Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

Глава 13 Каким должен быть король

После отдыха махараджа Шри-Ланки предложил нам прогулку по городу для возбуждения аппетита. Мы согласились. Мне показалось, что Ракет Кумар затеял прогулку, чтобы выдворить нас на пару часов из дворца и поговорить с племянником в спокойной обстановке. Но Пушьямитра, услышав о предполагаемой прогулке, прям-таки загорелся, и сказал, что он еще и сам здесь ни разу не был. Ракет Кумар предложил сопровождать нас лично, но Пушьямитра отклонил эту честь с такими церемониями, что думаю, дядюшке не на что было пожаловаться. Зато он сел управлять нашим с Милочкой слоном, чтобы можно было разговаривать в спокойной обстановке. На другом слоне ехали Янош, Всеволод и Лучезар. Слоном управлял Всеволод. Была еще многочисленная свита, приличествующая махардже Махараштры, к тому же племяннику махараджи Шри-Ланки, и все шестеро моих телохранителей. В общем, компания только для прогулок. Ну, гуляй – не хочу! А можешь не гулять, а идти города завоевывать. У кого какой вкус…

Не успели мы отъехать от дворца, как Пушьямитра с довольным видом обернулся ко мне:

– Ну как вам, понравились мои манеры?

– Блеск, – засмеялся я. Пушьямитра уже знал о моем отношении ко всем этим церемониям. Но он попросил меня сделать скидку на его воспитание и заверил меня, что мне он целует руку от всей души, а не ради каких-то там таинственных ритуалов. Боюсь, что не могу сказать того же о себе. Нет, я хорошо отношусь к молодому человеку и для меня совершенно естественно потрепать его по плечам, или взлохматить кудрявые волосы. Но махардже нравится, когда я, в соответствии с верхневолынским обычаем, поднимаю его с колен и целую в лоб.

– Я старался, – заверил меня Пушьямитра. – Знаете, отец мой, вы двумя словами прояснили для меня всю запутанную ситуацию. И в самом деле, Махараштра – обширное княжество, к тому же Бомбей – один из крупнейших портов Бхарата. Пожалуй, с Бомбеем может сравниться только Мадрас. Но это в Бенгальском заливе. В Аравийском же море Бомбею нет равных. Но как вы так быстро разгадали, что от меня нужно всем этим махараджам?

– Очень просто, сынок. Во-первых, я вдвое старше тебя, а во-вторых, у меня нет дочери, Пушья.

Махараджа засмеялся, обратил было внимание на дорогу, потом снова обернулся ко мне:

– А жаль, отец мой.

– Я же говорил тебе, сынок, в Верхней Волыни не приняты династические браки. Хотя, в такого парня, как ты, грех не влюбиться!

Беседуя таким вот образом, мы катались на слонах по городу все отведенное нам время. Потом охрана махараджи тактично стала направлять нас ко дворцу Ракета Кумара. На ужин.

Сразу после ужина Пушьямитра попросил отвести нас в отведенные нам покои. Причем, снова пошел меня провожать, да так у меня и остался. Сказал, что женитьба – штука хитрая. Вот один его приятель вот так вот переночевал в семье одной знакомой девицы и женился как миленький. А что поделаешь – здоровье дороже. А не нравится жена, можно завести любовницу.

Отказать молодому человеку я не смог. И Пушьямитра с Яношем устроились в ногах моей кровати. Нет, черт побери, на корабле я спал в гораздо более комфортабельных условиях. Каютка, правда, невелика, но спали-то там мы вдвоем с Милочкой. Здесь же, в шикарной комнате, кроме нас с Джамилей разместились Пушьямитра, Янош, Лучезар, Всеволод и все шесть человек моей охраны. Сева сказал, что ему так комфортнее. Нет, и это называется медовым месяцем!

Наутро мы поднялись с первыми лучами горячего южного солнца, наскоро перекусили и отправились на прогулку по Шри-Ланке. Посетить все чудеса, о которых рассказывал нам Пушьямитра. Ракет Кумар выделил нам слонов и почетный караул. Отпустить без охраны родного племянника, к тому же махараджу, было бы просто неприлично. И вот мы все расселись по слонам и поехали. На этот раз Пушьямитра не стал лично править слоном – все ж таки дело это утомительное, и требующее большой сноровки. Вместо этого, он пригласил разделить его компанию Яноша. В результате, конечно, Пушьямитре пришлось не только управлять слоном, но и учить этому Янчи. Погонщик ехал в качестве пассажира и решительно не знал чем себя занять. Всеволод порывался было править моим слоном, но Пушьямитра категорически воспротивился.

– Я понимаю ваши опасения, господин полковник, но, право же, лучше не надо. Дело это тонкое и ответственное, на большом расстоянии же попросту утомительное. Вы устанете и не сможете исполнять свои прямые обязанности.

Всеволоду пришлось согласиться. Он вообще довольно восприимчив к разумным аргументам. В результате, процессия получилась более чем солидная. Почетные гости на слонах – мы с Милочкой, Пушьямитра с Яношем, Всеволод с Лучезаром. И сопровождающие лица на лошадях – шесть человек моей охраны и двенадцать человек, выделенных нам Ракетом Кумаром. Конечно, путешествуя таким образом, можно вспомнить все прочитанные в детстве сказки, вообразить себя Харуном ар-Рашидом, Ала ад-Дином и даже Сунь У-куном, но именно в подобные моменты я особенно хорошо понимаю моего брата Вацлава, отправившегося путешествовать с одним лишь Миланом, и то по моему упорному настоянию.

Не знаю, что мне больше кружило голову – само путешествие по Ланкийским джунглям или чудеса, которые мы видели по дороге. Ехали мы неспешно, часто останавливались и вообще, путешествовали в свое удовольствие. Тем не менее, к вечеру мы были в Курунегале. Там нас ждал ужин и ночлег.

Неутомимый Пушьямитра продолжил свое черное дело, и на следующий день снова поднял нас в совершенно несусветную рань. Я накануне устал, поздно лег, не выспался и попытался возразить:

– Еще совсем темно, сынок.

– Вставайте, вставайте, отец мой. Через полчаса уже будет светло как днем. Да вы сами увидите.

Я вздохнул и сделал вид, что встаю. В самом деле, местные рассветы и закаты поражали меня, пожалуй, сильнее всего. Никаких тебе полумер, никаких сумерек. Или темно, или светло, или солнце, или луна со звездами. А то – развели турусы на колесах – розовые рассветы в Красном море, да голубые сумерки зимним снежным вечером. Честно говоря, здесь, на Шри-Ланке мне было приятно вспоминать о таких вещах, как снег, лед и прочие стихийные бедствия подобного же рода. От одной мысли о них становилось прохладнее.

Когда я действительно проснулся, было светло, и я почему-то лежал, закутанный в обширную простыню на слоне. Мои плечи кто-то бережно поддерживал. Я поднял глаза и увидел Пушьямитру.

– Что ты делаешь, Пушья? – удивился я.

– Мы едем в Канди, отец мой.

– Да, но почему таким образом?

– Госпожа Джамиля сказала, что вам надо отдохнуть, и я вызвался вести вас на своем слоне. Госпожа Джамиля едет с Яношем.

Я оглянулся. Милочка в шелковом брючном костюме бледно-голубого цвета по александрийской моде, украшенном жемчугом с розоватым отливом – поразительное сочетание, ехала на слоне рядом с Яношем. Увидев, что я проснулся, она помахала мне рукой.

– А моя одежда?

– Я взял ее с собой, – отозвался махараджа.

– Ох, нужно было меня все-таки разбудить, сынок.

Махараджа отмахнулся было, но внезапно обеспокоился.

– Вам не нравится, что ваши подданные видели вас в таком виде?

Я оглядел себя. Вид как вид. Ничего особенного. Ну, голый человек, завернутый в шелковую простыню, и что?

– Ты имеешь в виду Всеволода и Лучезара? – на всякий случай переспросил я.

– Да, – кивнул Пушьямитра. – Но, кажется, вас беспокоит не это, отец мой.

– Сколько времени? – вместо ответа поинтересовался я.

– Около одиннадцати.

– Что? Ты везешь меня так пять часов? Ты с ума сошел, сынок! Зачем так над собой издеваться?

– Вы беспокоились только обо мне?

– Ну не о том же, что несчастные жители Шри-Ланки видели ближайшего родственника египетских мумий!

Пушьямитра был тронут. Я, впрочем, тоже. Я поймал его руку и сжал пальцы.

– Спасибо, сынок. Я великолепно отдохнул. Жаль только, что ты устал со мной сидеть.

Пушьямитра просиял. Иногда мне кажется, что он и вправду испытывает ко мне сыновни чувства.

Махараджа сделал знак рукой, кавалькада остановилась, и Пушьямитра осторожно спустил меня на руки Всеволода. Тот понес меня на лесную лужайку.

– Севушка, ты знаешь, а у меня тоже есть ноги!

– Мы, работники служб безопасности, привычны ко всему, Яромир, но к чему распугивать несчастных животных? Нам на них еще ехать и ехать. А увидев вас, они вырвутся и разбегутся. Решат, что их тоже ждет такая участь.

Я наскоро привел себя в порядок, поблагодарил Пушьямитру и забрался на своего слона. Мы поехали дальше. Оказалось, что пока я спал, мы свернули на лесную дорогу, более узкую и еще более экзотическую, чем предыдущая. Временами мы проезжали по деревушкам. Жители радушно угощали нас рисом и фруктами.

На следующий день, перед самым заходом солнца, то есть часов в шесть вечера, мы приехали в город Канди. Проводник объяснил нам, что до конечной цели – городка Нувара-Элия ехать еще километров сорок по прямой. Да только где мы найдем прямую дорогу в горах? Посему спать мы легли рано, и я строго-настрого приказал Пушьямитре будить меня, как бы красиво я не спал. А то молодой человек и сегодня недолго думая перетащил меня досыпать на слона, даже не попытавшись разбудить. Они со Всеволодом посовещались и решили, что спать мне полезно, а работать вредно.

Мда, для того, чтобы набрести на такую глубокую мысль нужно непременно собирать консилиум! Но я почему-то думаю, что махараджа повез меня такого вот сонного только для того, чтобы снова заслужить мою благодарность. Вчера утром, я отбросил свою западную скованность и поблагодарил молодого человека на восточный манер – обнял за плечи и даже поцеловал в лоб. Среднестатистический верхневолынец такого же возраста стерпел бы от меня такое обращение исключительно из уважения к моему высокому положению. Пушьямитра же был счастлив. Пришлось повторить эту операцию и сегодня, к восторгу моего приемного сына. Все-таки в восточной пылкости чувств что-то есть. Здесь охотнее плачут и смеются и не стараются сдерживать чувства и эмоции. Возьмите, к примеру, Милочку – стоило ей увидеть меня, как она сразу же предложила мне стать ее мужем. Правда, я так и не знаю, чем я смог привлечь вот так вот, с первого взгляда, такую женщину, как она. Да свистни она – сбежались бы мужики со всей округи!

На следующее утро Пушьямитра с огорченной миной пришел меня будить.

– Я бы не побоялся нарушить приказ, чтобы дать вам как следует отдохнуть, отец мой, но по горной дороге лучше ехать сидя. Так безопаснее.

– Хорошо, сынок, уже встаю, – пробормотал я, не открывая глаз.

– Простите, Яромир, но я уйду, только когда вы встанете.

Молодой человек впервые обошелся без слова «господин». Интересно, к чему бы это? Я открыл глаза. Пушьямитра принес в комнату дымящийся кофе. Милочка уже пила свою порцию. Я протянул руку и взял у махараджи чашку.

– Спасибо, сынок, но почему ты не послал кого-нибудь? Зачем сам?

– Разве заботу об отце можно поручить слугам? – возмутился Пушьямитра. Интересно, как у него в такую рань хватает сил на такой напыщенный слог?

Я отхлебнул кофе, поставил чашечку на прикроватный столик и пожал пальцы махараджи.

– Спасибо, сынок.

Пушьямитра с готовностью подставил лоб. Я поцеловал его и впервые подумал, что молодому человеку не хватает отцовской заботы и искреннего отношения, попытался вспомнить себя в его годы и понял, что меня всегда в таких случаях выручал Вацлав.

Махараджа ушел очень довольный собой, а в комнату зашел Всеволод.

– Можно подумать, что Пушьямитра, и правда, ваш родственник, – улыбаясь, проговорил он. – Заботится о вас не хуже Вацлава.

– Вот и ответ на извечный вопрос, каким должен быть король, – мрачно отозвался я. – Король должен быть хилым и убогим, чтобы вызывать у всех своих подданных прилив заботливости одним своим видом.

– А что, в этом что-то есть, – невозмутимо согласился Всеволод. – Но вставайте же, а то мне уже непонятно зачем вы взяли на себя труд раскрыть глаза.

– Это же ужас, господа! – искренне отозвался я. – Ну откуда вокруг меня столько жаворонков, способных на подобное велеречие еще до восхода солнца?!

– Себя послушайте, – рассмеялся Всеволод.

– Это я от удивления.

– Это я от удивления, – возразил Сева. – Что вы соизволили-таки открыть глаза. Вот, одевайтесь, и нечего здесь ля-ля травить по-лишнему!

– Чувствуется школа Милана.

– Милан плохому не научит.

Через час мы уже снова ехали по джунглям. Дорога стала петлять то вверх то вниз, то вправо, то влево. Солнце перемещалось по горизонту самым невероятным образом. А может это наш путь был похож на полет летучей мыши. Но мне кажется, что это все-таки солнце. Мы ехали на огромном слоне и любовались окрестностями. Сначала мы с Милочкой наслаждались тишиной, потом нам стало скучно, и я предложил пройтись. Погонщик остановил слона, и мы спустились на дорогу. Наши спутники присоединились к нам, и мы пошли по тропе, разговаривая и пересмеиваясь. В обед мы устроили привал, перекусили, потом я предложил отдохнуть.

– Отец мой, садитесь лучше на слона, поедем дальше, – взмолился Пушьямитра., – К вечеру нам непременно нужно быть в деревушке, что на полпути к Нувара-Элии. Иначе мы не успеем на праздник. Если вы устали, садитесь на слона со мной. Вы сможете подремать, а я буду охранять ваш сон.

Я покачал головой.

– Спасибо, сынок. Но когда я говорил об отдыхе, я имел в виду совсем другое.

Пушьямитра бросил взгляд на мою жену и смущенно улыбнулся.

– В таком случае, господин Яромир, мне лучше вас предупредить, что подобному отдыху не стоит предаваться под открытым небом посреди джунглей. Можно на змею случайно наступить, или на скорпиона.

– А жаль!

Я встал и подал руку Милочке, предлагая помощь. В последнее время я стал чувствовать себя сильным, и это новое для меня чувство каждый раз доставляло мне радость и требовало какого-то выхода. Пушьямитра, все еще изображая на лице смущение, топтался рядом. Я потрепал его по плечам, и махараджа наклонился, подставляя мне лоб. Я послушно поцеловал его. Пушьямитра просиял, почтительно поцеловал мою руку и предложил подсадить на слона. Я хотел было согласиться, но тут мой взгляд случайно упал на Яноша. Молодой человек улыбался, но вид у него был самый несчастный, какой только можно было вообразить. Я удивленно присмотрелся к нему и вдруг понял – Янош ревновал. Да, конечно, все время нашего знакомства он прекрасно обходился без подобных знаков моего внимания. Но я не оказывал их и никому другому. Разве что Милочке, но она вне конкуренции. А теперь молодой человек страдает, что к махарадже я отношусь как к сыну, а на него внимания не обращаю.

– А ты помнишь, как мы гуляли у меня в парке, Янчи? И даже медитировали на травке, не боясь наступить на змею.

На этот раз Янош улыбнулся более искренне.

– Помню, конечно. Но вы же медитировали, Яромир, а не отдыхали! Впрочем, может быть, я просто при этом не присутствовал?

Я засмеялся и потрепал его по плечам. Янош слегка придвинулся. Будь это Пушьямитра, я бы точно знал, что он хочет, чтобы я поцеловал его. Вот только не ошибиться бы, что именно ждет от меня Янош.

Я притянул молодого человека и коснулся губами его лба. Молодой человек просиял. Что ж, придется учесть. К Яношу я отношусь очень хорошо, и если ему нужно мое внимание, он его получит. В конце концов, у Яноша кроме меня, Вацлава и Милана никого нет. А сейчас Вацлав и Милан далеко. Так что забота о молодом человеке должна лежать на моих плечах.

К вечеру мы приехали в небольшую деревушку. Пушьямитра как-то называл ее, но название совершенно выветрилось из моей головы. Кажется, еще до того, как я его услышал. Зато в деревушке была удобная гостиница для паломников. Правда, боюсь, что для того, чтобы разместить почетных гостей, менее почетных попросту выдворили. Подобные издержки монархического строя есть и в Верхней Волыни. В тех гостиницах, в которых я останавливался хоть раз, для меня постоянно держат пустые апартаменты. И никого в них не селят. Разве что Вацлава. Впрочем, хозяева гостиниц не терпят на этом убытков. Скорее наоборот – подобная реклама способствует привлечению клиентов.

Но то – Верхняя Волынь. Королевство настолько похожее на республику, насколько это вообще возможно. Далеко не все короли Верхней Волыни правили. И даже тех, которые хотели, не всех допустили до власти. А здесь, в Бхарате, частью которого является и ланкийское княжество – кажется, раньше Шри-Ланка была сама по себе… В стране, где за одной границей прячутся пятьдесят независимых княжеств, время от времени затевающие свары, и посему имеющие все прелести типа армии, большого штата чиновников и наследственной аристократии… Нужно же как-то награждать сподвижников! Да еще желательно так, чтобы они, сподвижники, не метили на твое место, боясь потерять свое… Так вот, в такой стране, демократических издержек не может быть по определению. Или ты аристократ, или должен считать за честь поклониться аристократу. Третьего не дано. Мы же пользовались аристократическими привилегиями. Не могу сказать, что мне это нравилось, но, в такой ситуации, не быть аристократом понравилось бы мне еще меньше. Хоть я и король, но всеобщее равенство мне принять довольно легко – в Верхней Волыни у короля не столько привилегий, чтобы он имел возможность слишком много о себе возомнить. А вот принять необходимость кланяться какому-нибудь хлыщу только потому, что какой-то его предок имел кулак покрупнее, да глотку полуженей, я и вовсе не мог.

Еще через день мы прибыли в Нувара-Элию. Город в изножье горы, на которую мы так стремились. Через день, точнее, через ночь, здесь должен был состояться праздник майского полнолуния. В эту ночь нужно было взойти на гору и встретить там рассвет.

Об этой любопытной подробности мне поведал махараджа Пушьямитра. Услышав о том, что нам нужно будет ночью карабкаться на почти что трехкилометровую гору, я не слишком-то обрадовался.

– Пушья, а может быть, мы сможем взобраться на гору накануне днем? А еще лучше, проделать весь путь на лошадях…

– Сожалею, отец мой, но это невозможно. Или вы паломник и поступаете так, как положено паломнику, или же вам лучше не соваться к истинно верующим. Люди могут не понять, если вы надсмеетесь над их верой.

– Постой, сынок, у меня и в мыслях этого не было! Сам я не слишком религиозен, но никому не мешаю верить в то, во что он хочет. Если при этом он никому не мешает верить или не верить, кто во что хочет.

– Вы хорошо сказали, отец мой. И значит, мне не нужно вам ничего объяснять. Эта гора – священна для буддистов. Вы можете не быть последователем Будды, но если хотите подняться на нее, вам нужно сделать это в соответствии с традициями. Буддисты пускают сюда всех в надежде, что так мы проникнемся великими истинами, провозглашенными Буддой.

– Я понял, сынок. Что ж, придется идти.

– Подъем не тяжелый, отец, – заверил меня Пушьямитра. – Дорога поддерживается в хорошем состоянии заботами верующих и, разумеется, махараджи Шри-Ланки. Для него паломники представляют немалую выгоду.

– А сам он?

– А что сам? Он придерживается индуизма, как большинство махараджей. Буддизм, конечно более демократичен и утверждает всеобщее равенство, – Пушьямитра смущенно замолчал и неожиданно добавил. – Думаю, вам бы понравилась такая религия. Индуизм более подходит князьям. Знаете, отец мой, когда врожденное превосходство махараджей признается как на этом свете, так и на том, это здорово утешает. Князей, разумеется.

– Не очень, – засмеялся я и растрепал кудрявые черные волосы махараджи, – По крайней мере, я не вижу никаких таких преимуществ.

– А я вижу, – возразил Пушьямитра, – Не будь я князем, я бы не решился называть вас своим отцом. Ведь вы король!

Я снова засмеялся и растрепал его кудри. Молодому человеку это нравилось. Почему же не порадовать человека, пока есть такая возможность?

Глава 14 В тени баньяна…

В эту ночь Пушьямитра повел меня развлекаться. Мы гуляли по Нувара-Элии при свете фонарей, любуясь почти полной луной в темном небе. Такое темное небо бывает только на юге. Никаких тебе намеков на то, что солнце не так давно село и в недалеком будущем собирается вставать. На экваторе нет полумер – есть день и ночь, а всякие сумерки здесь оставляют для жителей холодных районов.

После прогулки нам подали поздний ужин. Махараджа старался повеселить нас, чем мог. Мы ужинали под музыку, наблюдая танцы полуобнаженных, красивых женщин. Пушьямитра шепнул мне на ушко, что это не просто танцовщицы. И что если кто хочет слегка развеяться, то это вполне можно устроить. Мне такой подход показался слишком уж рациональным, но я-то путешествовал с женой! Поэтому я передал информацию Севушке. Чтобы он распорядился ей по своему усмотрению и организовал досуг для желающих. Я заметил, как Сева что-то шептал на ухо Яношу, Янош покраснел и смущенно и вопросительно посмотрел на меня, я ободряюще улыбнулся в ответ.

Пушьямитра заметил наш обмен взглядами и подошел к Яношу. Молодые люди о чем-то пошептались, и махараджа подал какой-то знак. Две девушки подошли к молодым людям, присели рядом и принялись за ними ухаживать. Темноволосая красавица подлила Яношу кофе, и принялась класть ему в рот дольки фруктов. Молодой человек мило улыбался и слегка краснел. А когда Пушьямитра начинал шептать ему на ушко различные советы, Янош краснел уже не слегка. При этом он смеялся и поглядывал в мою сторону. Я подумал, что после сегодняшней ночи мой Янчи избавится от своей девственности и перестанет торопиться с женитьбой. В самом деле, от этого недостатка лучше избавляться до свадьбы. Будет гораздо меньше хлопот.

В этот момент мои размышления прервала Джамиля. Она обняла меня за плечи, я обернулся к ней, и она немедленно положила мне в рот кусочек манго. Я засмеялся и чуть не поперхнулся. Следующие несколько минут мы с Милочкой старательно кормили друг друга различными фруктами, потом я оглянулся, собираясь извиниться и уйти, и обнаружил, что остальные уже потихоньку разошлись. Даже музыканты переместились за плотную занавеску. Я порадовался понятливости моего приемного сына и обнял жену.

Весь следующий день мы провели на мягких постелях. Слуги регулярно подносили нам новые подносы с едой и напитками, время от времени готовили теплые ванны и сообщали, что поменяли воду в бассейне. Нас за весь день почти что не беспокоили. Только утром забежал Пушьямитра, чтобы провести со мной сеанс массажа, да еще Янош, чтобы сообщить, что для ритуальных жертвоприношений он уже не годится. Надо было давно подключить махараджу. Он сумел совратить Яноша лучше, чем я, Вацлав, Милан и Всеволод вместе взятые.

Ближе к вечеру махараджа снова пришел помассировать меня.

– Сейчас поужинаем, отец мой и пойдем в гору. Надеюсь, вы хорошо отдохнули?

– Да, сынок.

Пушьямитра оглядел нас с Милочкой и признался вполголоса.

– Я тоже. Дядя Ракет Кумар принимает нас по высшему разряду. Впрочем, ему так и положено. Я тоже хорошо принимал его у себя.

Мы вышли в путь, когда уже стемнело. Дорога была освещена факелами и разноцветными фонариками. Пушьямитра распорядился прихватить с собой запас факелов, я заметил, что Всеволод решил удвоить усилия.

– Мало ли что в жизни бывает, – пояснил Сева, пожимая плечами, – Может, они и не пригодятся, но хуже будет, если они понадобятся, а их не будет.

Может быть, дорога и была живописной, я не знаю. В моей памяти осталась только нескончаемая вереница паломников с факелами, временами выскакивающие из темноты зеленые ветки и чьи-то глаза, сверкающие в зарослях. Да еще непередаваемые ароматы тропической ночи.

Кое-где были устроены места для привалов. Там можно было спокойно посидеть, перекусить, но никому из нас есть не хотелось. Однажды лишь мы остановились выпить ароматного чая, который растет тут же, у подножия горы, и еще пару раз мы останавливались, правда, не в специально отведенном месте, а просто у кромки джунглей, чтобы выпить вина. Буддистов среди нас не было, и посему мы не знали, можно ли пить вино паломникам.

Еще до того, как мы одолели подъем, мы услышали звук колокола. Более того, он звенел непрестанно.

– Там наверху храм? – спросил я Пушьямитру.

– Нет, там колокол. Если загадать желание и ударить в колокол, то оно непременно сбудется.

– А неверующим загадывать можно? – деловито поинтересовался я.

– Попробовать можно, – Пушьямитра точно не знал, но практическая сторона вопроса его тоже заинтересовала.

– Вот и отлично.

Мы преодолели последние метры и оказались на плоской вершине горы. Первым делом я сунулся к колоколу загадать желание. Наша компания выстроилась гуськом и отзвонила целую заутреннюю. Потом мы пошли к остальным паломникам и принялись ждать восхода солнца.

Вот небо посветлело – надо полагать, солнышко встало с постели. Потом светило выслало на разведку первый лучик, который быстренько пробежался по вершинам гор, осмотрелся, доложил обстановку, потом залез на мои часы и в панике вернулся сообщить солнцу, что уже шесть часов. Солнце испугалось, что проспало и галопом взлетело на небосвод.

– Утро, называется, проворчал я. – Светло, как в полдень где-нибудь в Трехречье.

Янош радостно засмеялся.

Гора, подумав, отбросила интригующую конусообразную тень, а мы пошли осматривать след Будды. Мда, если у него были такие ноги, то мужик был здоровый! Особенно, ежели при этом у него был обычный рост. Нет, вы представляете, как при среднем росте, ну пусть даже метр восемьдесят, передвигаться на двухметровых ступнях? Это же какие ноги надо иметь накачанные!

Монах начал молитву, а я разглядывал прекрасные виды – холмы, сплошь покрытые джунглями, чайные плантации, деревни, дворцы, храмы.

– Замечательно красиво, сынок, – одобрил я. – А где мы можем перекусить?

Но Пушьямитра все предусмотрел заранее. Точнее не он, а его дядя. Для высокопоставленных паломников у вершины горы была устроена беседка для отдыха. Когда мы туда пришли, стол уже был накрыт, оставалось только покушать и отдохнуть.

– Все это прекрасно, но нам надо еще спускаться, – вздохнул я.

– Ничего – ничего, Ромочка, – засмеялась Джамиля. – Физические упражнения тебе только на пользу.

Мы позавтракали, отдохнули, и устало поплелись вниз.

На следующее утро Пушьямитра разбудил нас, погрузил на слонов и повез обратно. Мы снова ехали по зеленому морю леса. На этот раз нашей целью была Анурадхапура. Пока что мы возвращались по знакомой дороге в Курнегал. Оттуда лежала дорога в город бесчисленных дагоб. И в каждой из них был захоронена частичка Будды. Я когда-то читал, что подобные дагобы есть и в Индии, или в Бхарате, как его называют местные, и в Китае, раньше местные жители называли его Поднебесной. Сейчас – не знаю. Я попробовал представить все эти бесчисленные частички, потом вдруг сказал:

– Пушья, а ты случайно не знаешь, в те годы, когда Будда оставил свой след он еще был младенцем?

Пушьямитра удивился. Еще недавно я смеялся над тем, что след чересчур велик, теперь же спросил, не был ли он оставлен младенцем.

– Нет, отец мой, он был уже вполне зрелым человеком. А почему вы подумали, что он был младенцем?

– Только потому, что вспомнил, сколько существует дагоб, где захоронены его части. Но если он был великаном, то все объясняется очень легко. Просто-напросто все его косточки были разделены на кусочки величиной с косточку обычного человека и розданы всем желающим.

– Некоторым достались волоски, – вставил заинтересованный махараджа.

– А ты не знаешь, он был очень волосат?

– Судя по количеству волос, примерно как горилла.

– Или белый медведь, – добавил Янош. – Я читал, что они живут на крайнем юге. Там, где настолько южно, что очень холодно.

– В таком случае, он должен быть волосатей гориллы, – признал махараджа.

– Но не волосатей Будды, – хмыкнул я и тут же одернул себя. – Впрочем, это отличительный признак любого святого. В пользу Будды могу сказать, что он-то был один, его пришлось делить на гораздо большее количество желающих, чем святых. А уж на изготовление креста, на котором был распят Христос, пошла целая роща!

Пушьямитра с интересом посмотрел на меня.

– Скажите, отец мой, а люди, в Верхней Волыни не религиозны?

– Или я один такой? – засмеялся я. – Кто как, сынок. Я не религиозен. Да и вообще скептик.

– И как к этому относятся ваши священнослужители?

– Я – король, – я пожал плечами и улыбнулся. – Кроме того, обычно я довольно вежлив.

– Да, отец мой. Хотел бы я быть похожим на вас…

Я был польщен и даже слегка смутился.

– Спасибо, сынок. Но знаешь, что я тебе скажу, ты сумеешь выработать правильную линию поведения. У тебя хватит для этого ума и таланта. Только ни в коем случае не слушай льстецов. Лесть убивает самое хорошее в людях. А ты, при твоем высоком положении, всегда будешь окружен людьми, которые будут льстить тебе только для того, чтобы добиться для себя каких-нибудь благ, или почестей, или еще чего-нибудь.

– А как отличить льстеца от того, кто говорит искренне?

Сложный вопрос. Насколько я успел узнать, восточная вежливость была основана на лести. А от махараджи всем и всегда что-нибудь надо.

– Думаю, ты увидишь это, сынок, если будешь оценивать людей не по их речам, а по их делам.

Пушьямитра медленно опустил голову.

– Я буду стараться, отец мой. Надеюсь, я не обману ваших ожиданий.

– Уверен, что нет.

Пушьямитра неуверенно улыбнулся, кивнул и отъехал. Я услышал, как по дороге он спрашивает у Яноша:

– Янош, скажи, там, дома, господина Яромира, наверное, очень любят?

– Да, Пушьямитра, я никогда не слышал о нем ни одного худого слова.

Я улыбнулся и повернулся к Милочке.

– Хорошо, что Янош не успел разочароваться в своем новом доме.

– Надеюсь, что до этого вообще не дойдет, – улыбнулась Джамиля. – По крайней мере, мы все постараемся, чтобы он чувствовал себя как дома.

– Он и чувствует себя, как дома, – засмеялся я. – Ты бы посмотрела, что он вытворяет у меня во Дворце Приемов!

– Что ж, и посмотрю. А то непорядок – я еще ни разу не была у тебя.

Так вот приятно, неспешно, иногда за разговором, а иногда просто так, мы добрались до Анурадхапуры. В город мы приехали примерно к обеду. Точнее, к позднему обеду. Мы не захотели останавливаться на обед в двух часах пути от города. В этот день мы сразу после обеда отправились отдыхать. Город решили смотреть завтра.

С раннего утра – нет, эти южане со своей сиестой и меня заставили рано вставать! Мы отправились смотреть город. Нам показали дагобы – погребальные курганы – полусфера внизу, далее куб, в котором и захоронены святые мощи и венчает все это шпиль. Мы увидели дагобу Тхупарама, дагобу Миришавети, дагобу Руанвелисея диаметром сто метров и высотой шестьдесят и дагобу Абхаягири высотой сто пятьдесят метров более знаменитую даже не высотой, а фундаментом, сделанным из последовательных слоев серебра, меди, кварца и глины.