Текст книги " Камень третий. Дымчатый обсидиан "

Автор книги: Ольга Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)

На миг смятение отразилось на его лице, но потом маг взял себя в руки.

– Есть еще один, – согласился он. – Но там о гадальщиках ни слова. Я нашел его случайно, когда делал копии, и забрал – для того, чтобы стереть из инквизиторской истории свое имя. Это последний документ, где я упомянут: остальные я изъял из архивов годы назад.

– Что за список? – с интересом спросил Кан.

– Список тех, кто не попал под магическую амнистию Максимилиана, – честно ответил Фрил и протянул Ученику небольшой бумажный свиток, пояснив: – На нем Печать Миродержцев; рукописи, помеченные такой печатью, нельзя уничтожить…

Печать Миродержцев – Этэрр… серебристые жилки, слагающие сложный витиеватый узор. Обложка фолианта «Размышлений о природе магии», который Кангасску доводилось держать в руках, была отмечена таким же. Правда, тогда Ученик и помыслить не мог, что это более чем украшение. Но теперь все встало на свои места: камни, слагающие Кулдаганскую торговую дорогу; кирпичики Рунного Парка в Столице; Этэрр… сердцевина узора всюду та же, и лишь по краям он меняется… Хитросплетение дорожек для магической энергии, хоровой, естественной, любой… Один путь – одна цель…

И еще… едва дотронувшись до последнего списка, Кангасск уже знал: это и есть то, чего он ждал четыре месяца. Хотя к уверенности примешивалось и странное полуразочарование, которое обычно вызывает грустную усмешку. Теперь Ученик мог быть уверен: путь прямым не будет… если это вообще будет тот путь, на который он рассчитывал…

Оставив сомнения, Кангасск развернул свиток…

«Список лиц, не попавших под амнистию 15003 г. от п.м., объявленную миродержцем Максом Милианом Корвусом для магов, осужденных на ношение запрещающих браслетов:

1. Айрин Уар

2. Киаф Нанше

3. Галан Браил

4. Зонар Йарих

5. Андроник Руф

6. Мадвид Изодельфос

1–6 – бывшие советники Юга и Севера. В амнистии отказано ввиду чрезвычайной тяжести преступления

7. Ториа Бердези

8. Нитгор Равен

9. Зар Хлит

7–9 – В амнистии отказано ввиду непригодности к последующей службе в вооруженных частях Омниса по состоянию здоровья

10. Гердон Лориан

Вопрос об амнистии для этого гражданина миродержцами не поднимался

11. Немаан Ренн

Добровольный отказ от амнистии

Список составлен архивариусом второй ступени – Зилией Отиханн»

Кангасск поднял глаза. Он не видел в тот момент ни замершего в ожидании своей участи Фрила, ни серых стен таверны – ничего…

Ярко, живо, жутко… Ученик вспомнил ослепительно-белый Зирорн, на мгновение затмивший собой весь мир… Обрывки фраз, словно осколки, сохранившиеся в памяти…

«В первый раз видишь Зирорн?..»

«…Немаан?» – «Да. Здравствуй, Кан. Давно не виделись.» – «Ты спас мне жизнь. Зачем?» – «Ты тоже был добр ко мне в свое время…»

«…Тогда Ворон объявил амнистию для осужденных магов… Он лично снял браслеты мне и еще куче народу…»

Немаан!!!

Нет, не может быть… Да мало ли на свете Немаанов?

…Но собственные предчувствия смеялись над Кангасском, утверждая: «Да. Немаан. Тот самый»…

Он и раньше казался Кану темной личностью, но теперь дело зашло уже слишком далеко…

– Фрил… – Ученик тяжело вздохнул, возвращая Галану свиток.

– Да? – упавшим голосом произнес маг.

– Мне нужна информация по номеру одиннадцать этого списка. Я хочу знать, где он сейчас.

– Сделаю, – пообещал Фрил и рассеянно засмеялся: – Так это и есть то, что ты искал?

– Нет, – покачал головой Кангасск. – Но это важно. Более чем.

Глава сорок восьмая. Spector

– Ты уверен, что мы с тобой говорим об одном и том же человеке? – с сомнением произнес Фрил, нахмурившись.

…За окном лучи закатного солнца причудливыми оттенками расцвечивали гурронские изумрудно-зеленые крыши. Город выглядел празднично; младший брат Лура скрывал свою теневую сущность куда более тщательно, чем теневая столица. Да и обиталище самого Фрила выглядело уютным домом прилежного горожанина.

…Кангасск не спешил с ответом. Открыв окно, он посмотрел вниз, на внутренний дворик дома: Эанна была все еще там. Более того, она делала попытки ловить рыбу в фонтане, но Ученик решил Фрилу об этом не сообщать.

Подняв взгляд к закатным небесам, Кан тяжело вздохнул… он и сам не понимал, что происходит.

– Начнем сначала, – сказал он, обернувшись к гурронскому «осведомителю». – Немаан, по твоим сведениям никогда не состоял в Тенях и проблем с Тенями не имел?

– Верно, – Фрил согласно кивнул и скрестил на груди руки. – Единственная запись о нем встречается в архивах Инквизиции – там говорится, что он организовал разбойную банду на подходе к Ханделу и получил запрещающие браслеты. До этого еще – запись об исключении из Университета Серой магии за неуспеваемость.

– Да, это все о нем, – согласился Кангасск.

– Ты описал мне его как личность темную и в определенных кругах известную, но я тебя уверяю: никто в теневом братстве не знает Немаана Ренна, – подытожил Фрил.

– Странно… – Кангасск мотнул головой. – Бред какой-то… Помню, он даже подойти к Луру отказывался, говорил, что успел насолить в свое время и Сальватории, и Теням.

– Я задействовал некоторые дополнительные источники, – спокойно заметил Фрил, – и скажу точно: Немаан бывал в Луре. И во многих других городах. Судя по всему, промышлял одно время мелкой торговлей. Мелкой настолько, что не интересовал ни «медовый путь», ни Тени, ни Сальваторию.

– И главное: браслеты. Они до сих пор на нем?

– Да…

Кангасск промолчал. Он бы мог рассказать сейчас о Зирорне, иллюзиях и прочих магических умениях Немаана Ренна, но не промолвил ни слова. Фрил тут помочь ничем не сумеет, так что ни к чему болтать лишнее.

– Я разберусь с этим, – кратко заявил Ученик. – Где сейчас Немаан Ренн?

– Точного местонахождения сказать не могу, – пожал плечами Фрил, – на это потребуется время, а ты просил срочно, к тому же, уж прости, этот малый – личность настолько серая, неприметная и законопослушная, что искать его весьма не просто. Ориентировочно: группа поселений у Больших Полей. Дэнка, Коссель, Ивен, Девалла. Похоже, твой бродяга устал мотаться по миру и осел где-то там.

– Отлично. Подробнее не нужно, я найду сам, – сказал Кан угрюмо.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Кангасск хотел уйти сразу же, так чего терять время?.. Но то ли сонный закат тому виной, то ли что-то еще… но Ученик не сделал и шага. Фрил задумчиво посмотрел на него – и что-то изменилось в лице бывшего советника. Наверное, был миг, когда он увидел перед собой не могущественного наследника миродержцев, а просто седого, раньше времени повзрослевшего парня, который ввязался в темное дело и не очень-то понимает, как быть дальше.

– Куда отправишься? – спросил Галан неожиданно тепло, с участием. Так старший спросил бы растерявшегося младшего. Вечный страх перед потерей магии, который обычно пропитывал каждое слово, обращенное к Кангасску, куда-то исчез.

– В Ивен, – ответил Кангасск, в свою очередь невольно сменив суровый тон на обычный, и даже пояснил: – У меня там друг живет… повидаюсь, и, может быть, разузнаю про Немаана.

– Прямо сейчас? – уточнил бывший советник, хотя потертый костюм Кангасска, а также ожидающая во дворе оседланная чарга и походная сумка, притороченная к ее седлу, говорили сами за себя: Ученик миродержцев планировал поход еще до разговора со своем «осведомителем».

– Да. Прямо сейчас. И так слишком много времени потерял, – с досадой произнес Кан.

– Тогда помогу тебе с трансволо, – пожал плечами Фрил и грустно улыбнулся: – Ивен так Ивен…

Бывший советник благоразумно открыл трансволо вдали от Ивена: на неспокойных территориях, к коим до сих пор относятся Большие Поля, открывать трансволо в стенах поселений крайне не желательно. В лучшем случае вторженец наткнется на запрет – и все время, ушедшее на подготовку трансволо, будет потрачено зря; в худшем случае (если на постоянное поддержание запрета у данного поселения не хватает сил и средств) – на выходе может сработать несколько магических ловушек, простых, но действенных…

Дабы оградить Кангасска от подобных неприятностей, Фрил избрал целью перехода не сам Ивен, а холм неподалеку от города.

…Кан усмехнулся: он помнил этот холм… именно здесь он когда-то привел в исполнение свой безумный план по изгнанию витряника. И здесь же слушал на следующий день хвалебную песнь, что сложила в его честь Охотница Рамуне.

С тех пор много воды утекло в Безымянном Притоке, и Холм у Притока успел запомниться иначе. Для тех, кто отстаивал Ивен в первые годы войны, он навеки останется последней высотой, за которую многие герои сложили голову. И которая пала…

Уже шесть лет как война закончена, а люди все еще приходят сюда – воздать почести погибшим. Многие плачут – кто о сыне или дочери, кто – о родителях и друзьях… Но… порой, утерев слезу, кто-то, грустно улыбнувшись, вспомнит и довоенное время, и Ученика миродержцев – простого парня, совершившего невозможное… Боль потери остра и сейчас затмевает собой все, но пройдет время, много времени – и военные воспоминания потускнеют в памяти последующих поколений, а легенда о победе над витряником будет жить вечно. Справедливо ли?.. никто не ответит…

С этого холма, как помнил Кангасск, открывался прекрасный вид на город, но сейчас Ученик усомнился в том, что видит: Ивен было не узнать…

Во-первых, он стал в три раза меньше. Война смела большинство домов, оставив от них обломки стен, торчащие из снега, словно гнилые зубы, и сеть разбитых каменных дорожек. Во-вторых, центральная часть города, обросшая внушительными стенами, лабиринтом перегородок, лестниц, мостиков, ощетинившаяся шипами и смотровыми башенками, превратилась в единый, невообразимо уродливый форт. Со времен окончания войны домов за стенами этого форта, напоминающего стальной муравейник, было построено всего двенадцать, да и те неизменно следовали «архитектуре страха».

Больше всего современный Ивен походил на отмеченного аноком меллеосом воина; все это нагромождение стен и укреплений как раз неприятно напоминало вздувшиеся, бесформенные рубцы, какие оставляет панацея…

Стальной гигант бдил: то и дело глаза винтовок Сэслера бликовали на башнях; закат, отраженный ими, превращался в дьявольские красные огоньки…

«Пойдем, Эанна, – ласково произнес Кан, устраиваясь в седле. – Покажемся местным стражам… – и добавил с тихой усмешкой: – Может, узнает кто…»

Подросший котенок послушно зашагал к городским воротам, прямо по глубокому снегу. Вздумай Кангасск пройтись по таким сугробам в сапогах, неизменно проваливался бы на каждом шагу. Мягкие же лапы чарги и здесь ступали мягко.

Стоило выйти из-за холма, как на одинокого путника, что ехал верхом на чарге, уставились эти дьявольские огоньки, все, как один.

Вскоре послышался скрип открываемых ворот. Из их темной пасти на утоптанную снежную площадку у стен вышел всего один человек.

Ветер трепал его Охотничий плащ; винтовка Сэслера с зачехленными линзами висела на ремне за спиной; в ножнах на поясе покоилась пара мечей; черная повязка закрывала левый глаз…

…Кангасск узнал бы этого человека, где угодно. Просто почувствовал бы…

Флавус Бриан.

Он сильно изменился. Стал старше, выше, крепче. Внешне он теперь сильно напоминал своего отца, Смарагда, хотя, если поставить их рядом, Флавус все равно выглядел бы рядом с отцом маленьким и щуплым… Но обманываться не следовало: это опытный воин. Умелый, бесстрашный… опасный… Много ли в нем осталось от того мечтательного мальчишки, которого Кангасск помнил?..

Спешившись, Ученик шагнул навстречу старому другу. Волнение всегда мешает гадальщику ясно «видеть», и сейчас Кангасск не знал, чего ожидать и мог лишь надеяться на то, что их с Флавусом дружба выдержала испытание временем.

…Флавус узнал его, узнал еще тогда, когда приник к глазу винтовки, чтобы разглядеть одинокого путника, неспешно приближавшегося к воротам верхом на рыжей чарге. Узнал… но самому себе не поверил сначала… Слишком много времени разделяло его и Кангасска Дэлэмэра. И не только времени…

Семь лет войны, шесть лет мира – целая пропасть. Сам Флавус разительно изменился за эти годы, многое пережил, многое потерял. Наивный паренек, мечтавший разгадать тайну Кулдагана, и – Охотник первого уровня, командир Ивенского ополчения, герой войны, Смотрящий – неужели это не разные люди?.. Флавус с трудом верил в это… потому даже предположить не пытался, как с той поры мог измениться Кангасск Дэлэмэр. Все известия о наследнике миродержцев, что долетали до Ивена, зачастую походили на легенды и небылицы. Новый бессмертный. Человек, вернувший Омнису магию, а своим учителям – сына, Макса Милиана Ворона… Простой кулдаганский парень взлетел за четырнадцать лет так высоко, что для Флавуса превратился в миф. И вот он здесь…

Белоснежно-седой. Со шрамом на лице – обычным шрамом, ровным и четким: этой раны точно не касалась панацея… А взгляд все тот же. Невероятно… словно всех этих лет и не было!.. словно он просто взял и шагнул в сегодняшний день, миновав их…

– Кангасск! – опомнившись, радостно произнес Флавус. – Здравствуй, старый друг!

– Здравствуй, Флавус, – улыбнулся в ответ Кан и крепко обнял повзрослевшего Бриана.

– По всем правилам, я должен задать тебе десяток вопросов, прежде чем впустить тебя в город, – отстранившись, произнес Охотник. – Но не буду. И так вижу, что это ты. Пошли… – он расхохотался. – С главой местного ополчения спорить никто не будет, – и махнул рукой, сделав своим людям знак открыть ворота. – В моем доме тебе всегда рады, Кан. Приглашаю к обеду… и зверя твоего, не переживай уж, накормим!..

Ворота закрылись с лязгом, вновь отрезав Ивен от окружающего мира. Изнутри город для того, кто бывал в нем до войны, выглядел еще более печально. Металл, камень; железные прутья, торчащие отовсюду, изогнутые, тонкие, чем-то напоминающие паучьи лапы, – частью заграждения, частью – ступени на внутренней стороне стен. Чем-то современный Ивен неуловимо напоминал павший Таммар. Разве что хмурые вооруженные люди здесь смотрели уверенно и смело – как победители; не было в их глазах ни покорности изгнанников, ни фанатичных огоньков, как у приверженцев кроганского учения…

– Что произошло здесь? – сокрушенно покачал головой Кангасск, тщетно вглядываясь в бронированные строения. – Я город едва узнал…

– У Ивена была непростая судьба, – сказал Флавус, замедлив шаг. – В начале войны он стал последним прибежищем в Больших Полях… современные Дэнка, Коссель, Девалла – все они построены заново, на пепелище. Тогда выстоял только Ивен, да и то чудом. После его превратили в заградительный форт на подходе к Столице… Сейчас, – Охотник пожал плечами, – ну что сейчас… Время мирное; от ополчения осталась едва ли десятая часть – по два человека на каждую башню, да еще двое на воротах. Но службу несем. Детей тьмы я уже года три вообще не видел; стигийские пауки сейчас тоже редкость, а вот всякий разбойный люд… этого добра полно. Ивен преграждает подобным незваным гостям путь к новым городам на Больших Полях и Столице. Но свое он давным давно отвоевал…

Дорога петляла меж громоздких, тронутых ржавчиной конструкций; в некоторых можно было еще узнать прежние, довоенные дома: их выдавали затейливая отделка камня, витые бронзовые перила и большие окна – в войну заложенные кирпичом, сейчас почти все они были возвращены в прежний вид. Иногда металлические перемычки и прутья, тянущиеся с одного дома на другой, заслоняли над головой небо или бросали полосатые тени на утрамбованный сапогами снег…

Кажется, Кангасск сумел принять этот новый Ивен. Несмотря на некоторое сходство с нынешним Таммаром, этот город имел особый дух; он не был сметен, раздавлен и уничтожен, как город гадальщиков, он лишь изменился, чтобы выстоять, чтобы победить… Флавус Бриан изменился тоже, но не перестал же он от этого быть самим собой.

– Пришли, – объявил Флавус за очередным поворотом дороги.

Тот самый дом. И каменные чарги по-прежнему смотрят на каждого гостя сапфирово-синими глазами. Фигуры их местами посечены и раскрошены – даже им война оставила шрамы…

– Пойдем в дом, – мягко произнес Флавус. – И зверя бери: в прихожей посидит пока, а там подумаем.

…Прихожая… Окинув ее взглядом, Кангасск не удержался от улыбки: помимо нескольких обычных плащей на стене, подвешенные за капюшоны, висели плащи детские, не меньше трех десятков.

«Да, у нас все еще есть школа, – заметил Флавус не без гордости, поймав взгляд своего друга. – Даже в войну здесь учились. Тогда это давало людям особую надежду…»

Оставив плащи в прихожей и сняв с Эанны седло и поклажу, друзья перешли в гостиную.

Пустота… Когда-то здесь стояли книжные шкафы; они ломились от книг, старых, толстых, с потертыми корешками… Кресла возле камина, развернутые друг к другу, словно приглашали к беседе… С потолка спускалась на витом металлическом шнуре старинная люстра… А теперь – нет ничего; нет даже занавесок на окнах; и каждый шаг отдается в четырех стенах гулким эхом.

У Кангасска, захваченного воспоминаниями и радостью встречи, что-то оборвалось в душе, когда он переступил порог этой комнаты. Так может чувствовать себя человек, на глазах у которого произошло что-то, во что он не хочет верить… или гадальщик, не желающий слышать подсказок своего обсидиана.

Переменился в лице и Флавус; взгляд его теперь отражал печаль, тихую, светлую, давнюю… Казалось, он вошел в храм…

Подняв глаза, Кангасск увидел висящую над камином пару мечей. Катаны. Обе – в простых коричневых ножнах. Обе – выкованы задолго до войны, во времена, когда каждый меч делался на заказ, так, чтобы приходился хозяину по руке, а не штамповался в спешке по единому стандарту. Одна из катан – длинная и тяжелая – предназначалась воину огромного роста и силы. Другая – изящная, легкая – подошла бы подростку или невысокой женщине…

– …Здравствуй, мама, здравствуй, отец, – вполголоса, склонив голову, произнес Флавус.

«Нет… – стиснув зубы, подумал Кангасск. – Смарагд… Рейне… Нет!..»

– …В Ивене все спокойно, – продолжал Флавус Бриан. Эхо пустого помещение следовало каждому его слову; мягкий закатный свет, льющийся из окон, окружал его вихрастую голову мерцающим рыжим ореолом. – …Да вот еще старина Кан в гости заглянул. Так что я с дежурства пораньше…

Вздохнув, Флавус обернулся к Кангасску. Вид у командира ивенского ополчения был несколько виноватый. Он сказал:

– Пойдем на кухню, Кан. Оружие можно здесь оставить, – и добавил зачем-то: – Все в порядке…

Кангасск несколько раз пытался найти какие-нибудь слова, но, как всегда, не нашел. Сдавшись, он растерянно произнес:

– Прости… Я не умею соболезновать, я только сопереживаю… – и тут же укорил себя: – Вот ведь глупость сморозил!..

– Нет, – покачал головой Флавус. – Я тебя понял.

На кухне царил полумрак; было прохладно, и потчевать ужином друзей никто не спешил. Хозяин привычным жестом сотворил пару теплых Лихтов и отправил их под потолок. Стало гораздо уютнее.

– Сильвия сейчас ведет вечернюю тренировку у ребятишек, – пояснил Флавус. О сестре он говорил ласково, с любовью, этого трудно было не заметить. – А я, конечно, не ахти какой домохозяин, но чаю тебе налью, – тут он издал веселый смешок. – Не грусти, Кан. Сейчас соображу чего-нибудь. Ты садись пока.

Со сковородой и прочими кухонными принадлежностями Флавус Бриан управлялся довольно-таки ловко: похоже, ветеран войны не видел в приготовлении ужина ничего зазорного для воина. Так что вскоре на столе уже были горячий чай, гора сырных бутербродов и две солидные порции яичницы с салом.

Ужин друзья проглотили мгновенно, благо голодны были и тот, и другой, а вот целый чайник горячего чаю обещал долгую беседу.

– …Как рука? – спросил вдруг Флавус, лукаво прищурившись. Кан, которого вопрос застал врасплох, не сразу нашелся с ответом. Тогда Бриан с улыбкой пояснил: – Я многое слышал о тебе. Ты – легенда… А рука, смотрю, все же не так уж безжизненна, как говорят.

– Стараниями Ориона… – смущенно усмехнулся Кангасск.

Едва начавшись, беседа угасла. Теперь друзья молча смотрели друг на друга и потягивали чай из кружек. Наводить мосты после долгой разлуки оказалось непросто. Про Рейне и Смарагда же Кан и вовсе спрашивать не решался, чтобы не бередить старые раны. Хотелось поговорить для начала о чем-нибудь нейтральном. И, бросив взгляд на черную фарховую повязку, закрывавшую левый глаз Флавуса, Кангасск решил задать давно мучивший его вопрос…

– Я заметил странную вещь, – сказал он, потянувшись за очередной порцией заварки, – в какой бы город я ни пришел, у ворот меня неизменно встречают Марнс и человек с повязкой, как у тебя. По поводу каждого приходящего в город свое мнение высказывают именно эти двое. Зачем Марнс, я понимаю, а вот второй…

– Ты, наверное, и вправду провел во сне много лет, – на лице Флавуса отразилось нешуточное удивление. – Ты не слышал ничего о Спекторах? И о стигийский камнях?

– Нет, – вздохнув, признался Кан. – Расскажи…