Текст книги "Чистая душа"
Автор книги: Мирсай Амир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 41 страниц)
Дверь открылась, и в кабинет робко вошел подросток в длинной телогрейке с длинными рукавами.
«Эх, пробежаться бы машинкой, снять ему волосы!»– было первой мыслью Аркадия Андреевича при виде паренька. Рассердиться на него он не мог.
– Давай заходи! Кто ты?
– Рабочий Катеев.
– А, Катушка! Ну, говори, в чем дело.
– Сказали, что вы меня вызываете.
– Вот как? Разве ты прогульщик?
Катушка низко опустил голову и шмыгнул носом.
– Почему сегодня не вышел на работу?
– Я пришел на работу.
– Пришел с опозданием?! На сколько опоздал?
– Почти на час.
– А ты знаешь закон военного времени: кто опоздает на двадцать минут – под суд? А?
Катушка молчал. Аркадию Андреевичу нравилось, что он стоял, виновато опустив голову и не смея поднять глаз.
– Почему опоздал?
Катушка невнятно, с остановками пробормотал:
– Мама ушла на базар, не велела мне уходить, пока она не придет. А то Гашук балуется с огнем, а печку еще не закрыли…
Теперь замолчал директор. Прикусив губу, чтобы не рассмеяться, он искоса поглядывал на Катушку.
Наконец он взял себя в руки и спросил серьезно:
– Ну, а как с нормой?
– Норму я выполняю.
Губернаторов знал, что вся молодежь, перешедшая из школы на завод, в самом деле отлично выполняет свою норму. С каким-то свойственным только юности интересом и даже азартом все они работают на производстве. Кто знает, может быть, из этих ребятишек вырастут настоящие мастера. Вот один из них стоит сейчас перед Губернаторовым. Длинноволосый, с потупленной головой. Какое ни дай наказание, примет его как заслуженное.
Убитый вид паренька тронул сердце Аркадия Андреевича. Тут была и жалость, и почти отеческая любовь. А ведь так оставить нельзя. Если другие узнают, что он даже не отругал за прогул, хорошего не жди.
И директор постарался сохранить суровый тон:
– Смотри у меня, Катеев! Чтобы впредь не опаздывать! Ты уже не ребенок, а рабочий. Выполняешь фронтовой заказ. Скажи матери, пусть она с этим не шутит. Иди!
Катушка повернулся и ушел. Губернаторов облегченно вздохнул.
А через несколько минут Катушка весело рассказывал товарищам о своей встрече с директором.
– Ну как? – спросили его. – Здорово рассердился директор?
– Рассердился? Если и рассердился, то не на меня, а на себя.
– Как на себя? Что ты мелешь?
– За то, что никак не мог рассердиться на меня.
– А почему он не мог рассердиться на тебя?
– На меня никто, даже папа, не мог рассердиться. И мама не может. Даже когда колотит, обязательно засмеется.
– А ведь правда! – сказал один из ребят. – На него и учитель не мог сердиться. Даже Камиля-абыя рассмешил однажды, помнишь?
– А Губернаторова ты не рассмешил, Катушка?
– Рассмешил бы, да он меня сразу отпустил. Он тоже хитрый…
А Губернаторов уже забыл про Катушку, занявшись делами.
На столе у него лежало отношение, отпечатанное на папиросной бумаге. И этот листок сразу привел его в гнев, которого недоставало в разговоре с Катушкой.
В бумажке предписывалось перевезти на мельницу на заводском транспорте пятьдесят тонн зерна и с мельницы в Ялантау – столько же муки.
«На основании решения исполнительного комитета Ялантауского городского Совета».
Аркадий Андреевич сердито бросил бумажку на стол и откинулся на спинку кресла. По пятьдесят тонн в оба конца. Этого еще не хватало! Что они – спутали завод с автобазой? Недаром говорят, что новый председатель немного не того… Нашел у кого просить транспорт. Как его там… Гарипов, кажется?
Директор взял телефонную трубку.
– Дайте председателя горсовета… Товарищ Гарипов? Что вы там мудрите? Это Губернаторов. Как же не горячиться! Нашли легкий путь! Зачем? Зачем мне Ибрагимова? Ведь вы председатель. А? С горкомом? Ладно, поговорим с Ибрагимовой.
Не опуская трубку, он снова соединился с телефонной станцией.
– Дайте горсовет, Ибрагимову.
Услышав спокойный женский голос, Аркадий Андреевич тоже смягчил тон.
– Сания Саматовна? – спросил он. – Нет ее?
Голос опять стал суровым.
– Скоро будет? Ну ладно, пусть мне позвонит. Губернаторов.
Он бросил трубку на рычаг и опять перечитал листок. Взял в руки красный карандаш.
– В конце концов, какое они имеют право предписывать мне? Разве я в их подчинении?
Он уже хотел написать резолюцию: «Отказать!» – но остановился. Какое-то внутреннее чутье подсказало ему быть сдержанным. Стараясь держаться делового тона, он не спеша написал на присланной из горсовета бумаге: «Секретарю. Ответить, что в настоящее время завод не имеет возможности выполнить решение горсовета и просит освободить нас от этого задания».
3Ночью Сании пришлось хлопотать насчет дезинфекции. Утром, задолго до работы, она пришла в горсовет и прилегла вздремнуть часок-другой на диване в своем кабинете. Но когда служащие явились на работу, она уже сидела за столом и работала.
Она вызвала секретаря и еще раз проверила, всем ли учреждениям разосланы отношения, написанные вчера на основе решения горсовета. Распорядилась, назавтра собрать депутатов. Затем позвонила Абрамовой насчет Фахруша.
– Не забудьте узнать, – попросила она, – какой поставлен диагноз. Если в самом деле тиф, дело плохо.
– Я неспроста подняла тревогу, – сказала Абрамова, – это не первый случай.
Сания велела запрячь исполкомовскую лошадь и поехала проверить дорогу на склады Заготзерна и мельницу. Ей хотелось убедиться своими глазами, можно ли пустить по ним одновременно лошадей и машины.
Только к концу дня Сания вернулась в горсовет. Весь день она провела в открытом поле, на свежем морозном воздухе, убедилась, что дорога не столь уж плоха, как об этом говорили. От этого настроение у Сании поднялось, возросла уверенность в себе. Только надо подремонтировать кое-где дорогу, чтобы сделать ее проходимой для грузовых машин. Если удастся собрать человек пятьдесят – шестьдесят, можно организовать воскресник. Тогда можно будет пустить машины дня через три. А на лошадях хоть сегодня можно начинать перевозки.
Сания стала просматривать накопившиеся на столе бумаги. Она взяла большой лист с типографским штемпелем. Ага, это с завода автогаражного оборудования насчет наряда по перевозке хлеба на мельницу. Ну-ка, что пишут?..
«Не можем выделить для перевозки грузов ни лошадей, ни машин. В отношении транспорта завод находится в очень трудном положении. Просим освободить нас от этого наряда». Этот завод – одно из мощных предприятий Ялантау. Сания возлагала на него большие надежды. Она отложила бумагу в сторону, взяла другую. Ответ пристанского начальства – тоже просят освободить. То же и от ремонтно-строительной конторы.
Сания просмотрела еще с десяток бумаг. Все просили освободить их от перевозки зерна на мельницу.
«Найдется ли хоть одно учреждение, которое даст транспорт? – с огорчением подумала Сания. – Точно сговорились».
В дверях показалась Раиса Лазаревна.
– Вас спрашивали с завода точных приборов. Просили позвонить, когда вернетесь.
– Кто?
– Сам Губернаторов.
«Аркадий Андреевич наверняка хотел расспросить насчет перевозки хлеба, – подумала Сания. – Видно, хотел послать машину. Безусловно так, как же иначе? Если уж он будет против, тогда… – Однако тут же шевельнулось какое-то дурное предчувствие. – Да, значит, никто и признавать меня не хочет как руководителя. И Губернаторову, видно, неловко было отказать мне только потому, что он у меня на квартире… Впрочем, откуда эти мысли?»
Рассердившись на себя, она тут же взяла телефонную трубку.
В трубке послышался знакомый голос:
– Алло! Слушаю…
– Аркадий Андреевич?.. Это Ибрагимова. Вы просили меня позвонить?
– Да, просил, – ответил Губернаторов. – Хорошо, что вас не оказалось на месте. Мы с вами крепко поругались бы.
– Из-за чего?
– Из-за того, что вы требуете у нас транспорт для перевозки хлеба на мельницу.
– Зачем же сердиться на меня? Как же не требовать…
Губернаторов не дал ей договорить.
– Теперь я все понял, – сказал он. – И нисколько не сержусь на вас.
– Поняли? Вот спасибо! – Лицо Сании сразу посветлело. – Только, Аркадий Андреевич, машин пока не посылайте…
– Вы меня неправильно поняли, – засмеялся Аркадий Андреевич. – Я сообразил, что за этот наряд не следует обвинять вас.
– Аркадий Андреевич!
– Да, да! Вы там новый человек и еще не знаете, у кого какие имеются возможности.
– Значит, что же? Вы отказываетесь выполнить это решение городского Совета?
– Приходится, Сания Саматовна. Мы уже послали вам объяснение. И на меня не сердитесь, Сания Саматовна, еще раз говорю: я вас нисколько не обвиняю…
В душе Сании поднялась волна гнева. Не в силах сдержать его, она крикнула каким-то чужим, резким голосом.
– Товарищ Губернаторов!
Директор смолк. Отчетливо выговаривая каждое слово, как будто диктовала на уроке, Сания продолжала кричать в трубку:
– Если вы непременно хотите кого-нибудь обвинять за то, что вашему заводу дали наряд на перевозку хлеба, так знайте: виновата в этом я. Прежде всего я! Если вы считаете, что меня не стоит обвинять, я могу принять это только как оскорбление с вашей стороны. Однако я знаю возможности вашего завода в отношении транспорта. Понимаю, что наряд является нелегким. Не секрет для меня и то, что вы работаете для фронта. Даже возможно, что из-за наряда, который вам дал городской Совет, несколько пострадает выполнение вашего производственного плана. Все это я учитываю. И все же, зная обо всем, я подписала наряд и сама адресовала его вам. Не сделай мы этого сегодня – через месяц все, в том числе и вы, останемся без хлеба. Вам ясно?
– Ясно, Сания Саматовна, – сказал Аркадий Андреевич уже с некоторым колебанием в голосе. – Все понимаю. И все-таки не могу выполнить вашу просьбу…
«Просьбу»? Гнев Сании вспыхнул с новой силой.
– Я не прошу вас, товарищ директор! Решение городского Совета не просьба – закон! Поскольку вы живете на нашей территории, и для вас тоже!
Аркадий Андреевич, как видно, уже справился с растерянностью, возникшей после первой атаки Сании, его голос стал резким.
– Вот что, товарищ заместитель, – он перешел на официальный тон, – если на то пошло, я вам не подчиняюсь. У меня есть свой главк. Я отвечаю за свое производство. А если оставите без хлеба рабочих и население, за это отвечаете вы.
У Сании задрожали губы. От возмущения и обиды она не знала, что сказать.
– Спасибо! – выкрикнула она наконец. Это злое «спасибо» снова развязало ей язык, и она повысила голос: – Коли вы так рассуждаете, товарищ директор, вы не коммунист! Вы баба! Позор вам!
Это оскорбительное слово вывело из себя Аркадия Андреевича. У него не хватило должной выдержки. В то же время он не проявил и находчивости, чтобы ответить остроумнее, а только повторил раздраженный ответ плохих спорщиков:
– От бабы слышу!..
– Это для вас еще больший позор! – сказала Сания и с сердцем бросила трубку на рычаг.
4Словно желая собраться с мыслями, она долго сидела, подперев ладонями щеки и закрыв глаза. Потом медленно открыла их и подняла голову.
«Что я наделала! – подумала она. – Что наговорила ему! Всю злость излила на одного Аркадия Андреевича! Как теперь покажусь ему на глаза?.. Но хорош и он! Совсем не считается со мной как с советским работником. Для него я пустое место. И разве он один так? А эти? – Она взяла в руки лежавшую перед ней стопку бумаг, – Никто не желает слушаться. Да, Губернаторов говорил, что тоже послал объяснение… Где оно?»
Сания еще раз пересмотрела полученные бумаги, но ответа Губернаторова не было.
Она собрала разбросанные на столе бумаги и направилась в кабинет председателя.
Гарипов, очевидно, собирался уходить – он складывал в ящик стола какие-то папки.
– А, Ибрагимова! Ну как дела?
– Товарищ Гарипов, кажется, эта была ошибка – поручать мне такое ответственное дело. Вот! – Сания положила перед Гариповым целую папку бумаг. – Все отказываются дать транспорт. Никто не признает меня.
Гарипов спокойно усмехнулся:
– Тебя? Почему тебя? Разве ты единолично вынесла решение?
– Откуда люди узнали, что выполнение дела поручено мне? Почему все пишут на мое имя?
– Я сказал. Кое-кто ко мне приходил, а многие звонили по телефону. Я всех отсылаю к тебе.
– Товарищ Гарипов, я считаю это неправильным. Можно подумать, что вы отстраняетесь от дела. Надо было хорошенько объяснить, растолковать.
– Может быть, ты думаешь, что с Гариповым считаются?
Сания удивленно посмотрела на Гарипова:
– Как могут с вами не считаться? Ведь вы председатель горсовета! Ведь это значит не считаться с Советской властью!
Гарипов расхохотался:
– Не совсем так, Сания. Садись-ка, садись!
Они сели друг против друга.
– Не вижу, – продолжал Гарипов, – не вижу ничего такого, чтобы расстраиваться. Все будет сделано, вот увидишь. И лошадей дадут, и машины пришлют. Только одного нашего приказа мало.
– Что же еще нужно?
– Пусть пока отказываются. Наше дело – насчет дороги позаботиться. Дня за два надо ее поправить, чтобы можно было проехать не только на лошади, но и на машине. А потом соберем в одну папку все эти отношения и пойдем к Башкирцеву. Ведь хозяйственики почти все коммунисты. Башкирцев их вызовет и взгреет как следует…
Спокойные рассуждения Гарипова не понравились Сании. Ей было неловко смотреть ему в глаза. «Нет, городской Совет не должен быть таким беспомощным, – хотелось сказать ей. – При Баязитове все мероприятия осуществлялись с помощью одних депутатов». Но она не сказала этого, опасаясь, что сравнение с Баязитовым обидит Гарипова. И все же промолчать не могла.
– Может быть, сумеем сами разрешить вопрос, не обращаясь в горком? Я собираю завтра с утра депутатов. Они нам помогут.
– Это не мешает, – согласился Гарипов. – И все же такие мероприятия не осуществляются без руководства партии.
Сания снова удивленно посмотрела на председателя.
– Без руководство партии? Какое еще нужно руководство партии? Разве не сам горком дал нам указание организовать это дело? Разве не участвовал в заседании исполкома секретарь горкома? Вдобавок, из членов бюро…
Сания не успела докончить фразу – в кабинет торопливо вошла Абрамова.
– Сания Саматовна, – сказала она испуганным голосом, – плохи дела, оказался тиф. Сыпной тиф!
Сания поняла, что речь идет о Фахруше.
– Так и знала, – сказала она. – Какие меры предлагаете?
– Да подождите вы! – сердито вскочил Гарипов. – Какой тиф?
И Сания рассказала ему о вчерашних похождениях Памятливого Фахруша, о том, как он оказался в ее квартире, как ей пришлось делать ночью дезинфекцию.
Гарипов даже не дослушал ее рассказ до конца. Глаза его округлились, он с неподдельным ужасом воскликнул:
– А?!
Сания и Абрамова переглянулись:
– Что с вами, товарищ Гарипов?
– Пропала моя голова! Значит, это от него была… Всю ночь кусала… Мне бы надо было сразу встать, как только начало чесаться. А я поленился, дурак! Обнаружил только утром. Значит, была заразная!
– Погодите. Откуда она могла попасть к вам?
– От него, от него! – мрачно сказал Гарипов.—
Жена принесла. Она как раз встретила этого больного старика. Ну не дуры ли эти женщины! Посочувствовала! Надо же было выводить под руки всяких заразных стариков! Разве, кроме нее, не нашлось бы кому?
Сании и Абрамовой было неудобно слушать панические восклицания председателя. Однако обе сделали вид, что не заметили его растерянности.
– Значит, надо сделать дезинфекцию и в вашем доме, – сказала Сания.
– Ох, не поздно ли? Накусала, подлая…
– Ничего, не поздно, товарищ Гарипов! – Сания не заметила, что начала говорить с председателем в покровительственном тоне. – Не надо поддаваться панике, следует принять серьезные меры…
– Не знаю, милая, не соображу ничего сейчас… То-то я чувствую, что болит голова. Знаете, я пошел. Надо вызвать врача…
Гарипов торопливо собрал бумаги, запер письменный стол и, оставив недоумевающих заместителя и заведующего отделом здравоохранения у себя в кабинете, ушел.
– Ну, показал себя наш председатель! – усмехнулась Абрамова. – Так что же мы будем делать, Сания Саматовна?
5Была полночь, когда Сания возвращалась домой.
«Хорошо, что приду поздно, – подумала она. – Аркадий Андреевич, наверно, уже лег спать. Встретиться с ним не особенно приятно».
В окнах дома сквозь шторы маскировки кое-где, как звездочки, мерцали точечки света. На фронте произошли большие перемены в нашу пользу, вряд ли теперь можно ожидать налетов врага. Но все-таки постановление городского Совета относительно светомаскировки еще не отменено. Война не окончена. Рано стали забывать об этом!.. Даже в зашторенном окне комнаты, где жила семья Губернаторова, тоже просвечивали звездочки. Значит, он еще не спит. Возможно, выйдет дверь открыть. Сания остановилась. Может быть, лучше не звонить, а только бросить снежком в окно, где спит Ольга Дмитриевна?
Когда-то, еще в молодости, так делал Камиль: если приходилось поздно возвращаться, бросал в стекло два снежных комочка. Первый удар обозначал: «Сания», а второй – «Это я, Камиль». Они жили тогда вдвоем.
Сания взяла с забора горсть сыпучего, как песок, снега и сделала из него комок. Однако бросила не в Окно, а под ноги.
«Что за глупости! – рассердилась она на себя, – Разве я совершила какое-нибудь преступление, чтобы бояться войти в свой собственный дом».
Нажала кнопку звонка и прислушалась. Наверху скрипнула дверь, донесся голос Галины Сергеевны:
– Аркадий, ты?
Сания облегченно вздохнула: не пришел еще, значит.
– Это я, Галина Сергеевна.
– Долго же вы пропадаете!
Галина Сергеевна спустилась по лестнице и отперла дверь.
– Почему-то Аркадия нет, – сказала она. – Не случилось ли чего-нибудь?
– Мало ли у него дел! Не беспокойтесь, придет, – успокоила ее Сания, а про себя подумала: «Может быть, он тоже боится попасться мне на глаза, потому и не приходит?»
Возможно, так оно и было. Аркадий Андреевич в ту ночь совсем не пришел. Утром Сания встала раньше обычного и отправилась в горсовет, на совещание депутатов.
Она пришла минут за пятнадцать до начала. Секретарь и заведующие отделами уже были на месте. Не было только Гарипова. «Наверно, и поспать-то ему не пришлось из-за дезинфекции», – подумала Сания.
В назначенный час начали собираться депутаты. А Гарипова все не было.
Сания позвонила ему на квартиру. Ответила жена:
– У него сердечный приступ, не беспокойте его. Башкирцев знает о его болезни…
Сания догадалась, что это за болезнь. Видно, опять запил. «Ладно, попробуем провести собрание без него».
Сания ознакомила депутатов с решением исполкома, разъяснила, какая помощь потребуется от них, и, объявив, кто куда прикрепляется, вручила каждому заранее заготовленное удостоверение.
– Вы представители народа, товарищи депутаты, – напутствовала она. – Если кто станет мешать вам, действуйте смело и решительно.
Депутаты согласно поддакивали, однако Сания знала, что среди них было не много способных действовать смело и решительно. Многие из них выдвинулись в депутаты благодаря отличным показателям в работе на производстве, но как общественные работники и организаторы они были слабы. Большой помощи от них ждать не приходилось.
Депутаты разошлись. Сании принесли несколько бумажек. Она молчала пробежала их глазами.
«Да, нет таких кто был бы готов беспрекословно выполнить решение. Все просят освободить. Придется, видно, поступить по совету Гарипова – собрать все ответы и пойти к Башкирцеву».
Сания уже начала одеваться, как вошел пожилой человек в потертом кожаном пальто.
– Можно к вам? Я с завода точных механизмов. Насчет перевозки хлеба на мельницу. Где грузить?
– Кто прислал? Аркадий Андреевич? – Сания просияла.
– Он прислал. Шофер я.
Сания с охотой разъяснила, что проехать туда сегодня нельзя. Надо подремонтировать дорогу. Можно начать работу послезавтра.
– Скажите об этом Аркадию Андреевичу, – заключила она. – И передайте ему от меня привет.
Шофер ушел, а Сания раздумывала в нерешительности: «Может быть, не следует идти к Башкирцеву? Может, наладится дело и без него? Вот ведь Аркадий Андреевич сдался же, удалось сломать упорство. Нет, он молодец. В нем нет мелкого самолюбия. А я согласна после вчерашнего разговора быть и «бабой», даже готова попросить у него прощения за это слово. Ну, а с этими как быть?..»
Сания снова пересмотрела отрицательные ответы, положила их в папку и отправилась в горком.
6Башкирцев встретил ее приветливо.
– У вас, кажется, хорошее настроение, Сания Саматовна? Должно быть, дела идут хорошо?
Сания сразу осеклась: где уж там хорошо? Разве она пришла бы за помощью, если бы дела шли хорошо?
Однако ей не хотелось показать своих сомнений.
– Дела идут неважно, Петр Тихонович, – сказала она. – Но я не падаю духом.
– Нельзя, конечно. А почему неважно? Вы имеете в виду, что остались одни?
– Осталась одна? – Сания даже испугалась. – Как – осталась одна, Петр Тихонович?
Почему-то она подумала о Камиле. С тех пор как перестали приходить письма от Камиля, она носила этот страх в душе и только в работе забывалась. Но ненадолго. Стоило кому-нибудь нечаянно затронуть в ней эту боль, как она вся настораживалась и бледнела.
Башкирцев понял, что нечаянно для себя коснулся больного места Сании, и поспешил скорее поправиться:
– Что с вами, дорогая?.. Нет, нет, я говорю про Гарипова.
– А-а… про Гарипова. А что с ним?
– Говорят, опять приступ. Вам известно, конечно, что у него за болезнь?
– Да, знаю.
– Придется вам поработать за двоих. А теперь рассказывайте.
Сания достала папку с ответами хозяйственников и показала Башкирцеву. Да, Гарипов прав, в деле перевозки на мельницу хлеба ей, видно, не справиться без помощи горкома.
– Приучили к тому, что в любом вопросе решающее слово принадлежит горкому, – сказала она, глядя прямо в глаза Башкирцеву. – Из-за этого советские органы у нас не имеют авторитета. Хозяйственники считают, что решения городского Совета можно выполнять, а можно и не выполнять.
– Есть такой грех, – сказал он. – Но часто дело зависит и от того, как поведет себя руководитель. Вот вы уже успели разглядеть Гарипова. Он не привык действовать самостоятельно. Но вы, я вижу, не любите дожидаться, пока вам укажут. И это правильно. Только в одном Гарипов прав: вошедшую в привычку практику за один день не изменишь. Действительно придется вызвать в горком руководителей предприятий, которые получили наряды, и покрепче поговорить с ними. Соберем их сегодня же к вечеру.
– Сегодня?
– А что? Вы заняты?
– Сегодня вечером у меня в школе урок. Раньше одиннадцати не освобожусь.
– Соберем к двенадцати.
– Придут ли?
– Придут, – сказал Башкирцев, в точности повторяя слова Гарипова. – Выполнят! Вот увидите – завтра же и лошадей пришлют и машины… А как дела с тифом?
Сания рассказала обо всем, что наметила вместе с Абрамовой.
– Расширяем баню, решили удвоить число дезкамер. Под видом обследования быта школьников решили обойти все дома, проверить санитарные условия, проведем агитацию о борьбе с вошью…
Башкирцев одобрительно кивал головой:
– Правильно! Надо поднять на борьбу все население. Одними административными мерами с болезнью не справиться. Химикатов у вас достаточно? Мыло есть?
– Мы запросили Казань…
– А вдруг Казань не даст – тогда что? Надо шевелить мозгами, Сания Саматовна. Почему бы не наладить производство у нас?
– Нет у нас таких специалистов…
– Неверно! Надо поискать – найдутся. Сколько к нам эвакуировано образованных людей! Производство жидкого мыла не такое уж хитрое дело. Можно наладить хотя бы в артели «Красный химик». Подумайте.
– Хорошо, Петр Тихонович.
Сания поняла, что действительно не учла все возможности в борьбе с грозной болезнью.
– Не забывайте, – сказал в заключение Башкирцев, – что вы теперь в горсовете за председателя. И такое положение может остаться надолго. Действуйте смелее!..
