Текст книги "Теперь всё можно рассказать. Том второй. Боги и лягушки."

Автор книги: Марат Нигматулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Посёлок стоит на склоне одной из крымских гор. Кругом на склонах растут леса кипарисов, высятся акации и прочие пахучие деревья. Когда наступает лето, чудный запах заполняет душные комнаты дома.

И сейчас лето, летняя ночь. Трещат цикады, поют свечки. В горах прохладно, но не холодно. Молодая мать села возле окна кормить грудного младенца. Окно открыто, оттуда идёт ночная прохлада, из темноты южной ночи доносятся тысячи запахов и звуков: вот ветка сосны скрипнула, вот хвойный дух донёсся, вот волк бежит, а вот кабан хрюкает.

В комнате бедная обстановка: старый диван, старая кровать и облезлый стул. Всё здесь облезлое. С потолка единственная лампочка свисает.

Комната залита тусклым желтоватым светом.

Мать, одетая лишь старую розовую майку с мышонком Микки, в шорты и резиновые шлёпанцы, сидит на старой табуретке у окна и кормит младенца.

Что такое правая идея?

Это крохотная захламлённая квартира где-то в маленьком рабочем посёлке. Тёмные комнаты, тёмные коридоры. Здесь живёт старая мать и её сын, постоянно меняющий работу: таксист, грузчик, охранник.

Здесь висит календарик с котятами на стене, обитой советскими обоями в цветочек. Здесь пьют горячий чай, много спят и смотрят телевизор.

Здесь до сих пор жужжит старый компьютер начала нулевых, на котором молодой человек смотрит своё аниме.

Раньше, когда он ещё не отправился в Новороссию освобождать местных жителей, всем казалось, что это его увлечение пройдёт. Но оно не прошло.

Когда на улице зажигают фонари и возле старых машин начинают собираться молодые люди, здесь тоже зажигают старые лампы. Их свет грустно и болело скользит по фарфоровым кошечкам на полках книжного шкафа, по слоникам из розового кварца, выстроившимся в буфете в ряд от самого большого к самому маленькому.

Здесь живёт старая мать со своим сыном, который ночами пытается заработать на жизнь себе и матери. Здесь пьют валерьянку и стараются закрывать глаза на явные симптомы ПТСР.

Здесь живёт Россия. Та самая, глубинная, настоящая. Потому что только глубинное может быть настоящим.

Всё это Егоров открыл для себя в том прекрасном возрасте, когда и стоит вершить великие деяния: в шестнадцать лет.

Но Егоров не удовлетворился одной только правизной. Его заинтересовала и левизна.

Он быстро понял, что все эти так называемые левые – от Джереми Корбина до субкультурных анархистов – точно такая же часть Системы, прислужники Бегемота.

Настоящие левые живут там же, в глубине. Настоящие левые – это «Сендеро луминосо» и секта «граждан СССР».

Именно этими левыми и заинтересовался Егоров.

Затем он соединил правое и левое и тал ультралевым традиционалистом, поборником социального равенства в духе казарменного коммунизма – и при этом защитником религии и семьи. На сём его идейное развитие и достигло зримого мною пика.

Объяснялись его идеологические метания просто: Егоров всегда стремился к истине, чего бы она ни стоила и к каким бы действиям ни направляла.

Он был человеком эпохи Просвещения.

Егоров понимал, что Россия на пути своей европеизации утратила нечто очень важное. Это произошло после 1991 года.

«Распалась связь времён! Испортились нравы! Люди стали злонравны; они утратили трагическое чувство жизни, покорились Микки-Маусу, собывалились, забыли свои корни и республиканские добродетели! В Храме Василия Блаженного остыл божественный алтарь! Бог отвернулся от России! Наша цель – вернуть государству независимость, народу – достоинство, церкви – святость, всем вместе – Благодать Божию, нравственность и трагическое чувство жизни!» – так рассуждал товарищ Егоров.

Когда он жил студентом в Петербурге, он долго думал, в какую ему радикальную партию вступить: выбор был между НБП и «Всероссийской повстанческой директорией».

НБП привлекала бойким составом, громкими и акциями и наличием там радикалов. Однако там было много бонов, а Егоров не любил бонов. Он ненавидел бонов и желал им всем смерти. В ВПД ему нравилось то, что там, во-первых, был тогда большой поток молодежи, которая приходила и уходила, партия быстро росла: во-вторых, партия эта была пусть и чудовищная, но зато воистину хтоническая организация. Идеология её состояла из догматического троцкизма, неонародничества и шовинистического национализма антизападного толка. При этом она была лишена всякой державности.

Егоров державность не особенно любил, а потому выбрал ВПД.

Также несмотря на свою нелюбовь к анархизму, он всё же отправил как-то анкету через форму на сайте «Народной самообороны». Ответа не последовало.

Так он окончательно разочаровался в анархизме.

В ВПД он пришёл во время протестов после выборов в Госдуму 2016 года. Если кто помнит, тогда выбирали , но в последний момент власти сняли с выборов многих оппозиционных кандидатов. Либеральная публика восстала. Сотни богатеньких мальчиков из «Вышки» бегали по Тверской перед ОМОНом и скандировали: «Гриффиндор! Гриффиндор!».

Но Егоров не скандировал всякий бред на Тверской. Вместо этого он припёрся с вэпэдэшниками на митинг и уговорил всех пойти перекрывать дорогу, бить машины, витрины и прочее. Для этого у него имелся железный прут.

Сначала всё было хорошо, и дорогу перекрыли, но потом приехал ОМОН и всех начал бить. Егоров спрятался под автозак, но его достали, избили, вывихнули ему плечо и отправили на тридцать суток.

Когда он вышел, вэпэдэшники стали относиться к нему неоднозначно. Руководству стало подозревать, что он провокатор (притом долго гадали, чей, – эшный, фээсбэшный или вообще анархистский).

В то время ВПД только оправилась после раскола 2014 года. Про это раскол я напишу как-нибудь потом. В партию на волне протестов начала вступать до этого аполитичная молодёжь. Приходили и молодые либералы, которые разочаровались в Навальном.

Среди них был и Рома Данченко. Вот это был настоящий человек. Вот вместе с ним Егоров и стал мутить воду в ВПД.

Данченко был настоящий герой. Сын полковника артиллерии, сначала он был яростным навальнистом, но потом разочаровался в Навальном и ушёл в ВПД. Там он встретил Егоров и стал ему самым близким другом.

У него были простые крестьянские черты лица: массивный прямой нос, скошенный подбородок, квадратные скулы. Его блондинистые волосы были подстрижены ёжиком.

Он был высок и долговяз.

Это был настоящий колхозник.

Одевался он либо в рубашки и джинсы, либо в армейские спецовки.

Данченко учился в офицерском училище на радиста.Еще когда он был навальнистом, ему предлагали пойти работать в ФСБ. Он даже сдал все отборочные экзамены тогда, но сердце не позволило ему предать народ и перейти на сторону жадных фашистов.

Он был лишён интеллигентских замашек, но при этом км его был кристально чист. Он был наделён тем точным народным суждением, кое-какого обычно лишены интеллигенты.

Как и Егоров, он был напрочь лишён всего декадентского. Чем-то он напоминал героя поэмы Твардовского. Он был настоящим сыном народа, – того самого, глубинного народа, который лишь в таких детях обретает свой голос.

Только такой человек и мог быть парой рукой руководителя революционной организации.

Очень скоро только что пришедшую молодёжь Егоров разагитировал в ультралевый радикализм. Так он получил примерно три десятка лояльных ему людей. Затем он начал обвинять руководство ВПДв оппортунизме, пьянстве и прочих пороках.

Так продолжалось почти до самого съезда. Съезд должен был проходить в конце лета шестнадцатого года. К тому времени Егоров и его друзья уже состояли в ВПД одиннадцать месяцев.

Перед самым съездом Егоров и его друзья уже подготовили сразу несколько докладов по поводу ситуации в партии с призывом отстранить действующее руководство, изменить устав и прочее. Они уже договорились с самыми левыми силами внутри партии, в том числе с самим T. R. Этот товарищ приехал к нам в 1997 году из Англии и очень помог построить ВПД такой, какая она была. Говорили, T. R. – агент Ми-6.

Не знаю, правда это или нет, но Егоров он предал. T. R. обещал участвовать в смене власти в партии, обещал зачитать специально написанный для него доклад на съезде. Но обманул и сдал все планы руководству.

В результате товарищей Егорова и Данченко исключили из партии за два дня до съезда. Левая оппозиция внутри партии оказалась парализована.

Егоров, однако, унывать не стал. Ещё до съезда он с соратниками обдумывал самые разные варианты прямого действия. Если не получится сменить власть в партии, – рассуждал он, – инициирует раскол. Не выйдет раскола, сделаем откол.

Откол у него и получился. В следующие же несколько дней из партии в знак солидарности с лидерами ультралевой внутрипартийной оппозиции вышло около тридцати человек.

Итак, Анатолий Михайлович организовал мне встречу с Женей Егоровым. Где уж познакомились эти двое, я понятия не имею.

Была ночь, Егоров был одет во всё чёрное, и вообще атмосфера мне показалась довольно зловещей. Егоров был похож ни то на маньяка, ни то на террориста, ни то на сотрудника ФСБ. Временами на всех трёх одновременно.

Мы гуляли по самым тёмным закоулкам бетонных гетто района Коньково, и мне постоянно казалось, что сейчас Егоров выхватит нож и зарежет меня. Он был напряжен, натянут как струна.

Во время прогулки мы говорили о многом: о тупых студентах МГУ, о том, что все наши левые – идиоты, о том, почему так популярен Жижек, а вот Тарасова почти никто не знает.

В итоге он начал вербовать меня к себе. Я ему задал вопрос: «Как далеко вы готовы зайти?».

Егоров казался человеком внушительным, серьёзным.

Он всегда ходил в пиджаке и был похож на чиновника.

С ним хотелось говорить именно так, как учили в

«Протоне», то есть нарочито вежливо, официально и очень учтиво, но при этом без пафоса и лишних слов – строго по делу.

– Я готов зайти дальше, чем RAF, – не задумываясь ответил он.

Подробностей в тот день я не спросил. Для второй встречи ответ меня вполне устроил.

Мы сели в метро на станции Университет и доехали до Чистых прудов. Егоров жил на Братиславской, и ему нужно было пересаживаться.

Потом мы встретились ещё несколько раз. Я побывал у Егорова дома.

Вопреки моим ожиданиям, квартира была милой, уютной и мещанской. Сначала я думал, что такой маньяк как Егоров должен жить в страшной убитой хрущобе, где всегда будут царить зловеще-неприятный серый полумрак и запустение.

Я представлял, что его квартира похожа на жилище Сони Барнаш.

Ну, а затем товарищ Егоров посвятил меня в некоторые свои дела.

         Глава пятая. Что мне рассказал товарищ Егоров.

С самого детства товарищ Егоров рассуждал об идеальном государстве. Обдумав и изучив как следует самые различные идеологии, он все их отверг, кроме одной единственно верной – революционного марксизма.

Затем товарищ Егоров начал изучать состояние левого движа у нас в стране. Его он нашёл крайне удручающим. Тогда он принялся думать над тем, как этому движу поскорее помочь. Как вытащить левое движение из того чудовищного болота, где оно оказалось?

Очень быстро он понял, что единственное возможное решение в условиях, когда страна находится во власти неолиберальной неофашистской террористической диктатуры, – это партизанская борьба.

Когда Отечество находится в опасности, когда народ изнывает под гнётом солдатского сапога, когда родная земляк взывает о помощи к своим сынам, когда скорейшее изгнание подлых оккупантов, – долг каждого достойного человека, не может быть и речи о том, чтобы слабовольно прикрываться словесами и «революционными» фразами о «построении массового рабочего движения».

Наши условия напоминают условия беднейших стран

Азии и Латинской Америки, где подлая реакционная военщина, церковники и богатеи зажали от народа последнюю копеечку, превратили население страны заложников своей террористической политики, в покорные орудия варварского разграбления природных ресурсов их стран.

Егорову стало ясно как божий день, что наши левые также являются если не младшими бенефициарами, то уж точно подпевалами этого процесса. Они лишь говорят, что борются против власти, на самом деле единственный, кто борется – это неорганизованный народ, тогда как наши левые – главные саботажники этого великого сопротивления, главные его могильщики наравне с полицаями и доносчиками.

Он быстро понял, что левые у нас не хотят революции. Они хотят хорошо жить при капитализме, тратить чужие деньги, не работать, жить в комфорте и безопасности, считаю себя при этом великими борцами и революционерами.

Все эти так называемые леваки – способны только болтать, раздавать тупые газеты и получать по тридцать суток за акцию.

Но нам нужно совсем не это. Не этого жаждут рабочие. Нам нужна революционная борьба, радикальная. Но не в том смысле, чтобы бросить коктейль Молотова в военкомат, а по-настоящему радикальная.

И тогда товарищ Егоров открыл мне свой великий план.

План был следующий.

Рано утром в этот самый день вооружённые шашками, шпагами-тростями, ножами и пистолетами курсанты ворвутся в кабинет министра образования в офисе на Тверской. Министр будет зверски убит. Затем будут убиты его приближённые. Если офицеры, охраняющие Министерство, попытаются этому помешать, их тоже всех убьют.

Организацией этого массового убийства занимается Особый отряд (Баттотай).

Другие товарищи при этом будут заняты убийствами тех высших коррумпированных иерархов, которых не удалось убить вместе с министром, а также уничтожением лидеров правой и либеральной оппозиции.

Ещё одна часть товарищей будет занята внедрением в легальные структуры, пропагандой, организацией массовых беспорядков и провокаций.

Во главе всей организации стоит Совет Верховников: в неё входят товарищи Егоров, Данченко и, в зависимости от обстоятельств, ещё один из членов организации (этот последний может меняться, тогда как членство Егорова и Данченко неизменно).

В тот же день, когда Особый отряд будет разбираться с министром образования, другие разобьются на пары и отправятся с оружием в руках по адресам известных депутатов и оппозиционеров. Возможно, террор их немного затянется. Его целями также должны стать книжный магазин «Листва», редакция «Новой газеты». Из людей должны быть убиты ректор ВШЭ Кузьминов, разработчик неолиберальной реформы образования Асмолов, лидеры ФСБ и Совета безопасности Патрушев и Бортников, оппозиционер Юнеман.

Также поскольку мы антиимпериалисты и антиамериканисты, то в число целей неизбежно должно войти американское посольство в Москве.

Поскольку нам дорого классическое советское образование (мы с Егоровым были поклонниками Сёмина), то в число целей обязательно должен был войти разработчик реформы Асмолов. Тем более, его адрес у нас был.

Предполагалось также убить Михаила Светова, Егора Просвирнина, Алексея Навального, Германа Стерлигова и Дмитрия Пучкова (Гоблина). Потом от некоторых из этих целей отказались ввиду неактуальности: Светов эмигрировал (так что мы до него доберёмся позже), Просвирнин умер, а Навальный сел. Точно так же предполагалось напасть на радиостанции «Радио Свободы» и «Эхо Москвы». Ныне они закрылись, и это также потеряло актуальность.

Наконец, остальные заняты широким спектром полувоенных и политических операций. Их цель – главным образом пропаганда в самом широком смысле.

В их работу войдет агитация, возможно, ведение нашего сайта, призывы к массовым беспорядкам и провокации на них.

Также они займутся связями с иностранными разведками и организацией «крысиных троп» для эвакуации личного состава за границу.

Их работа – собирать информацию, внедряя своих агентов в различные государственные и оппозиционные структуры. В том числе – в Центр «Э» и ФСБ, в «Единую Россию», в КПРФ, к либералам и анархистам.

Они же занимается занимается вербовкой новых боевиков (для этого её члены внедряются и к неформальным левым).

Через них нужно установить связь с разведывательными службами КНДР, Кубы, Венесуэлы, ДНР, ЛНР, Украины, США, с иностранными коммунистами, в первую очередь с интернационалами.

Они же пусть ведают связями с коммунистами в рядах армии и флота, в том силе с действующими и отставными офицерами спецназа, разведки и артиллерии. В первую очередь их интересуют люди из окружения Владимира Квачкова, особенно действующие и бывшие члены «Народного ополчения имени Минина и Пожарского».

Также эти помощники должны заняться подготовкой поддельных документов, арендой конспиративных квартир. Они же пускай готовят «гуманитарные коридоры», изучают бреши в государственной границе, ведут переговоры с иностранными правительствами и российскими политическими эмигрантами об организации убежищ для наших боевиков за границей. Их работа – выяснить, где террористы могут быть приняты, какая страны не выдаст их России, предоставит помощь. Им необходимо навести мосты к европейским и другим левым, к русской политической эмиграции последних волн. Необходимо не только найти наилучшие страны для эвакуации, но и заранее подготовить в этих странах безопасное и качественное жилье для наших боевиков. Делать это нужно либо через иностранных коммунистов, либо через местную русскую общину.

После убийства основных политических деятелей и высших чиновников, государственный строй России должен зашататься. «Вертикаль власти» в нашей стране держится на повиновении конкретных людей конкретным людям. Если высшее начальство будет устранено, вся иерархия государства обрушится. Начнётся анархия – война всех против всех. Государство на какое-то будет полностью дезорганизовано и впадёт в хаос.

Далее речь шла о тех последствиях, которые повлечёт за собой уничтожение мерзейших шавочек нынешнего олигархически-проамериканского режима.

Поскольку правая и либеральная оппозиция будет устранена в ходе нашего патриотического заговора, – единственной надеждой станут коммунисты.

Однако же коммунистов слишком мало и они недостаточно влиятельны. А это значит, что нам придётся призвать себе на помощь армию.

В нашей стране армия – структура, наименее подвергшаяся коррупции и разложению в годы «новой России». Её авторитет в народе весьма силён, а среди солдат и офицеров распространены левые взгляды.

Так что нам нужно заранее установить связи с квачковцами и другими офицерами-коммунистами и просто неравнодушными патриотами из Вооружённых сил, чтобы в момент нашего восстания они могли нас поддержать.

После устранения верховной гражданской власти – исполнительную власть в стране должны взять коммунистически настроенные офицеры, весьма авторитетные среди военных и гражданского населения.

Сразу после основных терактов офицеры-коммунисты отдают приказ солдатам занимать основные правительственные здания, дороги, мосты, телевизионные станции, узлы обеспечения телефонной и Интернет-связи, опорные пункты полиции, военные базы, точки базирования ядерных комплексов.

Возможно, в день нашего выступления левацки настроенные офицеры прикажут поднять в небо самолеты, чтобы нанести ракетные удары по Лубянке, по гарнизонам Росгвардии и ОМОНа, а также по казармам Таманской дивизии, чтобы избежать силового подавления национальной революции силами неолиберальной-неофашистского режима.

Законодательная власть перейдёт в руки представителей левой оппозиции. Из профессиональных революционеров-коммунистов формируется новое законодательное собрание, которое должно провести в стране важнейшие реформы.

В числе прочих в деятельности этого законодательного органа должны принять участие не только коммунисты и леворадикалы, но также нацболы и анархисты.

Очень быстро необходимо будет сформировать ополчение из патриотически настроенных граждан для противодействия ультраправым, оставшимся агентам ФСБ, американским и европейским шпионам и диверсантам, контрреволюционерам и супостатам всех мастей.

Правительству необходимо будет произвести важные реформы: национализировать все предприятия, разобраться с предпринимателями, коммерсантами и барыгами, изгнать из страны всех иностранцев, кроме небольшого числа военных и промышленных специалистов, выставить вон транснациональные корпорации, ввести сухой и антитабачный законы, смертью казнь за распространение наркотиков и добрачный секс, а также произвести другие патриотические реформы.

При новом правлении общество быстро воспрянет, люди, до этого угнетенные неоколониализмом, американским империализмом и российской террористической фашистской диктатурой Путина, – приободрятся и воспрянут духом. Их жизнь снова наполнится смыслом, они поймут, насколько они важны, и станут довольны. У них появятся силы для того, чтобы возродить промышленность и армию.

В обществе произойдёт грандиозное оздоровление – санация. Все нездоровые, антипатриотические элементы, все фашисты, все агенты Запада, все нацпредатели будут уничтожены без суда и следствия. Мы просто сотрём их в порошок. Возродятся старые нравы, вырастет рождаемость, семейные ценности снова обретут силу. Будут побеждены разврат, пьянство и наркомания. Молодежь вновь проявит нужный интерес к спорту и военному делу.

Русские люди настолько поднимутся в своём духовном росте, что будут стремиться к экспансии. Ведь каждая большая революция порождает за собой экспансию. Так и мы в конечном итоге стремимся тому, что везде и всюду утвердить русский закон, русский порядок и русский образ жизни, практически доказать их преимущество над американским законом, американским порядком и американским образом жизни.

Именно поэтому после совершения патриотической социальной революции немедленно должен включиться пятилетний план подготовки к мировой войне против НАТО и американского империализма за освобождение всех народов планеты и за утверждение социализма во всем мире.

В нынешних условиях это спорный тезис, так как война с НАТО может начаться еще при Путине.

Разумеется, в случае, если что-то пойдёт не так, – третья группа должна эвакуировать осушится в живых и на свободе боевиков. Скорее всего, из первой группы не выживет никто. Поэтому эвакуация рассчитана в первую очередь на людей из второй и третьей группы. В крайнем случае – эвакуируются только люди из третьей группы.

После эвакуации в таком случае борьба должна быть продолжена уже из-за границы. В таком случае необходимо сформировать новые диверсионные группы из иностранных коммунистов и русских эмигрантов для отправки их в Россию. Также возможно переключение на борьбу против американского и натовского империализма на Западе. Тогда главными целями становятся структуры и чиновники ЕС, американские и европейские политики, важные идеологи глобализации и порабощения других народов.

Если границы будут закрыты, и возможности эвакуироваться за рубеж не будет, – работающие в легальных организациях товарищи должны будут подготовить организацию к уходу в самое глубокое подполье.

Об этом мне рассказал товарищ Егоров.

 Глава шестая. Сибирская баллада.

Челяба – яма, Курган – могила.

– блатная пословица.

Соня не была москвичка. Она родилась далеко. Она родилась и выросла в том страшном и великом пафосном краю, куда приезжают умирать обреченные, и откуда хотят свалить все остальные. Возможно, поэтому она в итоге показалась в Москве.

Соня была миленькая маленькая девочка. Она была настолько миленькая и настолько маленькая, что все вокруг ей удивлялись и умилялись. Стоило только Сонечке появиться где-нибудь, как все вокруг начинали говорить: «Ой, какая милая девочка!». Все тут же бросались угощать Соню сладостями, говорит ей комплименты и расспрашивать её обо всём на свете.

Соня не знала, что такое горе. Она родилась в очень богатой семье. Её семья была одной из самых богатых в городе Кургане. А потому всё плохое, что происходило в этом городе, Сонечки никогда не касалось.

Она жила в золотом дворце. Именно так одноклассницы называли городской особняк её отца. На самом деле он, конечно, был не золотой, а каменный. Это был роскошный трёхэтажный особняк из камня, облицованный ужасно дорогим чёрным кирпичом по фасаду. Оконные рамы там были из дерева, и их украшали роскошные ручки из золотистой латуни. Вершины колонн, которые подпирали крышу веранды, были позолоченные, а сами колонны украшались латунными обручами. Латунные скобы украшали мраморные мерила на веранде и на крыльце. Латунью были отделаны двери. Дом был обнесён забором из железных пик. Наконечники их тоже были латунные. И ворота, сделанные по специальному заказу вручную уральскими кузнецами, тоже украшал латунный герб семьи Зверевых.

Каждое утро садовник Степан поднимался ещё до зари и начищал все латунные детали в доме, чтоб они блестели, смазывал их воском. Соня никогда не видела Степана. Она и не хотела его видеть.

Особенно старательно Степан начищал латунный герб на воротах. Потом отец Сонечки решил повесить точно такой же герб на фасад своего особняка. Как раз между окнами второго и третьего этажей. Степан полез вешать герб и упал. Разбился насмерть. Сонечка этого не видела. Она и не должна была этого видеть. Степана очень быстро убрали, кровь вытерли. Сонечки ни о чём не сказали. Когда она вернулась из школы, все были как всегда веселы и говорили только о ней.

Горя Сонечка никогда не знала. Особенно в детстве. В детстве она изучала этот мир через бронированное стекло папиного Роллс-Ройса. Какой же это был хороший Роллс-Ройс! Это был самый настоящий «Призрак» 2013 года! Когда-то давным-давно папа Сони привёз это чудо из Китая. Машина была чёрная, огромная, и вообще напоминала ни то медведя, ни то крокодила. Внутри там было очень тихо и очень мягко. Соня любила при езде полёживать в мягких креслах заднего сидения. Они были такие мягкие и бежевые, что в них она сразу же засыпала. А за окнами в это время тянулись бескрайние холодные степи, убогие бараки с выбитыми и заколоченными окнами, кристально чистые прозрачные речные потоки, уходящие ввысь сплошной стеной хвойные леса, приземистые горы Каменного пояса, и прочие красоты её Родины. На всё это Соня не обращала большого внимания. Лишь иногда она продирала глаза от дремоты, вытягивала одну прелестную ручку, затем другую, как бы понарошку разминаясь после долгого сна, – и тогда она смотрела в окно и видела там и бараки с заколоченными окнами, и бедных людей в спортштанах, старых куртках и резиновых сапогах, и сгорбленных старушек в дублёнках и пуховых платках. Она смотрела на всё это с каким-то странным недоумением, удивлялась, подвисала плечами, а потом снова закрывала глаза, поворачивалась набок и продолжала дремать. Она любила дремать.

Отец Сонечки был очень богатый и очень мудрый человек. В нулевые и десятые годы он был бандитом. Быть бандитом в нулевые и десятые – это совсем не то, что быть бандитом в девяностые. В эти времена преступнику были необходимы и хитрость, и ум, а не только грубая сила. Георгий Зверев обладал и тем и другим в достаточной мере.

Чем он только в своё время не занимался! Он и контрабанду из Китая возил, и товары всякие запрещённые, и коноплю ездил собирать в Приморье и Южную Сибирь. Он возил наркотики через всю Россию на своём старом Порше Кайен. Он торговал мефом на Гидре. Держал там магазин. Потом он вышел к чёрту из этого бизнеса, купил дом, завёл семью. Он купил целую сеть дрянных кафе, где подавали чай из пакетиков и блины с сиропом. Сеть была малоизвестна. Такие кафе были только в Кургане, Челябинске и Тюмени. Потом он купил ещё пару кофеен, пару чебуречных, несколько автомастерских. Потом скупил несколько торговых центров. Он стал одним из богатейших жителей Кургана, завёл свой герб, начал носить пиджак, ездить в театр.

Мама Сони была художница. Она сама называла себя так, и очень обижалась, если кто-то другой отказывался её так называть.

Она родилась давно в семье бедной учительницы. В шестнадцать лет она оставила школу, чтобы пойти в колледж на дизайнера. Она много тусовалась, постоянно бывала на вписках, много пила, курила травку и закидывалась мефчиком. У неё было много молодых людей, и многие из них дарили ей подарки и обещали бог знает что. Никто из них обещаний своих не сдержал и в её жизни не остался. Кого-то из них посадили, кто-то умер сам, а кто-то уехал в Москву. Мама её рисовала редко. Она бралась за кисть всё реже и реже. Одна время она не училась и не работала. Жила за счёт своих парней. Потом парни поразбежались, поразъехались… Она тем временем подсела на меф и соли. Какое-то время работала в Яндекс.Еде. Носила еду простым людям. Потом из Китая вернулся Георгий. Они были раньше знакомы, но тогда она не обращала на него особого внимания. Теперь они быстро сошлись и вскоре поженились. А потом она забеременела и родила Соню.

Иногда она садилась и рисовала. Это было очень редко, и случалось всё реже и реже. Она брала лист и изображала там котят и собачек, планеты и облака, галактики и целые вселенные, призраков и тонких девушек в белых одеждах. Короче, изображала она всякую дребедень. Её картины были безыскусны и аляповаты. Кошки и собаки на её рисунках выглядели неживыми. Их глаза всегда были точно стеклянные и не выражали ничего, но при этом выглядели заплаканными и очень грустными. Лес на её картинах выглядел пластмассовым. Люди двигались точно механические насекомые в старых часах. Яркие расплывчатые пятна пачкали холст, образуя некие узоры и образы. Они очень смутно напоминали реальные объекты.

Георгий Зверев был человеком либерально мыслящим. Этим либерализмом он заразился, видимо, в университете. Никто не помнил, где он точно учился, но все помнили, что не в Кургане. Скорее всего, в Екатеринбурге или Челябинске. Возможно, даже в Перми. Как бы то ни было, большой город сильно повлиял на него. В университете он появлялся редко. Вместо этого был занят тем, как заработать побольше денег. Он разбирался со своим автобизнесом, растаможивал автомобили и собирал документы, копил деньги и заводил нужные знакомства. Учёба была для него далеко не на первом месте, хотя он и понимал, что без диплома в нашей стране успеха не добиться. Для вида он готов был уважать общественные условности, но на деле ему было на них плевать. Он слишком твёрдо стоял на этой земле, чтобы бороться против несправедливости вокруг. Он умел замечать несправедливость, не обращая на неё внимания.

Это был очень либеральный человек. Он вырос на семейных сериалах начала нулевых и книжках по психологии личностного роста. Его одноклассники были эмо и готами, говнарями и гопниками. Он никогда их не понимал, но относился терпимо. Впрочем, его терпимость происходила не от интереса и соучастия, а скорее от полного безразличия. Он был из богатой семьи, но рано начал зарабатывать деньги. Ему всегда было мало, и он стремился заработать больше. Он считал, что каждый человек способен заработать больше. Для этого не нужно быть ни умным, ни смелым. Достаточно лишь выйти из зоны комфорта. В отличии от некоторых гуру бизнеса, он не срывал свою злобу на тех, у кого денег не было. На таких людей он попусту не обращал большого внимания. У него не было сил обращать его на них. Он был человек нелюбопытный и занятой. У него не было времени, чтобы интересоваться всем на свете.