Текст книги "Двадцать один год (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Лили слушала, опустив голову. Омерзение, овладевшее ею в начале рассказа Тобиаса, постепенно сменилось жалостью к нему и к его сыну. Она даже не знала, кому сочувствует больше. Северуса жаль, как жаль любого, избитого до полусмерти – но и Тобиаса жаль тоже. Всю жизнь терпеть неуважение сына, получить в конце концов от него последнее доказательство презрения – кто бы стерпел, в самом деле? А ведь он не так уж безнадежен. Потрясение, кажется, исправило его. Трезвый, на работу устроился. Что бы сыну не простить его – и вправду, жили бы, как люди.

Интересно, в городе ли Северус? Если нет, то куда подался? Лили поймала себя на том, что первый раз после разрыва думает о нем почти благожелательно.

С Северусом она встретилась раньше, чем ожидала. Два месяца каникул промелькнули быстро и бессобытийно, и вот уже Лили обнаружила себя толкающейся в Косом переулке среди других школьников, торопящихся запастись всем необходимым к учебному году. У нее закончились ингредиенты для зелий, пришлось зайти в одну из вонявших на весь переулок лавок. Там-то она и столкнулась с бывшим другом: сидя у входа, он, чавкая пестиком, спешно толок в ступке слизней.

Пожалуй, сейчас Северус выглядел хуже, чем даже в детстве. Слизь запачкала ему руки, лицо, ссохлась в волосах, источая отвратительный запах. Тяжелый и грязный передник словно оттягивал его вниз, заставляя быть согбенным. На шее и острых лопатках (из-за духоты в лавке он был по пояс голый) выступила испарина. Кажется, он стал немного крепче, шире в плечах, но это не искупало плачевного в целом вида.

– Северус! – тихо позвала Лили. Он вздрогнул, нервно поднял голову. В ту же секунду лицо его стало темно-красным. Лили только не поняла, стыдится ли он того, что не одет и грязен, или того, что вынужден работать летом.

– Мне нельзя говорить с клиентами, – пробормотал он наконец.

– Хорошо, не говори, – Лили пожала плечами. – Я только хотела передать, что видела твоего отца. Он тоже нашел работу и, кажется, не пьет.

Лицо Северуса еще побагровело, хотя до того казалось, что сильнее покраснеть он не способен. Тут за прилавком показался сам хозяин: низенький, круглый и шустрый, чем-то похожий на Слизнорта, но куда более замотанный.

– Эй, Нос! – весело позвал он.– Я слизи жду – заснул ты, что ли? Да, мисс, что вам угодно? – встрепенулся он, заметив Лили. Северус, не глядя на нее, нырнул в подсобку.

Уже закупив все, что требовалось, девушка направилась к “Дырявому котлу”, чтобы там перекусить: слизни и коренья были надежно упакованы, так что она могла не беспокоиться, что запах от них помешает прочим посетителям наслаждаться трапезой. Но не успела она отойти от лавки и пяти шагов, как услышала на улице очень знакомые голоса. Обернулась: Джеймс и Сириус шли по улице, что-то увлеченно обсуждая. Сейчас с ними общаться не особенно хотелось (вернее, с Джеймсом можно, но без чужого присутствия), поэтому девушка спешно притаилась за углом. Все же было любопытно узнать, о чем они говорят и куда идут. Но первого по крайней мере узнать не удалось: Поттер и Блэк завернули в лавку – в ту самую, где работал Северус. Подавив неприятное предчувствие, Лили поспешила уйти.

Чего она не узнала, так это того, что тогда Северус потерял работу: хозяин лавки не терпел, чтобы работники хамили клиентам.

========== Глава 46. Мистер Вэнс ==========

Первого сентября погода выдалась отвратительная: пронизывающий ветер осыпал прохожих моросью. Лили плотно укуталась в длинный плащ (купили с мамой в Манчестере почти одинаковые), накинула на голову шарф, жалея, что он такой тоненький и что зонтик она убрала далеко. Впрочем, дождь сам по себе беспокойства бы не причинил, а порыв ветра сломал бы любой зонт. Так что пришлось мужественно рваться вперед, борясь с желанием подуть на красные закоченевшие пальцы.

На Кингс-Кросс, несмотря на кошмарную погоду, народу было не меньше, чем обычно, но Лили с легкостью вычисляла в толпе не только знакомых, но и вообще тех, кто принадлежал к миру волшебников. Странно одетых людей с совами в клетках и жабами в кулечках, наверное, причисляют к циркачам…

– Скрываем красоту от нескромных глаз? – бархатно пропели у нее над ухом, и приятно-тяжелая ладонь скользнула по спине.

– Джеймс?

Поттер приобнял её и довольно скалился.

– Замерзла, Лили? Пойдем скорей, погрею. Да, отцепись наконец от своего чемодана.

Взмах палочкой – и чемодан Лили шмякнулся на тележку Джеймса, который немедленно сообщил, что тележка зачарованная и ему ничуть тяжело не будет.

Вместе они преодолели барьер и вошли на нужную платформу. Лили весело махала знакомым, потом поморщилась, различив в тумане, смешанном с паровозным дымом, фигурку Электры Мелифлуа в длинном бежевом плаще. Рядом с девушкой стояла невысокая белокурая женщина, очень изящно одетая, и заботливо гладила дочь по плечам.

– Это же Араминта Мелифлуа, – с непривычной холодностью и жесткостью прошептал Джеймс. – Та самая, что ненавидит магглорожденных. Интересно, как она не побоялась сюда прийти?

– Кто-нибудь из вас способен поднять руку на женщину? – удивилась Лили. Миссис Мелифлуа её ужаснула: Лили никогда бы не подумала, что чудовище, воспевающее травлю человека, может выглядеть столь безобидно. И тем не менее напасть на хрупкую женщину в любом случае оставалось низостью.

– Нет, – горько ответил Джеймс. – В том и беда. Гриффиндорцы слишком благородны, чтобы тронуть монстра, если он носит юбку.

Электра взошла по ступенькам, последний раз обернулась, чтобы помахать матери – и тут раздался взрыв. Лили шатнуло, она упала, и только рука Джеймса, вцепившаяся ей в плащ, удержала девушку от того, чтобы скатиться на рельсы. Платформу заволокло дымом. Кто-то протяжно закричал. Лили приподнялась, вглядываясь: среди общей суеты Регулус Блэк и Мальсибер выскочили на платформу, бросившись к миссис Мелифлуа, лежащей без чувств, а показавшийся в тамбуре Эйвери удерживал Электру, отчаянно рвавшуюся к матери.

– Мама! Мама! – причитала слизеринка, заливаясь слезами.

Мальсибер и Регулус приподняли миссис Мелифлуа.

– Она жива, – бросил Блэк. – Элли, успокойся и ступай в вагон. Тетушке сейчас помогут. Альфред, да уведи же её.

Эйвери удалось утащить Электру, но крики и плач только усиливались, раздаваясь все чаще и громче. Родители искали детей, братья – сестер, друзья – друзей. Дым от взрыва ел глаза; несколько человек свалились на рельсы – хорошо еще, поезд стоял. Джеймс помог Лили подняться, прижал к себе и попытался пробиться к подножке. Это оказалось непросто: по платформе лихорадочно носилась целая толпа. Когда же наконец Поттер закинул Лили в тамбур и сам повис на подножке, раздался командный голос:

– Всем успокоиться! На счет три все встанут на ноги и будут оставаться на месте, пока старосты не разведут по вагонам учеников! Один! Два! Три! Старосты, подавайте сигналы! По очереди, не создавайте толчеи!

– Хаффлпафф! – Мэрион, наверное, усилила голос Сонорусом, и он стал походить на вороний грай. – Хаффлпафф, четвертый вагон, не толкаемся!

Она выпустила из палочки желтый дым, чтобы сокурсники лучше видели, куда идти. Затем таким же образом в вагоны завели слизеринцев и рейвенкловцев.

– Куда это Лунатик пропал? – недоумевал Джеймс. – Нет, Лил, ты не высовывайся. Поди-ка внутрь. Я дам сигнал сам.

Лили была так напугана, что не стала противиться. По дороге она едва не врезалась в Северуса, почему-то застывшего в тамбуре, и на ватных ногах, почти ничего не видя, нырнула в ближайшее пустое купе.

Поезд смог отправиться только через час. Очевидно, взрыв не повредил ни рельсы, ни вагоны. При такой мощности, что земля вздрогнула и люди попадали с ног, это было довольно странно. Но Лили нескоро смогла поделиться сомнениями с Джеймсом: она довольно долго ждала его после отправления, пока он не ввалился в купе со всеми друзьями.

Лили ждала, что Сириус будет хвастаться спасением половины выживших, однако он был необычно молчалив, только ярость и боль застыли в каждой черте лица, глаза горели чернотой и желваки ходили по скулам. Люпин хлопотал над Петтигрю: тот при падении сильно ссадил ладони и расквасил нос.

– Сильно пострадавшие есть? – спросила Лили, удивившись сухости голоса. – И есть ли… убитые?

Джеймс машинально взлохматил волосы: он так всегда делал в растерянности. Люпин немного отвлекся от всхлипывающего и трясущегося Питера.

– Кажется, убило кого-то из провожавших. И пострадавшие есть. Я видел… Лили, ты уж прости… Оторванную кисть руки.

Лили только поморщилась, хотя тошнота подступила к горлу, а вот Питер затрясся пуще прежнего.

– Где примерно рвануло? – холодно спросила девушка. На сей раз ей ответил Сириус. Казалось, каждое слово царапало ему горло.

– В паре метров от места, где стояла Араминта Мелифлуа. Думаю, целились в нее, и целились из толпы, но кто-то под руку толкнул не вовремя. Того беднягу разнесло прямо у меня на глазах. Скорей всего, прицельное Редукто Максима. Остальные попадали просто от взрывной волны, – он провел ладонями по лицу. У Лили мурашки пробежали по коже: если бы на её глазах разорвало человека, наверное, сейчас с ней была бы истерика или обморок.

– А почему рельсы и поезд не повреждены?

– Ну ты даешь, Лилс! – Джеймс нервно хохотнул. – На них давно мощнейшие блоки установлены против любой дряни. Всякое ведь бывало. Да, вот, кстати, и нашелся не джентльмен…

Сжав пальцы в замок, Джеймс наклонился вперед и застыл. Видимо, шок от пережитого только что настиг его. Ремус молча достал из сумки термос с какао и угостил каждого из сидевших с ним. Потом медленно проговорил:

– Джеймс, только не обижайся на мои слова, но на такую реакцию, как у тебя, и рассчитывают те, кто за этим стоит. Вернее – именно на такие выводы.

– Какие выводы, Лунатик?

– Что это сделала наша сторона, – спокойно объяснил Люпин. – Покушение на убийство женщины точно отвратит часть общественности. Провокация.

– Ради провокации чистокровные готовы пожертвовать самой верной из них? – все-таки это не укладывалось у Лили в голове.

– Не пожертвовать! – возразил Ремус слегка нетерпеливо. – Араминту Мелифлуа, думаю, никто не собирался убивать. В том, что заклинание угодило в этого несчастного, не было никакой промашки. Он, скорей всего, был выбран случайно; ему просто не повезло оказаться рядом с ней. У нас должно было сложится мнение, что целились в нее. Потом – вы заметили, как быстро прибежали слизеринцы? Электра – хорошая актриса, её можно поздравить. Трогательно вышло. Я знаю, в толпе провожающих всегда вертится какой-нибудь корреспондент в надежде заметить кого-то известного провожающим детей в школу. И тут такие события, такой кадр… Дочь рвется к раненой матери… Гюго отдыхает!

Никогда в его голосе не звучало столько горечи и цинизма.

– От взрыва чудом не пострадал никто из детей, – Ремус сжал свою чашку, и показалось, что в его глазах зажегся желтоватый волчий огонек. – И это все, чтобы дискредитировать противников.

– А в следующий раз кто-то из детей окажется на кладбище, – процедил Сириус.

Джеймс, до сих пор помалкивающий, подал голос:

– А вы узнали того, кто всех успокоил? Это же мистер Вэнс! Ну, отец Эмми и близнецов. И той хаффлпаффки, как бишь её? Маргарет?

– Маделайн, – уточнила Лили. – Что ж в этом такого? Он просто провожал детей.

Поттер хмыкнул.

– Лилс, ты его не знаешь! А с моим отцом они друзья, как-никак. Если он пойдет провожать детей, Хагрид выучится балету.

– Сохатый, нашел время шутить, – поморщился Блэк, как от боли. И тут в дверь постучали.

В купе робко заглянула девушка в очках. Рыжеватый отлив вьющихся волос и особенная тонкость лица указывали, что она одна из Берков; так и было: к ним пожаловала Гесиона Берк, ученица Рейвенкло, перешедшая на пятый курс. О ней, в отличие от старшего брата и младшей сестры, почти не было слышно: она мирно зарабатывала баллы факультету, читала книжки и ни во что не вмешивалась, однако Александрина успела запомниться своей нетерпимостью, а Септимус, должно быть, уже присоединился к Пожирателям смерти. Поэтому встретили её крайне неприветливо.

– Что тебе надо? – буркнул Сириус. – Ступай к своим слизеринчикам.

Девушка испуганно заморгала; Лили показалось, что она вот-вот заплачет.

– Моей сестре битое стекло попало под кожу… Я не знаю, как его достать. Помогите, пожалуйста, если можете.

– А вот не можем, – Сириус поднялся на ноги, явно готовый дать волю гневу, но прежде, чем он успел что-нибудь сказать или сделать, Лили, схватив дорожную сумку, выскользнула из купе и попросила Гесиону указать ей путь. Еще перед первой поездкой в Хогвартс отец собрал для Лили аптечку и научил, как оказывать первую помощь.

В купе, куда Гесиона привела Лили, были Александрина и еще один её брат (оставалось только удивляться плодовитости Берков), Адельберт, третьекурсник. Хрупкий мальчик растянулся на полке, стеная, прижимая ко лбу влажное полотенце. Девочка сидела прямо, молча, только прикусила губу и зажимала щеку. На Лили дети воззрились с недоумением и отвращением.

– Кого ты мне привела, – прошипела Александрина. – Это же грязнокровка!

– Но, милая, – протянула к ней руки Гесиона, – осколок необходимо вытащить. Ты же не дотерпишь до Хогвартса, мы будем там только к ночи.

– Дотерплю, – всхлипнула девочка и зло посмотрела на Лили, присевшую рядом. Отвести руки от лица пострадавшей не удалось: она вырвалась.

– Не смей ко мне прикасаться, грязнокровка! Мне не надо от тебя ничего, никакой помощи! – говорить ей явно было очень больно: в серебристо-серых глазах выступили слезы.

– Будешь вертеться – приложу Ступефаем, – пригрозила Лили и с силой обхватила девчонку за плечи. Александрина уперла ей в грудь палочку.

– Только попробуй! Гесиона, почему ты позволяешь ей мне угрожать?

Рейвенкловка присела к сестре и обняла:

– Ну пожалуйста, ради меня. Я не могу видеть, как тебе больно. Никто больше не соглашается.

«А послать бы вас всех подальше», – подумала Лили, но заплаканную девчонку было жалко. Продезинфицировала инструменты. Приказав Гесионе держать сестру крепче, она силой отвела руки, прикрывавшие ранку, и стала ковыряться в ней иголкой и пинцетом. К чести Александрины, та все вынесла почти без звука, зато Адальберт, перекатываясь с боку на бок, стонал за двоих. Вероятно, он надеялся привлечь к себе внимание, но не получалось, так что, когда Лили, невольно вскрикнув от радости, вытащила осколок, воскликнул:

– Эй, Гесиона, а когда ты приведешь помощь мне? Только ищи не грязнокровку, а кого-то умней и опытнее! Я не желаю, чтобы меня тыкали маггловскими штуками!

Александрина, едва ей смазали ранку, отпихнула Лили, затем обернулась к сестре и дала ей пощечину.

– Как ты посмела! Только не вздумай благодарить её! Я напишу отцу, кому ты позволила до меня дотронуться!

Гесиона бросила Лили усталый и благодарный взгляд, но промолчала. Когда удалось покинуть купе, вырвался вздох облегчения. Мародеры же, к её удивлению, встретили её спокойно и ни спрашивать, ни упрекать не стали.

В Хогвартсе Лили первым делом переобнималась с подругами и расспросила, все ли целы, живы и здоровы. Зал был непривычно молчалив: еще никогда прежде война не подступала так близко к этим детям, еще ни разу рядом с ними не проходила внезапная, ужасная, нелепая смерть. Кажется, даже за слизеринским столом – Лили все же метнула туда взгляд – никто не мог притронуться к пище и едва обменивался с соседом парой слов; впрочем, если правдива теория Люпина, кто-то из них точно сейчас играл. Она только недоумевала, как можно было принять участие в столь циничном представлении, особенно Электре – ведь речь шла о её матери.

Джеймс, однако, держался получше прочих и не утратил природной наблюдательности. Оглядевшись, он указал Лили на преподавательский стол: за ним подозрительно глядя то на директора, то на студентов, сидел высокий сухопарый старик, в котором Лили с некоторым трудом, но узнала отца Эммелины Вэнс. В начале пира, кажется, Дамблдор кого-то представлял, но вряд ли кто-нибудь сейчас вдумывался, что говорит директор.

– Мистер Вэнс будет вести у нас ЗоТИ, – шепнул Джеймс. Лили вяло кивнула. В прошлом году ЗоТи вела миссис Прескотт – бесцветная женщина, не отрывавшая глаз от учебника. Уроки стали скучнее, чем у Бинса, но в плане оценок никто в обиде не остался. Все, кто в течение года утруждали себя зубрежкой и подготовились к финальному экзамену в виде огромного теста, получили Превосходно и Выше Ожидаемого. Лили порой представляла, как Северус пофыркивал бы на такие уроки, утверждая, что пользы от них никакой и что женщина вообще не способна прилично преподавать серьезные дисциплины… Нет, он никогда не отзывался о женщинах дурно, довольно редко по сравнению с другими мальчиками отпускал комментарии по поводу чьей-то полноты или прыщей, а за то, что он считал глупостью, мальчишек высмеивал не меньше. Но Лили всегда чувствовала, замечала по мелким деталям поведения, что девочек он считает слабыми, неприспособленными к жизни и лучшим положением для них видит зависимость от мужчины. Это, в конце концов, тоже подспудно её возмущало. Да чего стоит, что он оскорблялся, если она его защищала. Хотя что теперь вспоминать.

Итак, отец Эммелины будет вести ЗоТИ. Любопытно, что же это будет.

Первый урок по ЗоТИ состоялся только через неделю, и признаться, за это время Лили о мистере Вэнсе совсем не думала. Каждое утро ученики расхватывали газеты, и кто-нибудь с дрожью в голосе зачитывал очередную статью о взрыве на Кингс-Кросс.

Как и предполагал Люпин, со стороны чистокровных посыпались обвинения в покушении на убийство, тем более циничное, что могли пострадать дети. Правда, светлая сторона также не осталась в долгу: если Люпин смог выстроить цепочку и понять, кому взрыв в действительности был выгоден, но стреляный воробей Крауч – тем более. Он обвинил семейства Мелифлуа, Блэков и Мальсиберов в провокации, и развязалась полемика.

Сириус, правда, твердил, что не понимает, почему Крауч медлит на сей раз: надо было не марать газетные листы, а арестовать подозреваемых или взять в заложники их детей.

– А ты согласен пойти в заложники? – поддела его Марлин, когда он это высказал.

– Согласен. Достойная плата за того беднягу.

Дети убитого не приезжали в школу. Наверное, так было правильно – ни к чему им сейчас привлекать неизбежное любопытное внимание. Но все же в Большом зале висели траурные полотнища, и настроение было, кроме минут, когда читали газеты, похоронное – как в первые дни после гибели Кристины Олливандер.

Лили и Джеймса вызывала к себе Макгонагалл, сообщила, что они назначены, соответственно, старостами девочек и мальчиков, объясняла, что от них требуется, но они прослушали. Новость их обрадовала бы в другое время, уж Джеймс наверняка бы стал важничать и хвастаться – а теперь совершенно не задела.

В такой обстановке появление мистера Вэнса оказалось как нельзя более кстати. Едва на первом занятии он вошел в класс, подтянутый, строгий, с тщательно расчесанными бакенбардами, с легкой тростью в руках – по классу точно прошла волна энергии, пробуждая, встряхивая каждого, кто там был. Первое же его слово заставило собраться и сосредоточиться.

– Я слышал, что до меня вы целый год зубрили теорию, – мистер Вэнс легко перехватил трость, стиснув её посередине. – Так вот, запомните: теория без практики мертва. Это ничто. Это бумагомарание. Более того: никакая теория вам к драклам не нужна. Встаньте все! Раздвинуть парты! Освободите место!

Его приказ тотчас исполнили: стало интересно. Мистер Вэнс с легким пренебрежением оглядел их всех.

– Сейчас время такое, – снова начал он, – что от темных искусств приходится защищаться чаще всего в схватке с темным магом. Боевые заклинания – вот что вам нужно прежде всего. Но мне не надо, чтобы вы тут, как примерные детки, тянули ручки и хвастались знаниями. Живо разбились по парам и начали дуэль, а я посмотрю, на что способен каждый из вас. Каждый гриффиндорец – против хаффлпаффца, чтобы не подыгрывали друг другу. И да, кто попробует обойтись без невербальных заклинаний, на большее, чем Удовлетворительно, может не рассчитывать.

Хаффлпаффцев было больше, чем гриффиндорцев, и мистер Вэнс, не долго думая, поставил одного мальчика драться против Зои Макмиллан, а еще одного присоединил к Джеймсу и Арчибальду Уизерби. Лили ожидала, что с ней захочет подраться Пенни-Черри, но та живенько отбежала к Алисе. Напротив Лили встала Мэрион и едва заметным кивком головы дала понять, что дуэль можно начинать.

Дальше все опять же пошло не так, как Лили себе представляла. Она думала, что боевой магией Риверс, как дочь аврора, владеет довольно умело. Но та лишь ставила невербальное Протего на все атаки Лили. Лишь когда ей, видимо, показалось, что соперница измотана (у Лили в самом деле от взмахов палочкой заболела рука, а орудовать другой было неудобно), она, также молча, швырнула в Лили заклинанием, оказавшимся Инкарцеро. Лили успела поставить щит, и заклинание попало в саму Риверс: она не успела увернуться.

Казалось, дуэль вышла совершенно нелепая, тем не менее мистер Вэнс, проходя мимо, удовлетворенно кивнул:

– Примитивно, но эффективно. Кстати, вы продержались дольше многих. Десять минут.

И в самом деле, остальные почти все уже закончили драться. Только Джеймс еще возился с хаффлпаффцами, объединившими усилия, да Мери никак не могла одолеть неожиданно упрямую толстуху Полли Эббот.

Пять минут мистер Вэнс дал для отдыха, затем велел поменяться парами, и дуэли возобновились. На сей раз Лили пришлось драться с Зои Макмиллан, которая и не сопротивлялась: её удалось разоружить первым же взмахом палочкой.

…Уже когда распаренные, но довольные ученики покидали класс, мистер Вэнс велел старостам остаться.

– Значит, так. Рейвенкловцам я не доверяю, слизеринцы солгут наверняка, поэтому вся надежда на вас. Мне нужны сведения о том, каких взглядов придерживается каждый из ваших однокурсников. К завтрашнему дню напишете обо всех, кого знаете лично или о ком хотя бы что-то слышали.

Брови Люпина поползли вверх, он залился краской. На лице Мэрион мелькнуло выражение глубочайшего омерзения; кажется, она готова была спорить – но прикусила губы и о чем-то задумалась.

Лили потерла висок. Кажется, отец Эммелины прежде был чиновником. Очевидно, Министерство все-таки взялось за студентов Хогвартса, поняв, что потенциальных Пожирателей довольно много. Но вот как ей быть, ведь среди них – Северус?

В сущности, их больше ничего не связывает, он ей больше не друг. Да и никаких серьезных последствий для него быть не должно. В худшем случае его проверят. Но если он не получил Метку, то повода его арестовать нет.

Старосты вместе покинули класс.

– Что вы напишете? – нервным голосом спросил остальных Люпин.

– То, что он требовал, – пожал плечами высокий темноволосый Уизерби. – Какой смысл покрывать возможных преступников?

– Писать-пиши, но говори только за себя, – проворчала Мэрион. – За взгляды не судят, а такие доносы – просто подлость.

У Лили холодели пальцы. Что посоветовал бы в таком случае отец? Как жаль, что нельзя связаться с ним!

… Она честно составила список студентов, указав взгляды всех, кого знала, но относительно Северуса упомянула, что ей ничего не известно. Люпин и Мэрион отделались фразой: “Никто из знакомых чистокровного фанатизма не высказывал”. Подробнее всех отчитался Арчибальд Уизерби. Он еще с неделю ожидал, что в Хогвартс нагрянут авроры и “почистят его от будущих Пожирателей”, однако никто не явился.

========== Глава 47. Виноград без косточек ==========

Поздний октябрь срывал выцветшие лохмотья последних листьев. Филч, гоняясь за шелудивыми студентами, совсем забросил другие дела: в рамы немилосердно сквозило, на уроках девочки кутались в теплые кофты или платки. Лили подбадривала себя тем, как в гостиной заберется с ногами в кресло и укроется клетчатым пледом. И, пожалуй, попросит Джеймса принести ей с кухни глинтвейн. Джеймс однажды ей признался, что на младших курсах иногда таскал еду с кухни.

– Ты был голоден? – Лили с жалостью к нему тогда потянулась.

– Нет, – рассмеялся Джеймс.– Я так… Куражился. Ты никогда не пробовала рисковать, Лил? Такое ощущение, знаешь… Сердце в комок, и кровь пенится.

«Везет мне на воришек», – удивилась Лили про себя. Джеймс в тот раз рассказал ей о том, почему так редко попадался вместе с друзьями: у него – точнее, у его отца, но он стянул, а отец не стал отбирать, когда это обнаружил – была необыкновенная мантия-невидимка, крепкая и с очень надежным эффектом. В тот же вечер он и продемонстрировал её Лили: принес полупрозрачный, очень легкий плащ, укутался – и мгновенно исчез.

– Теперь понимаешь, почему Филч не мог нас найти? – давясь смехом, объяснил его голос.

Лили представила, как мальчишки, прячась под чудо-мантией, чувствовали себя королями ночного Хогвартса – и тоже не смогла сдержать умиленной улыбки.

…На уроках у профессора Вэнса мерзнуть не приходилось. Отвергая теорию, он по-прежнему весь урок отдавал практике, лишь изредка и только на словах разъясняя принцип действия какого-либо заклинания. Сегодня он проверял, все ли они умеют вызывать Патронуса. Оказалось, что умели это в полной мере только четыре гриффиндорца – Джеймс, Сириус, Лили и Алиса – да Арчибальд Уизерби; еще у Люпина и Мэрион получалось по призрачному облачку. Ругнувшись сквозь зубы, мистер Вэнс принялся объяснять.

К концу занятия серебристое облачко смогли вызвать почти все, вот телесный Патронус из вновь учившихся вышел лишь у Марлин, Дэвида Хитченса да Алекса Миджена. Сестренки Эббот никак не могли сосредоточиться, Пенни всхлипывала, не переставая, после того, как одновременно промелькнули Патронуса Джеймса и Лили – у него это оказался олень, крупный и изящный, с ветвистыми рогами – , а Люпин и Мэрион отчего-то не продвинулись с уровня, на котором были в начале занятия. Лили тем более удивлялась, что Риверс еще в конце пятого курса, в тот самый день разрыва с Северусом, вызвала телесного Патронуса при ней. Правда, тогда она встречалась с Джоном Грином, не зная о его вероломстве. Теперь, небось, вспоминает, как ей купили томик Виньона или сносные туфли, но ведь этого так мало.

Снова под потолок взмыл величавый лебедь Алисы, а за ним мелькнула быстрая и гибкая куница Марлин. Мери, раскрасневшись, размахивала палочкой и громко пыхтела. Вот девчонки положили ей руки на плечи, что-то успокаивающе прошептали. Она вновь задумалась.

– Экспекто Патронум! – из её жесткой гнутой палочки вдруг вырвался косматый волк.

– Ого! – оценил мистер Вэнс. – Сразу телесный? Молодчина, Макдональд, три балла Гриффиндору!

Но баллы не обрадовали ни саму Мери, смотревшую, как волк тает, почти с отчаянием, ни побагровевшего Люпина, который тут же попробовал спрятаться за плечами Сириуса. Лохматый призрачный пес, вившийся у ног Блэка, неощутимо тяпнул Ремуса за лодыжку.

Лили знала, почему горюет Мери и краснеет Люпин, и почему у Марлин запали щеки, подсохли губы, и почему Алиса счастлива и уверена, как никогда прежде. В один из вечеров, когда удалось немного прийти в себя после взрыва на вокзале, они поделились друг с другом последними радостями и горестями. На пальце Алисы блестел позолотой тонкий ободок: в августе они с Фрэнком обручились.

– Он поступил в школу авроров. Если я смогу попасть туда же, мы будем вместе. Хоть и на разных отделениях, – Алиса поглаживала кольцо и улыбалась.

– Счастливая, – вздохнула Марлин. – А мне вот летом Сириус изменил.

Девчонки опешили.

– С кем это? – недоверчиво спросила Мери.

– С продавщицей в магазине мадам Малкин. Я летом заходила в Косой переулок и видела их там, на крыльце. Они целовались, – Марлин надсадно-горько вздохнула.

– Но ведь вы не расстались… – с сочувственной осторожностью начала Алиса.

Макконнон вскинула голову.

– Конечно, нет! Мужчина – настоящий мужчина – изменять не может. Просто эгоизм– накрепко привязывать его, не давая погулять. Нет уж, оставьте верность евнухам, а ревность – глупым клушам-хаффлпаффкам. Чем больше женщин будет у моего мужчины, тем больше я буду гордиться им.

Алиса некоторое время смотрела в пол.

– Но ведь тебе больно…

– Притерплюсь, – Марлин дернула плечом. – Мой отец всегда изменял Люси, но кто еще дал бы ей такое положение и такую жизнь?

Лили молчала, снова ничего не понимая. Её родители были друг другу верны, супружеская измена тесно сплеталась в сознании с сыплющимися в могилу землей и снегом, с похоронной процессией и рыдающим человеком у них в прихожей. А еще – с заброшенной детской площадкой, где миссис Файерс ныряла руками под куртку незнакомого мужчины, а он уронил на снег её голубой шарф. Она усвоила, что женская измена– явление роковое, неизменно ведущее к беде, и все прочитанное лишь укрепляло её в этой мысли. Но мужчина, получается, изменять может, вправе? От его измены, получается, не будет большой беды?

– А ты изменять Сириусу будешь? – вырвалось у нее.

– Я? Зачем? Нет, мне нельзя. Я женщина.

– Ему можно, а тебе – нет? Не очень-то справедливо.

Марлин шумно выдохнула.

– Лили, милая, тебе достался замечательный парень, но ведь и он прежде всего хочет, чтобы женщина была для него удобна. Слушалась его, признавала право спать с другими и была податлива в постели.

– Ты мерзости говоришь, – Алису, видимо, передернуло.

– Нет. Правду. Только так мужчину можно удержать. А от вас, принципиальные мои, даже ваши терпеливые мальчики быстро уйдут, если с ними вы будете женщинами, а не самками.

Мери в спор не вмешивалась. У нее были свои беды. Люпин продолжал встречаться с ней из порядочности, но явно тяготился. А у нее-то были мечты хорошие, добрые: хотелось ей осчастливить его.

– Я вижу, он на тебя запал, – объясняла она в ту же ночь Лили. – Но ведь он тебе не нужен, у тебя Джеймс есть, правильно? Ну, а я бы Рему все дала, все бы для него сделала, вкалывала бы ему на лекарства, если надо. Веришь – нет, я его привороткой хотела опоить на балу. Уже и зелье купила. И Слизнорт мне так удачно дал бокалы нести. А потом поняла: не могу. Мне надо, чтобы правда была. Лучше я его так добьюсь, без зелий.

Лили слушала и кивала. Ей было жаль Люпина, она отчаянно желала Мери удачи, но почему-то глубоко сомневалась, что Мери сможет добиться любви Ремуса «так». То есть она добилась уже давно близости с ним, но душу его не затронула – более того, Ремус, кажется, её побаивался и внутренне немного брезговал.

Патронусов они учились вызывать накануне Хэллоуина. Лили, довольная, что Гриффиндор заработал на ЗоТИ приличное число баллов, так и вышла в коридор, улыбаясь. Она уже слыхала, что урок у Рейвенкло и Слизерина мистер Вэнс вдет совсем иначе: надиктовывает длиннющие лекции и заставляет вызубривать наизусть, регулярно устраивает контрольные, где снижает оценку даже за помарки, или требует рассказать кусок из лекции, слово в слово, у доски, причем почти не дает ученику говорить, засыпая его насмешками. Вроде бы Слизнорт и Флитвик пытались пристыдить его, но он лишь отмахнулся: «Подлецы и заумники должны знать свое место».