Текст книги "Чистая душа"
Автор книги: Мирсай Амир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 41 страниц)
Фардана не находила нужным искать встречи с директором. О чем ей говорить с ним? Она уже сказала, что ей и в столовой хорошо…
Так она и жила, ничего не принимая близко к сердцу, работая столько, чтобы не слышать нареканий от людей. Думала так и пережить трудные дни.
Но она, оказывается, еще не знала, что такое жизнь. Большая перемена на ее жизненном пути пришла нежданно-негаданно. И началась она с самого обычного случая.
Однажды затемно возвращалась она домой. Нигде не видно ни огонька, только в свете тускло мерцающих Звезд темнели силуэты домов.
Фардане показалось, что у их ворот кто-то стоит.
Послышался мужской голос. Фардана остановилась, сердце ее забилось; боясь дышать, она насторожила слух.
– Входите скорей! – услышала она голос матери. – Очень холодно.
«К нам кто-то приехал», – облегченно вздохнула Фардана.
В темноте она чуть не упала, споткнувшись об отводы саней, повернутые в сторону ворот.
– Мама! – крикнула Фардана.
– А, Фардана, это ты? Ходишь в такой мороз! К нам Сания приехала.
– Сания?!
Из темноты действительно послышался голос Сании:
– Я, Фардана. Чему ты удивляешься?
– Совсем закоченела! – сказала мать. – Пошли!
Какой-то мужчина, должно быть возчик, хлопотавший около саней, сказал по-русски:
– Всё, больше ничего не осталось. Если хотите, можно ехать.
– Нет, нет, подождите, – сказала Сания. – Я сейчас выйду. Зайдите и вы в дом, погрейтесь.
– Ладно, только на минутку… Лошадь застыла!
Вслед за возчиком все вошли в дом.
Стоявшая в нише печи маленькая керосиновая лампа еле освещала комнату.
– Раздевайтесь, Сания, – сказала Фирая, – у нас тепло.
– Раздеваться не буду, извините! Хочу только сказать: вот этого товарища решили поместить у вас. Признаться, я сама порекомендовала… – И Сания перешла на русский язык: – Познакомьтесь, Василий Иванович.
Человек с красивой темно-каштановой бородой, одетый в необшитую шубу и шапку-ушанку, протянул руку Фирае-ханум.
– Карпов, – сказал он негромко. – Простите за беспокойство.
– Пожалуйста, проходите. И раздевайтесь.
– Я сейчас вернусь…
Карпов вышел к возчику.
– Ты что ж, Сания, – сказала Фардана, – значит, «эваков» размещаешь по квартирам?
– Из горсовета хотели послать его с другим. «Давайте, говорю, я его сама отвезу». Жалко беднягу, очень несчастный человек! Вы уж, пожалуйста, примите его потеплее. В дороге у него замерз ребенок.
– Батюшки!..
– Это еще не вся беда. И жена его простудилась и умерла от воспаления легких. Ужасно! Сразу столько несчастий! А сам он, говорят, очень хороший человек. Большой специалист. Вы уж его, пожалуйста…
Сания смолкла. В это время вернулся Карпов, а за дверью послышался сердитый голос возчика:
– Едете или нет? Я поехал!
– Сейчас! – крикнула Сания и стала прощаться: – До свидания, Фирая-ханум. Я еду, одной ходить страшно.
Фардана вышла во двор и проводила ее до саней.
Когда Фардана вернулась, все в доме было ярко освещено.
– Ой! Ток дали?! Вот счастье-то!
– Хорошая примета, – сказала мать. – Говори «слава богу».
Фардана разделась, повесила пальто, накинула на плечи пуховый платок, поправила волосы и прошла в горницу. Увидела Карпова и остановилась пораженная. Неужели это тот самый «эвак», которого привела Сания? Одетый в грязную шубу и малахай, он показался ей пожилым, бородатым мужиком. А сейчас… можно же так преобразиться!..
Он напомнил Фардане какого-то русского молодого князя, каких ей приходилось видеть в театре или на старых картинах, – то ли Бориса Годунова, то ли кого другого. Такие же кудрявые русые волосы, такая же пушистая, мягкая бородка, красиво обрамляющая рот, подчеркивающая нежную белизну щек и высокого лба.
Чтобы не показывать свое удивление, Фардана сказала с улыбкой:
– Вы, должно быть, чудотворец. Сколько дней мы сидели в потемках, стоило вам войти – и свет зажегся. Право, не святой ли?
– Великомученик! – усмехнулся Карпов, посмотрев на Фардану неулыбчивыми, грустными глазами.
У Фарданы дрогнуло сердце от взгляда его чистых, по-детски невинных голубых глаз; так жаль ей стало этого несчастного человека…
Отношения Фарданы с Карповым начались отсюда, от чувства жалости к нему.
Фардана и ее мать с первого же дня приняли этого человека тепло, по-родному. Каждый день он уходил спозаранку, работал весь день и, усталый, возвращался лишь к ночи. Но как бы рано он ни вставал и как бы поздно ни возвратился вечером, у Фираи-ханум всегда был готов для него горячий чай.
Сначала это смущало Карпова. «Пожалуйста, не беспокойтесь, – просил он. – Кто я вам, чтобы так заботиться? Я сам о себе позабочусь – и позавтракаю, и поужинаю в заводском буфете». Но Фирая продолжала делать по-своему, и он со временем примирился с этим. Чтобы избавиться от чувства неловкости, стал приносить домой свой паек, в общий котел.
Так все они и стали жить как члены одной семьи. Теперь Фардана возвращалась домой охотно, в хорошем настроении. Не забывала при случае принести из столовой что-нибудь вкусное. И Карпов стал возвращаться с работы пораньше. Изменилось настроение и у Фираи.
Каждый вечер все собирались вокруг стола. Слушали сообщения Информбюро, делились мыслями. Фардана с каждым днем все больше любила эти вечерние беседы. К Карпову относилась просто, по-товарищески.
4В одно из воскресений Карпов пришел домой гладко выбритый. Фардана с матерью были дома.
– Салям! – весело приветствовал их Карпов.
Фардана гладила белье. Подняв глаза, она застыла от изумления.
– Василий Иванович, вы ли это?
– Нет, я младший брат Василия Ивановича, – пошутил Карпов.
– Сняли бороду! А она так шла вам. Вы были такой солидный… Ну, погляди на него, мама!
Фирая что-то шила. Оторвавшись от работы, она посмотрела на Карпова и засмеялась.
– Э-э, пропала ваша краса! А впрочем, выглядите вы как огурчик.
Неожиданно помолодевший Карпов нравился Фардане. В то же время она почувствовала в душе шевельнувшуюся тревогу. «Да, теперь Василий Иванович для тебя не просто добрый дяденька, как было прежде…»
– Горит! – воскликнула вдруг Фирая, – Паленым пахнет! Ой, Фардана, что ты не смотришь за утюгом!
И Фардана взяла себя в руки, принялась гладить лежавшее на столе белье. Оглянулась на Карпова:
– А все вы, Василий Иванович, надо ж вам так похорошеть! Вскружили мне голову.
Конечно, Фардана сказала это в шутку, и Карпов тоже ответил ей шуткой:
– Надоело мне стариком ходить, когда в городе полно молодых солдаток.
– Вы в самом деле сегодня какой-то другой, – отметила Фардана. – Уж нет ли больших новостей?
Карпов стал серьезен.
– Особенного ничего. Но с сегодняшнего дня мы принимаемся по-настоящему за свое дело.
– Разве вы чужим делом занимались?
– А вы спросите, чего мы не делали! Приходилось быть и грузчиком, и лесорубом, и печником, и стекольщиком, и маляром, и столяром. Все перепробовали. Теперь все кончено. Станки на месте, дров достаточно. Работа пойдет полным ходом во всех цехах. Начинаем выпускать новую продукцию.
– Какую новую продукцию? – поинтересовалась Фардана.
– Фронтовой заказ.
– Оружие?
Карпов на мгновение задумался.
– Да, оружие.
Завод точных механизмов до сих пор работал не на полную мощность: надо было приспособить поме щения, разместить станки, подготовить новых рабочих. И хотя в цехах, прибывших раньше других, по-прежнему продолжали выпускать механизмы для мины-сюрприза, завод готовился к выполнению нового заказа.
И вот пришло это время, завод получил задание на изготовление часов для новых танков. План был дан такой, что Губернаторов вначале сомневался – справится ли?
Однако выбора не было.
– Каждые часы – это один танк, – сказали ему. – Раз успевают выпускать танки, часы делать как-нибудь сумеете.
И работники завода приняли задание с ясным сознанием своей ответственности.
Фронт переживал трудные дни. Карпов часто жаловался, что зря торчит в тылу и не может проявить себя на каком-нибудь настоящем деле. Порой ему хотелось бросить все и уехать на фронт. А теперь он должен будет выполнять по две-три нормы и научить так же работать десятки молодых рабочих.
С этого дня Карпов словно помолодел. Теперь он работал больше, чем прежде, и на заводе задерживался дольше.
Однажды Карпов совсем не пришел ночевать. Фардана с матерью дожидались его, но когда перевалило за полночь, легли спать. Фардана не могла уснуть до петухов.
Проснувшись утром, она прислушалась. Нет, видно, Карпов не вернулся, слышно было только, как мать возится с чайником у печи.
– Мама! Не пришел наш «эвак»?
– Не пришел! Всю ночь сон был не сон: то кажется – стучат в калитку, то в дверь…
– Видимо, задержали на работе. Не мог, наверно, уйти.
– Вот и верь этим мужчинам.
Фардана соскочила с постели, быстро прибрала ее и пошла умываться.
5В тот день Фардана явилась на работу раньше обычного. Цех, где работал Карпов, был в другом здании. Фардана не удовлетворилась обычными хлопотами в столовой, ей захотелось посмотреть, как работают на производстве. Здесь все ее знали, для нее всюду открыты двери.
Возле станков стояли совсем молоденькие парнишки и девчата.
Фардане вдруг стало грустно. Слова «рабочий» и «производство» в ее представлении были связаны с изнурительной и грязной работой. К тому же ей казалось, что рабочими становятся только те, у кого мало знаний, кто не способен учиться.
А ты посмотри на этих! За какими сложными машинами стоят. Некоторые работают даже по чертежам. А ведь Фардана ничего этого не умеет и не понимает.
Она поднялась на второй этаж, вошла в комнату с надписью: «Сборочный цех». Неужели это рабочие?
А может, инженеры? Все, в специальных очках и белоснежных халатах, сидят за длинными столами и с необыкновенным вниманием копаются в механизмах часов. А какая чистота! Даже в аптеке нет такой чистоты… Нет, какие же это инженеры? Те же юноши и девушки, совсем подростки. Есть и знакомые Фарданы. А попробуй подойти и заговорить с ними! Как можно оторвать их от работы, которую они делают с таким вниманием!..
Фардану остановила мастер конвейера – полная женщина, похожая на врача.
– Вы кого ищете?! Кто вам нужен?
– Нет… никто не нужен, – смущенно ответила Фардана. – Я просто так.
– «Просто так» нельзя ходить, вы мешаете работать.
– Извините…
Фардана вернулась в столовую. Здесь все было просто, даже слишком просто. Да, чтобы работать раздатчицей в столовой, особенных знаний действительно не нужно.
Фардане стало опять грустно.
– Куда вы запропастились? – закричала на нее заведующая столовой.
– Была на производстве, – сказала Фардана невозмутимо.
Заведующая не посмела повысить тон.
В этот день Фардане захотелось пораньше вернуться домой. Однако она не спешила и даже заставила себя прийти позднее обычного: она рассчитывала, что к ее приходу Карпов будет уже дома.
Так и случилось. Когда она вернулась, Карпов сидел за большим столом и, разложив перед собой бумаги, над чем-то работал. Рядом, под рукой, лежали чертежные принадлежности – готовальня, треугольник, куски жести, вырезанные в виде различных фигур.
Фардана разделась и прошла в комнату.
– Здравствуйте, Василий Иванович!
Карпов оторвался от работы, повернулся к Фардане и, вскочив со стула, ответил:
– А! Здравствуйте, Фая.
– Что же вы встали, работайте!
Они сели за стол.
– Вы сегодня что-то задержались, – сказал Карпов, вопросительно взглянув на нее.
Замечание понравилось Фардане. Значит, не напрасно она заставила себя вернуться попозже, Карпов обратил на это внимание. Но сама постаралась показать, что не придает этому никакого значения.
– Работа была… А вы сегодня что-то рано… Ах да, я и забыла, что вчера вы совсем не пришли!
– Поэтому и постарался сегодня вернуться пораньше. Занялся такой работой, что никак нельзя было уйти из цеха.
– Значит, ночевали в цехе?
– А то где же?
Помолчали. Из-за печи послышался голос Фираи.
– Ты чай приготовишь, Фардана?
– Сейчас, мама!
Однако Фардана не спешила вставать. Опять наклонилась к Карпову:
– А вы не подумали, что мы тут скучаем без вас?
Карпов вздернул брови, пожал плечами.
Фардана кивнула в сторону печи: мол, не услышала бы мать, – и полушепотом сказала:
– Вы уж, пожалуйста, никогда не оставайтесь там ночевать. Как бы ни было поздно, но старайтесь вернуться.
То ли от теплоты, которая почудилась за этими словами, то ли от близкого дыхания Фарданы или от того и другого вместе – у Карпова вспыхнули щеки.
– Идемте пить чай.
– Спасибо, – сказал Карпов, растерявшись. – Я… закончу эту работу.
– После чая закончите.
– Да, да, я сейчас…
Карпов торопливо выпил стакан чаю и тут же снова сел за работу. Женщины старались не мешать ему, Фирая возилась с посудой возле печи, а Фардана, взяв в руки потрепанную книжку, села на другой конец стола. Но прежде чем начать читать, незаметно посмотрела на Карпова. Карпов сидел к ней боком, устремив внимательный взгляд голубых глаз на бумаги.
Фардана раскрыла книгу и прочла одну страницу, другую и ничего не поняла. Попробовала прочитать еще раз, но результат получился тот же. Она закрыла книгу и снова посмотрела на Карпова.
Лицо его оживилось, темные ресницы, красиво обрамляющие глаза, казались подведенными сурьмой. Вот он бросил треугольник и взял лекало. Положив его на квадратный лист бумаги, начал что-то чертить. Плотно поджатые губы слегка раскрылись, словно вот-вот улыбнутся чему-то.
«Можно же так увлекаться работой!» – с завистью подумала Фардана.
В эту минуту все в Карпове показалось ей необычно привлекательным. Она жадно, глубоко вздохнула. Хотелось неслышно встать, незаметно подойти к Карпову, обнять сзади и крепко прижать к груди его кудрявую голову.
Это желание с такой силой овладело ею, что Фардана даже поднялась с места. Но тут же испугалась себя и вышла в другую комнату, к матери.
Мать, стараясь не шуметь, готовила постель.
– Ты ложишься, Фардана? – спросила она. – Ложись, не сиди напрасно, выспись лучше.
– Мама!
– Что тебе?
Фардана молчала. Что она может сказать матери? Что ей хочется целовать Василия Ивановича?..
– Что ты хотела сказать? – повторила мать. – Почему молчишь?
– Ничего!
Фардана, словно на что-то рассердившись, резко повернулась и снова вышла в соседнюю комнату.
Карпов по-прежнему что-то чертил.
– Чем вы так увлеклись, Василий Иванович? – осторожно спросила Фардана.
Карпов как будто только и ждал вопроса. Он всем корпусом повернулся к Фардане.
– Почти уже кончил. Хочу внести предложение о более экономном расходовании дорогих материалов.
– Вы рационализатор?
– Ну, такой рационализатор, как я, у нас каждый рабочий. Во многих случаях сама практика подсказывает, как лучше сделать. Вы вот не знаете производства. И все-таки без труда поймете предложение, которое я хочу внести. Только подойдите сюда…
– Ой, пойму ли? – Фардана нагнулась над столом.
Вот, смотрите…
Фардана взяла квадратную металлическую пластинку.
– Очень дорогой металл, – пояснил Карпов. – Для нас дорог каждый миллиметр этого металла. Теперь посмотрите вот это, – Он подал Фардане резную деталь с фигурными краями. – Видите?
– Вижу.
– По чертежам конструкторов эту деталь мы вырезаем на каждой такой пластинке в один ряд. А сколько при этом металла идет в отход? Неэкономно ведь? Вы понимаете?
– Конечно.
– А если эту деталь положить по-другому и вырезать в два ряда, вот так, отходов получается совсем мало. Я подсчитал: сорок процентов экономии. Очень простой вопрос, если подумать. Может прийти в голову каждому.
Фардана обрадовалась, что она так легко поняла, и даже удивилась: как до сих пор никому не пришла в голову такая простая мысль?
– Если бы я работала, пожалуй, и мне это пришло бы в голову, – сказала она. – Ведь даже когда на пельмени кроишь тесто, все глядишь, как бы поэкономней.
– Да, Фаечка, – улыбнулся Карпов, – человеку все кажется простым, когда ему укажешь. Между тем на производстве множество проблем, которые еще не решены.
В эту минуту Фардане пришли на память когда-то сказанные Губернаторовым слова: «Не перейти ли вам на производство?» Ей казалось, будто эти слова прозвучали только что.
– Товарищ Карпов, – сказала Фардана, сама не заметив, что назвала его по фамилии. – Знаете что? Если я попрошусь на производство, возьмете меня?
Карпов удовлетворенно подхватил это решение Фар даны:
– Давно бы так! Очень хорошо!
Из-за перегородки послышался голос Фираи:
– Почему не ложишься, Фардана? Что ты там болтаешь?
Окрыленная, довольная, Фардана подбежала к матери:
– Мама, я перехожу на производство!
– Да что ты? Не говори ерунды! Что-нибудь случилось в столовой?
– Нет, в самом деле… Как я раньше этого не понимала!
6Фардану, конечно, охотно приняли на производство. Карпов взял ее ученицей в инструментальной цех, под свое руководство.
Сначала Фардану коробило, что рядом работали ученики, зеленая молодежь, но это чувство скоро прошло. Мало того – оно ей и помогло.
«Надо работать так, чтобы никто не мог сказать: «Это тебе не суп разливать в столовой».
И она стала работать прилежно. Работа на станке вначале показалась ей очень интересной. Она быстро усваивала все, что объяснял Карпов, и за что бы ни взялась, все у нее получалось. С нее стали требовать выполнения нормы. Целыми днями она делала одни и те же движения, отшлифовывая одинаковые детали. Забавная штука это производство! Оказывается, есть люди, которые всю свою жизнь просверливают отверстия, и чем больше сумеешь сделать этих отверстий, тем большую помощь окажешь фронту, тем больше будут тебя ценить, тем больше будут платить…
Фардана надеялась, что, перейдя в цех, так же увлечется работой, как и Карпов, и это успокоит ее, не останется времени для других мыслей. Но вскоре она поняла – на производство ее привело желание быть всегда рядом с Карповым, не только по вечерам, но и днем.
Что он за человек, чем он приворожил Фардану? Если бы она была незамужней… Ну пусть даже замужней, но хоть бы время было мирное! Или пусть даже военное время, но если бы Фуат был дома! Взяла бы и развелась с ним: «Больше не могу с тобой – и делу конец». А так? Ведь это же измена человеку, находящемуся на фронте! Измена мужу, который за тебя, за Родину проливает кровь на поле битвы. Можно ли пойти на это? Нет, надо истребить в себе это безумное чувство!.. А как? И зачем? Ведь до сих пор у Фарданы никогда ни к кому не было такого чувства! И может быть, не будет…
«Что же делать? С кем посоветоваться? С мамой? Заранее известно, что она скажет. Ужаснется. «К тому же, скажет, русский…» И где только нашла Карпова Сания? Зачем к нам привела? Что бы стала делать она на моем месте?..»
И Фардана решила пойти к Сании, поделиться с нею своими переживаниями.
«Завтра она, конечно, будет дома. Воскресенье. Да и каникулы».
7В тот день Сания никуда не собиралась выходить, Она встала пораньше и затопила печь. Пока печка разгоралась, почистила картошку и пропустила через мясорубку. В жидкую картофельную кашицу добавила манной крупы и испекла блины.
К тому времени, когда все встали, у нее уже были готовы румяные, хорошо поджаренные на подсолнечном масле блины, самовар вскипел и в только что закрытой печи стояли кастрюлька с пшенной кашей и большая кастрюля с водой. Сания нагрела утюг и погладила белье Хасана – мальчик пойдет сегодня в баню.
Как всегда, первой проснулась Розочка. Не заплакала, а только подала голос, давая знать, что проснулась. Сания, бросив все дела, поторопилась взять на руки дочурку.
Пробуждение Розочки обычно и для Ольги Дмитриевны было сигналом к подъему.
В квартире началось движение, в комнате напротив кухни появилась в своем пестром халате Галина Сергеевна. Послышались приветствия: «Доброе утро, доброе утро…»
Последним встал Хасан. Мать и тетя Оля закричали: «Обуйся, обуйся!» – но он босиком подбежал к умывальнику и успел первым умыться.
Все с большим аппетитом позавтракали картофельными блинами Сании. Особенно они понравились Хасану.
– Эти картофельные блины вкуснее всех блинов на свете, – сказал он, облизываясь.
Мать с тетей Олей засмеялись, а он начал горячо доказывать свою правоту:
– А что? Я ел блины из крупчатки. И квашеные, и пресные. Ел пшенные и даже гречневые – у тети Гашии. Далеко им до картофельных! Почему ты никогда их не пекла, когда папа был дома?
– Испечем, когда папа вернется.
– А картофельные пельмени?
Но Хасану не пришлось поговорить о картофельных пельменях – в дверях показался Валерик.
– Хасан, ты скоро?
– В баню? Сейчас, сейчас!
Одного Хасана не отправишь в баню, приходится просить, уговаривать, а то и прикрикнуть. Ну а раз с Валериком…
– Мама, скорей белье!
– Успеешь! – сказала Сания. – Сначала допей чай. Заходи, Валерик, выпей и ты чашечку. Поешь блинов. Хасан очень хвалит.
– Спасибо…
– Ешь, Валерик, – сказал Хасан. – Картофельные блины – во!
Хотя Валерику очень хотелось попробовать блинов, но он не сел к столу – мать запретила ему это.
– Не-е-ет, – протянул он, – я уже покушал. Идем в баню!
Вслед за мальчиками ушла на базар и Ольга Дмитриевна. Сания с Розочкой остались вдвоем. Едва она успела вымыть посуду и убрать со стола, как у входной двери зазвенел звонок.
Сания накинула на плечи платок и вышла в сени.
– О-о, Фардана!
Поздоровались, как давно не встречавшиеся друзья. Сания сняла с гостьи пальто.
– Ну, проходи.
Фардана вошла и, потирая руки, чтобы согреть их, направилась к коляске, в которой сидела Розочка.
– Ой-ой-ой, какая большая стала! Сидеть умеет, ой-ой-ой! Здравствуй, Розочка! – Она не решилась взять ребенка еще не согревшимися руками и только протянула два пальца.
Розочка грызла резиновую собачку, из ротика обильно текли слюнки на клеенчатый нагрудник, повязанный поверх многих платьиц и кофточек. Увидев перед собой незнакомую тетю, девочка перестала грызть собачку.
– Поздоровайся с тетей, – сказала Сания.
Девочка серьезно посмотрела на Фардану большими черными глазами и протянула ей обе ручонки.
– Ой, не могу! – воскликнула Фардана и, не в силах удержаться, подхватила ребенка на руки и прижала к груди.
Розочка через плечо Фарданы улыбалась матери.
– Не боится незнакомых, недаром в яслях растет, – довольно заметила Сания.
– Мне бы такое утешение…
Фардана так крепко прижала к себе Розочку, что та стала проявлять недовольство и попросилась к маме.
– Больно ты быстра, – улыбнулась Сания, принимая Розочку и укладывая ее в коляску. – Ну, поговори с Розочкой, а я быстренько поставлю самовар.
– Ничего не нужно. Я ведь в обиде на тебя, Сания…
– Что случилось, Фардана? Чем я тебя обидела?
– Какого человека ты привела к нам в дом? – сказала Фардана, как бы обиженно прижав руку к груди, – Зачем ты привела его к нам?
– Ты насчет Карпова? Что, плохим оказался?
– Если бы плохим, было бы лучше.
– Не понимаю!
– Я и сама не понимаю…
– Что ты хочешь сказать? Что такое с Карповым?
Голос Фарданы упал до шепота:
– Сания, я влюбилась в этого русского. – И, заглянув в удивленные глаза Сании, она повысила голос – Да, да! До сих пор я никого так не любила. Я не знала любви.
– Что ты говоришь, Фардана? – спросила Сания испуганным голосом. – Как же это…
– Знаю, что стыдно…
– Ну, а Фуат?
– Знаю. Вот ты скажи: почему его любовь не бережет меня?
– Глупая! Если бы он был дома…
– Если бы он был дома, мне, может, легче было бы оставить его, плохо, что его нет. Бросить мужа, который находится на фронте… Ведь это всякий осудит как измену…
– Да, этому другого названия нет.
– Скажи, что мне делать? Тяжело мне, Сания!
– Тебе надо побороть это чувство. Не глупи, Фардана!
– А я не хочу подавлять это чувство, не хочу ему противиться! Почему я не могу действовать так, как велит сердце! У меня не поворачивается язык пожелать, чтобы Фуат не возвратился. Нет, пусть он вернется! Только пусть он не обвиняет меня за то, что я ушла к другому… Ты понимаешь, Сания?
– Не понимаю, Фардана.
– Как бы ты поступила, если бы оказалась в моем положении?
– Я не могу представить себя в таком положении.
– Значит, ты действительно не понимаешь меня?
– Прости, Фардана, не понимаю!
– В таком случае я поступлю на курсы сандружинниц!
– Вот тебе и раз! Какое это имеет отношение к тому, что ты сказала?
Фардана не успела ответить – зазвенел звонок. Сания вышла открыть дверь.
– Тебе смешно? – сказала Фардана, повернувшись к Розочке.
Та, увидев, что с ней заговорили, обрадовалась, громко засмеялась и протянула ручонки к красивой тете. Фардана не удержалась, чтобы не взять на руки ребенка.
– Милая ты моя! – сказала она ласково. – До чего милый ребенок!.. Конечно, разве Сания может понять меня…
За дверью послышались голоса, вошли две гостьи.
Миляушу Баязитову Фардана узнала. Но кто же другая? Эту девушку Фардана где-то видела. Кажется, на заводе. Ну, конечно, она работает на заводе.
– Карима, – отрекомендовалась гостья.
Обе девушки, не обращая внимания на Фардану, кинулись к Розочке. «Как выросла, похорошела! – послышались возгласы. – Тьфу-тьфу, не сглазить бы!»
Фардана решила, что закончить разговор с Санией не удастся, и стала прощаться.
– Куда ты торопишься? – пыталась задержать ее Сания. – Мы не договорили… Ты еще не рассказала про свою работу на заводе.
– А что рассказывать? Работаю, как все.
– Очень хорошо сделала, что поступила на завод. Поздравляю.
– Все это хорошо, но… Ну ладно. До свидания, девушки, всего хорошего.
– Приходи, Фардана, мы поговорим в следующий раз…
