Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

Глава 19 Предсказание будущего

Нам здорово повезло с погодой. Стояла уже середина октября, а на дворе по-прежнему было почти что, по-летнему тепло и сухо. Прошел месяц со дня нашей встречи с прекрасным царем обезьян, прежде чем я смог с чистой душой сказать, что жизнь наша устаканилась и вошла в какую-то колею. И снова, первым об этом узнал Сунь У-кун.

Накануне он пришел к нам после обеда. Теперь он всегда приходил именно в это время. Они с Венедимом решили, что после завтрака нам полагается любоваться красотами Китая, под руководством Венедима и Родована, а после обеда – вести философские беседы с Венедимом и Сунь У-куном. Родована не допускали на встречи с каменной обезьяной, объясняя это тем, что он и чинами не вышел, и возраст у него слишком уж юный. Что такой человек может знать о жизни? Правда, Родован был всего на два-три года моложе меня, и, конечно же, старше Милочки и Яноша, но это никого не волновало. Считалось, что меня сделали мудрым не по годам государственные заботы, а остальные – со мной. В самом деле, я не мыслил, что пойду куда-нибудь без друзей.

Так вот, накануне Сунь У-кун пришел к нам после обеда, посмотрел, как я заботливо закутываю Милочку в легкую кофточку из ангорки и проговорил:

– Все-таки, я только сейчас понял, чем я заплатил за свое бессмертие. Вот возьми себя, Яромир. Я для тебя был любопытной диковинкой от силы два-три дня. Теперь же тебя гораздо больше волнует и радует твое предстоящее отцовство, чем ожившая каменная обезьяна.

– Это потому, что я не отношусь к тебе, как к каменной обезьяне. Я отношусь к тебе, как к личности, – возразил я.

– Ты так и брату, поди, позабудешь рассказать, что встречался с Сунь У-куном.

– Ну что ты! – искренне возразил я. – И Вацлав и Милан будут в восторге, когда я расскажу, что встречался с самим Сунь У-куном. Да они оба позеленеют от зависти!

– Прямо уж, позеленеют, – проворчал прекрасный царь обезьян.

– Не дуйся, У, будь лапочкой. Научи меня лучше кататься на облаке, – заныл я.

Сунь У-кун хихикнул. Когда я впервые назвал его У, все растерялись, включая меня самого. А было это после очередной философской беседы, в которой Сунь У-кун с увлечением разбирал славянские корни в наших именах и, попутно, рассказал, что имя У означает Понимание, а кун – это буддийское имя. А все вместе – У-кун – означает Познавший небытие. Я сообщил, что небытие здесь, в общем-то не причем, а вот Понимание – звучит неплохо. Правда, я не понял, можно ли, согласно правилам китайского этикета, употреблять только одно имя У. Но прекрасный царь обезьян не возражает. Ему это даже нравится.

Когда я назвал Сунь У-куна У Венедим помолчал, подумал, и засмеялся.

– Вам действительно идет имя Понимание, – признал он. Но сам Венедим ни разу не назвал прекрасного царя обезьян иначе, чем полным именем с фамилией.

Вот и сейчас Венедим только усмехнулся и покачал головой, а Сунь У-кун растаял и все также ворчливо проговорил:

– Я тебе говорил, Яромир, это опасно. Нет, сложностей здесь нет и близко. Дело в том, что облака состоят из микроскопических капель воды. А капля воды имеет такую форму благодаря силе поверхностного натяжения. И если точно знаешь, как увеличить силы поверхностного натяжения, то удержаться на облаке не представляет ни малейшего труда. Вот только ты можешь схватить при этом смертельную дозу радиации. Мне и то каждый раз после полета приходится проводить полное обеззараживание, чтобы не поубивать всех вокруг.

Сунь У-кун, неожиданно для всех нас, отнесся к нам, как любящий дядюшка. Он терпит порой бестактные вопросы Яноша и мои капризы, когда я начинаю выдумывать, как надо правильно жить или отстаивать первый попавшийся на язык тезис. Сунь У-кун неизменно утверждает, что мы таким образом хотим уверить его, что он, в сущности, ничего не потерял, отказавшись от жизни. Посему он благодарит нас, чем неизменно поощряет на еще более нелепые выходки. Вот и сейчас, поняв, что с облаком у меня ничего не выйдет, я расположился поудобнее на диване, обнял жену и проговорил:

– Тогда расскажи о себе, У. Ты уже давно обещал рассказать, почему ты взял для своего тела именно нефрит. Нет, я помню, что тебе подарили кусок нефрита. Но я никогда не поверю, что ты воспользовался для такого серьезного дела подручным материалом.

Сунь У-кун захихикал.

– Вообще-то я так и сделал, Яромир. А уж потом навешал ученикам на уши лапшу долголетия по поводу того, что этот камень олицетворяет собой пять основных достоинств, соответствующих душеным качествам человека – мягкий блеск соответствует мягкосердечию, прочность – умеренности и справедливости…

– А при чем здесь умеренность? – перебил я.

– Другой одежды не надо, – объяснил Сунь У-кун. – Мелодичный звук при ударе сравним со значением учебы…

– Это в смысле учись, не учись, все равно – камень? – не выдержал я.

Прекрасный царь обезьян захихикал и стукнул лапой по голове. Раздался мелодичный, гулкий звон. – Негибкость и неизменяемость камня говорят о мужестве…

– Скорее об упрямстве, – хмыкнул я.

– А это почти одно и то же, – спокойно отозвался Сунь У-кун. – Ибо мужество в чистом виде вообще не существует. Есть упрямство, и есть гордость. Качества местами хорошие, а местами довольно-таки неудобные. Так вот, Яромир, а внутреннее строение нефрита, не поддающееся подделке, является символом чистоты.

– Признать внутреннее строение залогом чистоты? Скорее нужно было признать его залогом интеллекта. А звук при ударе можно держать и за символ чистоты. Ибо наиболее чисты помыслами именно подобные, – я показал, как наш каменный гость стучал лапой по голове, – существа.

– Может быть ты и прав, – Сунь У-кун легкомысленно пожал каменными плечами. – Но знаешь, в те годы мне не с кем было обсудить эту проблему. Строго говоря, ты первый, с кем я могу так свободно общаться.

– Почему? – искренне удивился я. – Ведь у тебя были последователи, ученики, коллеги-даосы, наконец.

– Исключительно потому, что перед всеми ними я должен был сохранять свое лицо. А перед тобой…

– Не обязательно? – засмеялся я.

– Скажи лучше, как бы мне это удалось, если ты не успел поздороваться, как подумал, какой я породы!

Мы дружно рассмеялись.

– Считай это недостатком телепатического общения, – попросил я. – Обычно я довольно-таки вежлив.

– Не может быть! – отрезала каменная обезьяна. – За все время нашего знакомства, я не заметил у тебя ни одной почтительной мысли.

– Так я же вежлив на словах, а не в помыслах! – обиделся я.

– Боюсь, что о вежливости ты вообще не имеешь ни малейшего представления, – продолжил прекрасный царь обезьян. – Я, впрочем, тоже. Поэтому, ты мне и нравишься.

Извольте видеть!

– Послушай, У, а я всегда считал, что нефрит должен быть зеленым.

– Это, так называемый, нефрит-термолит. Он содержит мало окиси железа, поэтому и такого цвета. А коричневые полоски появились из-за микротрещин в камне. Они такого цвета из-за обычной ржавчины.

– А я слышал, что нефрит помогает читать мысли, – задумчиво проговорил Всеволод. – Это не с вами связано, господин Сунь У-кун?

Каменная обезьяна легкомысленно махнула лапой и почесалась.

– Не знаю, сынок. Все может быть.

Венедим, с интересом прислушивающийся к нашей высокоинтелектуальной беседе из своего любимого удобного кресла, решился напомнить о своем существовании.

– Господин Сунь У-кун, а вы не забыли о просьбе вашего тезки, господина Целестина?

– А почему тезка? – не понял я. – То Целестин, а то – У-кун.

– С легкой руки своего предшественника, Целестин принял еще имя Сунь У-куна, вместо титула, я полагаю. Хотя, в отличие от Сунь Янлина, он его практически не употребляет. Предпочитает называться императором Поднебесной.

– Кстати, вы обратили внимание, какое у него подходящее имя? – легкомысленно спросил Сунь У-кун. – Целестин по латыни значит «небесный».

– Небесный император Поднебесной – это звучит, – признал я.

– Прибереги свои комплименты до личной встречи, – посоветовал мне Венедим. – У тебя запас подобного добра не так уж и велик.

– До личной встречи? – переспросил я. Голос Венедима звучал вполне обычно, но меня, почему-то, пробрала дрожь.

– Да, – недовольно проговорил Сунь У-кун. – Целестин хочет познакомиться с тобой и спрашивает, когда тебе это будет удобно.

Я внутренне собрался и постарался ответить спокойным голосом:

– Очень вежливо с его стороны. Но я всецело в вашем распоряжении, господа.

– Нет, – возразил Венедим. – Целестин просил подчеркнуть, что если ты не хочешь, он не настаивает на встрече.

Паньгуань бы побрал все эти китайские церемонии! Будто я не понимаю, что при желании, решение нас отпустить можно еще и переиграть.

– Я к вашим услугам, господа. И к услугам господина Целестина в любое удобное для него время.

Каменная обезьяна весело захихикала.

– Ты прав, Яромир, ты умеешь быть вежливым на словах. Но слышал бы ты его мысли, Венедим!

– Знаешь, У, я успел уяснить для себя одну простую вещь. В чужое королевство со своей конституцией не ходят. И посему оставил свой экземпляр верхневолынской конституции в своем кабинете в Медвежке. Так вот, если вежливая форма обращения к махарадже в Бирме заключалась в том, что нужно было несколько часов топтаться у подножья трона и в знак особой милости разрешалось подойти к нему и пасть ниц, что, в общем-то, довольно приятно, когда пробудешь на ногах вышеупомянутые несколько часов, то я так и делал. И не важно, что я при этом думал. Здесь же, я в вашей власти.

– Уверяю тебя, Яромир, ты ошибаешься, – проникновенно возразил Венедим.

– Я поверю в это, только когда окажусь в Верхней Волыни.

Каменная обезьяна снова захихикала.

– А теперь я предскажу тебе будущее, Яромир. Ты не поверишь в это даже в своем дворце в Медвежке!

Я вздохнул. Милочка обеспокоено посмотрела на меня и положила руку на мою руку. Я поднял на нее глаза и ободряюще улыбнулся. Понятно, что чем быстрее мы встретимся с этим Небесным императором, тем скорее определим, на каком свете мы живем.

Сунь У-кун снова хихикнул.

– Ты прав, Яромир. Венедим, можешь передать Целестину, что Яромир желает повидать его немедленно.

– Только выражайся повежливее, – усмехнулся я.

– Если бы Целестин хотел услышать вежливую форму ответа, он бы передал свое поручение мне, а не Сунь У-куну, – возразил Венедим и вышел из комнаты.

– Послушай, У, а почему ты не стал императором Поднебесной? – спросил я, усилием воли возвращаясь к нормальной беседе.

– Видишь ли, Яромир, когда формировалось правительство Поднебесной, я рассматривал для себя такой вопрос, и понял, что для того, чтобы быть правителем, мало понимать суть вещей, нужно научиться подчинять людей твоей воле, приказывать делать, порой, то, что не хочется. То есть, заставлять подданных идти против природы вещей. А это несовместимо с проповедью гуманистической философии. Да ты же король, ты же должен это понимать!

– Ошибаешься, У, с королевского кресла очень удобно проповедовать самые различные философские системы. Особенно если ты царствуешь, а не правишь. Я имею в виду, что королю совсем не обязательно работать на своем посту. Среди моих предков хватало любителей прожигать жизнь различными способами, которые только показывались на церемониях и по бумажке, любезно подсунутой под руки реальным правителем, зачитывали речи.

На этот раз, прекрасный царь обезьян, изобразил грустное хихиканье.

– Вот видишь, я же говорил тебе, что ничего не понимаю в осуществлении реальной власти. Я предпочитаю оставаться в стороне и выступать судьей по спорным вопросам. Вот как в вашем случае.

Я кивнул, но не успел ответить. Дверь распахнулась, и в комнату вошли целых два призрака. Они прошли в восьмимерную часть комнаты, в которой еще действовало заклинание поляризации, наложенное Венедимом, и приняли очертания трехмерных людей. Один из них оказался Венедимом, но этому, как раз, я совсем не удивился, а второй – довольно-таки грузным мужчиной среднего роста с коротко подстриженными темными волосами, римским профилем и тройным подбородком.

– Здравствуйте, господа, – вежливо поздоровался неизвестный. – Вы сказали, что предпочли бы видеть меня немедленно, раз уж мне забожалось познакомиться. И вот я здесь.

Я встал. Мои люди последовали моему примеру.

– Господин Целестин?

Человек кивнул.

– Или мне нужно говорить ваше императорское величество?

– Ни в коем случае, – холодно возразил Небесный император. – Я предпочту другое имя. Собственно об этом я и хотел с вами поговорить. Садитесь, господа.

Мои люди сели, я остался стоять. Я не телепат, но сейчас я чувствовал, что речь пойдет не о моих людях. Император Поднебесной не стал бы лично посещать нас из-за вопроса, который обычно решают рядовые стражи. Венедим упоминал, что Целестин еще на совещании сказал, что забрал бы меня в восьмимерное пространство с легким сердцем. И отпустил он меня только потому, что я – король. Сейчас же, вероятно, Целестин назовет цену моей свободы. И захочу ли я ее заплатить, это еще вопрос.

– Держись, Яромир, – неожиданно раздался голос у меня в голове. Я бросил благодарный взгляд на Сунь У-куна. Мне была приятна его поддержка в такой момент.

– Садитесь, господин Яромир, прошу вас, – обратился ко мне Целестин. – Разговор будет долгим. Прикажите подать чаю, Венедим. Вы не возражаете, господин Сунь У-кун?

– Пожалуйста, – спокойно отозвалась каменная обезьяна.

Нам подали чай. Целестин оглядел наши настороженные лица и заговорил:

– Вы угадали, господин Яромир, речь пойдет именно о вас. Я предлагаю вам переселиться в Поднебесную с тем, чтобы я усыновил вас и сделал, впоследствии, своим преемником. Что вы об этом думаете?

Я похолодел. Если вдуматься, ничего ужасного в жизни стражей нет. Какая разница, в каком пространстве жить. Но это ведь все равно, что реинкарнация. Для своих родных, для друзей ты умираешь. И весь твой привычный мир умирает для тебя. Я не хотел расставаться с ним. Моя жена, мой брат, мой неродившийся ребенок. Я хотел жить. И я так и сказал:

– Я предпочел бы вернуться к себе домой, господин Целестин. Кстати, – мой темперамент никогда не доводил меня до добра, – почему вы спрашиваете меня об этом? Вы ведь могли перевести меня в Поднебесную явочным порядком.

– Мог бы, – согласился император. – Но это очень травмирует психику. Обычно мы не назначаем на высшие командные посты тех, кого завербовали на границе. Мы назначаем их или из числа жителей Поднебесной, или же предлагаем перейти к нам, как я только что предложил это вам.

Я пожал плечами и взял в руки чашечку тончайшего фарфора, наполненную остывающим ароматным напитком.

– Почему вы предложили это именно мне? Я, конечно, король Верхней Волыни, но это не дает мне никаких преимуществ, по крайней мере, в восьмом измерении. Если отвлечься от моего звания, то я обычный человек, каких много.

– Может быть и так, – не стал спорить Целестин. – Но в Поднебесной принято назначать преемников. Из кого я могу выбрать? Из своих заместителей? Но далеко не каждый хороший заместитель способен быть хорошим руководителем, и наоборот. Из начальников округов? Но я твердо верю, что у каждого из нас есть свой потолок. Беда, когда человек оказывается выше, или ниже того уровня, на котором ему комфортно. А могу предложить королю трехмерной страны, который за годы своего правления доказал свой профессионализм. Кроме того, Яромир, в вас есть авантюрная жилка.

– Я не хочу оставлять жену, брата, друзей.

– Я не сказал, вам совершенно необязательно делать это сейчас. Я могу дать вам подумать лет двадцать – двадцать пять.

Я с облегчением засмеялся.

– Никогда не надеялся дожить до таких преклонных лет. Мне уже тридцать восемь, господин Целестин.

– А мне пятьсот пятьдесят семь, – спокойно возразил Небесный император. – И я хочу в шестьсот лет уйти на пенсию, как все нормальные люди.

У меня слегка отвисла челюсть.

– А что касается вашего возраста, то если вы согласитесь обдумать мое предложение, то постареть вам не удастся еще лет пятьсот-шестьсот, пока вы не начнете искать преемника себе.

– Это будет нечестно по отношению к тем, кто не имел права выбора.

– Вы – король, и вы не можете не понимать, что жизнь никогда не бывает справедливой. Да, я не сказал, но вы можете взять с собой кого захотите. Жену, брата, в общем, можете взять с собой до двадцати человек. По выбору. Только сообщите, кого именно вы предполагаете перевести в Поднебесную, чтобы мы смогли своевременно принять необходимые меры. Я имею в виду, в отношении здоровья и долголетия.

Я открыл было рот для нового возражения, и вдруг, словно воочию увидел перед собой комнату совета, где за столом сидит Венедим, мой Вацлав, Милан, а в углу стоит каменная обезьяна, раз в день, соизволяя приоткрыть каменные веки и изречь какую-нибудь нелепую сентенцию, подходящую, на его взгляд, к данному случаю.

Сунь У-кун прочитал мои мысли и весело захихикал.

– Соглашайтесь, Яромир. Тем более, что сейчас я прошу у вас только согласия подумать. Тогда я приму свои меры, чтобы гарантировать ваше здоровье и хорошую физическую форму ко дню вашего перехода в Поднебесную.

– Не уговаривай, Небесный император, он согласится, уверяю тебя. Яромир уже мысленно составляет план работы на ближайшее столетие, – легкомысленно заявила каменная обезьяна, шумно почесалась и перепрыгнула на подоконник. Подоконник дрогнул, но устоял.

– А чешешься-то ты зачем? – обалдело поинтересовался я, словно все, кроме этого, было мне понятно.

– Для колорита, – хихикнул Сунь У-кун.

– А почему ты назвал меня Небесным императором? – в свою очередь поинтересовался Целестин.

– Подслушал мысли твоего потенциального преемника, – хихикнул Сунь У-кун. – Видишь ли, я сказал Яромиру, что у тебя очень подходящее имя. Целестин по латыни значит Небесный. Ну и ему понравилось сочетание Небесный император Поднебесной. Кстати, Яромир, у тебя тоже очень подходящее имя. Оно же состоит из двух слов, насколько я понимаю. Яркий Мир.

– Ага, и теперь меня так и будут звать император Яркого Мира Поднебесной.

– Не беспокойтесь, Яромир, это случится не раньше, чем через сорок три года. Я дал присягу править Поднебесной до шестисот лет, и не собираюсь ее нарушать, – Целестин впервые улыбнулся, – Значит, договорились, Яромир. В конце концов, рассмотрите это дело с другой стороны. Вы ведь никогда не надеялись прожить так долго! Так смотрите на это, как на замену вашего библейского рая. Жизнь после смерти.

– У вас там так хорошо? – засмеялся я.

– Нет, просто звать в ад как-то неприлично.

– Скажите, господин Целестин, а если через двадцать пять лет я скажу, что подумал и решил остаться в Верхней Волыни?

– Тогда вы умрете. Нет, не сразу, а в свой естественный срок.

– Боюсь, мой естественный срок наступил пять лет назад, – вздохнул я. – А сейчас, я могу уехать домой? Я бы предпочел отметить свои тридцать девять лет в Верхней Волыни.

– Не волнуйтесь, Яромир, Венедим доставит вас на границу с Элладой в любой день по вашему выбору. Я не прощаюсь, господа. Думаю, мы еще свидимся.

С этими обнадеживающими словами, Целестин вышел из комнаты.

Венедим сделал было шаг ко мне, потом остановился, снял поляризующее заклинание и превратился в призрака.

– Подумай, ты ведь, в сущности ничего не теряешь, – предложил Венедим, – А пока, пойдемте, поужинаем. Вы как, господин Сунь У-кун?

Каменная обезьяна высунулась в окно в поисках подходящего облака, подпрыгнула и крикнула откуда-то с высоты.

– Увидимся!

Глава 20 Вместо эпилога

Стоял типичный верхневолынский денек середины ноября. С неба густо, но мелко, сыпались какие-то осадки, больше, пока еще, напоминающие дождь, дул промозглый ветер. В общем, погода могла бы быть и получше. По крайней мере, такого мнения придерживался молодой человек, ловко правивший четверкой шестимерок. Милан ехал в королевский дворец в Медвежке. Они с Лерочкой договорились встретиться часа в четыре у Вацлава и Лары. Но Милан, несмотря на субботний день, до четырех часов сидел на ученом совете кафедры оптической магии. В этот день должны были повторно рассматривать докторскую диссертацию Слободана.

Милан сначала долго и внимательно слушал, пытаясь понять, что же нового хочет сказать Слободан, потом не выдержал и тихонько подошел к своему заместителю, декану факультета оптической магии, Ладимиру.

– Ладимир, насколько я понимаю, измевизоры, которыми пользовался князь Венцеслав во время нашего путешествия, и которые прихватил с собой король Яромир, вовсе не секретная разработка. Так что же нового в диссертации Слободана? Простите дилетанта.

– Насколько я знаю, князь Венцеслав брал с собой обычный измевизор с разрешением до восьмого измерения? – уточнил Ладимир.

– Да, – пожал плечами молодой человек.

– Измевизор Слободана дает разрешение до шестого измерения включительно, зато он на порядок дешевле. Здесь применена принципиально новая схема, но ее возможно применять только в четвертом и шестом измерениях. Она не берет нечетные измерения и вообще измерения выше шестого.

– Короче, вы хотите сказать, что измевизор Слободана может быть использован в утилитарных целях при работе с существами из других измерений. Вот только я не понял, каким образом.

– Ах, Милан, в сущности, это просто игрушка. Причем, довольно опасная. Оттого, что мы сможем разглядеть эти существа, природа их не изменится. Так что в массовое производство эти приборы все равно лучше не запускать. Вы считаете, что эту диссертацию следует отклонить?

Милан пожал плечами, – Решайте сами, Ладимир. Сами знаете, мы со Слободаном не слишком ладим. Так что я боюсь быть необъективным. И боюсь совершить ошибку, из страха быть необъективным. Принимайте решение, я заранее согласен на любое ваше предложение.

В результате, совет кончился тем, что Ладимир попросил Слободана объяснить практический смысл своей разработки. А Милан теперь вынужден был спешить. Милану вечно не хватало времени. Правда, он уже вполне освоился на новой работе – еще бы, он занимал пост доверенного секретаря князя уже почти полтора года, но совмещать такую работу с учебой в магическом университете ему было нелегко.

Милан придержал лошадей и свернул на подъездную дорожку, ведущую к дворцу. Согласно придворному этикету, пользоваться этой дорожкой мог только сам король и его брат. Но Яромир когда-то давно разрешил Милану пользоваться этой дорожкой, тем более, что в те дни молодой человек вообще жил во дворце. Так это и повелось. Привилегию легче не дать, чем отнять. Тем более, что отнимать что-нибудь у Милана не хотели ни Вацлав, ни Яромир. Как же, еще обидится!

По пешеходной дорожке, предназначенной для рядовых посетителей, шла странная пара. Милан даже слегка притормозил, чтобы получше их разглядеть. Молодые люди – мужчина и женщина кутались в меховые шубы. Вроде бы, не так уж и холодно. Милан так считал, что в такую погоду, плащ уместнее. Судя по лицам молодых людей, они приехали откуда-то с юго-востока.

Туристы из дальних стран, безусловно, были преизрядной редкостью, но Милан посчитал невежливым приставать к этим людям, чтобы узнать, не нужна ли им помощь, или еще чего. Он неторопливо проехал мимо и оставил экипаж подошедшему конюшему. В этот момент, его окликнул незнакомый голос.

– Господин Милан?

Милан оглянулся и увидел молодого человека в шубе, которого он только что обогнал. Молодой человек, поддерживая свою даму, быстрым шагом приближался к нему. Шуба все-таки оказалась расстегнутой. Под ней обнаружился костюм из плотного шелка, расшитый золотом до такой степени, что Милану показалось, что если его, в смысле костюм, поставить, то он будет стоять. Правда, на руках у молодого человека обнаружилось только два кольца. Одно – тонкой работы, с печатью, и другое – с веточкой желтого коралла. Молодая женщина была украшена таким количеством драгоценностей, что их уже можно было мерить на килограммы.

– Я не ошибся, вы господин Милан? – уточнил молодой человек.

– Нет, не ошиблись, – несколько удивленно отозвался Милан. Этого человека он определенно не знал, опять-таки говорил он по-верхневолынски без горошинки-переводчика.

– Позвольте представиться, – вежливо продолжил странный молодой человек, – Я – Пушьямитра, махараджа Махараштры, а это моя жена Гита.

– Очень приятно, – Милан слегка поклонился, подумав, что так и не понял ни кто этот молодой человек, ни как его зовут. Хотя, махараджами, кажется, называли когда-то индийских вельмож. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

Махарджа кивнул.

– Я приехал в Верхнюю Волынь, в надежде поздравить моего названного отца, господина Яромира с днем рождения, который, как я знаю, будет через неделю. А в Дубровнике мне сказали, что господин Яромир еще не вернулся в Верхнюю Волынь.

– Вы знаете Яромира? – обрадовался Милан, поняв из всей речи молодого махараджи только это.

– Да.

– Тогда идемте со мной.

Милан прошел по коридору и заглянул в раскрытую дверь.

– Стив, Вацлав у себя?

– У себя, господин Милан, госпожи Иллария и Валерия тоже уже подъехали, – ответил подполковник Мстислав, начальник службы безопасности князя Верхней Волыни. По должности он состоял в службе полковника Всеволода, но практически имел двух начальников, главным из которых являлся Вацлав.

– Отлично. Идемте, господа.

– Кто это? – Мстислав с подозрением уставился на странную пару.

– Не знаю точно. Но они знакомы с королем Яромиром.

Подполковник кивнул. По хорошему, конечно, не стоило допускать к князю всяких подозрительных личностей, но если они уверяют, что знакомы с Яромиром, князь все равно прикажет их пропустить. Так что лучше уж обойтись без излишних хождений туда-сюда. Да и Милан этого не любит.

Милан торопливо пошел дальше, на половину верхневолынских принцев, и вошел в просторный кабинет князя. Вацлав пил вино в компании своей жены и ее сестры.

– Опаздываешь, Милан, – приветливо проговорил он. – Присоединяйся.

– Лучше посмотри, кого я к тебе привел. Это… – Милан запнулся. Он так толком и не понял, как правильно называть этого молодого человека. – Это махараджа Махараштры и его жена Гита.

Пушьямитра вошел в кабинет, следом за Миланом, и низко поклонился князю.

– Здравствуйте, ваше высочество. Меня зовут Пушьямитра. Я махараджа Махараштры, – Пушьямитра понял, что его имя повергло в шок еще одного нового знакомца. Он улыбнулся и объяснил. – Говоря по-верхневолынски, я – князь Махарштры. Махараштра – это одно из самых больших княжеств Бхарата, который вы называете Индией. Столица в Бомбее. Княжества наши полунезависимые, объединены советом княжеств и императором. Но власть и императора и совета номинальная.

Венцеслав поднявшийся со своего места навстречу даме, вежливо кивнул и перевел недоуменный взгляд на своего доверенного секретаря.

– Насколько я понял, господин махараджа где-то встречался с Яромиром, – объяснил Милан. Он подошел к столу, поцеловал жену, и предложил стулья Гите и Пушьямитре. Индусы расселись, Милан же залез в шкаф и достал из него еще бокалы и непочатую бутылку вина.

– Вы встречались с Яромиром? – переспросил Вацлав.

– Он приезжал ко мне в Бомбей, а потом мы некоторое время путешествовали вместе. Прошу вас, не беспокойтесь, господа, я только хотел спросить, когда должен вернуться господин Яромир. Я хотел поздравить его с днем рождения. Но задержаться больше, чем на месяц, я не смогу. Правда, мой тесть взялся присмотреть за Махараштрой по-родственному и по-соседски, но мой отец всегда говорил мне, что князь не должен отлучаться надолго.

Вацлав отметил, что лицо молодого человека потеплело при упоминании отца, но поскольку он не знал, что так Пушьямитра имеет обыкновение именовать Яромира, то никак на это не отреагировал.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь, господин Пушьямитра, – вежливо отозвался Венцеслав. – Мой брат не известил меня о своем прибытии. И я уже беспокоюсь. Я ждал его еще месяц назад.

Пушьямитра встал и принялся благодарить, извиняться и прощаться, в соответствии с бхаратским этикетом. Вацлав остановил его.

– Ну что вы, Пушьямитра, оставайтесь у меня. Дождетесь вы Яромира, или нет, он будет недоволен, если я плохо приму его друзей.

Пушьямитра виновато улыбнулся.

– Ну, хорошего приема я не заслужил, тем не менее, благодарю вас.

– Но вы же еще ничего не рассказали! – воскликнул Вацлав, – Садитесь и рассказывайте, где вы познакомились с Ромочкой и как он выглядел. И как его жена. Рассказывайте обо всем. Где вы остановились?

– В гостинице «Меч и корона», – ответил махараджа.

– Я пошлю за вашими вещами, – решил князь.

За разговорами время летит быстро. Компания, несколько увеличившаяся после прихода Стаса, засиделась заполночь. Милан обнаружил этот неожиданный факт и предложил продолжить разговор за завтраком.

– Конечно, кто ложиться заполночь, тот ложиться рано, но уже четвертый час ночи, господа. То-то я спать хочу.

– Иди, – отмахнулся было Вацлав.

– Хорошо же ты принимаешь гостей. Смотри, сбегут.

Вацлав засмеялся и спохватился.

– Да, действительно, господа. Милан прав. Ваши комнаты уже давно готовы, пойдемте, я провожу вас. Надеюсь, ты не собираешься ехать домой, Милан?

– Ты как, Лерочка?

Валерия улыбнулась и покачала головой.

– Остаемся, – перевел Милан, подцепил жену под локоток и сбежал.

Наутро встали поздно. Милан, зевая, предложил Пушьямитре посмотреть город и попросил заняться этим Стаса. Махараджа согласился, отметив про себя, что Милан, не смотря на то, что чины его несопоставимы с княжескими, держится на уровне. Пусть он министр, советник и друг, но у них, в Бхарате, человек, занимающий подобное положение считал бы честью, если бы родной князь поручил ему развлекать приезжего. А уж что б сесть в присутствии князей без разрешения и помыслить невозможно.

– Вот видишь, Гита, в этом и проявляется различие двух наших культур, – по-бхаратски заметил он жене. – Уверен, Милан послал нас проветриться из вежливости.

– А помнишь, как ты рассказывал отцу Яромиру про наш этикет? Тогда полковник Всеволод взялся было попробовать выполнить положенные церемонии, но Яромир остановил его, сказав, что это немыслимо.

– И все-таки я не представлял себе все это, – признался молодой махараджа. – Одно дело Всеволод – он же друг короля, а эти люди…

– Посмотрим, дорогой, – мудро заметила его жена. – Если дождемся отца Яромира, то все станет на свои места.

В этот же день, компания в полном составе собралась за ужином. Пушьямитра обменивался с Венцеславом мнениями об экономике двух стран и уже перевел было разговор на холодильное оборудование. Развлечения развлечениями, а дело – делом. Пушьямитра, кроме подарков на день рождения названного отца, привез целый корабль, груженый чаем и кофе, и хотел теперь узнать, что же он может купить в Верхней Волыни. Богемское стекло – это, конечно, неплохо. Но вот холодильники в жаркой Махараштре действительно не помешают. Вот только непонятно, зачем нужны холодильники в Верхней Волыни. Здесь и так холодно!