Текст книги " Камень третий. Дымчатый обсидиан "

Автор книги: Ольга Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Глава двенадцатая. Договор

«Синеватые прожилки льда покрывают пористую твердь скалы, как рунная вязь… Пока меня не было, тепло приходило сюда. На краткий миг – и внезапно вернувшийся холод тут же прихватил его, заключил в эти льдистые узоры.

Рунная вязь… нечитаемые письмена. В солнечных бликах все они пульсируют, как живые…»

Словно завороженный, Максимилиан смотрел на легкие облачка пара, слетавшие с его губ. Он не сразу понял, что произносит вслух свои странные, бессвязные мысли… Он давно ни с кем не говорил…

«…Площадка… крохотное льдистое плато на небесной высоте… Трансволо – вот единственный способ добраться сюда. Моя кровь, однажды вмороженная в этот лед, до сих пор горит здесь алым цветком… Ее занесло снегом… совсем немного: слишком силен ветер, чтобы снег мог надолго задержаться здесь… Если я не потороплюсь, ветер и со мной справится, когда силы меня покинут…»

Тоска, жестокая и пронзительная, сковывала душу; внутренний холод, он всегда самый страшный… и слова – призраки нерожденных стихов – с ветром уносились прямо в небо…

Максимилиан рубил стальным лезвием мерцающие ледяные жилы – колкое крошево летело в стороны, словно бриллиантовый дождь…

«…Не упрямься, – отрешенно шептал замерзший мальчишка вековой скале. – Не надо… просто отдай мне Северную Хору…»

Как это было давно… умирая, Макс опустил стабилизатор в одно из углублений пористой скалы, не задумываясь над тем, легко ли будет вернуть его обратно. А скала вцепилась в гладкий камешек мертвой хваткой, заключив его в лед как величайшую драгоценность.

…Спрятав лезвие в диадемовые ножны посоха, Максимилиан сотворил Фиат-люкс; это удалось неожиданно легко: еще бы! ведь теперь Хора Солярис, что покоится в Торгоре, в трещине высохшего фонтана, в два раза ближе к этой горе, чем раньше. Но, быть может, дело не только в этом… Сын миродержцев, в пути исхудавший так, что на нем стала болтаться одежда, приобрел иную силу. Дело ли в крепнущей воле и растущем отчаянье… или же в происхождении… но Макс, пришедший сюда, стал сильнее, чем когда бы то ни было…

Стекающая с пальцев вода, едва миновав тепло магической сферы, вскоре застывала вновь – причудливыми сталагмитами на поверхности горной площадки. Фиат-люкс грел руки и душу. Глядя на него, Максимилиан немного пришел в себя, успокоился и перестал бросать непонятные слова на ветер. На гладкую Хору, удобно уместившуюся в ладони, он смотрел уже спокойно.

«Я устал… – только и подумал он. – Очень устал… Нужно закончить все это как можно скорее. Немного осталось…»

Прихватив молчащий посох и сжав в кулаке Лунарис, сын миродержцев шагнул в Провал. Не закрывая глаз: этот условный жест был ему больше не нужен, так же, как и время на подготовку трансволо: собираясь переместиться к этой скале, Макс без малейшего удивления обнаружил, что теперь оно достигло нуля. Как у Владиславы и Серега…

Багровая неподвижность вспыхнула перед взором Максимилиана. Вновь – солнце, застывшее в небесах на рассвете, и дождь, целую вечность летящий к земле.

И это то самое место… Возможно, поглядев по сторонам, Макс нашел бы свой прежний меч, потерянный в бою… Прежний… тот, что без гарды…

Устало опершись на диадемовый посох, Максимилиан стал ждать. А ждать пришлось совсем не долго…

…Такой пристальный взгляд почувствуешь и спиной… «Что ж… – вздохнув, подумал Макс. – Эльм Нарсул звали тебя, когда ты был человеком. Посмотрим, много ли в тебе от того человека осталось…»

Юный миродержец неспешно обернулся: все пятеро шутов уже были здесь: кто-то, должно быть, растревожил Провал недавно, раз они поспели так быстро… Шуты стояли совсем рядом – не далее трех шагов. Вряд ли Максу удалось бы уйти сейчас без боя. Да он и не собирался…

– Мальчик, ссславный мальчик… ты нас обидел… – зашипели сразу двое – уродливые, змееподобные близнецы с неподвижными глазами и тонкими серпиками ядовитых зубов, торчащих у каждого под нижней губой.

Седой горбун, стоявший поодаль от близнецов, лишь усмехнулся Максу, подняв над головой обе когтистые лапы… Миродержец болезненно скривился: правая половина лица и правая рука, перебитая когда-то страшным ударом, так и вспыхнули – слишком свежо еще было воспоминание…

Зеленоглазый шут так и не поднял капюшона, но само его присутствие, и тихий сип, сопровождавший каждый его вдох и выдох, холодили кровь… О, зеленое пламя глаз этого создания не забыть никому, кто их видел и сумел пережить их взгляд, не сойдя с ума…

…Единственный шут, еще сохранивший черты человека, выступил вперед и, глянув на Макса, расплылся в острозубой улыбке.

– Тебе не следовало возвращаться, мальчик, – сказал он хищным, елейным голосом. – Теперь ты не уйдешь… И быстро не умрешь тоже… – с этими словами он плавно повел рукой по воздуху, указывая на что-то.

Стигийские пауки, неслышно появившиеся рядом, сомкнули кольцо вокруг шутов и миродержца. Бежать теперь и вправду было некуда.

– Я не собирался убегать. Я пришел говорить с тобой, – твердо сказал Макс и, набравшись решимости, устремил взгляд прямо в янтарные глаза главного шута. – Тебя звали Эльм Нарсул когда-то…

– Заткнись… – прервал его шут; елейная ласковость голоса исчезла самым неожиданным образом. – Заткнись, ты, ничтожество!.. – он почти рычал; гнев сотрясал его человечье тело; пергаментную маску лица исказила злобная гримаса.

«Ты был человеком, – мысленно оценил Макс. – И сейчас ты очень похож на человека…»

– Я пришел дать тебе свободу, – продолжил сын миродержцев и добавил с особым ударением: – Эльм Нарсул…

– Ты?!! – вскричал шут, воздев к небу костлявые руки. – Да кто ты такой, чтобы даже заикаться о моей свободе?!! Чтобы смеяться надо мной?!! – Эльм не мог остановить бесконтрольного потока злости; его былое сверхъестественное величие таяло на глазах; злобное, испорченное, но неизменно человечье сознание проступало в нем все яснее. И трудно было выдумать более суровую пытку для этого существа, чем пообещать ему свободу и одновременно напомнить об утерянном прошлом…

…Пожалуй, даже одно слово «свобода», произнесенное в Провале, способно продлить жизнь на пару минут кому угодно, ибо надежда здесь загорается от искры… Но горе тому, кто исчерпает лимит терпения здешних обитателей и обманет их ожидания…

А пока, как бы ни мечтал Эльм Нарсул убить на месте проклятого наглеца, уже посмеявшегося над ним дважды, он не мог переступить через собственную надежду: а вдруг этот смертный действительно знает путь отсюда?.. тогда убей его – и будешь сожалеть об этом целую вечность…

Безумие, разразившееся в багровом мире, распространялось во все стороны, как волна, приводя в смятение каждую бессмертную тварь. Лишь одинокий мальчишка в заиндевевшем, набравшем снега плаще черного фарха оставался спокоен посреди этого бушующего моря…

– Я не шучу… – Макс показал открытую ладонь, на которой, гладкая и туманная, лежала Северная Хора…

Наступила мертвая тишина; все взгляды, мыслимые и немыслимые, устремились на стабилизатор. Вот уж чего не должно было быть здесь, да еще в руках у смертного мальчишки, так это Хоры…

– Маленький МИРОДЕРЖЕЦ… Каков!.. – усмехнулся Эльм Нарсул и заговорил с Максом совсем по-другому: – А я-то уже решил, что ты пришел подергать смерть за усы, как в прошлый раз… Так что ты задумал?

– Открыть Провал, как я уже сказал тебе, Эльм, – ответил Максимилиан, положив Лунарис обратно в карман куртки.

Эльм рассмеялся. Смех вышел безумным, но, опять-таки, человеческим…

– Думаешь, я не пытался? мы все не пытались? – бросил он и протянул, понизив голос: – Нееет, мальчик мой, эта тюрьма держит крепко…

– Выслушай меня, – спокойно прервал его Макс.

– Да-да, коне-ечно… – человеческие черты Эльма, проступившие было при мысли о свободе, начали таять, уступая место вековому безумию… это было опасно, учитывая, что до сих пор Эльм и только Эльм каким-то непостижимым образом удерживал армию кровожадных тварей от немедленной бесконтрольной атаки…

– Я не зря несу с собой этот камешек, – Максимилиан похлопал ладонью по карману с Хорой. Сухие научные слова зазвучали в этой неживой тиши хуже любого грохота: – Я поставлю их рядом, оба стабилизатора. Произойдет коллапс. И Омнис пошатнется… как три тысячи лет назад. А в месте коллапса грань между Провалом и реальным миром станет тоньше. По моим подсчетам, у тебя будет час, чтобы преодолеть барьер…

– Свобода… – пространно произнес Эльм, вновь оставив шутовские замашки. – Одно я хочу знать: зачем это тебе.

– Прорыв встретят миродержцы… – Максимилиан помедлил, прежде, чем произнести решающую фразу… Память сыграла с ним злую шутку… майский снег; теплая улыбка Серого Инквизитора; и этот маленький картонный прямоугольник, на котором изображены Владислава, Серег и смешной мальчонка, так похожий на них чертами лица… Теперь Макс произносил смертный приговор и ненавидел себя за это… – Я хочу, чтобы они были мертвы…

– О, это можно устроить, – мстительно улыбнулся Эльм Нарсул. – Я займусь Серегом. А о Хельге позаботятся мои стигийские друзья – у них на нее зуб, знаешь ли…

Макс машинально кивнул; его мысли были далеко, и слова произнесенного им приговора все еще звучали в ушах… Он даже не заметил, что Эльм назвал Владу иначе… да это было и не важно…

– Итак, мы заключили договор, мальчик, – подытожил Нарсул. – Ты можешь идти. Никто не тронет тебя, пока ты мой союзник… Пропустить его!..

Такого решения в Провале не ожидал никто… Стигийские пауки не спешили освобождать путь, а возмущенная четверка утративших всякий разум шутов даже подалась вперед, намереваясь немедленно разорвать безрассудного человечка на куски.

– Пропустить его! – вновь приказал Эльм Нарсул. – Я сказал, пропустить!!!

Недюжинная сила воли чувствовалась в этих словах. Ей-богу, настоящий Эльм был страшным человеком, умеющим подчинять и ломать других людей.

…Сейчас ему подчинились бессмертные твари Провала… даже стиги, чей разум не постичь, отступили, повинуясь приказу бывшего Охотника…

Уходя, потрясенный Максимилиан размышлял о том, какого врага собирается выпустить в мир – а что «договор», заключенный с Эльмом, после прорыва не продержится и секунды, сомневаться не приходилось. С этим существом новому хозяину Омниса еще придется встретиться, и не раз…

Глава тринадцатая. День смены эр

Кристаллы известили Торгор о прибытии высоких гостей за три минуты до самого прибытия. Владиславу и Кангасска встречала наспех собранная делегация, которую составляли Ваас Арникавадро – нынешний правитель города (что характерно, совершенно не похожий на своего Прародителя – Вадро) и несколько воинов, сохраняющих жизнь из числа амбасиатов, отвечающих за подготовку ополчения в Торгоре.

Владиславу Воительницу и ее Ученика проводили в главный зал Корты – Торгорского правительственного центра. Здание было древнее и поражало обилием разноцветных мозаик, выложенных из кусочков монолита, намертво вмурованных в стекло вместе с извивающимися песочными узорами, – похоже, очень давно кто-то приглашал для украшения Корты Странников… Что-то подсказывало Кангасску, что знаки, оставленные ими на полу и стенах, не просто красивые узоры… от них веяло духом нарры и дикого Кулдагана, а сами извивы всех трех аспектов арена напоминали громоздкие письмена. Просто удивительно, что мимо них равнодушно ходили сотни, может быть, даже тысячи лет, даже не задумываясь о том, что их можно прочитать… О Небеса… права была Астэр, когда говорила, что все самое замечательное случается именно тогда, когда у тебя ни на что нет времени…

– Нам придется немного подождать, Владислава… и Кангасск… – сказал Ваас; голос у молодого правителя был очень приятный и мягкий. – Остальные прибудут с минуты на минуту.

Ждать. Что ж…

Стеганые странничьи плащи и телогреи легли на спинки вычурных мягких кресел; Учитель и Ученик, расстегнув воротнички одинаковых оливково-зеленых рубашек, устроились на краю длинного стола и погрузились каждый в свои мысли… Молчаливое ожидание, против их воли, растянулось в вечность, хотя на самом деле не прошло и часа… Такой хмурой Владу Кангасск никогда не видел… да и сам он, наверное, выглядел не лучше. Потому Ваас и Сохраняющие Жизнь глядели на них с беспокойством, нарастающим от минуты к минуте.

Через четверть часа порог зала переступил Кангасск Абадар; он пересек зал размашистым твердым шагом и обошелся без приветствий – лишь кивнул, встретив взгляд своего младшего брата. Потом спешно прибыли Аранта и Марини (им, судя по всему, пришлось воспользоваться тридцатиминутным трансволо). Для остальных Кангассков, занятых в разных поселениях на территории старой и новой Ничейной Земли, а также для детей звезд настроили сдвоенные кристаллы, совмещающие в себе кристаллы звука и изображения.

Дольше всех задержался Серег; в конце концов, он появился буквально из воздуха, неся в волосах и на одежде белёсую пыль Провала…

Совещание началось…

Все слова, все жесты – отчаянные и решительные – доходили до сознания Кангасска словно сквозь липкий туман, успевая растерять по дороге внятность и смысл… Убаюканное было диким Кулдаганом, предчувствие нарастало вновь. Оно билось тревогой в сердце и виски, отдаваясь глухой болью. Оно неотвратимо звало за собой, как тогда, в Серой Башне. И вместе с ним ожило чувство, и тогда тянувшее Кангасска назад: чувство, что он не готов…

Когда Кан усилием воли заставил себя вернуться в реальность, его встретил мягкий свет Южных Лихтов, мерцающих под высоким сводчатым потолком зала; шаги уходящих отдавались эхом в его стенах… За столом остались только сам Кангасск, Влада и Серег. Дети звезд тоже присутствовали – незримо: сдвоенные кристаллы звука и изображения до сих пор лежали на столе, наблюдая… (что до кристаллов, предназначенных для братьев и сестер Кангасска, то их кто-то забрал с собой – надо думать, Абадар)…

– Прости, Учитель… – невпопад пробормотал Кангасск. – Я…

– Я знаю, Кан, – мягко сказала Влада. – Это ничего…

– С тобой мы все равно хотели поговорить отдельно, – подхватил Серег. И добавил, с особым ударением: – …последний Ученик миродержцев…

– Последний?! – отчаянно возмутился Кангасск и тут же сник: – Нет…

– Исход предстоящей битвы многое изменит для Омниса, но ничего – для нас, – покачала головой Владислава; грустная улыбка осветила ее лицо. – Мы должны найти сына там, в нашем мире, в нашей реальности. Должны быть с ним рядом…

– Понимаю… – вздохнул Кангасск, опуская плечи.

– Но это не значит, что мы бросим Омнис, – сурово сказал Серег. – Мы уйдем только тогда, когда опасность минует… А сейчас… – Серый Инквизитор решительно поднялся из-за стола. – Сейчас мы должны сделать все, что в наших силах: если мы найдем Хору Солярис в ближайшее время, Прорыва просто не будет

– Я могу помочь? – поднял глаза Кангасск.

– Останься здесь и попытайся дотянуться до нарры. Или Малкона, – сказала ему Влада, уже накидывая плащ поверх наполовину расстегнутой странничьей телогреи. – Спроси о местонахождении Хоры Солярис.

– Хорошо… – упавшим голосом произнес Кан. – Сделаю все возможное.

– Вот, возьми… – Серег вложил ему в ладонь изрядно потрепанный сдвоенный кристалл. – Свяжись со мной, если что.

Молча кивнув, Кангасск сжал холодный кристалл в кулаке. Смотреть, как покидают зал Влада и Серег, было неимоверно тяжело… так, будто уже сейчас миродержцы уходят навсегда… А они, бесшумно ступая по монолитной мозаике пола, обошли стол и забрали с собой кристаллы детей звезд. Серег – кристалл Ориона, Влада – кристалл Астэр… Символично. И печально…

Кангасск Дэлэмэр остался один… За высокими окнами зала потихоньку светлело небо, и хотя Жисмондин и Иринарх все еще сияли ярко, можно было видеть, что утро не за горами…

Даже сквозь двойные стекла, поднимаясь на нешуточную высоту последнего этажа Корты, с нижних улиц доносился оживленный шум ночного Торгора.

Кан ненавидел себя сейчас за свою беспомощность… Обхватив руками голову, он медленно опустился в свое кресло. Один за длинным столом, один в огромном зале, полном стеклянных и монолитных знаков… один в целом мире – этот наррат изо всех сил пытался изменить будущее: получить ответ на самый темный вопрос, который только можно было задать сейчас нарре: о том, где теперь искать солнечную хору и… сына миродержцев…

Судьба смеялась над Кангасском: пред мысленным взором каждый раз неизменно вставала тьма – и что-то алое, пульсирующее в такт чужому сердцу, горело в ней…

Кан бросался в эту тьму вновь и вновь… над ним шли часы… в стремительно светлеющем небе одна за другой пропали обе звезды истинной ночи – Жисмондин и Иринарх, а Пятая гора Кольца обзавелась тонкой короной занимающегося рассвета… Неожиданно расцвеченная алым тьма начала поддаваться; медленно, но верно, разом перестав быть непреступной преградой…

…Это можно было почувствовать… Не только наррат – каждый Странник почувствовал: под толщей арена что-то пробудилось от долгого, долгого сна и пришло в движение, откликнувшись на зов своего любимца – Кангасскнемершгхана…

…Ощущение… Знакомое, до ужаса знакомое… Подобное в свое время тянулось за маленьким отрядом из девяти амбасиатов сквозь всю Дикую Ничейную Землю: ощущение чужого взгляда, ищущего, враждебного, которое до предела обостряет все чувства: каждая тень настораживает, каждый шорох заставляет вздрогнуть… Сейчас все немного иначе, ибо ищущий взгляд разумен, но кому от этого легче…

Три тысячи лет ни один смертный и ни один бессмертный не ходил по Провалу ровным размеренным шагом, как шел сейчас Максимилиан. Никто из местных обитателей не следовал за ним, никто даже не наблюдал; неподвижное солнце висело в небе, неподвижный дождь – над землей… так откуда же это ощущение?.. Оно все сильнее и настойчивее, словно кто-то незримый и опасный ищет его во тьме…

Максимилиан зябко повел плечами и прибавил шагу. Кажется, он уже начинал догадываться, откуда все это… его действительно ищут… возможно, даже сами миродержцы. Остается надеяться на Горящий – что скроет от чужого взора, что выведет, как всегда выводил…

…Равнину перегораживала гигантская трещина. Сделав глубокий вдох, Макс осторожно приблизился к краю и глянул вниз. Везде, докуда только доставал свет багрового солнца, взгляд натыкался на густые переплетения усаженных крючковатыми шипами стеблей, каждый стебель толщиной с человеческую руку. Они душили друг друга, вонзали свои шипы в соседние стебли; цеплялись ими же за щербатый камень и тянулись вверх, в бесконечном стремлении выбраться из разлома, к свету. И те, кому это удавалось, раскрывались наверху зубастыми кожистыми цветами, лепестки которых готовы были одинаково жадно ловить как свет, так и живую добычу…

«И это вход в Торгор,» – покачал головой Максимилиан. Нравится ему это или нет, но это так…

Опустив капюшон на глаза и прикрыв рукавом лицо, чтобы не видеть больше этой зубастой пропасти, юный миродержец перешагнул безопасный край и полетел вниз…

…Картина плавно сменилась, как в дурном сне: Макс приземлился на мостовой Торгора; ступни отозвались острой болью, и он упал на колено. Машинально, даже не задумываясь, Максимилиан наложил восстанавливающее заклинание… и чуть не взвыл от боли, неожиданно пронзившей все тело!..

Теперь, когда расстояние меж двумя Хорами измерялось уже в десятках шагов, магическое напряжение стало просто чудовищным и причиняло боль уже само по себе, при любой попытке использовать магию.

…Это означало резкую смену планов… Рассчитывать перемещение из Провала в Омнис Максимилиан почти не умел. Зная лишь самые общие ориентиры, он отдавал себе отчет в том, что его выкинет, скорее всего, в случайном месте, где-то в Торгоре. Потому до фонтана он надеялся добраться уже на трансволо. Теперь же Макс ни за что не решился бы его использовать… Если уж слабенькое восстановительное заклинание способно причинить адскую боль, то такое мощное заклинание, как трансволо, должно попросту разорвать мага на куски… или нет… в любом случае, пробовать уже совершенно не хотелось…

Осмотревшись, Макс понял, что Торгор уже поднят по тревоге: всюду сновали Стражники в серых плащах с алым подкладом и Сохраняющие Жизнь, чьи мечи без гарды говорили сами за себя.

Если оценить плюсы, то боевые маги сейчас почти слепы – ищущую магию использовать сейчас травмоопасно, как и любую другую; а что же до Сохраняющих Жизнь – амбасиатов, так Максимилиану как амбасиату несравненно более сильному, ничего не стоит оставаться «невидимым» для их обостренных амбассой чувств, даже вовсю излучая тревогу и опасность… остальное довершит черный фарховый плащ…

Но есть и минусы, очень существенные минусы… ощущение, что кто-то незримый ищет и высматривает, становится все сильнее; честно говоря, оно уже так сильно, что начинает перерождаться в тошнотворный глубинный страх – это может означать только одно: если до сих пор Макса защищало что-то, то теперь эта защита трещит по швам и время пошло на минуты… И еще… небо светлеет!.. Совсем чуть-чуть – и уже никакой фарх не поможет: Макса будет видно без всякой магии и амбассы – невооруженным глазом…

Выбравшись из закутка, в который его забросило, Максимилиан поднялся на ближайшую крышу – плоскую и низкую, как во всех городских домах Кулдагана. На его счастье, благодаря тому, что сам дом стоял на возвышенности, вид с его крыши оказался прекрасный.

Глядя на открывшийся взору предутренний Торгор, Макс пытался разобраться, где он и куда ему теперь идти. Не так-то просто оказалось сопоставить местонахождение всеми забытого фонтана с запечатленной в памяти картой города…

…Пока Макс размышлял, полоса света коснулась верхних окон Корты – высочайшего здания Торгора… Для Кангасска, склонившегося над длинным столом в пустом зале, настало утро. Вокруг него уже начали гаснуть Лихты, в то время, как на нижних улицах города еще лежала ночь.

Максимилиан и Кангасскнемершгхан увидели свою цель одновременно; их мысли встретились – и пересохший фонтан на первом повороте Ардерской улицы предстал перед взором каждого… Тогда Макс, призвав на помощь все мастерство Лайнувера и Оазиса, бесшумно заскользил вдоль каменных стен в стремительно тающих городских тенях, а Кангасск прикосновением оживил сдвоенный кристалл в надежде как можно скорее связаться с Серегом…

– …Он здесь… – произнес Серег, обернувшись к Владе.

Молчаливые амбасиаты, окружавшие их, нахмурились и откинули капюшоны своих плащей – жест воинов, готовых к битве… Эти люди только что без слов заявили, что будут сражаться насмерть, до последней капли крови… И Кангасск Абадар был среди них…

– …Он принес Хору Лунарис… – вторила Серому Инквизитору Влада. – Передать по всем кристаллам полный запрет на магию! – сказала Воительница, повысив голос. Амбасиаты немедленно приступили к выполнению приказа. Глядя на их лица, суровые и сосредоточенные, видя дрожь пальцев, держащих сдвоенные кристаллы, можно было понять, что им больно, очень… Несмотря на то, что магия кристаллов – природная, противостояние Хор повлияло и на нее…

…Серег вздрогнул, как от удара, и прижал руку к груди, там, где сердце…

– Что с тобой? – бросилась к зажмурившемуся и шипящему от боли Инквизитору Влада.

– Ничего… – замотал головой тот. Лишь вытащив сдвоенный кристалл из нагрудного кармана куртки, он смог вздохнуть свободно и объяснить, в чем дело: – Это просто Кангасск… решил вызвать меня зачем-то…

Держа кристалл на вытянутой руке, Серег движением пальцев оживил его. В дрожащем тумане, полном учиненных хоровым напряжением помех, Ученика миродержцев едва можно было разглядеть; все фразы долетали обрывками… В голосе Кангасска сквозило с трудом сдерживаемое отчаянье…

– …Солярис… я знаю, где… – часть фразы пропала в свисте и шипении. – …фонтан…

– Какой еще фонтан?! – рыкнул на Ученика Серег, и не думая сдерживать эмоции.

– Высохший фонтан!.. – крикнул в ответ Кангасск, напрасно пытаясь перекричать хоровые помехи. – Стаб…р в трещине… трансволо…

– Нельзя сейчас в трансволо, дурень!! – в сердцах выговорил ему Серый Инквизитор.

– …ровал… – донеслось из кристалла.

– По нему я недавно прошел… – сказал Серег с досадой. И громко потребовал: – Где?! Какая улица?!.

– Я не знаю названия! – пришел отчаянный возглас… вновь шум… – Я могу… бежать туда…

– Так беги туда, гром тебя раздери!!! – взорвался Серый Инквизитор. – Беги, говорю!.. Мы тебя найдем! Кристалл не гаси!

– Понял!!! – проорал в ответ Кангасск.

Серег обернулся к Владе. Взгляды миродержцев встретились. О Небеса!.. Пятнадцать тысяч лет в глазах этих двоих не было столько жизни и надежды…

…Без лишних слов Серег сорвался с места и побежал. Владислава и Сохраняющие Жизнь поспешили за ним.

– Мы успеем! – крикнул Серый Инквизитор. – Никому не отставать!

Кристалл болезненно пульсировал в его руке, как если бы раскаленная игла пронзила ладонь и осталась в ней. Среди помех и шума мелькали порой картины ночного города, сквозь который бежал Кангасск. По мере того, как кристаллы Серега и Кана сближались, помех становилось все меньше, и если на первых этапах поиска главным был именно этот принцип «горячо-холодно», то после изображение стало достаточно четким, чтобы можно было узнать знакомые места. Это сильно облегчило задачу…

– Ардерская улица! – объявил Серег.

– За мной! – перехватила инициативу Влада, резко свернув вправо. Торгор она знала куда лучше правителя Севера и сейчас намеревалась срезать путь…

…В этой сумасшедшей гонке за собственным предчувствием Кангасск не сразу осознал, что город почти пуст… А ведь раньше никто, даже в самых бредовых фантазиях не мог бы представить себе пустой Торгор!.. Тревога, прозвучавшая для всех, кроме Ученика миродержцев, заставила улицы города опустеть в считанные мгновения. Теперь по безлюдным улицам шарил осмелевший пустынный ветер, который крал тепло разгоряченного бегущего парня. Глотая холодный воздух, Кан в какой-то момент с бессильной злостью подумал о теплых вещах, оставленных в главном зале Корты… а ведь плащ и телогрея из пустокорового войлока – защита не только от холода, но и частично от рубящих ударов…

Ну и где была раньше эта ясность мысли?!. Тогда Кангасск и не думал о том, что ему, возможно, придется сражаться – и с кем – с миродержцем!.. Теперь в случае чего острый, как бритва, клинок, встретит только тонкая рубашка…

Злость придала сил; Кан сумел заставить себя бежать еще быстрее. Толпа растерянных новобранцев с монолитными мечами, заполонившая узкий переулок возле оружейной, расступилась, пропуская взлохмаченного парня, в котором с трудом можно было узнать теперь всеми уважаемого Ученика. Скорее, он был похож на гонца: в одной руке горящий кристалл, в другой – меч в ножнах, снятый с пояса, чтобы не мешал при беге… Лишь один новобранец шепнул другому: «Это он. Это Кангасск Дэлэмэр». И толпа вновь сомкнулась за ним.

…Вот она – та улица, что предстала так ясно в видениях нарры… и вдали – поворот, за которым фонтан и солнечная Хора…

Где Серег? Где Влада? «Их нет… они не успеют…» – эта мысль ударила по сердцу, как хлыстом, заставив вновь подняться из каких-то неведомых глубин то самое: «Я не готов»…

Отчего-то Кангасск совершенно точно знал, не умом, а сердцем: он не соперник юному Максимилиану; более того – даже не помеха. Знал, что испытание, приготовленное судьбой, несравненно сильнее его. Несравненно. И победить в предстоящей борьбе невозможно в принципе. Да, Кангасск понимал все это прекрасно… и все же бежал… Зачем?..

Он уже не смотрел по сторонам, твердо зная, что миродержцы еще далеко… что он здесь один…

…Зацепившись плечом за что-то острое, Кан услышал только треск рвущейся рубашки – боли почти не почувствовал, хотя рукав окрасился кровью… он свернул в тот самый переулок…

Высокая, худощавая фигура в черном фарховом плаще склонилась над высохшим фонтаном…

Уже видя, что опоздал, Кангасск на бегу крикнул изо всех сил:

– Макс! Максимилиан!!! Сто-о-ой!

Сын миродержцев обернулся к нему, перехватил было поудобнее свой узорчатый диадемовый посох… но, передумав, усмехнулся и просто пропал… Никакой дрожи воздуха, как от трансволо, – будто сквозь землю провалился… Провал… вот почему это место так называется.

Кангасск без сил упал на колени перед фонтаном – и в тот же миг горящий кристалл, держать который было больно, со звоном разлетелся на сотни мелких и острых осколков – буквально взорвался… прямо в ладони…

Вскрикнув от боли, Кан прижал к груди искалеченную правую руку.

…По всем законам, мыслимым и немыслимым, он должен был быть уже мертв – одни Небеса знают, зачем Максимилиан пощадил Кангасска вместо того, чтобы закончить его жизнь одним ударом… Все еще не веря в то, что смерть обошла его стороной, Кан дрожащими пальцами левой руки вытаскивал осколки кристалла, впившиеся в ладонь руки правой. Меч, так и не покинувший своих ножен, лежал перед ним у бортика пустого фонтана.

– …Кан, ты ранен? – раздался над ним голос Учителя. Влада опустилась на колено рядом со своим Учеником. Должно быть, глядя на пропитавшийся кровью, натекшей с плеча и ладони, рукав рубашки, можно было подумать, что дело совсем плохо.

– Кристалл взорвался… – отрешенно пробормотал Кангасск.

Подошли амбасиаты, а с ними – Серег: его рука выглядела не лучше. Кровь капала с тонких длинных пальцев на камни мостовой, розовые в рассветных лучах…

– Это коллапс… – мрачно произнес Серый Инквизитор, подняв взор к чистому небу. – Хоры самоуничтожились. Вместе со всем, что было в тот момент магически активно в радиусе пятисот метров…

С этими словами он равнодушно посмотрел на свою ладонь, перепаханную осколками кристалла, и ухмыльнулся. Кангасск почувствовал какую-то странную дрожь вокруг; это не было магией, которую он знал раньше… это было что-то более древнее и могущественное…

Мягкое сияние окутало руку Серого Инквизитора, а когда оно исчезло, на ладони не осталось даже шрама – и осколки, несколько мгновений назад торчавшие из живой плоти, со звоном посыпались на мостовую.

– Дай руку… – сказала Кангасску Влада.

Удивительный свет залечил и его раны от осколков на ладони, и даже рану, о которой он забыл – на плече – о ней теперь напоминал лишь разорванный и напитанный кровью рукав рубашки.

– Что это? – прошептал Кангасск, подняв глаза на Учителя. – Магия?..

– Нет, – покачала головой Влада. – Это сила, которой был создан Омнис. Сила творения.

– Твой предок, Малкон, называл это немагическим вмешательством, – безжалостно уточнил Серег. – Знаешь, я до последнего момента надеялся, что удастся обойтись без этого… Теперь остается уповать на то, что без Хор это воздействие будет проще держать под контролем…

– Это своего рода иммунитет мира, Кан, – пояснила Владислава. – Как и в случае с живым организмом, иммунный ответ может выйти из-под контроля и поставить мир на грань гибели. Лучше вообще не прибегать к такой крайней мере… Но у нас уже просто нет выбора.