Текст книги "Чистая душа"

Автор книги: Мирсай Амир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 41 страниц)

8

Нет, Фахри не бредил. Но состояние его было очень тяжелым. Не только физическая, но и душевная боль терзала его.

Двадцать пять лет ждал человек! Двадцать пять лет надеялся: вот-вот кончится советская власть, вернутся старые порядки, и он снова будет хозяином в своем доме.

Когда после гражданской войны он возвратился в Ялантау, все его богатство было конфисковано, лавки и магазины перешли в кооператив, в его доме открыли приют для детей, а в дом зятя вселили всяких голодранцев.

Старик разыскал свою младшую дочь Нуранию – она вышла замуж за большевистского комиссара Ахметшая-Ахмета. Нурания с мужем жили в нижней части города, в доме с подвалом, тоже у кого-то конфискованном, – они занимали в верхнем этаже четырехкомнатную квартиру. Ахметшай был в то время каким-то начальником в коммунхозе.

К удивлению Фахри, «большевистский зять» встретил его довольно приветливо. Он и вспоминать не стал про старое время, когда Фахри ходил в буржуях. Чем-то таким – не то смуглым лоснящимся лицом, не то сердитыми черными усами – зять напоминал старику сына. Только был немного помоложе.

– Ну что же, – сказал Ахметшай, поглаживая черные усы, – раз ты приходишься мне тестем, иди в крайнюю комнату, живи там.

И Фахри остался жить у зятя. Он, конечно, был по-прежнему уверен, что все это временно, ждал, когда восстановятся старые порядки, когда баи были хозяевами жизни.

Но ожидаемый день все не приходил. А жизнь Фахри становилась все хуже и хуже.

Не прошло и месяца после возвращения из путешествия, как его второй раз вызвали в Чека и даже посадили в тюрьму. Но выпустили. А когда зятя Ахмет-шая по какому-то обвинению сняли с должности, старика опять вызывали на допросы. Но, очевидно, большой вины за зятем не нашли – его даже не арестовали. Не тронули и старика.

Прошло много лет, казалось, все уже было позабыто, и вдруг Фахруша опять вызвали в ГПУ.

– Все запасы золота, имеющиеся в стране, должны находиться в банке, – коротко объяснили ему. – Нам стало известно, что у вас есть спрятанное золото. Передайте нам добровольно ваш клад. Примем по акту, заплатим, сколько положено.

– Вам зря наговорили, – спокойно ответил Фахруш. – Никакого спрятанного золота у меня нет.

Ему не поверили.

– Пока не сдадите золото, мы вас не выпустим, – сказали ему.

– Что ж, попробуйте содрать с камня лыко!

Действительно, Фахруша целый месяц не отпускали домой. Пока его не было дома, отобрали комнату, где он жил. Когда старика выпустили, Ахметшай выгородил для него уголок в подвале, который тогда пустовал.

Кстати, о золоте… О том, что у него есть спрятанное золото, сам Фахруш никому не говорил. А ему говорили об этом многие. Фахруш не подтверждал, но и не отрицал, что у него есть золото, всегда оставлял у любопытствующих какие-то надежды. Ведь эти люди старались угодить Фахри, даже кормили его, рассчитывая как-нибудь добраться до его клада. «Какая сила у золота! – думал Фахруш про себя. – Даже зарытое где-то под землей, оно помогает человеку жить. Если бы не оно, что бы ты стал делать, Фахри-бабай? Выбросили бы тебя давно в помойную яму. Даже собственная дочь выкинула бы на навозную кучу, если бы не надеялась получить золото…»

Не раз у него возникали скандалы с дочерью. Сколько раз Нурания грозила: «Никогда больше не приду к тебе, не принесу тебе ничего, не отец ты мне!» А сама все приходит… И опять придет… Нет, в Ялантау есть люди, которые не дадут умереть…

Но только живет ли он? Нет, это не жизнь!..

Он ждет. Жизнь придет к нему оттуда – ее принесет сын Захри.

Были времена, когда Фахруш надеялся, что вот-вот вернется былое счастье. Так было, когда умер Ленин, Но вскоре надежды погасли. В тридцать седьмом году еще раз ожили его ожидания: «Большевики себя слопают, – думал Фахруш. – Может, бог даст, все кончится добром для меня…»

А когда Гитлер напал на Советский Союз, надежды ожили в его груди с новой силой. Он ждал, он верил, изнемогая от нетерпения.

«Скоро вернется мой сын!» – ликовала его душа…

Поэтому, когда советские войска разгромили врага под Москвой и погнали гитлеровцев назад, это было для него особенно тяжелым ударом.

– О господи! Зачем так мучаешь грешную мою душу? Неужели навсегда оставишь без надежды? Сколько велишь мне еще ждать? Сколько я должен жить, вынося эти муки?

Однако умирать Фахрушу не хотелось. Он готов был терпеть еще очень долго.

А тут неожиданно появилась жена Мулладжана и, сама того не ведая, подняла целую бурю в душе старика. Она сказала, что в Ялантау тиф.

Фахруш знал, что такое тиф, он еще не забыл, как началась у него тогда страшная болезнь. Внезапная лихорадка, жар, болит голова, болят ноги… Он самый! Сыпной тиф! К тому же вши у него так и кишат! Он чувствовал, что гнев и досада, постоянно терзавшие до этого его душу, сейчас обретают страшную силу.

Да, когда-то генерал Тиф принес Советскому государству невыразимые бедствия, он косил солдат Красной Армии не меньше, чем пушки Колчака. Разве не смогут вши и сейчас сделать свое дело?..

Такие мысли подняли безумного старика с места. Он надел старую шубу, которая служила ему подстилкой. Вытащил из-под кровати валенки. Отыскал шапку, засаленную, с вытертым мехом. Все его тощее тело пылало огнем, голова невыносимо трещала, руки-ноги отказывались двигаться, его тянуло к кровати. Но, собрав все силы, старик продолжал одеваться.

«Нет, нельзя лежать без дела. Пока совсем не лишился сил, надо действовать. Туда, где больше народу. Кто бы ни попался, все большевики…»

Он на минутку остановился, что-то вспомнив. Потом снял с подушки наволочку, настолько грязную, что нельзя было разобрать ее цвета.

«В Ялантау нищим все двери открыты!» – сказал он про себя.

Шатаясь, как пьяный, Фахруш направился к двери.

9

Башкирцев сегодня был суров и резок. Ни о чем не расспрашивая Гарипова и Санию, прямо перешел к делу.

– Дело обстоит так, – сказал он. – Главмука перестает обеспечивать нас мукой. Причина? Мельница не работает. Почему? Потому что нет транспорта, чтобы перевозить хлеб из Заготзерна. Чтобы обеспечить Ялантау мукой, мы должны перевезти со склада Заготзерна на мельницу тысячу тонн ржи, шестьсот тонн пшеницы, потом перевезти такое же количество муки. Если мы в течение десяти дней не сделаем этого, в период весенней распутицы Ялантау останется без хлеба. Понятно?

– Еще бы! – ответил Гарипов.

Башкирцев продолжал:

– От этого дела не освобождается ни одно учреждение, ни одно предприятие, которые имеют транспорт. Горисполком должен сегодня же принять конкретное решение по этому вопросу, а с завтрашнего дня начать претворять его в жизнь. Вопросов нет?

У Сании было много вопросов. По правде говоря, она даже не знала, сколько километров от Ялантау до мельницы и можно ли добраться до нее по зимней дороге только на лошадях или туда ходят и машины. Поскольку вопросов было слишком много, она нашла, что будет правильней не задавать их совсем, и промолчала.

– Вот так, – сказал Башкирцев, вставая. – Возвращайтесь к себе и готовьте проект. К вечеру вызовите членов исполкома, примем решение. Понятно? Идите!..

И Гарипов и Сания не проронили ни слова. Только когда вышли на улицу, Гарипов тяжело вздохнул:

– Да-а-а!

Сания еще не представляла себе, насколько сложным и трудным будет это дело, но все же чувствовала, что вопрос чрезвычайно важен.

Вернувшись, они прошли прямо в кабинет председателя. Гарипов вызвал секретаря исполкома, и всех заведующих отделами. Объявил, что к восьми часам вечера необходимо вызвать членов исполкома. Техническому секретарю приказал никого не пускать в кабинет и по телефону ни с кем, кроме Башкирцева, не соединять. После этого все сели составлять проект решения.

Председателя и его заместителя спрашивали посетители. Но Раиса Лазаревна умела мягко их выпроваживать.

Упорно добивалась видеть Санию Гашия.

– Очень важное заседание, – сказала секретарша.

Гашия настаивала:

– Может быть, вы все-таки скажете ей? Пусть выйдет на минутку. Скажите, что пришла Гашия. Я – ее соседка.

Приказ председателя для Раисы Лазаревны был законом. Она твердо стояла на своем, Гашия тоже не хотела отступать.

– Портится человек, когда станет большим начальником, – сказала она. – Ведь там человек лежит при смерти…

Раиса Лазаревна насторожилась:

– Как при смерти? Кто?

– Не все ли равно – кто?

– Погодите, попробую передать.

Раиса Лазаревна осторожно приоткрыла дверь кабинета.

Гашия обеспокоилась было – не рассердить бы Санию. «Ну да пусть сердится, лишь бы поверила насчет хлебной карточки. Пусть знает, что я действительно была у старика Фахри. Для меня это важно».

Из кабинета торопливо вышла Сания.

– Гашия? – спросила она встревоженно. – Что случилось? Кто заболел?

– Гашия улыбнулась.

– Ты уж не сердись на меня, Сания-джаным. Я брала у дедушки Фахри карточку, чтобы получить для него хлеб… стар ведь, бедняжка.

– Ну и что, попалась? – спросила Сания уже сердито.

– Отпустили! Спасибо. Хлеб я отнесла…

– Пожалуйста, покороче, меня работа ждет.

– Дедушка шибко болен. И обовшивел совсем. Вдруг, думаю, тиф…

– Что же не позвонишь в больницу? Пусть пошлют дежурного врача.

– Я думала: если ты отсюда позвонишь, может, скорее пошлют.

– Раса Лазаревна, позвоните, пожалуйста, – сказала Сания и, не сказав Гашии ни слова, ушла в кабинет председателя.

Раиса Лазаревна взяла телефонную трубку. Соединилась с городской больницей. Сказала, чтобы послали врача к тяжелобольному.

– Фамилия? – спросила она Гашию.

– Фамилии не знаю. Зовут Фахри, Фахретдин. Кличут Памятливым Фахрушем.

– Фахретдин, – сказала Раиса Лазаревна в трубку и опять обернулась к Гашии: – Где живет? Название улицы?

– Ой, забыла спросить! И номер дома забыла. Завернуть в переулок, пройти один квартал, потом направо…

Раиса Лазаревна положила трубку на рычаг.

– Что вы делаете? Так нельзя. Идите узнайте адрес.

Гашия замялась:

– Мне очень уж некогда!

– Вы говорите, он при смерти? Кем он вам приходится?

– Никем не приходится… Просто…

Кто-то позвонил, и Раиса Лазаревна снова взяла трубку. Пока она говорила по телефону, Гашия бесшумно вышла.

10

Пока подсчитали, сколько лошадей и автомашин имеется в учреждениях и предприятиях города, пока наметили задачу каждому, прошло немало времени. Когда наконец был готов проект решения с указанием норм и сроков, рабочий день был закончен и уже пора было начинать заседание исполкома. Почти все члены исполкома явились еще до восьми часов.

Гарипов сделал краткое сообщение по единственному вопросу, который стоял на повестке дня. Тут же был прочитан и проект решения. Против проекта никто не возражал. Только директор судоремонтного завода попросил о снижении назначенных ему норм, но его сразу осадили. Башкирцев даже пожурил немного:

– С других берите, а меня не трогайте! Так по-вашему, товарищ директор? Не выйдет! От вас мы ждем не только выполнения того, что задано, но и примера для других. Потому что вам, как члену исполкома, придется проверять, как выполняют это решение другие предприятия. По-моему, решение составлено с учетом реальных возможностей. Надо будет принять его.

Решение было единогласно принято, и Башкирцев предложил:

– Чтобы обеспечить своевременное выполнение решения, надо выделить ответственное лицо. Я предлагаю поручить это дело товарищу Ибрагимовой.

– Почему не поручить самому Гарипову? – спросил прокурор Мухсинов.

– С Гарипова тоже не снимается ответственность. Но у Гарипова много других дел.

Возражений не было. Все проголосовали за Санию.

В конце заседания Башкирцев предупредил членов исполкома:

– Однако, товарищи, если мы назначили Ибрагимову ответственной за дело, не будем забывать, какую тяжесть на нее возлагаем. Все должны помогать ей.

Заседание закончилось, народ стал расходиться.

Только Сания не спешила уходить. Вызвав к себе секретаря исполкома и управделами, она отдала им первые распоряжения. Затем, оставшись одна, стала изучать список депутатов.

В дверях показался Башкирцев. Он уже был одет.

– Над чем призадумались, Сания Саматовна? – спросил он. – Идите домой, отдыхайте.

– Да вот, Петр Тихонович, не знаю… справиться бы…

– Ничего, Сания Саматовна, справитесь. Только не надо теряться. И работать ночами тоже не надо.

– Уж очень большую ответственность возложили на меня, Петр Тихонович.

– Из-за этого вовсе не нужно оставаться здесь ночевать.

– Я не собиралась ночевать. Пересмотрела только список депутатов. Ведь одна не справлюсь с проверкой выполнения.

– Верно! Надо опираться на депутатов. Не ошибитесь! Ну, идемте и в другой раз не ждите, чтобы я за вами зашел.

На его шутку Сания тоже ответила шуткой:

– Если будете так баловать, пожалуй, буду ждать.

Наведя порядок на своем столе, она начала одеваться.

Вышли из горсовета вместе. На улице было темно. Хоть и приходилось делать круг, Башкирцев решил проводить Санию до дому.

– Чтобы не говорили, что секретарь райкома не помогает, – пошутил он. – Конечно, дело нелегкое задали вам. Поэтому старайтесь быть твердой, решительной. Полностью используйте предоставленную вам власть. А то у нас начальников развелось очень много. Помните, что никто не имеет права изменить сегодняшнее решение. Если жизнь потребует каких-либо поправок, это можете сделать только вы. Вся ответственность на вас, и не позволяйте никому ставить палки в колеса.

Сания почувствовала, что все это было сказано неспроста. Однако кого имел в виду секретарь райкома, не могла понять.

– Спасибо за заботу, – сказала она. – Если будет трудно, рассчитываю на вашу помощь.

– А я бы хотел, чтобы вы справились без помощи горкома.

Они дошли до ворот дома Сании. Попрощавшись, секретарь горкома направился к себе.

11

Парадная дверь оказалась открытой, хотя уже было около полуночи. Это удивило Санию. В чем дело? Сания даже не решилась одна подняться по темной лестнице и позвонила.

Наверху послышался мужской голос:

– Кто там?

– Аркадий Андреевич, это вы?

Обычно, когда Сания возвращалась, Аркадия Андреевича не бывало дома, а если и был, он никогда не выходил на звонок.

Сания поспешила подняться наверх.

– Что случилось?

– Больной у нас…

– Кто?

Перешагнув порог, Сания остановилась.

Поперек коридора лежал какой-то рослый человек, В тусклом свете лампочки Сания не могла разглядеть его лица. Слышно было, как он часто, со свистом дышал.

Аркадий Андреевич позвал ее из кухни:

– Идите сюда, Сания Саматовна.

Сания, все еще ничего не понимая, вошла в кухню. Навстречу ей с Розочкой на руках вышла Галина Сергеевна.

– Кто там лежит, Галина Сергеевна?

– Какой-то сумасшедший старик. Говорят, бывший хозяин этого дома.

Хозяин дома?.. Памятливый Фахруш? Сания сразу вспомнила, что к ней приходила Гашия похлопотать за какого-то больного.

– Как он попал сюда? Где Хасан? Где Ольга Дмитриевна?

Сания не успела получить ответа, как на лестнице послышались шаги и чьи-то голоса. Она вышла в коридор. Это была Гашия, за ней шли женщины в белых халатах.

– Вот и Сания, – сказала Гашия.

– Ну посмотри ты на него: куда притащился старый дурень… Пройдите сюда! – Гашия держалась как хозяйка, женщины в белых халатах послушно шли, куда она им указывала.

Гашия показала на лежащего на полу больного.

Одна из женщин, видимо, дежурный врач, вышла вперед.

– Тут темно, – сказала она, – нельзя ли посветить? Надо его посмотреть.

– Что тут смотреть! – возразила Гашия. – Берите его в больницу, там посмотрите.

Из кухни ее поддержал Аркадий Андреевич:

– Конечно. Зачем терять время?

– Хорошо, – сказала женщина в халате. – Выносите!

Гашия с санитаркой уложили обеспамятевшего старика на носилки и понесли вниз.

Сания не пошла за ними. Ольга Дмитриевна и Хасан стояли рядом.

– Как же это вышло, Ольга Дмитриевна? Кто его впустил к нам? – тревожно спросила Сания.

За Ольгу Дмитриевну поспешил ответить Хасан.

– Знаешь, мама, никто не впускал, он сам пришел. Я возвратился из школы – вдруг звонок, сильный-сильный. Выбежал я, открыл. Смотрю – нищий. Я побежал обратно, взял картошки, понес ему, – гляжу, а нищий уже поднимается по лестнице. Идет и стонет. Даже картошки не взял. Еле поднялся по лестнице. Поднялся и упал. «Дедушка, говорю, ты, видно, больной, тебе надо в больницу…» А старик и говорит: «Никуда я не пойду, это, говорит, мой дом, тут вот и умру». А потом вернулась тетя Оля с Розочкой. А потом папа Валерика…

Хасан не досказал, снизу донесся голос поднимавшейся по лестнице Гашии:

– Вот ведь какой! Кто бы подумал, что он тут свалится? Ну, увезли. Ладно, если не растряс тут своих вшей, проклятый старик.

– Гашия, – сказала Сания строго, – ты ведь взялась вызвать к нему врача, как же…

Гашия торопливо, не пропуская мелких подробностей, начала рассказывать, как она повела к больному на дом врача.

– Приезжаем, а его нет. Соседи тоже не знают, куда девался. Расспросили людей на улице. Видели, как он заходил в баню. Видели, как заходил в магазин.

Сания не стала больше слушать…

– Подождите, не входите пока! – сказала она.

Зажгла лучинку и наклонилась над тем местом, где только что лежал больной. Глаза ее сразу разглядели на крашеном полу ползающих насекомых.

– Ужасно!

Сания выпрямилась:

– Галина Сергеевна, Ольга Дмитриевна, не входите сами и не пускайте других сюда. Я сейчас позвоню на дезинфекционную станцию.

– Что ты! Боже тебя сохрани! – воскликнула Гашия. – Весь дом провоняют, всю одежду испортят. Да и куда вы денетесь ночью? Может, это и не тиф вовсе…

– Надо! – сказала Сания с суровым спокойствием. – С этим не шутят, вытерпим…

Глава четвертая
НОВЫЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

1

В эту ночь Губернаторову не пришлось поспать как следует. Он встал раньше обычного и отправился на завод. А там, конечно, не до отдыха.

«Каждая штука часов – танк! Необходимая деталь для готовой боевой машины!»

Эти лозунги всюду можно было видеть на заводе точных приборов. Воздействие их на рабочих было очевидным. Каждый из работающих верил, что это действительно так, и работал самоотверженно, чтобы завод выпускал как можно больше часов.

Продукция завода была небольшой по объему, и это значительно облегчало положение с транспортировкой и снабжением. Готовые часы отправляли на танковые заводы самолетом, эти же самолеты доставляли заводу необходимые цветные металлы.

Работа директора была очень хлопотливой. В хозяйстве завода было громадное количество оборудования, Надо содержать его в исправном состоянии и постоянно действующим. И многие сотни рабочих, а для них нужны пища, одежда, теплый угол, для детей – ясли, детсады, и школы. Организация всего этого в условиях войны, в маленьком городке, отстоящем далеко от железных дорог, требовала от руководителя большого напряжения.

В заводском хозяйстве не хватало очень многого. Машин мало. А те, которые есть, – рухлядь. Достать запасные части – тоже проблема. Недоставало рабочей силы, дров, воды, электроэнергии. За что ни возьмись, ничего не дается без хлопот. И всеми этими вопросами приходилось заниматься самому Губернаторову.

Сегодня он с утра задерживался в цехах. Один рабочий опоздал на работу. Губернаторов объявил выговор начальнику цеха и приказал прислать к нему прогульщика.

– Поговорю с ним сам.

Только в полдень добрался наконец до своего кабинета. Там его дожидался начальник ОРСа.

Увидев этого человека в стеганых брюках и такой же тужурке, в простом бараньем малахае и с черной повязкой на глазу, Губернаторов нахмурился.

– Что, Бикмул, все еще не нашел выхода?

– Не знаю, как и сказать, Аркадий Андреевич…

Один вариант наклевывается, – только согласитесь ли вы?

Давно уже Аркадий Андреевич получил наряд на десять тонн картофеля. Начальник ОРСа должен был вывезти этот картофель из ближних колхозов. Сколько времени прошло, а он все не может достать транспорта, растяпа! Однажды Губернаторов уже разбранил его за нерасторопность. Видно, не пошло на пользу.

– Что? – резко спросил директор. – Половину за доставку?

Бикмул усмехнулся:

– Нет, меньше.

– Сколько бы ни было, картошкой платить мы не имеем права.

– Иначе не выходит, Аркадий Андреевич. Говорил с несколькими учреждениями.

– Что предлагают? С кем ты разговаривал? – спросил Губернаторов.

– С начальником стройконторы, Ахметшаем-Ахметом.

– Что же он говорит? Какие ставит условия?

– «Привезем, говорит, если три тонны отдадите стройконторе. И то не сразу, до весны, говорит, постепенно вывезем».

– Может быть, рассчитывает дотянуть до лета? Не выйдет! Ищи другой выход. Может, сумеешь, договориться с самими колхозами?

– Не знаю уж…

Губернаторов поднял на начальника сердитый взгляд:

– Если не знаешь, найдем другого человека, который знает. Иди!..

Бикмул словно очнулся. Движения его оживились, голос зазвучал бодрее:

– Хорошо, Аркадий Андреевич! Как-нибудь устроим. Если говорите – нельзя, никому не дадим ни грамма. Постараюсь!

И, не дожидаясь ответа, скоренько вышел из конторы. Директор с минуту молча смотрел ему вслед и сердито проворчал себе под нос:

– Какие-то махинации затевает с этим Ахметшаем-Ахметом!

Губернаторов понимал, что в военное время найти человека на место Бикмула нелегко. Но он также хорошо понимал, что Бикмул цепко держится за свое место.

– Дам я тебе три тонны картофеля! Как же!

Он хотел еще что-то сказать, не в силах сдерживать закипевший в груди гнев, но в дверях показалась секретарша.

– Аркадий Андреевич, пришел рабочий, – говорит, вы его вызывали.

– А, прогульщик! Пусть войдет.