Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)

Нам показали и развалины старого монастыря. Раньше он назывался медным дворцом – говорят, он был обшит серебром, стены – медью, а карнизы – золотом и драгоценным камнями. Не удивительно, что его ободрали подчистую. Оставили только каменные колонны. Тысячу шестьсот штук. Нам сказали, что это был монастырь, и что было в нем сто тысяч комнат, где жили монахи. Я подумал, что монахи были значительно мельче основателя своей религии. В самом деле, Будда оставил двухметровый след, а монахи, судя по всему, спали стоя и были величиной с крысу.

Так как этими своими мыслями я делился с окружающими, то во время экскурсии по священным местам спутники мои, вместо того, чтобы сохранять благоговейное молчание, хихикали самым непристойным образом. Более того, ребята осматривали колонны с таким видом, словно искали, не осталось ли где часом серебряной, или там золотой пластины, чтобы поживиться самим. Хорошо еще не стали ковырять фундамент в поисках серебряного слоя!

Впрочем, на Пушьямитру громадные дагобы произвели известное впечатление.

– Вот памятник величия минувшей эпохи, отец мой. Хотелось бы мне, чтобы и мое имя вспоминали так же, как имя царя Дуттхагамани, великого строителя Анурадхапуры.

– А мне нет, – тихо возразил я.

– Почему? – удивился махараджа.

– Ты же слышал, чтобы построить эти грандиозные сооружения ввели дополнительные налоги, согнали на строительство десятки тысяч человек. И здесь, на этом райском острове, люди терпели лишения, чтобы прославить имя царя и воздвигнуть дагобу Будде, который проповедовал равенство возможностей. Хорошо равенство – один возвеличивается за счет другого, и не потому, что он этого достоин, а потому, что у него армия есть. Чтобы освободить страну от южноиндийских захватчиков, например. И ни с кем не делить прибыль.

Пушьямитра почтительно поклонился.

– Я должен был понять и сам, отец мой. Вы, прежде всего, думаете о людях.

– Да, сынок. Но ты ведь понимаешь, не думать о людях нельзя. Речь о них зайдет, о чем бы ни докладывал тебе твой министр. И здесь есть два варианта – или ты видишь безликие, зато великие народные массы и строишь дагобы, пирамиды и прочие столь же необходимые для жизни вещи, или же за цифрой отчета ты видишь конкретных людей, с их нуждами и чаяниями, которые веселятся и плачут, и которые, также как и ты, не могут отложить на потом радости жизни. Потому что потом эти радости уже не нужны. Да простой пример – когда я был ребенком, я обожал играть в кубики. Казалось, дай мне возможность, только и буду делать, что строить дворцы. Когда мне было двадцать лет, мне хотелось гулять и веселиться с друзьями, пить и танцевать до упаду. Сейчас же я предпочитаю тихую, размеренную жизнь.

– И потому отправились в плавание, – ехидно вставил Янош.

– Да, Янчи, именно поэтому. Разве у меня во дворце возможна тихая и размеренная жизнь? Да я ее отродясь не видел. Вот я и решил взять себе отпуск и многочисленные накопившиеся отгулы за все двадцать лет добросовестной работы на посту правящего короля Верхней Волыни.

На махараджу моя речь произвела неожиданно сильное впечатление. Это если я назвал путешествие тихой и размеренной жизнью, то какую же жизнь я веду в другое время? Пушьямитра пересмотрел сложившийся у него в голове стереотип слабого, бессильного человека, с трудом передвигающегося, опираясь на руку старого, преданного слуги. Но новый образ, видимо, у него не пока выкристаллизовывался. Не успел.

– Отец мой, можно я навещу вас в Верхней Волыни?

– Конечно, сынок. Приезжай в любое время, я буду очень рад. Тебе нужно будет пройти на корабле до Дубровника, а там встретишься с градоначальником, и он поможет тебе добраться до Медвежки. Впрочем, последнее не обязательно. Если тебе больше хочется прокатиться самому – милости прошу. Почта в Верхней Волыни работает исправно.

Пушьямитра воодушевился.

– Я обязательно приеду, отец мой. И вообще буду часто навещать вас.

– Буду очень рад, сынок, – повторил я.

Провожатый предложил нам осмотреть главную реликвию Анурадхапуры – баньян. По словам экскурсовода, это был отросток дерева, под которым предавался размышлениям Будда.

Честно говоря, я не поверил. Чтобы дерево жило три тысячи триста или три тысячи четыреста лет? Да еще и пережило мировой катаклизм? Хотя еще до катаклизма оно должно было помереть три тысячи раз. Ну, хорошо, не три тысячи, а три сотни. Но когда я увидел это дерево, его огромную крону, многочисленные воздушные корни, колоннами поддерживающие ее в помощь довольно тонкому стволу, я поверил. Это дерево было величественней египетских пирамид, величественнее грандиозных дагоб и даже Афинского Парфенона. Потому, что это дерево было живое. Я мог бы сравнить его разве что с кораллами Красного моря.

– Простите, уважаемый, а можно мне прикоснуться к нему? – попросил я.

– Пожалуйста, ваше величество, – вежливо согласился провожатый, – Можете даже посидеть под ним.

Я благоговейно прикоснулся сначала к листу, потом к воздушному корню, потом взял за руку Милочку и протиснулся к стволу.

– Садись, дорогая. Под родителем этого дерева предавался размышлению Будда, а под этим…

– Сожалею, отец мой, боюсь, что это у вас не получится, – перебил меня Пушьямитра.

– Что не получится, Митра?

Пушьямитра слегка смутился.

– Я понимаю, о чем может думать молодожен. Тем более, оказавшись в живой беседке. Но сюда приходит слишком много паломников. Если вы хотите заняться этим под баньяном без помех, скажите, я распоряжусь. Придется ставить оцепление.

– Почему ты решил, что я имел в виду именно это? – засмеялся я.

– Простите, отец мой, я не угадал?

– Почти, сынок, – засмеялся я. – Я подумал, что это было бы неплохо, но не собирался это осуществлять. Знаешь, у всех свои причуды, но я в таком деле предпочитаю уединение.

– Я, в общем, тоже, – сказал Пушьямитра и тоже поднырнул под ветки баньяна, – Но я предлагал вам организовать уединение на полном серьезе.

– Спасибо, сынок, но вряд ли я смогу расслабиться и получить удовольствие, если буду знать, что для организации моего свидания с женой понадобилась целая армия. А жаль. Честное слово, замечательное дерево!

Янош, Всеволод и Лучезар, увидев, что я не собираюсь нарушать общественные приличия, присоединились к нам.

– Раз уж нельзя ничего другого, то может быть организуем здесь маленький пикник? – поинтересовался Янош. – Я здесь купил по дороге вина и фруктов.

– Фруктов? – переспросил Пушьямитра, разглядывая корзинку Яноша.

– Да. Ты же видишь, какая живописная корзинка. Я увидел ее и подошел. Не успел я сориентироваться, как подскочил продавец, вручил мне кусок манго и, пока я соображал, взял с меня пятнадцать рупий и вручил вот это. Пришлось забрать с собой.

Пушьямитра рассмеялся.

– Оно пришлось кстати. Только нужно вымыть. Где у нас была вода?

Через несколько минут мы все сидели в тени баньяна – отростком знаменитого дерева, под которым предавался размышлениям Будда, пили вино и ели прекрасные ланкийские фрукты.

На следующий день мы покинули Анурадхапуру. Еще в Коломбо мы решили не проделывать весь путь обратно по джунглям, а спуститься к Манару. Это был тоже порт, и тоже, конечно, на Лаккадивском море. И мы отправили «Переплут» в Манар. Сами же до Манара мы добирались полтора дня. Может быть, можно было бы гнать слонов и быстрее, но мы не видели в том необходимости.

В Манар мы прибыли во второй половине дня и сразу же поехали на пристань. Пушьямитра даже не почтил присутствием прощальный ужин. Передал дядюшке приветы и вскочил в шлюпку.

И вот мы поднялись на борт «Переплута». Оба помощника капитана – Ратибор и Милорад радостно приветствовали нас. Ратибор дважды пересчитал всех по пальцам, убедился, что все на месте и дал команду к отплытию. Милорад поспешил исполнять приказ, одарив меня хищным взглядом.

– Мечтаешь меня припахать, Радушка? – засмеялся я.

– А то, – хохотнул боцман и принялся отдавать команды матросам. – Медузу вам к чаю, вместо пирожных, господа! Нам надо отойти подальше до темноты!

Я обнял жену, – Пойду, присоединюсь к ребятам, Милочка. А то наш Радушка оставит меня без сладкого.

Я поспешил к себе в каюту, а когда вернулся одетым в более подходящей для работы костюм, обнаружил и Яноша и Пушьямитру с энтузиазмом работающих на палубе.

Я присоединился к ребятам. Завидев меня, Пушьямитра смущенно улыбнулся и сказал:

– Помните, отец мой, я говорил вам, что в одном из вариантов предполагаемого будущего я предвидел свою работу на вашем корабле в качестве матроса? И вот, все сбылось.

– Кажется, тогда тебя это не очень радовало, – возразил я.

– Я был глуп, отец мой. Я правильно видел, но не правильно понимал увиденное. Позвольте мне пройти, мне нужно залезть на мачту.

– Будь осторожен, сынок, – автоматически напутствовал я.

Махараджа послал мне счастливую улыбку и с ловкостью обезьяны забрался на мачту.

– Вы работайте, работайте, господин Яромир, – раздалось рядом со мной ворчание боцмана. – А то все глазки строите. До ужина нам нужно уйти в Бенгальский залив.

– А когда ужин? – со вздохом спросил я.

– Часа через три. А в чем дело?

– Да, понимаешь, мы еще не обедали.

На лице у боцмана явственно проявилась паника.

– Как это? Да уже четыре часа!

Милорад бегом отправился на камбуз, и через несколько минут вернулся вполне довольный собой:

– Идите, заморите червячка, господин Яромир. И помощников своих берите. Обеда серьезного у нас нет, но кок уже готовит на скорую руку салат и отбивные. Пока вы вымоете руки, все будет на столе.

Через десять минут мы уже сидели в кают-компании, ели жареное мясо с салатом и пили ароматный цейлонский чай. Жизнь была хороша. А легкое волнение на море только способствовало аппетиту.

Глава 15 Ох, клянусь хайдарабадским Чарминаром, господа!.

Четыре дня прекрасной морской прогулки, и мы оказались в Мачилипатнаме – хайдарабадском порту в Бенгальском заливе. Дальше, в столицу, носившую то же имя, что и княжество мы решили идти на баркасе. Он, конечно, не так велик, да и удобств на нем не в пример меньше, но идти под парусом по незнакомой реке капитан не хотел, а тащить сайк на буксире, значило попусту тратить силы и время.

Сначала мы хотели идти прямо на корабельном ялике, но потом передумали – ялик не плох, но на нем нет никаких удобств. Даже переночевать негде, не то, что еду приготовить. Мы посовещались, и Лучезар пошел в порт. Вернулся он вполне довольный собой, сообщив, что нанял на один рейс паттамар – довольно вместительное парусно-весельное судно с микроскопическими каютами и даже тентом над палубой. Мы снова, с некоторым сожалением, расстались с нашим сайком. Все ж таки на «Переплуте» все мы чувствовали себя дома. Как бы ни была прекрасна Индия, наш дом был в Верхней Волыни.

И вот, ранним утром, я, Милочка, Янош, Лучезар, Всеволод, Пушьямитра, его писец Миндж и шесть человек моей охраны взошли на палубу паттамара «Кришна», названного так то ли в честь бога, то ли в честь реки, по которой мы должны были подниматься вверх.

К моему удивлению, Пушьямитра оставил палубу сайка с видимой неохотой, а для того, чтобы ступить на палубу «Кришны» вообще сделал над собой заметное усилие.

– Что с тобой, сынок? – озаботился я.

– Я вдруг подумал, отец мой, что если мы что не так поняли, то можем попасть в ловушку. Причем не только я, но и все мы. Могу я попросить вас, отец мой?

– Да, конечно.

– Если со мной что-нибудь случится, бросьте меня на произвол судьбы и возвращайтесь на ваш сайк. Я сам виноват, что ввязался в эту историю. Сидел бы себе в Бомбее и ждал бы спокойно, когда там сваты приедут. А сейчас я далеко не в выигрышном положении.

Я подумал.

– Скажи-ка, Пушья, кто наследует престол Махараштры в случае, если у тебя не будет прямых наследников?

– Мой двоюродный брат, сын моей тети. Но он еще совсем ребенок. Так что лет пять страной будет управлять регентский совет – моя тетя, первый министр и первый министр двора. Все люди очень надежные. Я верю всем им, как себе.

– В таком случае, тебе нечего опасаться в Хайдарабаде, сынок. Ведь у Амитрагхаты только одна наследница – дочь. И ему спокойнее будет заключить династический брак, чем идти воевать соседнее княжество. Если вы полюбовно договоритесь, то может он и впрямь попробует объединить силы двух княжеств и, для начала, прихватить юг Индии, а там и все остальное. В любом случае, ты ему нужен, как добровольный союзник. Твой малолетний брат не устроит Амитрагхату ни в малейшей мере.

– Вы правы, отец мой, но все-таки меня мучит стыд и неловкость.

Я вздохнул.

– Тебя мучит обыкновенное безделье. Плыл бы ты сейчас на «Переплуте» так давно бы носился по палубе под командованием Милорада. А так стоишь и тупо смотришь на проплывающий мимо нас город.

Пушьямитра рассмеялся.

– Вы знаете, как утешить, отец мой. Пойдемте, попробуем разместиться в каютах. Вы же еще там не были.

Что ж, мы действительно еще там не были, и, честно говоря, не много потеряли. Каютки были мало того, что небольшие, на «Переплуте» тоже пристойные размеры имели только моя каюта, да капитанская, но еще и заставленные мебелью. В каждой каютке здесь сочли необходимым поставить узкую койку, небольшой шкаф, стол и стул. Ходить приходилось бочком. Это при моих-то более чем скромных габаритах!

Я сунул нос в свою каюту, заглянул к Милочке и потащил ее на палубу:

– Давай лучше посидим под тентом, дорогая. В этих каютах даже дышать тесно.

Мы устроились на палубе, под тентом. Там же собрались и все наши. Не знаю точно, сколько заплатил за проезд Лучезар, но ухаживали за нами по высшему разряду – матросы устроили на палубе столики и юнга регулярно обносил всех питьем и фруктами. Обед нам также подали на палубу. Причем, прекрасный обед. Мы уже собрались пить кофе, как небо потемнело, и подул свежий ветер.

– Прячемся, господа, – воскликнул махараджа, и мы побежали в каюты. Точнее, в каюту. Все заинтересованные лица зачем-то сбежались ко мне. В маленькую четырехметровую каюту кроме нас с Милочкой втиснулись Янош, Всеволод, Лучезар и Пушьямитра. Последний быстро оценил обстановку и приказал позвать капитана. Пришел представительный индус средних лет, вежливо поклонился и спросил что угодно господам.

– Господин капитан, – вежливо проговорил махараджа, – вы не позволите нам убрать перегородки между двумя каютами на время этого рейса? Мы заплатим за причиненный вам ущерб.

Капитан любезно улыбнулся.

– Какую перегородку вам угодно убрать?

Пушьямитра указал на перегородку, у которой стояла моя кровать.

Капитан подошел, снял какое-то крепление и толкнул стенку. Та сложилась в мелкую гармошку.

– И так складываются все перегородки? – воскликнул Всеволод.

– Да, господин. Пассажиры у нас всякие бывают. Кто хочет большую каюту, кто маленькую. У вас большая компания, господа, вы и так заняли все каюты, но на день вы можете убирать перегородки.

– Так, – деловито проговорил Всеволод, едва капитан успел выйти за дверь, – начинаем перестановку. Эти две комнаты так и оставим за Яромиром и Джамилей, дальше комнаты охраны, дальше рядом с комнатой Яромира моя, а рядом с комнатой Джамили поселится Лучезар, потом Пушьямитра с Яношем и дальше опять охрана.

– Мы так и разместились, – пожал плечами махараджа.

– Да, но теперь мы будем на день освобождать комнаты охраны, смежные с комнатами Яромира и Джамили и устраивать общий салон. Должны же мы где-то собираться! А здесь самое место.

– А меня не спрашивают? – невинно поинтересовался я.

– Нет, – отрезал Всеволод.

Я покачал головой, мои спутники переглянулись, поулыбались, и принялись переставлять мебель. Наши с Милочкой кровати сдвинули к центру, кровати охраны поставили у стен, на манер диванов и начали двигать столы. Как раз в это время стюард принес кофе и сладости. Жизнь продолжалась…

Когда утром мы снова выглянули на палубу, дождь давно прекратился и наш корабль шел под сверкающим голубым небом между гористыми берегами. Мы снова устроились под тентом на палубе. После обеда, когда солнце принялось нещадно палить, мы переместились для отдыха в каюту. Я думал было поспать, но перегородки на день сняли, в каюту набились все желающие и принялись с таким энтузиазмом обсуждать наше путешествие, словно не виделись год. Правда, Пушьямитра делал это несколько наигранно. Весь день он держался, стараясь соответствовать своему представлению о том, каково должно быть наше представление о махараджах, а вечером не выдержал:

– Отец мой, а что я ему скажу? – ни к селу, ни к городу вопросил он.

Я подумал и глубокомысленно ответил:

– Ну, для начала, поздоровайся.

Пушьямитра нервно рассмеялся.

– Я серьезно, отец мой.

– Скажи ему, что до тебя дошло много разных слухов, и ты решил с каждым из них разобраться на месте. Со слухами о махарадже Карнатаки ты уже разобрался, сейчас же хочешь понять есть ли правда в сплетнях, которые распространяют различные злонамеренные лица о махарадже Хайдарабада.

На этот раз Пушьямитра рассмеялся гораздо более естественно:

– Клянусь Хайдарабадским черминаром, это прекрасный совет, отец мой! – махараджа помолчал и нерешительно попросил. – Отец мой, а вы останетесь на мою свадьбу?

– Только если ты ее проведешь через пару-тройку дней по прибытии.

– Но это же свадьба, отец мой!

– Ну и что? Я вот вообще женился по дороге из дворца в Дубровник, когда поехал в это путешествие. Джамиля никак не могла решиться выйти за меня замуж, а по дороге, когда в ней еще свежа была грусть от расставания с друзьями, я быстренько завез ее в храм и патриарх Мирослав обвенчал нас на скорую руку.

– Он даже не спросил, согласна ли я, – с шутливым возмущением добавила Джамиля.

– Он подумал, что если бы мы не хотели пожениться, то никогда бы не пришли в храм. Мы же боялись пропустить отлив.

Джамиля рассмеялась. Пушьямитра заинтересованно улыбнулся.

– Дело в том, Пушьямитра, что на Адриатическом море не бывает отливов, – пояснил Лучезар.

– Тогда что же вы боялись пропустить? – уточнил махарджа.

– Отлив, сынок.

Пушьямитра счастливо рассмеялся.

– Так значит мне тоже можно будет жениться по упрощенной схеме, чтобы успеть к отплытию «Кришны»?

– Нет, чтобы капитан не заругал. Я так опасался именно этого.

На этот раз Пушьямитра аж согнулся пополам от смеха.

– Попробуй прилечь, Пушья, – посоветовал я.

Махараджа с готовностью прилег на кровать одного из моих телохранителей за сидящими на ней Всеволодом и Лучезаром. На день мы убрали оттуда белье и застелили пледами, которые Лучезар предусмотрительно захватил с «Переплута». Мы подумали, что вряд ли кто будет счастлив, ежели ему придется спать на постели, на которой весь день гарцуют все кому не лень. Тем более что ленивых в этом деле не наблюдалось.

– Будет здорово, если вы будете на моей свадьбе, – мечтательно продолжил молодой человек. – Вы же мой отец, а разве можно жениться без благословения родителей?

– Все в твоих руках, сынок. Ты же понимаешь, что я не смогу долго ждать пока ты надумаешь жениться. Я обещал брату гулять не более полугода, а уже прошло около двух месяцев.

– Я все понимаю, отец мой. А после свадьбы вы поедете с нами в Паталипутру? Я покажу вам настоящего императора. Вы ведь, поди, такого не видели? Он по рангу даже выше короля.

– Но – но, полегче, – засмеялся я.

– Ну, это же только по рангу, – извиняющимся тоном объяснил Пушьямитра. – А на самом деле вы – король независимого государства и у вас нет полунезависимых князей, которые что хотят, то и творят. Например, что пожелает мизинец на их левой ноге. Так что вы всяко выше, но ранг у нашего Патнешвари красивый.

– Не иначе ты еще и в императоры метишь.

– Нет, не я. Мой потенциальный тесть. А может ему хватит просто объединенного княжества от Аравийского моря до Бенгальского залива. Мне бы хватило.

– Нет, ну надо же, захватчик выискался.

– Ах, отец мой, вам не понять! Вы же не знаете, может, если бы вам было что завоевывать, вы бы тоже не проводили такую мирную политику!

– Как знать, Пушья. Верхняя Волынь, к счастью, отделена границами.

– А почему к счастью? Боитесь искушения?

– Нет, сынок. Гораздо больше я боюсь других искушенных.

Пушьямитра улыбнулся и вытянулся на кровати во всю длину. Вообще-то в это время дня он привык спать. Спрашивается, и что у меня в каюте, медом помазано, что ли?

Таким образом, мы шли все пять дней до Хайдарабада. Поросшие лесом горы сменились поросшей лесом равниной, довольно часто мы проходили мимо городков и деревенек. Красивых, ухоженных и аккуратных. Судя по их виду, жители в Хайдарабаде не бедствовали. Хотя, если бы они бедствовали в этом благословенном климате, местного махараджу было бы мало четвертовать. Его следовало бы отправить на минимальную пенсию с полной конфискацией имущества. Честно говоря, я время от времени порывался ввести такое наказание, как высшую меру. Вместо смертной казни, отмененной сразу после Третьей Мировой войны. Но мои советники каждый раз в ужасе заявляют, что у меня проявились садистские наклонности, которые я, вероятно, унаследовал от первого короля Верхней Волыни Мечислава. Других таких жестоких людей в нашем роду, дескать, не было. К слову сказать, размер минимальной пенсии у нас определяется в силу традиции. Верхневолынские же пенсионеры получают пенсию в кратном ей размере. В среднем, в двадцатикратном.

В Хайдарабад мы прибыли уже под вечер. Собственно говоря, по местным меркам уже была ночь. По крайней мере, было темно. Но здесь вообще рано темнеет. Искать местного махараджу в такой неурочный час мы не захотели, посему отправились искать гостиницу.

Это оказалось делом нелегким. Первая указанная нам гостиница оказалась переполнена, вторая слишком мала и неуютна, а третья, которая по всем признакам, должна была нас удовлетворить, куда-то пряталась. Кончилось тем, что мы стали приставать к случайным прохожим, которые давали нам на редкость невнятные указания. Наконец я не выдержал и решил пойти на крайние меры. Следующего прохожего я подхватил под локоток и попросил проводить всю нашу компанию в пристойный отель.

Пойманный мною индус мило улыбнулся:

– Вы, вероятно, не здешние, господа?

– Нет, господин, – вежливо отозвался я.

Индус подумал.

– Господа, я не смогу отвести вас в приличную гостиницу. Она на другом конце города, а мне уже пора домой. Но я могу приютить вас дома.

Я торопливо выпустил локоток.

– Прошу прощения, господин, мы спрашивали дорогу у других, и у меня сложилось впечатление, что здесь до гостиницы два раза палкой кинуть. Простите приезжих, мы не хотим никому доставлять хлопоты.

– Ну что вы, никаких хлопот, – улыбнулся господин.

Я пригляделся. Это был высокий, статный человек средних лет, в дорогой одежде, с ухоженными усами и бородой.

– Еще раз приношу свои извинения, – поклонился я. И вдруг услышал удивленный возглас Пушьямитры, – Махараджа Амитрагхата!

– Махараджа Пушьямитра?! – изумился Амитрагхата. – Какими судьбами? Нет, я рад вас видеть у себя, но почему вы не предупредили? И зачем вам гостиница?

Пушьямитра смутился, а я вновь подцепил Амитрагхату под локоток. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы стряхнуть с себя такого задохлика, как я.

– Видите ли, господин Амитрагхата, мы собирались к вам с визитом завтра. Мы посчитали невежливым вламываться к вам на ночь глядя, да еще и незваными, нежданными.

Амитрагхата впервые по-настоящему обратил на меня внимание.

– Спутники махараджи Пушьямитры – мои друзья. Я вижу, что вы маг, уважаемый, а кто вы еще? Один из министров Махараштры?

– Нет, уважаемый, – проговорил я. Пушьямитра на меня громко зашикал. – Так нельзя обращаться к махардже, отец мой, так говорят уважаемым людям, которые не занимают высокие посты.

– А что, пост твоего министра не достаточно высок?

– Достаточно, отец мой, но маги редко бывают министрами.

– Постой, сын мой, я так и не выучился, как надо правильно обращаться к махараджам.

Амитрагхата некоторое время слушал этот бредовый диалог, который мы увлеченно вели с Пушьямитрой, правда, вполголоса, потом решил вмешаться.

– Вы называете этого господина отцом, Пушьямитра, значит, ему гарантирован теплый прием у меня во дворце. А ко мне надо обращаться…

– Махараджа Амитрагхата, сначала позвольте, я вам представлю моего названного отца, короля Верхней Волыни, Яромира. Эта дама – его супруга и королева, молодой человек – королевский воспитанник. Остальные люди – доверенные офицеры короля.

– О, простите, ваше величество.

– Называйте меня по имени, и, если можно, я буду так же называть вас. Хотя наши имена и причинят нам взаимные хлопоты из-за языкового барьера.

– Почту за честь, господин Яромир.

Пушьямитра с облегчением вздохнул.

– Господин Яромир не любит излишние церемонии, махараджа Амитрагхата, – объяснил он.

– Господа, – нашелся хайдарабадский махараджа, – прошу вас, давайте продолжим наш разговор у меня во дворце. Я буду рад принять всех вас у себя.

– Да, конечно, – механически согласился я. – Идемте.

Амитрагхата покосился на Пушьямитру, но тот вел себя как примерный сын в компании горячо любимого отца. Тогда хайдарабадский махараджа признал за мной право отвечать за всю компанию и пошел показывать нам дорогу к себе домой. Благо я все еще висел на его локте.

Махараджа Амитрагхата вел нас по улицам Хайдарабада. Насколько я успел понять, излишнее любопытство не соответствовало высоким требованиям бхаратского этикета, но Амитрагхата был у себя дома и принимал гостей, которые мало того, что прибыли без приглашения, так еще и позабыли предупредить о своем приезде. А так как шел он под ручку со мной, то вынужден был со мной же и вести беседу.

– Скажите, господин Яромир, как вышло, что вы приехали ко мне в гости вместе с махараджей Пушьямитрой? До меня дошел слух, что вы похитили его прямо из княжеского дворца в Бомбее. А он, как я погляжу, не очень-то похож на похищенного.

– Слухам далеко не всегда можно верить, господин Амитрагхата. Хотя, должен признать, доля истины в этом есть. Но в данном случае из маленькой мухи раздули здоровенного боевого слона. А как вышло, что вы прогуливаетесь по городу в стиле Харуна ар-Рашида?

– Я люблю гулять по вечернему Хайдарабаду, – отозвался махараджа. – Когда дневная жара и дневные заботы отступают прочь и есть время и желание немножко рассеяться. В конце-то концов, пусть я не Харун ар-Рашид, но почему я не могу предаться таким же невинным радостям?

– Разумеется, господин Амитрагхата. Но я удивился не вашей прогулке, а отсутствию охраны.

– О, она просто держится в тени. Я не люблю, когда мешают моим разговорам со случайными прохожими, но будьте уверены, они были настороже.

– У нас достаточно большая компания, – возразил я. – Может быть, они успели бы всех нас поймать, но вряд ли смогли бы остановить, ежели бы мы задумали какое-нибудь зло. Или я так несолидно выгляжу, что меня можно не принимать всерьез?

– Обычно я ношу кольчугу, – признался махараджа. – Да и боевым искусствам обучен с малолетства, так что охрана бы вполне успела вовремя вмешаться. Но вы не ответили на мой вопрос, господин Яромир. Вы похитили махараджу Пушьямитру, или же это он вынудил вас отвезти его в Хайдарабад? Раньше я полагал равновероятными оба этих варианта, то есть не сейчас, а когда узнал о таком экстравагантном отъезде махараджи Пушьямитры из Бомбея, но сейчас, увидев, что махараджа почитает вас, как отца, а вы обращаетесь с ним как с сыном, теряюсь в догадках. На мой взгляд, вся эта ситуация с вашим отъездом из Бомбея не могла разрешиться без бесчестия для одной из сторон.

Я пожал плечами и обернулся к Пушьямитре.

– Сын мой, здесь опять начинаются непонятные для меня тонкости бхаратского церемониала. Я не в состоянии ответить на этот вопрос, потому как так и не освоил ваши обычаи. Может быть, ты поможешь мне в этом сложном деле?

– Вам не требуется помощь для того, чтобы объяснить такую простую вещь, отец мой, – возразил Пушьямитра. – И ваша честь в том нашем приключении не была задета ни в малейшей мере.

– Сынок, но я просто боюсь, что случайно выбранным словом оскорблю строгий восточный вкус.

– Думаю, я вполне способен оценить ваши манеры, ведь вы – король, – вмешался Амитрагхата.

– Да, конечно, – уныло согласился я. – Но я даже там, у себя, отменил добрую половину церемониала, так как органически не в состоянии запомнить, что и когда надо делать. Так что, сынок, помоги мне разобраться с тонкостями бхаратского этикета.

Пушьямитра, наконец, понял мой намек.

– Я не хотел браться за объяснения, отец мой, только потому, что они достаточно сложны и займут уйму времени. Прежде всего, вам следует помнить, что при разговоре со старшим по возрасту, вам следует проявлять почтение к его седым волосам, даже если вы и старше по званию. Если вы разговариваете со старшим по званию, вам следует соблюдать должное уважение к высокому положению собеседника, и, в любом случае, вам следует обращаться к собеседнику в строгом соответствии с его чинами, возрастом и положением. Желательно также учитывать…

Пушьямитра прочно взял разговор в свои руки, я немного расслабился и принялся осматривать окрестности. Мы шли по довольно живописному парку. Кое-где между деревьями мелькали неясные тени. Вероятно, это и была охрана хайдарабадского махараджи. Сверкали звезды, ночь благоухала ароматами, возможными только в тропиках. Пронзительно резко, в наступившей тишине, кричали павлины. Ого, да Пушьямитра, кажется, кончил свою лекцию. Я навострил уши.

– Вы выбрали самый оригинальный способ не ответить на вопрос, с каким мне только приходилось сталкиваться, господин Яромир, – проговорил Амитрагхата, – Многие любят топить истину в словах, но чтобы попросить кого-нибудь сделать это за вас…

– Спасибо, господин Амитрагхата, вы очень любезны.

– Но самое главное в этикете это почтительное отношение к родителям, – продолжил неутомимый Пушьямитра.

– Я ведь уже сказал, что все понял, – засмеялся хайдарабадский махараджа.

– Нет, махараджа Амитрагхата, к сожалению, до самого главного я еще не дошел. Дело в том, что в тех слухах, которые достигли ваших ушей, есть та правда, что я не оказал своему отцу должных почестей, когда он посетил мой дом. И теперь не знаю, как с этим быть. Отец не располагает достаточным временем, чтобы снова посетить мой дом, и на меня падет вечный позор за эту мою вину.

– Это легко поправить, – улыбнулся Амитрагхата. Судя по его довольному виду, Пушьямитра дошел в разговоре до важного и интересного момента, – Женитесь на моей дочери, тогда мой дом станет вашим домом, и вы сможете принять своего отца как положено.

– Я буду рад заключить такой союз, – ответил Пушьямитра и нерешительно добавил. – Но я хотел бы, для начала, познакомиться с вашей дочерью. Что если мы совсем не понравимся друг другу?