Текст книги "Чистая душа"
Автор книги: Мирсай Амир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)
Рассуждения Минлегюль поправили настроение Рифгата.
Когда девушки ушли, в палате возник небольшой спор. Начал его безносый Захар.
– Слышали? – заговорил он. – Ходят в госпиталь, болтают тут…
– А что плохого в этом? – вступился Рифгат.
– Вы думаете, они ходят к нам потому, что жить без нас не могут? – продолжал Захар иронически. – Слышали – студентки всех учебных заведений поделили между собой госпитали. Эти шефствуют над нами, Посещать больных для них общественная нагрузка. Ха-ха! Комсомольская организация, наверно, посылает насильно. Не пойдут – влепят выговор…
– Довольно вам! – крикнул со своей койки пожилой интендант, он всегда радовался приходу в палату девушек. – Зачем зря болтать! Сами ли приходят или посылает организация – какое нам до этого дело? Разве мы видели хоть у одной из них недовольное лицо, когда они приходят к нам? Кто из вас не радуется их приходу? Ведь сколько померкших сердец воскресили они, голубушки, своими шутками да смехом. Пусть приходят!
Старика интенданта одобрила вся палата. Даже Захар смягчился:
– Ты, видно, из артистов, черт возьми! Это, наверно, не твои слова, а монолог из какой-нибудь пьесы…
Рифгату понравилось, что девушка взяла под защиту геофак.
«Молодчина эта Минлеполь! – думал он. – Толково все объяснила. А я-то, дурак, как услышал о геофаке, так и захандрил, точно Миляуша сдалась в плен врагам. Разве это такая девушка, чтобы искать развлечений? Знаем мы, какое это удовольствие ночевать такой вот осенью под дождем! И правильно сделала! Очень правильно! Не удивительно, что и писем не пишет. Если даже в университете не знают, где она сейчас, не мудрено, что она не получила моих писем. Разведчики – они сегодня здесь, завтра там. А то, что сейчас ее нет в Казани, для меня даже лучше. Приму человеческий вид.
И Рифгат окончательно успокоился. Даже размечтался, представляя счастливую встречу с Миляушей…
Глава девятая
ОН ЕЩЕ МОЛОД
1А Миляуша в это время была на разведывательной работе у подножия поросшей лесом горы в Шугуровском районе. Укрываясь от нудного осеннего дождя под широким плащом, она с аппетитом ела конское мясо.
Она чувствовала себя совсем счастливой, о Рифгате и о Шакире даже не вспоминала. Рядом с ней, обнимай ее плечи, сидел молодой инженер.
– Ну как, Миляуша, согрелась?
– Спасибо, плащ очень теплый.
– Армейский, милая!
– Не очень неприлично мне сидеть так?
– Почему неприлично?
– Если бы мама увидела, она в ужас пришла бы. Она все бранила меня за то, что я перешла на геофак. Дескать, это неподходящее дело для девушки. «Придется переезжать с места на место, бродить неведомо где в дождь и непогоду. Можешь оказаться одна-одинешенька с чужими людьми, боже сохрани!» Миляуша весело рассмеялась.
– Это не смешно, – сказал инженер.
– Как же не смешно! Вы совершенно чужой человек. Я сижу с вами одна-одинешенька. И мне не страшно. Наоборот – приятно. Я так довольна нынешним летом и своей работой.
– Но и тревога вашей мамы, я бы сказал, небезосновательна.
– Почему?
– Не оставаться же вам всю жизнь молодой девушкой и жить вот так, на птичьих правах. Повзрослеете – настанет пора жить совсем по-другому. Ваша мама об этом думает.
Миляуша посмотрела инженеру в лицо.
– Вы советуете мне бросить эту специальность?
– Нет, я этого не говорю, только спрашиваю, хорошо ли вы обдумали все это…
На повороте дороги, за скалой, послышались скрип телеги и негромкие голоса людей.
Миляуша мигом выскочила из-под плаща инженера. Пригладив коротко остриженные волосы, надела кожаную кепку, поправила полевую сумку, сунула туда недоеденный кусок мяса.
– Не забудьте, товарищ прораб: при посторонних я для вас совсем чужая.
– Знаю. – И обратился к Миляуше по начальнически: – Пошли, товарищ Баязитова!
Они зашагали навстречу телеге.
Миляуша, конечно, не за один день сдружилась с этим «совершенно чужим», как она выразилась, человеком.
Приехав на зимние каникулы в Ялантау, она заинтересовалась разговорами о поисках нефти в Татарии.
Ей частенько думалось, что в военное время надо делать что-то полезное для фронта, для укрепления обороноспособности Родины. Поэтому, расспросив знакомых, явилась к управляющему трестом и попросилась на работу. Начальник управления треста Татнефтегазразведки был геолог-энтузиаст, горячо преданный своему делу. Он радостно принял молодую студентку. Рассказал ей о больших задачах треста, о значении геологии, именно сейчас, в эти тяжелые военные годы, и говорил с таким увлечением, что покорил Миляушу.
Миляуша перешла на геологический факультет университета и весной приехала в ялантауский трест на практику. Ее включили в разведывательную партию по составлению карты подземных слоев. Начальником партии был старый инженер. Он даже не стал разговаривать с Миляушей, а прямо направил ее к прорабу.
– Идите к Табанакову, он вам все объяснит.
Инженер, согревавший ее под своей армейской плащ-палаткой у подножия горы в Шугуровском районе, и был Табанаков.
2Судя по фамилии[7]7
Табанаков от «табанак» – низкорослый (тат.)
[Закрыть], будущего своего начальника Миляуша представляла маленьким толстячком. А когда увидела, удивленно и обрадованно подумала: «Вот тебе и Табанаков!» Это был высокий, молодой инженер с умным лицом. Одет он был в военную гимнастерку и подпоясан широким ремнем. На вылинявших красных нашивках воротника еще заметны были следы командирских кубиков. Миляуше понравились его черные густые брови и ресницы, и то, что На подбородке ямочка (как у Шакира), и то, что на лбу шрам. Его энергичное лицо располагало к себе. Говорили, что это серьезный инженер, до мелочей знающий свое дело.
Правда, были люди, которые по-другому оценивали Табанакова. Среди приехавших с геофака на практику была девушка – редкая говорунья. Звали ее Эльзой, но никто не называл ее по имени, все звали просто «Карамелькой».
А прозвали ее так вот почему.
Когда Эльза была уже в десятом классе, дядя по обещал: если она успешно окончит школу, он купит ей в магазине то, что ей понравится. Как-то они проходили мимо лоточницы, продававшей карамельки. Увидев их, Эльза воскликнула: «Ой, карамель! Хочу карамельки!» Дядя был человеком скупым и воспользовался этим случаем, чтобы отделаться от нее одной карамелькой.
Вот эта Карамелька, не успев познакомиться с Миляушей, шепнула ей таинственно:
– Видела?
– Кого?
– Табанакова, кого же еще! Симпатичный парень правда?
– Да ну тебя! – отмахнулась Миляуша. – Какой он парень? Откуда мне знать? Отстань, я не интересуюсь им и знать не хочу… Он для меня старший товарищ, инженер, начальник. Только и всего.
Так поначалу думала Миляуша. Но, поговорив с Табанаковым, убедилась, что он не только серьезный инженер, но и интересный парень.
Приехавшие на практику студентки собрались в тесной комнате с низким потолком, где за деревянными столами сидели люди. Табанаков с блокнотом в руках вышел из соседней комнаты.
– Вы ко мне? – спросил он.
Внимательным взглядом красивых, словно подведенных глаз смотрел он на девушек. Когда глаза его остановились на Миляуше, в них мелькнуло что-то похожее на удивление. Миляуша, заметив это, невольно покраснела и Отступила за спины подруг. И тут же услышала шепот над ухом:
– Уже?
На нее с многозначащей улыбкой смотрела Карамелька.
– Что? – спросила Миляуша.
– Влюбился в тебя!
Миляуша даже рассердилась на Карамельку.
– Ты с ума сошла!..
Но все же подумала: «Почему Табанаков так по смотрел на меня? Почему я покраснела от его взгляда? Ну и что ж тут такого? Когда смотрят старшие – естественно, смущаешься».
Табанаков вызывал к себе в комнату девушек, за писывал имя, фамилию, откуда родом Девушки по одной выходили в коридор.
Миляуша слушала их разговоры.
– Наш прораб, кажется, хороший человек.
– Очень симпатичный парень! И умный и красивый.
– Парень или отец семейства? Кто знает…
– Парень! Молодой инженер, только в прошлом году кончил геофак. Не успел еще жениться. Прямо в армию взяли. А сейчас вернулся раненый.
– Что-то не похож на раненого.
– Не видишь – шрам на лбу?
– А рука?
– Из-за таких ран не отпускают.
– А ты откуда знаешь? Что он, снял брюки и показал тебе ноги?
Все рассмеялись. Девушка покраснела от смущения и стала доказывать:
– Не показывал, а его здесь многие знают. Он ведь ялантауский парень.
– Ялантауский? Тогда его Миляуша должна знать.
– Не помню, – сказала Миляуша. – Должно быть, не встречала.
В этот момент выкликнули ее фамилию:
– Баязитова!
Миляуша торопливо вошла в комнату.
И опять заметила, что Табанаков, отчего-то смутившись, покраснел.
– Вы Баязитова Миляуша Газизовна? – спросил он.
– Да.
– Вот какая вы большая стали!
– Разве вы меня знаете? – смущенно спросила она.
– Я знал вас вот такой, – Табанаков поднял ладонь чуть выше стола.
Миляуша увидела, что на руке у него недостает средних пальцев…
– Почему я вас не помню? – спросила она.
Табанаков засмеялся;
– Ну, я ведь не сын председателя горсовета, могли и не знать.
– А кто ваш отец?
– Мой отец был непутевым человеком, – сказал Табанаков и поспешил переменить разговор: – Как поживает Газиз-абый? Пишет?
Миляуша сказала, что отец ее жив-здоров и пишет маме.
То ли Табанакову не хотелось больше разговаривать, то ли он счел неудобным беседовать с этой хорошенькой студенткой дольше, чем с другими, – он прервал разговор.
– Хорошо, – сказал он. – Можете идти, на работе получше познакомимся.
3«Неужели Табанаков знал меня раньше? Где? Когда? И папу знает, а про своего отца почему-то не пожелал говорить. У кого бы узнать, кто его отец?..» Она решила расспросить об этом у матери. Однако фамилия Табанакова была матери незнакомой. Но, поговорив с соседями, она вспомнила.
– А-а-а!.. – протянула она. – Так это, выходит, сын Атлы Хайруллы! Да, слышала я. Он учился в нашей школе. Давно, еще будучи мальчишкой, повздорил с отцом и уехал из Ялантау. Наверно, плохой человек – ведь яблоко от яблоньки недалеко падает…
Заметив, что Миляушу это как будто огорчило, мать спросила:
– Уж не сказал ли он тебе что-нибудь обидное?
– Нет, – ответила Миляуша. – Он наш прораб. Мы будем все лето работать под его руководством.
Это встревожило Гульсину-ханум еще больше:
– Может, откажешься, дочка, от этой опасной работы?
– Э, мама, не говори зря!
– Так ведь сама говоришь, начальником будет сын Атлы Хайруллы.
– Ну и что же? Кто этот Атлы Хайрулла?
– Если бы был хороший человек, я говорить бы не стала. Всю жизнь обманывал людей… У такого человека и сын…
– Ладно, мама! – решительно перебила Миляуша. – Мне дорога работа, а не он. Какое мне дело до того, кто его отец! Я не собираюсь выходить за него замуж…
Так заявила матери Миляуша. Она действительно не собиралась замуж… Да и Табанаков не собирался в кого-нибудь влюбляться.
Но когда увидел Миляушу, почувствовал, что в сердце шевельнулось какое-то теплое чувство.
Он узнал ее. Однажды он с отцом вез дрова Баязитовым. Тогда и увидел во дворе маленькую девочку, В белой кофточке с матросским воротником и в коротенькой синей юбке. Миляуша прыгала через скакалку. Заметив, что большой босоногий мальчик пристально смотрит на нее, она запрыгала быстрее. Мальчик смотрел на нее с одобрительной улыбкой. Тогда она, осмелев, подошла к нему и спросила:
– Мальчик, а ты не дерешься?
Очаровательный образ этой девочки навсегда остался в сердце мальчика. Но она, конечно, не запомнила его, босоногого мальчишку.
После окончания семилетки он уехал из Ялантау – отец и мачеха относились к нему плохо. Он работал в Казани и одновременно два года проучился на подготовительных курсах, поступил в университет. Потом фронт. И вот он снова в Ялантау, уже инженер Сайфулла Табанаков…
«Уж не судьба ли?» – думал он, приглядываясь к Милуяше.
Девушка вскоре почувствовала, что инженер неравнодушен к ней. Первым поводом к сближению послужило воспоминание о том, как он с отцом возил им дрова. Сайфулла так живо и интересно описал эту встречу, что Миляуше показалось, будто и она начинает кое-что припоминать.
На работе Сайфулла не выделял Миляушу среди других девушек и своих чувств к ней не выказывал. Но по каким-то понятным только девушкам признакам они чувствовали, что Табанаков полюбил Миляушу, и завидовали ей. И только, очевидно, потому, что Миляуша вела себя скромно, никто ее не ревновал и не выказывал к ней неприязни.
– Бог тебя накажет, если ты не оценишь любовь такого человека, – говорили ей подруги.
«Что я делаю? – думала иногда Миляуша. – А что скажет Рифгат…» Однако она все реже вспоминала о нем. Действительно, кто для нее Рифгат? Хороший друг детства. Никаких обещаний Миляуша ему не давала, И Шакиру тоже. Оба хорошие мальчики, и только.
А Табанаков…
4К тому времени, когда партия, выехавшая для составления карты структуры подпочвенных слоев, собралась домой, Миляуша была по-настоящему влюблена в Табанакова.
В первый же день после возвращения в Ялантау Миляуша призналась в этом матери.
Сначала она, конечно, расспросила ее о здоровье в работе. Справилась об отце. Узнав, что его направили политработником в дивизию, обрадовалась, считая, что эта работа менее опасна.
Затем перешла к своим делам.
– Наша партия работала отлично, – сказала она. – По нашим съемкам видно, в каких местах должна быть нефть. Осталось только пробурить скважины. Вот помяни мое слово – в Шугуровском районе найдут нефть.
– Табанаков так сказал? – спросила мать.
Миляуша покраснела.
– И он сказал, – продолжала она, – и другие. И карты, которые мы составили.
Мать, словно что-то предчувствуя, продолжала расспросы:
– Ну а каков оказался ваш прораб?
Миляуше не хотелось больше скрывать свои чувства, и она призналась:
– Мама, он любит меня.
К удивлению Миляуши, мать приняла эту новость спокойно.
– А ты его? – спросила она.
– Мне он тоже нравится. Он хороший.
– Что ж, дай тебе бог счастья.
Миляуша и обрадовалась и встревожилась.
– Мама, ты на меня сердишься?
– Зачем мне сердиться? Ты уже не ребенок. Сумела разглядеть, я думаю, за целое лето, что он за человек.
– Ты у меня умная, мама!
Мать в слезах обнимала ее, гладила по голове.
– Не надо, мама, не плачь…
– Ничего, это пройдет! – Гульниса вытерла слезы. И неожиданно задала Миляуше странный вопрос: – Об отце тебе не рассказывал?
– А что такое? Он очень редко о нем вспоминает.
– О том, что отец арестован?
Миляуша вскочила, схватившись за голову.
– Как? Когда?
– Значит, он ничего не говорил?
– Нет. Он, наверно, даже не знал об этом. За что же его арестовали?
И Гульниса рассказала, что в связи с делом Ахметшая-Ахмета попали в тюрьму несколько человек, в том числе Атлы Хайрулла и Гашия, которая живет в одном дворе с Санией. Грязное дело всполошило весь город.
– Когда же это случилось?
– Давно уже, – сказала Гульниса. – Не смогла только поймать главного из них – Ахметшая-Ахмета. Успел убежать. Пока его не разыщут, и тех, говорят, не могут судить. Вот какие у нас тут дела, доченька…
Миляушу пугало самое слово «тюрьма». Арестованный в ее понимании становится арестантом, то есть конченым человеком. Поэтому известие об аресте Атлы Хайруллы так напугало ее. В первые минуты ей даже показалось, что все надежды, связанные с Табанаковым, должны теперь рухнуть. Но мать почему-то отнеслась ко всему этому вполне спокойно. Может, она еще что-то знает? Может, Атлы Хайрулла невиновен и его арестовали по ошибке?..
Нет, Гульниса не думала, что Атлы Хайрулла невиновен. Но зато она теперь знала гораздо больше о его сыне. Пока не было Миляуши дома, мать успела расспросить знакомых о Сайфулле Табанакове. Ничего, кроме хорошего, о нем говорили. Действительно, если мальчишка решил покинуть отчий дом, но на чужой стороне не терял времени попусту, не сбился с пути, а своими силами получил высшее образование, что в этом плохого? В такого можно поверить. К тому же нет опасности, что опять уйдет на войну – при месте человек.
Гульниса, конечно, знала, что до этого у Миляуши было чувство к Рифгату. Но мать не принимала всерьез отношение дочери к Рифгату, рассудив по-своему, что парень еще должен вернуться с войны, а когда вернется, будет доучиваться. Это хорошо, если муж будет немного постарше. Что же, если нравится Миляуше этот инженер, пусть будет так.
Суждение матери казалось разумным, и Миляуша решила до отъезда в Казань познакомить Табанакова с мамой. Накануне отъезда однажды вечером они пригласили Табанакова к себе в гости.
Как раз в этот день в Ялантау приехал и Рифгат.
5Он сделал все так, как задумал. Писем писать не стал, даже матери не сообщил о приезде. В госпитале его хорошо подлечили, настроение было хорошее. Перед тем как снова направить на фронт, ему дали десятидневный отпуск, чтобы съездил домой.
Была уже середина ноября, но пароходы еще ходили. Солдату, едущему на побывку после госпиталя, удалось устроиться на первый попавшийся пароход, на другой день он добрался до Ялантау.
Дело было под вечер. Рифгат не стал тратить время на разглядывание милых сердцу мест. Он торопился домой – повидаться с матерью, с Миляушей. Рифгат знал, что в эти дни девушки с геофака должны вернуться в Ялантау, чтобы затем отправиться в Казань. Поэтому на машине, груженной какими-то деревянными рейками, за несколько минут он добрался до центра города с его знакомым бульваром, площадью перед зданием городского Совета, памятником Ленину. Рифгату казалось, что все в городе постарело, стало ниже. Если машина повернет вправо, Рифгат сейчас увидит дом Миляуши. Что, если у ворот стоит она сама?..
Нет, машина не повернула вправо. Рифгат спрыгнул на ходу и благодарно помахал рукой вслед.
Пройдя квартал, дошел до своей улицы. Сердце билось учащенно. Становилось темно, на улице встречалось мало людей. И света в окнах не было. Знакомая улица казалась безжизненной, словно вымерла.
Быстро дошел до двухэтажного деревянного дома, знакомого с детских лет. Два окна внизу – квартира матери. В них тоже не было света. Значит, мамы нет дома.
Рифгат тихо отворил знакомую калитку и, остановившись у двери, дернул звонок. Никто не вышел.
Сунув пальцы в щель, он поймал конец знакомой с детства бечевки с узелком. Щелкнула задвижка, – он прошел в сени. Нащупал в темноте замок. Он знал, где мать прячет ключ.
Из комнаты донеслось жалобное мяуканье кошки.
Чернобровка! Вот с кем довелось прежде всего встретиться.
Войдя в комнату, повернул выключатель. Лампа с голубым абажуром ярко вспыхнула.
Черная кошечка с мурлыканьем терлась о его ноги.
– Узнала? Приласкаться хочется?
В глаза бросилась детская кроватка, аккуратно прибранная, покрытая кружевной накидкой. Значит, живет кто-то у матери. С ребенком? Кто бы это мог быть?..
Рифгат подошел к зеркалу. «Каким покажусь я Миляуше?» – пришла в голову мысль. Он поправил ремень, расправил складки гимнастерки…
Вспомнился Шакир. Чем, он говорил, можно покорить Миляушу? На лице должен быть шрам? Есть шрам. Грудь должна быть в орденах? Ну, и это найдется. Хоть две ленточки, да есть.
В сенях послышались шаги.
Рифгат, ожидая встретить мать, распахнул дверь и услышал испуганный женский голос:
– Гаси свет, Гульсум апа! Ты забыла про окна!
Рифгат сообразил, в чем дело. Ага, вот что! И здесь маскировка!
Он погасил свет и, стоя посреди комнаты, повернулся навстречу гостье.
6В дверях стояла женщина с ребенком в руках. Трудно было разглядеть ее в сомкнувшейся темноте. Женщина прошла к детской кроватке. Кто же это?..
Уложив ребенка на кроватку, женщина стала закрывать занавески на окнах.
– Насчет маскировки теперь очень строго, – проговорила она.
– Я этого не знал, – сказал Рифгат.
– Ой, кто это? Кто вы?
– Не бойтесь, это я, Рифгат, сын Гульсум-апа.
– Рифгат? Не может быть! А я тебя и не узнала! Вот это новость! Сейчас я…
Она быстро опустила маскировочные шторы на окнах и зажгла свет.
– Это ты, Карима?
– Рифгат! И правда Рифгат! Как ты вырос! Настоящий мужчина! Ой, а что у тебя на щеке?
Рифгат на какой-то момент смутился, не зная, что сказать.
– Давай поздороваемся, Карима.
Карима протянула руку.
– Совсем я растерялась. Ведь так неожиданно… Ой, что у тебя с руками?
– Ничего страшного. А где мама?
– Гульсум-апа скоро придет. То-то ей будет радость! Поставлю-ка я пока самовар.
Поминутно уходя то в боковушку, то в сени, Карима успевала рассказывать Рифгату про домашние дела.
– Работы у мамы, наверно, прибавилось? – спросил Рифгат. – Как она, не очень сдала?
– Нет, ничего, все в порядке. Даже помолодела. В школе все ее очень любят…
Карима быстро и ловко расставляла на столе посуду, а Рифгат невольно любовался ею.
Да, выросла, расцвела Карима! Стройнее стала фигура и миловиднее ее немного осунувшееся смуглое лицо. А в черных глазах столько приветливости.
– Ты похорошела, Карима, – заметил он.
В глазах Каримы мелькнула грусть.
– Где уж нам хорошеть! Столько работы, и так уж…
– Ну как сын? Растет?
Карима невесело улыбнулась:
– Думаю, что тебе известна его «биография»?
– Все знаю! Он спит? Можно взглянуть?
– Что-то молчит. – Она подошла к кроватке. – Вон дядя приехал, сынок.
Рифгат подошел ближе.
– О-о! – залюбовался он ребенком, который старательно сосал соску. – Неужели это сын Шакира? На кого же он похож?
– Говорят, на деда. Только вот отец забыл…
– Я не понимаю Шакира, – сказал Рифгат. – Кажется, неплохой парень…
Рифгат не успел закончить – во дворе послышались детские голоса.
– Мама?
– Да, это Гульсум-апа. Ребята ее всегда провожают до самых дверей.
Рифгат бросился навстречу, но Карима загородила ему дорогу.
– Постой! Так нельзя – сердце у нее слабое. Я выйду сама, предупрежу ее.
Рифгат остался стоять, а Карима выбежала в сени.
– Угадайте, Гульсум-апа, какая у нас радость! Не впущу, пока не угадаете!
– Какая еще там у тебя радость?
– Уж так и быть скажу: Рифгат приехал!
Перешагнув порог комнаты, Гульсум-апа упала на руки сына и разрыдалась.
