Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Глава 21 Расставаясь, думай о следующей встрече…

Через несколько минут мы, всем нашим отрядом, уже шли по улицам города.

– У вас интересные обычаи, – говорил я Пушьямитре.

– Отец мой, я чуть с ума не сошел, когда понял, что это ничтожество вознамерилось отравить вас! Потому-то он и был потом таким сговорчивым – испугался, что разозлил меня. Император старается не связываться с махараджами, особенно если за плечами у этих махараджей такие княжества, как Махараштра, или Хайдарабад.

– А если бы он все же отравил меня?

Пушьямитра пожал плечами и невесело усмехнулся, – Извинился бы и сказал, что вы – самозванец. Настоящий, де, король, никогда не примет бокал, если из него не отпил слуга. Кстати, отец мой, как вы догадались? У вас же нет такой привычки?

– Ты знал, что он мог травануть меня?

– Нет, отец мой, клянусь, нет! Если бы знал, то предупредил бы вас, а то и сам бы вмешался в нужный момент. Неужели после всего, что было, вы считаете, что я способен предать вас?

– На то ты и князь, – я пожал плечами, потом увидел изменившееся лицо Пушьямитры и взял его за руку. – Не сердись, сынок. Я не считаю тебя способным на предательство. И никогда не считал. От тебя я жду скорее удар мечем в грудь, чем ножом в спину. То есть не я, конечно, а так, в принципе.

Пушьямитра поднес к губам мою руку.

– Простите, отец мой. Вас чуть не отравили, а я оказался неспособным защитить вас.

– Пустое, Митра, ты прекрасно защитил меня и всех нас. Если бы не твоя охрана, не думаю, что кто-нибудь из нас остался бы в живых.

Пушьямитра кивнул.

– Мне стыдно, что я втравил вас во все это. Но ничего, здесь, в Паталипутре, император не посмеет ничего предпринять. Слишком много глаз и ушей. А потом я лично провожу вас до границы, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Ох, отец мой, мне до сих пор не по себе!

Я ласково потрепал молодого человека по плечам.

– Главное, что все обошлось, сынок. Какие наши дальнейшие планы, Пушья?

Пушьямитра расхохотался.

– Вы неподражаемы, отец мой. Пойдем, пообедаем, или хотите прогуляться?

– А можно и то и другое?

– Всех наших людей тоже нужно накормить. Не предполагаете же вы явиться всем вместе в ресторан?

У меня перед глазами немедленно возникла картинка – вся наша компания, включая роту телохранителей махараджи, вваливается в ресторан, и интересуется свободным столиком скромных размеров. Примерно метров так двести квадратных. Я захихикал.

– Что вас так рассмешило, отец мой?

Я в красках расписал Пушьямитре свою последнюю идею. Тот рассмеялся.

– Хотите попробовать? Идемте. Тут неподалеку есть превосходный ресторан. В принципе, ничего сложного. Ну, подумаешь, придется выкинуть оттуда всех посетителей? В сущности, все это даже забавно.

Я подумал, и хотел было завозражать, но Пушьямитра уже загорелся новой идеей.

– Постой, сынок, ты говоришь, что бывал там. Ты что, ходил в ресторан такой вот тесной компанией?

– Просто, охрана не ужинала в ресторане. Им вынесли ужин сухим пайком, и они перекусили. А когда я с вами, мне будет просто неловко не покормить моих людей, как подобает. Ведь вам и в голову не приходит обедать без ваших людей.

– Не идеализируй меня, сынок. Как правило, мне не приходит в голову обедать с матросами на «Переплуте».

Пушьямитра засмеялся.

– Пойдемте в ресторан, отец мой. Думаю, мы повеселимся.

И мы повеселились. Хозяин ресторана был польщен и шокирован одновременно, когда к нему явился махараджа Махараштры и попросил накормить всю компанию. Он лихорадочно принялся подсчитывать число потенциальных едоков. Отказать Пушьямитре он не мог.

– Проходите, ваши высочества, проходите, господа. Ваше высочество, позвольте проводить вас за лучший столик.

– Столик на… – Пушьямитра принялся явственно пересчитывать по пальцам своих потенциальных сотрапезников, – на семерых. И, разумеется, столики для моих людей по соседству. И для моей охраны.

– Слушаюсь, ваше высочество.

В зале возникла нездоровая суета и через минуту нас уже подвели к столику. Судя по виду, это было два стола составленных вместе.

– Садитесь, ваши высочества, садитесь, господа.

– Присаживайтесь, отец мой. – Пушьямитра вежливо отодвинул мой стул.

Хозяин тем временем уже подносил напитки и закуски.

– Не суетитесь так, любезный, – я почувствовал, что шутка заходит не туда, куда нужно и если я снова пущу все на самотек, то мы до конца дня будем жевать всякие вкусности в местном ресторане. – Мы хотели только слегка перекусить. Принесите нам этих вкусных маленьких пирожков. Как ты их называл сынок?

– Самоса, – подсказал Пушьямитра.

– Да, самоса. И чай. А поужинаем мы у тебя, сынок.

Пушьямитра кивком подтвердил заказ, и хозяин притащил нам груду пирожков.

Слегка перекусив, мы отправились гулять по Паталипутре. Мне трудно передать впечатление от города. Он был индийским, и этим сказано все. Я только любовался причудливыми зданиями с ажурной резьбой по камню, яркой зеленью, женщинами, закутанными в сари и мужчинами в рубахах и дхоти. А гуляющие по улицам леопарды, антилопы и коровы вкупе с заклинателями змей, музыкантами и артистами, придавали городу совсем уж фантастический колорит.

На следующее утро, хотя не совсем уж и утро, дело было ближе к полудню, за завтраком, Пушьямитра предложил:

– Хотите съездить в Дели, отец мой? Там есть самый высокий в Бхарате минарет и железная колонна, которая стоит две тысячи лет и не ржавеет. А еще можно съездить в Агру. Там стоит знаменитый мавзолей Мумтаз-Махал. Очень красиво.

– Спасибо, сынок. Но высота минарета меня мало волнует, а на мавзолей мне смотреть и вовсе не хочется. Для меня Бхарат ассоциируется с буйством жизни и красок, с вашими ручными леопардами, и, конечно, с тобой. А ехать ракшас знает куда, чтобы посмотреть на надгробье… Знаешь, что-то не хочется.

Пушьямитра рассмеялся.

– А что бы вы хотели, отец? Что вам показать?

– Наверное, ничего. Давай лучше просто погуляем по городу, а потом сядем на корабль и тихо, неторопливо поплывем в Калькутту. И мне пора ехать дальше, да и у тебя полно дел.

– Вы, как всегда, мудры, отец мой, но мне не хочется расставаться с вами. Может быть, поэтому я и выдумываю различные маршруты экскурсий.

– За расставаниями следуют встречи, сынок.

– Ожидание предстоящей встречи, безусловно, смягчит боль расставания, но время, проведенное мною вдали от моего отца, покажется мне вечностью. Тогда как время, проведенное в вашем обществе, я считаю лучшим в моей жизни.

Кажется, к этому времени у меня уже выработалась привычка. На лице появилось выражение вежливой покорности, а в глазах – тоска по манере изъясняться нашего Яноша. Пушьямитра засмеялся.

– Не печальтесь, отец мой, я навещу вас раньше, чем вы думаете. Да, а вы дадите мне какое-нибудь письмо, чтобы меня пропустили к вам, в Медвежку?

– Хорошо, сынок. Дай бумагу, я напишу. И вот что. Тебе и Гите неплохо бы изучить верхневолынский язык. Давай сделаем так. Вы с Гитой обойдетесь сегодня без обеда и без ужина, а вечерком, часов так в двенадцать ночи, я магически обучу вас языку.

– Хорошо, отец мой. А вам можно будет кушать?

– Мне можно. Вот только чью мне взять лексику? Я не подхожу, потому как, я буду накладывать заклинание, Янош и Джамиля не подходят, так как у них в крови их родные языки, Лучезар несколько специфически выражается. Остается Всеволод. Севушка, завтракай хорошо. Тебе тоже не придется ни обедать, ни ужинать.

Всеволод со вздохом подложил себе на тарелку еще сладкого пирога.

Мы прожили во дворце Пушьямитры неделю. Все это время мы отдыхали, отсыпались и много гуляли по городу. Наконец, первого июля, вся наша компания неохотно погрузилась на корабль. Еще через десять дней «Переплут» пришел в порт под названием Кокс-Базар.

– Скажи, сынок, здесь что, добывают уголь?

Пушьямитра удивился.

– Это вы подумали из-за названия? По-моему, нет, отец мой. Кажется, его здесь продают.

– В самом деле?

– Если можно верить названию, отец мой, – улыбнулся махараджа, – Погуляем по городу напоследок?

– С удовольствием, сынок.

Мы погуляли немножко, потом еще немножко. Дня через три я, наконец, сказал со вздохом, перейдя к десерту за ужином:

– Пора, сынок. Утром будем расплываться в разные стороны. Ты пойдешь в Бомбей, а я… Я пойду вдоль побережья, заходя по пути во все крупные порты до Пекина включительно. А, может, и не дойду до Пекина. Там видно будет. В общем, планы у меня самые расплывчатые.

Пушьямитра печально кивнул.

– А когда вы будете у себя, в Верхней Волыни?

– Не знаю, сынок. Думаю, месяца через три-четыре.

Пушьямитра подумал.

– Я приеду к вам, отец мой. Не знаю пока когда смогу, но, думаю, довольно скоро.

– Учти, сынок, ты не сам по себе, за тобой княжество.

– Разве я не знаю? – горестно вопросил махараджа. – Да будь я сам по себе, обязательно поехал бы с вами. А если бы вы не взяли меня, то нанялся бы матросом к капитану Лучезару.

Я улыбнулся и приласкал молодого человека. Все-таки, доброе слово и махарадже приятно.

На следующее утро все мы поднялись с постели непривычно рано, наскоро позавтракали – предстоящий отъезд лишал нас аппетита, и стали прощаться. Я с удивлением думал, что вот знакомы мы с Пушьямитрой около трех месяцев, а я, и правда, начал относиться к нему, как к родному. И мне было грустно расставаться с ним.

Я в последний раз обнял Пушьямитру, он со слезами на глазах простился со мной, Милочкой и Яношем. Мы поднялись на борт «Переплута», Пушьямитра с Гитой поднялись на борт «Хайдарабада». Я помахал рукой и увидел своего знакомого писца. Он смотрел на своего князя и записывал что-то в свою тетрадь. Позже Пушьямитра прислал мне записки своего секретаря. Я уже приводил оттуда выдержку. Приведу еще одну.

«…Махараджа Пушьямитра, бледный и расстроенный и очень скромно одетый – в самом деле, в последние дни он не носил драгоценные украшения, приличествующие его высокому положению, стоял на корме «Хайдарабада», обняв молодую жену. Из глаз его текли слезы. Махараджа провожал глазами корабль короля Верхней Волыни и шептал:

– Я приеду к вам, отец мой, обязательно приеду»…

СТРАЖИ ГРАНИЦЫ

Глава 1 О послушничестве

«Переплут» вот уже третий день шел вдоль западного берега Бирмы. В первой же встреченной по пути деревушке путешественникам объяснили, что столица располагается на реке Иравади, а если господ интересует торговля по крупному, то им в Рангун, который расположен в устье этой же самой реки. И находится он в самой южной части Бирмы.

Погода стояла вполне сносная. За два предыдущих дня сайк попал в шторм всего только раз, да и то не шторм это был, а так, штормишка. Правда, пассажирам все равно пришлось убраться с палубы и устроиться в кают-компании с корзинкой еды на случай морской болезни. Яромир было попробовал убедить капитана, что при такой легкой качке он вполне может побыть и на палубе, но Лучезар позеленел, как свежий огурчик с грядки и рявкнул:

– На корабле только один капитан, господин Яромир. Извольте выполнять мои распоряжения, – и добавил, будто бы в сторону. – Я тут уже позволил одному высокопоставленному лицу побыть на палубе в шторм, так мой арматор устроил мне классную выволочку. Так что не искушайте судьбу, господин Яромир. Здесь вам ничего не светит!

Король Верхней Волыни обалдело уставился на Лучезара и расхохотался.

– Где ты нахватался таких выражений, Зарушка? Только не говори, что знал их всегда! Еще не забыл – я передал твою лексику Джамиле.

Лучезар улыбнулся.

– Вообще-то я, и правда, знал их всегда. Так что не удивляйтесь, если услышите от жены что-нибудь подобное.

– Ну, ты меня утешил, – меланхолически заметил Яромир и отошел. Отвлекать капитана корабля в шторм – последнее дело…

В настоящий момент ветерок был очень умеренным. Если вдуматься, для пользы дела, он мог бы быть и посильнее. Работы с парусами сегодня было не много, так что Яромир второй раз за утро взялся драить палубу.

– Господин Яромир, сколько можно упражняться с палубой? – раздался рядом удивленный голос боцмана. – Иного не заставишь этим заняться, вас же не оттащишь от швабры! Может быть, вы лучше слегка перекусите?

– Спасибо, Радушка, я только что перехватил на камбузе булочку с изюмом и кружку молока. Кстати, очень вкусно, рекомендую. А палубу я взялся драить, потому что господин боцман изволил уронить на палубу кусочек апельсиновой корки. Как я помню, в таких случаях палубу нужно перемывать всю напрочь. Хотя, обычно это делает виновный в нарушении судовой дисциплины, не мог же я заставить драить палубу своего непосредственного начальника!

– Как уронил? – всполошился Милорад. – Я же тут же все поднял!

Яромир достал из кармана микроскопический кусочек корки и протянул второму помощнику капитана.

– Отскочила, наверное, – невинно заметил он.

Милорад багрово покраснел.

– Господин Яромир, но не вам же мыть палубу за мою оплошность! Давайте уж я. Моя вина – моя и работа.

– Что ты, Радушка, тебе нельзя, ты же боцман. Подумай, что станет с твоим авторитетом!

– К ракшасам кошачьим мой авторитет! Мне еще жизнь дорога, как память о детстве.

Милорад взялся за швабру, Яромир легонько хлопнул его по руке.

– Отставить, Радушка. Твой наряд вне очереди – любоваться, как я драю палубу. Самому тебе делать это не по чину.

– А вам – по чину!

– Разумеется. Иначе я не занимался бы этим чуть не ежедневно с самого Дубровника.

Милорад подошел к Лучезару.

– Господин капитан, вы не могли бы отвлечь на пару минут господина Яромира? А то он влепил мне выговор, сказал, что я уронил на палубу микроскопический кусочек апельсиновой корки, и ему теперь приходится второй раз за утро драить палубу. И не отдает мне швабру – говорит, что мне не по чину.

– Вам и правду не по чину, Милорад. Господин Яромир прав. Что он вам сказал?

– Это и сказал, – пожал плечами боцман.

– Нет, какими словами? Как он называл вас? Радушка или господин Милорад?

– Радушка, конечно. Он практически никогда не называет меня Милорадом.

– Ну, значит это не страшно. Когда господин Яромир делает выговор, он выражается на редкость корректно. Но слушать его при этом невмоготу.

– Вы просто забыли, господин капитан, как я однажды приказал господину Яромиру второй раз за день вымыть палубу аккурат из-за апельсиновой корки. Теперь он меня подловил на микрокусочке, но от размеров корки мне как-то не легче.

– Хорошо, – усмехнулся капитан, взял бинокль и подошел к Яромиру.

– Господин Яромир, на горизонте показался какой-то порт. Не хотите взглянуть?

Яромир аккуратно отставил швабру в сторонку, так, чтобы она никому не мешала, взял бинокль и подошел к левому борту.

– Да какой же это порт, Зарушка, так, деревушка. Даже смотреть скучно!

Яромир направился было к оставленной им швабре, и увидел боцмана, увлеченно орудующего этим предметом.

– Чем это ты занялся, Радушка? – возмутился Яромир.

– У меня наряд вне очереди, – пояснил боцман к полному восторгу команды. – Я тут уронил на палубу кусочек корки размером два на полтора миллиметра и меня поймал на этом мой арматор.

Яромир расхохотался.

– Брось, Радушка! Тебе совершенно ни к чему орудовать шваброй, у тебя и так холка здоровая. Это мне надо мускулы накачивать. Знаешь, что Милан говорит? Что у меня шея как у быка хвост!

– Ну, так идите, поупражняйтесь немного с господином полковником и Яношем. Все лучше, чем подвергать меня таким ужасным взысканиям. Я ведь не нарочно, господин Яромир, честное слово!

Яромир снова засмеялся.

– Я тоже говорил, что не нарочно, и даже утверждал, что все поднял. Ты же сказал тогда – на корабле должен быть порядок и я второй раз подряд драил палубу.

– Я и сейчас говорю, господин Яромир. Должен быть порядок. Сейчас моя очередь палубу драить. Идите, идите, господин Яромир, креветку вам в компот! До обеда вы прикомандированы к господину полковнику.

Яромир вздохнул:

– Все ты, провокатор, Зарушка. Отвлек меня не вовремя, и у меня швабру отобрали. А к Всеволоду я все равно не пойду. Пусть у него Янош занимается. У меня на это здоровья не хватает.

В самом деле, по росту и сложению Яромир не шел ни в какое сравнение ни с Яношем, ни со Всеволодом. Те были высокие, широкоплечие, ладно сложенные. Янош, к тому же, обладал громадными, темно-синими глазами, темно-русыми вьющимися волосами и классическими чертами лица, у Всеволода были темные глаза и волосы, лицо приятное, но не такое правильное, как у молодого человека.

Яромир же был чуть выше среднего роста. Если бы не его крайняя худоба, фигура его, может быть, и выглядела ладной, но при росте метр семьдесят пять он не добирал двух килограммов до шестидесяти. Это после того, как он, благодаря усилиям своего брата и команды «Переплута» поправился на десять килограммов. Лицо Яромира было довольно приятное. Мелкие, несколько хищные, черты, карие глаза, пышные темно-русые волосы. Сам Яромир искренне считал себя невзрачным и не понимал, за что его полюбила его красавица-жена. По словам Яромира, Джамиля больше всего напоминала гурию, которую обещал в раю своим последователям пророк Мохаммед. Но вот только с пророком, в данном, конкретном случае, вышла накладка. До того, как принять ортодоксальное, православное, верхневолынское христианство перед свадьбой, Джамиля сама была последовательницей пророка и ей по смерти полагались гурьяны. Собственно, на роль такого гурьяна она и присмотрела Яромира. В тот момент она принимала его за младшего корабельного офицера и предложила ему пойти к ней третьим мужем. По такому случаю она даже готова была взять первых двух. То, что Яромир предназначался ей всего лишь на роль третьего мужа было не оскорблением, а наоборот, признанием, что на роль оплота домашнего хозяйства, то есть первого мужа, он не годился, на роль защитника, то есть второго, тоже, а вот третий и четвертый мужья, и, соответственно жены, это кому что, ценились за красоту, изнеженность и интеллектуальность. И Джамиля захотела приходя каждый вечер с работы домой, видеть перед собой хрупкого Яромира, листающего книгу, возлегши на мягчайший ковер, и попивающего кофе со сластями. Она даже надеялась его несколько откормить.

К сожалению, положение Яромира в Верхней Волыни воспрепятствовало осуществлению этой прекрасной мечты, и Джамиле, вместо этого, пришлось стать королевой Верхней Волыни. Правда, пока не коронованной. Поженились Яромир и Джамиля по дороге к кораблю…

На другой день плавания, поближе к обеду, на горизонте и в самом деле показался крупный порт. Лучезар принялся распоряжаться, Милорад руководил работой на палубе, матросы, а среди них и Яромир, работали со снастями.

Лучезар посмотрел, что работа идет на должном уровне, его строгому арматору – Яромир путешествовал под видом арматора, чтобы не представляться королем Верхней Волыни и объяснить, что он делает на корабле, придраться не к чему, вооружился биноклем и стал разглядывать берег.

– Смотрите-ка, и здесь слоны! – отметил капитан. – Не хотите взглянуть, господин Яромир?

Яромир как раз тянул за какой-то конец неподалеку.

– Спасибо, Зарушка, вот только закончим маневр.

Лучезар с удовлетворением оглядел своего начальника. Или ему это казалось, или же Яромир за время плавания еще окреп и набрал свои вожделенные два килограмма.

– Тогда пошевеливайтесь, медузу вам в гамак! – проворчал боцман, помогая Яромиру затянуть узел. – А то не понятно работать вы пришли, или же так, погулять!

– В постель, – поправил Яромир. – Я не сплю в гамаке, Радушка.

– В постели вам и без медузы не скучно, – ухмыльнулся Милорад. – К тому же я однажды уже пожелал вам рыбку в карман, и она немедленно туда залетела. Если же вы обнаружите у себя в постели медузу…

Яромир расхохотался и хлопнул боцмана по плечу.

– Зарушка, положи корабль в дрейф, – распорядился он. – Я хочу помедитировать перед заходом в порт, да и пообедать спокойно нам всем не помешает.

– Уже распорядился, господин Яромир. Вы же только что это делали.

– Ну, не знаю. Лично я ничего и никуда не складывал. Я попросту тянул вон за ту веревку.

Лучезар рассмеялся и приказал спустить в море парус для медитации.

Через час за столом в кают-компании собрался обычный состав: Яромир, Джамиля, Янош, Всеволод, Лучезар, его первый помощник Ратибор и второй помощник, он же боцман, Милорад. Корабельный врач Раджид, которому Пушьямитра, расставаясь с Яромиром, поручил заботу о своем названном отце, обедал в одиночестве. Строгий церемониал Бхарата не позволял врачу обедать с королем. Но Яромир и не настаивал. Он всегда предпочитал обедать со своими. Так, чтобы можно было спокойно поговорить и не подыскивать подходящие темы для разговора.

Обед уже подходил к концу, когда Яромир все-таки не выдержал:

– Севушка, а ты не слишком загонял Яноша? По-моему он похудел.

– Ничего, Яромир, это ему только на пользу, – усмехнулся шеф безопасности. – С таким сложением как у него есть только два варианта – или заниматься спортом и выглядеть к сорока годам как я, или не заниматься и стать похожим на Стаса. Стас – почтенный человек, не спорю, но жирок сбросить бы ему не помешало.

– Тогда ты хоть кушай получше, – озабоченно проговорил Яромир. – А то Вацлав с меня взыщет за твой внешний вид.

– Вацлав способен взыскать с вас только за ваш внешний вид, – улыбнулся молодой человек, – За других он спрашивать с вас не решится.

– Тоже мне, нерешительного нашел, – хмыкнул Яромир. – Но я хотел спросить ваше мнение, господа. Мы пойдем в Бирманскую столицу или попросту зайдем в Рангун и узнаем что почем?

– Я думаю, что мы зайдем в Рангун, там вы подцепите еще какого-нибудь заблудшего махараджу, и мы дружно займемся решением его проблем, – сообщил Янош.

Все засмеялись.

– Ну – ну, все не так страшно, – успокоительно заметил Яромир. – Но в любом случае, идем в Рангун. Командуй, Лучезар.

Лучезар кивнул, встал и отправился на палубу. Его помощники последовали за ним. Пассажиры тоже пошли на палубу. Только не работать, а смотреть на приближающийся берег. Работать сразу после обеда Яромиру не дозволял боцман.

Корабль вошел в порт и подошел к причалу. К удивлению верхневолынцев, порт был оборудован многочисленными причалами, куда могли подходить даже большие корабли, типа их сайка. Яромир, Джамиля, Янош, Всеволод, Лучезар и все шесть телохранителей сошли на берег разведать обстановку. Оделись все в верхневолынских традициях, Джамиля украсила шелковое платье цвета чайной розы кораллами, Яромир оделся в шелковые брюки и рубашку бронзового цвета.

– Это чтобы меня можно было заметить, – пояснил он.

Остальные тоже были в легких, светлых костюмах. Пиджаки Всеволода и его помощников слегка топорщились, едва скрывая спрятанное под ними оружие.

Верхневолынцы прошли по порту, Всеволод нервно оглядывал леопардов – то спящих, то выпрашивающих подачки.

– Хорошо бы найти проводника из местных, – наконец вздохнул он. – А то я ни за что не отличу дикого леопарда от домашнего, – Всеволод никак не мог забыть встречу с диким леопардом в заброшенном городе на Ганге.

– Могу помочь, – предложил Яромир. – Тот леопард, который внимательно заглянет в твои глаза и бросится на тебя в надежде пообедать, дикий, а тот, который внимательно заглянет в твои глаза и перевернется на спинку, чтобы ты почесал ему живот, домашний.

– Вам не кажется, что такой метод определения степени одомашненности слегка запаздывает по времени?

– Зато он дает стопроцентную гарантию качества, Севушка.

Всеволод хмыкнул. Судя по всему, эта утешающая реплика его не слишком вдохновила.

– Ладно, пойдем поищем местных купцов, – деловым тоном продолжил Яромир. – Узнаем, захотят ли они купить наше богемское стекло. А то с моим названным сыном мне так и не удалось проявить свои коммерческие таланты в Бхарате. Он и без того заполнил все свободное место в трюме нашего «Переплута» лучшими сортами бхаратского и ланкийского чая.

– Это он пытался как-то компенсировать вам потраченное на него время, – подсказал Всеволод.

– В общем, за труды, – вставил Янош.

– Никогда не думал, что с уходом Пушьямитры я начну сожалеть не только о его обществе, но и о его вежливости, – засмеялся Яромир.

– Можно подумать, что он никогда не говорил вам подобные вещи, – хмыкнул Янош.

– Говорил, – согласился Яромир. – Но тут же принимался извиняться столь цветистым языком, что мне, порой, хотелось завыть на марс, в ответ на его периоды.

Верхневолынцы с гордым видом прошли мимо портовых менял и вышли с территории порта. Сразу за покрытой цветами живой изгородью начинались жилые кварталы. Тростниковые или деревянные дома, окруженные садиками, в которых лениво грелись на солнышке громадные кошки, они же леопарды. Судя по тому, что они даже глазом ленились повести в сторону проходящих путников, это были одомашненные особи.

Прямая, просторная улица вывела путников на площадь. Там обнаружилось первое каменное здание. Пагода. Рядом с пагодой примостилось и второе каменное здание – храм. Оттуда, почему-то спиной вперед, вышел высокий, истощенный человек, одетый в холщовые штаны и рубаху, и какую-то немыслимую тюбетейку на голове. Одежда его была давно не стирана, сам же он, вероятно, с рождения не знал что такое вода. Яромир остановился рассмотреть здание и не заметил этого человека. В результате, он натолкнулся спиной на Всеволода. Точнее, Всеволод мягко перехватил его.

– Вы не обидитесь, господин, если я вам скажу, что вы выбрали не лучший способ передвижения? – вежливо спросил Сева.

Худой человек обернулся, явив удивленным верхневолынцам сызмальства немытое лицо, опустился на колени и обнял ноги Всеволода.

– Так тебе и надо, Севушка, – мстительно заметил Яромир.

– Благородный господин, – хрипло проговорил странный человек, – я – послушник. Под руководством своего наставника я изнурял себя работой – днем валил лес, ночью – работал на огороде. Так я прожил шесть лет…

– И за все шесть лет ни разу не помылся, – поморщившись, подсказала Джамиля.

– Это входило в послушание, госпожа, – подтвердил человек. – Теперь же мой наставник сказал, что монастырь сделал для меня все, что мог…

– Вернее ты для монастыря, – вставил Янош.

На эту подначку послушник не отреагировал и продолжил с той же точки, – … и я теперь должен найти себе господина и служить ему до смерти. И чтобы найти его, я должен выйти спиной из этого храма и служить тому, на кого я наткнусь. Если хозяин будет давать мне еду и одежду за услуги, так тому и быть, если же нет, значит скорее наступит моя смерть.

– Прекрасно, – одобрил Яромир. – А зачем?

– Что – зачем? – переспросил послушник.

– Зачем тебе потребовалось ввязываться в эту историю с послушничеством?

– О, это чтобы избавиться от дальнейших перерождений, господин. Если бы я совершал подвиги в этой жизни, то следующее перерождение могло бы сделать меня Буддой.

О перерождениях верхневолынцам уже доводилось слышать от Пушьямитры, так что они понимающе покивали. А Яромир продолжал выспрашивать.

– А что, жизнь такая плохая штука, что ты хочешь избавиться от перерождений?

– Вы не поняли меня, господин. Сделавшись святым, я обрел бы бессмертие и стал бы господином своей судьбы.

– Но ты же об этом не узнаешь, – продолжал недоумевать Яромир. – Насколько я понял, перерожденные не помнят своих прежних инкарнаций. В этом и есть вся суть. То есть ты жил, но ты об этом ничего не знаешь. Поэтому, может ты вовсе и не жил, какая, в сущности, разница.

– Но Будда помнит свои прежние жизни, – возразил послушник.

– Избави меня бог от такого знания! – искренне воскликнул Яромир. – Тут за одну-то жизнь накопилось проблем и воспоминаний, не знаешь куда деваться, а если обретешь святость где-нибудь на тридцатом рождении? Это что же, помнить все огорчения, накопленные за тридцать жизней? Да от одного этого руки на себя наложишь, и никакое бессмертие не понадобится!

– Почему огорчения? – возмутился послушник.

– Ну, если для тебя ходить грязным и голодным, да еще и работать день и ночь – радость, то у нас с тобой разные представления о счастье.

– Это делается для благой цели, – возразил послушник.

– Пожалуйста, – развел руками Яромир, подхватил Милочку и пошел дальше. К его ужасу, послушник двинулся следом за ними.

– Что делать будем? – поинтересовался Всеволод.

– Ты хотел проводника, ты его и получил, – огрызнулся король. – Вот только прикажи своему новоявленному слуге немедленно помыться, одеться в чистое и пожрать. А то мне от нашего недолгого разговора дурно сделалось.

Всеволод кивнул.

– Эй, тебя как зовут?

– Миндон, господин.

– Веди нас туда, где можно купить какую никакую одежонку!

Новоявленный слуга кивнул и проковылял вперед.

Яромир поморщился.

– Полечить бы его, да его руку ко рту поднести страшно. Боюсь, у меня ничего не получится – гадливость одолеет.

– Я полечу, – вздохнул Всеволод. – Вот только мы его сначала помоем и оденем.

На первый случай, верхневолынцы решили не привередничать. Они купили первые попавшиеся им под руки штаны и рубашку, единственным достоинством которых была чистота, и вернулись на корабль. Там Всеволод отрядил двоих своих ребят, и они пошли в душ для низших чинов отмывать будущего святого. Одежду же его пришлось попросту сжечь. За участие в этой процедуре оба получили денежную премию от Яромира, и, не смотря на щедрость последнего, с удовольствием уступили бы и деньги и привилегию помыть послушника кому-нибудь другому. Впрочем, надо отдать ребятам справедливость. Прежде чем взяться за дело лично, они заставили дважды вымыться Миндона. А вот в целях борьбы с насекомыми, послушника попросту обрили.

Когда чисто вымытого, тщательно побритого и пахнущего дезодорантом и лосьоном после бритья послушника привели в кают-компанию, он показался верхневолынцам еще тщедушнее, чем был. Видимо, грязь несколько маскировала выпирающие ребра. Он был одет в свободные штаны, держащиеся на нем, благодаря одолженному одним из телохранителей ремню, просторную рубаху, болтающуюся на нем, как на шесте в огороде и бос. Об обуви второпях не подумали. Ну да ничего, палуба чистая, а завтра все равно в город идти.

– Ну как? – поинтересовался Яромир. – Ты, часом, не смыл с себя заодно и святость?

– Нет, господин, я же мылся по приказу господина, значит это входит в послушание.

– Следовательно, эта непривычная водная процедура скорее прибавила тебе святости, чем отняла? – уточнил Яромир.

Послушник поклонился в знак согласия.

– Вот и отлично, – одобрил Яромир. – Севушка, прикажи своему слуге мыться, бриться и дезодорантиться дважды в день. Впрочем, волосы на голове он может отрастить и тоже мыть хотя бы раз в день по вечерам. И причесывать.

Всеволод кивком подтвердил приказание Яромира и подошел к Миндону. Тот еле стоял на ногах и был уже в крайней стадии истощения. Если бы не это, лицо его было бы вполне приятным. Орлиный нос, брови дугами, черные глаза. Вот только дело портили ввалившиеся щеки.