Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

Глава 10 Секрет побед

Во мне, конечно, есть авантюристическая жилка, но я, все-таки не из тех, кто упорно лезет на рожон, не разбирая, куда и зачем и не думая о последствиях. Посему я учел предостережение Миндона и Сингапур было решено обойти десятой дорогой. Однажды, правда, я робко заикнулся, что не плохо бы повидаться с Венедимом и Родованом – моими знакомыми стражами границы, но все, кто меня слышал, то есть Джамиля, Янош, Всеволод, Лучезар и Милорад дружно бросили на меня такие грозные взгляды, что я немедленно признался, что шучу, отказался от своей очереди на мытье палубы, уступив ее Всеволоду, чтобы он мог заняться в свое удовольствие этим высокоинтеллектуальным делом, и Яношу, чтобы он помогал своему наставнику, а сам отправился с Милочкой в свою каюту доказывать ей, что жизнь мне совсем пока еще не надоела.

Вообще-то я, и правда, шутил. Нет, я действительно однажды чуть не целый день проговорил с Венедимом, но это было на моей территории, а если точнее, то у меня дома. Венедим принес мне привет от Вацлава. Со стороны моего брата это была даже не наглость, а просто неосторожность. Он, как всегда, сунул свой любопытный нос, куда не след, а потом его спасло только имя. По достигнутому еще лет семьсот назад соглашению, королей и наследных принцев не вербовали в штат стражей, даже если они и подворачивались под руку, как это упорно делал Вацлав во время своей поездки в Трехречье. Я уже трижды бывал и на территории стражей. Венедим устроил мне протекцию и допустил нашу дружную компанию на экскурсию на двенадцатый подводный этаж границы. Правда, сам он не появлялся. Восьмимерный страж – плохая компания для трехмерного человека. Он довольствовался тем, что время от времени передавал мне привет. А на последней границе даже передал мне совет быть поосторожнее на китайской границе. Это стало еще одним аргументом в пользу того, что Сингапур нам посещать не след.

Чтобы как-то восполнить ожидающий нас моральный ущерб – еще бы, не повидать такой город! – мы посетили Келанг – крупный порт на западной части полуострова Малакка. Пограничники сообщили, что Вьетнам – социалистическая республика. Вероятно, так оно и есть. Но когда я оказался в Келанге, мне показалось, что я в Дубровнике. И почувствовал острое желание взять шестерку шестимерок и рвануть домой, в Медвежку. Я успел очень соскучиться по брату. Вот сейчас бы приехать к себе во дворец, Вацлав бы отругал меня, что я хоть и упрекал его, а сам тоже не удосужился написать с дороги, Милан бы за меня заступился, потом Вацлав с Миланом переругались бы на предмет того, как мне правильно жить, а мы с Яношем их принялись бы разнимать. В конце концов, мы бы выпили вина из королевского погреба, и пошли ужинать.

Эта программа показалась мне настолько привлекательной, что я невольно оглянулся в поисках подходящей запряжки. Но вместо нее я увидел довольно невзрачную водовозную клячу.

В общем, Келанг оказался обычным деловым городом. Здесь не было того колорита, который так поразил нас в Бхарате и Бирме, правда, я не видел и многомерных упряжек, обычных для Дубровника. Роль же подъемных кранов, по большей части, исполняли слоны. А так – деловой народ, и никаких тебе леопардов на улицах. Да и антилоп не видать. Правда, костюмы не вполне обычны для наших мест. Несколько другой покрой брюк и рубах, а на головах – широкополые соломенные шляпы с опущенными конусом полями. Но такой головной убор для местного климата более, чем естественен.

Ратмир сказал, что ему нужно прикупить свежих фруктов, да пополнить запасы пресной воды, мы согласились – нормальные люди не спорят со своими поварами, как бы их не называли – шеф-повар, или кок, и пошли на разведку. На этот раз, снова впятером – я, Милочка, Всеволод, Янош и Лучезар. Я не считаю своих телохранителей, но это и не моя епархия. Они подчиняются Всеволоду, вот пусть он и думает скольких надо взять с собой, а скольких оставить. Как правило, Севушка таскает с собой всех. Говорит, что ему так спокойнее. Миндон в Келанге не мог служить нам проводником и остался с Ратмиром помогать коку по хозяйству.

Мы пошли по городу, осматриваясь и прикидывая с кем можно обговорить возможности торговли. Судя по словам пограничника, здесь должна быть сильная центральная власть, а значит и большой бюрократический аппарат. Исходя из моего знания законов бюрократии, у нас могло просто не хватить терпения на решение проблем законным порядком, или же денег на решение их же несколько ускоренными способами. Хотя, социализм?

Так что мы шли по городу, разглядывая вывески. Вот был магазин номер семь продовольственный с прекрасным ассортиментом, вон – магазин номер одиннадцать промтоварный, закрытый на учет, а вон – универмаг номер семнадцать. Насколько я понимаю, обговаривать с директором магазина перспективы международной торговли совершенно бессмысленно. А с кем можно поговорить об этом…

Да, действительно. А с кем можно поговорить об этом в провинциальном городке? Да ни с кем. Посему, я просто спросил у первого же попавшегося мне человека, где мне найти какое-нибудь учреждение, отвечающее за международную торговлю. Мне посоветовали заехать в Малакку. Там располагалось малаккское управление вьетнамского министерства внешней торговли. Да и вообще в Малакке был крупнейший административный центр южной части Вьетнама. Северный центр был в Ханое, а столица в Сайгоне.

Мы прошлись по городу, соскучились и вернулись на корабль. Город был довольно-таки скучный, но совершенно безопасный, так что Лучезар выдал увольнительные на берег всем желающим. Из всего экипажа «Переплута» без увольнительной остался только Миндон. И то исключительно потому, что не только не изъявил ни малейшего желания прогуляться, но даже отказался от прогулки, когда ему предложил ее капитан. Вероятно, Данушка выдумал себе новый страх – что «Переплут» уйдет, а он останется погибать от голода. А во Вьетнаме ему спокойно побомжевать не дадут, поймают и заставят работать. Потому как, еще апостол Павел сказал, что кто не работает, тот да не ест, а вьетнамцы, по слухам, не относились к людям, которые могли бы с интересом наблюдать, как человек помирает от голода. А ему, Миндону, положено работать только на Всеволода, и значит… Нет, что придумает Миндон в такой ситуации, я не знаю. Моей фантазии на это не хватает. Не хочет гулять – пожалуйста, пусть остается на корабле.

Мы погуляли по Келангу целый день и отчалили только на следующее утро. Еще через день мы были в Малакке. Здесь я снова удивился, как походили вьетнамские города на верхневолынские. И я даже понял чем. И в Верхней Волыни, и во Вьетнаме чувствовалась атмосфера спокойствия и довольства. Люди занимались делами без излишних сантиментов и без суеты.

Найти малаккское отделение вьетнамского министерства внешней торговли оказалось несложно. Во Вьетнаме существовала система справочных бюро. Попасть в министерство нам тоже удалось без труда, а вот куда идти в самом министерстве?

Нас проводили в кабинет помощника министра. Молодой человек, или он только показался мне молодым? Вьетнамцы относились к другой расе, и я не мог определить на глаз возраст встреченных нами людей. Нет, я мог отличить детей, стариков и всех остальных. Отличить подростка от молодого человека мне удавалось далеко не всегда. Равно, как и отличить молодого человека от более зрелого, лет так тридцати – тридцати пяти. Дальше вроде бы прояснялось, и возраст лет так в сорок я определял без труда, или думал, что определял.

Помощник министра был очень любезен. Когда миловидная секретарша ввела нас в его кабинет, он встал нам на встречу.

– Господин Ан Зэонг, это купцы из Верхней Волыни. Они хотели получить разрешение на покупку бальзамов, и узнать какие товары требуются нам, во Вьетнаме.

– Очень рад, господа, – вежливо проговорил Ан Зэонг. – Садитесь, прошу вас. Ми Нэонг, принеси гостям чая.

Мы сели на причудливо изогнутые, но довольно удобные стулья по одну сторону довольно большого, прямоугольного стола, помощник министра сел с другой стороны. Миловидная секретарша принесла красивые чашки из тончайшего фарфора, наполненные ароматным напитком. Такой сорт чая мы еще не пробовали.

– Это вьетнамский зеленый чай, господа, – пояснил Ан Зэонг.

Мы пили чай со сладостями и осматривались. Кабинет был обставлен удобной мебелью, красивой, но без излишеств. Большой письменный стол и удобное кресло помощника министра стояли у окна. Судя по обилию бумаг на столе, должность помощника министра синекурой не была. На окне висели бамбуковые жалюзи, прикрывая помещение от палящих лучей тропического солнца. Стол, за которым сейчас сидели мы, вероятно, предназначался для небольших совещаний. Он находился дальше от окна, в глубине комнаты, ближе к двери.

– Итак, господа, – голос помощника министра прервал мои наблюдения, – что вы можете нам предложить?

Я мысленно встряхнулся.

– Сначала, если вы не возражаете, господин… Ан Зэонг, обсудим, можете ли вы удовлетворить наши потребности. Собственно говоря, мы плыли во Вьетнам с вполне конкретной целью – купить ваши знаменитые бальзамы. Мне особенно рекомендовали бальзамы с женьшенем и гандоремой.

– А, – улыбнулся вьетнамец. – Вы имеете в виду знаменитый «Секрет побед Вьетконга»?

– Он так называется?

– Его так прозвали после окончания Третьей Мировой Войны.

Я с интересом посмотрел на помощника министра, а Янош, по молодости лет менее сдержанный, озвучил мой вопрос:

– Вы не могли бы рассказать, как так получилось?

Вьетнамец глянул на висящие на стене часы. Время неуклонно двигалось к обеду. Я подумал, что он не хочет пропустить сие оздоровительное мероприятие и спросил:

– Может быть, нам продолжить разговор за обедом? У нас, в Верхней Волыни, принято обговаривать дела за обедом или, там, за ужином.

– К сожалению, это невозможно, господа, – возразил вьетнамец, – Мой лимит представительских на этот месяц исчерпан. Я, конечно, мог бы взять сверхлимитные средства, но не раньше, чем наши переговоры дойдут до более интересной для Вьетнама точки.

– Прошу прощения, господин Ан Зэонг, но я никогда не пригласил бы вас на обед за ваш счет. Если вы считаете возможным угостить обедом интересных торговых партнеров, то почему этого нельзя сделать нам?

Ан Зэонг подумал.

– Обед – не взятка, – негромко пояснил Янош. – Обед это просто еда. Уже почти час дня. Когда у вас перерыв?

Вьетнамец улыбнулся и встал.

– Да что это я, господа! Вы проголодались, и мой долг, как хозяина, помочь вам найти приличную столовую.

– Лучше бы ресторанчик, – уточнила Джамиля. – Мы бы хотели попробовать вашу национальную кухню. Желательно, умеренно экзотическую.

– Это как? – не понял Ан Зэонг.

– Я просто хочу сказать, что мы бы не хотели получить блюда из змей, лягушек и тому подобные деликатесы. Мы совсем не знаем вашей кухни, но в Бирме нас пробовали накормить тушеной змеей. Оно, может быть, и неплохо, но мы предпочитаем более прозаические блюда. Например, из баранины.

– Я понял, – улыбнулся вьетнамец. – Знаете, господа, не нужно никуда ходить. То, что вы хотите, мы сможем получить в кафе, здесь же, внизу.

Кабинет помощника министра был на втором этаже.

Ан Зэонг встал из-за стола.

– Чай мы с вами попьем после обеда. Пойдемте, я провожу вас.

Мы прошли по устланному ковровой дорожкой коридору на ту же лестницу, по которой мы поднимались, спустились и свернули не к выходу, а куда-то под лестницу. Впрочем, под лестницей обнаружилась вполне культурная дверь. Ан Зэонг распахнул ее, и мы оказались в небольшом зале. Немногочисленные столы были покрыты цветными, плетеными скатертями, стилизованными под циновки.

– Садитесь за стол, господа, – предложил нам помощник министра и подошел к стойке, уставленной многочисленными закусками. Янош оглянулся на меня и пошел помочь нашему гиду.

– Ну что вы, идите, я распоряжусь.

– Я помогу вам.

– Не надо, вы ведь гость.

Янош вернулся к столу. Через пару минут вернулся и Ан Зэонг.

– Сейчас подадут обед, господа. Единственное, должен извиниться, вина не будет. Водки тоже. В рабочее время в рабочем кафе подавать спиртные напитки не положено.

– Разумно, – проговорил я. – Но мы легко переживем этот момент.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся вьетнамец.

К столику подошла официантка с подносом и принялась расставлять закуски. Квадратные глубокие тарелочки были наполнены какими-то салатами. Я посмотрел на Всеволода. Он уверенно подцепил на вилку салат, положил в рот, пожевал и кивнул. Я перевел взгляд на Яноша. Молодой человек никогда не страдал отсутствием аппетита. Не стал он привередничать и сейчас. Воодушевленный этим примером я подцепил на вилку немножко еды, поднес ко рту, и посмотрел на жену. Милочка уже успела ополовинить свою порцию. Я решился и положил еду в рот. На мой вкус, еда была немножко островата, но вполне съедобна. Ан Зэонг, поглощающий свой обед с аппетитом усталого труженика, заметил мои колебания.

– Никакой экзотики здесь нет, господин Яромир. Обычная говядина и овощи.

Я кивнул и съел еще ложечку.

– Я понимаю, господин Ан Зэонг, вино в рабочее время пить несолидно. А воду?

– Одну минуточку, – вьетнамец решительно сгреб остатки салата на вилку, переправил в рот и, жуя, встал и прошел к стойке. Через минуту он вернулся с подносом, на котором красовался керамический кувшин и керамические же стаканы. – Прошу вас, господа.

Ан Зэонг сам разлил по бокалам какой-то напиток. Заметив мой настороженный взгляд, он улыбнулся. – Это коктейль из соков, господин Яромир.

– Спасибо, – с признательностью сказал я, и, сначала осторожно, потом более решительно, осушил стакан. Освежающий напиток немножко пригасил пожар у меня во рту. Я поставил пустой стакан на стол и снова взялся за вилку.

– Возьмите лепешку, господин Яромир, – посоветовал вьетнамец.

Я взял. Лепешка была из белой муки, свежая, но абсолютно пресная. Ан Зэонг оказался прав. Она прекрасно сочеталась с огненным салатом. Я вздохнул и снова потянулся за соком. В конце концов, жгучие блюда мне были не в диковинку. Мы питались подобным образом начиная с Александрии. Вот только раньше мы обильно приправляли перец вином, и он воспринимался несколько мягче.

Через несколько минут нам подали овощной суп, а за ним цыплят с рисом. Это так называлось, что с рисом. На самом деле, горка белоснежного риса была так обильно залита жгучей овощной подливой, что рисинки казались драгоценными жемчужинами. Ан Зэонг усердно потчевал нас. Правда, ему пришлось еще пару раз сбегать за соком. Покончив с обедом, я расплатился за всех и предложил выпить чая. Ан Зэонг повел нас к себе в кабинет отпаивать чаями со сладеньким.

– Так как на счет бальзамов, господин Ан Зэонг?

Помощник министра улыбнулся.

– Вы не такие уж любители экзотики, как я думал. Так что хорошо, что я не повел вас в ресторан, а оставил пообедать в нашем министерском кафе. Вы даже не смогли разговаривать за едой… Но это и к лучшему, – неожиданно сообщил Ан Зэонг. – Разговаривать лучше в приватной обстановке. А бальзам… Видите ли, перед началом Третьей Мировой войны, наверное, лет сто подряд, с небольшими перерывами, Вьетнам вел войны. Причем с противниками, значительно превосходящими его как размерами, так и ресурсами. Единственное, в чем Вьетнам нельзя было превзойти, это люди. Мужество, воинственность, героизм. В те годы, из-за непрерывных войн, Вьетнам был беден. Более того, стараниями двух сверхдержав, он был разделен пополам. На северный и южный. А тогда Вьетнам вообще был значительно меньше, чем сейчас. Тогда из него были выделены земли Лаоса, Камбоджи, Таиланда и Малакки. Так что жалкие земли, к тому же выжженные жидким огнем, не могли прокормить народ. Конечно, шла небольшая помощь из других стран, но никто еще не разжился на подаяние.

– Ну отчего же, – возразил я. – Мне доводилось слышать о профессиональных нищих, сколотивших сказочные состояния.

– Мне тоже, – согласился помощник министра. – Но я никогда не слышал, чтобы на подаянием могла прокормиться целая страна.

Я согласно кивнул. Этому, и правда, не было прецедентов.

– А наш народ держался. Более того, как только заканчивалась очередная война, мы начинали восстанавливать страну. Строили больницы, школы, восстанавливали фабрики и заводы, и, конечно, сельское хозяйство. Вьетнам должен был стать процветающей страной. И вот началась Третья Мировая война. Началась она почти что с полного уничтожения нашего главного извечного врага. Но агонизируя, он выпустил ракеты и в нашу сторону. Ракеты взорвались, и тут… Знаете, мне трудно сказать, как так получилось. Кажется, Камбоджа захотела объединиться с Вьетнамом сама. А Лаос вроде бы что-то толковал о суверенитете. Кажется, они колебались между суверенитетом, Вьетнамом и Китаем. Таиланд вроде бы тяготел к Бирме, а Малакка – к Таиланду. Война стала разгораться не на шутку, соседей у нас много… Было много… А воевали в те годы не только с соседями. В конце концов, Лаос согласился войти в состав объединенного Вьетнама, а Таиланд мы с Бирмой попросту поделили. Часть таиландцев тяготели к бирманцам, часть – к лаосцам. Вьетнам с Бирмой стали было выяснять кто кого, когда война вдруг кончилась, и мы получили нерушимые границы. После этого, Лаос, Камбоджа, Таиланд и Малакка снова вдруг вспомнили о суверенитете, но Вьетнам, совсем небольшой рядом с этими колоссами, сумел сохранить целостность страны. И сейчас братские народы единого, социалистического Вьетнама процветают. Мы читаем в учебниках истории, что было время, когда на семью в день выдавали чашку риса, но мы настолько привыкли к тому, что рис не более, чем приправа к обеду, что с трудом можем осознать, что в те годы рис приправляли, в лучшем случае, острым перцем. Видите ли, господа, рис считается основным блюдом вьетнамцев. Да вы и сами это видели за обедом.

– Нет, не видели, – возразил я.

– Да что вы, второе блюдо почти полностью состояло из риса! – изумился Ан Зэонг.

– Не заметил, – я снова покачал головой.

– Ну, значит, все было не так уж плохо. А бальзам… Видите ли, господа, в те годы это был единственный легковосполнимый ресурс. Пищи не хватало, зато хватало корней женьшеня в горах и гандоремы. Настойка на этих растениях чудодейственным образом придает силы. Жители наших вновь обретенных территорий после Третьей Мировой войны прозвали эту настойку «секретом побед Вьетконга». Так называли нашу армию.

– Понятно, – улыбнулся я. – А нам вы продадите ваш секрет?

– Почему бы и нет? Это уже давно не секрет. По крайней мере, со времен установления непроницаемых границ. Но я не понял, что вы можете предложить Вьетнаму.

– Я не совсем представляю сферу ваших интересов. Верхняя Волынь заслуженно славится богемским стеклом. Это может вас заинтересовать? – Янош по моему знаку вытащил из своей дорожной сумки набор стаканов и кувшин.

Ан Зэонг довольно равнодушно пожал плечами.

– Это на любителя, господа. Впрочем, оставьте мне это для образца. Можете не сомневаться, верну в целости и сохранности. Зарплата у меня не маленькая, но и не такая, чтобы позволять себе выплачивать компенсации за порчу подобного товара. А что у вас есть еще?

Я восхитился. Кажется, во Вьетнаме не признавали взяток.

– Ну, может быть, вас заинтересует холодильное оборудование?

– Стационарное? – деловито уточнил помощник министра.

– Переносное.

– Это уже интересно. А такого образца у вас нет?

– К сожалению, нет. Но я могу оставить вам технические характеристики.

Ан Зэонг деловито кивнул.

– Да, пожалуй, это поинтереснее стекла. Что ж, господа, сегодня я скажу только, может быть. Я должен проконсультироваться со специалистами, это займет пару дней, потом подготовлю доклад министру, он примет решение и… Так, господа, сегодня четверг?

– Да.

– Отлично. Приходите ко мне во вторник. И, пожалуйста, оставьте мне координаты, на случай, если мне понадобиться вас срочно найти.

Глава 11 Главное выработать правильный подход к делу

С четверга до вторника было целых четыре дня, в течение которых было абсолютно нечем заняться. Город, конечно, был интересен, но погуляв вторую половину четверга, мы поняли, что как минимум на пару дней нужно придумать какое-нибудь занятие, пока нас всех, а меня в особенности, не потянуло на подвиги. Честно говоря, я бы даже наплевал на предубеждение нашего Миндона и попробовал бы поплавать вокруг Сингапура, раз уж нельзя погулять в самом Сингапуре, если бы не слова Ан Зэонга. Когда мы собрались уходить, помощник министра попросил нас оставить адрес, на случай, если мы, паче чаяния, понадобимся до вторника. Услышав же, что мы так и живем у себя на «Переплуте», Ан Зэонг забеспокоился.

– Что ж вы не хотите поселиться в гостинице, господа? У нас хорошие гостиницы и не очень дорогие. Я, конечно, не знаю, в каких хоромах вы привыкли жить на родине, но думается, гостиничный номер будет всяко лучше корабельной каюты.

– Не сомневаюсь, – вежливо согласился я, – Но знаете, господин Ан, на корабле мы чувствуем себя дома. Это маленькая частичка нашей родины. К тому же, всегда можно выйти в море.

– Вероятно, вы правы, и вдали от дома приятно видеть что-нибудь родное и близкое. Но выходить в море в наших водах я вам не советую.

– А как иначе мы попадем домой? – удивился я.

– Я, наверное, не правильно выразился. Я не советую вам выходить в море без необходимости. Видите ли, шторма у нас не редкость, а пролив здесь узкий, вас легко может затащить на границу, или даже к Сингапуру, что ничуть не лучше. Я не знаю, есть ли там база стражей, но остров, безусловно, остался в восьмом измерении. Поэтому Вьетнам даже заключил договор с Суматрой на свободный проход через границу, чтобы корабли шли не через Сингапурский пролив, а в обход архипелага Риау. Кстати, если соберетесь в Сайгон, то вам тоже придется идти этим путем. Вам даже не понадобится для этого виза.

– А мы что-то слышали о малайских пиратах, – вспомнил я.

Ан Зэонг пожал плечами.

– Пираты всего лишь грабят. А восьмимерные границы убивают.

– А пираты такие сознательные, что не обижают честных купцов? – недоверчиво переспросил Всеволод.

– Не совсем так, господа, – улыбнулся вьетнамец. – Просто существует соглашение, что пираты могут грабить, причем отбирать только товары, не прикасаясь к запасам провианта и воды, а те, кто посягнули на жизни честных граждан, оказываются вне закона. Приметы их судна сообщают властям и всем встречным кораблям и на судно-нарушитель объявляется настоящая охота. Причем, победитель получает награбленное пиратами добро и пиратский корабль.

– Но так ведь могут пострадать и невиновные, – возмутился Лучезар. Что-то нашего Зарушку слишком уж волновал вопрос безопасного пиратства. К тому же, он совершенно неожиданно выказал глубокое знание этого предмета. Например, где удобнее пиратствовать и тому подобные вещи. Нет, если бы Лучезар был намного старше меня, я бы предположил, что он получил визу у моего отца и всласть попиратствовал в молодости. Но Лучезар практически мой ровесник. А я что-то не помню ни один подписанный мною пропуск на пересечение морских границ в таком неограниченном количестве. По-моему, наши бравые морячки дальше Эллады и Римской республики не заходят.

– Разумеется, господин капитан. Вот поэтому порядок в данном вопросе поддерживается силами берегового братства. Так что повстречаться с пиратами накладно, но не смертельно.

– Понятно, – улыбнулся я. – А куда смотрит правительство?

– Во Вьетнаме пиратов нет, – спокойно отозвался Ан Зэонг. – А правительство Суматры, насколько я знаю, греет на пиратах руки, скупая награбленное по дешевке.

– Что ж, логично, – признал я. Честно говоря, я бы тоже не без удовольствия поучаствовал в таком бизнесе. Без малейших вложений капитала, без забот по организации рабочих мест, без курсов переподготовки получать не просто корку сыра, а, пожалуй, и целый бутерброд с маслом и сыром. Всеволод увидел подозрительный блеск в моих глазах и торопливо сказал:

– Спасибо за предупреждение, господин Ан. Мы остановимся в городе. Вы не могли бы порекомендовать нам гостиницу получше?

– Если вы не особенно стеснены в средствах, господа, то вам нужно поселиться в гостинице «Тхэн Беп». Во вьетнамской мифологии так звали духа домашнего очага. Он следил, чтобы с домом все было в порядке и раз в год, в канун нового года, летал на доклад к верховному богу Нгуаку Хоангу. Причем летал на карпе, который по дороге превращался в дракона.

– Замечательно, – восхитился я. – Простите великодушно, господин Ан, я понимаю, что мы бессовестно злоупотребляем вашим терпением и отвлекаем вас от работы почем зря, но не могли бы вы подсказать нам где мы могли бы найти книги про вашу мифологию.

Ан Зэонг слегка забалдел от моей витиеватой фразы, потом вежливо улыбнулся.

– В городе полно книжных магазинов. А гостиница «Тхэн Беп» в центре Малакки.

– Спасибо, господин Ан, – вежливо поблагодарил я, вьетнамец безразлично поклонился в ответ. Мне показалось, что он с трудом удерживается, чтобы не махнуть рукой на все церемонии по встрече надоедливых посетителей и не заняться своими бумагами.

Это и определило нашу программу на выходные. Не успели мы выйти из министерства, как Всеволод бросил на меня грозный взгляд и сообщил, что мы идем искать гостиницу. Я принял в ответ невинный вид.

– А разве мы не хотели слегка поправить финансовое состояние? У Лучезара, кажется, большой опыт по этой части.

– Какой? – переспросил Всеволод.

– Пиратской, – я слегка развел руками.

– Пиратской? – Всеволод аж затормозил, да так резко, что на него чуть не налетел Янош. Идти впятером по улице волей неволей приходилось в две шеренги. В первой обычно были мы с Милочкой и Всеволодом. Янош и Лучезар следовали за нами. Телохранители передвигались мелкими группами, пытаясь проконтролировать ситуацию и остаться незамеченными как мной, так и случайными прохожими. Что ж, я, и правда, их обычно не замечал. И не потому, что это было трудно, а просто я привык к ним. По рангу они полагались мне со дня моего рождения.

– Ну да, – подтвердил я. – Зарушка выказал доскональное знание этого вопроса. Да такое, что я все никак не могу понять, как он ухитрился попиратствовать, если визу у меня не брал, а в Адриатическом море пиратов отродясь не бывало.

– Все бывало, – равнодушно сообщил Лучезар, не выдержал и рассмеялся. – К сожалению, господа, в этом вопросе я чистой воды теоретик.

– А где вы видели чистую воду? – уточнил я. – В самой, так называемой, заметьте, господа, я настаиваю на этом, чистой воде, живут рыбы, планктон, водоросли, медузы и прочие, и прочие, и прочие. Да еще и крокодилы плавают.

Лучезар снова засмеялся и покачал головой.

– У каждого свой конек, господин Яромир. Вы любите кататься на шестерке шестимерок, наш лоцман Ахмет – на шестимерных же крокодилах, а я – на морских коньках. Я всю жизнь увлекался книжками про пиратов. И знаете, если бы у нас, в Верхней Волыни, было береговое братство, в юности я обязательно бы к нему примкнул.

– Только берегового братства у нас и не хватает, – проворчал Всеволод, а я только спросил:

– А сейчас?

– Сейчас для меня пираты уже потеряли былой романтический ореол. Когда каждое деяние рассматривать в подробностях, то романтики не остается. Вот вы, например, когда собрались в плавание не взяли себе первый попавшийся под руку баркас, а построили комфортабельный сайк с душем и прочими удобствами. Вот только почему-то забыли прихватить свою многочисленную свиту.

– Какую свиту? – удивился Всеволод.

– Ты не слышал, Всеволод, но когда господин Яромир впервые заговорил со мной о путешествии, он сообщил мне, что ему требуется человек двадцать одной обслуги. А сам не только обходится услугами корабельного юнги, да еще и в матросы нанялся.

– Ага. Нанялся, – хмыкнул я. – Нанимаются за деньги. А мне жалования никто не платит.

Мои спутники расхохотались и сообразили, наконец, что наша компания перегородила чуть не весь тротуар. Я предложил Милочке руку, и мы пошли искать гостиницу.

Гостиница и правда оказалась в центре города. Правда, мы не сразу поняли, что это – гостиница. Четырехэтажное, довольно просторное здание, выдержанное в южном стиле стояло в обширном тропическом парке. В парке по культурным дорожкам гуляли матери с младенцами и молодые люди с собаками. Когда мы спросили одного молодого человека с симпатичным пекинесом в руках, где гостиница «Тхэн Беп», он указал нам вглубь парка.

Мы прошли по тенистой дорожке, потом поднялись на пригорок к одинокой сосне, потом спустились к ручью и перешли через мостик, потом дорожка привела нас в грот, где продавали прохладительные напитки, и можно было присесть и отдохнуть. После чая у помощника министра внешней торговли заходить нам туда не захотелось, и мы пошли дальше по кипарисовой аллее, мимо фонтана к журчащему каскадному водопадику. За водопадом следовал поросший лилиями пруд. Берега его густо покрывали цветущие кусты и деревья. Воздух был напоен дивными ароматами, с цветущих деревьев свисали плоды. Все-таки тропический климат имеет некоторые преимущества. Вот только влажновато. Но медитации дважды в день прекрасно помогали мне справляться с любыми погодными условиями.

Мы прошли по берегу. Дальше дорожка вела вглубь парка к гостинице. Четырехэтажное длинное здание очень гармонично вписывалось в ландшафт. Оно так густо заросло плющом и виноградом, что казалось каким-то слишком правильно подстриженным огромным кустом. Над входом была вывеска «Тхэн Беп» и нарисован смешной человечек. Вероятно, так вьетнамцы воспринимали своего домового. Хотя, домовой, пожалуй, побезобидней. В Верхней Волыни поговаривают, что домовой может наказать нерадивых хозяев. Подножку там поставить, или со стула спихнуть, или же пряжу спутать, если найдет, конечно. Чтобы нерадивые хозяйки еще и пряли? В наши дни? Не бывает. Но, по крайней мере, он не докладывает верховному богу о невытертой пыли. Правда, наш бог всеведущ по определению. Но, насколько я знаю, конечно, незначительная неряшливость к числу смертных грехов не относится.

Мы вошли в просторный вестибюль. Он был построен в расчете на естественную вентиляцию. От солнца его защищал роскошнейший плющ, обвивший окна. Несмотря на столь плотную завесу, в вестибюле было довольно светло. По крайней мере, в дневное время в искусственном освещении он не нуждался. Мы подошли к стойке регистратора.

– Желаете поселиться, господа? – спросила молодая стройная женщина.

– Да.

– Какие желаете номера? Есть «люкс», «полулюкс», одноместные, двухместные…

Я так вжился в роль купца, что деловито спросил:

– А какие цены?

Янош восхищенно покачал головой.

– Ваш брат сначала заказывает по одноместному люксу на каждого члена компании, а потом просит Милана заплатить по счету.