Текст книги "Двадцать один год (СИ)"

Автор книги: Мелания Кинешемцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 37 страниц)

Лили взяла в руки палочку, ощутив одновременно почти человеческое тепло и влажность слезы. Ей велели взмахнуть палочкой – она подчинилась, и прозрачное сиреневое облако, взлетев, растворилось в воздухе.

– Великолепно, – просиял Олливандер. – Сразу подошла. Знаете, такое нечасто бывает, обычно мы ищем долго. Поздравляю!

– Сэр, – робко спросила Лили. – А почему она влажная?

Хозяин усмехнулся.

– Она не влажная, дитя мое, вам так кажется, потому что вам сродни характер этого дерева. Вспомните: это ива. Плакучая ива. В вашей жизни, боюсь, будет место печали.

– Не пугайте девочку, – вздохнула Макгонагалл. – В чьей жизни печалей не бывает?

… Из Лондона мать и дочь вернулись окрыленные, очарованные встречей с Макгонагалл и придавленные впечатлениями. Правда, если бы Розу спросили, она не смогла бы вспомнить ничего, кроме постоянного ощущения чуда, зато Лили, чуть не взрываясь от радости, крутилась по дому волчком. Под их влиянием смягчился и отец. Петуния все еще дулась, но кому до нее было дело?

А наутро, едва Лили позавтракала, в калитку постучался Северус. Они не виделись эти дни – с ним такое случалось иногда, пропадал чуть не на неделю. Обычно после этого некоторое время был вял и угрюм. Но сегодня прибежал оживленный, раскрасневшийся; когда Лили приблизилась, схватил её за руку и вытащил уже знакомый желтоватый конверт.

– Письмо! Письмо из Хогвартса! Тебе пришло? Мне вот буквально час назад! Завтра с мамой идем в Косой переулок! Тебе тоже должно было прийти, пойдешь с нами? – он чуть не прыгал.

– Мне пришло письмо четыре дня назад, – робко остановила его Лили. – Вчера мы с мамой и с учительницей из Хогвартса были в Косом переулке.

Руки Северуса опустились, плечи поникли. Он выдавил улыбку:

– Это здорово. Здорово, что тебе пришло письмо. Только я надеялся, что мы с тобой туда пойдем вместе…

«Я не хотела бы куда-то идти с твоей мамой», – внезапно подумала Лили. В самом деле: после той первой встречи в Паучьей Тупике она несколько раз сталкивалась с миссис Снейп на улице, и та смотрела на нее, как иные смотрят на покрытых слизью жаб. Причину подобной неприязни Лили понять решительно не могла, а когда все же пыталась задуматься, то припоминала почему-то замечание о «родственниках-магглах». Надо было слышать, как миссис Снейп выплюнула это слово! Лили потом нарочно снова и снова спрашивала Северуса, плохо ли, когда происходишь от магглов. Он заверял, что нет, но заметно было: тушевался.

– Ой, ну подумаешь: один день. Мы и поговорить бы с тобой толком не успели, там такая суета. Зато в Хогвартсе будем вместе, правда?

– Да, – он опять заулыбался. – Сядем в одно купе, поедем…

– За окном картинки мелькают, колеса стучат… Тук-тук…

– Нет, не так! Тук-тук-тук. Три раза.

– А мне казалось, что два. Но пусть три, не жалко.

========== Глава 6. Хогвартс-экспресс. Распределение. ==========

Прижимая ладонь к губам, Лили влезла по ступенькам подножки. Едва оглянулась на махавших ей отца и мать. Петуния, должно быть, нарочно отошла в сторону. Пошатываясь, не гладя перед собой, Лили завернула в первое попавшееся купе, уткнулась лицом в стекло и дала волю слезам.

Ну почему все складывается вовсе не так, как ей хочется! Не так пришло письмо, не так родители отреагировали, и вот теперь Петуния испортила радость отъезда. Завистливая дура. Ей, видно, очень хотелось попасть туда же, куда уезжала сестра, очевидно хотелось – и чем ближе было первое сентября, тем безобразнее Туни себя вела. На перроне она закатила скандал, оттолкнула Лили, когда та пыталась обнять её на прощание, и обозвала уродкой. Что делать, Лили тоже не сдержалась и проболталась кое о чем, что следовало бы хранить в секрете. Впрочем, за полгода родители, старательно делавшие вид, что не замечают их ссоры, наверное, все забудут.

К середине августа ей однажды позволили привести Северуса домой. Петуния в тот день ушла к однокласснице, отец был на работе, мама отлучилась в магазин – как же было не воспользоваться шансом и не отправиться бродить по комнатам? И вот в комнате Петунии они увидели хогвартский конверт. А дальше все само получилось. Северус взял письмо, покрутил и начал рассуждать, что на почте, видимо, тайно работают волшебники, как иначе маггл мог наладить переписку с магом? Потом им стало интересно, о чем могли написать Петунии, и они вытащили из конверта листок, тоже желтоватый и с изумрудными надписями. Правда, прочитав, аккуратненько убрали и положили конверт так, будто его никто и не трогал. Петуния отроду не догадалась бы, если бы Лили не проболталась сама. А теперь… Может быть, она и вовсе не простит сестру. Это же в самом деле ужасно – читать чужие письма. А все Северус виноват. Кто ему разрешил трогать чьи-то вещи, если он в доме гость?

По ушам ударил хохот мальчишек, сидевших напротив. Лили глубоко вздохнула и сильней прижалась к стеклу. Никогда она не чувствовала себя настолько несчастной – и это в день, когда должна была бы танцевать от радости. В стекле отразилась открывшаяся дверь и проскользнувшая фигурка в школьной форме. Сев сел напротив, и от его спокойствия Лили стало совсем худо.

– Я с тобой не разговариваю.

– Почему?

– Туни меня ненавидит. За то, что мы прочли письмо от Дамблдора.

– И что?

От его тона Лили передернуло.

– А то, что она моя сестра!

– Она всего лишь…

Он, должно быть, думал, что Лили его не расслышала. Но она и услышала, и поняла, что он не успел произнести. «Всего лишь маггл». В животе похолодело от отвращения. За что так ненавидеть магглов, что само слово, обозначающее их, использовать как ругательство? Как будто маггл – это не человек, и не стоит заботиться о его мнении, будь он тебе хоть десять раз родной.

– Но мы ведь едем! Мы едем в Хогвартс!

Лили не оставалось ничего, как кивнуть, невольно улыбнувшись его слепой радости. Глухота к её боли стала открытием, конечно, но об этом она успеет подумать. А Северус продолжал разливаться:

– Тебе лучше поступать в Слизерин…

– В Слизерин? Это кто тут хочет в Слизерин?

Говорил один из мальчишек, сидящих рядом: худенький, лохматый, в очках, с суетливыми движениями и блестящими карими глазами. Лили незаметно поморщилась, узнав в нем хулигана, который чуть не сбил её с ног в Косом переулке.

– Да я бы сразу из школы ушел, а ты? – обратился сорванец к своему соседу, мальчику красивому, как принц с иллюстрации к сказкам, но со слишком прямым и жестким взглядом.

– Вся моя семья училась в Слизерине, – ответил тот.

– Елки-палки! А ты мне показался таким приличным человеком!

– Возможно, я нарушу семейную традицию. А ты куда собираешься, если тебе позволят выбирать?

Лохматый будто бы с некоторой натугой поднял невидимый меч, покрутил над головой. В его показной удали было нечто забавное.

– Гриффиндор, славный тем, что учатся там храбрецы. Как мой отец.

Северус фыркнул.

– Тебе это не нравится? – обернулся лохматый.

– Да нет, почему? Если кто предпочитает быть храбрецом, чем умником…

Как всегда! Ну кто его дергал за язык? Сейчас начнется ссора. Да и ответ Северуса, признаться, Лили покоробил. Она читала о факультетах Хогвартса и помнила, что умные-то поступают на Рейвенкло, а на Слизерин – хитрые. Отец говорил, это дурное качество, и в книжках хитрыми были только злодеи. Кроме того, про Слизерин писали, что оттуда выходят темные маги, а Макгонагалл говорила, будто это – все равно, что преступники. Зачем же Северус позвал туда?

Между тем ссора набирала обороты.

– А ты-то куда пойдешь, если ты ни то, ни другое? – вмешался красавчик. Это было уже чересчур. Лили почувствовала, что краснеет от злости.

– Северус, пойдем поищем другое купе.

Она вышла, проигнорировав, что мальчишки принялись её передразнивать. Оглянулась на Северуса: тот немножко отставал.

– Надо было тебе вмешиваться, спрашивается?

– Так они же первые начали, – он машинально спрятал руки за спину, как частенько делал, когда она начинала его ругать.

– По-твоему, смелым быть плохо?

– Плохо быть не смелым, а глупым. Смелый глупец только погубит всех, за кого отвечает.

– А твой Слизерин, между прочим – факультет темных магов, – Лили вздернула подбородок.

– Ну и что?

– А то, что они преступники.

– Кто тебе это сказал? – он весь вытянулся. – Темные маги – просто сильные волшебники, изучающие всякие непознанные вещи…

– Они изучают и применяют то, что вредит человеку. И так говорят люди постарше тебя.

Сев опять фыркнул, и Лили рванула ручку первого попавшегося купе, не желая продолжать разговор.

В купе играли в лото две девочки: стриженая крепышка, которую можно было бы принять за мальчика, если бы не маленький, слабый рот и тоненький голос, в котором, впрочем, то и дело проскальзывали командные нотки, и другая, с черной косой, красивая, похожая на Трейси Файерс, только со светлыми глазами. В уголок забилась с книжкой еще одна, в которой Лили узнала покупательницу грушевой палочки в Косом переулке.

– К вам можно?

– Да пожалуйста, – крепышка махнула рукой на свободную полку и тут же представилась. – Мери Макдональд. А это Марлин Маккиннон, – ткнула она в черноволосую. – А там, в углу, Мери Риверс.

– Мэрион, – сердито поправила её девочка в очках.

– Мери, Мэрион – одна ерунда! Тебя-то как зовут?

– Лили Эванс, – вздохнулось свободно. Грубоватая крепышка чем-то располагала к себе.

– Я твоих родителей видела на вокзале. Тоже магглорожденная? – Мери протянула толстую руку с короткими пальцами и обкусанными ногтями. – Нам надо вместе держаться. А то мне Марлин трепала такую жуть! Будто нас поубивать всех хотят и обзывают какой-то грязью…

– Да? – Лили удивленно подняла брови. – А мне Северус ничего не говорил.

Вероятно, Мери просто повторила пустую сплетню, однако Лили сердилась на друга, и ей хотелось хоть как-то его задеть. Сев, однако, помалкивал; примостился на краешке и сидел с видом затаенного раздражения. Конечно, все мальчишки считают необходимым выразить презрение обществу девочек.

– Он, наверное, просто не знает, – хрипловато сказала Мэрион. – В нашем мире давно есть одна группировка темных магов. Говорят, что они хотят то ли уничтожить магглорожденных, то ли выгнать их. Хотя нападают на всех без разбору. И на чистокровных, и на полукровок, и на магглорожденных, и на магглов.

– Пожиратели смерти? – уточнила Лили.

– Да, они так себя называют.

– Но ведь они убили твою мать, – властно напомнила Мери. – Ты сама говорила. А она была магглорожденной.

– Да, они напали на Хогсмид, а мама, как аврор, пыталась их остановить. Вряд ли они знали, кто её родители.

– Но твоя мама не успела рассказать тебе, каково это, когда тебя называют грязнокровкой, – заговорила черноволосая Марлин, до сих пор молчавшая. – Когда высмеивают и пытаются унизить только за то, что твои родители – магглы. И никто не вступится, потому что никому не охота связываться с чистокровными богачами. Это ведь их детками набит Слизерин.

Лил в очередной раз подивилась, как мог Северус позвать её на Слизерин, если об этом факультете говорят столько плохого.

…Поезд прибыл, когда за окнами уже сгустилась прохладная темнота. Лили вылезла вместе с остальными на перрон; Северус все так же молча шагал рядом.

– Первокурсники, подходите сюда! – прогремело над головой так, что девочка невольно присела. Северус придержал её за локоть, но сам тоже раскрыл рот. Над ними возвышался с фонарем человек-гора, заросший густой бородищей, в грубом, чуть ли не из необработанных шкур сшитом, меховом пальто. У ног гиганта топталось, щелкая зубами, чудище, напоминавшее собаку Баскервилей, только что не светившееся. Лили с перепугу показалось, что громила сейчас наступит на нее и раздавит, а собака непременно ею поужинает.

– Настоящий великан! – восторженно шептал Северус, как будто стоял у клетки с редким хищником. – Или нет, для великана маловат. Полувеликан, пожалуй.

– Первокурсники, за мной!

Толпа потащила Лили и Северуса, все еще сжимавшего её локоть, по узкой тропочке вниз. Было так темно, что если бы не свет фонаря, Лили подумала бы, что ослепла. Наконец потянуло влагой, послышался слабый плеск воды, а затем…

– Вот и Хогвартс! – грянул великан (лишь теперь ощутилось, насколько добрый у него голос). Им открылась черная гладь озера, над которым на скале, словно дотягиваясь до неба всеми своими башенками, щурясь узкими бойницами, стоял замок.

– Вот он…– благоговейно прошептал Северус. – Вот он, Хогвартс…

– Красиво… – у Лили замирало дыхание. – А как мы туда доберемся?

– А видишь, лодочки стоят?

Хагрид тем временем командовал:

– Рассаживаемся не больше, чем по четыре человека!

Северус быстро свел Лили вниз и помог ей влезть в одну из лодок. Между тем два укутанные в плащи мальчика, искавшие куда бы сесть, в нерешительности остановились, и до девочки донеслись их голоса:

– Альфред, может, сядем вон туда? Всего два места занято.

– Мортимер, ты с ума сошел? Там две грязнокровки.

Лили почудилось, что стало холоднее. Северус недобро покосился в сторону говоривших, но тут их закрыла уже знакомая фигура Мэрион Риверс вместе с еще одной девочкой, кажется, совсем растерявшейся.

– Свободно у вас?

Когда обе уселись, вторая девочка с облегчением сбросила капюшон, и по худеньким плечам рассыпались длинные и густые светлые волосы. В мерцании фонаря можно было различить её широкоскуленькое, с острым подбородочком лицо.

– Я боялась, что эта псина меня загрызет! – пожаловалась она почему-то лично Северусу, но так как он не отреагировал, то она, хмыкнув, стала демонстративно наклоняться за борт, набирать в горсти воды и сразу выливать.

– Перестань, лодку перевернешь, – прохрипела Мэрион. Девочка состроила гримаску, но успокоилась. Лодки заскользили вдоль берегов.

У самого утеса пришлось пригнуться, и Лили тихонько ахнула: ей показалось ужасно романтичным, что лодки плыли в ущелье, среди зарослей плюща, отдельные курчавые побеги которого купались в воде, выступали из нее, змеино изгибаясь, темнели под её зеркалом.

Высадились они на камни подземной пристани, приблизились к дверям замка. На условный стук великана вышла, к приятному удивлению Лили, Макгонагалл и велела первокурсникам следовать за ней. А дальше…

Булыжный пол, огненная пляска факелов по стенам, мраморная лестница, залы – все неведомо прежде огромное и старинное. Лили почувствовала себя, словно попав в один из романов Вальтера Скотта: она – леди Ровена, захваченная в плен, и её ведут по вражескому замку… Нет, этот замок – дружеский для нее, приветливый, и она проживает собственную, а не чужую жизнь. А Северус все бормотал:

– Погляди, вон портреты! Они движутся, видишь? А вон призраки появились, смотри! Только не пугайся!

Призраки вправду просачивались сквозь стены и скользили над всеми – белесые, тонко колеблемые невидимым ветром. Лили различала мужчину в гофрированном воротнике, неуловимо похожего на красавчика из поезда, печальную белокурую девушку, кругленького улыбчивого монаха. Только один призрак по-настоящему её напугал: старик с пустыми глазницами, в мантии, заляпанной серебристыми пятнами крови.

– Это Кровавый Барон, – пояснил Северус. – Привидение Слизерина. Кстати, по поводу Слизерина. Нас совсем скоро распределят, ну подумай все-таки, а?

Лили уже и так думала. Она думала и во время речи Макгонагалл, когда та завела их в небольшой зальчик, и когда их вводили в другой зал – огромный, с усыпанным звездами потолком. Там плавали в воздухе свечи, там стояли четыре длинных стола, за которыми ребята, сгрудившись, с любопытством рассматривали пополнение, там поблескивали золотыми боками тарелки и кубки, а за длинным преподавательским столом сидели… Впрочем, рассмотреть Лили не успела, к преподавательскому столу им велели повернуться спиной.

Сейчас начнется. Куда же ей деться? На Слизерин определенно не хочется всеми фибрами души. Что там было написано в книгах про факультеты? Гриффиндор – для храбрых, Рейвенкло – для умных, Хаффлпафф – для трудолюбивых… А если хочется, чтобы тебя сочли и храброй, и умной, и трудолюбивой одновременно?

Между тем Макгонагалл поставила перед первокурсниками табурет и положила сверху сильно потрепанную остроконечную шляпу. И Лили в очередной раз не поверила своим глазам: шляпа сама собой сморщилась так, что в её складках явственно обозначился рот – и запела!

– Старость стерла швы мои,

Истрепала материал,

Только все же я одна

Различаю тех, кто мал.

Перед вами все дороги,

На какую же вступить?

Первым будет вам уроком-

Как свою судьбу решить.

Манят тропы вас прямые?

Путь лежит вам в Гриффиндор.

Рейвенкло в объятья примет

Тех, кто разумом остер.

Хаффллпафф откроет двери

Всем для мирного труда,

Слизерин соединяет,

Кому хитрость – не беда.

Старость стерла швы мои,

Истрепала материал,

Разделяются пути

Тех, кто слаб, и тех, кто мал.

Лили перевела дух, сжала пальцы, чтобы унять их дрожь. А Макгонагалл уже развернула список и назвала первую фамилию:

– Эббот, Молли!

Толстушка в золотистых кудряшках подкатилась к табурету и села, раскрасневшись, точно пион. Шляпа сразу выкрикнула:

– Хаффлпафф!

Девчушка поспешила за один из столов, где её, улыбаясь, обнял полноватый взрослый мальчик – очевидно, брат. Всего минуту спустя к ней присоединилась близняшка Молли – Полли Эббот.

Следующий, черноволосый мальчик с острой мордочкой, Альфред Эйвери, отправился на пресловутый Слизерин. Лили проследила за мальчиком взглядом, и ей показалось, что за столом с зеленой скатертью сидели люди сплошь недоброжелательные, с кислыми и надменными физиономиями.

За Эйвери последовал красавчик из купе, которое Лили и Северус сперва заняли – Сириус Блэк – и он-то отправился на Гриффиндор, что вызвало тихий гомон, пронесшийся за всеми столами. Появление на Гриффиндоре круглолицей стриженой девочки со смущенной улыбкой, Алисы Брокльхерст, встречено было на удивление спокойно.

Далее на Хаффлпафф попала вертлявая блондиночка, с которой они ехали в лодке – Пенелопа Черрингтон. Лили сжала затрясшийся подбородок: очередь её неумолимо приближалась.

– Эванс, Лили!

Глубокий вдох – и Лили на негнущихся ногах пошла к табурету. Она едва успела ощутить прикосновение затертой ткани, а Шляпа уже выкрикнула:

– Гриффиндор!

Словно что-то рядом лопнуло, и стало легче дышать. Лили видела, какой несчастный вид стал у Северуса, и послала ему виноватую улыбку, но непонятное ей самой ликование уже переполняло душу, и она понеслась к столу, за которым ей радостно махали старшекурсники. Красавчик Сириус Блэк подвинулся, уступая ей место, но она демонстративно отвернулась.

– Поздравляем, – сердечно обратилась к ней румяная черноволосая девушка. – Поздравляем с зачислением на наш факультет…

– Самый лучший, самый достойный, – подхватила тоненькая кудрявая девочка лет тринадцати. – Мы из тебя сделаем человека! В смысле, настоящую гриффиндорку.

Лили кивнула и обернулась назад, глядя туда, где понуро ждал своей очереди Северус. Распределение тянулось. Какой-то Ремус Люпин, а еще Мери Макдональд и Марлин Маккиннон вскоре присоединились к Лили, за ними за гриффиндорским столом появился Питер Петтигрю – мальчик с водянистыми глазами и, к немалой досаде девочки, лохматый задира – оказалось, зовут его Джеймс Поттер. Первым делом он хлопнул Сириуса Блэка по плечу и горячо пожал ему руку.

Мэрион Риверс распределилась на Хаффлпафф, похожий на бочонок Тимоти Шафик – на Слизерин, ангелоподобная Эльза Смит – почему-то туда же. И вот уже Северус, добравшись до табуретки, ерзает от волнения. Шляпа немного призадумывается, но выкрикивает…

– Слизерин!

– Куда же ему еще дорога? – хмыкнул лохматый Поттер.

– А посмотрите-ка! – кудрявая указала подбородком. – Его Малфой усаживает с собой рядом! А он ведь в поношенной мантии! Видно, разглядел родную душеньку, такую же гнилую – так тут и не до предрассудков стало.

Лили застыла. Взрослый мальчик с острым лицом ей сильно не понравился – слишком холодно и надменно глядел – но за Сева было больно.

– Не надо так! он мой друг!

– Соболезнуем, – хором выдохнули гриффиндорцы.

Глаза защипало, Лили заморгала часто-часто.

– Не думай о нем, – ласково сказала кудрявая. – Тот, кто попал на Слизерин, не стоит твоих слез. Теперь у тебя будут настоящие друзья, которые не предадут.

========== Глава 7. Первый день ==========

Ночь перед занятиями прошла почти без сна: сначала девчонки упросили прийти к ним кудрявую третьекурсницу – оказалось, звали её Эммелина Вэнс – и рассказать побольше о преподавателях, о замке, об играх, об окрестностях – словом, обо всем, что касалось школьной жизни. От нее Лили узнала про вредного завхоза Филча и его кота Стаффа, про полтергейста Пивза, который обожает издеваться над учениками, и о том, что встретил их полувеликан Рубеус Хагрид, местный лесничий; бояться его совсем не стоит, он невероятно добр, очень любит детей и животных.

– Правда, иногда он заводит опасного питомца, и тогда Хогвартсу приходится жарко! – рассмеялась Эммелина и продолжала. – Нашего декана, профессор Макгонагалл, вы уже видели, она проводила распределение. А так ведет трансфигурацию. Строгая, но все равно мировая: за нас горой, змей ненавидит. У рейвенкловцев декан – профессор Флитвик: наверное, заметили его, маленький такой? Это потому, что у него в родне гоблины. Но он так ничего, незлой. Профессор Спраут – она травологию ведет, декан Хаффлпаффа – вообще добрая. Только не надо её барсучков задевать, а то она за них, как клуша за цыплят, заступается.

– Клуша – дело серьезное, – важно сказала Мери. – Меня в деревне, у бабки, когда мне лет пять было, клуша чуть не заклевала. Я хотела потискать цыпленка.

– Тогда ты имеешь представление о профессоре Спраут в гневе, – посмеялась Эммелина. – У Слизерина декан – профессор Слизнорт. Наверное, заметили его, жиряк такой, с огромными усами и весь щеголеватый? По сравнению с подопечными он, конечно, вменяемый человек. Что еще радует – они ему не слишком интересны, если не из богатых семей или не явно способные. Такие рискуют попасть под особое покровительство и на старших курсах угодить в «Клуб слизней».

– Куда?– хором спросили первогодки.

– В «Клуб слизней». Что-то вроде кружка, куда Слизнорт зазывает отличившихся в учебе, в квиддиче или просто – если ты из влиятельной семьи. Устраивает посиделки с вкусностями и иногда потом, если тебе нужно, знакомит с влиятельными людьми. Его ученики нередко делали карьеру через подобные вечеринки.

– Я об этом что-то слышала, – рассудительно проговорила Марлин. – Но ведь не просто так, да? Чем потом расплачиваются те, кому он помог?

Эммелина сделала страшное лицо.

– Кровью и душой.

Лили представилось, как усатый толстяк преображается: на лысой голове возникают рожки, лицо отливает в медь, в глазах появляется адский блеск – и вот, помахивая вновь отросшим хвостом, он заставляет грешника собственной кровью подписать контракт.

– Что, правда? – ахнула Алиса.

– Да нет, шучу. По мелочам, что называется, не забывают старика. Там билет вне очереди, тут новости с пылу – с жару, и опять же, знакомства с нужными людьми. Так потихоньку получается, что у Слизнорта все везде схвачено, – Эммелина подмигнула. – Наши, конечно, редко опускаются до того, чтобы пробиваться через кого-то, а вот слизеринцы пользуются с удовольствием.

– Любят ездить на чужих шеях, – язвительно заметила Марлин. Эммелина весело дернула плечами:

– С детства привыкают. Ведь богатым чистокровкам прислуживают домовые эльфы.

Лили читала про эльфов в книге про волшебные существа, которую давал Северус, а вот Мери пришлось объяснять, кто это. Когда ей растолковали, она присвистнула:

– Ничего себе! Так они еще и рабов держат!

– Дедушка назвал бы их эксплуататорами, – грустно вздохнула Лили. Теперь уставились уже на нее.

– Сложное слово, но надо запомнить, – похвалила Эммелина.– Сплуататоры… Чудно. Славный человек, видно, у тебя дедушка.

– Он был коммунист.

– Это которые за то, чтобы вообще не было богатых, – пояснила Мери. – Вон в России коммунисты победили.

– Интересные люди – магглы…

Эммелина продолжила рассказ о преподавателях, коротко и весело описывая каждого, пока не добралась до Защиты от темных искусств. Вчера директор Дамблдор на вечернем пиру представил ученикам статного молодого брюнета с серьезным лицом – Стюарта Фенвика.

– Ничего о нем не могу сказать. Новый. Они у нас каждый год новые, – вздохнула Вэнс. – Говорят, когда-то Тот-Кого-Нельзя-Называть…

– Лидер Пожирателей смерти? – вырвалось у Лили.

– Да, – немного удивленно согласилась Эммелина. – Так вот, он когда-то просился на место профессора ЗоТИ, но его не взяли: слишком уж к тому моменту он увяз в темной магии. Тогда он проклял эту должность. Отныне на ней никто не задерживается больше года. И вы знаете, точно. У нашего курса за два года два преподавателя побывало – и ушло. Первая, мисс Уайтхилл, просто вышла замуж и уехала в Ирландию. А вот второй, мистер Хоул, заболел ужасной маггловской болезнью… Ну, знаете, от нее что-то опухает и очень больно.

– Рак, – голос Лили дрогнул.

– Точно, рак. У нас это лечится, но лечение сильно истощает, человек становится почти сквибом. Разумеется, он не вернулся.

– А почему профессор Дамблдор не снимет проклятие? – задумчиво спросила Лили. Высокий старик с невероятно длинной бородой и мудрыми, лукавыми, веселыми глазами казался ей воплощением доброго волшебника; кроме того, новые товарищи по факультету успели нарассказывать, какой он мудрый и могущественный.

– Пытался. Даже у него не получается. Очень уж, видно, обозлился То-Кого-Нельзя-Называть.

А потом, когда Эммелина утомилась и ушла, девчонки болтали о рассказанном, и о распределении, о замке, и о родителях, и о новых платьях – Бог весть о чем. Лишь под утро Лили задремала, но, что удивительно, выспалась отлично.

Северус поджидал её у дверей Большого зала. Одним взглядом Лили определила, что спал он неважно, и что он разочарован чем-то и колеблется.

– Все хорошо? Как тебя приняли?

– Да-да, все хорошо, – заторопился он. – А ты? Тебя не обижали эти придурки?

– Они хорошие, – нахмурилась Лили.

– Я имел в виду тех двоих, из поезда… Ну, я еще с ними поругался…

– Ах, эти. Мы с ними не пересекались почти. Правда, лохматый Поттер по дороге вздумал прыгать по лестницам, но старосты его живо успокоили.

– Да, тут ведь лестницы меняют направление. Ты поосторожнее, – он поглядел себе под ноги. – Может, у Гриффиндора и Слизерина будут спаренные занятия, как ты думаешь? Тогда мы сможем сидеть с тобой за одной партой.

– Что стоишь, грязнокровка? – проходившая мимо белолицая Эльза Смит задела Северуса плечом. – Прилип к другой грязи? Смотри, без расписания останешься.

– Ты чего обзываешься? – Лили сузила глаза.

– А ты умеешь разговаривать, животное? – Эльза взметнула тонкие стрельчатые брови. – Не знала.

– Ах ты… – Лили рванулась вперед, Северус удержал её. Эльза, расхохотавшись, вскинула голову и зацокала каблучками, направляясь за слизеринский стол.

– Ну и гадина… Ну и…

– Не надо драться в первый же день, – уговаривал Северус. – Она из богатой семьи, у тебя могут быть неприятности.

Лили оттолкнула его.

– Отойди от меня! Трус! Не можешь даже заступиться! – развернувшись, она рванулась к столу Гриффиндора. Там уже поджидавшие её девчонки вручили лист с расписанием: Лили в самом деле пропустила момент, когда профессор Макгонагалл раздавала его. Узнав, что случилось, принялись успокаивать, причем к ним охотно присоединились Эммелина Вэнс и Гестия Джонс – та самая черноволосая девушка, староста, что приветствовала первокурсников.

– Я её поколочу! – уверяла Мери. – Знаешь, какая я сильная? Вот погоди, подстережем эту стерву вчетвером, и я ей выдеру все волосы!

– А я её прокляну, как только представится случай, – обещала Эммелина. – Знаешь такое заклинание – Таранталлегра? Презабавное. Пусть спляшет при всех.

– Не надо этого. Не связывайтесь. Если она еще раз тебя обидит, скажи мне, – просила Гестия. – Как староста, я вправе снимать баллы. Слизеринцы честолюбивы, и тем, из-за кого факультет теряет баллы, приходится несладко.

– Ты знаешь, что эту дурищу Смит дома секут розгами? – играла темной косой Марлин. – Всех чистокровных так воспитывают – или почти всех. Представляешь, как это больно? Она на тебе просто отыгрывается. В следующий раз представь, как её лупят, и пожалей, – девочка недобро, на низких нотах, засмеялась. Лили невольно тоже стало смешно.

– Отдайте! Отдайте! – послышался срывающийся голос Северуса. Лили обернулась: Сев метался вдоль слизеринского стола, подпрыгивая. Листок с расписанием, сложенный «самолетиком», кружил высоко над его головой, а затем вдруг спикировал к дверям Большого зала: как раз входили проспавшие Поттер и Блэк. Листок спланировал прямиком в руки лохматому.

– Опа… Это твое, Нюниус? – Поттер скомкал лист. – Теперь наше.

– Отдайте! – распаренный, задохшийся Северус остановился перед ними.

– Забери, – холодно ответил Блэк.

Северус кинулся на лохматого, но красавчик легким движением перехватил его и повалил на пол. Тот вскочил на ноги, однако Блэк снова его завалил, а тем временем Поттер успел добежать до гриффиндорского стола и бросить листок Эммелине. Она с легкостью поймала – и две секунды спустя бумага вспыхнула и изошла зеленоватым пеплом. Блэк уселся рядом с Поттером, а Северус застыл на полу, глядя на пепел, рассеиваемый сквозняком.

Лили было жаль друга, но он настолько обидел её, не заступившись, что она решила не подходить. Эммелина тем временем трепала Поттера и Блэка по макушкам и поздравляла с прохождением боевого крещения. Они довольно скалились. Северус шмыгнул носом, встал и примостился на скамье за факультетским столом. Поджав губы, Лили отвернулась.

Первый урок – чары. Спаренный со слизеринцами, как назло. Лили представила, как её опять окинут холодными брезгливыми взглядами, как бросят в лицо: «Грязнокровка!», и появился тоскливый страх – но она напомнила себе, что не одна, что слизеринцы, в конце концов, молодцы среди овец, а дома визжат под родительскими розгами, и к дверям класса явилась со вскинутым подбородком и тугой, упрямой улыбкой. На бормотание среди кучки слизеринцев Лили не обратила внимание. Демонстративно отвернулась, встретившись взглядом с Северусом. Однако, когда стали рассаживаться за парты, он все-таки подошел.

– Можно к тебе?

–Естественно, – Лили презрительно хлопнула ресницами. – Не нужно спрашивать, парту я не покупала.

Он аккуратно разложил вещи. Поерзал, повертел в руках перо.

– Лили, пожалуйста, прости меня. Честное слово, я никому больше не позволю тебя обижать.

– Почему ты соврал мне? Я сто раз тебя спрашивала, важно ли, из какой я семьи. Ты говорил, что не важно. А теперь оказывается, что таких, как я, тут ненавидят.