Текст книги "Двадцать один год (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)

Эммелина горько рассмеялась:

– Что бы ты понимала в Гриффиндоре!

– Получается, что Мэрион понимает больше, потому что сейчас она права, – вставила Алиса. – Тобой, может быть, движет горе, но ребенок не виноват, и мстить ему низко.

Вэнс холодно посмотрела на нее:

– И ты считаешь, что тебе место рядом с нами?

О Лили, кажется, все забыли. Поезд покачивался, сырой осенний полумрак одевал три напряженных силуэта и два, почти слившихся с ним. Лили нырнула в полумрак, обняла Эммелину ,погладила по волосам. Услышать слезный вздох ей было радостно, как радостно врачу услышать от пациента, что тот чувствует себя гораздо лучше.

========== Глава 21. Злость ==========

Лили до самого конца оставалась в купе с девочками. В душе она опасалась, что Северус обидится на нее за это, однако когда по прибытии она вышла на платформу, то увидела друга, выходящего из другого вагона вместе с Регулусом Блэком и Летицией Гэмп. Слизеринка, постукивая каблучками, что-то приглушенно толковала мальчикам, пока они несли её чемоданы. Судя по увлеченным и довольным выражениям лиц, между ребятами происходил занимательный спор.

«Замечательно… Он вполне без меня обходится, я ему не нужна. И что я, дура, беспокоилась?» От обиды защипало в носу. Тем временем с компанией Северуса поравнялись Мальсибер и Эйвери, причем, видимо, присоединились к разговору. Лили пробрало. Мальсибер и Эйвери, те самые, которые обзывали её грязнокровкой и третировали Сева за дружбу с ней! А теперь здороваются с ним и болтают, будто старые приятели. «Хорошеньких он друзей нашел. Предатель. Настоящий предатель». Коротко шмыгнув носом, Лили взяла под руку Эммелину.

…Боль от поведения друга торчала штырем, и чтобы отвлечься, Лили принялась наблюдать за распределением. Первокурсники, право, такие забавные. Вот попала на Рейвенкло Эмма Фиорелли – та самая девочка с тремя бантами, которую в поезде рисовала её сестра Миранда. Туда же отправился Гилдерой Локхарт – очень пригожий мальчик, оглядывавшийся с видом некоторого недоумения и разочарования: казалось, он наделся на более восторженный прием. И Квиринус Квиррелл – при необычном имени ребенок совершенно заурядный, запоминающийся разве хрупкостью и невероятной застенчивостью: пока он шел до табурета со Шляпой, а затем до факультетского стола, лицо его играло всеми оттенками красного.

В Зале долго шептались: в этом году распределение проходила младшая дочь знаменитого Олливандера, Кристина. У этой хрупкой девочки с головкой во всполохах рыжих кудрей глаза горели таким неукротимым огнем, что все подивились, когда она не попала на Гриффиндор. Впрочем, на Рейвенкло её ждал старший брат, шестикурсник, Джейкоб – тощий длинноволосый верзила в очках, да и с Квирреллом, кажется, она подружилась еще до церемонии.

Тем временем, как всегда, внимание к себе привлек Джеймс Поттер, хваставшийся, что в Хогсмид ему и не понадобилось бы разрешения от родителей: он с друзьями облазил всю деревню еще к концу первого курса.

– Мы с Сириусом изучили все ходы и выходы и составили подробный план.

– Ой, наверное, крысы дохлые валяются в твоих ходах, а идти приходится внаклонку и по пояс в воде, – капризно протянула Марлин.

– Такие тоже есть, но мы предпочитаем передвигаться с комфортом, – с достоинством ответил Сириус. – Кстати, если хочешь, можем тебе показать какой-нибудь лаз, ты ведь человек верный, не выдашь.

– Да и ты можешь попасть в Хогсмид альтернативным путем, Эванс, – Поттер широко улыбнулся ей, но в глазах заплясали такие чертики, что у Лили не осталось сомнений: стоит ей согласится, над ней сыграют какую-то шутку с этим злосчастным коридором.

Между тем старшекурсники обсуждали недавние события: смертный приговор Митчеллу привели в исполнение.

– Этого следовало ожидать, – рассуждала Гестия. – Но все же улики против него нельзя назвать серьезными. А казнь, которой он подвергнут, просто ужасна.

– Неужели в целях гуманности, по-твоему, стоит щадить убийц? – возражал ей Патрик.

– По-моему, во-первых, надо тщательнее доказывать, что они убийцы. Во-вторых – да, лучше пощадить убийцу, чем казнить невиновного.

– Ну и какая обществу польза от жизни невиновного? – проронила Эммелина, потянувшись к жареной курице. – Невиновных уйма, их можно не считать. А вот от смерти преступника общество неизменно выигрывает.

К язвительности Вэнс все давно привыкли и не считали нужным спорить. Между тем Лили потянулась к лежавшему на краешке стола «Ежедневному Пророку». Там на первой полосе было фото Митчелла перед казнью. Лысоватый человек с лицом чиновничка щурил подслеповатые глаза; оттопыренные губы дрожали в смертельном ужасе. Жить ему оставалось, видимо, не более получаса. «Хотя, говорят, это не вполне смерть, тело остается живым, просто души уже нет. Нечто вроде комы? Или… Как это может быть, когда у человека нет души? Интересно, а если бы Фенвик не попытался сбежать, а дожил до суда, его тоже приговорили бы и отняли душу? Каким бы он стал тогда?»

– Нападения оборотней участились, – Гестия уже сменила тему. – Вокруг Хогвартса, конечно, мощные защитные чары, но при походах в Хогсмид будьте осторожнее.

Новые занятия, которые ученики выбрали из списка в конце прошлого года, должны были начаться еще не скоро. Гриффиндорки горели ожиданием. Лили, Мери и Марлин дружно выбрали уход за магическими существами и прорицания. Помнится, Северус еще ворчал, что предметы следовало брать посерьезнее. Сам-то щегольнул серьезностью: выбрал древние руны и нумерологию. Шут с ним, с предателем.

Алиса насмешила подруг: из пяти возможных предметов она сначала решила выбрать четыре, за исключением прорицаний (в семье ей внушили, что этот предмет – сплошное шарлатанство). Гестия едва отговорила брать маггловедение: о жизни магглов Алиса куда больше могла узнать от Лили или Мери.

– А все-таки, неужели ты не хочешь знать будущее? – вечером, в день приезда, спрашивала Марлин у Алисы.

Та некоторое время молчала, почесывая под подбородочком у Хиндли, развалившегося у нее на коленях.

– Я боюсь будущего, – призналась она вдруг. – Очень боюсь. Иногда смотрю на тебя, на Лили, думаю о том, что нас с Фрэнком ждет – и мне почему-то так грустно становится и так страшно. Дурные предчувствия. Не хочу, чтобы они подтверждались.

Лили тихо ахнула.

– Слушай, а может, у тебя самый настоящий дар? Может, тебе как раз нужно его развивать?

– Нет, не нужно, – отрезала Алиса, переложила кота на кровать и ушла в ванную.

– Нервничает, – повела плечом Марлин. – Она слишком впечатлительная.

– Не надо было ей ту газету показывать, – пробурчала Мери, натягивая пижаму. – Он ей теперь будет сниться. Ну, тот, которого казнили. Митчелл этот.

Лили вспомнила безумное от ужаса лицо и в невольном ознобе поежилась.

– Девочки, а все же как это может выглядеть? Тело без души? Труп? Человек в коме?

Марлин почесала бровь.

– Да как сказать… В кому человек впадает, когда он болен. А тут он здоров, но у него ничего нет. Он не говорит, не думает, не чувствует. У него даже простейших ощущений нет, элементарного осознания происходящего. Внешне – бессмысленное лицо, глаза остановились. Отец говорит, Дункан сейчас похож на пережившего Поцелуй.

Наглости Северуса оставалось только удивляться. Утром он, как ни в чем не бывало, помахал Лили рукой (хорошо, что она уже сидела за гриффиндорским столом), а на зельеварении подсел. Лили холодно взглянула и отодвинулась. Он ничего не сказал, тогда она зло прошептала:

– Смотрю, наконец решил прощать врагов?

– Ты о чем?

– Ты вчера очень мило беседовал с Мальсибером и Эйвери.

– Ах, это… Так мы же с ними давно не враги.

– Что ж, рада, что вы помирились. Мог бы сказать мне об этом раньше.

«Мог бы предупредить, что помирился с людьми, для которых я грязь», – вслух Лили, как всегда, претензий не высказала, сдержалась, а Северус, похоже, вообще не заметил, что она сердится.

– Лили, знаешь, мне тут в голову пришло… Давай спросим Флитвика, как вообще придумывают заклинания, а?

– Спрашивай.

– А разве тебе не интересно?

– Северус, преподаватель пришел.

…Раздраженная поведением Северуса и червячком впившейся в висок головной болью (наверное, температурит, простыла вчера, надо перечного зелья у мадам Помфри попросить), Лили преодолевала ступеньки Астрономической башни. У них был урок, спаренный с Рейвенкло – чуть лучше, чем со Слизерином, и то потому, что девчонки с орлиного факультета, хоть и задирали нос ,все же не обзывались и не пытались сделать гадость. Жаль, Кристал Хобхауз и Изабель Крейл, две кокетки, надушились чем-то невероятно приторным, так что Лили, шедшей рядом, было нечем дышать. Да еще Обри принялся, как всегда, разглагольствовать о женской глупости.

– Вот скажите, зачем девчонкам астрономия? Что они могут увидеть в небе. Ой, вон звездочка, давайте загадаем хороших женихов! Их кругозор настолько ограничен, что я вообще запретил бы им отрывать глаза от кастрюль. Вот когда они занимаются своим делом и никому не мешают, тогда все отлично. А если они забывают свое место…

Лили затрясло. В два прыжка она догнала Обри и с силой дернула за волосы. Он резко обернулся и пихнул её в грудь. Потеряв равновесие, Лили упала и покатилась по ступенькам.

… Честь её спасения принадлежала Мародерам. Они остановили падение, а затем, не теряя времени, скрутили Обри и от души – причем под общие аплодисменты – отлупили его. Лили торжества справедливости не видела, поскольку была без сознания; ей после рассказали подружки.

Мадам Помфри сказала, что пробыть в больничном крыле придется дней пять. Лили скучала, гадала, кого на сей раз поставили вести ЗоТИ, учила уроки, какие была способна, и пыталась представить себе, каковы будут новые предметы. На третий день её спокойствие было нарушено: в послеобеденное время распахнулась дверь, и Северус втащил за шкирку упирающегося Обри. Доволок до кровати Лили, швырнул на пол – откуда сила взялась? Только тогда Лили заметила, что Бертрам был связан.

Северус схватил её за руку, ткнул Обри носом в её ладонь.

– Целуй! – он присовокупил пару эпитетов, которые здесь привести не представляется возможным. – Целуй, если жить хочешь, тварь. Прощения у нее проси, ну!

Обри поднял голову. Его глаза выражали не ужас даже, а полное непонимание происходящего, недоумение – что происходит и как такое могло случиться именно с ним.

– Проси прощения! – Северус, вцепившись Бертраму в волосы, ткнул его в одеяло, приблизительно в место, под которым торчали острые коленки Лили. У нее мурашки пробежали по коже от отвращения.

– Сев, прекрати. Отпусти его. Оставь.

– Он тебя чуть не убил, – зрачки у друга расширились, губы посинели, он выглядел помешанным.

– Я первая начала. Отпусти его. Пожалуйста.

Северус покосился на взлохмаченные кудри Обри и швырнул его на пол. Тот. Скуля, дополз до двери и только там решился встать на ноги. И сразу дал стрекача. Сев повернулся к Лили, она приподнялась, вытянулась… Через секунду хлопнула пощечина.

– За что? – выкрикнул Сев, держась за щеку. Лили, бледная, осела на подушки.

– За то, что ты зверь, – с омерзением проговорила она. – Ты дикарь. В следующий раз, что, голову обидчика мне принесешь?

Черные глаза встретились с зелеными.

– Если ты захочешь…

– Я не захочу! – она ударила кулачком по постели. – Сев, ты думаешь, мне приятно, когда кто-то мучается? Когда кого-то унижают? Извини, я не слизеринка. – И ей припомнились обиды последних дней. – Почему-то ты не спешишь мстить тем, кто называет меня грязнокровкой. Вон даже помирился с Мальсибером, с Эйвери, а с Регулусом Блэком вы вообще не разлей вода! А мне слышать это слово – Сев, пойми – мне его слышать больнее, чем с лестницы падать. Но с ними ты ссориться из-за меня не хочешь, правда?

Северус, потупившись, молчал. Наконец выдавил:

– Прости.

– Прощу, – она раздраженно пожала плечами. – Что с тобой еще делать.

А сама подумала: «Значит, правда».

========== Глава 22. Боггарт и оборотень ==========

Когда Лили выписали из Больничного крыла, оказалось, что вражда Мародеров и Северуса вышла на новый виток. На первом же уроке ЗоТИ он опозорился: наотрез отказался подходить к боггарту, а когда преподавательница приказала подтащить его силой, вырвался и убежал. Бертрам Обри, желая отомстить за недавнее унижение, в красках обсудил занятие с Джоном Долишем на перемене – так, чтобы слышала Пенни-Черри. А что знает Пенни-Черри, то известно если не всей школе, то всему потоку точно. Итак, с того дня Северус стал не только Нюнчик, но и Скользкий трус.

Мародеры выслеживали его и с криком выскакивали из-за разных углов, или швыряли ему под ноги петарды, или обстреливали навозными бомбами, крича: «Трус! Трус!». На спаренных уроках Поттер и Блэк довольно громко обсуждали, каким же может быть его боггарт:

– Может, папашин ремень?

– А может, кишечно-опорожняющее заклинание? Применим на нем как-нибудь, а?

– Да нет, он просто боится обделаться от страха. Боишься обделаться, а, Нюнчик?

Северус мстил, но все-таки справиться с четверыми разом не мог. Итак, Лили решила отложить выяснение отношений до лучших времен и тихо поддерживать друга. Хотя и на Мародеров она, помня о спасении, не заставила бы себя сердиться. Лучше было, хоть и с опозданием, влиться в учебу.

В первый же день Лили попала на ЗоТИ; к счастью, новая преподавательница, мисс Джейн Саверн, вошла в её положение.

– Самое важное, что мы успели пройти – борьба с боггартом. Зайдите после занятий, я вас проэкзаменую по этому поводу и в случае необходимости обучу, потому что этот навык много раз требуется в жизни. А так пока догоняйте материал.

Лили исподтишка рассматривала новую преподавательницу и должна была признаться, что та очень располагала к себе. Невысокая, ладная, крепко сшитая, с гладким пучком темных волос, с голубоватыми смелыми глазами, она держалась с абсолютной уверенностью человека, уважающего себя и других. Скорее всего, то было еще и следствие осознания себя мастером, знающим и понимающим свое дело. Мисс Саверн имела на это полное право: как сообщила девочкам Гестия, новый преподаватель по основной профессии – эксперт при аврорате.

– Дамблдор и глава аврората придумали хитрую штуку. Каждый год они будут выделять кого-нибудь из авроров, чтобы тот нам преподавал. В конце года профессор увольняется, назначают нового. Все-таки там работают проверенные люди, знающие, да и о программе, наверное, они договорятся между собой. Жаль, этот год у меня последний, я не увижу, кто у вас будет после.

Итак, отправляясь к профессору Саверн, Лили уже не боялась её, а о боггарте просто старалась не думать. Она, конечно, прочитала, как его можно победить, да и девочки рассказала, как они боролись со своими: Мери – с акулой, Марлин – с мертвой головой. Справилась даже Алиса, хотя её боггарт мисс Саверн оценила как сложный: безумная взлохмаченная старуха, норовящая уцепиться за одежду. Под общий хохот старуха, щелкая пальцами, пустилась в цыганскую пляску. Но что увидит сама Лили? Она, по совести, и не знала толком, чего боится, не задумывалась над этим никогда. Ей казалось, что самое страшное уже случилось с ней: она лишилась способности летать. Все же прочее – мелочи.

Мисс Саверн, встретив девочку в дверях кабинета ЗоТИ, подвела её к старому шкафу.

– Мисс Эванс, вы знаете ,что надо делать?

– Да, мэм. Представить на месте боггарта что-нибудь смешное и произнести «Ридикулус».

– Хорошо. Теперь пробуйте.

Преподавательница распахнула скрипучие дверцы, и Лили в ужасе зажала рот: на пол выпал труп отца. Джордж Эванс лежал ничком, неловко вывернув шею, откинув одну руку, будто заслонялся от убийцы; в темно-рыжих волосах запеклась кровь. Борясь с приступом дурноты, девочка отступила к стене. Между тем тело на полу стало меняться – и через несколько секунд перед Лили была мертвая мать, лежавшая в той же позе, что и отец, и тоже с кровью в волосах. Трясясь, Лили опустилась на пол рядом с нею, протянула руки – но перед ней была уже Петуния, в остановившихся глазах которой застыл упрек.

Подвывая, девочка до крови прокусывала ладонь. Мисс Саверн вдохнула, подхватила её под мышки, подняла, усадила на стул, сама повернулась к боггарту. Вместо трупа Петунии на полу вырос высокий человек в черном плаще и безобразной маске. «Ридикулус!» – и он вскочил на руки, хлопнув ногами в воздухе; полы плаща свалились на пол, и Лили невольно рассмеялась, увидев, что на верзиле не было брюк; взглядам открылись ношеные трусы в цветочек. Быстрым взмахом палочки учительница загнала боггарта обратно в шкаф.

– Профессор, а кто это был?

– Пожиратель смерти.

– Вы боитесь Пожирателей смерти?

– Естественно, – мисс Саверн присела рядом с Лили. – Если бы вы знали, что натворили они за последние годы, вы бы меня поняли. Увы, сведения об их преступлениях большей частью засекречены. Не думаю, что это правильно – многие молодые люди составляют о них превратное мнение, видят в них борцов с несправедливой властью. Поверьте, это не так. Они в первую очередь кровавые убийцы.

– А правда, что большинство из них со Слизерина? – неожиданно для себя спросила Лили.

– Правда. Ступайте, я вас больше не задерживаю.

– Но я же не справилась…

Мисс Саверн грустно улыбнулась.

– Милая девочка, с таким боггартом, как у вас, справиться практически невозможно. Единственное, что вы могли бы сделать – убедить себя, что трупы ненастоящие, развернуться и уйти. Вы не слабость проявили. А лишь сильную привязанность к близким. Ступайте и не беспокойтесь ни о чем.

В воскресение было разрешено уйти гулять в Хогсмид. Северус, конечно, сослался, что готовится к занятиям, и Лили отправилась с подружками – так, пожалуй, вдвое веселей.

Сказочное ощущение, к которому она ,казалось бы, привыкла, обострилось, еще когда гриффиндорки шли по мощеной булыжником дороге между стрельчатых елей, и охватило Лили, доведя почти до экстаза, когда она увидела, казалось, пряничную или вырезанную из дерева и богато изукрашенную деревушку. Низенькие, но с высокими острыми крышами, усеянными множеством мансард домики купались в золотой и алой осенней листве, и покачивались на ветру, блестя свежей краской на солнце, вывески. «Сладкое королевство», «Три метлы», «Кафе мадам Паддифут»… дорожка уже шла меж домов, чудо было близко – рукой подать, у Лили захватывало дыхание.

– Ну чего, куда пойдем? – рассуждала Мери. – Где тут посидеть лучше всего? Вон в этом… В «Сладком королевстве»?

– Есть другая идея, – раздался знакомый бойкий голос. Рядом, как из воздуха, возник Джеймс Поттер.

– Мы с парнями сидим здесь, – он указала на дверь бара с вывеской «Три метлы». – Мансарду сняли. Издали увидели вас. Ну как, присоединитесь? Все за наш счет.

Марлин и Мери немедленно нырнули в дверь бара, но Лили колебалась.

– Не бойся, Эванс. Если твой немытый Отелло посмеет ревновать, жалуйся мне.

– Не называй его так, – Лили невольно сложила губы «уточкой». – А иду я, просто чтобы не отбиваться от подруг.

У наблюдавшей за ней Алисы стало странно серьезное лицо. Лили, откинув волосы, гордо переступила порог.

В мансарде было распахнуто окно, и осенний ветер колебал астры, стоявшие на столе в глиняной вазочке. За столом волшебный образом оказались четыре лишних стула, Блэк и Люпин помогли девочкам усесться (Питер покраснел, скукожился и помалкивал), а вскоре и Поттер появился, левитируя поднос с тыквенными пирожками, сахарными перьями и другими сладостями, большинство которых было Лили в диковинку, а также с четырьмя большими кружками сливочно-золотого напитка под густой белой пеной. Такие же кружки стояли перед ребятами.

– Мы довольствуемся сэндвичами с беконом, – пояснил щедрость друга Блэк.– но дама, конечно, нужно угощение более изысканное, – и подмигнул Марлин. И она ему подмигнула. Кажется, они нравились друг другу.

Вообще в то время, как Джеймс хорохорился и нарочито наглел, Сириус вел себя неожиданно сдержанно и предупредительно. Но разговор поддержать лучше получилось у Ремуса Люпина – он спокойно, без рисовки и кривляния вспоминал прошедшую неделю. На Уход за магическими существами записались решительно все гриффиндорцы их курса – как, собственно, и собрались сейчас за столом. Ремус улыбался, припоминая, как Сильванус Кеттлебрн, одноногий старик с окладистой бородой, вывел их за теплицы профессора Спраут, ближе к хижине Хагрида, за ограждение, за которым скрывался недавно вырытый небольшой, но довольно глубокий бассейн. В бассейне плескалось и ворочалось непонятное существо с головой и передними ногами лошади – точнее, пока жеребенка – но с хвостом огромной рыбы.

– Подрос, тесно ему тут уже, – улыбнулся Кеттлебрн в бороду. – Надо либо бассейн расширять, либо в пруд переводить. Я договорюсь с Хагридом. Ну-с, кто знает, что это за существо?

Взметнулось несколько рук: ребята читали учебники узнали гиппокампа, лошадь-рыбу. Мягким, теплым басом профессор объяснил повадки животного, условия содержания и ухода, после чего разрешил тем, у кого с собой есть белый хлеб, покрошить в воду.

– Он растет, аппетит у него отменный, – старик залучился, глядя, как ребята сгрудились над бассейном, кидая крошки гиппокампу и норовили потрепать выскальзывавшую из воды мокрую холку. Сестры Эббот (урок был спарен с хаффлпаффцами) – сумели покормить зверя прямо с рук, а Мэрион погладила гиппокампа по белой бархатистой отметине на горбатом лбу.

– Знаете,. на мои занятия приходит мало слизеринцев и рейвенкловцев. Они считают, что мой предмет – для дураков. Скажу я вам, кто мнит себя самым умным, тот главный дурак и есть, – Поттер и Блэк фыркнули и ткнули друг друга в бок. – Если человек умеет ко всякой твари, как бы она ни была безобразна и опасна, найти подход, значит, у него смелое и доброе сердце. Это ума поважнее.

…Гриффиндорцы подняли кружки за Кеттлберна с гиппокампом, а после девочки – мальчишки, конечно, презирали «всякую чушь» – вспомнили урок Прорицаний, на котором ожидали увидеть седую старуху, увешанную амулетами. А профессор Мелисса Лот оказалась кругленькой и очень спокойной женщиной средних лет, в черном, но совершенно будничном наряде, со столь же будничным пестрым платком на плечах. И в кабинете её не было ничего зловещего, а напротив, царил спокойный уют, и колоды карт словно ждали рук домохозяйки, из чашек будто только что пили кофе, а хрустальные шары были не более, чем экстравагантным украшением, купленным из моды. Правда, профессор Лот, пока они пробовали определить предсказание по рисунку чаинок, ходила по рядам и тихо просила повернуть к ним ладони, и когда добралась до Лили, помрачнела, пробормотав под нос: «Какой ранний обрыв», и также поморщилась, увидев ладонь Марлин. Но, право, не стоит об этом думать. Так ли страшна ранняя смерть – собственная, конечно, не близких? Обидно умереть, допустим, как умерла леди Джейн Грей – на плахе, в руках врагов. А вот если в бою, так, что и не заметишь, как смертельное заклятие пронзит тело…

Гриффиндорцы засиделись долго, и когда спускались, шел уже третий час дня. Внизу с пышнотелой белокурой хозяйкой, мадам Розмертой, спорила хрупкая рыженькая девочка, а рядом тихо примостился мальчик. Розмерта отказывалась наливать сливочного пива детям ,едва достававшим до стойки. Гриффиндорцы с удивлением узнали в них Кристину Олливандер и Квиринуса Кивррелла.

– Как они сюда попали? – Лили остолбенела. – Им же запрещено!

– Как попадали и мы на первом курсе, вероятно, – Поттер напустил загадочный вид. – Давайте-ка не будем им мешать.

– Боюсь, у нас появилась конкурентка, – Сириус окинул легкую фигурку оценивающим взглядом с тенью уважения и насмешки одновременно. – Она переплюнет нас очень скоро, если не сломит шею.

Потянулись недели учебы, и сентябрь уже сменился октябрем, когда Хогвартс вздрогнул от пугающей новости: Кристина Олливандер и Квиринус Квиррелл пропали. За завтраком профессор Дамблдор объявил, что для поиска первокурсников набирается отряд под предводительством профессора Саверн. Мародеры просились в отряд, но их не приняли, хоть они и твердили, что знают все окрестности замка, как каждый – свои пять пальцев. Они почему-то смолчали, что видели недавно Кристину и Квиринуса в Хогсмиде. Мери и Марлин также хотели молчать, но Лили и Алиса решились покаяться, что скрыли нарушение. Их не стали ругать, хотя и было за что: если бы они рассказали о выходках Кристины раньше, возможно, её не искали бы повсюду сейчас.

Целый день в школе висело напряжение. Уроки отменили: все равно никто не мог бы спокойно ни учить, ни учиться. Ребята со старших курсов – даже некоторые слизеринцы были в их числе – прочесывали луга, Хогсмид, Запретный лес, преподаватели расспрашивали учеников о последних часах, когда те видели пропавших товарищей, и советовались, обращаться ли в аврорат. Когда к вечеру один из искателей вернулся в замок и сообщил, что девочку нашли, в коридор у главного входа высыпало, наверное, полшколы. Старшекурсник сам не видел Кристину, а тот, кто его посылал, почему-то не сказал, что нашли её мертвой.

Заскрипели тяжелые двери, и в коридор вступила мрачная процессия: два старшеклассника тихо несли носилки, на которых лежал кто-то маленький, укрытый с головой. Джейкоб Олливандер, метавшийся из угла в угол и ломавший руки, при виде носилок замер, бросился к ним и рванул простыню.

Лили ничего не успела рассмотреть: ледяная ладонь Северуса, стоявшего рядом, мгновенно заслонила ей глаза. Она только слышала протяжный, низкий, звериный вой, от которого падало сердце, да горькие всхлипы. И чувствовала, как рука Северуса дрожит. О творившемся у носилок, она узнала уже следующим утром, когда девочки наконец успокоились и смогли говорить о том, что произошло.

Кристину растерзал какой-то ужасный зверь – Гестия предполагает, что это оборотень, недаром же недавно писали об участившихся случаях их нападения. На носилках лежало кошмарное месиво. Джейкоб упал на колени, принялся выть и все комкал простыню, пока полотно не отобрала Флоренс Флеминг и не укрыла труп девочки заново. Флоренс и увела Джейкоба в Больничное крыло – чуть не на плечах утащила. Северус очень правильно поступил, не позволив Лили смотреть на то, что осталось от Кристины: остальные видели и не смогли не только поужинать и заснуть без зелий, но и позавтракать. Особенно мутило даже не Алису, а Ремуса Люпина: он ходил смертельно бледный, трясся и чуть не плакал. Друзья от него не отходили.

А Квиринуса Квиррелла нашли еще через день, и что удивительно, живого. Правда, он был истощен и измотан, плакал, заикался и вообще был не в себе. Преподавателям все же удалось добиться, что Кристина предложила ему ночью провести вылазку в Запретный лес, они как-то проскользнули мимо шаставшего по коридору Филча, добрались до опушки, даже прошли вглубь, и там на них выскочил громадный волк. Кристина попыталась сражаться со зверем, но тот схватил её, и дальше Квиринус ничего не помнит – пустился бежать, что есть духу. Два дня он провел в Хогсмиде, прячась по сараям. И хоть бедняжка своими глазами видел нападение, он долго не мог поверить, что Кристина мертва.

========== Глава 23. Матч ==========

Первые дни после гибели Кристины школа хранила мрачное молчание. Ученики и учителя мало разговаривали друг с другом, портреты почти не шевелились, даже Пивз притих. В Большом Зале под потолком, затянутым пасмурной октябрьской пеленой, висели траурные полотнища.

Джейкоб в сопровождении профессора Флитвика отвез тело сестры родителям. В школе брата Кристины потом не видели долго, примерно месяц. Квиррелл не вылезал из Больничного крыла: у него страшно расстроились нервы. И с Ремусом Люпином творилось неладное: он совершенно замкнулся, избегал лучших друзей, часами мог сидеть, забившись в уголок пустого класса или в какую-нибудь нишу в коридоре, где никто не ходит. Однажды Лили, отыскав его, спросила, может ли чем-то помочь. Он отшатнулся, обхватил себя руками и убежал.

В Хогсмиде встал на побывку отряд авроров, присланных на всякий случай прочесать Запретный лес. В их числе был отец Мэрион Риверс; однажды, сидя вместе с Северусом во внутреннем дворике Хогвартса, Лили видела, как хаффлпаффка стояла у ворот, обнявшись с отцом. Лили прислушалась, удивляясь, как вошло у нее в привычку быть внимательной к чужим разговорам.

– Пап, ну разве это не странно? Я спрашивала у профессора Кеттльберна, он говорит, что никогда на его памяти оборотни или другие опасные существа не подходили так близко к опушке.

– Не только это странно, дочка. Знаешь, мы ловушки расставили до самой глубины леса, до мест, где могут напасть акромантулы. Оборотень давно попался бы, оставайся он в этом месте.

– А может, он пошел дальше, и акромантулы его сожрали?

– Навряд ли. Оборотни осторожны, чутье на опасность, что у волка. Есть у Грюма версия – по-моему, безумная, но может оказаться верной…

Он, все еще держа дочь за плечи, побрел с ней вдоль ограды. Их разговор стал неслышным.

– Сейчас скажет, что оборотень был подослан Пожирателями смерти, – фыркнул Северус. – Как удобно, когда есть, на кого сваливать все промахи. Наверняка у них просто ловушки неисправные.

Лили насторожилась.

– Сев, ты что, оправдываешь Пожирателей? – спросила она невольно неприятным тоном.

– Да нет, почему же? Я просто говорю, что они могут быть виноваты не во всем. Да и вообще, – он ссутулился, рассеянно вертя в руках прутик. – Тебе не кажется, что насчет их преступлений могут преувеличивать.

Лили захлебнулась:

– То есть… Ты что имеешь в виду?!

– Что они могут быть просто тайным обществом, изучающим темную магию. Возможно, добивающимся её официального признания. Что в этом такого уж плохого или опасного? В Дурмстранге изучают темные искусства, и ничего.

– Ничего?! Да оттуда вышел Гриндевальд! – Лили раскраснелась от гнева. – Я от тебя такого не ожидала. Ты слышал все, что говорят о Пожирателях и о том, кто у них во главе, ты знаешь, какие им преступления приписывают – и ты не веришь?!

– Но почему я должен верить одним словам? – он тоже повысил голос. – Тем более, извини, но я слышал и кое-что другое.

– Интересно, от кого, – Лили скривила губы. – От твоих драгоценных Регулуса и Летиции?

– Летиции они как раз не нравятся.

– А Регулусу – наоборот, – Лили прищурилась. – И Эйвери с Мальсибером в восторге от Того-Кого-Нельзя-Называть, не так ли?

Северус поджал тонкие бледные губы, прикрыл веки и промолчал. Лили обняла его за плечи:

– Скажи, я тебе все еще друг?

Он замер под её руками, застыл, только глаза жгли, как угольки.

– Конечно, – тихим дрожащим голосом ответил Сев. – Конечно, друг.

– Тогда не оправдывай Пожирателей и не дружи со слизеринцами. Или я, или они. Ты понял меня?