Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)
Именно после этого всем охальникам пришлось поумерить пыл. Уж Солоха-то их быстро заставила вспомнить и о женах горячо любимых, о девушках, ждущих милых дома.
– Хороши, – Румон мечтательно причмокнул, видимо вспоминая дриад. – Вот зря я тогда не остался… Путешествовать хотел. А как мы остров тот покинули, так никогда и не смогли к нему причалить. И сколько я потом в молодости не искал…
– И хорошо, что покинули, – вставил свою лепту манул. Обычно молчаливый, он все-таки изредка присоединялся к компании. И тут уж Солоха почувствовала себя великой провидицей. Если в битвах равным оборотню было мало, то в азартных играх ему положительно не везло. Играть манул не любил, но пару раз поддавшись уговорам, таки с треском проиграл, отыгрываясь вот такими репликами. Однако Солоха еще не скоро забудет выражение его холеного лица в тот момент, когда выигравший Митяй отвешивал оборотню ровно десять шалбанов. – Тут и слепому ясно, что вы угодили в логово морских дев. Чудо еще, что живы остались.
– Эх, ничего ты не смыслишь, юнец. – Румон улыбался снисходительно, – Да уж лучше на дне морском с такими-то девами, чем тут, на земле век горбатиться. Впрочем, по молодости я так не думал.
– Это-то тебя и спасло, – ехидно возразил Май, заставив Румона в очередной раз подавиться.
– Так, добры молодцы, чего не спим? Завтра трудный день! Подъезжаем к Краснокаменску! – на горизонте нарисовалась как всегда чем-то недовольная рыжая макушка Добрика. Как заметила за время странствий Солоха, нраву он был не то, чтобы поганого, скорее просто ворчливого. В особенности ворчливость его всплывала по утрам и вечерам.
Мужики несогласно загудели, но послушно повставали, в спешке доедая кашу. Солоха же, улучив момент, обратилась к манулу:
– А что это за Краснокаменск?
– Город такой, завтра сама увидишь, – отмахнулся от нее оборотень.
– И еще, добры молодцы, думаю, вы уже поняли, что завтра намечается праздник Зеленых Святок*! Традиции мы чтим, а это значит, что после разгрузки части товаров я выдаю вам вольную. У кого есть надобность, подойдете, выдам часть отработанного, – гораздо тише продолжил, говорить Добрик. Впрочем, услышали и поняли его все без исключения. Это-то и приободрило наймитов. Особенно Солоху, моментально вспомнившую, что в крупных городах на праздники обычно организуется большая ярмарка.
Наймиты восприняли эту новость так же очень благосклонно. Зеленые Святки – праздник действительно большой и важный для всех верующий в Белобога и Чернобога. Хотя, этому празднику так же сильно обрадовались и варвары, и наймиты с далекого востока. Хороший отдых не помешает никому.
***
К утру, как и предсказывал Добрик, на горизонте замаячили стены Краснокаменска. Стоило отметить, что город не зря назвали именно так: кладка его действительно была составлена из мелкого ярко-красного кирпича, придававшего стенам угрожающий кровавый оттенок. Уже на подъезде девушке пришлось воочию убедиться, что на пересечении двух крупных торговых путей город вырос не просто огромным – гигантским. По крайнее мере, он не шел ни в какое сравнение с Накеево. Со всех сторон, с мелких едва заметных троп, по Соляному тракту туда стекались небольшие обозы: ехали купцы, селяне шли целыми семьями. Стоял крик и гам. По обочинам веселилась малышня, играя в догонялки и салки, за ними с веселым лаем гонялись собаки. Ревели волы, ржали кони, в воздухе витал аромат навоза. Больше всего же людей Солоха узрела по берегам рек. И стар и млад, безо всякого стеснения оголялся, отправляясь в мутноватые, быстрые воды широкой ленты-реки, несшейся как раз подле стен Краснокаменска. По берегам рек девушка увидела громадные кучи заготовленного хвороста.
– Ох, как они тут праздник отмечают! – воскликнула девушка. В Солнечном Зеленые Святки считались, чуть ли не самым главным праздником летнего сезона. В этот день все селяне, и малые детишки, и седые старцы, шли в храм молиться братьям Белобогу и Чернобогу, украшали дома цветами и ветками березы, символизировавшей гармонию, устраивали народные гулянья, водили хороводы, пели обрядовые песни, и, конечно же, гадали на суженого. Особенно ярким зрелищем был ежегодный символический бой между братьями богами. По поверьям считалось, что если в поединке победит Белобог – то год будет удачным, если же наоборот – жди беды. Поверьям в их селе не очень-то и верили, но смотреть на зрелищный поединок любили. Особенно купцы, отлично осознавая, что с такого представления можно хорошенько подзаработать.
Сам же праздник возник от легенды, на которой строилась вся суть вероисповедания в Чернобога и Белобога. Именно в этот день, по легенде боги-братья, сотворившие мир, окончательно разделили сферы влияния, создав день и ночь, свет и тьму, людей и нежить. Некогда, по легенде, братья жили в мире и гармонии, управляя миром вместе. Но по прошествии многих тысяч лет Чернобог – создатель ночи и тени, попытался свергнуть своего брата, возжелав единоличной власти. Белобог – покровитель дня и света, не пожелал мириться с братом, вступив в кровопролитную битву, длившуюся долгую тысячу лет. Братья сражались, позабыв о сне и еде. Никто не желал уступать, и лишь по случайности в какой-то миг Белобогу удалось выбить клинок из рук брата. Будучи мудрым правителем Белобог отлично осознавал, что их общему детищу – миру людей, не выжить без силы мятежного братца, как дню не существовать без ночи. Поэтому он пощадил Чернобога, заточив того в недрах земных, отрезав его крылья, чтобы мятежник никогда не смог взлететь на небо.
Лишившись своих крыльев, брат-мятежник остался властелином ночи и покровителем всей нечистой силы. И хотя в народе служителей культа мятежного бога недолюбливали, но всегда исправно носили подношения и возносили молитвы. Ведь каждого с младенчества приучали, что свет и тьма равнозначны, и что никакому добру не выжить без зла. Именно эту победу и праздновали ежегодно на празднике Зеленых Святок.
По случаю праздника въездную пошлину с оборонительных стен Краснокаменска убрали, позволив людям беспрепятственно шнырять туда-сюда через ворота. Стража следила только за тем, чтобы не создавались заторы для обозов и телег, и чтоб никакой смутьян не решил затеять драку у ворот.
Стоило только обозу войти внутрь, как его тут же подхватило и захлестнуло в общий стремительный людской поток. Добрик ругался и покрикивал то на своих наймитов, то на волов, то на соседей, преграждающих ему дорогу. Солоха же так и замерла с открытым ртом. Еще никогда в жизни они не видела такого людского столпотворения. Даже Накеево по сравнению с этим казалось просто зачуханным диким селом.
Людей было много, сотни и тысячи лиц шныряли из стороны в сторону, приходили всего лишь на мгновение, чтобы потом затеряться в лавине таких же соотечественников. Пестрели яркие ленты, белели льняные платьица, вышитые вручную вышиванки. Где-то на все лады горланили веселые песни ряженые чертами и ведьмами молодые парубки и девушки, у каждого дома, в руках у каждого человека красовалась небольшая веточка березы.
– Да, в такой толкучке много не наторгуешь, – растерянно почесав залысину, заключил Добрик, стоило только обозу вырулить на главную площадь, где власти уже успели убрать все прилавки, освободив место для ночных гуляний. – Ладно, сейчас сдадим заказчику ковры и попробуем напроситься к кому-то на постой. Надеюсь, старик Валирий помнит о своем обещании оставлять для меня местечко в своей забегаловке.
С коврами никаких проблем не возникло. Заказчик товаром остался доволен, прикинув пару золотых премиальными моментально раздобрив Добрика. Купец таким поворотом событий был несказанно доволен. Обосновавшись обозом на постоялом дворе того самого Валирия, купец щедрым жестом отсыпал каждому наймиту заработанное. Манулу при распределении перепало пять золотых, которые оборотень, пожав плечами, отдал Солохе.
– Ты вроде жаловалась, что тебе нужна одежда. Этого с лихвой хватит, – объяснил он, попытавшись куда-то улизнуть. Впрочем, селянка ему этого не позволила, подхватив начавшего было возмущаться манула под локоть.
– Тебе тоже одежку следует прикупить, так что пошли! – приказала она, потащив оборотня по направлению к торговой площади. И хотя города Солоха не знала, купеческая кровь, взыгравшая в ее жилах, вела ее четко по адресу. И уже через пару кварталов спутники вышли к громадной площади, занятой под праздничную ярмарку. Вокруг, сколько хватало глаз, волновалось людское море. Кричали торговцы, визжали торговки, бессовестно выхваляя свои товары, стараясь привлечь как можно больше покупателей и перекричать конкурентов. Беспощадно слепило солнце, поднявшись к зениту. Воздух был напоен ароматами иноземных благовоний, парфюмов, смешавшихся с запахами людского пота. Эта безумная какофония запахов не сильно впечатляла Солоху, зато на повал убила Мая, так и застывшего не в силах двинуться с места. Вот почему он бы предпочел голым идти до Столицы, но не опускаться до праздничной ярмарки.
– Что такое? Голову напекло? – участливо поинтересовалась селянка, поднявшись на цыпочки и похлопав спутника по макушке. – Надо бы тебе еще что-то на голову прикупить.
Не успевший возразить манул оказался втянут в бешеный ритм торговой жизни. Солоха юрким хорьком протискивалась из одного людского потока в другой, буквально волоком таща совершенно сбитого с толку оборотня. Маю оставалось только следить, как шустро удавалось его спутнице обскакать всю площадь, прицениться и успеть поторговаться у каждого лотка. Да, глядя на ее раскрасневшееся лицо, подбоченившуюся фигуру и свирепо сверкающие глаза Маю пришлось признать, что в облике купчихи Солоха смотрелась бы куда органичнее, нежели в облике ученицы пансиона. Он даже боялся подумать о том, что ждет это достойное учебное заведение, когда в него вступит эта… бойкая девица. Если она все вопросы будет решать, так же как и торгуется, ему уж точно не следует переживать за ее сохранность. Такая все равно своего не упустит.
– Так, мне надо шляпу для вот него, – вывела Мая из состояния задумчивости селянка, остановившись у очередного прилавка. Сидящая у прилавка старая бабка презрительно сощурилась, сплевывая шелуху от семечек.
– Ну, дык смотрите, все что есть – лежит на прилавке… – ворчливо буркнула она.
Солоха кивнула, по-хозяйски принявшись рыться в содержимом прилавка. Покупательницей она была привередливой и после долгого поиска выбрала всего одну простенькую шляпу, тут же шлепнув ее на голову оборотня. Май благоразумно промолчал, хотя по его скромному разумению шляпа была явно лишней. Впрочем, инстинкт зверя подсказывал ему, что с Солохой на базаре лучше не спорить.
– Два серебряных, – назвала цену старуха.
– Шо?! – взвилась Солоха, – За простенькую соломенную шляпу два серебра! Да вы шутите, бабулька! Ей шесть медяков золотая цена!
– Ишь ты, знаток шляп нашелся! Не устраивает цена – катись калачиком под горку! – гаркнула старуха поднявшись. Манул машинально снял шляпу, намереваясь положить ее на прилавок. Солоха тут же перехватила его руку.
– Да, знаток! По мне не скажешь, но раньше я шляпы делала, – хмыкнула она, буквально силой нахлобучивая шляпу на исконное место. – Вот тут, например солома выбилась, может быть дырка! И за это два золотых! Поимейте совесть! Да это лучшая из шляп у вас не спорю. Остальные просто еще хуже…
– Совсем подурела, девка! Оскорблять меня, старуху Галюню! Да я всей области шляпы мастерю! Никто не жаловался!
– Шо брешешь, старая карга! Да твои шляпы покупают только из нужды! – крикнула какая-то продавчиха из конкурентов. – Вот, глядите, дивчина лучше какие у меня шляпки. Загляденье и стоят не дорого!
– Хм, дайте-ка на них взглянуть… – Солоха отошла, направившись к кричащей продавчихе. Увидев это, старуха Галюня решила сменить гнев на милость, заголосив:
– Та нашо вам утруждаться! Та берить уже тую шляпку за шесть медяков, так и быть, из уважения к коллеге…
Солоха моментально обернулась, победно усмехнулась и, отсыпав ровно шесть монеток, ушла прочь, решительно прихватив за собой и манула.
– И зачем было брать эту шляпу, если она такая плохая? – поворчал он.
– А за тем, что эта шляпа действительно чудо как хороша, – огорошила ответом Солоха. – Неужели не понял? Эта старуха приняла меня за дурочку, попыталась обмануть… увидела деньги. А я специально подняла, хай, выдумав несуществующий изъян. Естественно, что ее конкурентка решила отбить покупателей. А старухе и самой деньги нужны. В идеале, такая шляпка и до одного серебра дотянет… Так что мы очень хорошо сэкономили.
– То есть ты ее обманула?
– Да нет же…– ответила Солоха. Именно в этот момент ее внимание привлек ярко расписной фасад местного храма. По старой традиции селянку с детства приучали, что на Зеленые Святки честный крестьянин просто обязан сходить в храм и помолиться. А потому девушка тут же остановилась, решая, есть ли у нее время на молитвы. После недолгих раздумий набожность все-таки победила. И девушка решительным шагом направилась к храму.
Май, сообразивший, куда они направляются, принялся громко показательно фыркать.
– Ну что опять не так? – не выдержав его сердитого сопения над ухом, поинтересовалась Солоха. – Не хочешь идти в храм?
– Не хочу, – не стал кривить душой оборотень. – Меня просто с души воротит, когда вижу эти безумные моськи молящихся, задаром кормящих целый пласт чрезвычайно хитрых и изворотливых людей.
– Что ты такое говоришь? – девушка испуганно распахнула глаза, глядя на усмехающееся лицо манула. По спине девушки пробежал едкий холодок. Она и сама нередко задумывалась, куда уходят их подношения. И хотя она не была набожной, как ее мать, она любила на праздники прийти и помолиться, высказать незримому собеседнику все свои переживания, попросить совета. Сама аура храмов ее подкупала: тихие, светлые, где повсюду витает аромат целебных трав и эфирных масел, где люди были необычно спокойные и сосредоточенные. А еще храм всегда напоминал ее первого учителя, давшего ей мечту. Именно поэтому Солоха на дух не переносила тех, кто отзывался о религии с таким пренебрежением. Нет, ее чувства манул вряд ли ранит, но вот чувства других, более ранимых и по-настоящему верующих людей он может обратить в ничто.
– А что такое? Для умного человека не секрет, что религия была создана для того, чтобы стричь овец. Я же бараном себя не считаю, поэтому вестись на эту разводню, не желаю. Пойдем.
– Ну, уж нет, – девушка сердито насупилась. – Я пойду туда, куда сама захочу. А если ты не хочешь – твое дело.
Сказав это, селянка развернулась, бодрым шагом направившись в храм. Манулу только и оставалось, что провожать ее слегка растерянным взглядом.
***
Внутренне убранство этого храма было в десятки раз богаче и пышнее сельского. С первого взгляда на широкие, искусно выделанные позолотой барельефы Солохе стало понятно, что паства и приход тут не чета ихнему. Впрочем, девушка моментально поняла, что ей тут нравится. Основная толпа верующих уже схлынула, остались только самые фанатичные единицы, тихонечко молящиеся у алтаря Белобога. Алтарь же его брата пустовал, поэтому Солоха, не долго думая, направилась именно туда, вытащив из кошелька пару медячков. Остановившись около чаши для подношений, она аккуратно ссыпала их, прикрыв глаза. Приятный полумрак, озаряемый лишь пламенем небольших свеч, успокаивал. В доме Чернобога не было места яркому и решительному свету, поэтому даже в самый ясный солнечный день жрецы заботились о том, чтобы атмосферу интимного полумрака ничто не могло нарушить.
Где-то вдалеке тихо журчала вода, а рядом, умопомрачительно пахла ладанка с благовониями. Приоткрыв глаза, девушка с интересом изучала высеченный в камне облик божества-мятежника. Идеальная фигура настоящего воина, суровое необычайно красивое лицо, широко распахнутые глаза с веретенообразным зрачком, которые, казалось так, и прожигали насквозь. Довершали картину обрубки роскошных крыльев, высеченных за могучей спиной повелителя ночи. В своей левой руке грозное божество сжимало хопеш*, а в правой длинную плеть – символы власти и подчинения.
– Как необычно видеть в такое позднее время такую молодую девушку, – из какой-то ниши появилась сгорбленная фигура старого жреца – служителя культа Чернобога. Это было заметно по черному балахону, в который служители культа мятежника закутывались целиком, скрывая не только свою фигуру, но и лица.
В народе считалось дурным знаком, если служитель культа Чернобога решал заводить разговор. Обычно слуги его показывались в ночное время, когда в храме уже не было просителей. Видели черных жрецов редко и только по самым большим праздникам.
Солоха же, не обладая сильными забобонами лишь вежливо улыбнулась в ответ. Она считала так: как себя человек настроит, так все и выйдет. Если будешь искренне верить во все плохие приметы, то для тебя они точно сработают.
– Здравствуйте, у вас тут очень уютно, – ответила жрецу селянка.
– Редко, когда я слышу такое от человека, – беззвучно рассмеялся жрец, моментально заставив Солоху побледнеть. – Но это всего лишь значит, что в тебе больше от Чернобога, дитя.
– Мне мама в детстве тоже так говорила, особенно, когда я шкодила, – попыталась свести все к шутке девушка.
– Да, не каждому дано постичь суть гармонии нашего мира.
– О чем вы?
– Видишь ли, наивные люди считают, что ночь и тьма – это плохо, люди боятся пауков и ненавидят мышей, убивают духов природы. И только единицы осознают, что ночь создана для отдыха людского, а пауки поедают мух и комаров. Мышами питаются другие важные человеку хищники. Мир состоит из вечного противостояния, из единства тьмы и света. Именно мы культивируем у человека, если не чувство уважения, то, хотя бы терпимости к тьме и всем ее проявлениям, – снисходительно ответил жрец. Солохе даже на мгновение показалось, что он улыбается. Впрочем, увидеть так это или нет, ей было не дано. Плащ, покрывающий голову жреца, был слишком плотным. – Однако уже сейчас наш культ вымирает. Людям не выгодно содержать сразу двух богов, дитя. Появились охотники на нечисть, пришедшие из-за моря, а жрецы Чернобога утратили почет и уважение.
– Это прискорбно, – пробормотала явно смущенная такой откровенностью селянка. Невольно ей вспомнилось, что даже ее набожная мать охотнее шла молиться именно к жрецам Белобога. При этом, стараясь, лишний раз не подходить к алтарю Чернобога. Аналогичное девушка не раз подмечала и за другими крестьянами. – Только вот почему вы это говорите именно мне?
– Потому что ты отличаешься от остальных прихожан. Взгляд слишком добрый, видно, что судьба тебя еще не успела потрепать, – хрипло рассмеялся жрец. – Именно такие люди обычно и волнуются о тонких материях. Простому прихожанину это не нужно. Ему нужно задобрить богов, и быть уверенными, что на их поле не нападет саранча или еще какая погань. А по таким вопросам обращаются отнюдь не к нам, верно?
– И все же я не понимаю…
– Не все сразу, дитя, – качнул головой жрец. – Я – последний жрец Чернобога в этом храме и уже очень скоро умру. Преемников у меня нет и уже не наметиться. Я должен выговориться и по возможности попросить об услуге.
– Меня? – девушка удивленно приподняла брови.
– Тебя, именно тебя. Я не могу оставить это тут… – жрец воровато заозирался, вытащив из-под балахона какой-то небольшой сверток. – Он сам велел передать это тебе
– Но, я не могу… – попыталась отнекиваться Солоха. От одного взгляда на странный сверток у нее задрожали коленки, а сердце пропустило пару сильных, практически болезненных ударов. Привыкшая верить своим чувствам селянка моментально классифицировала нечто, находящееся в пакете как нечто очень важное, и опасное. – Должно быть, произошла какая-то ошибка.
– С его указами не спорят! Бери! – в голосе жреца послышались явно угрожающие нотки. Он решительно шагнул к замешкавшейся селянке, буквально всучив ей в руки сверток. – И помни: мир строиться на вечном противостоянии. Это и есть суть гармонии!
– Постойте, я не… – девушка удивленно обернулась. Пока она разглядывала сверток, жрец успел исчезнуть, оставив ее в гордом одиночестве наедине с грозной фигурой Чернобога и алтаря. – И что это еще за он… – прошептала сбитая с толку девушка, растерянно сжимая в руках продолговатый сверточек. Прощупав, его девушка пришла к выводу, что содержимое точно не камень и не оружие. Что-то явно гибкое и необычайно легкое. Впрочем, смотреть на неожиданный подарок Солоха не стала, поспешно запрятав его в левой штанине своих шаровар. Грубая, свободная ткань идеально скрыла присутствие постороннего подарка.
Молиться резко расхотелось, Солоха поспешила покинуть стены ставшего разом негостеприимным храма.
Комментарий к Глава 16 Манул в Краснокаменске
Зелёные святки[1] – славянский народный праздничный комплекс весенне-летнего календарного периода.
Хопе́ш, кхопе́ш, кхепе́ш (слово обозначало переднюю ногу животного) – разновидность холодного оружия, применявшаяся в Древнем Египте. Хопеш имел внешнее сходство с ятаганом.
========== Глава 17 Манул и Белобог ==========
И хотя Солоха внутренне очень боялась, что за время, проведенное в храме, она успеет разминуться с Маем, на входе ее ждал небольшой сюрприз. Уходить манул отчего-то не захотел, за что и был привлечен деятельной толпой ряженых, успевших заключить оборотня в плотное кольцо.
Увидев это, Солоха похолодела, кинувшись на помощь. В ее голове уже проносились картины ужасающих мучений рассекреченной личины Мая.
– Ну, чего ты, Май? Нам Добрик все уши прожужжал рассказами о тебе! Неужели испугался? – заливисто кричал вышедший к манулу из толпы молодой парень. Солоха тут же остановилась, чуть было не впечатавшись в спину какому-то ряженому берендеем громиле. Затормозить она успела весьма вовремя, лишь легонько толкнув мужчину.
– Испугался? Кого? Тебя что ли? – от презрительной усмешки и вальяжной речи говоривший побледнел, закусив губу. Солоха же непонимающе огляделась. Меньше всего это сборище походило на разъяренную толпу, уличившую Мая в принадлежности к оборотням.
– А что тут собственно происходит? – не сдержавшись, спросила она у того самого ряженого берендеем.
– А то не понятно! – ворчливо буркнул он, не соизволив даже обернуться. – Чернобога выбираем! Самое время символического боя между братьями.
Девушка облегченно выдохнула. Тогда становилось ясным, почему Май так спокоен, а его собеседник буквально кипит от переполняющего его негодования. Уж кто-кто, а Солоха точно знала, что оборотень терпеть не любит все эти людские забавы. Правда почему, она не знала. И спросить откровенно побаивалась.
Заинтересованная селянка и не заметила, как начала машинально проталкиваться вперед. Худенькая и малогабаритная, она с легкостью подныривала и протискивалась мимо более плотных мужчин и женщин. Тогда-то она в очередной раз оценила свое худосочное тело.
– Тогда чего же ты отказываешься? – не стал сдаваться говоривший с Маем. – Давай, покажи нам всем свое мастерство! Или боишься, что проиграешь, как и Чернобог, приняв его роль? Так можешь не боятся, крыльев-то все равно нет!
Публика сочла реплики говорящего достаточно смешными, чтобы разразиться громогласным хохотом. Солоха же оглянулась на Мая. Ни один нерв не дернулся на его лице, только глаза посветлели, отливая характерным золотым оттенком.
– Думаю, в этот раз крылья оторвут кому-то другому… – удлинившихся клыков манула никто как обычно не заметил, кроме наблюдательной Солохи. – Так и быть, только чтобы ты не скакал возле меня.
Добродушно настроенная толпа бурно отреагировала и на ответ Мая, заставив его соперника покраснеть.
– Чернобог найден! – закричал кто-то из стоящих ближе к манулу ряженых чертями парней. Они весело загоготали, размахивая березовыми ветками. На Мая поспешили надеть ритуальное одеяние Чернобога – черные роскошные шаровары, вышитые золотой тесьмой и просторную черную рубаху.
– Э, парниш, а что это у тебя на спине? – спросил один из переодевавших оборотня. Солоха моментально навострила уши, поспешив протиснуться к манулу. Увиденное ее не обрадовало. Вся спина оборотня была исполосована уже порядком затянувшимися шрамами. Вид действительно был устрашающим, моментально напомнив Солохе о случае с Болотником. Это были те самые раны, которые нечисть успела оставить напоследок. И если ранее девушка наивно полагала, что раны успели затянуться, теперь была попросту сбита с толку. Как так получилось, что она этого не доглядела? Почему ни разу не потрудилась хотя бы поинтересоваться у манула о его здоровье?
– Ничего, – рыкнул Май, натянув ритуальное одеяние, моментально скрывшее шрамы от глаз заинтересованной публики.
– Май, стой! – Солохе таки удалось протиснуться в первые ряды. Подскочив к манулу она уверенно заявила: – Тебе нельзя с такими ранами выступать!
– Что мне еще нельзя делать? – очень тихо и вкрадчиво поинтересовался манул, буквально прожигая свою спутницу взглядом янтарных глаз. И по этому тону Солоха сразу поняла, что говорить с оборотнем сейчас не следует – не послушает. Это, конечно, злило.
– Делай что хочешь, – в ответ кинула селянка, поспешив скрыться в толпе. И вроде бы уже не впервой упрямый оборотень игнорирует ее просьбы, но почему-то именно сегодня этот его тон разбудил в Солохе чувство протеста. Она ведь как лучше хотела! Почему же он так резок с ней в такие моменты? Неужели, не доверяет? Злость моментально уступила место разочарованию. Девушка тихонько всхлипнула, со злостью стерев выступившие на глазах слезы.
Пока девушка боролась с порывами своей впечатлительной души, Манула продолжили облачать, водрузив на голову оборотня угрожающий шлем с рогами и символический, сплетенный из ивовых прутиков хлыст, который тот немедля закрепил на боку. Довершала образ странная черная, кожаная обтягивающая накидка, с характерными прорезями для отрубленных крыльев.
Высокий и необычно худой, с серой густой гривой волос оборотень очень гармонично влился в образ Чернобога. Правда, традиционного хопеша ему не дали, заявив, что где-то его в пылу праздника посеяли. Манул лишь пожал плечами, подобрав сброшенные вместе со своей одеждой ножны с граблями, чем вызвал очередную бурю хохота у толпы. Конечно же, ее мнения оборотень явно не учитывал. А потому смешки быстро прекратились, не встретив отпора. Не унывал только тот самый парнишка, который вызвался быть Белобогом.
– Эй, ребят, что вы над человеком издеваетесь? – ряженный откровенно веселился, оглядывая толпу победным взором. Его наряд был полной противоположностью чернобоговому – белоснежные, легкие одежды, украшенные ярко-красным огненным узором смотрелись очень эффектно, но все же не так органично, как манул в образе Чернобога. Оружием ему служил боевой трезубец, который символично горожане украсили цветами и ветвями березы. – Дали бы ему хоть палку, какую… Шрамы-то твои как? Может, все-таки послушаешь свою девчонку?
– Шрамы старые, – отмахнулся Май. – Не стоит беспокоиться. Я привык к своему оружию.
– Ну, как пожелаешь! – воскликнул Белобог, подняв трезубец, с которого сразу же послетали все украшения.
Как и обычно, нападать первым манул не спешил, глядя, на красующегося Белобога. Его же оппонент тоже не спешил воевать, жонглирую трезубцем и, посылая «лучи добра» в народ. Мужики в ответ кричали что-то одобряющее, девушки томно вздыхали, с явным интересом наблюдая за «битвой богов». Пока что их мнения явно разделились. Кому-то пришелся больше по душе молчаливый и загадочный Чернобог, нежели шумный и крикливый Белобог. Солоха тоже не спешила уходить, но и в первые ряды не выбивалась, издалека наблюдая за ходом поединка.
В груди неприятно покалывало, и это было совсем не похоже на то, с чем она минутой назад так увлеченно боролась. Солоха во все глаза следила за каждым движением фигуры оборотня, за каждым жестом, чувствуя, что скоро должно случиться что-то очень плохое. Она с силой стиснула кулаки, нахмурившись. Ну почему этот оборотень такой упертый! Почему заставляет ее волноваться! Почему, зная о своих шрамах, все же не отказался от поединка? Нет, воистину мужская логика порою выигрывает у женской своей абсурдностью.
Белобог, явно заметивший, что интерес толпы начал понемногу спадать все-таки решился на пробный выпад, попытавшись с первого удара насадить на зубья оборотня. Кошак же лишь возмущенно фыркнул, увернувшись. Не став медлить Белобог начал теснить «брата» к краю, ловко подмечая, в какую именно сторону захочет увернуться манул. Маю явно приходилось туго, но атаковать в ответ он почему-то не спешил, приведя в изумление не только своего оппонента, но и публику.
– Что, тяжеловаты грабельки? – хохотнул какой-то мужик, не сдержавшись. Толпе начинали надоедать эти увертки. Кто-то начал шептать о том, что Добрик явно преувеличил силу своего охранника.
– Ну и хорошо. По всем законам победить должен именно Белобог, – говорил еще один мужчина, в котором Солоха с удивлением узнала жреца Белобога. Она его мельком видела в храме.
Словно бы только и дожидаясь этих слов, манул резко взмахнул граблями. Белобог вовремя заметил выпад и успел отскочить, на свою удачу. Зубья граблей просвистели буквально в паре сантиметров от носа ряженого. Зоркая Солоха с каким-то скрытым чувством удовлетворения смотрела, как кожа паренька покраснела, а по вискам начали катиться капельки пота. В его расширившихся зрачках ясно читался страх. Впрочем, он явно был не из пугливых, лишь покрепче стиснув в руках ритуальный трезубец.
Манул предвкушающе усмехнулся, начав в свою очередь наступать на соперника. Грабли так и летали в его искусных руках, не давая Белобогу и шанса на передышку. Паренек держался молодцом, но было видно, что силы его покидают. Удары его становились все более тяжеловесными, он начал переходить в глухую защиту.
Май торжествовал, и это было видно и по азартно блестящим глазам и по самодовольной ухмылке. Все же, как бы он не отнекивался, а ничто людское ему не было чуждо.
И вот наступил миг последнего, решающего удара. Манул размахнулся, с твердым намерением выбить из рук Белобога оружие, да так и застыл за заведенной для удара рукой. На мгновение маска торжества на его лице сменилась гримасой боли, разом потяжелевшая рука безвольно опустила оружие, которое тут же вывалилось из ослабевших пальцев, скатившись к ногам явно недоуменного Белобога.
Парнишка ошарашено смотрел то на грабли, то на недоуменно оглядывающегося по сторонам Мая. Солоха, почувствовав неладное поспешила протолкаться вперед.
– Май! – закричала она, подбегая к словно бы манулу.
– Ну что тебе надо? – резкий ответ немного сбил с толку селянку. Девушка нерешительно замерла, встретившись взглядом с оборотнем. – Чего раскричалась, а?
