Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)
========== Раздел I Глава 1 Знакомьтесь, Манул! ==========
Лето было в самом разгаре, нещадно выжаривая раскинувшуюся вокруг тракта степь, раскаляя докрасна землю, и нещадно паля головы невольных путников, рискнувших отправиться в дорогу по такому пеклу.
Тихон сердито выругался, потерев вспотевшую лысину. Он уже и сам начинал подумывать, что зря затеял поездку на еженедельную ярмарку в соседний городишко. Переждал бы спокойно недельку, от него бы не убыло. А так есть риск и скотину уморить, и самому заболеть.
– Уф, жарень. Так и заживо спечься недолго, – словно бы подтверждая невеселые Тихоновы мысли, пробурчал сидящий на соседней телеге крестьянин, пожевывая сорванный где-то по дороге стебелек ковыля.
– Не ной, Радим, – осадил его Тихон. – Мы уже большую часть пути проехали. Возвращаться все равно смысла нет. Хоть товары продадим.
– Да кто по такой жаре их покупать-то поедет? – с укоризной покачав головой, ответил крестьянин. – Жа-арко!
– Хочешь, езжай домой, – милостиво сжалился Тихон. – Мы тут и без тебя управимся, да, мужики?
– А то! – весело поддакнула остальная часть деревенских. В отличие от Радима они обладали более крепким внутренним стержнем. Их единодушие слегка смутило крестьянина. Щеки Радима покрылись легким румянцем, в принципе, не очень-то и заметным на фоне его красноватой, потной кожи.
– Да ну, чего уж там, – пошел на попятную Радим. – Поеду с вами. Одному, да без гостинцев как-то не с руки возвращаться. Женка не поймет.
– Тогда прекрати портить нам кровь, – не стал тянуть быка за рога Тихон, выразив коллективное желание путников.
Радим недовольно нахохлился, но рот все-таки заткнул. Против большинства идти он не посмел, отлично припоминая, что и без того голодные и сердитые мужики не будут терпеть в своих рядах нытиков. Пришлось ограничиться лишь сердитым жеванием ковыля. Он-то, в отличие от деревенских, ответить Радиму никак не мог.
***
– Как торги прошли? – спросил невысокий полноватый купец, подсаживаясь за один столик к Тихону и его компании. Его радушная улыбка не сулила для сельских ничего хорошего. Когда Матюха так радостно лыбится, значит, где-то определенно кто-то прогорит на какой-то сделке, или того хуже – попадет в долговую яму. Матюху в среде купцов не особо любили, но все же терпели. Этот крысюк обладал чертовски опасным обаянием, везением и убедительностью, сколотив на своих умениях неплохое состояние.
– Не густо, – лаконично и вежливо ответил Тихон, всем своим видом демонстрируя нежелание развивать эту болезненную для него тему. Слова нерадивого Радима оправдались: по жаре торги проходили вяло. Основная масса покупателей так и не приехала на ярмарку, чем сильно подгадила Тихону. Он-то надеялся поскорее сбыть с рук свой товар. Теперь же он в отчаянии думал, куда и как всучить хоть за какие-то гроши девять – двенадцать пудов засоленной свинины. Возвращаться домой с ней было как-то не комильфо. А уж лицезреть довольную мину своего старого друга и подавно не хотелось, особенно, после такого неудачного дня.
– Могу подсобить, – Матюха без приглашения уселся возле Тихона, а затем, обернувшись к проходящей мимо девке, крикнул: – Медовухи мне!
– А не рановато ли напиваешься? – усмехнулся Тихон, пригубив принесенное только что пиво. Оно оказалось разбавленным, но зато холодным, моментально улучшив Тихону настроение.
– Неа, – довольно крякнул Матюха, потирая усы. Именно по ним даже всякий незнакомый с купцом человек мог точно догадаться, что перед ним стоит фирменный Матюха. Густые, угольно-черного цвета, они становились объектом неприкрытой зависти всей мужской половины знакомых купца. – Я, вообще, чего пришел-то. Слыхал, ты на торги мяско привез, рисковый ты! По такой жарище только пивко идет хорошо…
– Так вчера ж холодень была жуткая. Вот я и подумал, – стушевавшись, ответил Тихон. И действительно, никто из сельских даже не предполагал, что погода вдруг решит сыграть с ними такую злую шутку. Лето в этом году выдалось необычно холодным и пасмурным, хотя и не дождливым. Просчеты были у всех, и Тихону пришлось смириться с тем, что в этот раз он точно попал впросак.
– Да ладно, не оправдывайся, не один год друг друга знаем! – Матюха дружески хлопнул Тихона по плечу, продемонстрировав ряд желтых нечищеных неровных зубов. – Знаю одного человечка, который как раз готов купить у тебя партию.
– Да? – Тихон удивленно захлопал глазами. В уме он уже просчитывал, как бы повыгоднее провернуть эту сделку.
– Только, чур, мне как посреднику сорок процентов долю, – Матюхе таки принесли медовуху, и он поспешил пригубить свой кухоль на некоторое время, отвлекшись от собеседника.
Тихон озадаченно помотал головой. То-то Матюха так радуется, крысий хвост! За такие грабительские проценты не работал ни один самый наглый посредник. Это же натуральный грабеж!
Мужик обменялся со своими согласными взглядами.
– Не, Матюх, ты, верно, шутишь? – из груди Тихона вырвался нервный смешок. Сельские согласно закивали головами. – А я думал, что мы друзья!
– Мы друзья, Тихон, – поспешил осадить его Матюха. – Видишь ли, ты не один такой сегодня растяпа с соленьями. А покупатель один. Так что, ты бы мне еще спасибо должен был сказать за то, что я решил сперва к тебе идти…
С лица разомлевшего было Тихона, спали все краски. Сначала купцу даже пришло на ум, что хитрый крыс его разыгрывает, однако одного взгляда в уверенные глаза Матюхи мигом отбили такую мысль. Видимо, на рынке нашелся еще один такой же простак.
– Да не убудет с тебя, Тихон! Не жмотись! – подал голос Божейко – сосед Тихона и по совместительству староста деревни. Это был невысокий сухонький старичок, не пропускающий ни одного торга. Никакая жара или же болезнь не могла остановить его от еженедельной поездки в Маковец. – Жалко везти обратно.
– А черт с тобой, Матюха! По рукам, – пробурчал Тихон, стремительно поднявшись из-за стола. Настроение стремительно ускакало вниз, остановившись где-то на точке «отвратно, и дальше некуда». Пить резко расхотелось, а от выпитого поплохело. Тихон, ссутулившись, побрел на выход, кинув на стол пару медяков.
– Ну, чего ты, Тихон? Неужели обиделся? – Матюха нагнал Тихона на крыльце. – Так зря ты это затеял. Я, между прочим, не только об этом говорить хотел.
– О чем же еще? – Тихон недоверчиво прищурился.
– Сына моего помнишь? Путятой звать. Парню уже осьмнадцать* лет минуло, а все один-одинешенек. Не хорошо это, сам понимаешь, – Матюха задумчиво поскреб подбородок, глядя куда-то в сторону. Тихон задумчиво прищурился, уже начиная понимать, к чему клонит купец. – А у тебя дочка, говорят, есть. Красавица, умница, чем не пара моему Путятке? Он – жених знатный, богатый, городской.
– Ладно говоришь, – Тихон моментально забыл о только что пережитой трагедии достоинством в сорок процентов. Он уже давно задумывался о том, за кого бы посватать свою единственную кровиночку так, чтобы повыгоднее, да по статусу повыше. Партия зажиточного городского купца его вполне устраивала. Поэтому долго над соблазнительным предложением Тихон не стал раздумывать. – Мы-то с Параской только рады будем… Да только ли захочет Солоха-то?
– А кто ее спросит? Ты в доме хозяин, или дочка твоя? – Матюха знал, куда бить, моментально укрепив Тихона во мнении, что дочку надо выдавать замуж, да побыстрее.
– Я! – Тихон аж раздулся от гордости, выпятив грудь и смастерив зверски серьезное лицо. Хотя, где-то на задворках его сознания все еще досадливо маячила мысль, что его себялюбивой доченьке придется такая внезапная помолвка не по нраву.
– Ой, а что это у тебя на телеге? – Матюха недоуменно повернул голову в сторону стоящих подле таверны телег. В одной из них как раз копошилось нечто странное. Из пробитой бочки с соленьями, стоящей с краю, выглядывал только пушистый, грязно серый хвост.
– Ах ты ж зар-раза! – глаза Тихона вспыхнули свирепым пламенем. Пока он тут лясы точил, какая-то зверюга успела забраться и попортить его дорогой товар. Моментально переключившись, он слетел с крыльца, стремительно рванув к телеге. – Убью, паскуду…
Увлеченный и, видимо, изголодавшийся по еде зверь не сразу заметил неладное, упустив тот момент, когда он еще мог беспрепятственно удрать. В тот же миг околицы ярмарочного городка огласил свирепый кошачий рев, смешавшийся с боевым кличем сельского купца.
– У, скотина! – в сердцах выругался Тихон, одной рукой держа за шкирку грозно шипящего кота, другой – держась за разукрашенную щеку. Из неглубокой, но болезненной ранки скромной струйкой потекла кровь.
Кот прорычал что-то на своем, кошачьем, кидая на своего мучителя уничижительные взгляды.
– О, да это же манул*! – подбежав к телеге, изрек Матюха, окинув кошака оценивающим взглядом настоящего торговца. Видимо, в уме уже прикидывал, где его можно было перепродать. По крайней мере, именно так расшифровал Тихон азартный блеск его глаз.
– Да хоть бы и серебряный барс! – рассерженно изрек мужик, потрясая в воздухе тушкой. И хотя весил манул немало, судя по габаритам, сельскому труженику мотать его из стороны в сторону не составляло труда. Зверек зашипел еще громче, посылая невежду к такой-то матери. – Прибить и все дела, чтоб неповадно было воровать у честных торговцев!
– Да ты что! – искренне поразился Матюха, картинно схватившись за сердце. – Это тебе не просто кошка беспородная. Это манул! Да ты хоть знаешь, сколько столичные фифы готовы выложить за него, а? – Тихон отрицательно помотал головой, Матюха же осекся, осознав, что только что проворонил весьма выгодное приобретение. Далее он говорил уже менее охотно: – Вот именно, ничего ты не знаешь! Это же… экзотика!
– Экзотика? – недоверчиво переспросил Тихон, с явным презрением оглядывая темно-серую, густую шерстку манула. Зверек не остался в долгу, скорчив такую гримасу, что даже бывалый Матюха невольно полез креститься. – Ох, как смотрит. Натуральный дьявол!
– Точно, но женщинам из высшего общества нравится, – поникнув, ответил Матюха, уже понимая, что зверьку убиение сегодня точно не грозит.
– Так, сколько, говоришь, за него могут дать? – задумчиво пробубнил Тихон, с откровенной неприязнью разглядывая шкуру кошака. Ему, деревенскому, было не понять столичной моды.
Манул не остался в долгу, в очередной раз замахнувшись когтистой лапой, и оскалив клыки. Вид у него хоть и был помятый и откровенно голодный, но до чертиков угрожающий. Свирепые, угольного цвета полосы на дымчатом мехе смотрелись откровенно пугающе, придавая морде кошака откровенно безумно-дикое выражение.
Изучающе осмотрев морду экзотики, Тихон философски заключил, что бабу умом не понять. Шерсти с нее много, а толку мало.
– Около десяти червонцев, так точно, – зло буркнул Матюха, понимая, что Тихон в любом случае узнает настоящую цену живого манула.
– Ого, да я ж только что чуть целое состояние в бочке не утопил! – искренне восхитился Тихон. К брезгливости и какой-то подсознательной опаске прибавилось еще и искренне удивление. Как за такое чучело могут драть такие баснословные деньги? Впрочем, не верить Матюхе у Тихона основания не было.
Мужик самодовольно усмехнулся, исподтишка глядя на поджавшего губы Матюху. Да, он потерял сорок процентов на мясе, зато приобрел манула и весьма денежного зятя. Нет, определенно, этот день был для купца Тихона чертовски удачным.
Манул в ответ лишь громко заурчал, загадочно поблескивая ярко-желтыми, выразительными глазами. Все попытки поранить наглого человечишку оказались провальными. Грязная, неотесанная мужицкая морда ни на йоту не ослабила хватки, не дав манулу даже тени надежды на освобождение. Для него этот день точно оказался не самым удачным.
Комментарий к Раздел I Глава 1 Знакомьтесь, Манул!
Автор с нетерпением ждет вашего вердикта, дорогие читатели! Надеюсь, эта интерпретация заявки вам придется по вкусу!
========== Глава 2 Манул входит в дом ==========
Раннее утро нового дня встретило мир ласковыми
лучами восходящего солнца и ледяными каплями росы, поблескивающими на каждой степной травинке. Впрочем, ходить босиком по траве было только на пользу молодому организму. По крайней мере именно так казалось Солохе – первой красавице села Солнечное, и по совместительству единственной дочери купца Тихона и его женки Параски.
Девушка радостно усмехалась, направляя на выгон стадо коровок. И хотя она была дочерью состоятельных крестьян, от работы ее это не спасало. Наверное, именно это и сберегло красавицу от морального разложения. Ведь, как известно, труд облагораживает человека. Облагородил он и Солоху, выросшую себялюбивой, но честной девушкой, обладающей собственным мировоззрением и принципами.
– Давай, иди-иди! – беззлобно прикрикнула она на отставшую телку, подгоняя ее хворостиной. Буренка тихонько мыкнула, пристроившись в хвосте, лениво покачивая задом.
Чем дальше уходила Солоха от села, тем радостнее становилось ей на душе. Девушка с улыбкой припоминала, как раньше мечтала сбежать, куда подальше от сельских в степь, жить дикой и свободной жизнью. Обладая запальчивым характером, она таки претворила мечту свою в жизнь, на целый день, убежав из дому. Этот день стал для нее хорошим уроком на всю жизнь: Солоха поняла, что в одиночку без еды, без воды, и без толкового собеседника вольная жизнь будет только в тягость. Именно поэтому девушка смиренно вернулась в отчий дом, и достойно приняла наказание от взволнованных родителей. Однако от своей мечты уехать она не отказалась. Разве что заменила дикую степь столичным пансионом. По слухам, единственным образовательным заведением для девушек во всем Антском царствии.
Об этом учебном заведении Солоха услышала случайно, от покойного жреца – служителя культа Белобога, обучавшего ее в детстве грамоте. Будучи не только упертой, но и любознательной, девушка с упоением принялась грызть гранит наук, научившись читать букварь и даже выучив цифры. Правда, все ее познания ограничивались чтением по слогам и сложением-вычитанием однозначных чисел. Старому жрецу не долго суждено было учить Солоху. Его же преемник был совсем другого мнения о женском обучении, быстро напомнив девушке ее роль и место в обществе. На людях Солохе пришлось смириться с вердиктом общества. Но в глубине души до самого своего семнадцатилетия девушка хранила надежду и желание уехать и стать кем-то большим, чем просто темная селянка, крутящая коровам хвосты.
– О чем задумалась, красавица? – окликнул девушку сельской пастух. – Юрий. Молодой парубок окинул девушку оценивающим взглядом. Солоха сразу насупилась. Юрий был, в общем-то, неплохим парнем: работящий, веселый, здоровый и крепкий как бык. И если бы не извечное родительское желание выдать дочурку за «кого побогаче», то, скорее всего, первый к ней бы посватался Юрий.
– Да так, о разном, – холодно ответила девушка, даже не взглянув на пастуха. Она-то отлично понимала: только дай надежду – и уже не отвяжешься. Особенно, если дело касалось такого настырного ухажера как их пастух. Остальные сельские парубки, натыкаясь на решительный отпор, уходили, этот же только загадочно усмехался, продолжая настойчиво добиваться поставленной цели. И не важно, что к этой цели Юрий шел уже пятый или шестой год подряд. Как бы ей не было неприятно давать отворот-поворот, девушка сердцем чувствовала, что не уживется с добрым молодцем.
– Жестокая ты! – восхищенно пробормотал Юрий, почесывая макушку. – Неужели у меня совсем нет шансов?
– Да, – кивнула Солоха, отвернувшись. Разговор с пастушком успел основательно подпортить ей настроение. И теперь девушке уже не было в радость стоять босоногой среди чистого поля, жарясь в лучах начавшего припекать солнца и чувствовать назойливое присутствие Юрия. Отчего-то она чувствовала себя жутко виноватой, глядя в его открытое, добродушное лицо.
Солоха поспешила скрыться с глаз пастуха. Дел еще было невпроворот, и задерживаться на пустые разговоры и раздумья селянка не желала. Подбоченившись и гордо распрямив спину, она уверенно вошла на главную улицу села, устремившись домой за очередным поручением.
Быстро дойти не получилось. У старой черешни, что росла как раз возле дома их соседа Божейко, Солоха заприметила свою подружку – Малку. Соседка, завидев на улице знакомую фигуру, встала, преградив Солохе дорогу.
– Неужто ли опять дала Юрке отворот-поворот? – безо всякого приветствия обратилась к девушке Малка, хитро поблескивая черными, цыганскими глазками. – И не стыдно тебе, а?
– Нисколечко, – отмахнулась от нее Солоха, уже предчувствуя долгую и совершенно бесполезную беседу.
– И зря! Уведут парня, а ты в девках останешься! – Малка была настроена решительно, вновь заступив соседке дорогу.
– Тебе-то какое дело? Или, может, ты сама глаз на пастуха положила? – лучшая защита – это нападение. Именно этот важный урок усвоила Солоха раньше всего. А вступать с соседкой в дискуссии она была не настроена, выбрав кратчайший путь прекратить диалог.
Малка невольно опешила, уставившись на соседку громадными испуганными глазами. В них девушка успела прочитать и злость и искреннее негодование, что убедило ее в собственной правоте. Пущенная наугад стрела попала прямо в цель.
– Ух, Солоха, – пробормотала Малка, с силой сжав кулаки. – Язык-то у тебя острый, да только все это бахвальство и дурость. Была бы умной, не книжки бы читала, а мужика себе искала!
– Извини, но правда у всех разная, – миролюбиво заключила Солоха, подойдя к своей калитке. – Для тебя весь свет – это наше село, я же хочу расширить свой горизонт. Я пойду, мне надо работать.
Скрипнула калитка, и девушка бодрым шагом направилась в дом, оставив Малку в гордом одиночестве.
– Начетаная какая, а! – всплеснула руками девушка. – Правда, у всех разная… Ну, дает! Правильно мамка говорила: – книги это зло. От книг одни беды порядочному человеку. Забьют себе голову невесть чем, потом и ходють, бредять.* Тьфу, на нее!
***
– Свиней покормила? – раздался в сенях визгливый голос Параски – женки Тихона, матери Солохи и по совместительству самой грозной и набожной селянки, приносящей подношения не только в храм Белобога, но и не забывающей его брата-близнеца – Чернобога. Это была невысокая, полноватая бабенция с воинственно выпяченной нижней губой и тяжёлой рукой, уже не раз испробовавшей свою меткость на мужском лбу.
– Ага, – кивнула Солоха, невольно морщась. Больно звонкий был голосок у её маман. – И курам насыпала, коз подоила.
– Хорошо, можешь покуда идти передохнуть, – милостиво предложила Параска. Хоть она и была несколько сварливой и скандальной селянкой, но дочку свою любила больше жизни, всячески пособляя ей с домашней работой. Так и сегодня, решила позволить любимой дочке отдохнуть.
– Спасибо! – искренне поблагодарила Солоха. Проработав все утро на заднем дворе, она и прям чувствовала, что успела утомиться. Скинув в сенях пустые ведра и выложив на стол кадушку с яйцами, она вольной птицей выпорхнула на улицу, украдкой оглядевшись.
Мама, спровадив дочку, занялась скорым приготовлением обеда и не обращала на улицу никакого внимания. Осознав это, девушка поспешила проскользнуть в небольшой старый сараюшко, где Солоха хранила мужские штаны и холщовую рубаху.
Схватив и запихнув вещи в мешок, девушка бодрым шагом выскочила на улицу, направившись к речке. По её размышлениям, сейчас там точно не было ни души. Это было отличное время немного поплавать и половить раков.
Выйдя за околицы родного села, девушка удивленно остановилась, увидев неспешно едущий из-за горизонта воз. Отцовскую телегу она узнала без колебаний.
– Отец! – девушка замахала руками, выйдя на встречу.
Тихон, от природы обладая хорошим зрением, тоже рассмотрел хрупкую девичью фигурку, признав в ней дорогую дочурку. Крестьянин приветственно замахал ей в ответ, нацепив на лицо дежурную добродушную улыбку, внутренне при этом подготавливаясь к назревающему скандалу.
– Дочурка, а чего это ты тут бездельничаешь? – поравнявшись с девушкой, поинтересовался Тихон, соскочив с телеги.
– Матушка погулять отпустили, – покорно склонив голову, заговорила Солоха, украдкой присматриваясь к содержимому отцовской телеги. Её привлек небольшой кожаный мешочек, издающийся тихий, но многообещающий вой. К тому же он оказался еще и подвижным, то и дело норовя подкатиться к краю телеги. – А это у тебя что?
– А, это… – Тихон перевёл взгляд на подвижный мешочек. – Как раз думал поручить тебе присмотреть за ним.
Крестьянин ловко забрался наверх, подав дочке руку. Солоха, не уступая отцу, взобралась на телегу, устроившись на месте погонщика. Править она любила, особенно когда в упряжь впрягали спокойного и доброжелательного бычка Миколку. Натянув поводья, она решительно направила бычка к дому.
Миколка покорно опустил голову, покатив телегу дальше.
– А хороший бы из тебя вышел возница, – присев рядом изрек Тихон. – И не посмотришь, что девка…
Солоха обиженно поджала губы, но в споры влезать постеснялась. Её мысли занимал вожделенный мешочек. Сердцем девушка чувствовала, что содержимое его в будущем очень сильно повлияет на ее дальнейшую жизнь. Откуда была эта уверенность, Солоха не знала, но, привыкшая доверять своим чувствам, с замиранием сердца ждала, когда же за очередным поворотом покажется приметная соседская черешня и камыш родной хатки.
Миколка, почуяв родной хлев, тоже заторопился, нетерпеливо помахивая хвостом. Девушка позволила животинке немного посвоевольничать, расслабив поводья. Тихон покосился на это с сомнением, но вмешиваться не стал.
Уже через пару минут телега въехала в ворота, на пороге показалась полноватая фигурка Параски. Стоило только Тихону слезть с воза, как женщина поспешила наброситься на него с расспросами, одновременно и испугав и огорошив купца, явно не ожидавшего от любимой зазнобы такого напора.
– Ну, как съездил? Почем нынче мука? А соль? А много народу было? А кума нашего не встречал? Заморился, небось, пошли скорей в хату, я уже и борщика сварила, твоего любимого, наваристого, – разливалась соловьем Параска, преданно заглядывая в мужнины очи. Сам Тихон немного перетрусил. Поведение обычно не в меру воинственной женушки заставило его панически соображать, по какому поводу она встретила его так неожиданно приветливо.
– Мамуль, давай мы с папой разберем покупки, скотину в хлев загоним, а ты там пока сметанки вынеси из погреба, – подала голос Солоха, спустившись рядом с отцом. Тихон поспешно закивал, принявшись ворочать какой-то большой тюк.
– Да? Точно, сметану же забыла! – воскликнула женщина, хлопнув себя рукой по лбу. Достойное занятие нашлось спасительно быстро, и Параска поспешила сменить дислокацию, скрывшись в глубинах хатки. Отец и дочь принялись за разгрузку телеги. Ничего особого тяжелого Тихон в этот раз не купил, поэтому вдвоем они быстро справились. От природы крепкая и сильная Солоха работала наравне с отцом, заставляя того изредка исподтишка грустно вздыхать.
Как и всякий мужчина, Тихон в глубине души мечтал о сыне, однако судьба, словно бы в насмешку не позволила богатому крестьянину вырастить наследника. Конечно, Тихон дочку любил, но все же понимал, что наследником она никогда не станет, а за приданое еще придется как следует раскошелиться. Сейчас же он мучительно соображал, как сообщить доченьке «благую весть».
– Па, так что в мешке-то? – спросила девушка, в очередной раз, залезая в телегу. Она и не догадывалась о том смятении, которое царило в душе купца. Вещи они уже сгрузили, и оставшийся мешочек смотрелся сиротливо и жалко.
– О, ты такого, небось, и не видала! – Тихон, вспомним, что везет не репу, поспешил сгрузить мешок, развязывая тесемку. Втайне мужчина начал опасаться за сохранность дорогого животного, потому что ранее свирепо рычащая торба не подавала признаков жизни. Впрочем, мертвечиной оттуда тоже не несло, и это обнадеживало. – Это манул, – изрек Тихон, извлекая из торбы полузадохшуюся, всклокоченную тушу кошака.
Солоха охнула, прикрыв рот ладошкой. Котов по селу было много, не сосчитать. Но эдакое чудо-юдо она видела впервые и была точно уверена, что запомнит надолго. Манул оказался ростом и весом с приличного кота, только лапы были больно короткими, а серая свалявшаяся шерсть – длинноватой. Однако, несмотря на жуткий вид, в котором Тихон привез животину, девушка не смогла бы сказать, что кот выглядел уродом. Наоборот, он выглядел непривычно, но очень симпатично. Особенно девушку привлекли яркие черные полосы, окольцовывавшие его длинный пушистый хвост и голову.
– Эй, он хоть живой, – мужчина легонько потряс манула за шкирку. Зверь отозвался утробный усталым ворчанием, приоткрыв рот.
– Пап, ну нельзя же так! – вспылила Солоха, подойдя ближе, и протянув руки. – Давай его сюда.
– Ты смотри, я его не просто так привез, – отец поспешил освободить руки от царапучей бестии. – Мне Матюха сразу сказал, что за него в столице могут десять золотых заплатить. Так что, смотри за ним хорошо. А я пока узнаю, когда тут обоз в столицу ехать будет.
– Хорошо, – кивнула девушка, аккуратно придержав животину. Уставший, оголодавший и запаренный по жаре манул даже не пробовал сопротивляться. Лишь для виду поурчал, пытаясь впустить в оборки солохиного платья когти. Силы, чтобы как следует цапнуть девушку, у него уже не было. – Иди лучше обедать, мать заждалась.
Тихон кивнул, покинув сарай. Избавившись от одной своей проблемы ему оставалось решить иную, не менее важную. О мнении Параски Тихон не волновался. Характер и мысли женки во многом были сходны с тихоновыми, в особенности в отношении их единственной дочки. Сложнее дело обстояло с самой дочкой. Уже сейчас что-то подсказывало Тихону, что Солоха не сдастся без боя и выгодное предложение Матюхи отвергнет, не взглянув даже в лицо его сына.
Мужчина покачал головой и тут же подбоченившись вошел в сени. Сонные глаза его запылали редким огоньком решимости. Подтянув брюшко и стиснув руки в кулаки, он решительно опустился на лавку, огрев замершую у печи Параску гневным взглядом. В конце концов, кто тут в хате мужик?! Он, или его великовозрастная дочка?! В его время право голоса бабам вообще не давали, и жаль, что эти счастливые времена канули в Лету..
Сама же Солоха провожала отцовскую спину растерянным взглядом. Как-то странно он себя вел с момента их встречи на дороге: то начинает смотреть куда-то вдаль задумчивым кислым взглядом, то вдруг бледнеть начинает без причины, а сейчас вот вообще, дойдя до хаты вдруг выпрямился, окинул двор таким сердитым взглядом, словно увидел, как Божейко его свиней ворует.
Впрочем, Солоха не долго раздумывала над странностями отцовского поведения. Немного оклемавшийся манул решил напомнить о себе, впившись в девичьи руки тонкими, но чрезвычайно острыми зубами.
Комментарий к Глава 2 Манул входит в дом
Ходят и бредят – искаверкано для придания должного просторечного эффекта.
Автор с нетерпением ждет вашего мнения и отзывов!
========== Глава 3 Манул осваивается в доме ==========
– Ну и чего ты кусаешься, – задумчиво пробормотала Солоха, глядя прямо в янтарные глаза манула. Кошак был явно недоволен сложившейся ситуацией, гордо отказываясь от молока, угрожающе вздыбив шерсть, демонстрируя тоненькие клычки. Девушку, как и остальных сельских, он невзлюбил с первого взгляда, успев пару раз тяпнуть зазевавшуюся за палец. – Я же с добром к тебе, а ты… Неблагодарный.
Манул был другого мнения на сей счет, о чем немедленно соизволил донести Солохе раздраженным воем. Прижав уши и выгнув спину и свирепо обмахивая себя пушистым хвостом, он как никогда ранее походил на дикого тигра, по ошибке загнанного в клетку. Зверь недовольно перебирал лапами, нарезая круги в небольшой кроличьей клети.
– Дикий он какой-то, точно ли захочет благородная фифа за него деньги давать? – Божейко, успев разобрать свои пожитки, тоже присоединился к сельчанам, с опаской и интересом взирающих на невиданную ранее экзотику. Даже разобиженная Малка решила пойти на мировую, устроившись зрителем в первых рядах.
– Это уже папина забота, – неохотно ответила девушка. Несмотря на жуткий характер их нового питомца, отдавать его какой-то городской фифе, девушка не хотела. С первого взгляда она привязалась к зловредному манулу, простив ему и прокушенный палец, и исцарапанные по локоть руки. Она чувствовала, что на самом деле кошак просто запуган, она была уверена, что через какое-то время он успокоится, и перестанет кусаться. Надо было лишь проявить к нему доброту и нежность.
– И то верно, – согласился Божейко. – Ух, морда! Смотрит, будто все понимает и осуждает. Аж стыдно… – староста поспешил осенить себя знаком Белобога, словно бы отгоняя нечистую силу.
– Зато какой он пушистый! Мне б такую шубку! – кокетливо заговорила Малка, приблизившись вплотную к клетке. Манул же, воспользовавшись выпавшей возможностью от души полоснул старостину дочку по руке. – Ай! – вскрикнула девушка, отпрыгнув и схватившись за пораненную конечность. – Ууу, ска-атина! – зло выплюнула она, разом потеряв интерес к кошаку. – Ну, чего смотрите? Нечего на эту кошку облезлую глазеть! – она развернулась и вышла прочь из сараюшки, в котором после недолгих раздумий и решили установить клетку.
– А хорошо он ее, от души! – хохотнул один из соседских парубков. – Вроде и животина, а все понимает!
Сельские покивали головами, соглашаясь. Малку в Солнечном недолюбливали, поэтому единогласно признали кошачью правоту. И только староста Божейко крайне неодобрительно покосился на разом присмиревшего весельчака. Но разборку устраивать в гостях не стал.
– Ну, пошли, панове, – Божейко отлично был знаком с правилами гостеприимства, поэтому вовремя понял, что надо уходить и уводить всю сельскую толпу. – Дела ждут.
Остальные потянулись к выходу. И вправду, у каждого было полно недоделанной работы, и времени на долгие посиделки с соседями не было. В сарае осталась только Параска, Тихон и Солоха.
– Не понимаю, за что тут десять золотых платить… – пробормотала Параска. Услышав о сорванном мужем денежном куше, она милостиво простила ему и сорок процентов, и даже подозрительный пивной душок. Женщина уже прикидывала, какие обновки купит на вырученные деньги. Воображение услужливо рисовало ей легкие шелка, бусы и ярко-красные кожаные сапожки, равные которым даже панская женка Ориська не носила. Параска уже успела представить лицо белоручки Ориськи, когда она придет к ней в гости в таких. Да, манул по ее мнению был скромным, но необычайно полезным приобретением.
– Городские, что с них взять, – отмахнулся от женки Тихон. Муж, в отличие от жены все раздумывал, когда сообщать дочурке «радостную весть». Боевое настроение вновь успело испариться, оголив всю тихоновскую нерешительность.
