Текст книги "Двадцать один год (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

“Если я кого-то по-настоящему полюблю, конечно, я уйду от Джеймса, и он не сможет меня запугать. А пока, пожалуй, стоит вознаградить его старания. Сколько раз он помогал мне, сколько раз защищал. Да и весело с ним будет, наверное”.

Настало время уезжать. Глория проводила их грустно, хотя и обещала при случае навещать подругу, звонить, словом, поддерживать связь. А дома их ожидало принесенное совой свидетельство Лили о сдаче экзаменов и открытка от Петунии. Повода вроде бы не было, разве что на сестру неожиданно нашел добрый стих. Впрочем, открытка Лили обрадовала, как и оценки: “Выше ожидаемого” по злосчастному ЗоТИ, да еще по астрономии, а остальное – “Превосходно”. Между прочим отец сообщил, что у Северуса вскоре после их отъезда умерла мать.

– Похоронили за счет больницы. Его я недавно видел, шел по дороге к кладбище. Синяк в пол лица.

На миг Лили стало горько. Она словно увидела Северуса перед собой, и страшно захотелось очутиться рядом с ним, обнять и утешить. Она заставила себя думать об Озерном крае – и горечь быстро прошла.

Первого сентября Лили проснулась с чувством волнения, робости и желания, чтобы что-то наступило быстрее. Она понимала, в чем дело: прошлый год закончился не совсем обычно, и встречаться с участниками тех событий страшновато. Прошлый год… Он казался иным временным пластом, иным слоем жизни. Накануне Лили закончила читать “Марию Стюарт” Цвейга; её ужаснуло даже не мужество, с каким королева встретила смерть, а её спокойное ожидание казни. Вести себя, как всегда, и даже суметь потратить некоторую часть оставшегося времени, которого совсем мало, на сон… Это было вне понимая Лили. К тому же знать, что с тобой сделают… Лучше было бы самой принять яд или заколоться – это все же менее ужасная смерть, и мучительное ожидание можно было в любой момент оборвать. Собираясь утром на “Хогвартс-экспресс”, Лили, усмиряя волнение, попыталась напомнить себе, что ей предстоит не смертная казнь, а лишь встреча с подругами – да еще с некоторыми недругами, которые вряд ли посмеют ей что-то сделать. Помогло, но лишь на короткое время.

…Бледно-серое небо грозило дождем. Лили не терпелось найти подруг или хотя бы Ремуса с Питером, но пока из однокурсников ей встретилась лишь Мэрион Риверс, к руке которой льнула Маделайн Вэнс. За год она привязалась к Риверс, точно к старшей сестре, и бегала за ней хвостиком. Они в самом деле походили на сестер: обе худенькие, угловатые, с длинными, но довольно тонкими русыми косами, и даже грубоватым движениям Мэрион Маделайн, от природы более грациозная, старалась подражать.

Наконец Лили услышала голос Мери: та вместе с Марлин звала её, высунувшись в форточку. В купе, кроме них, оказалась еще Нелли Гамильтон с однокурсницей – кудрявой блондиночкой Джуди Браун и Мери Брент, магглорожденной хаффлпаффкой на год младше, черноволосой и черноглазой девочкой с робким лицом.

– А где Алиса?

– Алисе не терпелось уединиться с Фрэнком, – объяснила Марлин, ставшая за лето тонкой, хлестко-гибкой и невыносимо красивой. – Они ушли в отдельное купе. Да и мы здесь собрались неспроста…

Она вынула из сумочки странный предмет, похожий на огромное тряпичное ухо.

– Мать Электры Мелифлуа опять пыталась протащить закон об охоте на магглов, – мрачно сказала Мери. – Она не первый раз такое выкидывает. А в соседнем купе едут слизеринцы.

Лили побледнела: ей совсем не нравилось, что Северус мог находиться так близко.

– Там… А кто там? Сама Электра?

– Нет, что от нее толку! Ничего путного не услышишь, а нам надо узнать, что думают о проекте её матушки.Там сидят Эйвери, Мальсибер, Регулус Блэк со своей подстилкой…Еще Энтони Гринграсс. Ну и твой змееныш, кажется.

– Он не мой, – у Лили сжалось горло. – Я его ненавижу и слышать о нем ничего не хочу.

– Ладно, ты чего? – Нелли погладила её по руке. – Тебя ведь никто не заставляет, правда, девочки?

– Правда, – Марлин “настраивала” ухо. – Хотя ты многое пропустишь, наверное.

Кроме Лили, в подслушивании отказалась принять участие Мери Брент, пришедшая в купе, кажется, за компанию. У нее Лили попросила книжку, попробовала вчитаться, но отвращение и тревога оттого, что Северус так близко, застили глаза. Наконец девчонки от уха отлипли, причем Мери стукнула кулаком по полке и выругалась.

– Видимо, они поняли, что мы рядом, и догадались, зачем, – с холодной брезгливостью объяснила Марлин. – сначала несли какую-то ерунду, потом подстилка Блэка, видимо, куда-то вышла, и Мальсибер стал рассуждать о том, каковы маггловки и магглорожденые в постели.

“И Северус его не одернул”, – машинально отметила Лили, сама удивившись, что еще продолжает вести подсчет поступкам чужого ей человека.

– Может, попросить парней, чтобы накормили его слизнями? – робко спросила Нелли.

– Можно самим напасть, – возразила Мери. – Мы что, инвалидки, что за нас заступаться надо еще? Пусть на парней надеются слизеринские тряпки.

– Они не тряпки, – зло усмехнулась Лили. – Они леди. То есть самые жалкие на свете создания.

Спустилась темнота, поезд подъезжал к Хогсмиду. Девчонки потянулись из купе, катя сундучки. У Лили екнуло сердце, когда она услышала ломкий, но красивый и глубокий баритон Джеймса, когда в тамбуре увидела его, за лето прибавившего в росте, ставшего крепче и шире в плечах. А он легко ей кивнул, махнул рукой и больше будто не обращал внимания, пока состав не остановился и не открыли двери. Тогда он спрыгнул с подножки, принял у Лили сундучок, а потом легко подхватил и её саму, бережно перенеся и поставив на землю. Лили наблюдала, как Сириус так же помогает спуститься Марлин, но видела только скуластое, темное от загара лицо Поттера, блики в стеклах его очков и ореол черных вихров, пока в проеме тамбура не появилась еще одна фигура – ссутуленная, затененная. Марлин тихо бросила что-то насмешливое. Джеймс отвернулся, а Сириус уже перебрасывал из руки в руку палочку. Лили потихоньку побрела прочь. “Не заступаться же за него теперь. Ничего с ним не случится. Под поезд не кинут, и сам не бросится. Наверное”. Вечер стоял ясный, и расшитое звездами небо со всей уверенностью обещало новую жизнь.

========== Глава 40. Гонты ==========

После вечерней осенней сырости уют Большого зала ощутился отчетливей. Запах овощного рагу смешивался с ароматом горячего шоколада, от плававших под потолком свечей было тепло, от присутствия тех, по кому успела соскучиться за два месяца – радостно. Не хватало Эммелины, зато Алиса удивила тем, что все-таки отрастила волосы – теперь очень бледные, тонкие пряди спускались почти до плеч. У или сложилось впечатление, что летом подруга виделась с Фрэнком, и в отношениях между ними появилось что-то иное, о чем не говорят вслух: очень уж по-хозяйски Лонгботом усаживал Алису за стол, уверенно ухаживал за ней и смотрел, как на нечто, принадлежащее ему по праву – а она поводила плечами и улыбалась загадочно и робко.

Сириус заявил, что ушел из дома.

– Мамаша заявила, что настала пора выбрать мне невесту. Я ответил, что выберу сам, так как способен оценить достоинства девушки, но пока не готов привести в дом подобную миссис Блэк гарпию.

Парни загоготали. Марлин слабо оскалилась.

– Короче говоря, она стала настаивать, и я понял, что с меня хватит традиций, фамильной чести и прочей белиберды. Акцио, чемодан, камин в “Дырявом котле” – и вот я у Джеймса.

Блэк потрепал Поттера по плечу. Тот состроил скорбное лицо:

– Да, друзья, что делать! Когда твой друг, – Джеймс заломил руки, – остался без крыши над головой и куска хлеба, как можно бросить его в беде!

– Не совсем без куска хлеба, – Сириус подлили себе глинтвейн. – Дядя Альфард составил завещание на меня и Андромеду. Как к мужчине, ко мне перейдет и его дом. За что дядя и был выжжен с фамильного древа Блэк прямо за мной следом.

Гриффиндорцы подавленно приумолкли. Лили покривилась от омерзения: до того, кроме давнего случая с Флоренс Флеминг, ей не приходилось наблюдать появления жестокости в чистокровных семьях.

– Зато невеста будет не в накладе, – неловко пошутила Мери. Марлин послала ей холодный взгляд.

Между Сириусом и Марлин отношения также явно изменились. Хоть они сидели довольно далеко друг от друга, чувствовалось, что между ними установилась некая связь, заставляющая вновь и вновь обращать внимание друг на друга. В манерах Марлин появилась уверенность охотницы, уже подстрелившей жертву. Вставая из-за стола, они с Сириусом переглянулись и со значительностью кивнули друг другу.

– Добилась своего? – спросила Мери, когда девочки вошли в спальню.

– Добилась, – немного зло согласилась Марлин. – Мы всей семьей летом гостили у Поттеров, а Сириус уже был там. Еще подробности нужны?

– Нет, – Мери стала раскладывать вещи. – А если добилась, чего тогда нервная?

– А не надо меня подозревать невесть в чем! – никогда в голосе подруги не слышалось такой горечи. – на что ты намекала за ужином? Что мне важно его состояние? Да будь у него одна волшебная палочка у в руке и ничего больше, это не имело бы для меня значения! Я вам не Изабель Крейл. Вы слышали? Она пристроилась к Айзеку Гольдштейну. Богатый наследник главной еврейской семьи магической Британии. Так её до него и допустят, безродную шлюху!

Она яростно стиснула губы, сжала пресс-папье. Хиндли, превратившийся за эти годы в огромного полосатого толстяка, опасливо зашипел с колен Алисы.

– Как никто не поймет: с деньгами или без, Сириус – идеал мужчины. Он таков, каким мужчина должен быть: покоритель, победитель, без тени сомнения в себе.

– А тебя-то такой победитель будет уважать? – с сомнением пробурчала Мери. Марлин тряхнула черной гривой.

– Кто хочет уважения, пусть ищет хлюпиков вроде Люпина. А я хочу страсти.

Около одиннадцати в ту ночь Марлин выскользнула из спальни и вернулась только под утро.

Занятия продолжились – все было, как прежде, за исключением… Лили заставляла себя не думать, за каким. Она вообще старалась внушить себе, что Северуса не существует на свете, не смотрела в его сторону, а когда все-таки попадался на глаза, спешно отворачивалась. Пришлось признаться себе: она банально боялась его, боялась мести за разрыв. К тому же Джеймс, ведя себя с привычной приветливостью, знаков внимания больше не проявлял. Лили уже сомневалась, что он захочет защищать её ,когда понадобится, а чувство нависшей опасности было мучительно. Теперь Лили не разлучалась с подругами: с ними сидела на предметах, спаренных со слизеринцами, не отставала от них в коридоре, не ходила в библиотеку одна.

Однажды они с Марлин, набрав книг, уселись за один из столов, чтобы позаниматься, когда заметили впереди двух слизеринцев – юношу и девушку. Черные как смоль локоны, без сомнения, принадлежали Летиции, а худощавая фигура, падавшие на плечи волосы и небольшой рост её спутника сначала обманули Лили: она сглотнула и рефлекторно отпрянула. Марлин успокаивающе тронула её за плечо. Лили выдохнула: теперь она разглядела и то, что волосы чистые и падают мягкими волнами, и то, что мантия слизеринца новая и дорогая. Рядом с Летицией сидел, конечно, Регулус Блэк.

Оба склонились над старой газетой, причем Регулус явно побегал глазами строчки, а Летиция напряженно ждала. Наконец мальчик поднял голову:

– Ну и что? – тихо спросил он. – Допустим, Морфин Гонт сидит в Азкабане. Что с того?

– Он не состоял в браке, – объяснила Летиция. – У него нет детей – ни законных, ни, вероятно, бастардов. Как тогда твой Лорд может быть его наследником?

– И что же? – Регулус дернул плечами. – Он мог родиться у пропавшей сестры Морфина. Да, мне говорили, как-то так и было.

– Допустим. Но в таком случае можно ли считать его наследником? Он принадлежит уже другому роду.

Регулус помолчал, потом спросил отрывисто:

– Что ты хочешь мне доказать?

– Что ему нельзя доверять, Регулус. Мы не знаем, кто он такой. Он лжет насчет своего происхождения – так правда ли остальное? Даже не обсуждая, каковы цели, о которых он говорит – их ли он хочет достичь на самом деле?

– Замолчи, – брезгливо бросил Блэк. – Не говори о том, чего не можешь понять своим жалким итальянским умишком. Тупая самка. Мне все равно, кто он – он обещает то, о чем я мечтаю, и я пойду за ним. Если он велит мне тебя убить – я тебя убью, не задумываясь. Ты это заслужила тем, что в нем сомневаешься. А теперь пошла прочь.

Держась прямо, Летиция встала, собрала вещи и ровной походкой ушла.

После ухода подруги Регулус минут пять сидел, трепля манжеты. Девочки замерли, затаили дыхание, отчаянно надеясь, что он не обернется. Он, точно, не обернулся: вскочил, прихватил свои конспекты и вышел с нервной быстротой. Марлин выдохнула, откинув со лба вороную прядь.

– Ничего себе…. Сириус говорил, что его братец собирается в Пожиратели, но чтобы все было настолько серьезно…

– Еще бы нет, – голос Лили ломался от волнения. Ей не было жаль Летицию, тщеславную и злую на язык позерку, однако тяжесть сцены легла на душу. Но кроме того, сказанное задело её любопытство.

– Марлин, а кто такие Гонты?

– Род такой, – Маккиннон скривила полные губы. – Сейчас он прервался, а когда-то был известнее Блэков. Недобрая у него слава была, конечно. У меня где-то завалялась книжка про Корвинуса Гонта, я напишу Люси, чтобы тебе прислала.

– А почему Сама-Знаешь-Кто называет себя их наследником?

Марлин прыснула.

– Причуда такая. А вообще лучше об этом расспросить Слизнорта, он наверняка знает больше. Он ведь опять зазывал тебя в клуб? Вот и повод сходить.

Лили поморщилась, но согласилась. Ладно уж, ради информации придется потерпеть компанию слизеринцев и рейвенкловцев.

– Кстати, – Марлин оперла голову на руку. – Интересный у него подход к подбору участников клуба. В нашей компании самая умная – Алиса, влиятельный отец у меня, а Мери может сделать неплохую спортивную карьеру. Но внимание он обратил именно на тебя.

– Хочешь сказать, я вас хуже? – Лили надулась.

– Нет. Хочу сказать, что он старый сибарит.

Нужно было видеть, какой улыбкой расплылось круглое лицо Слизнорта, когда Лили потихоньку сказала ему, что была бы не против прийти на заседание клуба. Он с нежностью потрепал её по щеке мягкими пальцами, слегка поиграл упавшим на плечо рыжим завитком и заверил, что только годы заставляют его ограничиться приглашением к нему в клуб, а, скажем, не в кафе мадам Паддифут. Лили подавила холодок от насмешливых взглядов, которыми окинули её проходившие мимо Сириус и Джеймс, и приветливо улыбнулась старику: право, он был очень мил.

А Джеймс… Его в тот день Лили видела гуляющим по двору с Пенни-Черри. Хаффлпаффка вырядилась в длинное серебристое платье, которое подошло бы взрослой женщине, и стучала каблучками, явно подражая слизеринкам. Широкая рука Джеймса, казавшаяся темнее на фоне волос Пенни, нежно перебирала разметанные льняные пряди. Вот его ладонь заскользила по тонкой талии, перехваченной белым пояском. Лили вспомнила, как в прошлом году, когда Джеймс у озера издевался над Северусом, хаффлпаффка буквально захлебывалась от удовольствия, как после смаковала подробности за столом, как нежно поглаживала шрам на лице Поттера тонким пальчиком… “Что бы ни говорили девочки, а она ему подходит больше. Она одобряет каждый его шаг”, – от этой мысли стало больно, как от внезапного удара, и слезы навернулись на глаза. Лили попыталась отвлечь себя мыслями о том, что Джеймс стал тяжел для ловца, что переходит на должность охотника, а ловцом хочет сделать кого-то из братьев Эммелины – но боль лишь усилилась, и слезы покатились без остановки. Правда, они и высохли скоро, и все же до ночи Лили ходила подавленная. Визит в Клуб слизней казался теперь и способом отвлечься.

По совету Марлин Лили перед походом к Слизнорту купила в “Сладком королевстве” рахат-лукум. Когда она возвращалась из Хогсмида, случилась еще одна неприятная для нее встреча: Летиция Гэмп, в одиночестве бродившая по берегу озера, окликнула её. Подавив напряженную неприязнь, Лили подошла к ней.

– Мисс Эванс, я слышала, вы сегодня будете у профессора Слизнорта? – спросила слизеринка неожиданно мягко и просто. – Это разумное решение. У него собирается хороший круг.

– Поверю вам на слово, – Лили повела плечами. – Или, может, вы намекаете, что вхождения в подобный круг не достойна, – в ней всколыхнулась горечь, – паршивая грязнокровка?

– Я не употребляю этого слова, мисс Эванс, – покойно возразила Летиция.

– Зато его употребляют ваши друзья. Кстати, они уже получили метку?

Слизеринка слегка побледнела.

– Я надеюсь, что и не получат. Мисс Эванс, – она опустила глаза, – вы еще сердитесь на Северуса?

– А вы как думаете? – вмешательство в её дела девицы, которая не может разобраться в своих собственных, разозлило. – Он публично смешал меня и моих родителей с грязью. Такое прощается?

Летиция слабо и печально улыбнулась.

– Для начала, мисс Эванс: не думайте, что Северус подослал меня. Если он узнает о нашем разговоре, может быть, до конца школы ко мне не подойдет. Но ведь вы можете удержать его от Метки. Поэтому вспомните, прошу, что до вашего оскорбления его довело поведение одного недостойного человека, который добивался вашего внимания.

Лили почувствовала, что её душит гнев.

– Недостойного? Ну почему же! Джеймс Поттер – вполне достойная пара для такой близорукой ханжи, как я, не так ли? Видите, я знаю, как вы на самом деле относитесь ко мне, мисс Гэмп, так что не нужно лицемерить!

Отбросив руки Летиции, Лили поспешила прочь.

От злости долго не выравнивалось дыхание, пока наконец Лили не заставила себя сравнить их с Летицией разговор с диалогом Элизабет Беннет и Каролины Бингли. Посмеялась – и стало легче. Хорошо еще, соперничеством в любви тут не пахнет.

…Около шести Лили явилась в комнаты Слизнорта. Преподаватель зельеварения иногда зазывал её, и она на сей раз уже не поразилась обилию пуфиков и мягких кресел, изящным безделушкам и тонким ароматам – но все же на секунду остановилась на пороге, удивленная непривычно большой компанией, занимавшей гостиную. Собственно, приглашенные Слизнортом успели разбиться на небольшие группки и почти не обращали внимание друг на друга.

Первыми ей бросились в глаза Регулус Блэк и Барти Крауч-младший, оживленным шепотом обсуждавшие провалившуюся попытку Абракаса Малфоя возродить журнал “Воинственный колдун”. Оба послали Лили полные отвращения взгляды, она вздернула подбородок и быстро их миновала. На диване в одном углу сидел с книжкой Энтони Гринграсс, в другом нежно ворковали золотоволосый, горбоносый Айзек Гольдштейн и Изабель Крейл в парадной пурпурной мантии. Лили хихикнула про себя: Изабель не отличалась ни происхождением, ни богатством, ни способностями, и пригласили её явно как подругу Айзека. В углу за фортепьяно сидела Линнет Фоули; склонившийся к ней Оливер Монтегю листал ноты. После того, как в прошлом году Эльзу забрали из Хогвартса, он некоторое время ходил почерневший, а после стали шептаться, будто по выходным он аппарирует в Лютный переулок, к продажным женщинам. Как Лили поняла, для мужчин плотская связь иногда заменяет алкоголь. Наконец, в углу пятикурсник Дирк Крессвелл с увлечением, чуть не руками размахивая, что-то объяснял Дейзи Брукс – рейвенкловке на год младше его, тоненькой девочке в очках.

Лили, не зная, куда встать, подошла к Дирку и Дейзи, что вызвало у Релугуса и Барти недобрый смешок. Рейвенкловцы, как и она, были магглорожденными, и странно, как мальчишки, мечтающие стать Пожирателями, вообще находились в одной комнате с ними. Вот и сам хозяин вышел к гостям, пригласил сесть за стол. Вспомнив о принесенной ею скромной коробке рахат-лукума, Лили только покачала головой: после изысканного мороженого, стоявшего перед ними в вазочках, лакомство из “Сладкого королевства” можно было и не заметить.

– Предлагаю выпить первый бокал за нашу новую участницу! – Слизнорт налил себе отменного сливочного пива, и остальные последовали его примеру. – Пусть мистер Берк и не смог сегодня прийти, но с нами мисс Эванс!

Собравшиеся, кроме Регулуса и Барти, негромко поаплодировали. Быть в центре внимания оказалось приятно, хоть Лили и хотелось скромно опустить голову и попросить заниматься своими делами.

От нее и вправду скоро отвлеклись: завязался разговор о скандальном поступке Магдалы Уилкис: она явилась в аврорат и выдала властям местонахождение брата и жениха, отъявленных Пожирателей смерти. Правда, их вновь не удалось схватить: на захват по глупости выслали группу бойцов, едва поступивших на службу. Розье и Уилкис перебили половину противников и скрылись.

Регулус и Барти переглянулись с напряженной холодностью. Энтони всем видом говорил, что от комментариев воздержится. Зато Монтегю молчать не стал:

– Я слыхал, она тайно спуталась с полукровкой. Похоть задурила ей голову. Удивляюсь, если родня приняла её обратно домой.

“Кто бы говорил о похоти”, – хмыкнула про себя Лили и с вызовом уставилась в смуглое лицо Оливера:

– А я считаю, она права. Во-первых, Пожиратели смерти – преступники и подлежат суду. Во-вторых, она спасала любимого. Наверняка ему бы не поздоровилось, если бы о нем узнали её жених или брат. И ведь почти точно они узнали, и она лишь опередила их.

Регулус и Барти брезгливо скривились. Линнет рассматривала её, как диковинное насекомое. В зеленоватых глазах Энтони мелькнуло любопытство. Монтегю побагровел:

– Ради мелкой страстишки предать долг – это можно оправдать?

– Не кипятись, Оливер, – бросил Энтони наконец. – У вас с мисс Эванс разные понятия и ценности.

– Ты прав, – Монтегю отхлебнул пива и смерил фигурку Лили уничижительным взглядом. – Я просто удивляюсь, как за столько лет понятия могли не сменится. Может, прав Салазар Слизерин?

Слизнорт слегка напрягся, а Регулус подхватил:

– Да, жаль, его наследник вряд ли вернется в Хогвартс…

– Что делать, – развел пухлыми руками зельевар. – Последние, кто с ним связан, были Гонты, а род их пресекся.

Лили вскинулась: шанс удовлетворить любопытство сам плыл в руки.

– Сэр, простите, а вы не могли бы рассказать о Гонтах подробнее? Почему Сами-Знаете-Кто называет себя наследником их рода?

Она могла бы поклясться, что никогда не видела старика таким смущенным. Регулус стиснул вилку, остальные уставились на нее с недоверием и страхом.

– Гонты… – Слизнорт покрутил ус. – Гонты – один из древнейших родов магической Британии и самый чистокровный из всех. Они состояли в родстве с Салазаром Слизерином и Кадмом Певереллом. От Слизерина у них остались, кроме реликвий, совершенно особенный дар – парселтанг, змеиный язык. Однако в стремлении сохранить кровь в чистоте они… хм… чересчур увлеклись родственными браками, выродились и совершенно обеднели. Последний представитель рода сейчас находится в Азкабане.

– Так почему же Вы-Знаете-Кто относит себя именно к ним? – нетерпеливо повторила Лили. Глаза Регулуса жгли её насквозь. Слизнорт мялся, краснел и наконец вздохнул, точно взмолившись:

– Он… Он змееуст. То есть владеет парселтангом. Мисс Эванс, давайте сменим тему. Мне, знаете ли, неприятно об этом говорить.

========== Глава 41. Лихорадка ==========

Разговор со Слизнортом не удовлетворил Лили. В свободное время она стала проводить в библиотеке, выискивая материалы о Гонтах. Так она узнала подробнее о заключении Морфина Гонта за убийство маггловской семьи Риддлов, о том, что были у него отец и сестра, звали их Марволо и Меропа, у Марволо были однажды проблемы с министерскими чиновниками, а Меропа давно пропала без вести… С фотографий на нее смотрели перекошенные, полуобезьяньи лица. “Вот к этому чистокровки хотят прийти? – смеялась Лили про себя. – Может, позволить им довести себя до такого? Они заслужили это, раз не считают магглов и магглорожденных за людей”.

От Люси Маккиннон пришла книжка про Корвинуса Гонта. Написано было довольно увлекательно, Лили проглотила довольно толстый том в гостиной за две ночи, но живое воображение сослужило дурную службу: она слишком ярко представила картины преступлений Корвинуса, и его окровавленные жертвы долго потом ей снились.

Потихоньку интерес к Гонтам сходил на нет, и Лили удивлялась про себя, почему судьба этих выродков смогла так взволновать её. Если Неназываемый пожелал приписать себя к дикому и жестокому семейству – его право, какое ей может быть до этого дело? Пожалуй, дело в том, что самой Лили в осенние месяцы жилось не так-то радостно, хотелось отвлечься. Надоело забавлять себя рассказами о Гонтах, и пришлось наблюдать за другими студентами, благо их в ту осень словно лихорадка охватила.

Бурно поссорившись с Летицией Гэмп, Регулус на удивление быстро помирился с ней, и с тех пор они почти не расставались. В школе стали шептаться, что они подозрительно часто уединяются.

– Наверное, ей пришлось, многое ему позволить, чтобы он её простил, – насмешничала Марлин.– Если в нем есть хоть какое-то сходство с братом, прощения просить пришлось ей. Настоящие мужчины не извиняются.

У Лили было несколько иное мнение на этот счет, однако её представление о Регулусе вполне совпадало с представлением Марлин. Ей почему-то живо представлялось, как Регулус не хочет видеть Летицию, как она ищет встречи с ним и умоляет простить, может быть, целует руки, а он повторяет все, что думает о ней. “Она не очень-то красива и, должно быть, надоела ему”, – холодно думала Лили. Она не чувствовала ни злорадства, ни жалости. После сцены в библиотеке и разговора у озера счеты с Летицией были, в общем-то, сведены.

А Марлин в своем счастье была бесстыдна и жестока. На зависть поклонницам Сириуса и его прежним пассиям она прямо в Большом зале сидела у него на коленях, целовалась с ним посреди самых людных коридоров. Изабель Крейл давно нашла утешение с Айзеком Гольдштейном, Нелли Гамильтон также крутила роман с однокурсником-рейвенкловцем, но Зои после разрыва с Блэком оставалась одна, и его новый роман совершенно убил её. Она не могла без слез смотреть на целующуюся парочку, пару раз выбегала из зала, когда Сириус слишком бурно начинал обниматься с Марлин, выбегала из Большого зала, а однажды попыталась отравиться, но соседки по комнате давно послеживали за ней и успели отнять яд. Рыдая, она призналась подругам, что продолжала надеяться на возвращение Сириуса:

– Я не могу встречаться с ним, как он того хотел… Не хочу развратничать… Но я мечтала, что он про меня не забудет, ведь я отдала ему все… Мечтала, что после школы сделает мне предложение, и тогда все будет честно, как полагается… Но теперь эта Маккиннон его не отпустит!

Впрочем, дело оказалось не только в Марлин.

Зои показала подругам записочки, в которых её поздравляли с проигрышем желали новых порций розг от родителей и перечисляли, какими словами Сириус называет Марлин. Некоторые были с иллюстрациями, на которых Блэк жарко ласкал Маккиннон, а Зои стояла на коленях, готовая к порке. Почерка были разные: на одних девочки узнали руку Электры Мелифлуа, на других манера написания была незнакомой, зато никакого сомнения не оставляло авторство рисунков – в такой манере работала только Гестер Хорнби, но было несколько, в которых хаффлпаффки, к их стыду, узнали почерк Пенни-Черри. Рассказывали потом, что когда Пенни вечером пришла в спальню, ей достаточно было взглянуть в лицо Мэрион, чтобы она выбежала, как ошпаренная. Кто-то говорил, правда, что Риверс швырнула ей в лицо записки. Достоверно Лили известно одно: в тот вечер Пенни появилась у Портрета Полной дамы и попросила Джуди Браун вызвать Джеймса. Тот, по счастью или нет – кому как, был в гостиной. Он вышел, да и не возвращался до самого утра.

У Лили сердце оборвалось, когда Поттер вышел к Пенни. Всю ночь она не смыкала глаз, прислушиваясь к шагам и голосам припозднившихся гриффиндорцев, но так и не услышала голоса Джеймса. Лишь утром она столкнулась с ним, шедшим под руку с розовой от смущения и счастья Пенни, у дверей Большого зала. Глянув на Лили, Поттер кашлянул, покраснел и, что-то шепнув Черри на ухо, легонько подтолкнул её к входу. Та недовольно поджала губки, но подчинилась, а Джеймс отвел Лили в сторонку.

– Поговорить надо, Эванс, – он сконфуженно вздохнул. – Видишь ли, мы с Черрингтон…

– Молчи, – она прижала к губам пальцы. В грудь словно раз за разом ударяли тупым ножом.

– Ну ладно… Что скрывать, Эванс: хотел бы я с тобой встречаться, да вот видишь, сглупил. А теперь не могу бросить, а то ведь её заклюют. Ты уж прости меня за это.

Лили быстро кивала: душили, солью наполняли рот слезы. Отвернувшись, она побежала вниз, ткнулась лицом в стену и зарыдала, как никогда прежде в жизни. Раньше ей бывало больно, но никогда еще не казалось, что жизнь кончена, никогда она не ощущала себя настолько одинокой – словно её, умирающую, бросили в поле, под холодным осенним дождем. Грудь болела, как от ударов камнями. На плечо неприятно легла холодная рука.

– Лили! – её слегка потрясли, и от позвавшего голоса она оцепенела. – Что с тобой? Что случилось?

Она обернулась: перед ней стоял Северус. Машинально отметила, что летом, видимо, ему опять сломали нос.

– Что с тобой? Это Поттер, да? Что он тебе сделал? Не молчи, говори же!

У Лили помутилось в глазах, Северус куда-то поплыл. Все внутри сжала настоящая, остро ощутимая боль.

– Джеймс Поттер, – зашептала она, наполовину глотая слова, – лучший человек на свете. Я люблю его, и не смей к нему приближаться, не смей, уйди от меня…

Обхватив себя руками, она сползла по стене. Северус пытался её поднять, но оттолкнуть его не было сил. Последнее, что слышала Лили, был испуганный голос звавшей её Алисы.

…Очнулась девушка на койке в Больничном крыле. Алиса сидела рядом – стало быть, не случилось ничего серьезного, раз строгая мадам Помфри разрешила подруге остаться.

– Женские глупости, – улыбнулась Алиса, погладив её по руке. – Еще пять минут, и все пройдет.

Лили опустила веки, но тут же встрепенулась:

– Меня ждешь только ты?

Алиса покраснела.

– Если честно… Когда меня пустили, Снейп оставался в коридоре.

– Скажи ему, чтобы он ушел.

Алиса, грустно кивнув, вышла. Лили поежилась. Утренние события вставали перед ней, румяное личико Пенни было рядом с лицом Джеймса, и Лили чувствовала, что падает в пропасть, что сходит с ума.

Хаффлпаффки отомстили обидчицам соответственно репутации факультета. Толстухи Эббот на спаренных со Слизерином уроках садились позади Электры и начинали обсуждать её довольно громко и в нелестных выражениях. Мэрион неделю отслеживала каждый шаг Гестер и по малейшему поводу снимала баллы, так что Слизерин лишился сорока очков. В ответ Мальсибер, Эйвери и однокурсник Гестер Каспер Роули однажды подстерегли хаффлпаффок с помощью Левикорпуса, но и сами не успели далеко уйти: крики девушек привлекли внимание Мародеров, те расколдовали их, догнали слизеринцев и изрядно помяли. К слову, это была первая драка с участием Джеймса, о которой Лили услышала с начала учебного года. Пенни влияла на него положительно: он не то, чтобы присмирел, но остепенился.