Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

– Ужин не несут, потому, что ужинаем мы сегодня внизу. Стас обещал проследить, чтобы все было там на высшем уровне. Надеюсь, ты не предполагал, что мы можем не сообщить о таком событии Стасу? Он уже полдня мечтает кричать на твоей свадьбе «горько».

– И это в переполненном зале широко известного ресторана, – вздохнул я.

– Я думал, ты о нас лучшего мнения, – обиделся Вацлав. – Я абонировал ресторан на сегодняшний вечер. В конце концов, я тоже хочу кричать «горько» на твоей свадьбе, Ромочка, а в присутствии посторонних людей это как-то не прилично. Особенно, если учесть твое обыкновение доводить начатые дела до конца, а поцелуи, насколько я понимаю, только прелюдия к чему-то более существенному.

Я рассмеялся и хлопнул брата по плечу.

– Все это прекрасно, Вацлав, но тебе совершенно не обязательно вводить в краску мою жену…

На другой день все мы разъехались в разные стороны. Вацлав, Милан, и Стас вернулись к своим многочисленным обязанностям – Милан подрядил Стаса к себе в помощники. Он хотел иметь рядом с собой человека, у которого мог бы проконсультироваться, буде возникнет такая необходимость. Стас согласился, сказав, что это ему достойное наказание за недостойные мысли. Что были, де, времена, когда он, Стас, причислял Милана к сильным мира сего, и по этому поводу не желал иметь с ним ничего общего. А сейчас, когда Милан и в самом деле стал относиться к этой категории граждан, ему приходится не только иметь с ним дело – это, де, он, Стас, со всем удовольствием, но и помогать ему, а значит и самому войти в вышеозначенный кружок по интересам. Причем выразил он все это примерно такой же фразочкой. Милан с видимым удовольствием выслушал его, завистливо вздохнул и сообщил, что ему подобные обороты никогда не удавались. После чего преспокойно вывалил на Стаса целый ворох разнообразных дел.

Ларочка и Лерочка же вернулись к своим научным изысканиям, которыми они занимались вот уже, наверное, пару месяцев, в медвенковском университете. Милан выделил им лаборатории, инструменты и даже снабдил помощниками. По его словам, помогать тому, кому делать нечего, занятие на редкость тонкое и высокоинтеллектуальное. Примером может служить его собственная работа у князя Венцеслава. Когда князь еще не был князем, а был просто преуспевающим магом. Причем тот факт, что Вацлав был князем с восемнадцати лет, а преуспевающим магом еще побывать не успел, за недостатком времени, не смущал Милана ни в малейшей степени.

Мы же с Милочкой, Яношем и Всеволодом с утра пораньше выехали в Дубровник. Нам обязательно нужно было попасть на корабль до ночи. Иначе не только Лучезар мне плешь на голове проест – а в моем положении молодожена это невместно, но и Милорад всю шкуру спустит. Причем, как в переносном смысле, так и в прямом. У меня уже и в прошлый раз мозоли на руках появились, хотя не могу сказать, чтобы я так уж сильно перетрудился.

Мы приехали в Дубровник в двенадцатом часу ночи и сразу же поднялись на корабль, на случай, если Лучезар планирует отплыть с первыми лучами солнца, или же даже не дожидаясь таковых. Было темно, тихо и пусто. Нас никто не ждал, и мы незаметно – насколько это возможно для десятерых человек, которые ни от кого не скрываются, прошли в кают-компанию. Там мы застали Лучезара сразу с двумя помощниками.

– Здравствуйте, господин Яромир, госпожа Джамиля, господа! – радостно воскликнул капитан, вставая нам на встречу. – А мы уже думали, что вы сегодня не приедете и гадали, не случилось ли чего.

– Случилось, Зарушка, – радостно отозвался я, пожимая капитану руку. – Можешь меня поздравить, по дороге в Дубровник мы с Джамилей заехали в храм и обвенчались. Вот и припозднились чуток.

Лучезар застыл на месте от удивления. Потом покачал головой и разулыбался.

– Поздравляю вас, господин Яромир. Госпожа Джамиля, можно поцеловать вашу ручку?

Милочка, улыбаясь, подала ему руку.

– Если можно, обращайтесь ко мне без этих церемоний, Лучезар. Ужасно скучно, когда именуют госпожой без необходимости. Ведь мы можем отбросить формальности, Ромочка?

Я улыбнулся.

– Если хочешь, дорогая. Как правило, друзья не соблюдают формальности при общении. Посмотри на Яноша.

Джамиля посмотрела на Яноша, тот ответил ей честным, недоуменным взглядом. По-моему молодой человек благополучно забыл, что я король и потому самый большой начальник. Ко мне он обращался без излишних церемоний с первой же встречи. А вот Всеволода именует то господином, то полковником, то господином полковником.

Потом нас по очереди поздравили первый помощник Ратибор и боцман Милорад. Причем, во взгляде Милорада я явственно ощутил что-то отеческое. Словно мою недавнюю женитьбу он относит на счет прописанных им мне физических упражнений. Я улыбнулся и подмигнул боцману.

– Примешь на этот рейс меня в свою команду, Радушка?

Милорад заулыбался.

– Если хотите, господин Яромир. Но раз уж вы опять в моей команде, то позвольте спросить, вы уже ужинали?

– Перекусили по дороге, но ужином это не назовешь.

– В таком случае, я мигом. Правда, боюсь, еда немножко перестояла, мы ждали вас часам к восьми…

С этими словами боцман пулей вылетел из кают-компании.

– Джамиля, на этот раз ты сразу расположишься вместе со мной?

– Конечно, Ромочка. А разве медовый месяц можно проводить в разных каютах?

– По-моему нет, но вдруг ты бы захотела бы получить в свое распоряжение комнату, где бы минут пять в день могла бы ощущать себя единоличной хозяйкой.

– А почему пять минут?

– Дольше бы я не выдержал, – улыбнулся я и поцеловал ее.

Лучезар и Ратибор, завидев такие дела, принялись заставлять стол бутылками, бокалами и фруктами. Всеволод погнал своих ребят обживать помещения, а мы с Милочкой пошли устраивать Яноша.

Через полчаса все мы уже сидели за столом в кают-компании за ужином. Наши морячки разошлись, поднимали бокалы не реже, чем раз в пять минут и непременно кричали «горько». Насколько я понял, остальная команда гудела прямо на палубе. По крайней мере, оттуда пару раз присылали гонцов со сложнопроизносимыми (после второй бутылки) тостами за здоровье молодых. Примерно через час вся эта история меня слегка утомила, и я капризным голосом заявил, что хочу получить свою вторую брачную ночь. Морячки расхохотались и торжественно проводили нас с Джамилей до дверей каюты.

Глава 3 Семейные дела

Первые дни плавания не были отмечены ничем особенно примечательным. Я снова работал с матросами на палубе и чувствовал, что сейчас это дается мне проще, чем в наш предыдущий рейс. Я окреп и поздоровел. И вообще, по выражению Вацлава, наел здоровенную холку. Правда, Милан, услышав это выражение, смерил меня скептическим взглядом и сообщил, что шея у меня, как у быка… хвост. Но я не гордый – мне и этого достаточно. Ведь сравнил то он мою шею с бычьим хвостом, а не крысиным!

Янош обычно присоединялся ко мне. Морские прогулки несколько однообразны, а какой мальчишка не хочет поиграть в матроса? Янош, конечно, не мальчишка, но все ж таки он очень молод. Я старше его лет на пятнадцать, а и то удержаться не смог.

Через пару дней мы попали на очередную пирушку по поводу нашей с Джамилей свадьбы. Пограничники на границе с Элладой уже были в курсе, и нас ждал накрытый стол в подводном этаже и стеклянная спальня для проведения очередной брачной ночи. Всеслав и Стоян передали мне приветы и поздравления от стражей границы – Венедима и Родована. Венедим даже просил передать, что б я не стеснялся обращаться к нему, буде какая нужда возникнет. Я, конечно, попросил передать мою благодарность.

Вообще, у меня сложилась какая-то странная дружба с Венедимом. Виделись мы только однажды, правда, тогда мы вдоволь наговорились. Я все порывался угостить его обедом, а он объяснял, что с тех пор, как он стал стражем, для него трехмерная пища все равно как желудочный паразит. На мои расспросы, при чем здесь паразит, вразумительного ответа он мне не дал, но чтобы успокоить мою чуткую совесть, он попросил меня приказать подать обед одному мне, а пока, де, мои служащие будут накрывать на стол, он сбегает за пикниковой корзинкой.

Жаль, что никто не мог наблюдать за этим обедом со стороны. Я надел измевизор, чтобы иметь возможность общаться со своим собеседником, зато обедать мне пришлось на ощупь. Венедим время от времени рекомендовал мне протянуть правую, или же левую руку вон туда, нет, еще чуточку тудее, и взять с блюда то или другое кушанье, или же подлить вина в бокал, я с интересом подчинялся и даже ухитрился что-то съесть. Венедим от души забавлялся этой процедурой, но главное, по-моему, он просто истосковался по человеческому обществу. Нет, стражи они тоже люди, вот только они слишком далеки от обыденных дел. Венедиму доставляло громадное удовольствие расспрашивать меня, и, пожалуй, не меньшее – отвечать на мои вопросы. Тем более, что объяснить трехмерному человеку сущность жизни в восьмом измерении невозможно…

Так же, без приключений, мы доплыли до Александрии. Там Джамиля распорядилась поднять сигнал, что корабль, дескать, идет со своим лоцманом, и мы вошли в гавань.

Не успели мы причалить к берегу, как Джамиля, подхватив сумку с подарками, устремилась в город. Я с трудом догнал ее на пристани, отобрал сумку, отдал Яношу, предложил жене опереться на мою руку, и мы пошли уже более спокойным образом.

– Дорогая, как ты думаешь, если мы с тобой придем к Лайле на десять минут позже, что-нибудь изменится?

– Нет, Ромочка, прости. Просто знаешь, там, в Медвежке, я почти не вспоминала о Лайле и Галие. А уж про маленького Ахмета вообще думать забыла. А сейчас думаю, что Галия и Аттаф намучались с нашей меньшенькой. Лайла – красавица, оттого и капризна.

Я обнял жену.

– Дорогая, я видел и Лайлу, и Галию, они прелестны, но красавица в вашей семье только одна, и ее зовут Джамиля.

– Ты просто пристрастен ко мне, любимый.

Джамиля вдруг радостно рассмеялась.

– Знаешь, я только сейчас до конца осознала, что я – твоя жена.

Аттаф, как и многие другие люди его профессии, жил неподалеку от Александрийского маяка. Еще в свой прошлый приезд в Александрию, я заинтересовался, что делает Аттаф, который работает лоцманом на Красном море, в Александрийской бухте. Но, как оказалось, все было очень просто и естественно. Большинство капитанов предпочитали нанимать лоцманов на весь рейс именно в Александрийском порту. Обычно же, лоцманы Красного моря не водят корабли по Нилу, и в Александрийском порту, на борт корабля поднимаются два лоцмана – один проводит корабль по Нилу вплоть до Исмаилии, другой же подхватывает инициативу в Исмаилии и проводит корабль по Суэцкому каналу и по всему Красному морю – мимо Египта, Судана и Эритреи, потом через Баб-эль-Мандебский пролив, и оставляет корабль либо в Адене, либо в Джибути, то есть уже в Аденском заливе. Нужно сказать, что рейсы эти весьма выгодны для лоцманов Красного моря, и некоторые, те, что предпочитают жить в Мисре или же Исмаилии, держат в Александрии речных лоцманов из процента. То есть, речные лоцманы играют попутно роль менеджеров для морских, и имеют не только свой гонорар за провод корабля по Нилу, но и процент с гонорара морского лоцмана. Это хоть и довольно распространенное явление в Александрии, но далеко не система. Ведь чтобы сделать подобные сделки выгодными для Нильских лоцманов, нужно не скупиться на проценты. А вот зять Джамили хоть и заговаривал порой о таком партнерстве, предлагал ей такой смехотворный процент, что она даже слушать об этом не желала. Аттаф, конечно, объяснял такой низменный процент их общей преданностью Галии, но Джамиля очень быстро и очень доходчиво – Милочка это умеет – объяснила ему, что у нее тоже семья есть, и работать на его семью она не намерена.

Кстати, это прискорбное обстоятельство отвратило меня от намерения нанять Аттафа на весь рейс. Никогда не любил мелочных людей и всегда относился подозрительно к тем, кто хочет разжиться мехом с курицы. А так как с торговым домом Мустафы я договорился о подборе лоцмана еще раньше – Харис обещал, что лоцман будет ждать меня в Исмаилии – честно говоря, мне плевать на условности, и я всем с гордостью представлял Джамилю, как Нильского лоцмана, то даже моя Милочка, преданная интересам если не Аттафа, то Галии, не могла ждать, что я нарушу слово и найму кого-нибудь другого. Впрочем, я никогда не скрывал мое отношение к Аттафу, и мнение Милочки полностью совпадало с моим.

Итак, через несколько минут, мы уже стучались в квартиру Аттафа, расположенную на одиннадцатом этаже двенадцатиэтажного дома в лучшей части портового района. В выборе месторасположения квартиры сказалась забота Аттафа о престиже, стремление же к экономии отразилось в выборе этажа. В Александрии самые дорогие квартиры находятся в этажах со второго по четвертый. С пятого по седьмой квартиры дешевле, с восьмого по десятый еще дешевле, одиннадцатый еще более и самый дешевый – двенадцатый этаж. Но так как редкие в Александрии дожди каждый раз непременно заливают крышу вместе с верхним этажом, то на двенадцатом этаже селятся уж совсем бедные люди, у которых просто нет имущества, которое могла бы попортить вода.

Дверь открыла Галия. В прошлый раз я был так поглощен моей Милочкой, что даже позабыл описать ее сестру. Впрочем, внешность Галии и не заслуживала особо подробных описаний. Нет, у нее было приятное лицо, но она была сухощава, а я уже достаточно насмотрелся на мощи в зеркало, чтобы получать удовольствие от созерцания их рядом с собой.

Сестры обнялись, Галия предложила нам всем войти, мы прошли и застали в обширной столовой целое сборище. Там сидел важный араб, облаченный в белоснежную одежду и жилетку неописуемой пестроты, поглаживая длинную бороду с проседью, и отпускал неуклюжие комплименты Лайле. У девушки на лице было написано: «заткнись, старый козел» ьб, но она молчала и слушала. Аттаф наблюдал за всей этой сценой с чувством глубокого удовлетворения. Впрочем, при виде Джамили, удовлетворение на его лице сменилось беспокойством.

– Что все это значит, Аттаф? – металлическим тоном вопросила Джамиля.

Лайла вдруг с радостным криком бросилась на шею сестре и разрыдалась.

– Что случилось? – еще более обеспокоилась Джамиля.

– Господин Хишам хочет видеть Лайлу своей четвертой женой, – пояснил Аттаф и добавил. – Господин Хишам, госпожа Джамиля – опекун Лайлы.

Хишам поднялся, оглаживая внушительный животик, я взглянул на Лайлу и спросил:

– Дитя мое, тебе не хочется идти четвертой женой к этому важному господину?

– Нет, нет, господин Яромир.

Аттаф нахмурился.

– Не понимаю, господин Яромир, по какому праву вы вмешиваетесь в семейные дела Джамили. То, что она решила позабавиться с вами, еще не дает вам права лезть, куда вас не просят. Кроме того, я бы понял, будь вы там богаты, или же знатны, а так, какой-то купчишка с другой стороны света, лезет, куда его не просят…

При этом у Аттафа был такой решительный вид, словно он хочет вышвырнуть меня прямиком с одиннадцатого этажа и на мостовую.

Что ж, вышвырнуть меня не штука. Во мне до сих пор весу неполных шестьдесят килограмм при росте метр семьдесят пять – в общем, этакая глиста в скафандре. Но ни Всеволод, ни парочка его ребят, ни даже Янош, который в этих делах не слишком-то смыслит, допускать что-либо подобное были не намерены.

Я бережно погладил Лайлу, потом предложил:

– Девочка, давай-ка беги, собери вещи, и пойдем. А по дороге ты мне расскажешь за кого ты хочешь выйти замуж.

Лайла кивнула, еще раз поцеловала сестру и побежала собираться. Аттаф недовольно придвинулся было ко мне, но вид пары телохранителей, вместо худосочного меня, слегка остудил его пыл и он только проворчал:

– Мы уже сговорились с господином Хишамом о свадьбе. Осталось только день назначить.

– Я думаю, это ты возьмешь на себя, дорогая, – предложил я жене. – Как ты смотришь на первый понедельник четвертого месяца ровно через сто двадцать пять лет? Думаю, к тому времени наша Лайла вполне может успеть овдоветь по первой ходке…

Джамиля рассмеялась и согласно кивнула. Хишам пожал плечами и ретировался. Наша компания тоже покинула помещение не позже, чем через полчаса. Тем более, что Галия и Джамиля побежали помочь Лайле собрать вещи, а мои телохранители согласились их нести. Правда, доверять переноску хрупких вещей телохранителям лично я бы не решился. При первых же признаках опасности они имеют обыкновение или же бросать то, что несут в руках, куда подальше, или же использовать это в качестве подручного средства.

По дороге Лайла со смехом и слезами рассказывала, что она влюбилась в одного парня, но так как его папочка разорился, то Аттаф отказался выдать ее за него замуж, вместо чего предложил ей стать четвертой женой Хишама, которого мы видели несколько минут назад. Основное достоинство последнего, как я понял, заключалось в том, что Хишам не только не претендовал на деньги, которые я оставил еще в прошлый раз на приданное девушке, но и обещал и сам выделить на свадебные торжества крупную сумму в пользу Аттафа. В сущности, я оставил для Лайлы не такие уж большие деньги, но подобное стерпеть я не мог.

– Севушка, будь добр, отряди людей и наведи порядок. Кстати, ты ведь послал человека в торговый дом Мустафа?

– Да, Яромир. Сейчас мы вернемся на корабль, и, думаю, получим ответ. Кстати, раз уж вам вздумалось повздорить с местными жителями, я бы вообще рекомендовал вам жить на корабле.

– Там видно будет, – неопределенно отозвался я. – Нам еще надо познакомиться с возлюбленным Лайлы. Кстати, сестричка, как его зовут?

Но Лайла не одобрила моего легкомысленного тона. Она, как и всякий идущий следом, была привержена соблюдению обычаев и традиций и не могла позволить подобную фамильярность какому-то неверному.

– Милочка, ты еще не сказала сестре, что мы поженились, – напомнил я.

– О, так вы и правда мой брат, – обрадовалась Лайла, обхватила меня за руку – она шла между нами с Джамилей, полностью повиснув на моей жене, и принялась рассказывать.

Молодого человека звали Джабир. Он был последователем пророка и учился в финансовой академии – тут я невольно бросил взгляд на Яноша. Отец Джабира Марван был купцом и владел двумя кораблями. Фирма богатела со дня на день, и Марван уже подумывал о покупке третьего корабля, когда один из кораблей налетел на риф, а другой – попал в шторм на Средиземном море. Там, правда, шторма редки, но для тех, кто попал в шторм, этот факт служит небольшим утешением и вряд ли составляет предмет особой гордости. В общем, Марван остался ни с чем. Он мог бы на остатки средств открыть вновь перекупочный пункт, или сдавать в аренду склады, но люди не любят неудачников, и Марван остался не у дел. Думается, его попросту вышибли из дела – кому нужен лишний конкурент. Я поинтересовался, чем торговал Марван – оказалось, что он возил в Элладу индийский чай, а оттуда – оливковое масло. Я подумал, что с моей стороны поддержать чайного торговца – весьма эгоистическое начинание, и что почему бы бедному королю, вынужденному пробавляться цивильным листом, не заняться честным бизнесом, и выразил желание познакомиться как с Марваном, так и с Джабиром.

Лайла воодушевилась и выразила желание сбегать за своим Джабиром прямо сейчас. Я вздохнул, и послал с девушкой одного из своих телохранителей.

Девушка убежала, а я обнял жену.

– Видишь, дорогая, мы с тобой просчитались, оставляя Лайлу на твоего зятя. Я чувствую себя очень виноватым перед тобой.

– Ты не мог знать, что Аттаф решит погреть на этом руки, – возразила Джамиля. – И я тоже. Знаешь, даже хорошо, что мы с тобой обо всем теперь знаем. Ведь успели то мы вовремя!

Через час на корабле я имел счастье принимать плотного, невысокого, седеющего Марвана, одетого в практичный песочного цвета костюм, и его сына – высокого, тонкого молодого человека, с кудрявыми волосами и открытым лицом. Точнее было бы сказать, не я, а мы, но я пока не привык к тому, что женат. А еще вернее было бы сказать, что приемом ведала Джамиля. В отличие от меня, она понимала в местном бизнесе, и расспрашивала Марвана с полным знанием дела. Мне бы и в голову не пришло поинтересоваться, где это корабль Марвана раздобыл риф, чтобы на него наехать.

Впрочем, история Марвана выдержала даже ее пристрастный допрос. Джамиля приняла более умиротворенный вид, а Марван – раздосадованный. Он не мог понять, к чему Джамиля затеяла весь этот разговор. Марван прекрасно знал, что после такого печального конца его карьеры Джабир стал неподходящим женихом для идущей следом. Он мог бы надеяться отдать его последовательнице пророка третьим мужем, но мальчишка не собирался менять свои убеждения.

Еще через полчаса мне стало ясно, что разговор окончательно зашел в тупик. И еще я понял, что цена этого вопроса – все те же деньги, о которых во все времена поэты отзывались с презрением, не стесняясь, при этом, продавать свой талант за ту сумму, которую только могли заполучить. Честно говоря, я никогда не разделял подобных поэтических устремлений и ни разу в жизни никого не просил поработать за вдохновение. Я предпочитал платить зарплату. Правда, на чаевые я не так щедр, как мой брат. Может быть потому, что меня лучше, чем его, знают в лицо – мой портрет красуется на каждой купюре, отпечатанной со времени моей коронации, так что мало кто хочет расписываться в своей коррумпированности прямо таки перед законным королем.

В общем, я решил перехватить инициативу.

– Господин Марван, мой торговый дом находится в Дубровнике – это в Верхней Волыни, и я бы хотел иметь здесь постоянное представительство. Меня бы устроило, если бы вы взяли эту роль на себя и Джабира.

Марван растерялся.

– Зачем вам это, господин Яромир?

– Мне подходят ваши налаженные связи на лоцманском причале. Госпожа Джамиля будет жить со мной, в Верхней Волыни, так что ее знакомствами мне, к сожалению, воспользоваться не удастся. К тому же, у нашей Лайлы и у вашего Джабира наличествует взаимный интерес. А я бы хотел устроить девочку перед нашим с Джамилей отъездом. А через несколько месяцев мы снова навестим вас и посмотрим что и как.

Марван подумал, потом степенно кивнул.

– Если я правильно понял, вы хотите, чтобы я возил в Дубровник чай?

– Чай, кофе и пряности.

Марван снова подумал, потом покачал головой.

– Для этого нужны корабли, господин Яромир, мои же корабли утонули. Можно сказать, меня преследует какой-то рок. Потерять в один год два корабля!

– Бывает, – пожал плечами Лучезар, – Корабли тонут, и это, к сожалению, не такая уж редкость. Конечно, вам очень не повезло, но здесь нет ничего такого уж сверхъестественного.

Я подумал.

– Вот что, господа. Я согласен купить для начала два корабля на имя моей сестренки Лайлы.

– Но владеть подобным имуществом может только последователь пророка, – воскликнул Марван, – А Лайла – идущая следом. Она тихая, скромная девушка и ей ни к чему ваши выверты.

– Ничего, – спокойно возразил я. – Лайла вполне может принять веру.

– Но ведь Джабир – последователь пророка, – воскликнул Марван.

– Разве не могут соединить свои судьбы два равноправных человека? – удивился я, – Ну вот как мы с Джамилей.

– Вообще-то могут, но в таком случае, им обоим нужно будет ограничиться только одним супругом.

– Перебьются! – решил я.

Марван бросил удивленный взгляд на Джамилю, та же взирала на меня с восхищением. Такое выражение на ее лице всегда вызывало у меня законную гордость, хотя оно было не таким уж и редким. Я ей, и правда, понравился с первого взгляда. Еще тогда, когда она считала меня не матросом, на него я никогда не был похож, а младшим офицером на корабле.

Я посмотрел на молодых людей.

– Так, дети мои, я предлагаю вам сутки на размышление. Правда, тебе, Лайла, придется оставаться на корабле. Так мне легче будет за тобой присматривать… Джабир, приглашаю тебя быть моим гостем. А вас, господин Марван, не смею далее отрывать от дел. Кстати, я бы хотел закончить наш разговор завтра…

Вечером мы всей компанией пошли на ужин к нашим знакомым в торговый дом Мустафа. На этот раз Джамиля сказала, что имея такого мужа, как я, любая женщина будет чувствовать законную гордость, и хотела одеться поскромнее. Я же не согласился. То есть мне было приятны ее слова, но как я мог устоять перед искушением принарядить свою жену? Так что Милочка надела костюм цвета чайной розы. С рубиновым гарнитуром он смотрелся просто божественно.

На этот раз нас принимали все четыре брата. А так как меня здесь признали за полноправного торгового партнера – мой поставщик в Дубровнике Вышеслав писал мне, что в Верхней Волыни уже успел побывать и корабль Ахмата, и некоторые другие корабли торгового дома Мустафа, то в приеме такого дорого гостя участвовали все чада и домочадцы – все шестнадцать жен четырех братьев, двое сыновей старшего брата – прошлый раз я видел только одного, дочь второго брата, еще одна дочь третьего, и целый ворох детей, которых мне не представили, так как или они были слишком малы для официоза, или же избрали себе путь идущих следом. Кроме того, присутствовали три вдовы самого Мустафы. Младшая жена Мустафы умерла еще при его жизни.

Памятуя основные интересы торгового дома в Верхней Волыни, я, точнее не я, а мои телохранители, притащил в подарок четыре ящика напитков – по одному на каждого непьющего брата. Братья же припасли для меня в подарок серьги и пару колечек для Милочки с великолепными розовыми жемчужинами, при этом, Хаким лукаво улыбнулся и сообщил, что хоть подарить полный убор им не по карману, но он может сделать мне существенную скидку при покупке. Я автоматически достал кредитную карточку, Хаким выскочил из комнаты и тут же вернулся с ожерельем и прочими уборами. Джамиля, хоть у нее и загорелись глаза при виде этого великолепия, зашептала мне, что она прекрасно перебьется верхневолынскими светящимися шариками. Я воодушевился.

Я подозвал одного из телохранителей и велел сбегать на корабль за светящимися шариками Джамили. Она взяла с собой убор, искрящийся глубоким, синим цветом. Через несколько минут мне доставили убор и я, с разрешения жены, передал его Хакиму. Тот пришел в дикий восторг. Ничего подобного он пока что еще в жизни не видел и согласился платить за подобные побрякушки вдвое больше, чем наши академики запрашивали в ювелирных лавках. А этот конкретный убор он с громадным удовольствием взял в обмен на жемчуг и мое письмо к Вышеславу, в котором я просил расширить торговлю на этот конкретный товар. Наверное, об этом мне нужно было подумать раньше – ведь если это понравилось женщинам в Верхней Волыни, логично было предположить, что такой товар найдет спрос везде, но что значит что, нет у меня торговой жилки – не подумал и все тут! Но ничего, Вышеслав наверстает, а прибыль все равно уйдет в казну.

Через день мы справили свадьбу Лайлы и Джабиля. Я пригласил на праздник всех домочадцев Мустафы, кому было положено по рангу посещать такие мероприятия, и мы неплохо посидели в доме, который мне же пришлось накануне купить для молодоженов. На деньги, которые моим ребятам вернул Аттаф. После этого, я сообщил, что могу ехать дальше со спокойной душой. Милочка от души согласилась и на следующий же после свадьбы день, мы покинули Александрию.