Текст книги "Убийство по-домашнему"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Крейг Райс,Мэри Барретт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

Глава 2

Мариан Карстерс – вернее, в данный момент Дж. Дж. Лейн – обвела взглядом стол и пересчитала свои сокровища. Все трое, полный комплект. Она удовлетворенно вздохнула.

Стол, накрытый чистой кружевной скатертью и освещенный свечами, украшала стоящая в центре ваза с желтыми розами. Ветчина была сочная и хрустящая, с нежной приправой, бататы плавали в густом коричневом сиропе, кукурузные хлопья были горячие и легкие, как пух, а салат – само совершенство.

Эйприл – этот золотой ребенок! – перед обедом принесла наверх стаканчик хереса и так нежно, так ласково обратилась к матери! «Мамочка, в голубом халате тебе намного лучше. Разреши, я сегодня уложу тебе волосы. И обязательно нанеси косметику. Так приятно смотреть на тебя за столом, когда ты выглядишь неотразимо». А в конце: «Сделай это для меня, мамочка, воткни розу над ухом!»

Разве еще какая-нибудь мать в мире могла похвастать такими чудесными детьми? Мариан с нежностью смотрела на свою троицу. Хорошие, умные, замечательные дети! Она лучезарно улыбнулась им, горько укоряя себе в душе за то, что могла обидеть этих ангелочков хотя бы малейшим, хотя бы тайным подозрением.

И все же… Совершенство этой картины что-то ей напоминало. Не впервые она наблюдала такую пастораль. Наученная прошлым опытом, Мариан Карстерс не могла избавиться от подозрений, что в любой момент дети выступят с каким-то необычным проектом. Мариан снова вздохнула, на этот раз уже не так радостно. Проекты, как правило, были исключительно похвальны и понятны, но – к сожалению! – слишком рискованные, слишком дорогостоящие или нарушающие ритм работы, а чаще всего усугубленные всеми этими тремя недостатками одновременно.

– Вувсусе вув пупорурядудкуке? – обратилась Дина к Эйприл.

– Абубсусолулютутнуно, – весело ответила Эйприл.

– Пожалуйста, разговаривайте по-человечески, – сказала Мариан Карстерс, пытаясь напустить на себя строгий вид.

– Так это ведь и есть по-человечески! – воскликнул Арчи. – На языке мум-мум, Я сейчас объясню маме, – сияя, затараторил он. – Нужно только каждую букву…

– Зузамумолулчучи! – быстро воскликнула Эйприл, пнув брата под столом. Арчи застонал и сразу утихомирился.

После обеда Эйприл принесла кофе в гостиную. Арчи торопливо подал сигареты, спички и пепельницу. Мариан Карстерс все больше укреплялась в своих подозрениях. Но как можно не доверять невинным большим глазам маленькой Эйприл?

– Мамочка, ты, наверное, очень устала? – сочувственно сказала Дина. – Может быть, поставить тебе скамеечку под ноги?

И не дожидаясь ответа, поставила матери под ноги скамеечку.

– Мамочка, ты не должна так много работать, – заявил Арчи.

– В самом деле, – поддержала его Эйприл. – Мамочка, тебе нужно как-то развлечься. А лучшее развлечение – то, которое одновременно помогло бы в работе.

Мариан оцепенела. Она вспомнила занятия по подводному плаванию, которые посещали все члены семьи якобы для изучения «реалий». Впрочем, нужно признать, что результатом этого явилась одна из самых увлекательных книг Дж. Дж. Лейна – тайна заколотого кинжалом мужчины, труп которого обнаружили в костюме аквалангиста… И все же…

– Мамочка, – живо сказала Эйприл, – если бы одну особу нашли мертвой в ее собственной гостиной и если бы через несколько минут к дому подъехала кинозвезда и сказала, что ее пригласили на чай, и если бы кто-то слышал два выстрела, а эта особа была убита только одной пулей, и если бы ее муж исчез и у него не было алиби, хотя ни эта кинозвезда, ни этот муж ни в чем не виновны… – В этом месте девочке не хватило воздуха, она сделала глубокий вдох и закончила вопросом: —…кто, по-твоему, мамочка, убил эту особу?

– О Боже! – изумилась Мариан. – Где ты прочитала всю эту чушь?

Арчи захихикал, подпрыгивая на подушках дивана.

– Это вовсе не чушь! – воскликнул он. – И мы вовсе это не прочитали. Мы это видели!

– Арчи! – строго призвала его к порядку Дина. Она повернулась к матери и объяснила: – Это произошло на соседней вилле. Сегодня днем.

Мариан Карстерс широко раскрыла глаза. Потом наморщила лоб.

– Ерунда. На этот раз я не поддамся на ваши шуточки.

– Честное слово! – заверила ее Эйприл. – Все это правда. Об этом уже написано в вечерней газете. – Она повелительно посмотрела на брата. – Принеси газету, она лежит на кухонном столе.

– Почему всегда я? – пожаловался Арчи, однако выбежал из комнаты.

– Миссис Сэнфорд? – удивилась Мариан. – Она? Кто же ее убил?

– Вот именно: кто? – повторила Эйприл. – Никто не знает. У полиции есть какая-то глупая версия, но она, как всегда, ошибается.

Они все склонились над газетой, разложенной между чашками на столике. Там были фотографии виллы Сэнфордов, Флоры Сэнфорд и ее исчезнувшего мужа Уоллеса. Эффектный снимок Полли Уокер был снабжен подписью: «Кинозвезда обнаруживает труп!»

– Полли Уокер не кинозвезда, – заметила Мариан. – Она просто молодая актриса.

– Теперь она уже кинозвезда, – со знанием дела сказала Эйприл. – По крайней мере, в прессе.

Уоллес Сэнфорд ушел из офиса раньше, чем обычно, и на пригородном поезде доехал до района, где он жил, в четыре часа сорок семь минут. С этого момента, однако, никто его не видел, поэтому полиция начала розыск. Полли Уокер обнаружила труп и позвонила в полицию в пять часов. Следов грабежа или изнасилования не обнаружено.

– Подумать только, и это произошло на соседней вилле! – прошептала Мариан.

Глаза троих малолетних Карстерсов заблестели при этих словах.

– Вот это был бы номер! – сказала Эйприл Дине. – Какую рекламу сделала бы мамочка своим книгам, если бы разоблачила убийцу и разгадала тайну!

– Никакой тайны нет, – ответила Мариан, складывая газету. – Полиция наверняка без труда найдет мистера Сэнфорда. В делах такого рода она достаточно эффективна.

– Но, мамочка, – сказала Дина, – это наверняка сделал не мистер Сэнфорд!

Мариан растерянно посмотрела на нее и спросила: – А кто?

– Вот в этом-то и состоит загадка, – заявила Эйприл и, сделав глубокий вдох, начала длинный монолог: – Ты ведь знаешь, что полиция всегда подозревает кого-нибудь в совершении преступления. В этом случае – бедного мистера Сэнфорда. Но всегда оказывается, что подозреваемый невиновен. Кто-то другой должен разоблачить преступника. Не полиция. Кто-то вроде Дона Дрекслера из книг Дж. Дж. Лейна.

На Мариан Карстерс словно неожиданно нашло просветление, и она поняла все, включая кукурузные хлопья и букет роз на столе. Так ей, по крайней мере, казалось.

– Послушайте, дети, – строго и очень решительно сказала она. – Совершенно очевидно, что мистер Сэнфорд застрелил свою жену и теперь пытается скрыться от полиции. Не могу сказать, что я искренне возмущена его поступком, потому что Флора действительно была ужасная женщина. Но это дело полиции, меня оно не касается. – Мариан взглянула на часы. – Пора снова приниматься за работу.

– Мамочка! – простонала Дина. – Умоляю тебя, подумай! Неужели ты не понимаешь, какой это замечательный удобный случай?

– Я понимаю, что должна заработать на жизнь для нас всех, – ответила Мариан Карстерс. – Через неделю я должна сдать рукопись издателю, а написала пока что не больше двух третей. У меня нет времени вмешиваться в чужие дела. Но даже если бы у меня оно было, я бы не хотела вмешиваться в такие истории.

Дина, хотя она и была огорчена, не собиралась сдаваться. Если не помогут весомые аргументы, останется еще одно оружие: Эйприл расплачется. Это, как правило, помогало достичь желаемого результата.

– Мамочка, подумай, какая это реклама! Сколько твоих книг купили бы люди! И тогда…

В этот момент у входной двери раздался звонок. Арчи побежал открыть. Вошел лейтенант Билл Смит в сопровождении сержанта О'Хэйра.

Эйприл молниеносным взглядом окинула мать. Все в порядке: при ее виде расчувствовался бы даже медведь. Роза над ухом прикрывала прядь седых волос. Губная помада еще не стерлась. Голубой халатик выглядел неотразимо.

– Извините за визит, – сказал Билл Смит. – Мы из полиции.

Он назвал свою фамилию и представил сержанта О'Хэйра.

– Чем могу служить? – спросила Мариан Карстерс, тоном ясно давая понять гостям, что они пришли очень не вовремя. Она даже не пригласила их войти и не предложила сесть, а, напротив, выразительно взглянула на часы.

Дина вздохнула. Мать становится невозможной, когда ее охватывает рабочая злость! Изобразив самую очаровательную улыбку, на какую она была способна, Дина сказала:

– Пожалуйста, садитесь.

Лейтенант Смит поблагодарил и сел. Он восхищенно огляделся по комнате.

– Не желаете ли выпить кофе? – защебетала Эйприл.

Прежде чем лейтенант успел раскрыть рот, сержант ответил:

– Спасибо. Нет. Мы здесь по служебному делу.

Билл Смит кашлянул и сказал:

– На соседней вилле сегодня было совершено убийство. Я провожу расследование по этому делу.

– Я узнала обо всей этой истории лишь несколько минут назад из газеты, – сказала Мариан. – Поэтому опасаюсь, что не смогу вам ничем помочь. Весь день я была занята срочной работой. – И она с нажимом добавила: – Я еще не закончила на сегодня.

– Мамочка пишет детективные повести, – поспешно пояснила Дина. – Первоклассные.

– Я не читаю детективные повести, – холодно заявил Билл Смит. – Я не люблю такие книги.

Мариан слегка приподняла брови.

– А чем они вам не нравятся?

– Их пишут люди, не имеющие понятия о криминалистике, – сказал Билл Смит, – и вырабатывающие в широких читательских кругах ошибочные представления о полиции и полицейских.

– Неужели? – ледяным тоном спросила Мариан. – Позвольте заметить, что большинство полицейских, с которыми я сталкивалась в жизни…

Арчи громко чихнул. Дина обратилась к лейтенанту:

– Вы в самом деле не хотите выпить кофе?

Эйприл, со своей стороны, тоже постаралась направить разговор на другую тему, сказав:

– Но не по этому особому делу…

– Это особое дело касается полиции, а не меня, – прервала ее Мариан. – Прошу прощения, джентльмены, но…

– Ваши дети слышали выстрелы, – сказал сержант О'Хэйр. – Они свидетели.

– В свое время они наверняка очень охотно дадут показания, – сказала Мариан. – Даже если бы вам этого не хотелось, сомневаюсь, чтобы какая-то сила заставила моих детей молчать.

Лейтенант Смит вторично кашлянул и, вспомнив, что когда-то один начальник охарактеризовал его в рапорте как «умеющего располагать к себе людей», изобразил на лице самую привлекательную улыбку, на какую только был способен.

– Видите ли, – сказал он, – я понимаю, что для вас это очень неприятная история, однако в связи с такими необычными обстоятельствами уверен, что вы захотите сотрудничать с нами.

– Захочу, – ответила Мариан. – Я куплю моим детям новую одежду, чтобы они выглядели как можно лучше, когда будут давать показания в суде. А теперь, полагаю, мы исчерпали тему.

– Минуточку, – вмешался сержант О'Хэйр, о котором никто никогда не писал, что он умеет располагать к себе людей. – Эти ваши дети единственные свидетели, которые могут точно определить время, когда было совершено преступление. Мы хотим знать, в котором часу раздались выстрелы.

– Я как раз тогда посмотрела на часы, – быстро сказала Эйприл, бросая на мать умоляющий взгляд, – потому что мы размышляли над тем, не пора ли уже варить картошку.

Мариан Карстерс вздохнула.

– Ну, хорошо. Скажи этим джентльменам, сколько тогда было времени, и пусть это наконец закончится.

Арчи внезапно выскочил из-за кресла.

– Было как раз… – начал он, но тут же осекся, взвыл от боли и принялся энергично растирать руку, которую незаметно ущипнула Эйприл.

– Я отутвувечучу, – шепнула Эйприл.

– Гуговуворури, – согласилась Дина.

Мариан сжала губы.

– Пожалуйста, говорите по-человечески, – напомнила она.

У Эйприл была жалобная мина, и казалось, что она немножко нервничает. Она подошла к лейтенанту Смиту и подняла на него красивые глаза, которые уже наполнялись слезами.

– Я посмотрела на часы, потому что не была уверена, пора ли уже варить картошку, – повторила она. – Я должна была поставить ее без четверти пять. Но была всего лишь половина пятого, поэтому я вернулась на крыльцо.

Билл Смит и сержант О'Хэйр смотрели друг на друга, несколько сбитые с толку.

– Ты ведь никогда не ставишь картошку, – сказал Арчи. – Это входит в обязанности Дины.

– Но я ходила взглянуть на часы, не пора ли уже Дине ставить картошку, – пояснила Эйприл.

Дина бросила испепеляющий взгляд на брата, и тот тут же замолчал.

Билл Смит умильно улыбнулся Эйприл.

– Пожалуйста, хорошенько подумай, малышка. Убийство – это страшное преступление. Человек, посмевший убить другого человека, должен понести за это наказание. Ты ведь понимаешь это, верно?

Эйприл кивнула головой, доверчиво глядя в глаза лейтенанту.

– Это серьезное дело, – продолжил Билл Смит, в котором крепла уверенность в себе. – Возможно, твое свидетельство, указывающее точное время убийства, поможет нам разоблачить особу, которая совершила такое ужасное преступление. Ты понимаешь, какое большое значение для нас имеет точная информация об этой подробности? Конечно, понимаешь! Ты ведь хорошая, умная, смелая девочка! Скажи мне как можно точнее…

– Было ровно половина пятого, – сказала Эйприл. – Я как раз посмотрела на часы, чтобы проверить, не пора ли… Но это я вам уже говорила. Если вы мне не верите, спросите у Дины. Потому что я тогда вернулась на крыльцо и сказала ей, что у нее есть еще пятнадцать минут для того, чтобы поставить картошку.

Билл Смит перевел внимательный взгляд на лицо Дины.

– Эйприл говорит правду, – заявила Дина. – Я хорошо помню. Эйприл пошла взглянуть на часы, не пора ли уже…

Арчи ехидно фыркнул.

– Ты никогда не ставишь картошку без пятнадцати пять, а только в пять.

– Сегодня я поставила ее раньше, – объяснила Дина, – потому что ее нужно было испечь. А печь картошку дольше, чем варить.

– Но ведь сегодня было картофельное пюре! – с триумфом закричал Арчи. – Было пюре! Ты говоришь ерунду, Дина!

Дина вздохнула.

– Мы услышали выстрелы и побежали к вилле Сэнфордов, а когда вернулись, было уже поздно печь картошку, поэтому мне пришлось ее сварить. – Говоря это, Дина впилась пальцами в спину брата под левой лопаткой. Арчи понял сигнал и сразу успокоился. – Ну, в общем, это неважно. Факт то, что была половина пятого, когда Эйприл смотрела на часы, и сразу после этого мы услышали выстрелы, – убедительно закончила она.

– Я едва успела вернуться на крыльцо, как там уже кто-то выстрелил, – добавила Эйприл.

– Ты уверена? – робко спросил Билл Смит.

Трое малолетних Карстерсов, как по команде, с образцовой солидарностью энергично кивнули головами.

– Лейтенант, – сказал сержант О'Хэйр, – позвольте мне разобраться. Я воспитал собственных девятерых.

Сержант приблизился к Эйприл и погрозил ей пальцем под самым носом.

– Говори правду, – зарычал он, – не то пожалеешь! Сколько было времени, когда ты услышала выстрелы?

– П-п-половина п-п-пятого, – заикаясь, выдавила из себя Эйприл и с громким плачем побежала через комнату, чтобы спрятать лицо в коленях у матери. – Мамочка! – всхлипывала она. – Я боюсь этого дядю!

– Прошу не пугать моих детей, – резким тоном сказала Мариан.

– Эйприл плачет из-за вас! – заорал Арчи и изо всех сил пнул сержанта в щиколотку.

– Постыдились бы! – укоризненным тоном вмешалась Дина. – И это отец семейства!

Лицо сержанта О'Хэйра приобрело цвет свеклы. Он не произнес ни слова.

– Подождите меня в автомобиле, – сухо приказал ему лейтенант Билл Смит.

Сержант О'Хэйр направился к двери, на его лице сменялись разнообразные оттенки пурпурного и багрового цвета. На пороге он остановился и, обвиняюще направив палец в сторону Мариан Карстерс, зарычал: – Вы ее мать. Вам следует устроить ей хорошую взбучку. – Сказав это, он исчез, хлопнув напоследок дверью.

– Мне ужасно неприятно, что сержант напугал эту малышку! – Билл Смит пытался успокоить обиженное семейство. – А ведь достаточно посмотреть на нее, чтобы сразу увидеть, что это очень впечатлительный ребенок.

– Эйприл вовсе не чересчур впечатлительная, – сказала Мариан, гладя дочку по голове. – Любой бы разнервничался на ее месте. Если дети говорят, что слышали выстрел в половине пятого, это значит, что они слышали его в половине пятого, и точка. Неужели вы смеете допускать, что мои дети хотели бы ввести полицию в заблуждение?

Глаза Мариан Карстерс встретились со взглядом лейтенанта и выдержали его. Билл Смит тщетно подыскивал формулировку, которая, не нарушая правил вежливости, выразила бы его убежденность в том, что Эйприл врет, как по писаному. Он представил себе девочку в роли свидетельницы в зале суда, показывающую, плача, под присягой, что она услышала выстрелы в половине пятого. Он также представил себе, какое впечатление это произведет на присяжных.

– Ну что ж, – сухо сказал он. – В половине пятого – значит в половине пятого. Благодарю за ценную информацию и извините за беспокойство.

– Нам было очень приятно, – не менее сухо сказала Мариан. – Надеюсь, не возникнет необходимости в дальнейших дискуссиях на эту тему. Спокойной ночи.

Дину охватила паника. Она подбежала к двери и открыла ее перед лейтенантом.

– Жаль, что вам уже нужно уходить, – сердечно сказала она. – Нам было очень приятно, что вы захотели нас навестить. Пожалуйста, навестите нас снова в ближайшее время.

Лейтенант Билл Смит изумленно смотрел на нее, совершенно сбитый с толку и растерявшийся. Он сам не знал почему, но ему было жаль уходить отсюда. После представления короткого рапорта в полицейском управлении ему предстояло вернуться в свой роскошный, но пустоватый гостиничный номер. Он охотно оставался бы в этой уютной гостиной подольше.

– Да, конечно, – сказал он. – Спокойной ночи. – Споткнулся о порог, покраснел и вышел, повторив: – Спокойной ночи.

Эйприл захихикала. Мариан Карстерс сдвинула ее со своих колен и встала из кресла.

– Не пойму, как я могла когда-то ошибочно полагать, что люблю детей! – возмущенно заявила она, направляясь к лестнице. – Очень прошу вас держаться подальше от этой истории, – решительно сказала она, – и меня в нее не вмешивать. – На второй ступеньке Мариан остановилась. – Кстати, мне бы хотелось знать, о чем вы говорили на этом вашем гадком языке.

– Эйприл сказала: «Я отвечу», – с триумфом пискнул Арчи, прежде чем какая-либо из сестер успела его ущипнуть. – А Дина сказала: «Говори». Нужно только каждую букву… Ой-ой-ой!

– Погоди, уж я тебе задам! – яростно прошипела Эйприл.

На лице Мариан Карстерс появилась недовольная гримаса.

– Так я и думала… Я не верила вам, хотя этот наивный полицейский Смит позволил себя обмануть. Но я прошу вас, чтобы на этом все было кончено. Меня не интересует, кто убил Флору Сэнфорд, а полицейских я не переношу.

Она повернулась и пошла наверх.

Трое малолетних Карстерсов молчали как минимум шестьдесят секунд. Со второго этажа снова доносился стрекот пишущей машинки.

– М-да, – с сожалением в голосе наконец сказала Дина. – Но идея была хорошая.

– Не «была», – поправила ее Эйприл, – а «есть». Если мамочка не хочет разоблачить убийцу миссис Сэнфорд, мы сами займемся этим. Кстати, у нас для этого больше возможностей, чем у кого-либо на свете. Нам даже не нужно просить помощи у мамочки, мы узнаем обо всем из книг Дж. Дж. Лейна.

– Но я имела в виду не это, – сказала Дина. – Я говорила о нем. – Она показала пальцем на дверь, за которой минуту назад исчез Билл Смит.

Арчи шмыгнул носом и заявил:

– Мне он понравился.

– Не огорчайтесь, – сказала Эйприл. – Если говорить о мамочке и Билле Смите, то… – Эйприл набрала воздуху в легкие и процитировала: —…конфликт и антагонизм при первой встрече часто являются вступлением к счастливой любви.

– Ты не могла сама это придумать! – воскликнул Арчи.

– Ты угадал, – рассмеялась Эйприл. – Я прочла эту фразу в одной из мамочкиных книг.

Глава 3

Завтрак по будним дням в доме Карстерсов происходил по двум схемам. Иногда спустившись утром в кухню, дети заставали уже хлопочущую там мать.

Обычно на ней был яркий цветастый стеганый халатик, а на голове платок, реже она надевала рабочие брюки. Утро другого типа отличалось тем, что дети сами готовили завтрак и перед тем, как отправиться в школу, относили на подносе кофе и чистую пепельницу заспанной и зевающей матери.

Заранее было известно, как будет проходить следующее утро. Если последняя засыпающая поросль Карстерсов слышала поздно вечером стучащую в бешеном темпе пишущую машинку, это означало, что на следующее утро Дине придется сразу же после звонка будильника мчаться вниз и варить овсянку. В тот день, о котором идет речь, ожидалось, судя по всему, утро второго типа, поскольку Эйприл и Дина, которым нужно было многое обсудить, хотя и легли спать очень поздно, слышали стрекот пишущей машинки в комнате матери.

День начался плохо. Все встали в отвратительном настроении. Возбужденная дискуссией об убийстве на вилле Сэнфордов, Дина забыла завести будильник и спала на пятнадцать минут дольше. Арчи, впрочем, проснулся вовремя но, увлекшись склеиванием танка из картона, нагло отказался участвовать в приготовлении завтрака. Эйприл провела полчаса перед зеркалом, делая по очереди четыре разных прически. Когда наконец трое Карстерсов встретились на кухне, до приезда школьного автобуса оставалось едва ли полчаса. Ситуация была очень напряженная.

– Арчи, – сказала Дина, – поджарь тосты.

–. Фигушки, – ответил Арчи. – Еще чего.

Несмотря на столь нахальный ответ, он засунул ломти хлеба в тостер.

– Эйприл, – сказала Дина, – принеси молоко.

– Еще чего! – буркнула Эйприл, однако принесла молоко.

– Ведите себя тихо, – сказала Дина. – Не надо будить мамочку. – Воцарилось молчание. Когда Дина говорила таким тоном, никто не возражал.

– Кроме того, – продолжила Дина прерванную ночью дискуссию, – сегодня мы не можем пропустить школьные занятия. Вспомните, сколько было неприятностей в прошлый раз.

– Полиция соберет все улики до того, как мы успеем вернуться домой, – угрюмо сказала Эйприл.

Дина ничего не ответила, этот аргумент уже достаточно обсудили раньше.

– Мы не можем просить мамочку, чтобы она дала справку всем нам троим, продолжала она. – Во-первых, мамочка спит. Во-вторых, директор школы крутил носом, когда мы принесли справку, что у нас у всех одновременно разболелись зубы в тот день, когда в город приехал цирк. Если директор снова вызовет мамочку, она, бедняжка, потеряет много времени.

– Ну, хорошо, хорошо, – пробормотала Эйприл. – Но после возвращения из школы мы сразу же…

Дина нахмурилась.

– Я обещала Питеру поиграть с ним в крикет после уроков.

Эйприл со стуком отставила в сторону бутылку молока.

– Ну да, для тебя свидание с этим веснушчатым хиляком важнее карьеры родной матери…

– Ш-ш-ш… – попытался успокоить ее Арчи.

– Как ты смеешь шикать на меня! – закричала Эйприл и шлепнула брата по уху.

– Ах ты ехидина! – заорал Арчи и ответил ударом на удар..

– Ой! Не тяни меня за волосы! – в свою очередь взвыла Эйприл.

Дина бросилась на Эйприл, Эйприл набросилась на брата; Эйприл рычала, Арчи визжал, Дина старалась перекричать обоих. Приготовленный завтрак с громким шлепком упал на пол и разлетелся по всей кухне. Внезапно придя в себя, Дина шепотом напомнила:

– Эй, дети, тихо!

Наступила тишина.

На пороге стояла Мариан Карстерс, с румянцем на щеках и заспанными глазами. На ней был стеганый халат, а на голове яркий платок. Трое Карстерсов смотрели на мать, мать смотрела на них и на разбросанный по полу завтрак.

– Мамочка, – с серьезным видом заявила Эйприл, – если ты скажешь: «Птенчики в гнездышке живут дружно», мы навсегда убежим из дому.

Арчи рассмеялся. Дина принялась подметать с пола остатки еды. Мариан зевнула и кисловато улыбнулась.

– Я проспала, – сказала она. – Что у вас на завтрак?

– Вот это, – ответила Дина, показывая на полную мусорную корзину. – Мы тоже проспали.

– Ну, ладно, – сказала мать. – В общем-то я не вижу здесь деликатесов, так что ничего страшного. Я попытаюсь за четыре минуты поджарить яичницу. Газета есть?

Спустя пять минут все сидели за столом и ели яичницу, а Мариан развернула газету.

– Полиция уже нашла мистера Сэнфорда? – искусственно безразличным тоном спросила Дина.

Мариан Карстерс покачала головой.

– Продолжает искать. – Она вздохнула. – Кто мог ожидать, что такой тихий человек, как Уолли Сэнфорд, совершит убийство!

Дина взглянула через плечо матери на первую страницу газеты, где рассказ об убийстве занимал всю вторую колонку.

– Разве это не странно, мамочка? – спросила она. – В миссис Сэнфорд попала только одна пуля. А другую полиция не нашла.

– Какую другую? – спросила Мариан.

– Мы слышали два выстрела, – напомнила Эйприл.

Мариан подняла взгляд над чашкой.

– Вы уверены?

Трое Карстерсов единодушно подтвердили.

– Это действительно странно, – словно в задумчивости, сказала Мариан.

Дети торопливо использовали момент преимущества.

– Знаешь, мамочка, – сказала Дина, – я готова поспорить, что ты решила бы эту загадку быстрее полиции. – И вспомнив, что мать накануне вечером сказала о полиции, добавила – Они тупые.

– Конечно, если бы я могла это сделать… – задумчиво произнесла Мариан Карстерс. – Почти каждый… – Она осеклась и, напустив на лицо строгое выражение, сказала – У меня и без этого хватает работы. Вы опоздаете на школьный автобус, если не отправитесь немедленно и причем бегом.

Трое Карстерсов взглянули на кухонные часы и отправились бегом. Мать на бегу поцеловала на прощание каждого ребенка. Эйприл, выходящая последней, еще раз взглянула на часы и мгновенно оценила вероятность: если она побежит напрямик и в хорошем темпе, сэкономит шестьдесят секунд. Она прижалась к матери и жалобно всхлипнула.

– О Боже! – удивилась Мариан. – Что с тобой случилось, доченька?

– Я представила себе, – всхлипывая, выдавила из себя Эйприл, – как это будет ужасно, когда мы станем взрослыми, повыходим замуж и разъедемся отсюда, а ты, мамочка, останешься одна-одинешенька!

И запечатлев на щеке матери очень влажный поцелуй, Эйприл помчалась, как заяц, вниз по склону холма, довольная тем, что заронила ей в голову мысль, призванную дать определенные плоды в том случае, если в отсутствие детей на сцене появится лейтенант Билл Смит.

Мариан Карстерс медленным шагом вернулась в кухню. Она собрала со стола тарелки, положила их в мойку, пустила на них струю горячей воды, поставила молоко и масло в холодильник. Теперь, когда три пары ног не топали по лестнице и три голоса не разносились эхом, дом казался ей пустынным и очень тихим. Мариан почувствовала себя одинокой, невероятно одинокой, и внезапно ее охватило отчаяние. Эйприл права. Какой ужасной будет жизнь, когда дети вырастут, у них появятся собственные семьи и они разъедутся по свету.

В комнате на втором этаже в пишущей машинке торчала страница под номером 245, оборванная на абзаце, который звучал следующим образом: «Кларк Камерон внимательно посмотрел на неподвижную фигуру, лежащую на полу, и, выпрямившись, задумчиво сказал: – Это не был сердечный приступ. Этого человека убили, убили точно так же, как и тех…» У Мариан Карстерс уже было готово продолжение: «Из уст бледной девушки вырвался приглушенный крик ужаса…» Она также знала, что должна, не мешкая, переодеться в рабочие брюки и усесться за машинку, чтобы отстучать следующие десять страниц «Седьмого отравителя».

Однако она сделала нечто совершенно другое: вышла в сад и принялась нервно прохаживаться по усыпанной гравием дорожке. Конечно, пройдет много лет, прежде чем она останется одна. Как минимум десять. Но десять лет пролетят, как сон. Не верится, что прошло уже десять лет с тех пор, как Джерри… Мариан присела на скамью, которую обычно занимали ее дочери, когда щелкали орешки, и еще раз вызвала в памяти историю своей жизни.

Они познакомились на углу улицы в Чикаго, над трупом гангстера, продырявленного автоматной очередью. Это было ее первое серьезное репортерское задание. Мариан тогда едва исполнилось девятнадцать лет, хотя она клялась, что ей уже двадцать пять, когда просила в редакции дать ей это задание. Она тряслась от страха. Джордж Карстерс был стройный, с непокорной темно-русой шевелюрой и улыбчивым веснушчатым симпатичным лицом. Он сказал: «Ну что же вы, малышка, забыли все, чему вас учили на курсах журналистов?» А спустя десять минут спросил: «Может, встретимся завтра вечером?»

На следующий день свидание не состоялось. Дело в том, что в тот вечер вспыхнул пожар на большом складе. Они встретились лишь год спустя на пароходе, плывшем по бурным волнам вздувшейся от половодья Миссисипи. Джерри сразу же, еще на пароходе, объяснился ей в любви. Они поженились в Нью-Йорке, в мэрии, в тот самый день, когда мэр города Уокер приветствовал покорителя океана Чарльза Линдберга. Джерри проводил новобрачную до дверей отеля и в обществе фотографов поспешил в аэропорт. На следующий день он явился усталый, небритый и сказал: «Быстро уложи чемоданы, любимая. Через два часа мы вылетаем в Панаму».

Дина родилась в знойном пыльном мексиканском городишке, где не было врача и где никто не понимал ни слова по-английски, а Мариан не знала никакого другого языка, кроме английского. Джерри находился на удалении тридцати миль, в оплоте революции, о которой он писал репортаж. Эйприл появилась на свет в Мадриде в день бегства короля Альфонса. Она родилась в такси, когда Мариан ездила по городу, лихорадочно разыскивая своего мужа. Придя в себя на следующий день, Мариан обнаружила на тумбочке у кровати записку, которую оставил Джерри, уезжая в Лиссабон: «Назови ее Марта, в честь моей бабушки». Мариан выругалась, залила подушку слезами и назвала дочь Эйприл.

Спустя три недели она, с двумя детьми, двинулась в погоню за Джерри в Лиссабон, Париж и Берлин, каждый раз узнавая, что предыдущим поездом он уехал дальше. Только в Вене на вокзале она увидела мужа, который ждал с огромным букетом в руках, очевидно, закупив весь цветочный магазин. При виде этого она сразу забыла о своем гневе.

В первые дни 1932 года родился Арчи. Это произошло на борту китайского фрегата, входящего в порт Шанхая во время обстрела этого города японским флотом. В это время супруги Карстерсы решили наконец поселиться где-то постоянно.

Джерри нашел работу в редакции нью-йоркской газеты. Они сняли маленький домик на Лонг-Айленде, наняли служанку по имени Уолда, купили в рассрочку мебель. Первый месяц Мариан чувствовала себя, как в раю, второй месяц считала новый образ жизни очень приятным, а на третий месяц ей стало скучно. Неделю она промучилась, мурлыкая песенку «Не знаю, куда девать время», после чего села писать детективную повесть. Она испытывала большое желание прочесть Джерри уже первые главы, но, к сожалению, он был занят репортажами о процессе Гауптманна. Когда она закончила повесть и дала почитать ее мужу, он уезжал в Вашингтон и только оттуда с энтузиазмом телеграфировал: «Браво, любимая!» Она хотела показать ему ответ из литературного агентства, куда послала рукопись, однако в это время Джерри находился во Флориде. Он вернулся очень уставший и, не успев ознакомиться с содержанием письма из агентства, получил распоряжение выехать в Ньюарк, где убили Датча Шульца. Спустя два дня Джерри лежал в больнице. Врачи поставили диагноз – воспаление легких.