Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

Глава 11 Морская граница

Команда вернулась к исполнению своих обязанностей, а я пошел к своему креслу. Жаль, конечно, что не удалось рассмотреть как следует эту границу, но, вероятно, Лучезар был прав. И нечего посторонним путаться под ногами.

Лучезар отдал какой-то приказ и пошел со мной.

– Подождите минуточку, господин Яромир. Сейчас уберут блинд, и мы с вами все прекрасно разглядим.

– Хорошо, Лучезар. Знаешь, мне кажется, что прогулка в непосредственной близости от морской границы будет поопаснее прогулки по этим твоим корабельным снастям. А я все же немножко разбираюсь в магии.

Матросы убрали загораживающий обзор парус, Лучезар протянул мне бинокль и взял себе другой. Я подкрутил верньер и попытался разглядеть что-нибудь за восьмимерным мерцанием границы. Восьмое измерение не пропускало любопытные взоры, зато неподалеку от этого нечто я заметил крупный красный бакен с нарисованной стрелкой. Стрелка указывала налево.

– Кажется, нам рекомендуют держаться ближе к берегу, Зарушка. Интересно, что бы это значило?

– Вы же сами говорили, господин Яромир, что ширина пролива Отранто километров семьдесят. Значит, нейтральных вод тут нет.

– Причем здесь нейтральные воды?

– Ну, должна же как-то проходить граница между нами и Римской республикой.

– А может быть она просто проходит ближе к берегу. Иначе, зачем вообще здесь нейтральные воды? Своего рода внутреннее море, что-ли?

Лучезар подумал.

– А может, их и вовсе нет? По крайней мере, здесь, на Адриатике?

– Не знаю, господин Яромир. Может, и нет. Но сейчас нам нужно найти дорогу в Элладу.

Корабль изменил курс и шел ближе к берегу. Мы с капитаном оглядывали границу в бинокль и видели все то же. Восьмимерное нечто и кое-где бакены, указывающие влево. Часа через два мы приблизились к границе настолько, что восьмимерное марево можно было разглядеть и без бинокля. Честно говоря, мне стало неуютно. Казалось, вот сейчас налетит порыв ветра и швырнет нас прямо в эту мерцающую стену. И тут я увидел, поистине, самое необычное зрелище в своей жизни.

Вацлав рассказывал мне, как выглядят границы. Еще мне много об этом говорил Янош. На суше это было просто солидное здание с аркой, через которую можно было проехать в карете или пройти пешком. От морской границы, честно говоря, такого я не ожидал. Я полагал, что там должен быть какой-нибудь КПП, но это…

Перед нами, прямо по курсу, мерно покачивался на волнах жилой восьмиэтажный дом. Одним торцом он сливался с восьмимерным маревом границы, вторым выходил в открытое море. Я перевел бинокль левее. Там мирно плавал двойник нашего дома. Я снова принялся рассматривать ближайший к нам дом. Он оказался снабжен причалом.

– Кажется, мы приплыли, Лучезар. Причаливай.

Капитан кивнул.

– Честно говоря, мне немного не по себе, – признался он, – Что-то во всем этом неправильное.

– Скорее, неуместное, – уточнил я.

– Да, вы правы. Как-то странно увидеть на море обыкновенный дом. Вы уверены, господин Яромир, что здесь нет отмели?

– Раньше не было, если верить карте. Думаю, и сейчас не должно быть.

Наш «Переплут» сбавил ход и лег в дрейф метрах в пятистах от дома. Лучезар распорядился спустить шлюпку. Я принес из своей каюты нарисованные вчера бумаги, разрешающие посещение Эллады и мы с Лучезаром и Всеволодом спустились в лодку и поплыли к дому. Перед домом обнаружился небольшой причал. Мы сошли на него и огляделись в поисках пограничников. Никого не было.

– Забавно. Пойдемте, поищем пропускной пункт, господа.

Мы прошли вдоль дома – вблизи он выглядел еще обыкновеннее, чем издалека, пока не увидели гостеприимную надпись «Добро пожаловать». Мы вошли и оказались в обширном холле. За столом сидел какой-то человек и просматривал книгу.

– Желаете комнату, господа?

– Комнату? – удивился я.

– Вы желаете поселиться в нашей гостинице?

– В гостинице? – я твердо решил изображать эхо.

Человек соизволил заметить, наконец, наше изумление и соблаговолил объяснить.

– Вы, я вижу, новички, господа. Никогда еще не бывали на морских границах? Я так и думал. Здесь у нас КПП совмещен с гостиницей. Если хотите поселиться, то прошу ко мне, ежели вы попросту хотите попасть в Элладу, то вам дальше. Выйдете из двери, повернете направо, по направлению к верхневолынскому берегу, и пройдете до самого торца здания. Я бы советовал проделать этот путь морем.

– Спасибо, – растерянно отозвался я и пошел наружу. Выйдя из дома, я остановился.

– Лучезар, думаю, тебе нужно и правда проделать этот путь морем, а мы со Всеволодом пройдем по берегу.

– А еще говорите обращаться с вами, как с судовым врачом, – огрызнулся капитан. – Распоряжаетесь-то не как врач.

Я пожал плечами.

– Дурная привычка, Зарушка, не сердись. Но ведь в твои корабельные распоряжения я не вмешиваюсь.

– Еще чего не хватало! – засмеялся Лучезар и пошел к своим ребятам на шлюпку.

Мы со Всеволодом пошли вдоль дома.

– Интересно бы посмотреть, что там под домом, внизу. Мне почему-то кажется, что там должен быть такой же восьмиэтажный дом. Даже жаль, что я не умею нырять.

– И, слава богу, – с чувством откликнулся Всеволод. – А то бы вы и туда влезли.

– Оставь, Севушка. Думаю, в пределах КПП, это вполне безопасно. Вдруг кто в воду свалится. По пьяной лавочке, например.

Всеволод помолчал, потом серьезно сказал:

– Яромир, пока мы с вами одни, я хотел бы вам сказать… Если уж вы не жалеете ни меня, ни Лучезара, ни всех прочих наших спутников, пожалейте хотя бы вашего брата. Ведь вы его любите!

Я остановился и положил руку на плечо Всеволода. Правда, мне пришлось дотягиваться. Севушка сложением напоминает нашего Яноша.

– Что вы хотите этим сказать, Всеволод?

– Если с вами что-нибудь случится, то он не отмоется от клейма братоубийцы до конца дней.

Я вздохнул.

– Не принимай все так близко к сердцу, Севушка. Я вовсе не собираюсь рисковать без надобности. На границе мне и правда ничего не грозит. По крайней мере, пока я король Верхней Волыни. По договору, заключенному сразу после установления Границ, в стражи не вербуют ни королей, ни президентов, ни наследников престола. А на марс я больше не полезу. Что же касается всего остального, то в пути никто из нас не застрахован от случайности. Придется тебе с этим смириться.

Мы пошли дальше. Если не знать, что гуляешь посреди Ионического моря, точнее, пролива Отранто, то можно было бы подумать, что просто проходишь по неумело спланированной набережной в одном из приморских городов. В самом деле, ну какой дурак строит восьмиэтажные дома в десяти метрах от моря? Хотя… Почему десяти-то? Вацлав говорил, что на границе больше уважают цифру восемь. Я решил проверить, и огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно измерить расстояние.

– Всеволод, у тебя, случайно, рулетки не найдется?

– Нет, – удивленно отозвался тот.

Я снова пошарил по карманам, и уж совсем собрался было провести измерения собственным брючным ремнем, когда заметил подплывающего на шлюпке Лучезара. Я помахал ему рукой, и он причалил к берегу.

– Садитесь, господа.

– Лучезар, у тебя случайно нет с собой рулетки?

– Рулетки? – Лучезар пошарил по карманам и подал мне складной металлический метр.

– Спасибо, – радостно поблагодарил я и устремился к стене заставы. Всеволод задержался, чтобы рассказать Лучезару, что понятия не имеет, зачем мне понадобился капитанский любимый метр.

Я принялся замерять тротуар. Всеволод, Лучезар и четверо матросов в шлюпке с любопытством смотрели, чем я занимаюсь. Я отмерил уже четвертый метр, когда мои действия привлекли новых зрителей. В нескольких шагах впереди отворилась дверь и оттуда вышли двое пограничников.

– Добрый день, господа. Что это вы тут делаете?

Я встал, отряхнул пыль с колен, хотел было ответить, но тут мой взгляд случайно упал на моих спутников. Мда… Они же были готовы от стыда сгореть на месте! Черт побери, неужели я так неприлично себя веду?

– Здравствуйте, господа, – я радостно приветствовал пограничников. – Как хорошо, что вы подошли! Вы позволите задать вам пару вопросов? Мы первый раз на границе и, знаете, это самое удивительное сооружение. Такого мы даже представить не могли. Восьмиэтажное здание стоит посреди моря, как на какой-нибудь вульгарной городской улице. Скажите, а под водой тоже восемь этажей?

Не знаю уж, что слышал о стражах границы Всеволод, но он побелел. Видимо решил, что я нашел очередной путь к скорейшему завершению своего бренного существования. Пограничники же отнеслись ко мне более сочувственно.

– Нет, господа. Под водой двенадцать этажей.

– Двенадцать? Почему? Я думал, что граница прочно ассоциируется с цифрой восемь.

Пограничники с улыбкой переглянулись.

– И вы даже решили проверить вашу теорию. Вы угадали, здесь ровно восемь метров. Под водой, говорят, тоже планировалось оставить восемь этажей, но в таком виде здание было не очень устойчиво. Поэтому подводную часть нарастили еще на половину восьмерки.

– Не очень устойчиво? Это как, оно опрокидывалось что-ли?

– Не успело, – засмеялся старший пограничник. – Но качка чувствовалась. Некоторые люди подвержены морской болезни. Представляете, каково жить на восьмом этаже качающегося здания?

– Кажется, да. Скажите, господа, а где у вас контрольно-пропускной пункт? Мы бы хотели пройти в Элладу.

Пограничники переглянулись. Тот, что был постарше, спросил:

– Какая цель этой поездки?

– Собственно, мы едем не в Элладу, а в Александрию. Это в Египте, – я с готовностью принялся за объяснения. – Мы хотим разведать, насколько судоходен Суэцкий канал. По весне, Медвенковский университет планирует отправить экспедицию в Китай, так нам нужно определиться, придется ли плыть вокруг Африки, или же можно будет пройти через Красное море.

– А в Китай вам зачем? – в голосе пограничника послышалась обреченность.

– Университет планирует прикупить китайских, индийских и вьетнамских бальзамов для лечения малокровия. Представляете, это совершенно чудодейственная вещь. Может быть, вы слышали, что князь Венцеслав ездил за бальзамами в Великое княжество Московское и что этими бальзамами он вылечил короля.

– Разумеется, слышали, господин Яромир.

У меня отвисла челюсть. Не знаю, как я выглядел со стороны, но вероятно не лучше, чем чувствовал себя сам, то есть последним болваном.

Пограничник заметил мои чувства – еще бы! – и решил помочь:

– Ваш портрет есть на верхневолынских деньгах, господин Яромир. Дайте, пожалуйста, ваши документы, мы поставим необходимые печати.

Я закрыл рот и протянул бумаги.

– Да, господа, а где можно обменять деньги с моим портретом на деньги с изображением Зевса Олимпийского?

Мы обменяли деньги, и пошли к шлюпке. Пограничники предложили мне подождать, пока корабль пройдет через границу и догнать его на шлюпке, но я отказался.

– Благодарю вас, господа, но я предпочту пройти этот путь на нашем «Переплуте». Знаете, это совершенно непередаваемое впечатление – пройти на корабле между двух высоких зданий. А если идти на шлюпке, то можно вообразить, что плывешь с обычной пристани. Никакой романтики!

Пограничники засмеялись.

– Это верно, господин Яромир. Когда мы сюда впервые попали, то тоже всему удивлялись. Но знаете, вам первому пришло в голову обмерить мостовую.

– Если бы я умел нырять, я бы еще и нырнул, – признался я. – Кстати, в пределах причала это безопасно?

Старший пограничник покачал головой.

– Хорошо, что вы не умеете нырять. Хотя, рядом с причалом это действительно совершенно безопасно. Но, сказав А, обычно говорят и Б. Если бы вы решили ощупать подводную часть здания руками, это могло бы плохо кончиться.

– Стражи? – уточнил я.

– Совершенно верно. Подводная часть здания принадлежит им. Считается, что обычных людей пускать в подводную часть нельзя. Мало ли, вдруг кому-нибудь в голову придет открыть форточку?

– А что, там и окна есть?

– Конечно. Вообще-то оттуда замечательный вид на подводный мир. Рыбки, водоросли, потонувшие корабли. Стражи время от времени, в порядке поощрения, пускают служащих границы на самый нижний этаж.

– А туристам туда можно? – попросил я.

– Вообще-то нет, но мы можем узнать. Если стражи дадут разрешение, то вы сможете посетить нижний этаж на обратном пути.

– Вы будете контактировать со стражами? Тогда передайте, пожалуйста, от меня привет Родовану и Венедиму.

– Вы знакомы со стражами границы? – на этот раз челюсти поотвисали у пограничников. Впрочем, не только у них. Мои спутники выглядели еще более обалдевшими. Мда, какое будет у этих милых людей впечатление о верхневолынцах? Вероятно, они сочтут всех нас от рождения клиническими идиотами, раздолбаями и шеетрясами.

– Только с этими двумя, – скромно отозвался я.

Через несколько минут мы уже были на корабле. Всеволод и Лучезар молчали всю дорогу до сайка, потом я вернулся в свое кресло, Лучезар принялся отдавать приказы команде, а Всеволод молча смотрел за действиями матросов.

Корабль обогнул здание границы и прошел мимо него в Ионическое море. Только тогда к моему Севушке вернулся дар слова.

– Теперь я вижу, Яромир, что ваши действия основаны на хорошем знании ситуации. Простите, если я что не так сказал.

– Пустяки, Севушка. Я же понимаю, ты при исполнении.

«Переплут» изящно просквозил между двух стандартных городских восьмиэтажек, теряющихся в сверкающем нечто. Так мне охарактеризовал границу Янош, также описываю ее и я. Никогда не мог толково описать местность. Даже объясняя дорогу, я всегда пользуюсь картой, или же попросту пальцем показываю. Может быть это и неприлично, зато понятно.

Я стоял у борта, любуясь морем, КПП, границей и прислушивался к кораблю. Чем дольше я находился на борту «Переплута», тем сильнее становилось мое ощущение, что корабль живое, чувствующее и мыслящее существо с собственной свободной волей. Это существо немного пугало и внушало уважение. Особенно высоченная мачта. Грот-мачта, как называет ее Лучезар. А в кают-компании, посреди стола, красуется бизань-мачта. Точнее, кусок этой мачты толщиной сантиметров сорок. Она проходит через кают-компанию и идет вверх. Но это к слову. А сейчас, когда мы проходили через границу, мне показалось, что «Переплут» тоже изрядно заинтригован и позабавлен. Так же, как и все мы. Все-таки предки были изрядными шутниками. Я не говорю про восьмимерные границы – любой человек, изучавший историю, хотя бы в самых общих чертах знает, что единственный способ избежать войн – установить такие границы, которые просто нельзя преодолеть. Как, например, в старину не вели войны с жителями Марса. А чтобы не обидно было, объявили несчастный Марс безжизненной планетой. Тоже мне, цари природы! Нет, кажется, нужно говорить «венцы творения».

Нет, я не утверждаю, что на Марсе живут люди. Я этого не знаю, и никто этого не знает. Просто это мой способ выразить восхищение научным гением предков. Они, пусть даже после самой разрушительной войны, которую знало человечество, нашли таки секрет прочного мира. Для достижения его даже не понадобилось выводить новую породу людей, которая непременно требовалась всем мудрецам, когда они рассуждали об идеальном обществе. Границы строили не философы, а технари. И эти технари, не мудрствуя лукаво, попросту разделили страны границами восьмого измерения. В те времена, кажется, считалось, что измерений всего семь. Да оно и понятно – семь мистическое число со времен изобретения календаря, или даже еще раньше. А теперь, после установления границ, доступных измерений и правда семь. Восьмое измерение не допускает людей в свои тайны, а, следовательно, и в тайны более высоких измерений. По крайней мере, за семьсот с чем-то лет ни одной стране так и не удалось расколоть секрет восьмого измерения. Хотя – уверен, все мы в тиши кабинетов занимаемся подобными изысканиями. По крайней мере, Верхняя Волынь занимается. В целях самообороны, как и положено. А я почему-то не думаю, что Верхняя Волынь самая передовая страна, или же что верхневолынцы особенно агрессивны. Здесь мы значительно уступаем трехреченцам и угорийцам, которые затеяли гражданские войны, раз уж нельзя развязать захватнические.

Глава 12 Как вы думаете, как чувствует себя скелет на лекции по анатомии?

На следующее утро мы мирно скользили по гладкому морю. Дул легкий «брамсельный» ветерок, «Переплут» двигался весьма и весьма неспешно. Я слонялся по палубе, пытаясь придумать себе какое-нибудь занятие. Читать не хотелось, гулять было негде, Всеволоду хватило вчерашней беседы заполночь под яркими звездами, и он где-то скрывался, обычная утренняя смена не приставала к охраняемому объекту и вообще старалась не попадаться на глаза.

Наконец, я с тоской оперся о перила, кажется, Лучезар называл их «планширь фальшборта», и принялся любоваться блеском солнца на синих волнах.

– Не хотите искупаться, господин Яромир?

Я обернулся. Оказывается, я был не справедлив к Всеволоду. Это мне на корабле делать нечего, а он при исполнении. Обеспечивает не только мою безопасность, но и мой культурный досуг.

– Я думал, что на ходу это не получится. Пока мы будем плавать, корабль спокойно просквозит за горизонт.

Всеволод улыбнулся.

– Что, Севушка?

Всеволод покачал головой, но все-таки ответил.

– Я подумал, что хорошо, что Вацлав снабдил Яноша лексикой Милана, а не вашей. Милан, все-таки, посдержаннее в речевых оборотах.

– Меня не было под рукой, Севушка. А Милан просто моложе меня. Лет на десять, если я не ошибаюсь. Я не прав?

– Кажется, на девять.

– Я о купании, Севушка.

Всеволод улыбнулся.

– Я поговорил с Лучезаром, мы уже все устроили. Пойдемте.

– Нужно переодеться, – возразил я.

– Зачем? На корабле нет женщин. Или вы никогда в бане не были?

– А ты как думаешь?

– Да, действительно. Простите, господин Яромир.

– Глупости, Севушка. Если ты считаешь, что так будет вполне прилично, и что наши мареманы не испугаются моих мощей, то я готов.

– Пойдемте на нос, – пригласил Всеволод и пошел вперед.

Я слегка удивился – почему именно на нос, но послушно пошел за ним. Пока мы разговаривали, корабль лег в дрейф. Оставили только пару носовых платков на корме и на носу. Лучезар любит рассуждать о бизанях и стакселях, но я в эти тонкие материи не лезу, признавая свое полное незнание этого предмета.

Лучезар ждал нас на носу. С бушприта был свешен в море парус, который мерно бултыхался в волнах.

– Это что, вместо тормозных колодок, Зарушка?

Лучезар поперхнулся.

– Чего? – несколько невежливо, зато совершенно обалдело вопросил он.

– Ну, чтобы сократить тормозной путь, – пояснил я.

Лучезар смотрел на меня даже с каким-то восхищением. Это же надо, до чего можно додуматься-то!

– Это бассейн для плавания, господин Яромир.

– Как, плавать в парусе? Это как грудной младенец, что-ли? Знаете, это когда детишек учат плавать, их вот так вот заворачивают в тряпицу и пускают в ванну. По крайней мере, моя кузина поступала со своим отпрыском – моим крестником, именно так.

– Очень разумно, – одобрил капитан. – На кораблях такая система применяется для морских купаний. Вы поплаваете в парусе, потом поплавают остальные желающие.

– Все в парусе? – удивился я.

– Разумеется. Так безопаснее. Корабль, хоть и дрейфует, но он же не стоит на месте. Конечно, можно подстраховать на шлюпке, но вдруг судорога, или там медуза, или рыба укусит.

– Какая рыба?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Лучезар.

– Но я сам лично купался на пляже в Дубровнике.

– На пляже вы отвечаете за себя, а на судне я отвечаю за вас и за всех членов команды. Так что извольте подчиняться, господин Яромир.

Я вспомнил произнесенные мной, не далее чем два дня назад слова, улыбнулся и обернулся на Всеволода. Тот стоял с таким видом, словно пытался разработать подобную же конструкцию для купания на пляже.

Я пожал плечами, разделся и спустился по трапу в парус. Всеволод спустился за мной. Парус был довольно велик. Примерно десять на двенадцать метров. Края его поддерживались на плаву поплавками, то бишь, пустыми металлическими бочками, а середина провисала метра на два. Что ж, я поплескался, как в собственной ванной, но удовольствие получил немалое.

– Сева, расслабься, поплавай и забудь о работе. Ты на отдыхе, – попросил я.

Всеволод вздохнул, улыбнулся, потом засмеялся.

– Что, Севушка?

– Я просто подумал, что прихватил работу на дом. Знаете анекдот про палача? Ну, что он приходит домой с пищащим мешком за плечами?

Я поперхнулся морской водой, всплыл и принялся отфыркиваться. Всеволод озабоченно поддержал меня на плаву.

– Ну у тебя и сравнения, Севушка. Интересно, кого ты представил в роли палача?

– Господин Яромир…

Я увидел, что Всеволод смутился и перебил его.

– Да, Севушка. Пребывание в королевском дворце Яноша и Милана не прошло бесследно. Теперь почтительность напрочь исчезла из разговорной дворцовой лексики. Что ж, сам виноват, надо знать, с кем водиться.

Кажется, моя реплика оказалась еще менее удачной, чем предыдущая. Всеволод явно не хотел подводить Яноша и Милана.

– Простите, господин Яромир, но вы позволили мне некоторую вольность в общении на время плавания.

– Да, Севушка. Но если хочешь проявлять вольность в разговорах, не извиняйся на каждом шагу.

– Простите, Яромир, – механически извинился Всеволод и засмеялся. – Я больше не буду извиняться.

Мы выбрались из воды к трапу, вскарабкались и предстали чуть не перед всей командой «Переплута». Я не очень стеснителен, но голый человек перед двадцатью одетыми парнями чувствует себя нелепо. А если учесть, что я очень худой, то я смог ощутить, что чувствует среднестатистический скелет, выставленный на всеобщее обозрение на лекции в медицинском институте. В результате я немедленно проникся к нему, скелету, глубоким сочувствием. Впрочем, команда тоже. Второй помощник капитана, он же боцман, не сумел сдержать свои чувства.

– Господин Яромир, если позволите, я вам скажу, что вы совершенно неприлично выглядите.

– А если не позволю? – проворчал я и обернулся к Всеволоду. – Говорил же я тебе, что нужно надеть купальный костюм.

– Разве что ватный, – пробурчал боцман. – Не понимаю, как взрослый человек, к тому же не слишком ограниченный в средствах, может довести себя до такого состояния.

Матросы вокруг весело засмеялись.

– Ну, господин Яромир, если за вас возьмется Милорад, то брат ваш вас не узнает, – сказал один из них. Остальные выразили полное одобрение его словам.

Я критически оглядел боцмана. Крепкий мужик. Поперек себя шире, да еще и ростом не на много ниже Всеволода. Лицо решительное, веселые голубые глаза, рыжие с сединой волосы, гладко выбрит.

– Да, так и свету не взрадуешься, – прокомментировал я, пытаясь обыграть имя второго помощника.

– Ого, господин Яромир, вы на Милорада только посмотрели, и то поняли. А если он за вас и правда возьмется? – улыбнулся Лучезар.

Я подумал.

– Что ж, пусть берется. Только при условии, что к концу плавания ты позволишь мне залезть на марс.

Лучезар резко посерьезнел.

– Кончай шутить, ребята. Кто хочет искупаться – не тяните время. Пора отплывать.

Матросы пошли было на свои места, но я решил вмешаться.

– Погодите, капитан. Я не хочу мешать искупаться ребятам. Погода приятная, ветер слабый, когда еще так получится.

Я быстро завернулся в купальный халат, протянутый мне телохранителем, подцепил боцмана под ручку и отвел в сторонку.

– Милорад, может быть, вы и правда за меня возьметесь? А то самому заниматься физкультурой, честно говоря, силы воли не хватает. А ежели вы заставите меня в приказном порядке, то вроде как повод будет.

Боцман недоверчиво уставился на меня.

– Если вы будете в моей команде, господин Яромир, то это одно дело, а так – как я могу вам приказать? Арматорам не приказывают.

– Тогда запиши меня в команду.

Милорад скептически оглядел сначала меня, потом Всеволода.

– Не волнуйся, с Всеволодом я сам поговорю.

– Хорошо, господин Яромир. Да только что вы умеете? Вас разве что в юнги можно было бы определить. Но юнга – это считайте корабельная обслуга.

– А если матросом?

Милорад взял мою руку и критически осмотрел.

– Понимаю, по моей руке сразу видно, что ничего, тяжелее ручки, я не держал. Но я постараюсь, Радушка. Вот только переоденусь – и поступлю в твое полное распоряжение.

Я повернулся и пошел к себе.

– Радушка, Зарушка, – услышал я негромкое ворчание боцмана. – Да разве ж так можно обращаться при команде?

Я остановился и обернулся к боцману.

– Вероятно, вы правы, Милорад. Как прикажете к вам обращаться? На вы, или на ты?

– Как вам будет угодно, господин Яромир. Если вы мой матрос – то на вы, а ежели вы арматор, то это уж как захотите.

– Считай меня матросом, Радушка, – улыбнулся я и побежал к себе.

Вернулся я через несколько минут в брюках, почти что обтягивающих мои мослы, просторной белой рубашке и босиком. То есть оделся так, как любили ходить матросы на палубе.

– Позвольте доложить, господин Милорад, матрос Яромир явился в ваше распоряжение.

Милорад стоял около Лучезара. Мне показалось, что капитан за что-то отчитывал боцмана.

– Вольно, – скомандовал Милорад. – Можете отдохнуть после купания.

– Знаешь, Радушка, я не для этого надел матросскую форму.

Милорад бросил вопросительный взгляд на капитана.

– Разбирайся сам, – холодно сказал тот. – Но потом не жалуйся.

Милорад накрыл мое плечо своей лапищей и подвел к группе матросов.

– Господин Яромир будет работать в вашей команде, господа, – сказал он, убрал руку с моего плеча и отошел.

– И зачем вам это надо, господин Яромир? – удивился один из матросов. – Отдыхали бы себе и в ус не дули. Он же загоняет!

– Меня? Вряд ли!

Но мой новый товарищ оказался прав. Не то, чтобы боцман взялся гонять меня лично. Но я старался работать наравне со всеми. Бегал по палубе, тянул за канаты, правда, когда я собрался влезть наверх, Всеволод, неодобрительно наблюдавший за моими действиями, подскочил ко мне.

– Вы обещали никуда не лазать, господин Яромир.

– Прости, Севушка, увлекся, – запыхавшимся голосом извинился я и побежал тянуть канат внизу.

– Постойте, Яромир. Вы уверены, что вам стоит так носиться?

Я остановился и ухватился за какой-то канат.

– Честно говоря, нет, Всеволод. Что-то мне не по себе.

Всеволод забеспокоился.

– Этого еще не хватало. Немедленно прекратите работать и идите к себе!

– Нет, Севушка, не то. Знаешь, давай-ка изменим маршрут. Что если нам вместо Египта нам поехать в Трехречье? Я бы хотел поговорить с Володимиром. Мне здорово помогли рецепты, которыми он поделился с Вацлавом. Может, увидев меня своими глазами, он сможет дать еще какую-нибудь рекомендацию?

– С Володимиром? Честно говоря, меня туда не тянет. Кстати, Яромир, когда вы занимались медитациями в последний раз?

Я подумал.

– На пляже в Дубровнике.

– Вот вам и стало хуже.

– Но где мне медитировать? – возмутился я.

– Лучше всего в море, – деловито ответил Всеволод. – Я прикажу капитану лечь в дрейф.

– Оставь, Сева, так мы до Александрии и за год не дойдем.

– Лучше плыть до Александрии год, чем довести до нее ваш труп за неделю, – отрезал Всеволод.

Всеволод пошел к Лучезару, а я остался стоять на палубе.

– Что-нибудь случилось? – раздался рядом хриплый тенор Милорада.

– Никак нет, господин боцман.

– В таком случае, возвращайтесь к работе.

Я поклонился и пошел к своим ребятам, как вдруг услышал голос Всеволода.

– А ты часом не зарываешься, господин второй помощник капитана?

– Никак нет, господин полковник.

– Шутки шутками, но с королями так не разговаривают. Изволь выражаться повежливее.

Я обернулся.

– Все в порядке, Всеволод, я попросил обращаться со мной на общих основаниях.

В этот момент, как по заказу, капитан отдал приказ лечь в дрейф. Милорад продублировал приказ для матросов, и я принялся вместе со всеми тянуть за какой-то канат. Лучезар неодобрительно поглядывал на меня.

– Если хотите работать, господин Яромир, то не висите на снастях, как трусы на веревке, а тяните, морского ежа вам в глотку! – рыкнул боцман.

– Что? – я расхохотался. Относиться серьезно к этой ситуации было выше моих сил. Зато матросы рядом принялись тянуть изо всех сил.

Лучезар подозвал к себе боцмана. До меня донеслись его слова.

– Ты часом не совсем в уме повредился? Как ты разговариваешь?

– Да уж повежливее, чем с остальными.

Я не выдержал и подошел.

– Что-то я раньше не слышал от вас таких выражений.

– Простите, господин Яромир, это я для колорита.

– Только не слишком увлекайтесь, – посоветовал я и вернулся к снастям.

Общими усилиями мы убрали паруса и положили корабль в дрейф. Потом мы с ребятами спустили парус с бушприта, и я снова полез в воду. Всеволод – вместе со мной. Он несколько раз наблюдал за моими медитациями в дворцовом парке и решил, что меня нужно подстраховать. Я не возражал. Я никогда еще не пробовал медитировать в воде и, честно говоря, боялся захлебнуться.

Я выплыл на середину купальни, лег на спину и попытался расслабиться. Этот способ медитации дает самые невероятные ощущения, даже когда занимаешься этим на твердой земле. Вацлав рассказывал, что Милан однажды почти что воспарил над землей. А в воде, когда тело и так невесомо, впечатления усиливаются. Я, конечно, не воспарил – я еще на четвертом курсе магического университета научился контролировать расход сил, но всплыл полностью. Через несколько минут я почувствовал себя здоровым.

– Хочешь попробовать, Севушка?

– У меня, наверное, не получится.

– Я помогу тебе. Ложись на спину и расслабься. И забудь, что тебе нужно охранять меня от моих же капризов. Ну, расслабься.

Всеволод поплескался и все-таки расслабился.

– А теперь представь себе, что в этом море не вода, а энергия в чистом виде. Она в воде, она в воздухе, она в лучах солнца. Впитывай ее всем телом.

Я увидел, как Всеволода окутала энергия. Я не удивился. Всеволод – довольно разносторонний человек. Помимо его основной специальности, он закончил факультет инженерной магии. Думается, из соображений честного подхалимажа. Мы с Вацловом ввели магические дисциплины в моду, а Всеволоду, по роду службы, хотелось соблюсти лояльность к начальству. Впрочем, может быть, для него инженерная магия представляет больший интерес, чем потакание королевским капризам.

– Заканчивай, Всеволод.

Всеволод оборвал энергетический контакт и ушел под воду. Я поймал его за волосы и вытащил наружу.

– Спасибо, Яромир.

– Не за что. В первый раз такие вещи лучше подстраховывать. Особенно в воде.

Мы подплыли к трапу и забрались наверх.

– Пожалуйте к столу, господа, – пригласил юнга.

Я неуверенно оглянулся на Милорада.

– Идите, господин Яромир. Здесь и без вас управятся. Но через час после обеда извольте быть на месте.

Я улыбнулся и пошел к столу.

Корабельный кок кормил нас с редким разнообразием. Но это и не удивительно. Водоизмещение «Переплута» триста тонн, грузоподъемность – сто. Груза мы никакого не взяли, только продовольствие. Естественно, при таком раскладе место экономить не пришлось, и Лучезар загрузил продукты на любой вкус. Так он почему-то решил, что на обед нужно непременно пить фруктовый сок, на ужин – простоквашу, а завтрак и не завтрак вовсе без омлета со свежими помидорами. И с редкостной целеустремленностью кок кормил этим всю команду, добавляя к этому обычный перечень блюд. На капитанском столе – чуть больше разных блюд, на столе рядовых – чуть меньше. Но качество всего этого было на одной высоте.