Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)
Привыкший доверять своим плохим предчувствиям молодой охотник тут же насторожился, уже осознанно решив следить за компанией. Радовало его то, что пока ветер дул с моря, возможный чернобожий выродок не почувствует его присутствия.
– Дура, просто дура, я даже комментировать твое поведение не буду, – ругался высокий мужчина, которого Адриан решил причислить к категории бастардов.
Ему тут же ответила девушка, остановившись:
– Я всего лишь восстанавливала справедливость, ясно! Разве можно просто стоять и смотреть, когда у тебя на глазах воруют?! Да у нас бы в селе за такое…
– Что у вас в селе? – перебил ее бастард. – Не равняй свою Приграничную Белобогом забытую деревеньку и столицу всего Антского Царствия! А если бы стража узнала в нас разыскиваемых? А если бы на набережной оказался какой-нибудь охотник, вычисливший твою магию?
На этом момента Адриан пораженно распахнул глаза, приоткрыв от удивления рот. Да тут не один – целая шайка чернобожьих выродков затесалась! Впрочем, безоружный, он мало что мог противопоставить этим тварям, продолжив слежку.
– Но ведь не оказался? Да и твой морок действует просто отлично! – девушка тут же подтвердила самые худшие опасения молодого графа. Охотник даже дыхание затаил, следя за гневной, прочувственной речью девушки. – К тому же, я все равно останусь при своем мнении. Зло должно быть наказано, ясно! Может, именно из-за безразличия всех вокруг в Белграде и процветают такие люди как господин Ульс и этот вор?! Если мы сами не будем бороться за свои права, то кто еще это сделает за нас? Стража, которая пришла в самый последний момент на все готовое, или Ирриил, который вообще выдуманный персонаж?
Вот на этом моменте лицо Адриана перекосило. Охотник еле сдержал себя, чтобы не перепрыгнуть через парапет и не показать чернобожьему выродку всю силу и реальность существования если не Ирриила, то его верных слуг.
– Какие громкие слова для простой селючки, – ехидно ответил ей бастард. – Как я уже говорил, в Белграде везде есть свои уши и глаза. И как бы тебе не пришлось гореть на костре инквизиции за такие выражения. Я ведь не всегда буду рядом, помни об этом.
Девушка явно запнулась, но потом, все же собравшись с мыслями, ответила:
– Ты прав, я селючка. Темная, необразованная, как и все мое село, как и все Приграничье. Однако мы жили хоть и бедно, хоть и темно, но честно! В нашем селе не водилось воров! У нас не убивали людей на потеху толпе! На улицах не валялись трупы! И жили мы по правде, ясно!
– Еще скажи, что ведьм не сжигали, – хохотнул бастард. – Да и вообще, чего же ты из села своего почитай, без лишней пары лаптей убежала, коль там все так радужно тебе было? А ведь я видел, где ты жила… Поводов для недовольства-то у тебя действительно не было…
– Сжигали, и сожгли бы, если бы ведьма та представляла для людей опасность. А Матрену вот никто не трогал! Она хоть и имела силу нечистую, да только она людям помогала, и ее любили! – яро воскликнула девушка. – А убежала я, потому что хотела мир повидать, новому научиться, а не замуж за нелюба выходить!
– И как? Повидала мир? Научилась новому?
Девушка смолчала.
– Уж не знаю, какой ты представляла себе этот мир, Солоха, – продолжил говорить мужчина. – Но тебе посчастливилось родиться в обеспеченной семье, в мирное время и в хорошем месте. И это была твоя удача. Ты избалованная, глупая и до противного самонадеянная, Солоха. Поступаешь необдуманно, подвергая не единожды нас опасности, говоришь заносчиво, но наделе не способна на что-либо изменить, сотрясая воздух попусту. И если бы не дурацкая клятва, я бы уже давно был свободен и далек от всех твоих глупостей.
Адриан в какой-то момент захотел посочувствовать незнакомке. Девушка была готова зарыдать, зло глядя на мрачного спутника. Поодаль топтались варвар и сутулый, обеспокоено переглядываясь.
– Хорошо быть умным за чужой счет, Май, – Солоха решительно вытерла слезы, шмыгнув носом. – Я может и глупа, но ведь и ты не без греха! Или скажешь, что не мог остановить меня? Ты же всегда просто смотришь и наблюдаешь, а потом уже отчитываешь! Разве так должен вести себя настоящий защитник? Ты говоришь так, словно бы познал смысл жизни и имеешь право утверждать и учить всех, что есть хорошо, а что есть плохо! Уверяешь, что этот мир имеет незыблемые законы, которые мне не дано изменить? Ты ошибаешься! Если незыблемое для тебя является в лице таких, как господин Ульс или тот же Добрик, то мне остается тебя только пожалеть. Я не желаю прогибаться под подлецов! Не хочу закрывать глаза на несправедливость, особенно зная, что могу вмешаться!
Бастард молчал. Только неестественно ярко блестели его янтарные, кошачьи глаза, выдавая звериную суть с головой. Адриан ойкнул, по привычке начертав в воздухе ирриилов знак
– Я говорил, что ты невероятно упертая? – наконец поинтересовался он, принюхавшись и завертев головой. Насторожился и сутулый, начав оглядываться. Адриан чертыхнулся, поняв, какую глупую ошибку допустил. В этот момент ветер поменялся, задув со спины молодого охотника. Бастард тут же отреагировал, безошибочно найдя юного графа. На какой-то миг их взгляды встретились: человеческий растерянный, и звериный, яростный. Адриан шумно сглотнул, попятившись, прочь от парапета. Впервые за свою недолгую охотничью карьеру ему стало страшно от одного взгляда оборотня. Доказательством тому стали нервно подрагивающие руки, которыми парень принялся чертить защитную руну.
– Да прибудет со мною благословление Твое, – яростно шептал Адриан, не отрывая взгляда от парапета. – Да прибудет со мною сила и решимость Твоя.
Заклинания оказались не нужны. Сколько бы не стоял и не выжидал молодой охотник чернобожьи отродья на конфликт не шли, потому, развеяв охранные руны Адриан подошел обратно к парапету. Берег пустовал. Так же не осталось и следов, куда именно исчезли чернобожьи твари.
Обругав себя последними словами за трусость, Адриан пристыжено пустился бегом домой, надеясь по прибытии послать письмо и оповестить общину и цех. Он искренне надеялся, что шанс выйти на след сильнейшего на его памяти оборотня, у него еще имеется. Все же, кое-какие зацепки по милости болтливой девчонки у него имелись.
========== Глава 32 Охотник ищет след ==========
Господин Ульс гневался, недовольно хмурясь. Мужчина возлежал на диване в одной из своих гостиных, попивая неуместное в столь ранний час, и от того более притягательное вино из недавно конфискованной партии Добрика. Рядом обретался вызванный по особому случаю лекарь, недовольно косясь на пациента. Впрочем, учить того он остерегался, накладывая очередную примочку на вспухший от удара глаз. Что ни говори, а кулак у Шлынды был тяжелым.
– Ваше благородие, господин Ульс? – в покои робко прокрался один из слуг, заискивающе улыбаясь. Мужичок аккуратненько прокашлялся, привлекая внимание достопочтенного господина.
Ульс приоткрыл здоровый глаз, зацепившись взглядом за слугу. В тот же миг губы его дрогнули в жесткой улыбке. Слуга побелел, украдкой чертя ирриилов знак. Начальник городской стражи растяну губы шире, снизойдя до ответа:
– Чего тебе?
– Там к вам… пришли… Видеть желают…
– Я же велел меня сегодня не беспокоить! – тонкая душевная организация господина Ульса дала трещину стремительно, заставив грузного начальника городской стражи подскочить со своей софы. Отлепившаяся примочка оголила заплывший, посиневший левый глаз. Слуга икнул, пятясь.
– Простите, но…
– Ах, ваше благородие! Какая досада!
Речь слуги самым наглым образом прервало появление новых действующих лиц. И если на молодого охотника «ваше благородие» не обратил внимания, то шедшего впереди низенького и полноватого мужчину средних лет Ульс узнал сиюминутно. Он мог показаться всего лишь простым смертным, если бы не вызывающего цвета ярко-алая мантия, подчеркивающая необычайно высокое положение гостя.
– Не ожидал вашего визита, диргинаал*.
Удивительно благотворно повлияло на « ваше благородие» появление кардинала: заставило вытянуться стрункой, брюшко втянуть, нацепить на физиономию самую благодушную свою маску.
Подойдя, он, как и требовал регламент, пожал ирииловому слуге руку. Ульс чуть поморщился. Рука у диргинаала оказалась потной, умащенной каким-то жирным маслом.
И хотя официально ни вера ириилова, ни ее слуги не считались равными светской власти, каждый в столице понимал, что очень скоро положение дел кардинально перемениться. А потому уже сейчас многие сиятельные господа принимали соответствующие меры, заручаясь поддержкой уже набирающей силу верхушки ирриилова воинства – диргинаалов.
Не так важна религия, как те, кто несут ее – таковой была точка зрения господина Ульса. Увы, она не относилась к Пузырю – бывшему купцу, негласному главе торговой гильдии Белграда, негласного царька северного квартала и уже официального верховного диргинаала совета слуг иррииловых.
Ульсу втайне нравилось некоторое подобие власти над Пузырем. Негласный князек всея отбросов Белграда не мог в открытую противостоять ему, начальнику городской стражи. И если раньше Ульс не вступал в конфликт, предпочитая негласный союз с Пузырем, то много позже, закрепившись на посту, осознал свою безнаказанность, а главное – законность собственной политики по отношению диргинаалу. Действуя аккуратно, он не раз вынуждал «царя с помойки» идти ему на уступки, поддерживать его, а главное с недовольством, но все же подчиняться.
Пузырь терпел, осознавая, что, занимая пост духовного лица, он вообще не вправе афишировать свою подпольную деятельность. Терпение его оправдалось: старый правитель заболел, и ожидаемо царскую думу возглавил старший сын – агрессивный фанатик заморской веры. Официально прав вводить свои порядки в Антском царствии он пока не имел, но тут уже даже самому последнему дураку становилось ясно, что рано или поздно, старый царь испустит дух, а младшие братья пока еще не достигли того возраста, в котором можно претендовать на царский трон.
Понимал это и Ульс, но пока не спешил идти на уступки иррииловому слуге.
– Да я и сам не планировал, если честно, – диргинаал смущенно улыбнулся, почесав лысину. – Проезжал мимо, встретил своего молодого друга и решил навестить. Надеюсь, вам уже лучше?
– О да, конечно. Стараниями лекарей и молитвами Ирииилу небесному… – в голосе Ульса отчетливо сквозило ядом. – Но думаю, вы все же еще не сказали истинную причину вашего появления. Давайте будем откровенны. Тут нет чужих ушей.
Диргинаал осмотрелся, словно бы удостоверяясь, что слова Ульса верны. И действительно, при появлении важного гостя и лекарь и слуга поспешили по-тихому испариться. Они-то всегда чувствовали, когда именно следует уйти, дабы сберечь и жизнь и здоровье. Остался присутствовать только смутно знакомый Ульсу юноша.
– Как я уже говорил, я встретил своего друга. А он как раз имеет к вам дело неотложной важности. Адриан, подойди.
Стоявший доселе и подпирающий двери юноша встрепенулся, горделиво подняв голову.
– По роду профессии я – охотник, – начал он, отойдя от стены. – И как раз сегодня по недосмотру упустил группу чрезвычайно опасных чернобожьих отродий. – Думаю, вы и сами понимаете, насколько опасно присутствие подобных созданий в столице?
– Естественно, понимаю. Но, что вам надо лично от меня? Выделить вам людей для поисков? – Ульс и сам рад был сменить собеседника, с большой охотой повернувшись к Адриану.
– Нет, один из говоривших упоминал вас. Я склонен утверждать, что вчерашний инцидент и появление оборотня взаимосвязаны. Мне не удалось уничтожить угрозу, но я сумел подслушать их разговор. А говорили они как раз о том, что по неизвестной мне причине должны скрываться от вас. Может быть, у вас есть хоть какие-то мысли по поводу того, кем могут приходиться эти создания?
– Даже и не знаю, что вам сказать… – Ульс призадумавшись поцокал языком. Он-то уже догадался, кого разыскивает господин охотник. Покрывать своих недругов начальник городской стражи не желал, потому решил слегка помочь слугам ириииловым. И пусть только посмеют после этого говорить, что господин Ульс не благочестив! – Вчера я подвергся нападению от некоего Мая Грабленосца и группы его подельников. Подлый мальчишка прибыл в столицу, дабы отомстить мне. Он считает, что по моей вине погиб его некогда лучший друг. Конечно же, теперь я понимаю, почему моя охрана не смогла остановить его… Разве ж может человек совладать с нечистью? Как же это все некстати…
Ульс прочувственно шмыгнул носом, очень натурально пустив слезу. Одним пальчиком изящно оттер ее, уставившись на господина охотника печальным взором.
– Май Грабленосец? – переспросил охотник недоверчиво. Имени этого он не знал, но оно ему уже не нравилось.
– Да, теперь о нем не скоро забудут! – охотно поддержал разговор Ульс. – Мои выжившие слуги только и говорят, что о пришлом страннике с граблями наперевес!
– А как он выглядел, вы помните? Очень может статься, что это и будет его истинное лицо.
– Худой, бледнокожий, коротко стриженый. Глаза светло-карие, а волос пегий… – как всегда, память на лица Ульса подводила.
– А с ним не было девушки? Или северного варвара? – описанная внешность никак не увязывалась с тем загорелым, слегка толстоватый мужичком средних лет, которого встретил Адриан. Впрочем, охотник знал, что некоторые оборотни умели не на долго менять свою внешность.
– Были, как есть были! – лицо Ульса покраснело от гнева. Мужчина фыркнул, отгоняя непрошеные воспоминания. – Девка явно деревенская, простоволосая, коренастая. А варвар… ну варвар и есть.
Адриан кивнул, задумчиво, понимая, что не получил от Ульса по-настоящему нужной информации. И как подумал парнишка – начальник городской стражи и сам не знал, куда в громаднейшем городе всего северного континента отправится оборотень.
Однако же имелся в арсенале охотника один запрещенный, но весьма действующий прием. Небесный отец запретил проведение ритуалов, но он и заповедовал, что цель оправдывает средства. Именно потому в своем решении Адриан не сомневался.
– Может, у вас есть какая-то вещь, принадлежавшая Грабленосцу? Или же этой девушке?
– Есть,… ножик свой он у меня посеял! – с этими словами Ульс продемонстрировал охотнику обыкновенный домашний нож грубой работы.
Де Клясси осторожно взял его, прикрыв глаза. Пробежался пальцами по рукоятке и лезвию, выискивая одну единственную, верную ниточку. Задача была не из простых. Нож этот явно ходил по рукам и единственного хозяина не имел. В имеющемся клубке духовных линий охотнику было сложно распознать одну единственную, верную нить. Наконец он нашел ее, ярко алую, пылающую ярче всех других. Схватившись за ее конец, он открыл глаза.
Так и не отошедший от охотника Ульс выглядел растерянным, поглядывая с опаской на диргинаала. Впервые на его глазах слуга ирриилов творил настоящий ритуал. И даже ему, непосвященному почувствовалась чужая воля, всего на мгновение, ухватившее его где-то в районе солнечного сплетения.
– Благодарю. Теперь я знаю, что мне делать, – охотник, приободренный своей удачей, резко поклонился, чеканным шагом покинув гостиную. Хлопнула входная дверь, оставив давних соперников наедине.
– Ну что, и как тебе наш Адриан де Клясси? – шутливо поинтересовался Пузырь.
– Импульсивен, – Ульс прокашлялся, поспешив возлечь на свою софу. Без свидетелей он полагал, что имеет право лежать даже в присутствии диргинаала.
– О да, это так. Он у нас непримиримый охотник. Матерый, как самая лучшая гончая. Мне даже немного жаль тех несчастных, что рискнули перешагнуть ему дорогу. Ну да ладно, а теперь, без посторонних глаз переговорим и о нашем общем деле.
Ульс важно покивал головой. Естественно, у него даже и тени сомнения не возникло в истинных мотивах столь скорого появления Пузыря. Такие вопросы доверить постороннему было бы просто глупостью.
– Говорите, я вас выслушаю, – устало вздохнул начальник городской стражи, прикрыв глаза. Не факт, что он прислушается к словам Пузыря, но уж точно послушает его. Причем, со свойственной ему внимательностью.
– Что ж, тогда я вновь настоятельно требую убрать въездную пошлину для торговцев. Как верный слуга народа я слышу его недовольство, особенно же недовольство торговых гильдий…
Ульс не выдержав, ухмыльнулся. Пузырь действительно был в гневе, раз решился лично нанести ему визит и высказать свои претензии в лицо.
Но и начальник городской стражи уступать не думал. Большая часть его дохода и дохода его ставленников зависела от этой пошлины. И господин Ульс мог быть точно уверен, что с проблемой самоуправства Пузырь не пойдет к царю. Все же, какая-то часть вырученных средств шла именно на нужды царя и его прихотей. Потому, даже при всей своей фанатичности старший сын пока не посмеет идти на поводу диргинаала. Вера верой, а кушать царскому двору тоже хочется. И кушать хорошо, если не сказать роскошно. Потому и маялся от злости бывший купец, недополучая в своей доле и выслушивая жалобы разъяренных коллег по уму и духу.
– На то нет моей воли, и вам это известно. Как верный слуга его величества я не могу самоуправствовать. Закон выше меня, – покаянно разведя руки, ответил Ульс.
– Ваша самоотверженность выбранному делу делает вам честь! – наигранно восхитился Пузырь. – Ирииил гордится своими детьми. Однако же, не все мои купцы принимают такое положение дел…
На этом моменте диргинаал загадочно замолк, выжидающе глянув на господина Ульса.
– Надеюсь, это была не угроза? – сладко улыбаясь, пропел господин Ульс. Диргинаал побледнел, глаза его потемнели от плохо скрываемого гнева.
– Всего лишь предупреждение, – ответил тихо Пузырь, быстро восстановив свое излюбленное расслабленное и отрешенное выражение лица. – Не все в городе довольны таким порядком вещей. Осмелюсь предположить, что вчерашнее нападение связано не сколько со старой местью, сколько с желанием припугнуть…
Будь бы Ульс помоложе, он бы точно расхохотался диргинаалу в лицо. Однако, прожив долгую жизнь «ваше благородие» научился хорошо контролировать свои эмоции.
Он готов был искренне восхититься Пузырем. Негласный царек из трущоб не побоялся прийти и в открытую предупреждать его, словно бы надеялся, что дурацкая выходка с Шлындой могла запугать его, начальника городской стражи! Нет, господин Ульс был не из пугливых, отлично понимая, что раз Пузырь решил вести переговоры, значит, действительно находится в безвыходном положении.
Гипотетического нападения на себя Ульс не страшился, зная, что его смерть уж точно не сослужит дружбы Пузырю. Ведь даже диргинаалу не было под силу заглянуть в будущее и посмотреть, кто станет новым начальником городской стражи, и не окажется ли он в разы хуже, вернее порядочнее самого Ульса?
Так рисковать диргианнал пока не мог, а потому только запугивал, и уговаривал.
– Вы, видимо, совсем плохого мнения о городской страже, если считаете, что ее начальника можно «припугнуть», – неожиданно резко ответил Ульс, заставив Пузыря побелеть. – Тайна канцелярия уже расследует это дело, и уверен, очень скоро найдет и покарает виновных. В ваших предупреждениях нет надобности. А теперь, прошу вас покинуть мой дом. От долгих бесед у меня разболелась голова.
Диргинаал задрожал всем телом, но, вынужденный подчиниться, быстро совладал с собой, процедив сквозь зубы:
– Что ж, значит, я могу не волноваться за ваше здоровье более. Прошу простить за мои опасения и искренне желание помочь. Желаю скорейшего выздоровления!
С этими словами слуга ирриилов поспешил покинуть покои начальника городской стражи. И только устроившись в своей личной карете и убедившись, что ни кучер, ни слуги не слышат его, прошептал злорадно:
– Очень жаль, «ваше благородие», что вы не умеете прислушиваться к своим доброжелателям. Вы действительно поглупели с годами, если решили, что незаменимы на своей службе….
***
– Вот поэтому я и не люблю города, – ворчал манул, прихлебывая холодное пиво. – Ни одного спокойного места нет…
Притихшая после их последнего диалога Солоха угрюмо ковырялась вилкой в тарелке. После обидных слов аппетит пропал напрочь, но девушка честно старалась съесть все заказанное.
– Ты так и не объяснил, почему мы так поспешно убеждали с того пустынного берега, – буркнул Адин. Варвар, бучи впервые в городе и в квартале аристократии был не очень доволен, вернувшись в районы простых горожан. Впервые увидев такую роскошь и кричащий шик, он испытал некое подобие восторженного шока, приходясь по чистым широким улицам, разглядывая вывески и стеклянные витрины, поражаясь высоте домов, казавшихся ему и вовсе монолитными рукотворными скалами.
В их краях больше землянки старосты мест в округе не водилось. А о дорогах половина его соотечественниках вообще не догадывалась. Да и где их мостить, если кругом, в течение девяти месяцев лежит снег, по высоте во много раз превосходя злосчастную землянку старосты.
– Охотник, там был охотник, – ответил за Мая необычайно молчаливый Лан. Вовкулаке тоже кусок в горло не лез. Он то и дело оглядывался по сторонам, недовольно хмурясь и щурясь. Царивший в таверне гам его несколько смущал и пугал. Сбивало с толку обилие запахов, царивших в одном, небольшом здании, где одновременно смешались и аромат сладких женских иноземных духов и въедливый запах мужского пота, где пахло пивом и самогоном, а так же простотой и раскрепощенностью нравов.
– Скучаешь? – Ланово волнение одна из разносчиц оценила по-своему, обаятельно улыбнувшись оборотню, Не совсем плохо одетый, заказавший весьма сносную выпивку и еду, он показался девушке весьма достойным кандидатом.
Оборотень посмотрел на девку растерянно, оглянувшись в поиске поддержки к манулу. Все же, как бы он не любил этого кошака, но вынужден был признать, что в городской жизни тот смылит поболее его самого.
– Нет, не скучает, – Май на этот раз решил помочь оборотню.
Девка поджала губы недовольно, но затевать ссору не стала: в проёме показалось потное лицо какого-то весьма достойного мужчины. Особенным достоинством в её глазах оказался обрамлённый в золоте роскошный бриллиант, блестящий на его толстоватом указательным пальце. Девка моментально упорхнула к более перспективному завсегдатаю.
– Не вертись, – тут же осадил Лана Май, дождавшись, когда красотка отойдет подальше. – Тут это могут не правильно понять.
Вовкулака тут же замер, сгорбившись над своей тарелкой, и более глаз не подымал, полностью сосредоточившись на еде. Действительно, в человеческих порядках он понимал мало, предоставив людям право самим решать их дальнейшие действия.
– Так значит, мы-таки попались на глаза цеху охотников? – переспросил деловито Адин.
– А разве они смогут нас найти? Мы же выглядим совсем по-другому. Что стоит тебе вылепить нам еще один новый морок? – тут же подключилась к беседе Солоха. В тот же момент девушка крайне растерянно посмотрела на посветлевший кончик своей косы, недоуменно уставившись на Мая.
– Да, как видишь, морок не вечен, увы. Иначе бы ни один охотник не смог выследить оборотня. Вскоре этот развеется напрочь, а новый будет не столь убедителен. Не забывай, я все же не маг, и мои возможности ограничены.
Девушка грустно покивала, соглашаясь, что предпочла бы видеть в Мае не оборотня, но действительно хорошего чародея.
Сам же оборотень, сделав очередной глоток, продолжил:
– Так же, охотнику вовсе не надо знать жертву в лицо. Ему надо почувствовать духовный след. А его никакой морок не скроет, – оборотень, призадумавшись, покрутил в руках вилку. – На наше счастье никаких личных вещей он у нас не забрал, да и запах наш развеялся по ветру. Именно поэтому сейчас мы быстренько все доедаем и идем кардинально преображать и тебя и всю остальную шайку лейку, а так же мастерить мне новое оружие.
–А потом? – девушка моментально оторвалась от созерцания тарелки.
– А потом… А потом попробуем пристроить тебя в тот злосчастный пансион и разойдемся, надеюсь, навсегда.
Вовкулака доселе молчавший, первым заметил, как после резких слов Мая погрустнела Солоха. Лан и сам почувствовал тоску, вглядываясь в ставшие столь родными черты лица своей хозяйки. Какое-то неведомое чувство подсказывало ему, что она готова заплакать и держится только из нежелания привлекать к себе излишнее внимание. Возможно, где-то в глубине души она начинала жалеть о том, что решилась сбежать из дома, погнавшись за марой.
И сколь сильно вовкулака не желал приободрить хозяйку, он понимал, что его попытки обречены на провал. Солоха видит только Мая, по нему и грустить будет. И это оказалось еще одним поводом невзлюбить самовлюбленного кошака.
Комментарий к Глава 32 Охотник ищет след
Анаграмма к слову кардинал.
========== Глава 33 Манул навещает старого друга ==========
– Странное место… И тут ты собрался меня преображать? – подозрительно щурясь, бурчала Солоха идя вслед за манулом.
Выйдя из таверны, он, на правах единственного знающего дорогу повел всю компанию подготавливаться к завершающей стадии их совместного похода. Правда, вместо обещанной смены имиджа Солохе вел он пока их исключительно по кузнечному ряду.
По грязной, неширокой улочке неспешно ходили покупатели и шныряли с поручениями подмастерья. В отличие от остальных, виденных Солохой кварталов тут шум людских голосов заглушал грохот и лязг молотков, а ввысь до самого неба из дымоходов валил черный, необычайно вонючий дым. Потому и сама улица, и хибарки, расположенные на ней были покрыты приличным слоем копоти и сажи.
– Ого… – только и мог шептать всю дорогу Адин. Варвар то и дело задерживался то у одного, то у другого прилавка, заглядывая внутрь широко распахнутыми по-детски наивными детскими глазами полными восторга. Видя такого вдохновленного обывателя, рабочие даже не пытались прогнать варвара с прилавка, хотя и понимали наметанным глазом опытного продавца, что перед ними стоит вовсе не потенциальный покупатель.
Лан, по-обыкновению настороженный замыкал процессию, следя, чтобы излишне увлекшийся холодными игрушками варвар не потерялся, то и дело оттаскивая его от очередного прилавка. В отличие от товарища, вид начищенных и заточенных до блеску клинков не вдохновлял его. Он-то видел в этом только орудие убийства, которым некоторые особо деятельные воины пытались вспороть его брюхо.
– А кто сказал, что мы сперва преображаем тебя? Сначала я выберу оружие, – идущий впереди Май, притормозил, подождав пока Солоха поравняется с ним. – Как бы там ни было, в Белграде не один охотник, и еще неизвестно, напоремся мы на кого-то или нет. Если напоремся, то мне нужно будет оружие. Без него как-то… неспокойно.
– А мы идем в какое-то конкретное место? Мы уже довольно долго идем. Вон там я видела не плохие мечи…– девушка тут же указала в сторону недавно пройденного прилавка, где один из подмастерьев уже продавал кому-то красиво блестящий в свете полуденного солнца клинок
– Клиники не ровные, – не оборачивая даже чтоб и глянуть, ответил ей Май. – У старика Аллерзи еще в бытность мою рекрутом не делали хорошего оружия. Подобные небольшие зазубринки уже свидетельствуют о том, что клинок быстро придет в негодность.
Солоха удивленно хмыкнула. Ей оставалось только поражаться тому, насколько острое зрение у манула. Она вот как ни приглядывалась, не смогла заметить тех самых неровностей.
– Можешь так не напрягаться. Все равно не увидишь. Лучше на дорогу смотри, а то…
Договорить оборотень не успел. Засмотревшись на мечи, девушка тут же столкнулась с каким-то подмастерьем, тащившим на горбу изрядного размера куль с инструментом. Парнишка тоже не смотрел на дорогу, потому вовремя затормозить не успел, выронив свою ношу. В мешке что-то с надрывом звякнуло, а мальчонка разразился свирепой бранью, напустившись на Солоху.
– Бестолочь дурноголовая! Смотреть куда идешь надо! – напирал на селянку мальчонка, размахивая руками. Мешок и вся важность поручения была моментально забыта.
Манул покачал головой, попытавшись вмешаться в занудный монолог подмастерья. Однако мальчонка, останавливаться не думал, заехав в пылу ярой жестикуляции Маю по лицу.
– Ой, дяденька, простите, – мальчишка тут же отрезвел, опустив руку. Под пристальным взглядом янтарных глаз он бочком прокрался к своему мешочку, попытавшись улизнуть с места преступления.
– Э не, так просто не удерешь, – голос оборотня сделался непривычно тихим, буквально мурчащим. Не успел подмастерье и глазом моргнуть, как оказался жестко схвачен за ухо.
– Ай, дядько! Пустить сиротку! У-у-у! – противно завыл черномазый бесенок.
Май только скривился от противного голоса, в который раз прокляв исключительную чувствительность своего слуха.
– Да отпусти ты его, какая нам с него польза? – к месту преступления подтянулся и Адин с Ланом.
– У-у-у-у! Я дядьке пожалуюсь! У меня дядько огого! – попытался пригрозить бесенок, шмыгнув носом.
– Да не то, чтобы нужен… Просто, не нравится он мне, – не обращая внимания на угрозы, ответил Май. – Сейчас сверну ему шею, и пойдем дальше.
– Ах ты! Да дядько Парнас тебе сам шею свернет, ясно! Он у меня огого! – запротестовал парнишка, попытавшись удрать, хотя бы и без уха.
– Кого? Парнаса? Уж часом ли не Парнаса Косолапого? – Май тут же сменил гнев на милость, освободив ухо и схватив парнишку за шиворот. Попытавшийся дать деру бесенок, только запыхтел в ответ:
– А то! Да моего дядьку весь квартал знает! Понял?!
– Понял-понял. Проводишь меня к нему, шею сворачивать не буду. Договорились?
Парнишка охотно закивал, и Май отпустил руки. Бесенок аккуратно отряхнул своего кафтана, гордо выпрямил спину, окинув спутников полным презрения взглядом и подхватив мешок, пошел дальше. За ним поспешили и Май с компанией.
***
Владение Парнаса Косолапаого находилось на самом отшибе Кузнечной улицы, и представляло собой ветхую, прокопченную приземистую хатку, где обитал кузнец и покосившийся сараюшку, где собственно и располагалась кузня. Самого же Парнаса застали на крылечке хатки.
– Дядьку, дядьку, я вам поесть принес! – отрапортовал мальчонка, кинувшись будить старика.
Парнас вздрогнул, приоткрыв мутноватые выцветшие глаза.
– А, Егоза, пришел-таки, – проскрипел он. – Ну, помоги мне подняться…
Мальчонка осторожно сгрузил мешок на землю, подав старику руку. Парнас, покряхтывая, встал, крепко ухватившись за мальчишескую руку. Второй рукой оперся на костыль, принявшись разглядывать пришедших. Подслеповато щурился, хмурил седые брови, все время качая маленькой, лысоватой головой.
– Ну, здравствуйте, дядюшка, – первым поприветствовал старика Май, шагнув вперед.
– Май? Это ты? – глаза старика неверяще распахнулись. Он повернул голову на звук голоса оборотня, глядя куда-то сквозь самого Мая. – Где ты?
