Текст книги " Камень третий. Дымчатый обсидиан "

Автор книги: Ольга Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

Глава тридцать девятая. Путь горячего шоколада

…Тогда я предложил названия согласно бинарной номенклатуре: дикие желтые драконы должны были отныне зваться Draco troglodytes, а зеленые, равные по разуму человеку, – Draco sapiens…

И недели не прошло, как новоявленные «Draco sapiens» выступили с возмущенным отказом. Я долго смеялся, когда узнал, что их так возмутило… «Безмозглое, наглое, грязное создание, которым является желтый дракон, по твоей номенклатуре выглядит чуть ли не нашим родственником! Эти неразумные ящерицы вообще не достойны называться настоящими Драконами…» Таким образом, мне было выказано официальное драконье «фи». Вняв их чувству юмора, я назвал желтых «ящерицами». Отныне те – Lacerta troglodyta… и вряд ли будут возмущаться.

Лайнувер Джовиб, натуралист. «Путевые записки молодого меня»

Запись 2332, 9 сентября, год от прихода миродержцев 15026

«Какая жалость, что ты не умеешь заклинать трансволо! Теперь придется топать через весь запретный радиус,» – зевнув, без особого сожаления произнес с утра Орион. Над мелочами, о которых могут слегка сожалеть люди, потомки изумрудных драконов просто смеются.

Честно говоря, Кангасск и сам собирался попросить о том, чтобы пройти пешком запретный радиус. Хотелось подышать морозным воздухом, послушать хруст снега под подошвами сапог и вой ветра в горах; вновь пройти тот путь, который он однажды уже проходил с Учителем… с Владой. Путь, отмеченный запахом горячего шоколада и теплом доброй памяти.

…Здесь ничего не изменилось. Равнина, горы, снег – все как тогда. И – такое же радостное солнце.

На плечах приятной тяжестью лежит зимний плащ, наброшенный поверх теплой куртки. И ноги в здоровенных сапожищах, утепленных медвежьим мехом, по щиколотку утопают в снегу.

Погасли звезды трансволо; большой город, занятый вечным движением, сменился просторами безлюдного Севера…

Больше всего такому повороту событий была рада Эанна. Предыдущие два дня в распоряжении юной чарги были только Рунный парк и резиденция Главы Совета (где слугам после мохнатого гостя еще долго придется править заклинанием ресторации мебель, о которую были всласть поточены когти)… надо ли говорить, что котенок заскучал… Сейчас рыжая бестия, взрывая лапами пушистый снег, носилась вокруг неспешно идущих Ориона и Кангасска, и вид у нее был истинно счастливый.

– Я на нее даже смотреть устал. Часа два уже скачет, – пожаловался Орион и беззлобно проворчал: – И откуда у нее столько сил?

– Сам удивляюсь, – пожал плечами Кангасск. – Хотя, когда я сам увидел снег впервые, тоже был счастлив так, что напрочь забыл об усталости.

– Так ты в курсе, что за зверь у тебя? – Джовиб понимающе закивал.

– Ты о чем? – Кангасск обернулся и с удивлением посмотрел на друга.

– Просто ты сказал, что она видит снег впервые. Учитывая ее происхождение, это, скорее всего, правда. Это файзульская чарга, Кан… – начал объяснять Орион и вдруг настороженно замолчал: Эанна в тот момент шустро метнулась к нему и, игриво припав на передние лапы, нацелилась прыгнуть. Похоже, она собиралась шутки ради повалять героя войны в снегу, как игрушку или собрата-котенка. Кангасск намерение своей чарги уловил и, нахмурившись, молча погрозил ей пальцем. Эанна фыркнула и, взметнув целый ворох снежинок, умчалась прочь.

– Так о чем это я… – Орион прокашлялся и недоверчиво проводил взглядом бегущую вдали чаргу. – Ах да… Родина этих рыжих – файзульские степи. В отличие от наших чарг, эти – дикие. Я слышал, у них в жизни бывает лишь один хозяин и больше они не приручаются… Стиги почти уничтожили наших чарг в войну. Так что файзулы со своими дикими бестиями были очень кстати.

– Дикая, это верно, – согласился Кан. – Я не знал, откуда она. Ты меня удивил, честно скажу.

– Рад, – коротко ответил Орион. – Как говорит Карина, удивление – лучшее лекарство от равнодушия и тоски. Ты еще наудивляешься сегодня. Сразу скажу, Башню теперь не узнать.

– Почему?

– Увидишь, – Орион хитро подмигнул. – Не буду сюрприз портить.

– А кто сейчас смотритель в Башне? – пользуясь случаем, поинтересовался Кан. – В последний раз был Нэй Каргилл.

Услышав это имя, Орион нервно рассмеялся.

– Был, был… – сквозь смех произнес он. – Но все это было давно и неправда. Теперь смотритель – я…

Мореход, беспечно ухмыльнувшись, продемонстрировал Кану связку кристальных ключей. Что ж, должно быть, сын звезд очень доверял тезке, раз оставил Башню на его попечение. И – что-то подсказывало, что Каргилл подобным выбором остался, мягко говоря, недоволен…

Берег Архангела, берег Дьявола… Каменные стражи все так же стоят по обе стороны от беснующейся в узком проливе реки. Здесь ничего не изменилось… и вряд ли когда-нибудь изменится.

Кан поднял голову, непроизвольно – будто почувствовав чей-то пристальный взгляд… Свет резанул по глазам: яркое солнце; ослепительно белый снег на плечах гигантов, в складках каменных крыльев… безоблачно… Прищурившись, Ученик разглядел их… и, тронув за плечо Ориона, указал ему на крохотных крылатых змеек, ныряющих в солнечных лучах на головокружительной высоте.

– Изумрудные драконы, – сказал Кангасск с уверенностью. – Я видел их однажды. Тоже издали. После того боя…

– Не напоминай… – вздохнул Орион и честно признался: – Когда я узнал, что мы с покойной капитаншей «Ювеля» одной крови, я пил неделю…

– Хорошо, – с пониманием отозвался Кан. – Не буду.

– Вот и славно, – Джовиб невесело ухмыльнулся, а потом, оставив тяжелые мысли, поднял взгляд к небу и помахал драконам рукой. – Это местная молодежь, – пояснил он Кангасску. – Пусть спускаются, познакомлю…

Судя по тому, что далекие изумрудные змейки перестали беспечно кружить и начали снижаться, жест Ориона был замечен и понят (быть может, его даже ждали). Но тогда зрение у этих драконов не хуже, чем у горных орлов; человеку о таком и не мечтать никогда.

Описав широкий круг и подняв в воздух целый рой снежинок, три дракона приземлились неподалеку от Кана с Орионом. Сложив крылья, оставшееся небольшое расстояние они преодолели пешком.

– Привет, ребята, – дружески произнес мореход.

В ответ послышалось нечто непонятное, рычаще-фыркающее. Неудивительно: драконий облик – драконий язык; должно быть, будучи драконом, весьма затруднительно произносить человеческие слова.

…Кангасск впервые видел изумрудных драконов так близко и был приятно удивлен тем, что они, оказывается, совершенно не похожи на желтых…

Изумрудные раза в три меньше и куда изящнее своих диких «собратьев»; у этих существ, равных по разуму человеку, высокие лбы и ловкие, способные к артистической жестикуляции руки (назвать их лапами язык не поворачивается), а глаза – серые, карие, золотые – исполнены глубины и обаяния.

Дэлэмэр не понимал, о чем они говорят, но речь драконов, пусть и чужая, была щедро сдобрена эмоциями, которые переводить не нужно…

– Хватит фыркать и пыхтеть! – строго сказал им Орион. – Давайте по-человечьи уже…

– Пррифффет, – отозвался один из драконов, переминаясь с ноги на ногу. – Орррион и К'анннг'асск.

Слова он выговаривал с тщательностью послушного школьника. Человечьи звуки давались ему непросто, а «к» и «г» получались щелкающими: с таким щелчком раскалываются спелые лесные орехи. И… принимая во внимание тон, с которым обратился к драконам Джовиб, и смущенные взгляды последних, складывалось впечатление, что вся эта троица – дети. Подумав так, Кангасск невольно расплылся в улыбке.

– Привет, – ответил он.

– Это Зейна, Чиун и Навер, – представил троицу Орион и тут же пояснил: – Это на человечий манер… на драконий – язык сломаешь выговаривать. И, Кан… – он скрестил на груди руки и бросил в сторону Ученика косой взгляд. – На будущее… построже с ними: сразу скажу, это ровесники моего сына. Их двести годков – что наши десять… Страшные разгильдяи все трое.

Драконы смущенно переглянулись. Кангасск не выдержал – рассмеялся. Давно он не смеялся так весело.

– И чего вы тут делаете, хотел бы я знать? – с нажимом произнес Орион, обращаясь к изумрудным ребятишкам, которые, словно предчувствуя этот вопрос, отступили на шаг и сбились в кучу; похоже, знали, что с этим человеком шутки плохи… Даже то, что Джовиб был на голову ниже любого из них, храбрости им не добавляло: взрослый есть взрослый.

– Прррог'уллллиффаемсаа, – протянул сероглазый Чиун и зябко повел крыльями.

– И еще… – добавил Орион, – где четвертый? Вас только трое спустилось.

– Нассс и есссть трррое, – выглянув из-за крыла Чиуна, произнесла Зейна. Голос у нее был мягче; девчоночий голос.

– Хе-хе, врут и не краснеют, – весело заметил Кангасск. Драконью ложь харуспекс распознавал не хуже, чем человеческую; Кан был так удивлен этим, что высказал свою догадку сразу, не успев задуматься над тем, что сейчас лучше: подыграть детям или встать на сторону Ориона. Потом задумался, но было поздновато…

– У меня плохое предчувствие… – вздохнул Орион и велел: – Зовите своего четвертого.

Драконы все как один подняли головы – и в небо понеслись тонкие крики. Как тогда, над залитым кровью «Ювелем»… только не было в этих криках скорби: дети просто звали своего товарища.

И он появился, вынырнув из-за снежной шапки на голове Архангела. Он снижался, описывая большие круги; сразу было заметно, что летит осторожно, а когда спустился достаточно низко, то стало ясно, почему: на спине у дракона уже можно было разглядеть крохотную человечью фигурку.

– Аглайн… – констатировал Орион.

…Дракон, носивший имя Аглайн, выглядел куда больше и старше дожидавшейся внизу троицы. Поровнявшись с Зейной, Чиуном и Навером, он вытянул крыло и спустил на землю щуплого человеческого мальчишку лет десяти (человека тяжелее изумрудный дракон, наверное, даже не поднимет). Тот был одет явно для полета в холодных высотах: меховые сапоги, три теплых плаща сразу, и – огромные очки, закрывающие половину лица… Кан их узнал: эти очки ему четырнадцать лет назад сделал сам сын звезд. В них Ученик, тогда еще совсем молодой и глупый, катался на лыжах, заворачивал неумелые виражи и смотрел на зимнее солнце, не щурясь… славное было время.

Подойдя к Ориону, мальчонка сдвинул очки на лоб и, подняв голову, счастливо улыбнулся.

– Привет, пап! – звонко произнес он и обнял Джовиба.

– Мой сын, Лайнувер, – с кислой улыбкой произнес Орион, обернувшись к Кангасску. – …Лайн, я тебя побью когда-нибудь… – отчитал он мальчишку, доверчиво глядящего на него снизу вверх и улыбающегося во весь рот. Должной суровости во фразе не прозвучало; тем не менее, мореход продолжал: – Ты о матери думаешь? Ей волноваться нельзя, бестолковая ты голова. Если она узнает…

– Пап, я ей ничего не скажу!!! – горячо заверил его приемный сынишка. И, сияя от радости, сообщил: – Мы на самом верху были! – он махнул закутанной в две варежки рукой в сторону гигантских каменных стражей. – Оттуда все-все видно! Я даже в кристалл заключил картинку…

– Ооооохсвятыенебеса… – вздохнув, скороговоркой произнес Орион. – Не вздумай матери кристалл этот показывать… А с тобой, – он ткнул пальцем в сторону Аглайна, отчего дракон-подросток насупился и гордо расправил плечи, – я отдельно поговорю.

Аглайн что-то проворчал по-драконьи.

– Я знаю, что он не рухнет, дурила, – проворчал в ответ Орион. – Но, разрази тебя гром, я беспокоюсь все равно… а Карине вообще лучше не знать, где Лайн пропадал сегодня. Вы четверо, отнесите парня туда, откуда взяли – и чтоб такого больше не было!

…Улетающую драконью четверку Джовиб провожал взглядом долго и задумчиво. За это время вернулась Эанна – видимо, к драконам чарга подойти опасалась.

– …Вот ведь сорванец… – покачал головой Орион, последний раз взглянув на опустевшее небо. – Я в его возрасте такой же был… И никогда не понимал, отчего за меня кто-то беспокоится… – он печально посмотрел на Кангасска. – Скажи, я дурак, что не бью сына, да?.. Ему б пошло на пользу…

– Вряд ли, – с большим сомнением произнес Кан, улыбнувшись, заметил: – А сын у тебя замечательный…

– Знаю… – Орион тихо рассмеялся. – Я скучал по нему. И по Карине… Две недели дома не был. Давай шагу прибавим, что ли…

– Давай! – с улыбкой согласился Кангасск.

Они шли быстро. Очень. К вечеру Ученик даже не вспомнил, каким же берегом прошел вдоль узкого места реки. Не важно это было.

…Две карты у входа. Знакомая прихожая…

Встречать их юный Лайнувер Джовиб, заговорчески улыбаясь, выбежал первым. За ним вышла Карина… Кану даже объяснений не потребовалось, так она была похожа на своего отца – Нэя Каргилла.

Орион ласково обнял жену при встрече… «Как ты, как малыш?..» – много было радостных и поспешных вопросов… Наблюдая чужое счастье, Кан стоял в стороне, возле вешалки, на которую повесил свой плащ. Всего несколько минут – которых хватило на то, чтобы в сердце закралась печаль…

Это на так уж сложно – быть одному… До тех пор, пока не увидишь счастливую семейную пару.

…Заныл старый шрам, тот, что навсегда перечеркнул левую бровь. Невелика цена, Сохраняющий Жизнь, за то, что ты сейчас видишь; за одно это уже можно простить себе кучу ошибок и просчетов, не так ли?.. и не судить себя слишком строго…

– Здравствуй, Кангасск…

Задумавшись, Кан не сразу понял, что обращаются к нему.

– Здравствуй, Карина, – спохватился он. – Извини, сплю на ходу…

Она была прекрасна. Как прекрасна всякая женщина, которая любима и любит. Ребенку, которого она носит, предстоит родиться в замечательной семье…

– Ничего, – Карина улыбнулась. – Сегодня какой-то сонный день. Проходи, не стой у порога. Я угощу тебя горячим шоколадом.

Шоколад был последним, что напомнило Ученику о старых временах. Шоколад и тишина небольшой гостиной с камином… К ужину Кангасск понял, что Башня изменилась до неузнаваемости, как и предупреждал Орион…

Не сказать, чтобы это радовало или печалило. Скорее, отрезвляло… Судьба всегда находит способ заставить человека смириться с тем, что прошлое вернуть невозможно. Всегда…

Глава сороковая. Памятник одиночеству

Серая Башня – памятник одиночеству. Оно навеки там, где нет дорог и городов; где на многие мили вокруг тянутся снежные пустоши и изумрудные хвойные леса; где на запад из высоких окон открываются взгляду земли, не нанесенные ни на одну из карт…

Кангасск помнил обитель Серега молчаливой и безлюдной. В ее огромных пустых залах каждый шаг отдавался многократным эхом. А по утрам в открытые окна летело колкое снежное крошево, и все немногочисленные обитатели Башни ходили в толстых вязаных свитерах с высоким воротником…

…Цепочка воспоминаний пронеслась перед мысленным взором последнего Ученика. Сейчас он шагал по тем же коридорам и не верил своим глазам. Дух прежней Серой Башни присутствовал – словно улыбка, исчезающая в темноте… Всюду были люди; их шаги, слова, смех – всё сливалось в единый фон, напоминая первый аспект арена (каким его чувствует Странник) – бесконечный град несвязанных нот, несозданных мелодий…

…Кажется, с Каном здоровались; кажется, приветствовали… он лишь отрешенно кивал. Он сам не понимал, отчего так тяжко воспринял эту перемену. Понимал только, что у него, бессмертного, таких перемен будет много, и научиться мирить себя с ними он должен.

– Удивлен? – спросил Орион. Кан обернулся к нему и ответил лишь рассеянной улыбкой.

– Я расскажу, – тихо произнесла Карина, взяв мужа под руку; жизнерадостный дракошка Лайнувер продолжал старательно вышагивать рядом с гостем. – Во время войны сюда был эвакуирован весь Северный Университет Серой Магии, по приказу Серега. Я слышала, на Юге сделали то же самое, только на два года раньше: сюда все-таки на трансволо нужно добираться, и в первые два года – без магии – это было невозможно. Когда война закончилась, здание Университета восстановили и большая часть магистров и студентов вернулась туда, а часть осталась здесь, с разрешения сына звезд.

– Да, тезка не возражал, – зевнув, сказал Джовиб. – После войны он перебрался к Астэр, на Юг и рад был оставить Башню под чьим-нибудь присмотром.

– Здесь остались в основном те, кто изучает харуспексы, – увлеченно подхватила Карина. В глазах ее загорелся столь знакомый Кангасску огонек научного интереса, истинный, тот что сродни детскому восторгу и любопытству. О да, она несла тот ореол, что давным-давно на краткие несколько дней обрел ее отец…

– Интересно, – улыбнулся Кан краем рта. – Могу полюбопытствовать как дилетант?

– Дилетант? – дочь Нэя звонко и весело рассмеялась. – Шутишь, Ученик! Думаю, ты знаешь о харуспексах куда больше, чем все те, кто экспериментировал тут с ними тринадцать лет. Ты их чувствуешь. Ты с ними связан. А мы просто смотрим и измеряем.

– Даже если так, – Кангасск смущенно хмыкнул, – мне все равно интересно.

– Тогда устрою тебе экскурсию. Завтра же, – заверила его Карина.

Столь доброжелательным ответом Кангасск был по-настоящему восхищен. Он еще не забыл, как отец Карины ответил на подобную просьбу… Потому Ученик дал себе твердое обещание завтра посетить лабораторию.

Обеденный зал был полон: местные светила омнисийской науки, согласно старой традиции, делили вечернюю трапезу со своими учениками.

Нэя Каргилла Кан увидел еще издали, и сразу же заметил, как насупился и подобрался Орион.

– Я так понял… – Джовиб прокашлялся, – …вы с моим тестем давно знакомы.

– Да, – Кангасск кивнул и бесхитростно заметил: – А он почти не изменился с тех пор. Только поседел еще больше.

По Ориону было видно, что он хотел добавить нечто ехидное и язвительное, но сдержался. Вздохнул…

– Ну что ж, – сказал он, – тогда можно вас не знакомить. Пошли…

К Каргиллу он двинулся крайне неохотно, словно к корзинке с живыми змеями.

– Здравствуй, папа… – сказал он и невесело улыбнулся. Последнее слово, как он ни старался, все-таки прозвучало с долей иронии.

– Здравствуй, – произнес Каргилл сухо.

Пожалуй, если бы не Карина и Лайн, эти двое друг к другу даже не подошли бы.

– Здравствуй, Нэй, – сказал Кан как можно приветливее, чтобы хоть немного разрядить обстановку, и… встретил недоуменный взгляд.

– …Дэлэмэр? – после некоторого раздумья Каргилл все-таки узнал в седовласом мужчине юного «неуча», каким запомнился ему Ученик миродержцев.

– Да, – пожал плечами Кангасск. – Орион пригласил меня погостить немного в Башне.

Нэй бросил на зятя хмурый взгляд.

– Я всегда рад гостю, – сказал он Кангасску. – И, думаю, общение с последним Учеником миродержцев пойдет на пользу нашим студентам…

– Ты надолго? – вдруг подал голос Лайнувер, про которого все забыли. Для верности он даже тихонько подергал Кангасска за рукав.

– Лайн, не перебивай старших, – строго сказал ему Нэй.

– Месяца на три точно, – ответил Кангасск мальчишке. Он никогда не считал, что недостаток роста или возраста – это повод игнорировать человека или не давать ему слова.

– Здорово! – обрадовался Джовиб-младший. – А ты правда бессмертный? Сколько тебе лет?

– Тридцать три, – не удержался от улыбки Ученик.

Разговор завязался. И никто не осмелился вмешаться. Кангасску стало очень не по себе, когда он это осознал…

Редко, но встречаются в мире люди, от рождения несущие дар слова. И они не обязательно поэты или актеры… Просто другие невольно замолкают, когда они говорят… и – идут на гибель и муки за такими словами. Будто за волшебной дудочкой… Зига-Зига был таким… даже бессмертный сын звезд оставил ради него все. Воистину, отправляясь в «путешествие налегке», мы забираем таланты с собой. Мы всегда у себя есть, что бы ни случилось.

…Осознал. Только сейчас. А ведь такое бывало раньше. Порой замолкал и прислушивался даже суровый Серег. И теперь: никто не вмешивается в веселый разговор Кана с мальчишкой; пустая трата времени, по сути, и тем не менее…

– Лайн, пошли ужинать, – свернул затянувшуюся беседу Кангасск. – Еще наговоримся с тобой за три месяца.

– Кхм, – кашлянул Нэй. – Я бы тоже не против поговорить, Дэлэмэр. Загляни в мой кабинет завтра.

– Загляну, – Кангасск кивнул.

…За столом он сидел между Каргиллом и Джовибом, как меж двух огней, что, впрочем, не помешало в полной мере насладиться превосходным ужином.

После ужина заговорчески улыбающийся Лайн показал своему новому другу тот самый кристалл изображения, который заполнил сегодня на дикой высоте. Вид оттуда открывался божественный и страшный; Кангасск поразился храбрости мальчишки (сам бы он не полез так высоко ни за что), а потом вспомнил о настоящем отце Лайна… Должно быть, сложно не рваться в небо, когда драконьей крови в тебе половина.

«Интересно, как Милия оценила бы этот поступок? Тоже ведь дракон-полукровка… Пожалуй, стоит их познакомить,» – подумалось Кану. Они пока не задумываются, а ведь им обоим суждено жить меж двух миров, не имея возможности сменить облик и взмыть в небо, как драконы, или состариться и умереть, как люди… Дружба многое бы для них значила…

…К ночи коридоры и залы Башни опустели; ненадолго вернулась древняя, строгая тишина, и гулкое эхо вновь принялось многократно умножать шаги.

– Ну, что скажешь, Кан? – с усталой ухмылкой осведомился Орион.

– Все так изменилось, – покачал головой Ученик.

– Да уж… – Джовиб вздохнул.

Пару минут они молча брели по длинному, прямому, как стрела, коридору. За окнами выл ветер; откуда-то тянуло сквозняком…

– Вы не очень-то ладите с Нэем, – заметил Кангасск.

– Хех! – Джовиб горько усмехнулся. – Мягко сказано – «не ладите»! Он искренне считает, что я бандит-убийца-маньяк и воплощение зла на земле. И дочери-то его я недостоин, и на внука-то его я плохо влияю… и вообще, пиратское прошлое мне поминает все время… В общем… – Орион махнул рукой и продолжать не стал.

– И то, что Карина и Лайн счастливы, его не разубеждает? – спросил Кан с сомнением.

– Нет, – отрезал Орион.

– Ну я так и сказал: он ничуть не изменился… – заключил Кангасск.

– Да-а уж… – протянул Джовиб. – Ну сейчас мы, вроде, установили нейтралитет. Он со мной даже здоровается, с ума сойти… Было время, грозился запретить мне появляться рядом с его дочерью и внуком. Я тогда просто позакрывал все комнаты в Башне. Подействовало… Понял, что, если он хочет продолжать свои научные дела, со мной придется считаться… Потом, пока я дома не был три месяца из-за дел, он взялся настраивать против меня Лайна; магию и фехтование запретил изучать мальчишке еще… – Орион замолчал.

– И что ты? – спросил его Кангасск.

– На этот раз я ничего на закрывал, – угрюмо отозвался Орион. – Просто пригрозил старому упрямцу, что увезу Карину и Лайна в Пиратские Гавани. Я был здорово зол тогда и не шутил ни грамма.

– Не дело это, когда нейтралитет держится на страхе, – заметил Кангасск неожиданно профессиональным тоном.

– Лучше так, чем никак, – возразил Орион. – Поверь мне, больше всего его злю даже не я, а закрытые комнаты. Девять из десяти комнат Башни закрыты для всех, кроме Астэр, тезки да нас с тобой. Там древние книги и много чего еще, что Нэю давать не следует… сам понимаешь… Я вот думаю, – голос Джовиба смягчился, – Лайн подрастет, я тезку уговорю – откроем мальчишке комнаты. Из него тоже ученый, похоже, получится. Только не такой, как дед его… Я б и Карине все открыл, да тезка не велит. Впрочем, понятно же, отцу она не откажет. Дай ей старинный фолиант сегодня – и завтра на него Нэй лапу наложит, точно знаю… Ну… – он тряхнул головой и произнес уже веселее: – Давай расходимся до утра. Иди в свою комнату; там ничего не меняли с тех пор, как ты в ней жил. Только заклинанием ресторации проходились раз в неделю.

– Спасибо… – ответил ему Кангасск.

– Тебе спасибо, – вернул благодарность Орион.

– Мне-то за что? – Ученик миродержцев беззвучно рассмеялся в ответ.

– Я часто вспоминаю ту битву на «Ювеле»… – Джовиб оборвал фразу, не договорив. – Ну, спокойной ночи тебе, Кан.

– Спокойной ночи…