Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

Глава 18 Пляжи Ориссы

Шторм постепенно стих, мы, по одному, вышли на палубу. Пушьямитра присоединился к матросам, а я стал просто смотреть на приближающийся берег. Почти что прямо по курсу, чуть правее, или как бы сказал капитан, севернее, возвышалась скала изумительно правильной формы. Некоторое время я разглядывал ее, потом подошел к Лучезару. Капитан все еще переживал полученный выговор и усиленно занимался делами.

– Посмотри, Зарушка, что там впереди, – проговорил я, протягивая капитану бинокль.

Лучезар взял бинокль и посмотрел.

– Давай подойдем поближе, посмотрим. Да и место хорошее, пустынное, как раз починишь мачту без помех.

– Можно и подойти, – неуверенно согласился капитан, – Вот только впереди подозрительная рябь. На мой взгляд, все это сильно смахивает на мель.

– Разрешите обратиться, господин капитан.

Мы обернулись к махарадже. Он чуть улыбался и ждал разрешения заговорить. Всю давешнюю выволочку Пушьямитра принял на свой счет, чувствовал себя очень виноватым и старался не раздражать капитана.

– Пожалуйста, – наконец ответил Лучезар.

– К берегу лучше подойти немного дальше. За храмом.

– Зачем?! – изумился я.

Пушьямитра покосился на капитана.

– Матросам нельзя разговаривать без разрешения капитана, – невинно заметил он.

– Будешь много выступать, разжалую из матросов в махараджи, – в тон ему ответил я.

– Страшно! – засмеялся Пушьямитра и принялся объяснять. – Вон там, по курсу не скала, господа. Это храм. Самый знаменитый храм не только Ориссы, но и всего Бхарата.

– Вот как? Интересно бы посмотреть.

– К нему можно подойти на шлюпке. На корабле опасно. Там много подводных скал. Распорядитесь спустить шлюпку, отец мой, на храм Сурье стоит посмотреть, честное слово.

– Спусти шлюпку, Зарушка. Так, кто поедет? Я, Милочка, Пушьямитра с Гитой, Янош, Всеволод, охрану можно посадить на весла… Ты поедешь, Лучезар?

Лучезар заколебался. Поехать ему хотелось, да и кому бы ни хотелось, но оставить корабль, нуждающийся в ремонте на старпома…

– Ратибор прекрасно отремонтирует мачту и без твоей помощи, – усмехнулся я, – А потом сможешь отпустить и его на берег погулять.

Мои слова помогли капитану решиться. Раз я приглашаю, значит можно.

– Конечно, я хочу поехать с вами, Яромир.

– Вот и отлично.

По совету Пушьямитры, «Переплут» завели за храм, спустили шлюпку и погребли к берегу. К нам медленно приближалось величественное строение странной формы.

– Не знаю, что лучше, господа, – задумчиво проговорил махараджа, – рассказать вам о храме сейчас, или же подождать пока вы его увидите. Наверное, подожду. Тогда вы испытаете более полное впечатление.

– Как хочешь, сынок, – я был заинтригован.

Шлюпка двигалась к берегу, и перед нами вырастало все более и более величественное и фантастическое зрелище. Прямо на нас в едином порыве неслась семерка коней. Ноги их упирались в обломки какой-то военной техники времен третьей мировой войны. Эти кони (именно кони, со всеми необходимыми подробностями) тащили за собой открытую повозку необычной формы. Вероятно, это была колесница. И выезжала она из конюшни – квадратного здания с пирамидальной крышей. Крыша состояла из трех террас, на каждую из них вели ступени. На террасах стояли статуи людей с музыкальными инструментами в руках.

Провожать отъезжающую колесницу собрались мраморные слоны, львы и лошади. Все в натуральную величину и очень достоверно исполненные. Они тоже попирали лапами военную технику.

Далее, за конюшней, возвышалась башня высотой около ста метров. В окошках башни горел огонь. Башня служила маяком. Ночью мы бы заметили этот огонь издалека, но в ярком свете южного солнца он был заметен только вблизи.

Мы сошли на берег и пошли между мраморными животными. Они были настолько реалистично выполнены, что идти между ними было немного неуютно. Казалось, вот сейчас вот этот вот слон как подденет хоботом, да как наладит кого-нибудь из нас на бивень к своему соседу!

И все это время мы топтали ногами старую военную технику, вплавленную в прозрачное стекло. Вот я зацепился ногой за автомат, вот Милочкин каблук провалился в орудийный ствол, вот Янош остановился перед авиационным снарядом.

Мы подошли к мраморной колеснице. Великолепно исполненная, вот только слегка не по росту. На великана. Да и кони, запряженные в нее, были чуток великоваты.

– И какого черта все это значит? – вежливо поинтересовался я.

– Это храм Сурьи, – отозвался Пушьямитра.

Я вздохнул.

– Выражусь понятнее. Какого ракшаса?..

Пушьямитра захихикал.

– Это храм Сурьи. Бога Солнца, – объяснил махараджа.

– А какого…

– Ракшаса, – подсказал Янош.

– Да, ракшаса. Спасибо, Янчи. Так какого ракшаса здесь делает все это оружие? И где собственно храм? Я вижу колесницу и вижу конюшню.

– И еще башню, – снова вмешался Янош.

– Да, мой мальчик.

– Вообще-то, это долгая история, – проговорил Пушьямитра. – Началась она настолько давно, что истоки ее покрыты внушительным наслоением легенд и забвения.

– Говорит – как пишет! – непочтительно восхитился Янош.

Пушьямитра снова хихикнул и продолжил:

– Итак, отец мой, дамы и господа, в незапамятные времена, а если точнее, в двенадцатом веке жил да был в Ориссе махараджа Чода Ганга. Времена тогда были вольные, каждый, у кого была свора собак на дворе, объявлял себя раджой и правил всем, до чего мог дотянуться. За это, впоследствии, их, в смысле времена, обозвали временами феодальной раздробленности. И правильно! Нечего самовольничать!

Мы засмеялись. Я внимательно слушал, но при этом не забывал осматривать колесницу. Обходил ее со всех сторон, ощупывал, оглаживал.

– Чода Ганга был неплохим политиком. Он объединил под своей властью большинство княжеств Ориссы и дал зарок построить храм богу Сурье, если он поможет ему увеличить Ориссу еще вдвое. Сурья не согласился и Чода Ганга храм зажал. И правильно – по работе – зарплата.

Судя по всему, молодому махарадже не пошло на пользу знакомство с западными варварами. Раньше он так изящно выражался! А сейчас?…

– В тринадцатом веке, один из потомков Чода Ганги Нарасимха-Дэва воевал с мусульманами и тоже пообещал Сурье построить храм, если тот окажет ему в этом деле практическую помощь. Сурье все ж таки храм получить хотелось, и Сурья помог. В день решающей битвы он, вопреки всем известным законам природы, все время светил в лицо врагу. Как ему это удалось и удалось ли вообще, история умалчивает. И тогда Нарасимха-Дэва принялся строить храм. Тогда он стоял не на этом вот железе, а на песке. Да и выглядел несколько по-другому. Был менее похож на конюшню, а просто символизировал собой колесницу бога Сурьи, на которой тот въезжает на небо. Но вот беда – Нарасимха-Дэва умел воевать, но совсем не знал механики грунтов. Он лично выбрал место для храма, а песчаный грунт не выдерживал такой тяжести. Строительство замедлялось, а потом и приостановилось. Башню в те годы так и не достроили. Существовало поверье, что части храма соотносятся с частями тела инвестора и ежели что не достроено или же построено плохо, то болезнь поразит соответствующие части тела. Дела Нарасимха-Дэва шли не очень удачно, и народ приписал это недостроенному храму. Утверждали, что махараджа был болен множеством ужасных болезней – оспой, проказой, бубонной чумой и моровой язвой. Тем не менее, дожил он до глубокой старости. Черный храм остался стоять на песке, недостроенным на долгие, долгие годы. И вот, через восемь столетий разразилась Третья Мировая война. Какого ракшаса воюющие стороны забыли на территории Ориссы, история умалчивает. Известно лишь, что на этом пустынном пляже – он был пустынным и в те годы, и во времена Нарасимха-Дэва, и сейчас, как видите, тоже – разразилось кровопролитнейшая битва. Рвались снаряды, гибли люди и боевая техника, падали на землю самолеты. А потом, с одной из космических станций на землю упал мощный луч и сплавил песок в стекло, превратив его в своеобразный бетон с боевой техникой вместо щебенки. От храма, как вы понимаете, ничего не осталось, кроме картинок в книжках с подробными комментариями сцен, изображенных на том, что вы так непочтительно обозвали конюшней.

– Я не виноват, что в том доме, судя по всему, держат эту мраморную запряжку, – обиделся я.

– Разумеется, нет, отец мой. Я просто пытался таким образом привлечь ваше внимание к картинам и барельефам.

– Они довольно откровенны.

– У нас так модно, да вы и сами знаете. А эти барельефы знамениты тем, что в точности повторяют свои древние прототипы. Но когда люди пришли к этому месту после взрыва, они увидели на стекле отпечаток колесницы. И махараджа Ориссы Арепхата велел снова построить храм. Но уже на основании, любезно подготовленном лично богом Сурьей. Дело в том, что это была последняя битва Третьей Мировой войны. Арепхата же почему-то решил, что если вовремя подсуетиться с храмом, то войны вообще больше не будет.

– И как? – с любопытством спросил Янош.

– На этом месте битв действительно больше не было. А так – пятьдесят княжеств, пятьдесят махарадж. Как вы думаете – были войны?

– Были, – уверенно отозвался Янош.

Махараджа улыбнулся и кивнул.

– Не надо залезать на место бога Сурьи, отец мой. Говорят, что если там на что-то нажать, только нужно знать на что, то можно встретиться с мифическими стражами границ. Я, правда, этих слухов не проверял, да и не собираюсь. И вам не советую.

– Я тоже никому не посоветую встречаться с ними, – подтвердил я. – Как правило, после подобных встреч число стражей увеличивается, а число людей – уменьшается. Оно может и неплохо, да нам всем как-то ни к чему.

И мы пошли разглядывать храм.

Ремонтировать мачту пришлось целый день. На ночь глядя Лучезар предложил сняться с якоря, но Пушьямитра предложил остаться посмотреть рассвет над пустынными пляжами Ориссы. По его словам это незабываемое зрелище. Я, по наивности, решил, что махараджа захотел порадовать глаза редкостным зрелищем и согласился остаться на ночь. Сам-то я и близко не собирался вставать в такую рань. Но нет, в пять часов утра махараджа Пушьямитра пришел в мою каюту и начал вытрясать из кровати.

– Какого ракшаса, Митра. И вообще, как ты сюда попал? Ох, доберусь я до своей службы безопасности!

– Не ругайте ребят, отец мой, я договорился с господином полковником.

– Допросится он у меня, – отозвался я, закрывая глаза.

– Вставайте же, отец мой. Это редкое, незабываемое зрелище. А поспать вы сможете, когда отчалим. Просыпайтесь, отец мой. На стол уже поставили чай и пирожные.

– Сейчас встану, сынок. Иди.

– Сначала встаньте.

Я озверел и открыл глаза. Махараджа в почтительной позе послушного сына стоял около изголовья моей кровати.

– Не сердитесь, отец мой, вот увидите, вам понравится.

– Хорошо, сынок.

Пушьямитра увидел, что я сменил гнев на милость и просиял.

– Давайте я помогу вам, отец. Вот, наденьте ваш халат. Не надо одеваться, вы же сразу после восхода солнца вернетесь в постель. Простите, госпожа Джамиля, я сейчас уйду, вот только помогу отцу.

Я сдался на милость победителя и протянул руки махарадже, чтобы он помог мне встать. Когда за тобой все время ухаживают, недолго и обнаглеть. Пушьямитра с готовностью помог мне встать и надел на меня халат.

– Я жду вас в кают-компании, отец мой, госпожа Джамиля.

Мы с Милочкой наскоро оделись и вышли. В кают-компании действительно уже стоял дымящийся чай, и были красиво разложены пирожные. Тот Яромир, который проводил дни и ночи в кабинете, спокойно прошел бы мимо, да еще бы и нос поморщил. Теперешний же я с энтузиазмом подхватил на ходу пирожное и пошел умываться.

Когда, после умывания, я вернулся в кают-компанию, там уже собрались все наши – Всеволод, Янош, Гита, Лучезар. Мы успели слегка перекусить, прежде чем неутомимый Пушьямитра, выглядывающий на палубу каждые пять минут, не объявил, что пора идти. Я торопливо допил чай, подал руку Милочке и мы вышли.

По каким признакам Пушьямитра определил приближения рассвета я так и не понял. По-моему была ночь, о чем я и сообщил названному сыну.

– Да, отец мой, но сейчас рассветет. А время я определил по часам. Вы разве не умеете? – невинно добавил он. Нет, положительно, Янош оказал на Пушьямитру самое разрушительное воздействие. Я взлохматил кудрявые волосы махараджи, тот, в ответ, перехватил и поцеловал мою руку. От этой привычки Пушьямитру не смогли избавить ни Янош, ни я.

Небо на востоке порозовело, вот по морю пробежала золотая дорожка и добежала до копыт коней, влекущих колесницу бога. Вот Сурья взошел на колесницу и стремительно въехал на небо.

– Ну как, не жалеете, отец мой? – горделиво поинтересовался махараджа, словно и храм на берегу и даже стремительные тропические восходы солнца были организованы если не им лично, то уж под его чутким руководством.

– Нет, сынок. Спасибо, что разбудил. Вы как, господа?

Милочка пожала плечами. Тропическими рассветами ее было не удивить. Вот только в Александрии солнце выкатывали из-за бархана. Гита тоже с большим удовольствием бы поспала. Янош, Всеволод и моряки были в восторге.

Пушьямитра дал разрешение разойтись по каютам и все, кроме моряков, потянулись в кают-компанию. Пропустить по очередной чашечке чая перед сном.

Через пару дней мы добрались до устья Ганга. Дельта Ганга была шириной километров триста. Мы шли вдоль берега, поэтому могли наблюдать как там и сям в море впадали широкие реки. Завидев первую, я предложил подниматься. Пушьямитра же сказал, что нам нужно в основное русло. Мда, Ганг оказался несколько больше моего любимого Псёла. И, пожалуй, даже побольше Волыни. О чем я не преминул сообщить. Джамиля засмеялась и поинтересовалась, нужны ли лоцманы на Ганге. Махараджа с уважением посмотрел на нее и дал утвердительный ответ.

– Дело в том, что Милочка была лоцманом в Александрийской бухте и на Ниле, – я поцеловал руку жене. Махараджа с уважением поглядел на Джамилю и попросил разрешение тоже поцеловать ее руку. Милочка, бросившая было на меня кинжальный взгляд, когда я упомянул о ее мореходных подвигах, любезно улыбнулась и протянула руку.

– Лоцмана на Ганге обязательно нужно взять. Зато вы сможете подняться на «Переплуте» до самой Паталипутры. Хотя, отец мой, вы, правда, хотите попасть в Паталипутру? Вы же говорили мне, что торопитесь в Китай?

– Ты передумал показывать мне столицу? Или считаешь, что если я явлюсь с тобой на прием к императору, то навек покрою позором твои красивые волосы?

– Просто с тех пор, как мы с вами встретились, вы занялись решением моих дел. С одной стороны, я этому очень рад, отец мой, но ведь у вас были другие планы?

– Я в отпуске, сынок. А так как уходить надолго в отпуск я не привык, то твои дела послужили для меня своеобразным отпуском в отпуске. Я был даже рад ими заняться и буду вдвойне рад, если смогу тебе немного помочь.

Глава 19 Покинутый город

Сказать, что Ганг – широкая река, значит, ничего не сказать. С борта «Переплута» мы не видели берегов. Наш дневной лоцман утверждал, что это в порядке вещей, а ночной добавлял, что так безопаснее. Чтобы иметь возможность плыть круглосуточно, мы взяли и дневного и ночного лоцманов. Причем, это было две совершенно разные профессии. Дневные и ночные лоцманы на Ганге работали по двенадцать часов, огребали бешеные деньги, но при этом не могли подменить друг друга даже на полчаса. Они объясняли причину этого очень долго и упорно, начиная с природных склонностей и кончая религиозными воззрениями и даже поэтической настроенностью – дескать, человек, воспринимающий день или ночь с поэтической точки зрения, не способен разглядеть за красотами реки надвигающуюся корягу, но мне показалось, что это просто профессиональная вежливость, или лучше сказать лояльность. Дневные лоцманы пользовались большим спросом, но меньше запрашивали. Вот и разбери, пойми что лучше – больше работать, или больше зарабатывать за рейс и проводить время в порту в ожидании заказа. Впрочем, когда я обмолвился об этом при моих лоцманах, они дружно зашикали на меня и попросили не оглашать вслух их профессиональные секреты. Тем более, на реке.

Уже на третий день плавания по реке мне стало скучно. Я вытащил было на палубу кресло и устроился в нем поудобнее, собираясь подремать, но меня прогнал Милорад.

– Господин Яромир, вы разве не собираетесь сегодня работать?

– Вообще-то нет, – честно признался я.

– Почему это? – грозным тоном поинтересовался боцман.

– Скучно, Радушка.

– Вот отдраите палубу, вся скука разом пройдет. Поднимайтесь, господин Яромир, – ворчливо произнес Милорад и вдруг обеспокоился. – А вы, случайно, не заболели?

– Нет, Радушка. Просто мне хочется увидеть полуразрушенный город в джунглях Индии. Ты читал Киплинга? Там Маугли наткнулся на полуразрушенный город, а в подвале дворца старая кобра охраняла несметные богатства.

– Вообще-то найти полуразрушенный город в джунглях не так уж и сложно, – проговорил Пушьямитра. Пока я предавался бесплодным мечтаниям, молодой человек с энтузиазмом драил палубу. Он услышал мои слова, оставил швабру, или как ее принято называть на корабле, и подошел поближе. – Вот только с драгоценностями, боюсь, возникнет напряженка. Все, что можно разграбить, уже давно разграбили. А зачем вам драгоценности? Вы же их все равно не носите? Хотя, госпожа Джамиля носит…

– Драгоценности нужны для колорита, сынок. Индия – страна чудес и несметных богатств. А я был уже в нескольких городах и ни разу не увидел валяющиеся под ногами жемчуга, алмазы и рубины.

Пушьямитра засмеялся, а Милорад укоризненно посмотрел на меня и отошел в сторону.

– Иду, Радушка, – вздохнул я. – Прикажи убрать мое кресло. Черт побери, стоило становиться королем, чтобы слышать: «ваше величество, пора драить палубу»!

– Ваше величество, – потерянно проговорил Милорад.

– Отставить, Радушка. Я же предупреждал – ежели кто будет называть меня так, по возвращении лишу премии.

– В таком случае отставить разговорчики, господин Яромир и идите драить палубу, креветку вам в компот!

– Тогда это уже будет суп, а не компот, Радушка.

Я взялся за швабру, а Пушьямитра подошел к лоцману и стал тихо с ним совещаться.

За обедом Пушьямитра сказал.

– Отец мой, тут неподалеку есть один заброшенный город. Если хотите, мы можем его посетить.

– Прекрасно, Пушья, а где?

– Мы будем там завтра, на рассвете.

– И мне что, опять придется вставать ни свет ни заря?

Махараджа сочувственно кивнул. Правда, в глазах его плясали смешинки.

Утром я вновь проснулся от голоса моего названного сына.

– Отец мой, пора завтракать.

– Черт побери! – я повернулся к махарадже. – Прости, сынок, ракшас побери! Что, уже утро?

– Да, отец.

Я сел.

– Вставай, Милочка, нам пора ехать в Сараево.

– Куда? – удивилась Джамиля.

Я засмеялся.

– Знаешь, когда-то давно, когда в Верхней Волыни, которая тогда называлась Югославия, была республика, в народе ходил такой анекдот. Дескать, один малый, ну, такой же рьяный республиканец, как и все демократы, продал душу дьяволу, чтобы хоть раз в жизни проснуться принцем. Дьявол, ясное дело, душу взял. Но дьявол изучал историю и прекрасно знал, что в тысячу девятьсот четырнадцатом году именно в Сараево убили принца. Кажется, тогда он назывался эрцгерцогом австрийским. И вот, этого республиканца будят рано поутру такими словами. Дескать, вставайте, принц, вам пора ехать в Сараево. Кстати, когда в Югославии, которая стала Верхней Волынью, была восстановлена королевская власть моим отдаленным предком, тогдашним капитаном артиллерии Мечиславом, город Сараево, кстати, изрядно пострадавший во время войны, был снесен с лица земли. Мечислав не хотел услышать в свой адрес сакраментальную фразу.

Милочка и Пушьямитра рассмеялись и Пушьямитра ушел. Из-за неплотно прикрытой двери моей каюты, я услышал, как махараджа пересказывает только что услышанную историю Яношу. Талант рассказчика у Пушьямитры был не чета моему. Он живописал этот анекдот такими красками, что у него получилась целая эпическая история, более трагичная, чем комичная.

– Ну, парень дает, – восхищенно проговорила Милочка. – Прям-таки плакать хочется. А ты рассказал нам довольно смешную историю.

– Да уж, куда смешнее, – мрачно отозвался я. – Даже перед поездкой в Сараево бедному принцу выспаться не дали.

– На том свете отдохнет, – легкомысленно отозвалась Джамиля.

– Ежели он, в смысле тот свет, имеет место быть, то там отдыхать не придется. Тебе Милан никогда не рассказывал, как пытался прочесть посмертные воспоминания Софокла?

– Мне это рассказывала его экономка Бронислава.

– А когда это ты успела побывать у Милана?

– Все, Ромочка, иди умываться.

Я засмеялся и вышел. Пушьямитра как раз дошел до финальной сцены. Как бедолага эрцгерцог Фердинанд упал, сраженный самонаводящейся арбалетной стрелой. Завидев меня, махараджа заулыбался.

– Вам нечего опасаться, отец мой. Вы – не принц и это не Сараево.

– Титул принца приблизительно соответствует твоему титулу, сынок. Если это принц крови, как это и было в случае с бедолагой Фердинандом.

Пушьямитра подумал.

– Это все равно не Сараево, отец мой. Это окрестности Дакки.

С первыми лучами солнца мы высадились на берег. Что собирался найти мой названный сын в сплошном лесу джунглей, я не понял, и не особенно старался понять. Я был не прочь прогуляться. Особенно, ежели здесь бродит не так много разнообразного зверья, как бывало во времена Киплинга.

При ближайшем рассмотрении, оказалось, что места здесь почти цивилизованные. Сквозь травы и цветы можно было разглядеть мощеную мостовую. А некоторые архитектурные особенности позволяли предположить, что мы высадились ни где попало, а на старинном причале.

– Идемте, отец мой, поищем клад, – улыбаясь, предложил махараджа.

– Здесь что, город аттракционов? – удивился я. – Можно получить все, что душе угодно, за доступные цены?

– Разумеется, нет. Это самый настоящий покинутый город. Погуляем, поищем сокровища, если найдем – оно ваше.

– А если эти сокровища охраняют молодые кобры? – поежился я.

– Кобры?

– Или у вас Киплинг не в моде?

– Наверное, нет. По крайней мере, я с ним не знаком.

– Он слишком давно умер, сынок. Он писал об Индии, но, кажется, он служил в составе колониальных войск.

– В таком случае, у нас его не издают. Если в Бхарате и издают литературу тех лет, то только национальную. Хотя, положительный момент в колонизации Индии все-таки был. Это здорово сплотило страну.

– Понятно, сынок. Положительный момент, особенно пост фактум, можно найти во всем. Вот только его бывает трудно отыскать непосредственным участникам событий.

Мы шли меж деревьев, увитых лианами, мимо мартышек, старательно посыпающих землю банановой кожурой, мимо леопардов… Ого! На этот раз меня оттолкнул в сторону Пушьямитра. Он нервно встал передо мной, сжимая в руках здоровенный кинжал. Всеволод моментально присоединился к махарадже, все мои шесть телохранителей окружили меня, Милочку, Гиту, Яноша, и Лучезара. Сева нервно оглянулся и попросил.

– Приглядите, пожалуйста, за Яромиром, господин Пушьямитра. Так мне спокойней будет.

Я посмотрел на пару леопардов, и мне стало их жалко.

– Подожди, пожалуйста, Севушка, я попробую с ними договориться, – попросил я.

– Договориться? С двумя дикими кошками?

– А почему бы и нет?

Я вспомнил курс магической лингвистики. Как это говорил профессор Изяслав? Если хочешь с кем-нибудь договориться, позаботься о том, чтобы этот кто-то тебе не мешал. Я привычно потянулся за магической энергией, связал пару-тройку линий узлами и оглядел со всех сторон свою работу.

– Так, замечательно, – вслух проговорил я. – К слову сказать, ежели придет третий кот, то я пас. А пока что, Севушка, дай мне кинжал.

– Вы что, хотите их зарезать? – поразился Всеволод.

– Разумеется, нет.

Я взял кинжал и подошел к леопардам. Всеволод нервно вздохнул. Я проткнул коту лапу, и приклеил ему на ухо и под челюстью две горошинки. Потом проделал то же самое с кошкой.

– Кстати сказать, господа, вы присутствуете при эксперименте. До сих пор на это ни у кого фантазии не хватало.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – мрачно проговорил Всеволод.

– Мя-а-со, – раздался протяжный голос с явственным кошачьим акцентом.

– Действует! – изумился я. – Честное слово действует!

– Говорящее мясо, – отозвалась вторая кошка.

– Вы что, голодные? – спросил я, чтобы разговор поддержать.

– Впрок, – мрачно сообщил кот. – С едой не разговариваю, – хмыкнула его жена.

– А давайте договоримся, – предложил я. – Вы нас охраняете в дороге, а мы вам даем много мяса. К тому же неговорящего.

– Да пошел ты! – с чувством проговорил кот. – Мы уж лучше уберемся подальше отсюда!

Кошки переглянулись, подергались, я отпустил силовые линии, и кошки убежали.

– И зачем так над животными издеваться, господин Яромир? – мрачно поинтересовался Всеволод.

– Все лучше, чем убивать.

– Не уверен. Они же теперь со всеми трепаться начнут!

– Ты думаешь, это помешает им охотиться?

Всеволод подумал.

– Вряд ли, – Сева помолчал. – Яромир, признаю, вы нашли хороший способ борьбы с хищниками, но, пожалуйста, больше так не делайте.

– А ты уверен, что обошлось бы без человеческих жертв?

– Нет.

– Вот и я тоже нет.

– Зато я уверен, что если бы….

– Знаю, Севушка. Все знаю. Но я почти не рисковал. У меня были шансы пятьдесят на пятьдесят.

– Что?!

– Ну что ты, Сева, это еще шикарно. Обычно их бывает меньше. Нет, я не ожидал, что смогу договориться с леопардами, Сева. Честно говоря, я не ожидал даже того, что смогу их обездвижить, – Я повернулся к Пушьямитре, – Сынок, так этот город никогда не назывался Сараево?

– Нет, отец мой.

– Что ж, идемте дальше.

Мы пошли по заросшей кустарником мостовой, прислушиваясь к голосам животных. Слышно было шипение, мурчание и ворчание. Мда, с чувством юмора у меня и в самом деле полный порядок.

– Смотрите, отец мой, – позвал махараджа.

Я подошел и увидел стену небольшого дома. Не дворца махараджи, а дома простого человека. Я прикоснулся к стене, пытаясь понять, как здесь жили. Какие желания были у обитателей этого дома, с какими чувствами они оставили свое жилище. Перед моими глазами послушно встала картина. Вот индус средних лет, одетый в белую одежду с зеленым тюрбаном на голове, вот молодая девушка с длинной, толстой косой. Девушка улыбается, вероятно, стараясь ободрить отца. Или мужа? Мужчина же, вздыхает и собирает узлы.

Я присмотрелся и сообщил:

– Я так и не понял, почему отсюда ушли. Вроде бы уходили неторопливо, без особой на то необходимости. Да и необычного я ничего не заметил. Впрочем, вот так, через стену, много не разглядишь. Например, я не смогу увидеть поднял ли им князь налоги, или просто леопардов в округе развелось немерено.

Пушьямитра покачал головой.

– Вы – великий маг, отец мой.

– Отнюдь, сынок. Но кое на что я способен. Идем дальше.

Мы шли мимо домов, из окон которых выглядывали цветущие ветки, стены были сплошь увиты плющом, который цеплялся за какие-то неровности, иногда даже незаметные глазу. Постепенно мы подошли к руинам дворца. Белый и розовый мрамор, каменное кружево и каменное крошево.

– Так, сынок, а где подвал с драгоценными камнями и двумя кобрами?

– Когда я приеду к вам в Медвежку, отец мой, дадите мне почитать вашего Киплинга?

– Разумеется, сынок.

Мы ступили на мраморный пол дворца, прошли между стенами, на которых местами сохранились остатки драпировок, а местами удобно устроился плющ. Я увидел лестницу, ведущую вниз, и обрадовался.

– Пойдемте же, господа!

– Только будьте осторожны, отец мой, – обеспокоено проговорил Пушьямитра. Всеволод молча отодвинул меня в сторону и с двумя телохранителями пошел вперед. Я послушно шел следом под руку с Милочкой. Пушьямитра с Гитой шли за нами, далее следовали Янош и Лучезар.

Мы спускались вниз. Свет почти не проникал туда.

– Подождите, – попросил я. – Я организую магическую подсветку.

– Не надо, – возразил Всеволод. – Я сам.

Всеволод не любил об этом вспоминать, но он кончил магический университет по специальности инженерная магия. И такие простые вещи, как подсветка, которые требовали не столько сноровки, сколько энергии, мог проделать не хуже любого другого.

– Не стоит, Севушка, – я протянул руку и на ладони запрыгал огонек, – Если придется драться, тебе еще пригодятся твои силы. – Я подбросил огонек вверх, и он повис, освещая комнату. И змей, которые устроили жилище в подвале.

– А если не придется?

– Тогда понесешь меня наверх. А то я не люблю ходить по живым змеям.

– Возвращайтесь, господа! – воскликнул махараджа. – Ни одни сокровища мира не стоят жизни!

– А Киплинг то был прав на счет змей!

– Должны же они где-то жить, – пожал плечами Пушьямитра.

Мы торопливо поднялись наверх и с облегчением прошли по мраморным плитам, не опасаясь наступить на змеиный хвост. Потом прошли еще немного и увидели развалины театра. На мраморных скамьях и между ними расположились обезьяны. А на сцене стояли две громадные кошки и обсуждали достоинства и недостатки обезьян и обеда из обезьян. Черт побери, ведь их понимали не только мы, но и обезьяны тоже. Ну, я и удружил бедным леопардам. Впрочем, леопарды тоже все прекрасно понимали. Я с удивлением услышал, как леопарды неумело отбрехиваются от обезьян.

– Хорошо бы еще и обезьян снабдить магопереводчиками, – мечтательно проговорил я.

– Теперь король Верхней Волыни посвятит остаток жизни, разрушая языковые барьеры между обитателями бхаратский джунглей, – язвительно проговорил Всеволод.

– Все понял, Севушка, не буду. Но в таком случае, нам уже можно возвращаться на корабль.

– Так будет лучше всего, отец мой, – обрадовался махараджа, – Нет, чтобы я еще раз пошел гулять с вами по диким джунглям, так лучше уж я сразу сунусь в клетку к голодным львам!

– Почему? – не понял я. – Я даже не особенно лез, куда меня не просят.

– А леопарды?

– Вот пусть они и жалуются. Они могут это сделать не хуже тебя!

– Надеюсь, что на это у них фантазии не хватит! – с чувством возразил Всеволод.

Мы вернулись на корабль. Ребята, кто хотел, погуляли на берегу, Милорад предпочел оставаться на борту. Увидев меня, он хищно улыбнулся.

– Ну как, господин Яромир, больше не будете скучать?

– Нет, Радушка. Ведь если капитан поведает тебе подробности о нашей прогулке на берегу, ты влепишь мне полдюжины нарядов вне очереди. Хватит до самой Паталипутры.

– Нет уж, господин Яромир. Работать – работайте, если хотите, конечно, а без нарядов вне очереди вам придется обойтись. У меня еще сохранилась крохотная надежда на премиальные по возвращении.