моих чувств реакции ума. Я внезапно вспомнил циничные слова Марни. Она почти дословно предсказала поведение Селены. Однако вместо того, чтобы отнестись к этому как к предостережению, я чувствовал удивительное возбуждение и радость.

– Знаешь что, любимый? – Селена поглаживала светлые волосы на моей руке. – Я никогда не чувствовала себя лучше, чем в роли твоей жены. Это постоянное притворство было невероятно возбуждающим, так же как меня возбуждает прикосновение к тебе. Мне это очень нравится. – Она придвинулась еще ближе и поцеловала меня в губы. – Рядом с тобой у меня быстрее бежит по жилам кровь. А это так приятно.

Она чуть отодвинулась и вытащила у меня из-под бинтов прядь волос, которые начала наматывать себе на палец.

– Любимый… Ты действительно не знаешь, кто ты?

– Действительно.

– А может быть, ты женат?

– Может быть…

– На какой-нибудь отвратительной бабе с морщинистой шеей и в бигуди.

– И это не исключено.

– Любимый! Тебе не кажется, что было бы замечательно, если бы к тебе никогда не вернулась память?

Я погладил её по щеке.

– Ты действительно так думаешь?

Глаза у неё были мечтательные, сонные.

– Мне кажется, что именно поэтому ты так возбуждаешь меня. Кто ты? Неизвестно. Никаких привычек. Никаких запретов. Просто… мужчина. Да, мужчина. Ох, как бы я хотела, чтобы к тебе никогда не вернулась память!

– Я нравлюсь тебе таким?

Она чарующе улыбнулась.

– Безумно. Пусть к тебе не вернется память, пусть не вернется! Я разведусь с Горди. Буду богата. Безумно богата. Ты тоже сможешь разбогатеть, если потребуешь у Горди солидную сумму. Мы уехали бы вместе и занимались чудесными вещами. Ты был бы частью меня. Тем, что я сама создала. Я научила бы тебя всему, всему с самого начала… – Руки Селены приблизились к моей груди. – Как только тебе снимут гипс, я научу тебя всему… – прошептала она.

Кровь словно молотом стучала мне в виски. Я не мог сдержать этот стук, хотя он причинял почти физическую боль. Я помнил о Нэйте. Я также помнил о Йене. Но мне все это было совершенно безразлично.

– Любимый… – шепнула она мне на ухо, так что я почувствовал тепло её губ. – Любимый… скажи мне… ты меня любишь?

– Люблю ли я тебя? – Я схватил её за плечо и отодвинул, чтобы иметь возможность взглянуть ей прямо в глаза. – Любить… возможно, это неподходящее слово, если говорить о тебе… Как ты думаешь?

– Любимый! – Она рассмеялась низким, глубоким голосом. – Подумай только… ты и я!..

Она вскочила с кровати, волосы рассыпались у неё по плечам. Она обошла вокруг кровати и встала так, что я не мог её видеть.

– Ты мой самый дорогой…

– Я слушаю тебя, Селена.

– Я раздеваюсь. Повернись.

– Я лежу отвернувшись. Все в порядке. Там, где ты стоишь, я все равно тебя не вижу.

– Я знаю, что ты меня не видишь, именно это я и имею в виду. Повернись.

Я повернулся на кровати. Селена стояла между мной и окном. Она расстегнула платье на спине и позволила ему упасть на пол. Улыбнулась мне, показывая белые зубы между приоткрывшимися красными губами.

– Ты и я, любимый, – сказала она.