Текст книги "Стражи границы (СИ)"

Автор книги: Нина Скипа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

Глава 14 О некоторых аспектах коммерции

Я шел под руку с Ахматом по улицам Афин, автоматически поддакивал и смеялся в нужных местах и думал, что, кажется, теперь я понял, почему Вацлав наотрез отказался взять с собой хотя бы одного телохранителя, когда поехал в Трехречье. Вместо этого, по моему настоянию, он взял Милана. Впрочем, Милан справлялся с обязанностями телохранителя ничуть не хуже, чем Всеволод. Да и одного тоже не слишком-то отпускал.

Я оглянулся на Всеволода, который с хмурым видом пристроился у меня в кильватере со всеми своими шестью ребятами и мне поплохело. Воображение у меня довольно-таки живое, и я представил, как пойду развлекаться с девочкой под подобным присмотром. Один из телохранителей станет к окну, другой – под окном, третий – к двери, четвертый за дверь, пятый – под кровать, а шестой будет ассистировать моей предполагаемой подружке. И все это под неусыпным присмотром Всеволода.

При этой мысли я радостно засмеялся, и слегка встряхнул задремавшего было прямо на ходу Ахмата.

– Куда дальше?

– Да мы уже пришли, Яромир. Пошли!

– Вот что, – деловито возразил я, – ты иди, а я присоединюсь к тебе позже. Точнее не к тебе, а к местным девочкам. Но не забудь, завтра ты обедаешь на моем «Переплуте».

Я отпустил Ахмата и взял под руку Всеволода.

– Ну что, Севушка, погуляем по Афинам?

– С удовольствием, – искренне ответил тот. – Честно говоря, я боялся, что вы примете предложение нашего собутыльника и решите закончить вечер в компании эллинок.

Я нарочито тяжело вздохнул.

– Да я бы и рад, но я подумал что будет, если в комнате окажется два окна. У тебя же не хватит людей для моей охраны.

Всеволод недоуменно воззрился на меня, и я живописал в красках предполагаемую мною схему размещения телохранителей.

– Вам бы все смеяться, Яромир.

– А что мне остается делать? И так я веду себя как примерный мальчик. Нет, в самом деле, Всеволод, я слышал про одного римлянина, который утверждал, что то, что дозволено императору, то не дозволено быку. У нас же все получается с точностью до наоборот. То, что может позволить себе любой из моих подданных я не только сделать – помыслить не вправе! И кого еще так опекают в таком почтенном возрасте? Мне уже под сорок, а на прогулку приходится ходить исключительно под присмотром.

Всеволод сочувственно улыбнулся.

– Все так. А вы еще спрашиваете, почему я стараюсь поменьше попадаться вам на глаза. В Медвежке проще. Там я организовал довольно-таки ненавязчивую охрану. А здесь…

Всеволод задумался, подбирая слова, и я решил, что он хочет как-нибудь потактичнее посоветовать мне быть осмотрительнее в выборе знакомых.

– Безусловно, ты прав, Севушка. Я заранее знаю все, что ты хочешь мне сказать и заранее со всем согласен. Что делать? Я привык. Единственное, что я себе позволил – так это пожаловаться раз в кои-то веки!

Мой смиренный тон насмешил Всеволода донельзя.

– Да, действительно, – сквозь смех проговорил он. – Но раз уж вы такой хороший, то скажите, вы хоть не забыли сообщить своему брату, где вы?

– Чтой-то ты его вспомнил? – удивился я.

– Да так, подумалось. Я рассказывал вам о системе охраны в Медвежке и вспомнил Венцеслава.

– Ага, – вздохнул я. – Скорее ты вспомнил, как Вацлав ругал меня и Милана за мои прогулки по парку. И ты подумал, а вдруг я опять сбежал без спроса. Кстати, Севушка, я именно так и сделал. Но не беспокойся. Я оставил записку. Если Вацлав спросит обо мне, ее передадут.

– Вы ничего не сказали Вацлаву?!

– А зачем? Я рассчитывал, что пробуду в отсутствии не больше месяца. Сколько мы плаваем? Неделю?

Всеволод покачал головой.

– Хорошо, что я подчиняюсь вам, а не князю. В противном случае, он бы меня попросту прибил по возвращении.

– Ага, как же, прибьешь тебя. Вацлав, конечно, покрепче меня, но ты, пожалуй, будешь так раза в полтора потяжелее.

Всеволод засмеялся. Ему понравилась мысль, что Вацлав будет прибивать его не иначе, как собственноручно. А он еще и сопротивляться станет, по мере сил.

– И вообще, Севушка, ты же в отпуске. Ты хотел отдохнуть – отдыхай. Кстати, после такого отпуска ты не запросишься на легкую работу? Грузчиком в порт, например, или уголек рубить?

Мда, вот тут я попал не в бровь, а в глаз. Что называется, пошутил так пошутил. Судя по всему, именно так Севушка и представлял себе собственное будущее. Только он думал, что организует для него подобную перемену деятельности не кто иной, как мой брат.

Я положил руку на плечо Всеволода.

– Ты уже пятнадцать лет отвечаешь за мою безопасность, Всеволод. Неужели ты думаешь, что я не способен ответить взаимностью?..

Как раз в этот день, правда, я об этом совпадении узнал значительно позже, Вацлав и получил известие о том, что я поехал прокатиться.

Этот вечер Вацлав проводил в кругу семьи. На ужин собралась тесная, но теплая компания – Иллария, Милан с женой, Янош и Стас. Поужинали довольно весело, вспоминали дорожные приключения, Милан рассказывал про свои успехи на образовательном поприще. Милан, кстати сказать, выглядел очень усталым. Ответственная работа, на которой он, к тому же, еще не очень освоился, и учеба в университете, совмещались с большим трудом. Ладимир уже как-то сказал ему, что если так пойдет и дальше, то они или Академию перенесут в магический университет, или же напротив, магический университет в Академию.

Милан ужаснулся.

– Ни в коем случае, господин Ладимир! Я же за весь день только и отдыхаю во время переезда из здания университета во Дворец Науки. Если же вы совместите их в пространстве, я начну назначать совещания сразу же по окончании последней пары.

Ладимир засмеялся, но сделал выводы. В следующий же раз, когда Милан примчался из своего университета на совещание, он, вместо ожидающих его сотрудников, увидел на столе дымящийся обед. Под столовым прибором была лаконичная записка Ладимира, что он распорядился перенести начало совещания на полчаса, чтобы Милан имел возможность спокойно пообедать. С тех пор Милан хотя бы нормально ел.

Вацлав сидел в широком кресле рядом с женой.

– У твоего сложения все-таки есть свои плюсы, – отметил Милан, усаживаясь на диван рядом с Лерочкой. Обе дамы излишней худобой не страдали, и только худощавый маг мог поместиться рядом со своей женой. И то впритык. Впрочем, Ларочка не возражала. Она была пылкой дамой не только тогда, когда выражала отрицательные эмоции.

– Об такие плюсы и уколоться не штука, – немедленно возразила Иллария.

– А как ты хотела? – засмеялся Милан. – Плюс – знак с четырьмя острыми концами.

– По-моему у Вацлава их больше, – хмыкнула Ларочка.

– Да, а сколько? – немедленно заинтересовался Милан.

Все весело рассмеялись, Вацлав же посоветовал не растлять малолетних.

– Это где вы малолетних нашли? – не выдержал Стас. – Конечно, Янош моложе всех нас, но он уже вполне совершеннолетний. Иначе бы Яромир в жизни не взял бы его к себе на работу.

Вацлав со скептической улыбкой оглядел Яноша.

– Это верно. Кстати, интересно, что там поделывает Яромир?

– Отдыхает, – пожал плечами Милан, – Мы же отдыхали.

– Да, но мы делали это вчетвером. А он один. Насколько я его знаю, он уже должен бы был вернуться в Медвежку. Кстати, я даже отправил ему письмо, в котором подробно описываю всю степень моего удивления.

– И что Яромир? – поинтересовался Янош.

– Я еще не получил ответа. Скорее всего, он предпочтет ответить лично. В самом деле, уже октябрь, а в декабре ему выставлять свою кандидатуру на утверждение на очередные десять лет правления.

– Что? – удивилась Иллария. – Но он же король.

– Да, безусловно. Он король и таковым и останется до самой смерти. Или же, если он снова заболеет и подпишет отречение.

– Заболеет? – засмеялся Милан.

– Здоровый Яромир никогда не отречется от престола. Помнишь, ты удивлялся, что я так волновался, когда Ромочка уходил на длительные прогулки.

– Еще бы! – хмыкнул Милан.

Вацлав ободряюще улыбнулся и обнял жену.

– А сейчас я не слишком волнуюсь, хотя он уехал на Адриатику.

Милан заинтересованно кивнул.

– Все просто, мой мальчик. Еще месяц назад он сообщил мне, что остается на своем месте, и подписал указ о назначении меня своим соправителем.

Милан рассмеялся и покачал головой.

– Ну, ты даешь!

– Я тут не при чем. Просто у него такой характер.

– Постойте, – вмешалась Иллария. – Ежели он король, то о каком утверждении ты говорил?

– Ах, это… Такой порядок завел еще первый король Верхней Волыни Мечислав. Дело было военное, он тогда попросту узурпировал власть. Вернее, даже не так. Он был артиллерийским капитаном, время было, как я уже сказал, военное, и волею случая он оказался самым старшим офицером на всей территории, которая сейчас называется королевством Верхняя Волынь, а раньше включала в себя Югославию и солидные куски Богемии, Албании, Австрии и еще чего-то. Не помню точно. И по началу он распоряжался на правах военного времени, положение, как вы понимаете, было чрезвычайное, и Мечислав – хотел он того, или нет, оказался самым главным. Но он хотел. Более того, когда установили границы, он объявил себя королем и ввел порядок престолонаследия. Наследует всегда старший сын. В случае отсутствия сыновей – наследует дочь. И, соответственно, сын, или дочь, становится королем, или королевой. И царствует. Но не правит. Впрочем, не успели просохнуть чернила на этом его указе, как он немедленно подписал новый. Старший сын Мечислава Любомир был умным и хватким парнем и Мечислав подумал, что будет не справедливо, как по отношению к сыну, так и по отношению к подданным, лишать Любомира права вершить государственные дела. Так что он подписал следующий указ: если король желает не только получать деньги по цивильному листу и накладывать вето на то или это, то он может выставить свою кандидатуру на должность верховного правителя, в каковой должности он будет пребывать десять лет, после чего может выдвинуть кого-нибудь на место своего зама, впрочем, совсем не обязательно, что утвердят именно его выдвиженца, или же попросить о продлении. А для Ромочки этот год юбилейный. Он на престоле уже двадцать лет.

– Постой, но кто же утвердил верховным правителем восемнадцатилетнего мальчишку? – удивилась Валерия.

– Издержки монархического строя, – пожал плечами маг. – Ромочка смолоду имел прекрасные деловые качества, и наши зубры решили взять его тепленьким и воспитать на свой лад. Ну, взять-то они его взяли, но вот подмять под себя им его не удалось. Напротив, все преисполнились к нему глубокого почтения.

– Но для чего же он хотел отречься? – удивилась Иллария. – Он же мог просто отойти от дел.

Вацлав встал и подошел к столу.

– Просто он хотел отрезать себе пути к отступлению. Он бы не смог быть королем и не править. Да вы и сами видите – он же остался королем.

В дверь постучали, и в комнату вошел дворцовый секретарь князя.

– Господин Венцеслав, вам доставили письмо от господина Яромира из Дубровника.

– Очень хорошо, – Вацлав взял письмо, – А где же мой курьер? Я хотел расспросить его о брате.

– Я спрашивал его, – почтительно возразил секретарь. – Он не видел короля. Он спросил о господине Яромире, ему отдали письмо и все.

– Интересно, – протянул Вацлав, жестом отпустил секретаря и стал читать. – Что за черт?!

– Что случилось, Вацлав? – удивился Милан.

– Послушай, – предложил маг. – «Дорогой Вацлав, не хотел волновать тебя раньше времени, но если ты все-таки читаешь мое письмо, то надо полагать, что ты нашел повод поволноваться. Правда, тебе пришлось его долго искать. Я хочу помочь тебе в этом благородном занятии. Дело в том, что я снарядил сайк – это такой корабль с длинной грот-мачтой. Очень красивый, только у него не очень устойчивый вид. Я, когда впервые увидел его, то подумал, что он вот-вот перевернется. Но Лучезар говорит, что не должен. Но это так, к слову. В общем, я снарядил «Переплута» – так называется мой сайк. Это славянский бог, который покровительствует толи мореплавателям, толи виноделам. Меня больше привлекает первый вариант, но, согласен и на второй. Так вот, я снарядил корабль – знаешь, это такое средство, для передвижения по морю, яко по суху»…

– Ну, у него и стиль, – не выдержал Милан.

– Издевается, – хмыкнул Вацлав и продолжил читать письмо. – … «И поплыл на нем в Александрию. Это в Египте, Вацлав. По крайней мере, было там до войны. Что там сейчас – узнаю на месте. Может быть, ты спросишь, зачем я поплыл в Александрию, да еще на корабле»…

– Не иначе Ромочка никак не может забыть твою реакцию на его прогулки в парке, – усмехнулся Милан.

– Он просто пользуется случаем, что вы далеко и не можете сразу же высказать все, что думаете о нем и его манере выражаться, – подсказал Янош.

Вацлав театрально вздохнул и снова вернулся к письму.

–…«Так вот, на корабле я поплыл, потому что Всеволод не одобряет, когда я вплавь пересекаю морские границы, а в Александрию я поплыл, чтобы узнать судоходен ли Суэцкий канал. Ты не забыл, что я собираюсь прокатиться в Китай? Ну ладно, скоро вернусь и расскажу обо всем подробно. В частности, доложу тебе результаты своих изысканий. Если ты дашь мне вставить слово в твои бурные приветствия, смешанные с еще более бурным неодобрением. Передавай привет Ларочке, Лерочке, Милану, Яношу и Стасу. Яромир». Ну, как вам это нравится, господа? – добавил Вацлав, складывая письмо.

– Честно говоря, Вацлав, это письмо заставило меня еще больше уважать Яромира, – с чувством сообщил Милан. – Лерочка, думаю нам лучше уйти. Вацлав сейчас начнет свирепствовать и кончит, скорее всего тем, что повесит всех собак, которых найдет в округе – а их немало, поверь – на меня.

Вацлав улыбнулся и покачал головой.

– Останьтесь, Лерочка, Милан… Милан, не сердись на меня за тот случай. Я просто слишком переволновался за Яромира. Мы с тобой рисковали жизнью, чтобы спасти его. Ладно, я то ничего, а ты, и правда, чуть не умер.

Милан автоматически потер больное место на груди. В последнее время рана давала себя знать не часто. Помогали и процедуры Вацлава и карманный доктор, подаренный ему на день рождения Яромиром. Правда, с ним он пока не позволял себе расставаться.

– Я думаю, эта мысль не остановила бы твою руку в тот день, Вацлав.

– Лучше бы ты этого не делал, мой мальчик. У тебя это плохо получается. В смысле, думать. Если бы я хотел применить к тебе жесткие меры воздействия я бы так и сделал, а не тратил бы время на болтовню. Может ты и забыл, Милан, но ты спас мою жизнь. А если ты потрудишься сложить даже не два и два – я понимаю, это сложно, а один и один – попробуй, вдруг получится, то спасение Яромира тоже твоих рук дело. Правда, опосредованно. Через меня. К тому же, если бы ты вовремя не вытащил нас из Трехречья, Яромир просто не дождался бы нас. Неужели ты хотя бы на секунду допускаешь, что я могу об этом забыть?

Милан решительно встал с дивана, подошел к серванту, достал оттуда пузатые бокалы, коньяк, фрукты, поставил все на стол и принялся разливать коньяк.

– Знаешь, Славочка, я, конечно, обожаю слушать комплименты, но, право же, я опасаюсь, что ты перейдешь сейчас к менее выгодным для меня воспоминаниям.

– Каким? – уточнил Вацлав.

– Ну, не знаю. На мой так взгляд – я – совершенство во всех отношениях, – засмеялся Милан и раздал коньяк. – Давайте выпьем за Ромочку, господа. Чтобы его путешествие было успешным!..

На следующий день к нам заглянул серьезный и представительный Ахмат. С первого взгляда на него я понял, что последователи пророка не пьют вина и предложил ему чая, до которого у нас с ним вчера очередь так и не дошла. Ахмат с важностью согласился отпить чая со сластями, которых наш кок успел прикупить великое множество.

За чаем разговор шел исключительно о делах. В частности, я поинтересовался, не собирается ли он спаивать неверных верхневолынским вином, обещав при этом посильное – я представлялся арматором и негоциантом – содействие. Судя по всему, Ахмата эта мысль изрядно вдохновила. Он даже попросил написать письмо моим агентам.

Что ж, я написал. Рекомендовал Ахмата усиленному вниманию королевского поставщика, правда, при этом, я советовал не забывать, что торговля должна быть взаимовыгодной. Думается, Вышеслав поймет меня правильно. Я еще ни разу не предоставлял кому-либо невыгодной для страны концессии. Потому как, а зачем?

Сам же Ахмат дал мне письмо к своим братьям, в торговый дом Мустафа. Я сразу же проглядел письмо. Ахмат охарактеризовал меня как серьезного купца и потенциального партнера в делах, упомянув, что я могу оказать помощь в выборе верхневолынских вин, чего ни сам Ахмат, ни его братья, по вполне понятным причинам, сделать не могут. Нельзя же по кувшину судить о его содержимом!

Расстались мы с Ахматом добрыми друзьями. Он проникся уважением к моей понятливости и деликатности, я же благодарностью за наводку. В самом деле, ежели на Красном море нам понадобится лоцман, то пусть это будет хороший лоцман. Хотя, зачем вообще нужен лоцман на море? Это же не Миссисипи. Я вдруг представил, как парочка пароходов, испускающих сизый дым – еще бы, ведь топят-то окороками (нет, вы представляете вонизм ситуации?!) – соревнуются, кто быстрее доплывет до Адена, или там до Джибути. Это смотря кому куда надо.

На следующий день, рано поутру, Лучезар отчалил от Афин. Я в такое непристойное время еще спал сном праведных. Тем более что после того, как мы проводили Ахмата на его «Имхотеп» мы со Всеволодом и Лучезаром отправились бродить по городу и вернулись только к полуночи. Потом я еще выпил вина со Всеволодом, предварительно подписав ему приказ на отпуск. А то пить с офицером собственной охраны все равно, что пить тет-а-тет с зеркалом. Лучше уж в одиночку, право слово. Всеволода, правда, такое отношение к делу не обрадовало. Он сообщил между двумя рюмками – если я не сбился со счета после второй бутылки – между седьмой и восьмой. А если сбился, то… В общем, он надеялся получить отпуск, когда мы вернемся с нашей прогулки. Но тут я проявил несвойственное мне в таких случаях упрямство.

– Интересно, когда вернулись Вацлав с Миланом, ты не выказывал ни одному из них ни малейшего сочувствия, заявив, что оба наотдыхались на три года вперед. А сам нашу развлекательную прогулку считаешь работой с многочисленными сверхурочными.

– Но Милан не занимался охраной Венцеслава, – попробовал было возразить Всеволод.

– Да, а кто этим занимался? Насколько я знаю, ты это сам ему поручил, и он принялся за это дело со всей возможной ответственностью.

– Да, но я женат…

– Мда… В таком случае, можешь взять отпуск, когда вернемся. И подыщи себе замену на время моей поездки в Китай.

– Я лучше возьму с собой жену.

– Да нет уж, лучше не надо. Женщины на корабле до добра не доводят. Хотя, бери. Тогда ты задействуешь мальчиков на ее охрану, а я смогу оторваться на просторе.

Мда, об этом Всеволод не подумал.

– Я возьму отпуск по возвращении из Китая, Яромир. До этого, боюсь, не получится.

Глава 15 Дельта Нила

Через неделю наш «Переплут» подходил к Александрии. Шли мы, не спеша. Трижды в день – утром, в обед и вечером ложились в дрейф, чтобы я мог спокойно помедитировать, в остальное время дня, я работал с матросами на палубе, пытаясь помочь, а на самом деле, путаясь под ногами у всей команды. Милорад относился к этому философически. Он с удовольствием покрикивал на меня, когда я пытался изобразить из себя матроса и демонстративно не замечал, когда я на пару с Лучезаром обозревал окрестности в подзорную трубу. Правда, лексика Милорада была очень красочной и замечательно вежливой. Мне показалось, что он заранее готовит речи и подбирает выражения, которыми он мог бы, никого не обижая, повеселить слушателей.

Ахмат, судя по всему, сообщил нам чистую правду. Чем ближе мы подходили к Александрии, тем оживленнее становилось движение. Несколько раз мы встречали корабли, более всего напоминающие по форме те, которые детишки делают из листов тетрадки. Лучезар называл одни корабли – фелюками, другие – самбуками, третьи – багалами и еще не знаю чем. На мой взгляд, все они были похожи, как их различал Лучезар – разве что Переплут знает. Я имею в виду бога. Правда, сделать он это сможет, только если и в самом деле покровительствовал мореплавателям. Если же он заведовал виноделием, то, вероятнее всего, различал их еще хуже, чем я. Ведь ему по долгу службы постоянно приходилось дегустировать…

Вечерело. Мы поужинали, и я со Всеволодом вернулся на палубу смотреть на проплывающие мимо корабли и любоваться лучами заходящего солнца на бирюзовых волнах. После ужина Милорад мне не рекомендовал присоединяться к команде – говорил, что это может неблагоприятно отразиться на моем здоровье. Вообще, суровый боцман грозился загрузить меня наравне со всеми, а сам – до завтрака я выходил на палубу только для медитации. После завтрака Милорад усаживал меня на часок в удобное кресло на палубе. Потом приказывал присоединиться к команде. Перед обедом «Переплут» снова ложился в дрейф, для меня спускали парус и я медитировал в теплых волнах. После обеда мне позволяли приняться за работу только после часового отдыха. А заканчивал ее я за пару часов до ужина. Сначала я пробовал возражать, но Милорад сказал, что он взялся помогать мне поправить здоровье, а не обеспечить себе лично каторгу по возвращении домой.

Корабль шел по спокойному морю. Было тихо, красиво, безмятежно. Мне стало скучно.

– Лучезар, прикажи убрать блинд, – попросил я. – Сзади мы уже были, а море по правому и по левому борту я уже изучил. Хотя, конечно, вон ту конкретную волну я еще не видел…

Лучезар рассмеялся и отдал приказ.

– Вы совершенно не умеете бездельничать, Яромир. Если не секрет, чем вы занимаетесь дома? Я имею в виду, кроме работы?

Я пожал плечами.

– Работаю. Раньше я часто засиживался допоздна, желая быть в курсе всех дел. Потом приходится почитывать различные околонаучные статейки. Знаете, чтобы хотя бы понимать, о чем с тобой говорят. Много читаю, общаюсь с братом. И все.

– Тогда я понимаю, почему у вас такой бледный вид.

– И макаронная походка, – подсказал я.

Лучезар рассмеялся.

– Но знаешь, Зарушка, теперь я слегка изменил свой распорядок. Трижды в день я медитирую, да ты и сам знаешь, а по вечерам Янош выводит меня на прогулки в парк.

– Кто это, Янош?

– Мой молодой помощник. Он решил за меня взяться, и взялся.

– Жаль, что он не сделал это лет десять назад.

– Десять лет назад парню было одиннадцать – двенадцать.

– Да, он был, пожалуй, слишком молод, чтобы хоть как-то на вас повлиять.

Блинд убрали, мы прошли на нос и стали смотреть вперед. Волны впереди мало чем отличались от тех, что плескались о борта сайка. Понемножку темнело. Впереди мерцала яркая звездочка. Некоторое время я разглядывал ее, размышляя, что же в ней не так. Потом понял.

– Зарушка, ты не находишь, что Венера сегодня зашла не на месте? Или же, пока мы ужинали, ты развернулся и пошел назад?

– Нет, – удивленно отозвался капитан. – Знаете, это похоже на маяк.

– Когда-то давно Александрийский маяк считался одним из семи чудес света, – вспомнил я. – Но это было очень давно. Я читал, что он был разрушен тысячи полторы лет назад. А остатки его встроили в какую-то турецкую крепость.

– Александрийский? – переспросил Лучезар. – Ну, значит мы на месте.

– Думаешь, его восстановили?

– Ну, вы же слышали, как Ахмат расписывал масштабы Египетской торговли. Да, собственно, здесь и Ахмат не нужен. Мы и в Дубровнике на египтян насмотрелись. Морская торговля Верхней Волыни и в самом деле проходит исключительно через их руки. А здесь, говорят, сложная гавань. Нил несет массу ила. Я потолковал с моряками в порту, так они говорили, что там чуть ли не лоцмана брать надо.

– Кажется, у египтян это модная профессия, – улыбнулся я. – Слушай, а может, тогда мы не потащимся к этой самой Александрии на ночь глядя? Ты бы мог лечь в дрейф?

Лучезар кивнул и пошел отдавать соответствующие распоряжения. Я зевнул, пожелал Всеволоду спокойной ночи и отправился спать. На мой вкус, сон – лучшее лекарство от скуки. Тем более что после физических упражнений, прописанных мне Милорадом, я засыпал без малейших усилий. Опускал голову на подушку и немедленно начинал смотреть сны.

Утром я проснулся от мерного плеска волн. Странно, но корабль на ходу и корабль, лежащий в дрейфе, ведут себя по-разному, и мне сегодня показалось, что я лежу в спокойной колыбели.

Я вышел на палубу.

– Почему стоим, Зарушка? – лениво поинтересовался я.

Лучезар картинным жестом указал мне на своего второго помощника.

– Милорад отказался трогаться с места, пока вы не совершите утреннюю медитацию.

– Ну, так разбудили бы меня пораньше, – я пожал плечами и пошел на нос, где уже был спущен в лазурные волны парус.

Лучезар пошел следом.

– Скажите, Яромир, как часто дома вам удается поспать до схочу?

– Ну, раз – два в неделю.

– И вы и отпуск представляете себе также?

– В общем, нет. Но ты же знаешь, я не люблю быть в тягость.

– Кому? – Лучезар вздернул свою красивую, словно нарисованную углем бровь. – Вы не забыли, что платите команде исключительно за исполнение ваших распоряжений? У них, знаете, работа такая, делать все, что вам заблагорассудится. И, знаете, работенка у них полегче, чем у вас. Да вы это и сами знаете. Иначе, зачем бы на время отпуска записались матросом в корабельную команду?

Я засмеялся, разделся и по трапу спустился вниз, в парус. Всеволод, как всегда, пошел меня подстраховывать. Лучезар проводил нас обоих одобрительным взглядом.

Александрийский порт показался незадолго перед обедом. Точнее, не сам порт, а маяк. Он выдавался вперед, в море, на несколько километров. Я читал, что знаменитое чудо света располагалось на острове, соединенном с Александрией дамбой. Но это было больше похоже на мыс, чем на остров. Может быть, теперь маяк стоял в другом месте, а может за столетия Нил соединил Фарос с континентом, никто из нас не знал.

– Лучезар, а ты не знаешь, для чего горит этот маяк? – поинтересовался я, оставляя очередной канат и подходя к капитану. Милорад обеспокоено посмотрел на меня.

– Как вы себя чувствуете, господин Яромир?

– Нормально. А в чем дело?

– Ну, ежели нормально, так какого осьминога вы все утро отлыниваете, водоросли вам в макароны!

– Водоросли? В макароны? Интересная мысль. Передай ее коку, Радушка.

– Обязательно, господин Яромир. А теперь…

– Сейчас вернусь, Радушка. Так что скажешь, Лучезар?

Лучезар присматривался к маяку.

– Предлагают лечь в дрейф на расстоянии не менее десяти кабельтовых от маяка.

– Десять кабельтовых? А это сколько?

– Чуть меньше двух километров.

– А сразу так сказать было нельзя?

Капитан серьезно покачал головой.

– Ни в коем случае, господин Яромир. Этак вы еще захотите, чтобы я называл нос передом, а корму – задом.

– А это почему нельзя? – невинно поинтересовался я.

– Меня же не поймут! – возмутился Лучезар.

– Кто?

– Но это же не по-верхневолынски!

– Отнюдь. Как раз по-верхневолынски.

– Ну не по-морскому.

Я покосился на Милорада, который с улыбкой прислушивался к разговору, и вздохнул.

– Ну, разве что. Хотя я никогда не мог понять, зачем нужно для каждой специальности изобретать отдельный язык. Бог мой, те же самые помидоры в торжественных случаях именуют томатами. Хотя, насколько я знаю, разница между этими словами в том, что помидор – слово итальянское, а томат – ацтекское.

– Вероятно, этим хотят подчеркнуть высокий интеллектуальный уровень ацтеков, – вмешался Милорад. – Господин Яромир, если вы хотите поучаствовать в маневре, вам нужно, все-таки, присоединиться к ребятам.

– Иду, – вздохнул я. – Ох, недаром меня предупреждали ребята, что ты меня загоняешь, Радушка. Ох, недаром! Ну что ж теперь… Говори, за какой конец тянуть!

Милорад улыбнулся.

– За этот, господин Яромир. И не висите на нем, как молочная пенка на кончике чайной ложки.

Общими усилиями мы положили корабль в дрейф. Я предложил спустить шлюпку и сплавать, узнать, в чем дело и вызвался даже сесть на весла. На этот раз вмешался Всеволод.

– Весла – это дело тонкое, господин Яромир. Помните, ваш брат рассказывал, как Милан и Янош однажды попробовали грести? Кстати, единственный прокол Милана за всю операцию.

– Это он для конспирации, – усмехнулся я. – Нельзя же быть таким безупречным, в самом-то деле.

– Тем не менее, скажите сразу, кого вы хотите облить. Мы обольемся прямо на борту, переоденемся и поедем.

– Не зима, – возразил я. – Лучезар, шлюпку мне что, тоже самому спускать?

Лучезар отдал приказ.

– Я бы предпочел съездить сам. Этого будет более чем достаточно.

– Согласен, – я пожал плечами и подошел к борту, – Но гребцы-то тебе понадобятся.

Лучезар помрачнел.

– И как вы это представляете? Я буду сидеть в лодке, а вы будете грести?

– А почему нет? Смотришь же ты, как я упражняюсь с парусами. Да, Севушка, оставь своих ребят на борту. Должны же в шлюпке быть хотя бы двое профессионалов. А то мы и до вечера до маяка не дойдем…

Всеволод театрально вздохнул.

– Интересно, вы развлекаетесь, а я-то грести не подряжался.

– Не хочешь – оставайся на «Переплуте» – отозвался я.

Взявшись за весло, я понял, что Милану совсем не нужно было маскироваться, чтобы облить Вацлава сверху донизу. Отнюдь, это не составляет ни малейших проблем. Тяжелое весло норовило вырваться из рук и то зарывалось глубоко в воду, то наоборот, не зачерпывало ничего, кроме брызг. Я оглянулся на Лучезара. Тот сидел с на редкость самодовольным видом. Я пригляделся, понял и расхохотался. Лучезар сверху донизу завернулся в непромокаемый плащ.

– Я здесь слышал, как вы обсуждали вопросы гребли и принял свои меры. Даже не потому, что я боюсь промокнуть, а потому, что меня не поймут, если решат, что я взял себе в команду подобных неумех.

Я переглянулся со Всеволодом и развеселился еще пуще.

– Вот что значит вовремя предупредить.

К сожалению, я сидел спиной по движению и не мог наблюдать, как приближается маяк. Я видел только, как постепенно удаляется наш сайк.

– Хорошо, что на нашем корабле такая длинная мачта. Его будет легко найти на обратном пути. Никогда не мог понять, как вы, моряки, способны дойти на корабле, или там на шлюпке, из точки А в точку Б, и не заблудиться.

– По компасу, – засмеялся Лучезар.

– И все-таки? Компас показывает только направление. То есть, вы можете представить, под каким именно углом к меридиану следует взять первоначальное направление. А если вас отнесет течение? Или же ветер?

– Для этого существует методы определения положения корабля и множество навигационных приборов. Так что, время от времени, приходится брать поправку к курсу и все.

– Не понимаю, – я картинно пожал плечами, чуть не выронив при этом весло. – Но ведь на воде нет меридианов. И параллелей…