Текст книги "Двадцать один год (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

А вечером того же дня, патрулируя коридор, она встретила Северуса. Он сидел на подоконнике, против обыкновения, без книжки; прижался к стеклу длинным кривым носом и смотрел, как падают все новые слезы дождя. Он жил, все помнил, был здоров, а по его милости кто-то лежал в земле, а кто-то и себя не помнил.

Лили подсела рядом, тронула за плечо, позвала. Он нервно дернулся:

– Не бойся, я не аврор, – она не удержалась. Он вопросительно на нее поглядел. – Я знаю, что ты участвовал в убийстве семьи Подмор и изнасиловании Пандоры Касл. Я там была и узнала тебя даже под маской и плащом.

Лицо Северуса вытянулось, брови поползли вверх, но он и не испугался вроде, а еще глубже ушел в собственные мысли. Спросил отрешенно:

– Была? Я тебя не видел.

– Я пряталась за кустом. Если бы я выскочила, вы бы меня убили, как убили Нелли. А скажи, Пандора сильно кричала?

Северус покачал головой.

– Нет. Пока не наложили Круциатус – нет. Она только спрашивала, что нам нужно… Зачем мы это делаем, – он коротко и горько рассмеялся. – Ты уже написала на меня заявление в аврорат?

– Нет. Я не выдала тебя Грюму и не собираюсь выдавать потом.

– Но почему? Если в твоих глазах я совершил преступления…

– В моих глазах?! – Лили не выдержала. – То есть, по-твоему, убить целую семью, переглушить их, как рыбу, и участвовать в изнасиловании и пытках – это не преступление?

– Преступление, – согласился Северус. – Поэтому мне и странно, что ты не донесла, если узнала меня в самом деле.

Она вздохнула.

– Наверное, потому же, почему на вас всех не доносит Гэмп. Она ведь знает?

– Догадывается, – он ронял слова вяло, без выражения.

– Я её видела сегодня. Она плакала.

– Ей трудно.

Они опять замолчали оба. Он застыл, глядя в точку на полу. Лили дышала на стекло и вычерчивала пальцем вензеля, сама не замечая, как выходит «Дж. и Л.». Северус наконец поднял глаза, посмотрел на вензель и слегка поежился.

– Тебя Бог накажет, Сев.

– Вероятно, – согласился Северус и сполз с подоконника, собираясь уйти. Лили удержала его за рукав, он снова посмотрел вопросительно.

– Погоди. Нас с тобой тоже рассудит не Визенгамот. После Хогвартса я собираюсь поступать в школу авроров. Мы встретимся с тобой в бою, Сев, и тогда решится, кто же из нас прав.

Он быстро заморгал, покривился.

– Лили, не надо тебе в бой. И вообще в школу авроров не надо. У тебя всегда с ЗоТИ было не очень, и в незнакомой обстановке ты теряешься, с тактикой у тебя тоже совсем плохо…

– Не можешь не унизить меня? – Лили уже не обижалась, так спросила, для порядка. В самом деле, на врагов не обижаются. Обижаются на друзей, с врагами – воюют. Еще год или два – и один из них убьет другого.

– Да при чем тут – унизить?! – он вскипел. – Я тебе позволяю изображать судью, но больше – никто не позволит! Тебя убьют, раздавят, как муху! – он треснул кулаком по подоконнику. Синеватые губы тряслись. – Ты кинешься, как та ваша дура, в самое пекло, и тебя уложат так же, на месте, даже быстрее, потому что она хоть одного противника догадалась вывести из строя, а ты же у нас великая гуманистка и огнем в человека не станешь кидаться, правильно? Тебя же не этому папаша учил?

Лили от души влепила ему пощечину – так что он мотнулся, опершись руками на подоконник. Впилась ногтями в воротник, встряхнула.

– Я клянусь, что в первом же бою, где мы встретимся, убью тебя лично.

Северус отцепил её, легонько оттолкнул.

– Ты не сможешь. Это даже не обсуждается. Просто не лезь, – он зашагал по коридору, Лили догнала, перегородила путь.

– Такие, как ты – оскорбление человечеству, Северус. Я не знаю, как тебя еще носит земля, но мне очень хочется, чтобы это не продолжалось долго, чтобы ты ответил за все, что натворил. Чтобы прочувствовал каждое свое преступление и умер в муках. И мне очень жаль, если не я буду твоим палачом, потому что я виновата, что позволила тебе существовать – такому, как ты есть…

Он с неожиданной силой оттолкнул её, так что Лили с трудом устояла на ногах, и ушел очень быстро. Лили еще долго стояла, тяжело дыша, обхватив себя руками, поглаживая пальцами локти. Она не знала, что её разозлило больше – что он опять усомнился в том, что от нее может быть толк, или что, будучи преступником, смеет так спокойно и нагло разговаривать с честными людьми, без малейших угрызений совести вспоминая подробности содеянного. Её пробрало нервное отвращение и желание покончить с ним, покончить прямо сейчас, на месте, и не быстрой Авадой, а так, чтобы он почувствовал все, что причинял другим. Впрочем, она же не чистокровная фанатичка, и ей негоже так думать. «Но не может же он уйти безнаказанным, не должен уходить, это будет несправедливо. Покарай его, Господи. Покарай этого грешника. Все на свете готова отдать, чтобы он пострадал за свои грехи. Воздай ему по его делам». То была первая молитва, с которой Лили Эванс сознательно обратилась к Богу.

Она внезапно почувствовала себя совершенно обессиленной. Опустилась на подоконник, прижалась плечом к стеклу, похолодевшему от влаги, отрешенно посмотрела на водяную стену. Небо секло росшее внизу голое дерево, точно палач – каторжника, и градины били, как свинчатка на кончике кнута. «Ты станешь таким же деревом, Сев, и тебя судьба будет сечь кнутом со свинчаткой. Ты заслужил это. Но прости меня. Пожалуйста, прости». Она даже не задумалась ,что сегодня он впервые поднял на нее руку.

Убедившись, что Джеймс ушел гулять с друзьями надолго на ужин не явится, Лили, когда все собирались, дождалась Северуса у дверей Большого зала. Она боялась, что он придет в компании остальных слизеринцев или не явится вообще, и придется ждать до завтра, но он появился с одной только Летицией, которая, быстро поглядев на обоих, коротко кивнула Лили и поспешила в зал.

– Чего тебе? – спросил он, едва остановившись и глядя мимо.

– Прости меня, Сев.

– Зачем тебе это? – он говорил холодно, со смутно знакомым Лили презрением.

– Просто прости, – у нее на глаза навернулись слезы. – Я не хотела тебе такого говорить.

– Ты можешь говорить, что хочешь. Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Мне все равно, жива ты или умерла. Суйся куда хочешь, пусть тебя там хоть на части разнесет – я еще порадуюсь.

Обогнув её, Северус вошел в Большой зал.

Лили стояла одинокая, как и много лет назад – но теперь некому было прийти на помощь. Ей ни о чем не думалось – просто слезы катились градом, и она не хотела, чтобы её утешали. Стоило выплакаться.

– Мисс Эванс? – раздался за спиной мягкий старческий голос. Лили оглянулась: по лестнице поднимался Дамблдор. А она-то думала, он давно ужинает со всеми.

– Я заходил гости к Хагриду, да вот дождь меня застал. Хорошо, что есть обсушивающие заклинания, иначе моему ревматизму пришлось бы туго, – директор подошел близко и поверх очков-половинок пронзительно-синими глазами взглянул ей в лицо. – Не из-за всякого человека стоит плакать, мисс Эванс.

– Вы думаете? – она легонько шмыгнула носом.

– Конечно. А вы бы стали плакать из-за Волдеморта? Не вздрагивайте, мисс Эванс, это всего лишь восемь букв. Разве страшна каждая из них по отдельности? Как же может быть страшно целое?

Лили задумалась.

– Если бы я близко знала того… Вы поняли, – директор насмешливо посмотрел, она невольно покраснела. – Наверное, я бы плакала из-за него. Каждого человека, который ошибся, жаль.

– Вы полагаете, он просто ошибся?

Лили пожала плечами.

– Может, его подтолкнули к этому обстоятельства… – она спохватилась. – Ох, вам же надо в тепло и поесть, а я вас задерживаю!

– Меня накормят эльфы, если нужно, мисс Эванс, – Дамблдор потрепал её по руке. –Знаете, иногда человеку очень нужно, чтобы по нему плакал кто-нибудь. А вот теперь, действительно, пойдемте в зал.

========== Глава 52. Последний матч ==========

Ближе к маю в учительской стали разгораться споры о том, стоит ли в этом году поводить финальный матч по квиддичу. Профессор Флитвик настаивал, что это, как и любое другое развлечение, было бы бессердечно по отношению к погибшим и к тем, кто их оплакивал. Неудивительно: его факультет от нападения в Хогсмиде пострадал больше всего. Кроме Изабель Крейл, погибли два мальчика – с четвертого и пятого курсов, и было еще неизвестно, увидит ли Хогвартс вновь любимицу Флитвика – Пандору Касл. Профессор Спраут выступила на его стороне. Минерва Макгонагалл долго колебалась: она также переживала смерть учеников – но в конце концов объявила, что нельзя давать врагу понять, что ты сломлен. Таким образом, матч должен был состояться.

Лили было известно и другое: что после принятого решения профессор Макгонагалл вызвала к себе Джеймса и дала понять, что рассчитывает на него. На прогулке Джеймс сам рассказал Лили об этом.

– Она хочет, чтобы мы показали себя, как никогда. Чтобы разгромили змеенышей в пух и прах. Предупреждала, правда, что на матче будут тренеры и капитаны лучших команд: «Паддлмир Юнайтед», «Холихедские гарпии»… Ну да это больше интересно Макдональд и Браун, чем мне.

– Не хочешь связывать жизнь с квиддичем? – Лили перепрыгнула через камень. – Спорт магической Британии многое потеряет.

Джеймс непривычно серьезно на нее посмотрел.

– А магическая Британия в целом потеряет гораздо больше, если к власти придет Тот-Кого-Нельзя-Называть. Квиддич – увлекательная штука, но, в конце концов, не более, чем игра. Пожирателей ею не остановить. А я хочу бороться с ними.

– Хочешь в школу авроров? – удивилась Лили. – Но зелья…

Если Джеймс и получал по зельям «Выше ожидаемого», то лишь потому, что Слизнорт не хотел ссориться ни с кем из влиятельных семейств, и с Поттерами в том числе.

– Да уж, все упирается в проклятые варева. Как будто аврору-боевику они сильно нужны! Аврор – это же не целитель! И не кухарка. Ну да ладно. Всегда, Лилс, всегда – запомни это – есть другой путь. Если правила создают безвыходное положение, легче их отбросить и придумать свои.

– Что ты имеешь в виду? – Лили нахмурилась. – Что можно бороться с Тем-Кого-Нельзя– Называть и его прихвостнями, не становясь аврором?

– Конечно, – бросил Джеймс, как о чем-то само собой разумеющемся. – Мой отец борется с ними именно так. И так с ними боролся профессор Вэнс, а теперь его место наверняка займет Эммелина. Да и Грюм не прочь послать правила к драклам и действовать самостоятельно.

Лили в задумчивости опустила ресницы. Получается, есть люди, ведущие с Пожирателями подпольную борьбу? И даже если она провалит экзамены в школу авроров, ей не придется отказываться от своей мечты?

– Это тайное общество, я правильно тебя поняла? – уточнила она на всякий случай. – Секретная организация?

– Сама видишь, насколько это секретно, если я тебе проболтался, – рассмеялся Джеймс. – Власти не очень-то одобряют её деятельность, хотя её члены делают для борьбы с Пожирателями куда больше, чем весь аврорат вместе взятый. Почему, как ты думаешь, арестовали Торфинна Роули и довели дело до суда? Почему удалось привлечь старшего Мальсибера к ответственности? И зачем профессору Вэнсу понадобились списки, которые так возмутили нашего совестливого Лунатика?

Лили приподняла брови.

– Он вычислял неблагонадежных.

– Именно! И если они не оказались бы столь хитры, им бы не отвертеться.

Девушка наклонилась за сочным лиловым цветков хохлатки. Решение зрело необыкновенно быстро – быстрее, чем Джеймс на матче летит на метле.

– А мне в этой организации может найтись место?

Джеймс выглядел слегка обескураженным.

– Зачем, Лили? Это большой риск. А ты…

– Что – я? Если я хочу рискнуть? Почему у тебя есть право рисковать собой ради благого дела, а у меня – нет?

Джеймс пожал плечами, пробормотал нечто неопределенное и дальше повел разговор о каких-то, с точки зрения Лили, глупостях: мол, он волнуется перед финальным матчем, потому что Макгонагалл слишком уж надеется на него, а между тем он не очень-то доволен кандидатурой ловца. Джеффри Вэнс суетлив и не так-то сосредоточен на игре. Регулус Блэк, вытянувшийся за годы учебы, но не нарастивший мяса на костях, хитрый и ловкий, уведет у него снитч из-под носа. Правда, есть мысль снова заменить Вэнса на Джуди Браун, которая иногда выступала в качестве запасной и регулярно тренировалась. Но Джеффри наверняка хотел выступить в финальном матче года сам.

– Если бы он играл лучше и старался на тренировках, он и выступил бы сам, – сердито прервала Лили. – По-моему, тут и думать не о чем. Эммелина на тебя не обидится. Смело меняй Вэнса на Джуди. Она в игре, как дикая кошка. Кроме того, хоть она и не знает, кто виноват в смерти Нелли, но если она размажет по стенке убийцу подруги, это будет справедливо, не находишь?

– И правда. Пожалуй, я сам потренирую её, – Джеймс усмехнулся, растрепал её рыжие волосы и поцеловал в макушку. Широкий рукав плаща Лили скатился назад, когда она подняла руки, чтобы обнять Джеймса, и открылась зеленая манжета её блузки. Прикоснувшись к травяного цвета ткани губами, он тихонько запел. – Твоим зеленым рукавам я жизнь без ропота отдам, я ваш, пока душа жива, зеленые рукава!

– Э, – она легонько отпрянула. – Если ты решил поиграть в Генриха VIII, найди кого-нибудь другого на роль Анны Болейн. Я не согласна гибнуть на эшафоте не пойми за что.

Джеймс без слов снова обхватил её и повалил на траву.

В день, когда должен был состояться матч между Гриффиндором и Слизерином, «Ежедневный Пророк» снова принес дурные вести. В Йоркшире Пожиратели смерти напали на магглорожденного волшебника с сыном и запытали обоих до безумия. Свидетели сообщали, что среди Пожирателей на сей раз была женщина.

– Наверняка кузина Беллатриса, – с ненавистью выплюнул Сириус, отшвырнув газету. – Запытать до безумия – это в её духе. Чужая боль для нее, все равно что для нормальной девчонки поцелуи или шоколадки. Она еще в Хогвартсе, кажется, насылала проклятия на учеников, которые ей чем-то не угодили, а дома запускала в сестриц пресс-папье. На десятый день рождения выпросила у отца хлыст и с тех пор развлекалась, стегая сестренок. Андромеда однажды не выдержала и стихийной магией заставила Беллу взлететь под потолок. Та заверещала, а Нарцисса, из-за которой и вышел сыр-бор – еще пуще, прибежали тетя Друэлла с гувернанткой… Андромеду высекли бы, если бы Нарцисса не показала рубцы от хлыста – Белла как раз забавы ради прошлась ей по рукам. В общем, розги достались в тот раз самой Белле, но она этого не простила…

Лили бросилось в глаза, как жадно слушает Марлин.

– Тетя Лу, кажется, тоже с хлыстом баловалась в детстве, – возразил Джеймс, принимаясь за омлет с беконом.

– Не Круциатусом же, – фыркнул Сириус. – Папаше моему от нее доставалось, ну да он сам её доводил. А так она не людей била.

– А эльфов, значит, бить можно? – спросила севшим голосом Алиса. – Разве они не чувствуют боли? Вообще, давайте прекратим рассказывать такие кошмарные вещи.

– Как скажешь, Брокльхерст, – отмахнулся Блэк. – Но если начистоту, ты слишком чувствительна, по-моему.

Алиса не стала спорить, молча допила чай и дождалась остальных подружек. Вместе они собирались поводить Мери до спортивной раздевалки. Так и вышло; каждая обняла Макдональд, желая удачи, но Лили заметила, что Алиса думает совершенно об ином, и мысли её нерадостны. Она была сама не своя с тех пор, как прочитала статью: чувствовалось, что ей хочется убежать, спрятаться в темный угол, сжаться в комочек и так сидеть, пока о ней не забудут. Случайно соприкоснувшись с Алисой руками, Лили заметила ,что у той влажные ладони.

После торжественных проводов Мери Марлин убежала искать Сириуса, а Лили и Алиса побрели на трибуны. Брокльхерст, не отрываясь, смотрела под ноги, и в её обычной молчаливости на сей раз было что-то пугающее. Лили не выдержала напряжения:

– Что-то случилось? Ты, кажется, не в своей тарелке.

Алиса сжала застежку плаща.

– Ты веришь в предчувствия?

Лили пожала плечами: она никогда не задумывалась а такой чепухе. Алиса продолжала:

– Нелли незадолго до гибели жаловалась мне, что её мучают кошмары. Мой двоюродный дедушка всегда боялся попасть под поезд – и именно так погиб.

– Ну допустим, – постаралась сказать Лили как можно ласковей. – Но при чем тут ты?

Алиса вздохнула:

– Когда-то в детстве я увидела на сельской ярмарке сумасшедшую старуху, цыганку. Она схватила меня за рукав и чуть не утащила с собой. Потом она зарезала кого-то. С тех пор, Лили, я очень боюсь сойти с ума.

Лили с недоумением разглядывала подругу. Та, всегда аккуратная, спокойная, мягкая, казалась образцом уравновешенности.

– С чего ты взяла, что это с тобой может случиться? Нет, если только ты не перегнешь палку с подготовкой к экзаменам…

– Я не знаю, – вздохнула Алиса. – Я не знаю, но мне очень страшно, а после того, как прочитала про этих несчастных людей– тех, кого запытали – стало еще страшнее.

– Брось, – Лили приобняла её. – Ты просто перетрудилась. Хватит, пожалей себя. Отложи занятия хотя бы на пару дней. Ты надрываешься больше нас всех, а для чего?

– Хочу стать аврором-экспертом.

– Ты им не станешь, если к моменту экзаменов в школу авроров сляжешь с переутомлением. Надеюсь, ты хоть на матч конспекты не захватила?

Алиса, рассмеявшись, помотала головой.

Вместе они взобрались на трибуну, отыскали свободные места с хорошим обзором. Алиса вытащила бинокль и сразу передала Лили: сама она предпочитала видеть панораму, как есть, без увеличения. А Лили с удовольствием принялась рассматривать остальных болельщиков.

Вокруг нее шумели, размахивая флагами, гриффиндорцы: они как никогда яростно жаждали победы. Даже Сьюзен Смолли, из-за полного неумения летать обычно делавшая вил, что квиддича не существует, уселась с остальными, демонстративно повязав шарф факультетских цветов; даже Джеффри Вэнс, обиженный, что его отстранили от игры, пришел и теперь вместе с братом-близнецом Джеромом держал традиционный плакат: «Раздавите гадин!» Лили перевела бинокль дальше и увидела хаффлпаффцев, традиционно болевших за Гриффиндор. Пенни-Черри, правда, утратила прежний фанатизм: бледненькая, хмурая, она опиралась на руку давно на нее заглядывавшегося Арчибальда Уизерби и помалкивала, в то время как её товарищи, хлопая в ладоши, скандировали: «Слава храбрым львам! Слава храбрым львам!» Сестренки Эббот от волнения напирали друг на друга пышными боками и повизгивали. Улыбнувшись, Лили поглядела на трибуну, занятую рейвенкловцами.

Они были спокойнее прочих, но и среди них читалось волнение. Кроме того, как показалось девушке, они не были совершенно едины в том, кого поддерживают. К примеру, юный Барти Крауч смотрел на гриффиндорцев с настолько очевидным отвращением, что Лили пробрал ужас. Интересно, вдруг подумалось ей, а мог ли он быть в числе Пожирателей смерти, убивших семью Подмор? И тут же она одернула себя. Ведь он не просто учился с Пандорой Касл – он прожил с ней бок о бок эти шесть лет. И после этого принимать участие в её изнасиловании? Невероятно…

А вот и слизеринцы расселись. Мальсибер, Эйвери, Шафик – все как на подбор. В локоть Энтони Гринграсса победно вцепилась Гестер Хорнби: после истории с шуткой Обри над Электрой родители, видно, наконец высказали Энтони, что думают о его поведении. Ему пришлось снова обратить внимание на невесту. Барти Крауч, вероятно, еще и поэтому был так зол: больше года, с самого рождественского бала, он ухаживал за Гестер, но она, видно, лишь использовала его, чтобы позлить жениха. Мальчишку было бы жаль, если бы не страшные подозрения.

Младший брат Гестер, четверокурсник Саймон, высокий тоненький мальчик, сидит рядом с Летицией Гэмп. Они вроде бы родственники – ну да на Слизерине, кажется, почти все в каком-то родстве друг с другом. Польщенный, что его наконец слушают, Саймон что-то оживленно ей рассказывает – не замечая, как волнуется собеседница. Летиция стиснула губы и кутается в накидку, пытаясь скрыть дрожь. Она всегда волнуется во время матчей с участием Регулуса – и как теперь подозревает Лили, не столько за то, что он проиграет, сколько за то, что может упасть и на него налетит бладжер. А сейчас, похоже, с ним и так связано для нее слишком много волнений.

По другую сторону от Летиции, как всегда – Северус. Один его вид хлещет болью, сразу вызывая в памяти последнее, что она от него слышала. Даже странно, что его слова так ранили: ведь Лили ожидала их, наверное, со дня знакомства. Подсознательно она всегда была готова, что он её обидит. А уж после той «паршивой грязнокровки», после того, как она его узнала среди пожирателей – неужели она могла бы надеяться, в его душе осталось что-то светлое? Все потеряно; он не исправится, сколько его ни наказывай. Слезы так щиплют глаза, что различить выражение его лица Лили не может. Но вот Алиса указывает ей, что на поле вышли игроки.

Две команды стоят друг напротив друга – ожесточенные, но сосредоточенные. Ветер трепел траурно-черные волосы Регулуса: все же и младшему Блэку не чуждо позерство. Каспер Роули, состоящий у слизеринцев охотником, слегка разминается. Мери тоже аккуратно поводит плечами. Джуди Браун, повязав тугой «хвостик» и заплетя свободные пряди, чтобы не мешали, сжимает древко. Джеймс, капитан гриффиндорской команды, находит момент , чтобы отыскать Лили взглядом и отсалютовать ей.

После традиционного требования честной игры команды взмывают в воздух. Одновременно вырываются из ящика квофлы, бладжер и снитч. Джеймс и Каспер бросаются за квофлом. Слизеринский загонщик ударом направляет бладжер в метлу Джеймса, у Лили падает сердце, но Мери успевает отбить мяч.

Между тем Джуди и Регулус начинают погоню за снитчем. Вспыльчивый нрав Браун нередко подводит её, но, видно, Джеймс её вышколил: не торопится, не рвется наобум, к цели идет внимательно. У Регулуса с его опытом, конечно, шансов больше. Его игра – удивительное сочетание красоты движений и низости приемов: вот он грациозно развернулся и подал сигнал загонщику, указывая в сторону Джуди. Джеймс объяснял: так в квиддиче просят направить на противника бладжер. Вот направил метлу в сторону, якобы увидел снитч: ну конечно, это, чтобы наверняка подвести Джуди под удар. Если бы Джеймс увидел и просигналил… Если бы Мери успела…

Лили не могла больше наблюдать игру спокойно. Когда Джеймс полетал мимо нее, она взмахнула рукой, останавливая его, а затем подбородком указала на Джуди, летящую прямо на бладжер. Поттер присвистнул и хлопнул себя по лбу: сделать было уже ничего нельзя.

– Джуди, пригнись! – Лили пожалела, что не усилила голос Сонорусом, но и её выкрика оказалось достаточно. Джуди машинально пригнулась, бладжер пролетел мимо и врезался в Каспера Роули.

Трибуны взвыли. Кто-то из слизеринок вскочил. Регулус с досады стукнул по древку. Между тем Лили заметила, что Джеймс куда-то показывает Джуди. Легкая, как птичка, Браун шмыгнула между двумя слизеринскими загонщиками – и схватила трепещущий крылышками снитч.

Это была победа. Трибуны ревели. Регулус Блэк, опустившись на землю, с досадой сорвал перчатки. Посрамленные слизеринцы темнели лицами.

Болельщики высыпали на поле, игроков гриффиндорской команды, успевших приземлиться, подхватывали на руки и качали. Джеймс, подлетев к Лили, вытянулся на метле, обхватил девушку, поцеловал в губы, вдруг рывком поднял на руки и усадил перед собой. Лили едва не задохнулась: впервые с момента падения на отборе в команду она поднялась в воздух.

Джеймс облетал стадион, и перед Лили плыли радостные лица преподавателей на трибуне, хаффлпаффцы, в порыве радости свалившие кого-то из своих вниз (хорошо еще, успели поймать), с болью суженные глаза Северуса… Джеймс поднимался выше, и ей открывался головокружительный вид на Запретный лес, на луга и горы, на Хогвартс, казавшийся большим кукольным домиком. Страха не было: Джеймс крепко сжимал её талию, Лили перекинула ему руку через плечо. Его квиддичный плащ хлопал по ветру, точно крылья гигантского феникса. От счастья хотелось умереть, но Лили чувствовала, что они теперь бессмертны, как феникс, и умереть не получится никогда.

========== Глава 53. Выпускной ==========

На пасхальных каникулах Лили ждал сюрприз: в Коукворт на праздник приехала Петуния вместе с молодым человеком. Сестра с удовольствием представила своего жениха – Вернона Дурсля, младшего администратора какой-то лондонской фирмы.

Собственно, он был уже не молод, ему миновало тридцать пять. Рослый, тяжеловесный, с полным отсутствием шеи, он носил рыжеватые усы и говорил хрипловатым голосом курильщика. Маленькие глазки обежали Лили при знакомстве с равнодушным презрением: «Еще одна пустоголовая вертихвостка, ничего интересного». Лили насупилась. Ей вообще не нравилось, когда ей открыто выражали плохое отношение, а уж в родном доме она не потерпела бы этого – тем более, зная, что родители будут на её стороне. Впрочем, Вернон не грубил ей; он вообще больше не замечал её, разговаривая по большей части с Джорджем и иногда с Розой. Один вечер они с отцом проспорили о нынешнем премьер-министре, другой – о необходимости полной ликвидации физических наказаний в школах, и Лили только удивлялась, как её нетерпимый в свободолюбии и демократизме папа может больше трех минут выносить этого косного, тупоголового мещанина.

Впрочем, удивлялась она и еще одному: как грубоватый Вернон преображался, стоило рядом появится Петунии. Он вскакивал, подавал ей руку, помогал усесться, расспрашивал, не голодная ли она, не желает ли чаю, не дует ли ей – и Петуния светилась счастьем от его заботы. Она вообще похорошела: ей шло и то, что она слегка поправилась, и то, что осветлила волосы, став совсем белокурой.

Едва Лили приехала, Туни заглянула к ней в комнату, неожиданно тепло обняла, расцеловала и прошептала:

– Только, Лили, умоляю, не надо колдовать при Верноне! Сестренка, ты, конечно, меня поймешь…

– Понимаю, – согласилась Лили не без горечи: с Верноном все стало ясно с первых минут знакомства. – Не бойся, на каникулах колдовать мне все равно запрещено.

– Спасибо, – у Петунии чуть не слезы выступили на глазах. – Я не переживу, если Вернон бросит меня. Он вся моя жизнь.

От присутствия гостей в доме было душно, и как ни твердила себе Лили, что родственников надо уважать, какими бы они ни были, все же она предпочитала дни напролет слоняться по улицам. Однажды съездила в Манчестер, а как-то забрела к лесному озеру, где они когда-то купались с Севом. Меньше трех лет назад – а кажется, так давно… Однажды встретила Тобиаса Снейпа: он спал на скамейке, снова в стельку пьяный. Наверное, с тоски, что сын не приезжает, сорвался вновь.

На пятый день Вернон и Петуния уехали, и Лили с родителями вздохнули свободно: из-за гостей в доме было душно. Все же что за нелепая игра судьбы привела Петунию в их семью? Она могла родиться у людей, которые гордились бы такой правильной, благоразумной дочерью, а не у тех, кто исходит тоской, глядя на ее кислое личико.

Вернувшись в Хогвартс, Лили уже не отрывалась от подготовки к экзаменам, и никакие уговоры Джеймса не смогли бы заставить её в выходные пойти не в библиотеку, а в Хогсмид. Материала для повторения оказалось удивительно много, так что казалось, они и не проходили половины из всего, что должны были спросить. Особенные волнения вызывал экзамен по ЗоТИ: и потому, что Лили явно чувствовала, насколько бессистемны её знания, и из-за подсознательной боязни нового неприятного инцидента.

К счастью, все обошлось. Две недели, в течение которых сдавали ЖАБА, показались Лили двумя веками. Она не удивлялась тому, что ей стали велики форменные юбки, и даже не особенно бы расстроилась, обнаружив у себя пару седых волосков. В дни, когда проверяли работы, волноваться уже не осталось сил, и Лили часами лежала на кровати или с книжкой спускалась во двор Хогвартса – впрочем, мысли были настолько опустошены, что осознавать прочитанное она не могла.

Двадцать четвертого июня наконец огласили результаты. Гриффиндорцы на экзаменах показали себя прекрасно: Алиса и Сириус справились на все «Превосходно», у Лили, Джеймса и Ремуса было только по одному «Выше ожидаемого» (по ЗоТИ, зельеварению и рунам соответственно), а единственную «Удовлетворительно» получил Питер Петтигрю: ЗоТИ, увы, не давалось и ему.

Довольная Лили, целуясь с сияющими подругами и пожимая руки мальчикам, следила глазами, как подбегают к столу преподавателей за аттестатами ребята с других курсов. Первыми, помнится, совершенно одинаковые аттестаты получили сестренки Эббот, тут заглянули, взвизгнули от радости и обнялись. Альфред Эйвери, просматривая собственные оценки, морщился. Айзек Гольдштейн показал себя куда хуже, чем мог бы, но не расстроился: смерть Изабель Крейл, видимо, по-прежнему заслоняла для него остальное. Точно так же равнодушно приняла весьма приличный на фоне остальных хаффлпаффцев аттестат Мэрион Риверс. С февраля она носила на школьной форме и в косе креповые ленты, а вне учебы надевала лишь черное платье с белым воротником, почти ни с кем не говорила, кроме Маделайн Вэнс, но ради экзаменов все же взяла себя в руки.

Летиция Гэмп осталась довольна оценками – и по совести, было, чем довольствоваться; Энтони Гринграсс хранил неизменно чинный вид, а рейвенкловка Мелани Эрроуз разрыдалась: у нее оказалось целых две «Выше ожидаемого», по зельеварению и травологии. Рейвенкловцам вообще с ЖАБА не повезло: Бертрам Обри, получив свой аттестат, в ярости хлопнул им об стол. Высший балл в этом году получил не он, а Северус.

Тот приплелся к столу, за время экзаменов еще похудевший и сгорбившийся, непроницаемо поглядел на учителей, взял аттестат, вяло подал руку расчувствовавшемуся Слизнорту и прошаркал назад. Энтони и Летиция, Эйвери и Мальсибер зааплодировали ему, и даже Электра, Линнет и Шафик выдали несколько вялых хлопков.

Сириус, ткнув Джеймса в плечо, фыркнул:

– Нет, как тебе? Наш выпускной будет открывать урод!

– Брось, – Джеймс добродушно махнул рукой. – Кто с ним пойдет? С ним даже Риверс побрезговала бы, а она еще и в трауре.

– Может, Гэмпи над ним сжалится? – Сириус указал подбородком на Летицию, что-то вполголоса обсуждавшую с Северусом и Энтони. – Кстати, как там с их браком? Жениху положено танцевать с невестой!

– Если он вообще умеет танцевать, – Джеймс, нашарив закатившийся под тарелку шоколадный боб, откатил его к Лили. – Ты его не учила случайно?

– У него ноги кривые, – Лили холодно пожала плечами. Полно, хватит его щадить. – Он и бегал-то с трудом.

– Какие у него ноги, Эванс, мы все наблюдали два года назад. И не только ноги мы смогли оценить, правда? – Блэк, как показалось Лили, нарочно заговорил громче.

– О да! – рассмеялась Марлин. – Спасибо Джеймсу, хотя зрелище вышло омерзительное. Лучше бы он снял трусы с кого-нибудь посимпатичнее и почище. А то эта задница в шрамах…