Текст книги "Двадцать один год (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 37 страниц)

– Знаю…

– Знаешь – и что? Выйдешь в отставку? А тварей ловите, кто ручки не боится замарать?

– Да тут не ручки. Тут душа, понимаешь? Одно дело – когда в матерых и явных преступников палим, а тут – учителишка, по доносу скрутили; и скрутили-то мы его по ложному доносу. И что же, в него – Авадой? Да чем мы лучше темных, если их методами работаем?

– Чем лучше… К примеру, целями.

– А вправе ли мы ставить перед собой эти цели, если сами не лучше наших врагов?

Одноглазый задумчиво отпил из фляги. Крякнул.

– Ты мне голову не морочь, вот что. Имеем – не имеем… Философ нашелся! Стал аврором – ловишь шушеру всякую и стервецов. Ясно тебе? Хотя Крауч… Но вот, – он понизил голос. – Мы тут с тобой разглагольствуем, а если там у двери никакие не сопляки вертятся, а Пожиратели или еще чьи агенты под оборотным? Эй, вы! – крикнул он Лили и Северусу. – Ну-ка подите сюда!

Сев потянулся к двери, но Лили чутье подсказало, что лучше приблизиться, и она повела друга за собой.

– Да это же однокурсники мои, дядя Аластор, – спокойно сказала Мэрион. – Лили Эванс и Северус Снейп. Никакие они не шпионы и не Пожиратели.

– Пока – нет, а потом, может, будут, – хохотнул одноглазый. Мистер Риверс смотрел на детей грустными пьяными глазами. – Да и сейчас надо еще доказать, что они те, за кого себя выдают. Мэрион, а проверь-ка их, как я тебя учил.

Девочка залилась краской, мучительно задергала очки.

– Дядя Аластор, не надо этого, я же их знаю.

– А есть такие штуки, как оборотное зелье и чары изменения внешности. Так что давай, давай.

Лили сама не понимала, что заставляет их с Северусом здесь стоять. Мэрион слегка сжала кулачки.

– Дядя Аластор, я не буду этого делать.

– Не будешь?

– Нет.

– Зря. Могла бы отцу помочь. Вдруг им есть, что скрывать? Например, Темную метку, – он снова коротко и хрипло хохотнул.

– Да посидите с нами, – предложил мистер Риверс. – Мы с дочкой тоже за покупками собирались. Вместе пойдем.

Мэрион бросила на ребят умоляющий взгляд и едва заметно покачала головой, но они и без этого ни капли не хотели оставаться рядом с двумя пьяными аврорами. Лишь оказавшись в Косом переулке, они вздохнули свободно. Впрочем, Сев снова сосредоточился, ушел в себя.

– Северус, а что такое – Темная метка?

– Думаю, знак Пожирателей смерти, – рассеянно пробормотал друг. – Так значит, он был невиновен… А авроры вправе использовать Аваду…

В книжном магазине Северус отправился в отдел подержанной литературы, а Лили повезло: часть учебников досталась со скидкой, в честь юбилея одного из владельцев «Флориш и Блоттс». В итоге от суммы, которую она планировала потратить, у нее осталось немножко, и она после магазинов потащила друга в кафе-мороженое Фортескью, о котором успела наслушаться от Марлин и Эммелины. Лили взяла себе одно шоколадное, хотела взять и для Сева, но тот отказался. Разделить мороженое пополам отказался тоже.

– Я не хочу. И вообще не люблю сладкое. Ешь, а я рядом посижу.

Они устроились у открытого окна; Лили с любопытством наблюдала за прохожими. Вон дама прошла – именно дама – шурша старомодным платьем; двух мальчиков ведет. Сев скривился, узнав в старшем из них Сириуса Блэка. А младший шагает чинно, держится прямо, словно проглотил длинную палку, и личико умное, но холодное, без выражения.

– Младший брат Блэка похож на замороженную рыбу, – хихикнула Лили и тут же призадумалась. В прошедшей женщине поражали королевская осанка и открытая, чистая жестокость взгляда. Может, и будешь похож на рыбу – с такой-то матерью?

Северус повел плечами.

– Говорят, они вырождаются, – произнес он не без злорадства. – Блэки вырождаются. Слишком много родственных браков. По их старшему отпрыску это заметно.

«Все же дикость. Родственные браки… В каком веке мы живем?»

Отъезд «Хогвартс-экспресса» на сей раз проходил грустно. Первая, кто бросился в глаза Лили, когда она прошла сквозь барьер – маленькая, худенькая женщина, которая прижимала к себе и исцеловывала мальчика с соломенными волосами. Её движения ужасали словно предсмертной тоской, а по лицу безостановочно бежали слезы. Чуть поодаль девочка с вьющимися золотыми волосами висла на шее у рослого плечистого парня:

– Карадок, я не хочу! Я боюсь! Не надо!

Про себя Лили отметила, что девочка отчего-то в траурном платье.

Дальше, время от времени брезгливо оглядываясь, стояла миссис Блэк и строгим, но довольно теплым тоном что-то внушала младшему сыну. Сириус с выражением крайнего презрения и скуки маялся рядом – видно, ждал, когда наконец появятся его друзья. Лили постаралась побыстрее проскочить мимо.

Ей это удалось, как удалось и занять свободное купе. Северус все не появлялся. Собственно, возможно, и не стоило его ждать: ужасно хотелось увидеться с подружками, а Сев, в конце концов, может доехать и со своими однокурсниками, и вообще с кем угодно, для мальчишек это не проблема.

Лили усмехнулась, вспомнив, что с тех пор, как она впервые отправилась в Хогвартс, прошел ровно год. Как тяжел и неприятен был тот день! А сегодня все прошло так буднично: отец попрощался с утра и ушел на смену, Туни изволила выдавить из себя: «До свидания», мама спокойно довезла до Лондона и до платформы проводила. Так быстро все привыкли, что уже год, как Лили вошла в другой мир. Хотя мама, наверное, скучает. Слишком уж горько молчала всю дорогу. И отец тоже… Вздумал утром утешать:

– До Рождества осталось не так уж много времени. Тем более, тебе там интересно.

Да, это правда – в Хогвартсе Лили определенно интересней, чем в Коукворте. Все равно – расставаться, отходить от уклада, к которому успела привыкнуть – неприятно, даже болезненно.

Северус появился наконец. Уселся напротив, машинально потер руки, будто они замерзли, насупился.

– Знаешь, я сейчас шел мимо одного купе, там старшекурсинки вслух читали газету…

– И ты подслушал.

– Просто прислушался.

– Подслушивать нехорошо.

– Брось. Так вот, по делу о двери в «Дырявом котле» нашли виновного, – Сев горько усмехнулся. – Понимаешь? Помнишь, что мы тогда слышали от отца Риверс? Фенвик в самом деле был невиновен. Да и неизвестно, виноват ли тот, кого арестовали теперь.

– На что ты намекаешь?

Он вздохнул.

– Ни на что, Лили. Просто так сказал. Но сама подумай – это нормально, когда невиновных людей арестовывают?

– Знаешь ли, всякое может случиться. На человеке же не написано….

И вдруг нахлынули воспоминания. Замечательная семья, живущая по соседству, игры с Трейси Файерс, совместные уик-энды… Кто мог бы сказать тогда, что мягкий, скромный, вежливый, чувствительный Джек Файерс станет убийцей? Что он без колебаний задушит женщину, которую горячо любил, от которой у него были дети? А вот отец Северуса, как ни странно, честный и законопослушный человек, хотя кого бы представлять в роли преступника, как не его. «Он ведь вполне может убить. И Северус тоже может», – подумалось Лили, и она ощутила, как похолодели пальцы.

– Ты, кстати, захватил лягушачью икру?

– А как же! В эти выходные поэкспериментируем, идет?

========== Глава 15. Поражение ==========

С подругами удалось увидеться лишь за факультетским столом. Вволю нащебетались, наобнимались; Мери, конечно, ругнула Лили, что та не поехала в одном купе с ними.

– Все около своего змееныша вертишься? – грустно спросила Эммелина. – Погоди, вот станет Пожирателем и сам же тебя убьет.

Лили вспомнила тяжелый, злой взгляд Северуса, когда он увидел её с Брендоном, и стало не по себе.

А между тем подруги уже позабыли о её проступке. Марлин обещала показать семейные колдографии – Маккинноны этим летом были в Албании; Алиса с удовольствием рассказывала, насколько разжирел Хиндли, а Мери поведала, что говорила с Биллом Хоупом, капитаном команды Гриффиндора по квиддичу. Команде нужен новый ловец, отбор будет через неделю.

– Я спросила, можно ли мне попробоваться на загонщицу, он сказал, что пока места заняты, но на следующий год одна из загонщиц выпускается, и тогда будет можно. А Поттер будет пробоваться на ловца. Он с компанией зашел к нам в купе и демонстрировал такие фокусы! У него откуда-то взялся игрушечный снитч! Видела бы ты, что он выделывал!

«И хорошо, что не видела», – подумала Лили. Поттер ей по-прежнему инстинктивно не нравился, а сейчас и вовсе кровь вскипела при одной мысли, что несносный мальчишка сможет её в чем-то обойти. «Вот уж шиш! Я буду ловцом Гриффиндора, я и никто другой!»

Джеймс Поттер между тем вовсю веселил Сириуса Блэка, несколько огорченного, видимо, тем, что его младший брат Регулус угодил на Слизерин. Блэк, правда, принял известие со стоическим спокойствием, но все же сдержанная досада мелькнула в глазах, когда Регулус зашагал к слизеринскому столу. Джеймс как-то чудно разложил продукты у себя на тарелке, так что оказалось практически человеческое лицо, окрестил созданное «съедобным Нюнчиком» и тут же живо слопал. Потом достал из кармана телесного цвета маску, нацепил – и за пять минут поменял с десяток разных рож. Черты маски сами собой менялись.

– Маска метаморфа! – восторженно воскликнула первокурсница, Нелли Гамильтон. – Ой, а можно мне примерить?

Джеймс только добродушно улыбнулся и передал девочке свое сокровище. За ужин маску успели перемерить все, в том числе Лили, на время усмирившая желание немедленно указать Поттера на место.

В радостной суматохе встречи после каникул никто не обратил внимания на нового преподавателя ЗоТИ – профессора Грегори Суитфейса. Лили успела только заметить, что это плотный человек с бородкой, в очках, с очень добрыми глазами. На уроке оказалось, что у него добрый голос, и вообще он себя очень мило ведет. Правда, смотрел на них с нежностью, с какой глядят лишь на младенцев, и мягко попросил Пенни-Черри отсесть от Дэвида Хитченса.

– Вы пришли сюда, чтобы научиться противостоять темной магии. А что нужно, чтобы противостоять ей как следует? – профессор окинул класс благостным взглядом.

– Нужно иметь о ней понятие, сэр, – поднял руку Ремус Люпин.

Преподаватель огорченно покачал головой.

– Мерлин вас упаси, юноша, иметь хоть какое-то понятие об этой мерзости. Минус два балла с Гриффиндора. От кого вы нахватались? Ах да, я подозреваю… Мой преступный предшественник…

– Сэр, оставьте в покое мертвых, – сердито проговорила Мэрион. – Тем более, что профессор Фенвик был невиновен.

– Мисс, не надо диктовать учителю, как ему себя вести. Минус два балла с Хаффлпаффа. И если Стюарт Фенвик был невиновен, это не отменяет факта, что он был легкомысленным человеком с нетвердыми моральными установками. Это-то главным образом и привело к беде. Не изучай он темную магию – кто бы его заподозрил? Да, дети, вы имеете перед глазами наглядный пример того, до чего доводит невнимание к морали, к нравственным ценностям в воспитании подрастающего поколения. А ведь, чтобы как следует противостоять темной магии, нужно иметь всего-навсего чистое сердце. Порок боится чистоты и отступает перед ней. Но какие усилия надо прикладывать, чтобы сохранить свет её в своей душе! Видите, даже среди вас, факультетов, где ценится отвага и верность, я обнаруживаю семена отрицания, непослушания и влечения к тьме – а что говорить про Рейвенкло, где ум ставят выше сердца, и Слизерин, где низость души в цене? Трудно мне с вами придется, ребята. Но я верю в возможность вашего исправления.

Лили прислушивалась к себе и не могла понять, что чувствует. С одной стороны, профессор Суитфейс, несомненно, милый человек и говорит все абсолютно правильно. С другой – чувствуется, что большинству он не нравится, и более того – он не нравится самой Лили. Последнее она уж никак не могла объяснить. Наконец решила ,что просто волнуется за Северуса: после таких отзывов можно представить, как учитель будет относиться к факультету, на котором учится друг. Хотя, если подумать, отзывы абсолютно заслуженные. Может быть, Северусу не повредит, если ему кто-то решится сказать про темную магию и про истинное лицо Слизерина правду.

…Севу новый преподаватель предсказуемо не понравился. По словам друга, все занятие свелось к тому, что Суитфейс ругал темную магию и Слизерин, да не забыл упомянуть и покойного Фенвика. Лили снова промолчала, удивляясь, как ей не надоело скрывать свое мнение. Впрочем, был повод: ей очень хотелось, чтобы Северус поддержал её на отборе в квиддичную команду, а он недолюбливал эту игру, не одобрял затею Лили и прийти болеть согласился явно скрепя сердце.

Метла спокойно лежала в руке. Лили уверенно стояла на поле, ожидая команды, даже нарочно вздернула носик, полагая, что Джеймса Поттера это позлит, но тот был неожиданно собран и невозмутим. Позади, на трибунах, за ними следили болельщики: со стороны Джеймса сидели его друзья, со стороны Лили – Мери, Марлин и Алиса, и поодаль – Северус.

Претенденты оседлали метлы. Мячик, заколдованный Биллом Хоупом – на тренировках такими заменяли снитч – взмыл над площадкой и зачертил в небе мертвые петли. Капитан дал знак, и Лили с Джеймсом одновременно взмыли в воздух. Мячик полетел от них прочь.

Они с Джеймсом мчались вровень. Лили, подавшись вперед, напряглась – метла пошла быстрей. Раз! На секунду ей показалось, что она вот-вот схватит муляж снитча, но тот в последний момент скользнул резко в сторону. Лили – недаром тренировалась весь год – успела сманеврировать, опять кинулась за ним. Джеймс плавно вывел дугу; он летел слегка отставая, но девочка чувствовала: при желании он легко её обгонит. А этого допустить было нельзя. Раз! Опять снитч ускользнул. Лили устремилась вперед, ничего не видя. Вот уже почти догнала, хоп! Снова промашка.

Некоторое время мячик просто улетал, и соперники шли вровень. Но Лили чувствовала, что устала, что слабеет и, пожалуй, вот-вот начнет отставать. Она рывком подалась вперед, метла сильно разогналась. Мячик между тем застыл в воздухе, Лили вытянула руку, чтобы схватить… И промазала. Рука, коснувшись матерчатой пыльной поверхности, скользнула по воздуху, а девочка поняла, что безудержно летит вперед и не может затормозить. А впереди маячила серая стена Хогвартса.

«Эванс, стой!» – испуганно вскрикнул далеко за спиной Поттер. Где-то визжали девчонки. Но остановиться Лили уже не могла, метла перестала слушаться. Серая стена приближалась. В отчаянии одной рукой вцепившись в древко, другую Лили выбросила вперед. Что-то тяжело ударило её в лоб и в грудь – и обрушилась темнота.

Первым ощущением была боль. Ныла каждая косточка, в груди пульсировало и клокотало при легком вдохе, ужасно давило на лоб, отдавало в виски. Запястье левой руки жгло, невозможно было ею пошевелить. Лили была бы рада снова провалиться в забытье, но отчего-то не получалось, а проживать новые и новые минуты было мучительно.

Затуманенные болью глаза различили белый фартук. Худощавая женщина склоняется над ней. Мадам Помфри.

– Очнулась, бедная? Сейчас лекарство примем.

Лили пришлось приоткрыть рот. По языку, по горлу потекло что-то теплое и противное. Зато боль отпустила, тело расслабилось. Девочка облегченно откинулась на подушку.

– Ты тут неделю уже. И еще долго болеть будешь. Что же делать, сама виновата. Дался тебе этот квиддич, а? Зачем ты так разогналась? Запретила бы эту игру, из-за нее каждый раз кто-нибудь ко мне попадает.

Вскоре Лили уснула. И так она жила в самом деле долго: просыпалась от боли, принимала лекарство, опять засыпала – покуда переломы кое-как не заросли. Боль уже не мучила её так, под снотворными мадам Помфри держать её перестала, и хотя Лили еще подолгу дремала из-за слабости, она постепенно научилась различать ночь и день, утро, обеденное время и вечер.

Пробуждался аппетит, Лили не могла дождаться часов, когда кормили. Она скучала в одиночестве – чтобы обеспечить покой, ей отвели изолированное место – и прислушивалась к голосам других больных, доносившихся из-за ширм, или листала книжку, очевидно, присланную Марлин. «Простушка и змей». В магическом мире своя беллетристика.

Некий юноша, представитель богатой чистокровной семьи Дарк – слизеринец, естественно – влюбляется в прекрасную девушку, не зная, что она маггла. Когда же он узнает об этом, разочарование его велико, он понимает, что не сможет жениться на ней, и тем не менее, не в силах устоять, делает красавицу своей любовницей. Между тем его нареченная невеста узнает об измене и требует смерти соперницы, в противном случае угрожая расторгнуть помолвку и опозорить семью неверного жениха. Юноша понимает, что, в конце концов, любовница не дороже ему, чем честь и будущее, и готов убить её, но старый эльф, приставленный к девушке, из жалости помогает ей бежать. В одиночестве и бесчестии несчастная рожает сына, подкидывает на порог каких-то бедняков и кончает с собой. Рожденный ею ребенок оказывается волшебником. Между тем молодая жена слизеринца, не удовлетворенная местью, решается на измену. От тайной связи со сквибом у нее рождается ребенок – почти что сквиб…

– Пришли к тебе.

Лили слегка дернулась от неожиданности. Наконец-то кто-то развеет скуку. Кто-нибудь из девочек?

– Две недели от Больничного крыла отогнать не могу. Но много с ним не болтай, тебе это еще не по силам.

Быстро зашлепали шаги. Лили отложила книжку, провела рукой по лицу, поправила волосы. Шаги внезапно замедлились – за ширмы Северус вошел чуть не на цыпочках. Робко присел на краешек кровати, коснулся одеяла.

Судя по виду мальчика, ему самому было впору ложиться в Больничное крыло. Глаза красные, напряженные, под ними черные круги, лицо отливает в синеву, руки истончились, как у скелета.

– Ты… Ты как? Тебе ведь лучше, да?

– Конечно, – Лили слабо кивнула. – Как в Хогвартсе дела? Что происходит?

– Да… Ничего. Я не знаю, – он часто заморгал и отодвинулся. Прерывающимся голосом спросил. – Тебе очень больно?

– Сначала было больно, когда очнулась. Сейчас ничего. Северус, а Поттера взяли ловцом?

– Взяли. На следующей неделе матч.

В глазах закололо. Горло сжалось. По щекам невольно покатились слезы.

– Лили! – испугался Северус. – Тебе что, плохо?

Она не смогла ответить. Он убежал, позвал мадам Помфри, та долго хлопотала, успокаивая девочку, но бесполезно. Слишком остра была горечь проигрыша – унизительно остра. От расстройства у Лили поднялась температура, и следующие несколько дней она почти все время спала.

Северус до самой выписки больше не навещал её, хотя Лили слышала иногда, как он вроде бы ругался с мадам Помфри. Значит, не приходил не потому, что не хотел – просто не пускали… Лили снова скучала, привыкала жить с мыслью, что проиграла по-крупному, набиралась сил и дочитывала дамский роман. У него, оказывается, должно было быть продолжение – надо спросить у Марлин.

Девчонки однажды завалились к ней всем табором – благо, она уже достаточно окрепла, чтобы медсестра допускала к ней большие компании. Натащили сладостей, открыток, приволокли букет георгинов, по очереди нацепили, смеша Лили, «маску метаморфа» – её прислал отец Марлин.

– Как мы все перепугались, когда ты врезалась! – рассказывала Мери. – Поттер схватил мячик, да и выбросил, за тобой полетел, но не успел догнать. Твой змееныш тоже вскочил, палочкой махал, да что от него толку? Если бы не Хоуп – он наложил чары… Как их? Смягчающие, что ли?

– Амортизационные, – подсказала Алиса; присев в ногах у Лили, она осторожно гладила одеяло.

– Вот, если бы не они, ты, наверное, всмятку бы тюкнулась! Ох нас и перекосило! Мы к тебе пустились всей гурьбой, да тебя старшие ребята окружили и подняли, нас не пустили уже. А дружок твой и с места не сдвинулся, так и сидел, открыв рот.

– Шоковое состояние, – опять пояснила Алиса.

– Да ладно, шоковое! Просто чурбан. Мы-то, по-твоему, не в шоке были? Лили наша подруга, и она нам дороже, чем слизеринцу какому-нибудь!

Марлин взяла книжку, задумчиво пролистала.

– Ты дочитала? Понравилось?

– Ага. Будет продолжение?

– Завтра принесу. Да, вчера был матч. Мы победили во многом благодаря Поттеру, – Марлин жестко взглянула подруге в глаза. – Привыкай, Лили. Теперь ты будешь о нем часто слушать. И вот еще что…

Она помедлила, а Лили потянулась, чтобы взять за руку Алису – так было спокойнее. Хотя что уж там – все равно страшно горько.

– Я слышала, как мадам Помфри говорила с Макгонагалл. Кажется, ты больше не сможешь летать. Вообще не сможешь.

Лили похолодела.

– Как не смогу? – она хлопала глазами, задыхаясь. – Как не смогу, Марлин, ведь я же… Я же умру! Этого быть не может! Я должна летать, должна!

Она разрыдалась. Алиса, несмотря на протесты девочек, позвала мадам Помфри, и той пришлось подтвердить: летать Лили действительно больше не могла. Слишком серьезные она получила травмы; любого маггла не смогли бы выходить, да и для волшебника просто лишиться способности к полетам – счастливый исход.

Медсестра поила Лили успокоительным, укачивала, увещевала, но та по-прежнему безудержно плакала. Как нарочно, били в память сцены из прошлых лет: вот она, на страх и зависть Туни, взмывает с качелей, проносится над верхушками деревьев – к радуге, к облакам. Вот играет с Северусом: разбег, прыжок – и парение. Вот тихая покорность метлы, прильнувшей к ладони.

Говорят, ей досталась неисправная метла. На таких старых вообще нельзя слишком разгоняться. И ведь предупреждали. Но слишком сильно было желание победить. Вместо этого Лили по всем статьям проиграла Джеймсу Поттеру. Его судьба – срывать аплодисменты, быть гордостью факультета, которому приносит победы, а её – завидовать и глотать слезы.

========== Глава 16. Джеймс Поттер ==========

Вечером перед выпиской к Лили заглянула профессор Макгонагалл. Девочку немало удивил приход декана: та, при её несомненной справедливости и строгой доброжелательности, казалась человеком довольно отстраненным и сухим. До сих пор Лили видела, что профессор общается со студентами только по учебным вопросам – хотя старшеклассники характеризовали её как азартную и подчас вспыльчивую натуру, горячо защищающую свой факультет. Но такое мягкое выражение лица и грустный, сострадающий взгляд у Макгонагалл Лили видела впервые.

– Я рада, что вы завтра возвращаетесь к занятиям, – негромко сказала учительница. – На уроках вас не хватало.

Лили заставила себя кивнуть. Ей все-таки было не до возвращения, тем более не до того, чтобы снова заставлять себя учить уроки, с кем-то говорить, кому-то улыбаться. Чувство утраты невыносимо жгло душу, а униженность проигравшей, когда приблизился день встречи с однокурсниками, вернулась с новой силой.

– Я знаю, что вы сейчас чувствуете, – неожиданно сказала Макгонагалл. – Когда-то я сама бредила квиддичем, играла в команде факультета. А потом тоже упала с метлы, и о спорте пришлось забыть.

– Вы тоже больше не могли летать? – общность несчастья сближает, и Лили не могла больше видеть в преподавательнице совершенно чужого человека.

– Долгое время не могла. Мне пророчили, что я вовсе никогда не поднимусь в воздух. Но со временем способность к полетам немного восстановилась.

Сердце Лили забилось веселее.

– Значит, и я когда-нибудь?..

– Очень возможно. Так что не унывайте. Возьмите себя в руки. Гриффиндорки не раскисают.

У Больничного крыла её дожидался Северус. Протянул к ней руки, но не обнял, не улыбнулся, пристально и с отчаянием посмотрел в лицо.

– Как ты?

– Завтра можно на уроки, – проронила Лили. Пусть её утрата, возможно, не навсегда, но ожидание встречи с теми, кто знал, что она проиграла, тяготило.

Капли ночного осеннего дождя сохли под лучами утреннего солнца. Было время завтрака. День выходной, и это хорошо: возможно, Лили успеет хоть немного нагнать пропущенный материал.

– Не поможешь мне с занятиями?

– Конечно, помогу! И знаешь, – глаза Северуса засияли. – Я сидел в библиотеке долго, отыскал такой интересный материал по сдувающему зелью… Вот мы Слизнорта удивим, если доклад вместе сделаем, а? Или, хочешь, сделай одна, материал я тебе дам. Я еще по ЗоТИ книжку нашел, по изобретению боевых заклинаний. Жаль, нынешнему, – он поморщился и пропустил какое-то явно нехорошее слово, – этого не понять. Вот Фенвик оценил бы.

«Обязательно, когда мне тяжело, вспоминать людей, которые мне неприятны?» – сердито подумала Лили.

У порога Большого зала ей сделалось страшно, и будь она одна – пожалуй, не решилась бы войти. Впрочем, Северус сразу отделился, отдалился, отошел к своим. «Как всегда», – вздохнула про себя Лили и потащилась к столу Гриффиндора. Но встретили её на удивление тепло, замахали руками, усадили; девчонки лезли обниматься, мальчики тихонько осаживали их и поздравляли Лили с выздоровлением; кто-то жал руку.

– Привет, Эванс, – неуверенно сказали за спиной. Лили обернулась: рядом сидел Джеймс Поттер. – Здорово, что ты поправилась.

Со смущенной улыбкой, с воровато поблескивавшими глазами он был – как поймала себе Лили на мысли – весьма обаятелен, и она в ту минуту поняла учителей, которые не могли долго сердиться на него, несмотря на все его выходки.

– Мы тогда все так перепугались, вообще! Слушай, а зачем тебе это было надо?

«Чтобы показать, что я ничем не хуже никого, наоборот, даже лучше. Лучше мальчиков. Лучше чистокровных волшебников. Лучше тебя».

– А зачем другим это надо?

– Так другие с ума не сходят. Макдональд та же – тренируется, ждет следующего года. А ты на отборе прямо с цепи сорвалась. Почему?

Лили поджала губы. Нельзя раскисать. Нельзя нервничать. Лучше сказать правду и посмотреть, что будет.

– Хотела тебя победить. Доказать, что я лучше.

Кажется, у Джеймса даже очки округлились.

– Зачем? Кому ты чего доказала? Если ты в сто раз больше меня понимаешь в зельях – я же не лезу из кожи вон…

– Эй, а тебе что нужно, змееныш? – надменно спросил Сириус. Лили обернулась: у нее за спиной стоял Сев.

– А что Поттеру понадобилось? – тихо проговорил Северус, угрожающе сжимая палочку.

– Ничего себе, Отелло, – Сириус бросил на слизеринца полный презрения взгляд. – Если ты так трясешься над Эванс, что же ты не спас её, когда она летела в стену, а?

Северус побелел от гнева и подался вперед – Лили едва успела остановить его.

– Не смейте драться! Сев, отойди. Увидимся после завтрака.

Друг стал отступать, весь настороженный. Сириус тихо фыркнул:

– Юбочник!

Сев набросился на него. Тут же подскочил и Джеймс – защищать друга.

…Драку еле растащили два старшекурсника. Позвали Макгонагалл, она отчитала Северуса, вычла со Слизерина двадцать баллов и велела зайти к ней вечером, чтобы получить задание для отработки. Все видели, что слизеринец начал первый, и к Сириусу претензий не возникло.

После завтрака, когда Лили с Северусом отправились на прогулку, она ругала его на чем свет стоит. Он, как обычно, помалкивал и думал о своем, неведомом.

– Теперь опять с отработок не вылезешь. Зачем тебе вообще понадобилось к нам подходить?

– Я думал, Поттер к тебе придирается…

– Думал он! Защитник нашелся. Ну убедился, что не придирается – надо было околачиваться? Надо было лезть в драку? Сказал он тебе гадость – ответь тем же, ты ведь умеешь. И отойди. Ты же знаешь, мне от ваших ссор нехорошо прямо. А я и так только что поправилась.

Он вздохнул.

– Прости. Но они же первые начинают.

– С кулаками полез ты. Не сваливай на других. И вообще, подошел, как дурак… Зачем?

Лили сама не знала, с чего так взъелась. Вечные стычки Северуса с однокурсниками немного раздражали её – тем более, в день, когда она только оправилась от болезни, он мог бы проявить такт и не раздувать конфликт. Но сейчас она от злости готова была то ли прогнать его, то ли надрать уши – лишь мысль, что он и так наказан и ему еще достанется от других слизеринцев за снятые баллы, удерживала её.

Чтобы отвлечься, Лили глядела кругом. Осень уже давно царила в полной мере, крася желтым листву и заставляя траву жухнуть, холодя небо и пуская мелкую стылую рябь по озеру. Лили и Сев присели на иву – одну из нависавших над озерной гладью. Сев, нащипавший по дороге прозрачно-желтых листьев с разных кустарников, рвал их и бросал в воду. Девочка положила голову на плечо другу, он сжал кулаки, смял листья, затаился.

А Лили, глядя, как омывает пронзительно холодная вода купающиеся в ней гибкие ветви, удивлялась про себя, почему ей, которая так любит веселье и легкость, досталась палочка из печального дерева, словно осужденного оплакивать кого-то. И неожиданно стало интересно, из какого дерева сделана палочка Джеймса. У Северуса вон совсем черная, будто обгоревшая.

В небе промелькнули характерные силуэты: тренировалась какая-то из квиддичных команд. Лили, заморгав, поспешила отвернуться

Потянулись привычные дни учебы. Благодаря Северусу, отчасти еще Алисе, а отчасти собственным стараниям Лили довольно скоро сумела догнать однокурсников. Радовали уроки зельеварения: на первом после её выздоровления занятии профессор Слизнорт преподнес ей наколдованный букетик фиалок и пожелал «больше не подвергать себя опасности и не огорчать тех, кому дорога», потом они с Севом сделали доклад, за который им дали по десять баллов. Да и вообще, предмет ей легко давался, а это всегда приятно.

В начале ноября школу взбудоражил пренеприятный случай: слизеринец Эван Розье наложил темное проклятие на однокурсницу, Берту Джоркинс. Бедняжка несколько часов провела в Больничном крыле, мучаясь от боли.

– Да влюблена она в него, – поясняла младшим Гестия, учившаяся на одном курсе с участниками истории. – А он выбрал другую – Флоренс Флеминг с Рейвенкло. Замечали её, такая хорошенькая, с каштановыми локонами? Вот Берта из ревности и докатилась до того, что шпионить принялась. Что только нашла в нем? Он же злой, как голодная собака. Не понимаю, как можно любить злых людей.

– Спроси у нашей Лили, – подколола Эммелина. Она все-таки не оставляла попыток, как говорила, «отвести подружку от беды», хотя Лили подозревала, что Вэнс действует не только по доброте душевной. Несколько раз она замечала, как пляшут в серо-голубых глазах Эммелины веселые чертики, когда достается кому-то из слизеринцев.

– Терпеть их не могу, – как-то в открытую заявила Эммелина. – Задирают нос, строят людям пакости и выходят сухими из воды. А моя старшая сестра, Беренис – она работает в отделе по устройству судьбы сквибов – много рассказывала, что родители, учившиеся на Слизерине, проделывают с беднягами, которым магических способностей не досталось. Будь моя воля – отделяла бы поступивших на Слизерин от остальных и отправляла не учиться, а мести улицы и мыть уборные в общественных местах.

В одном она оказалась права: слизеринцу все сошло с рук, по крайней мере, на сей раз. Как ни ждали гриффиндорцы и хаффлпаффцы, товарищи Джоркинс, что Розье отправят в Азкабан или хотя бы исключат, он отделался снятыми баллами и отработками.