Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)
Методично работая ногами, он буквально таял от блаженства. Под тканью сапог он отлично чувствовал каждую косточку, каждую мышцу врага. Ласкали слух редкие стоны, которые все-таки удавалось выжать из обессиленного тела.
– Да заткнись ты, наконец! – шикнул он на Добрика, обернувшись.
– Я же вас звал… – сипел полузадушенный купец, отчаянно хватая ртом воздух. Сзади же, с видом победителя красовался Икар, лучезарно улыбаясь. Под одним его глазом призывно маячил насыщенного фиолетового оттенка фингал. На подбородке и губах алели засохшие кровоподтеки. Впрочем, не смотря на боевые ранения глотку купца, он держал крепко, одной рукой.
– Шлында? – воскликнул Ульс, развернувшись. С появлением нового действующего лица желание бить врага резко пропало. Особенно мужчину впечатлил вид, явно свежей крови на просторных одеждах иноземца. – Ты-то, каким ветром сюда залетел? Что с моей стражей? Убил?
– Естественно, – усмехнулся Икар. – Кучу времени на них потратил, а удовольствия не получил! – Резко взмахнув рукой, наемник отправил купца в долгий полет из окна. – Видишь ли, этот парнишка мне задолжал… – освободившейся рукой иноземец вытянул из-за пояса пару умело спрятанных трезубцев*.
– Да он много кому задолжал, знаешь ли, – ответил Ульс, внутренне холодея. Теккокаги Икар владел просто превосходно, однако любимым оружием считал все же сай. И если с теккокаги победить его было практически невозможно, то с сай это было и вовсе нереально. Икар был убийцей, и весьма неплохим, как говорил Пузырь.
– Да уж, не сомневаюсь, – Икар оказался непозволительно близко, приставив один из трезубцев к шее господина Ульса. Вторым же ловко выдернул из руки шпагу. – Но не тебе принадлежит право убить его. Прости, но я его заберу.
– Шлында… – прорычал тихо мужчина, боясь даже лишний раз сглотнуть. Каждым миллиметром кожи он чувствовал блестяще заточенную сталь. Лишь одно неверное движение и он сам себе перережет горло.
– Так как, мы договорились? – улыбка Икара заставила начальника городской стражи побелеть. Через силу он заставил себя слегка кивнуть.
Шлында опустил оружие, милостиво позволив Ульсу отойти в сторону, а затем с размаху заехал начальнику городской стражи в нос. Мужчина даже сообразить не успел, что произошло, тут же грохнувшись на пол потеряв сознание. Ульсову шпагу наемник поспешил выкинуть в окно. Не знал Икар, когда «ваше благородие» соизволит очнуться, потому решил немного подстраховаться от неожиданного удара в спину. Кулаков начальника городской стражи наемник не боялся, а вот стали, все же хотел избежать.
Икар склонился к Маю, бегло осмотрев его раны. Вид их заставил Икара задумчиво хмыкнуть. Манул отозвался на внеплановый осмотр глубоким кашлем. Приоткрыв глаза, он обвел комнату мутным взглядом, сконцентрировав все внимание на нагловатой физиономии, показавшейся ему смутно знакомой. Портил физиономии картину лишь фингал под левым глазом.
– Жить будешь, – радостно подытожила физиономия, оскалившись.
Май поморщился. Определенно, он уже видел это лицо. Но радости от встречи почему-то не испытывал.
– Так, вставай, Грабленосец! – окликнула его физиономия. Май попробовал послушно подняться, но сил хватило лишь на слабое трепыхание. Подняться оно не помогло, изрядно повеселив спасителя.
– Что ж, придется использовать запретный прием, – проговорил незнакомец задумчиво. В тот же миг он залепил по носу оборотня смачный щелбан. Май в тот же миг подскочил. Ему стоило большого труда не перекинуться прямо в гостиной и не исцарапать Шлынде физиономию. Его душевные терзания отразились только на просветлевшей радужке и вытянувшемся зрачке. Икар наблюдал за беззвучным гневом спасенного отстраненно, и словно бы даже что-то насвистывал себе под нос.
– Паскудство! – не своим голосом крикнул оборотень, наконец, более-менее совладав со своим внутренним «я». – Чернобожье наказание ты, а не целитель!
– Не скажи. Это средство еще никогда меня не подводило! – гордо приосанился наемник, откровенно веселясь, глядя, как передернуло оборотня.
– Набить бы тебе физиономию… – пробормотал Май тихо. Хоть его кулаки изрядно чесались, он пока сдерживался, отлично понимая, что сейчас не самое время для выяснения отношений. К тому же, его все еще шатало.
– Раны залатаешь, и мы этим активно займемся, – серьезно поддакнул наемник. – Знал бы ты, как у меня руки чешутся тебе шею намылить!
– Тогда чего лез ко мне и моему многострадальному носу?! – взорвался праведным гневом оборотень, схватившись за резко стрельнувший от боли бок. – Лучше бы шею намылил, ей богу…
– А какой в этом интерес? – Икар искренне удивился. – Меня избиение слабаков не интересует. Я драки хочу, с полноценным соперником. Тогда и вкус победы мне сладок. К тому же, я тебя подлечил, и где моя благодарность?
– Подлечил?! Благодарность? Да ты мне щелбан отвесил! До сих пор нос зудит! – тихо, но очень зло прошипел Май, обратив внимание на то, что раненный бок больше не болел. Очередной прострел оказался, вероятнее всего, последним. Машинально прощупав ребра, оборотень пришел к утешительному выводу, что кости действительно целы и относительно здоровы. О недавнем ранении напоминал только громадный шрам, от которого через пару дней не должно было остаться и следа.
– Именно подлечил. Правда, не очень качественно, – раскаялся Икар, тут же добавив: – За полноценное лечение ты бы точно меня не простил…
– Издеваешься? – левый глаз манула опасно задергался. Манул даже представлять не хотел, как именно наемник хотел проводить «качественное» лечение. Икар добродушно закивал, подтвердив самые худшие опасения манула. – Вот сразу как выйду отсюда, так сразу и задушу тебя, понял? – прошипел оборотень.
– Сначала выйди, – урезонил оборотня наемник.
– Ах да, точно… – Май моментально успокоился, наткнувшись взглядом на Солоху. Девушка все еще была без сознания, тряпкой распластавшись на полу. – Как бы не померла…
– Это ради нее ты сюда пошел, да? – Икар моментально оказался подле селянки, склонившись над ней.
– Да… Эй, а ну отошел от нее! – гневно рыкнул оборотень, заметив, как бессовестно Икар ощупывает девушку.
– Уж не знаю, что ты там подумал, Грабленосец, – Икар послушно отошел, напоследок залепив селянке смачный щелбан. – Но фантазер из тебя похлеще моего знакомого барда будет. Может, сменишь профессию? Вояка из тебя препоганый, честно сказать.
Мая затрясло от еле сдерживаемого гнева. Не впервой ему терпеть насмешки окружающих. Но почему-то именно шутки иноземного наемника затрагивали его сильнее всего. Манул машинально подумал, что с удовольствием задушил бы его, не выходя из усадьбы «его благородия».
Пока Май пытался вернуть гармонию в свой внутренний мир, Солоха начала приходить в себя. Девушка села, помотала головой, словно бы стряхивая с себя остатки сонливости.
– Ой, а вы еще кто? – пробубнила она, тем временем подмечая, что от следов побоев господина Ульса не осталось и следа. Стоящего подле нее мужчину она успела запомнить хорошо еще на арене. Но как назло имя его она так и не смогла вспомнить.
– Зови меня Икаром, – наемник ничуть не обиделся, галантно подав даме руку. Солоха удивленно фыркнула, приняв помощь, вставая. Рука кавалера оказалась на удивление аккуратной. Только кожа была грубовата, с головой выдавая профессию.
– Ох, спасибочки… – промямлила, слегка смутившись, девушка. Оглянувшись и заметив Мая, она немедленно высвободила свою руку, подойдя к оборотню. – Ты в порядке? Что с раной? Болит?
– Нет, не в порядке! – свирепо полыхнув глазами, огрызнулся Май. Его взъерошенный вид не на шутку обеспокоил Солоху. Девушка подошла ближе, заботливо коснувшись рукой лба оборотня. Манул застыл, проглотив очередную колкость.
– Ты не заболел ли часом? Вдруг гангрена? Надо бы тебя к знахарке сводить… – забормотала она, за каким-то чертом подхватив левую руку оборотня прощупывая пульс.
– Я совершенно здоров, и абсолютно счастлив, – заверил ее манул, старательно прикрывая свободной ладонью исказившее лицо гневную гримасу.
– А как же рана? А ну покажи! – не сдавалась Солоха. В своей наглости селянка дошла до крайности, по-хозяйски задрав разорванную в клочья рубаху оборотня. От подобного у Мая перехватило дыхание. Он даже позабыл, что именно хотел сказать, чтобы поставить зарвавшуюся девку на место.
– Вот бисова баба! Сказал же, что со мной все хорошо! – взъерепенился оборотень, одернув разорванные полы рубахи. Солоха обиженно надулась, отойдя.
Все таки, в случившемся она винила себя: Май бы не вышел на арену, если бы не пытался освободить ее, и тем более, не пошел бы в особняк Ульса. К тому же, девушка поняла, что действительно испугалась за своего спутника. Боялась и переживала за него и на арене и в усадьбе. Поэтому селянка хотела хоть как-то помочь оборотню, хоть чем-то показать, что она не мертвый груз и тоже может быть благодарной, полезной ему. Резкость Мая тут же убедила девушку, что оборотню ее помощь только мешает.
– Эй, ты чего? – оборотень тут же сменил гнев на милость. – Обиделась что ли?
– Нет, – ответила тихо Солоха. – Просто, я очень беспокоилась о тебе и хотела убедиться, что ты жив и здоров. Видимо, зря волновалась, – девушка выдавила из себя улыбку.
– Так, кончайте тут сопли разводить, – вмешался доселе затихший Икар. Наемник поспешил встать между Солохой и Маем, подхватив обоих за руки. – Надо уходить. И поскорее.
Не успела Солоха и пискнуть как оказалась в свободном полете. Наемник видимо не знал, для чего порядочные люди придумали дверь, сиганув в разбитое окно. Далее последовал воистину необычайный забег по крышам, который селянка предпочла бы поскорее забыть.
Возмутиться девушка смогла уже кварталом дальше поместья господина Ульса, когда наемник, отпустил ее на относительно устойчивую землю. Зашатавшись, селянка машинально прижалась к кирпичной кладке какого-то дома. В глазах неприятно двоилось и скакало.
– Ну и ну… – выдохнула девушка, держась за грудь.
– Надеюсь, даме понравилось? – хитро прищурившись, поинтересовался Икар. Солоха кивнула, внутренне желая переломать больно шустрому наемнику ноги.
Комментарий к Глава 30 Манул и начальник городской стражи
Профундо – самый низкий мужской голос.
Тут имеется в виду саи – колющее клинковое холодное оружие типа стилета, внешне похожее на трезубец с коротким древком и удлиненным средним зубцом.
========== Глава 31 Манул на набережной ==========
– Солоха!
– Хозяйка! – синхронно закричали Лан с Адином, заметив идущую им на встречу компанию. Завидев подругу в относительно добром здравии, они, не сдержавшись, перешли на бег, через пару минут уже обнимаясь с обомлевшей от такого внимания селянкой.
– И где вас только Чернобог носил… – рыкнул на них Май, внимательно рассматривая порванную в клочья одежду, исцарапанные и побитые физиономии. Вид легких, но болезненных травм почему-то согрел его черствое и порядком, уставшее от приключений сердце.
– Ой, а он-то что с вами делает? – Адин первым заметил Икара, неэтично ткнув в наемника пальцем.
– Да вот привязался на наши головы… – рассеянно ответил Май, пожав плечами.
– И это твоя благодарность за спасение, Грабленосец! – патетично воскликнул Шлында, картинно схватившись за сердце. Впрочем, блеснувшие задорно из-под челки глаза мигом убедили всех присутствующих, что перед ними стоит не только искусный воин, но еще и великолепный актер. – Я, не жалея живота своего спасал тебя! И вот как ты отблагодарил меня! Не благодарный!
Вопил Икар действительно самозабвенно, побудив добрую половину улицы. Этот квартал Белграда отличался своим благополучием и ухоженностью. Потому ночью тут не ошивались бандиты и воры, не валялись трупы, да и пахло тут вовсе не мочой и помоями, а чьими-то кустами маттиолы и розы. Запах этот Солохе почему-то не понравился. Он был назойливым, слишком резким, заставляя девушку поминутно звонко чихать.
– Да, да, задай ему перцу, мужик! – раздался откуда-то с другой стороны улицы чей-то пьяный голос.
– А ну пошли отсюда, бисовы отродья! – откликнулся еще один, визгливый и сонный голос. Ему вторил жалобный и прочувственный собачий вой. – Сенечка, душечка, прогони поскорее эту погань!
В окнах ближайшего дома зажглись огни. Дверь распахнулась, выпустив из недр дома сердитого городского обывателя, одной рукой почесывающего лысину, другой – сжимающего ручной арбалет.
– Так, пошли вон, пока стрелу в мягкое место не пустил, – пригрозил он, подняв оружие на изготовку.
Солоха была первой из всей компании, не пожелавшей испытывать простого трудового человека, поспешив дернуть Мая за рукав. Оборотень кивнул, подумав, что двух хороших потасовок в эту ночь ему хватило выше крыши. Остальные покорно последовали за Маем, поспешив уйти с негостеприимной улицы.
– Так, мне кто-нибудь объяснит, что тут делает самый опасный наемник всего северного квартала? – Адина мучила неопределенность. Парнишка часто слушал россказни взрослых, посещавших Белград и живших в северном квартале. Последний год говорили они в основном только про жуткого помощника самого Пузыря. Обсуждали его коварство и воистину демоническую силу.
Сейчас же, исподтишка наблюдая за легендарным Шлындой он не мог отделаться от чувства острого разочарования. Наемник имел вполне приятную внешность (если, конечно, нарочно не кривлялся), среднее телосложение и рост. А поведение его и вовсе не соответствовало заявленному образу.
– Не поверишь, но он нас спасал, – ответил ему Май. Адин удивленно приоткрыл рот, пребывая в явном шоке. Чтобы Шлында кого-то спасал? Немыслимо! – Да, да, я и сам немного растерян. Но его помощь оказалась очень кстати.
– Не обольщайся, Грабленосец, – вмешался в диалог Икар. – Мы с Пузырем давно точим зубы на начальника городской стражи. Это был лишь хороший повод припугнуть его. Пузырь – добрый мужчина и справедливый. Он не любит, когда в его дела вмешиваются. Ульс же последние пару месяцев ведет себя слишком самоуверенно. Я думал, что история с Маркусом его научит не лезть на рожон, но как видишь, он нашел тебя. Было бы очень не красиво возвратиться с проигрышем. Это бы пагубно сказалось на моей репутации и репутации Пузыря.
– А, то есть твой проигрыш на арене не считается за подпорченную репутацию? – ехидно переспросил Май. Икар обернулся к оборотню, и неожиданно легко рассмеялся. Манул, совершенно сбитый с толку отступил на шаг. Он-то надеялся, что хоть в этот раз ему удастся отыграться и вывести из себя наёмника. Но, душевнобольной был явно не настроен злиться.
– Ты прав. Проигрыш слегка подпортил мой статус. И, скорее всего Пузырь будет гневаться. Но против меня он не пойдёт. А узнав о разгроме в доме Ульса и вовсе рассыплется в благодарностях. А свою репутацию я всегда смогу спасти. Так что, выздоравливай поскорее, Грабленосец! И советую лишний раз не светиться на улицах! Наш общий знакомый бывает порою злопамятным, а в столице, как известно, даже у стен есть глаза и уши.
С этими словами Икар исчез, птицей взрыв в небо. Наёмник в воздухе чувствовал себя вполне комфортно, вскоре скрывшись с глаз Мая.
– Эх, сейчас поесть… – мечтательность пробормотал вовкулака.
– И поспать, – зевнула Солоха.
– Вот чёрт! – подытожил Май, в последний момент, осознав, что после разрыва с Добриком путь в таверну ему заказан, а другого места на ночлег спутникам предусмотрено не было
***
– Вот мне просто интересно, вроде бы пол ночи мы занимались чернобоже знает чем, но ты просто светишься от восторга. Раздражает – рычал манул, задумчиво разглядывая дома и улицы центральной, древней части Белграда. Шедшая впереди Солоха обернулась и фыркнула. Не смотря на внушительного вида мешки под глазами, она действительно выглядела радостной. Ещё бы! Ведь исполнилось давняя, заветная мечта селянки!
В глубине души девушка не ожидала встретить темную сторону Белграда, потому изначально слегка побаивалась взглянуть и на светлую сторону. Однако вид древних зданий, блистающих белизной стен в свете ясного утреннего солнца, её взбодрил. Обрадовали и вышедшие с наступлением утра по своим делам горожане. Жуткий контингент северного квартала остался позади, предоставив Солохе возможность любоваться на благодушные физиономии средних слоёв общества Антского царствия.
По широким мощеным дорогам неспешно прохаживались пожилые люди, спешили рабочие, шли весёлые парубки и девушки, тащили корзины с бельем голосливые бабы, время от времени, покрикивая на путающуюся между ногами детвору.
Лану, в отличие от Солохи Белград не нравился. Даже с утра шум тут стоял невозможный, особенно для вовкулаки. Оборотень то и дело кривился, улавливая целую какофонию звуков и запахов, а так же лиц и цветов. Пестро напряжённые иностранцы, цветастые подолы простых горожанок, блеск ярко расписанных вывесок приводил Лана в замешательство. В Приграничье все было более простым и привычным.
– Эй, куда побежал! – раздался по улице разъярённый рык Солохи. Оборотень вздрогнул, расширившимися от ужаса глазами глядя на свою хозяйку со скоростью гончей кинувшейся в толпу. Рядом запричитала какая-то ярко размалеванная деваха, кинувшись следом за Солохой. За девкой, побледнев, бросился и Май с Адином.
Сбитый с толку Лан кинулся следом, к набережной, где народу было уже порядочно. Люди уступали дорогу крайне неохотно, осыпая вовкулаку очень красочными эпитетами.
– Сам такой, – очередной раз огрызнулся парень, озираясь. В тот момент он понял, что талантом быстро передвижения в толпе подобно Маю или Солохе он все же не обладает. Впрочем, это его не устрашило, и вовкулака продолжил проталкиваться вперед, наступая людям на ноги, отчаянно огрызаясь, толкаясь и получая тычки взамен.
К своему стыду Лану удалось подоспеть только к развязке, кое-как протолкавшись через собравшуюся толпу, окружившую пространство возле одного из памятников, расположенных у широкой площади. Прямо у постамента сидела Солоха, с видом победителя прижимая к земле голову какого-то отчаянно визжащего мужика. Рядом слегка растерянно переглядывались Май с Адином. Видимо, даже для манула стала неожиданностью такая нечеловеческая прыть и сила.
– Попался, ирод! – вещала самодовольно запыхавшаяся девушка, вытащив у мужика из-за пазухи ярко расписанный дамский кошелек. Под лучами ясного солнца вышитые на ткани драгоценные камни вспыхнули радугой, чуть не ослепив вовкулаку. Лан рыкнул тихо, отступив на шаг назад.
– Белобоже, что ж сее деется? – тут же прошептала стоящая в переднем ряду бабенция, всплеснув руками. Расчувствовавшись, она совсем забыла о своей корзине с бельем, которое в итоге просыпалось по брусчатке.
– Ну, ничего себе девка! Сразу видно, не местная, – перешептывались друг с другом парочка сомнительного вида мужиков, от которых за милю несло спиртным. – А как держит его, профессионально!
– Ради Иррииила, пропустите! Да что же вы встали! – вторил мужским сердитый женский голосок. – Да пропустите же!
Недовольно заворчавшие передние и задние ряды все же подвинулись, пропустив к памятнику запыхавшуюся и всклокоченную цветасто размалеванную фифу – владелицу того самого кошеля. Следом за ней прибыли и стражники. Тут уж Лан с плохо скрытым ехидством наблюдал, как всего на мгновение исказилось лицо Мая. И хотя с утра оборотень как мог «поколдовал» над внешностью спутников, сейчас почему-то все равно нервничал, потянувшись к свежевыкрашенным угольно-черным патлам. Солоха же, занятая правосудием вовсе не задумывалась над тем, кого стоило опасаться их компании, а кого нет. Увидев подоспевших, она радостно заулыбалась для порядка пнув вора.
– Мой кошель! – радостно воскликнула фифа, выхватив из рук Солохи дорогую вещицу.
Стражники же, переглянувшись, последовали к замершему в ожидании расправы вору.
– Ба, Лютик, а вот и ты, песий хвост! – расхохотался один из мужиков. Занятые своей ежедневной работой они не особо старались выполнять новое высочайшее распоряжение, пришедшее в их отдел от самого «вашего благородия господина Ульса». Описание особо злостных преступников они хоть и запомнили, но сейчас не могли придраться к присутствующим. Все как один чумазые и черноволосые, они все были для стражей на одно лицо. Повышенное внимание они обратили только на девушку, что так легко удерживала стальным захватом бывалого вора. Но даже в ней они не смогли признать описанною «вашим благородием» худую испуганную и трусливую дуру. Без сомнения девка явно была не городской, ни особой худобой и тем более трусостью она не отличалась. А по иссиня черному цвету волос, и жгучему, откровенно нагловатому взгляду в ней можно было признать только уроженца далекого юга.
Переглянувшись, мужики синхронно переключили свое внимание на вора. В конце концов, им наконец-то повезло изловить одного из самых нахальных воров Белграда – Лютика Наглого. Лютик был из той категории разбойников, которым был необходим размах. Он не мог работать тихо, зачастую действуя в открытую, буквально средь белого дня срывая у богатых аристократов сережки и колье, воруя мужские запонки, медали и ордена. Чем наглее действовал Лютик, тем сильнее злилась аристократия, и тем сильнее был выговор от «вашего благородия».
– Ну, все, добегался ты, Лютик, – вторил ему второй мужик, радостно скалясь.
– А что сразу я? – взорвался праведным гневом мужик, стоило только ему, с помощью стражей порядка, принять вертикальное положение. Украдкой потирая ушибленное мягкое место, он скорчил самую невинную и оскорблённую мину. – Ничего я не делал! Вы не имеете права!
– Да вся улица видела, как ты у благородной фифы кошель свистнул! – не выдержал кто-то из толпы. Названная фифой аристократка вспыхнула, обернувшись к собравшимся, но наглеца найти не смогла. Люди же синхронно поддакивали неведомому оратору. Лютик понял, что дело его действительно худо. Потому он решил пойти на крайние меры, вякнув:
– Да меня околдовали! Девка-то ведьма! Околдовали меня, невиновен я!
– Да как же! С чего бы ей тебя околдовывать, чтобы потом ловить по всему городу! – оратор продолжил гнуть свою линию. Стражи переглянулись, подхватив вора под руки. Лютик побелел.
– А как она, по-вашему, меня в такой толкучке выловила, а? А как удержала? Меня, взрослого мужика, а?
Лан кинул на селянку обеспокоенный взгляд, но девушка лишь загадочно улыбалась.
– Да тебя и Чернобог постеснялся бы околдовывать, – брякнула Солоха, размяв плечи и шею. – Зацепился он носком башмака за камень, а все на магию скидывает!
– И то верно, я видел, – тут уже подал голос Май. – Я как кинулся за спутницею своею, так и заметил тот камень. Вот он, кстати.
Оборотень тут же нагнулся, подняв с земли небольшой камешек, продемонстрировав его почтенной страже и толпе.
– Да чтобы я – лучший вор всего Белграда – Лютик Наглый, да за камень споткнулся! – мужик так разозлился, что в открытую признал свою причастность к ворам. – Да не было там никаких камней! Это все девка наколдовала!
Слушать далее бредни Лютика не захотела даже толпа, заулюлюкав гневно. Азарт от охоты у людей прошел, и настал момент вспомнить, про то, что рабочему человеку некогда слушать будущего висельника. Стражники, будучи тоже людьми служивыми моментально усмирив вора смачным ударом в челюсть. Обмякшее тело мешком упало на землю. Стражники же, переведя дух, обратились к потерпевшей фифе:
– Госпожа, рады сообщить вам, что виновный задержан и понесет соответствующее его преступлению наказание. Забирайте ваш кошель и впредь не носите его на виду. Сами должны понимать, люд тут всякий живет, ворья, жулья полно. Желаю хорошего дня, всего доброго.
Мужчина быстро согнулся в поклоне вместе со своим помощником, а затем, распрямившись, подхватил за ворот рубахи все еще бессознательного Лютика потащив вора прочь с дороги.
– Вот ведь, а еще городской стражей себя называют! – плаксиво пробормотала девушка, прижимая к груди спасенную безделушку.
Солоха же, поднявшись, отряхнула полы и без того драного сарафана. Ни ночные, ни дневные приключения ему не пошли на пользу. С сожалением девушке пришлось признать, что залатать свою последнюю одежку нечем, да и некогда.
Взгляд фифы тут же переместился на непосредственную спасительницу. Аристократка недовольно нахмурилась, но тут же переборов себя подошла ближе.
– Спасибо большое, что вернули мой кошель! Эти идиоты из городской стражи бы ни за что не подоспели вовремя! Просто удивительно, что этот воришка споткнулся так вовремя… Ирриилово провидение точно!
Солоха скромно потупилась, пряча ехидную усмешку. Уж чем-чем, а Иррииловым провидением ее маленькую шалость точно еще никто не называл. Внезапно вспыхнувшую радость тут же рассеял внушительный кулак, словно бы украдкой показанный манулом.
– Ох, что вы, что вы, – смущенно пролепетала девушка, не поднимая головы. – Что ж вы смущаете меня! Все под одним небом ходим, помогать надо…
Аристократка кивнула, приняв несвязанный лепет простолюдинки за ответ.
– Что ж, еще раз благодарю, – с этими словами фифа поспешила удалиться, на этот раз, запрятав кошель подальше под полы роскошной выходной мантии.
***
Утро для Адриана началось необычно рано, особенно как для человека, привыкшего вставать в то время, когда простые смертные уже собирались на обед. Причину ранней побудки своего господина никто из прислуги не ведал. Однако старая экономка была шокирована до глубины души, увидев посвежевшее лицо светского льва, появившееся внезапно в холле.
– Что, Клавушка, право сегодня отличное утро! – радостно выкрикнул Адриан, помахав старушке рукой, скрываясь в передней. – А я вот решил ради разнообразия встать пораньше, пойти по набережной прогуляться.
Экономке оставалось только промычать что-то уважительно-ласкательное вслед убегающему франту. Только стоило двери закрыться за его спиной, как к экономке подскочил не менее удивленный лакей.
– Что это на молодого барина напало? – старательно моргая, спросил он, почесывая лысую макушку.
– А кто ж их, баринов поймет, – дипломатично пожав плечами, ответила Клава. – Иди, Митрофанушка, мне работать надобно…
Старуха экономка не отличалась сильной образованностью, по старой памяти именуя любого аристократа барином. Однако сам Адриан де Клясси никогда боярином не был, унаследовав от своего приемного отца титул графа, а так же первого наследника цеха охотников на нечисть.
С детства привыкший к роскоши и расточительству, молодой человек присоединил к своим почетным титулам еще и роль первого дамского угодника всего Белграда. Сочетание денег и смазливой мордашки действовали на дам подобно красной тряпке для быка, делая их легко доступной добычей молодого графа. Конечно, способность управлять женскими сердцами была не единственной в его длинном списке достоинств (но почему-то припоминали его имя только когда описывали именно подвиги на любовном поприще). Де Клясси так же считали лучшим молодым фехтовальщиком, и одним из известнейших охотников на нечисть, конечно, после своего отца.
Уже к своим двадцати годам он мог похвастаться целой коллекцией чучел оборотней, среди которых можно было увидеть и берендея и даже редкого в Антском Царствии кицуне*. Для их хранения молодой граф не поскупился, выделив целый зал на втором этаже своего особняка.
Адриану повезло. Обладая громадным состоянием, он был практически лишен родительского контроля, который успешно заменили няньки и гувернеры. Приемный отец приезжал навещать сына редко, а по достижению совершеннолетия и вовсе перестал вспоминать отрока, доверив верному преемнику управление части их капитала. Стоило отдать Адриану должное: транжирить деньги он не спешил, за пару лет, только приумножив семейную казну. Хотя, от юношеской привычки вставать поздно молодой граф так и не избавился.
Сейчас же, де Клясси и сам был удивлен собственному поведению. Началось все еще с раннего утра, когда молодой человек понял, что его отчаянно тянет сходить на набережную. Тогда он не придал этому значения, покрутившись еще пару часов под одеялом. И лишь осознав, что сон идти не желает, смирился, встал и решил направиться на утреннюю прогулку.
О своем решении молодой граф не пожалел. Раннее солнце кокетливо подмигивало ему с небосвода, по полупустым улочкам Древнего Квартала, выложенным из белого мрамора, идти было легко и свободно. Адриану даже казалось, что он не идет – танцует в облаках, позволив себе непростительное для графского положения фривольное поведение, по-мальчишески пустившись бегом вниз, к набережной. Впрочем, за свою репутацию де Кресси мог не волноваться. Высшее общество не имело привычки вставать так рано, чтобы выйти на прогулку. Обычно, на улице они появлялись только к обеду, или же поздно вечером. А немногочисленные прохожие вряд ли бы узнали в небритом лице молодого мужчины высокородного франта.
Набережная Древнего Квартала пустовала, что было, в принципе, не удивительно. Простолюдины без особого повода не заходили в квартал аристократии, предпочитая стирать белье и купаться у себя, в квартале бедняков и ремесленников.
Адриан облокотился о парапет, прикрыв глаза. Прохладные морские брызги ненавязчиво оседали на его лице, кожу овевал приятный легкий бриз, а на душе молодого графа впервые воцарился удивительный штиль. Успокаивающе шептали волны, подыгрывали им ветра, задувающие с моря, где-то вдалеке алел парус далекого судна. С берега его практически не было видно.
Упиваться затишьем Адриану дано было не долго, и уже очень скоро до его слуха донеслись сердитые мужские и один гневный женский голос. Приоткрыв левый глаз, граф с интересом наблюдал за группкой молодых людей, неспешно бредущих вдоль берега. Идущая спереди молодая девушка показалась графу очень симпатичной. Но ее шумное поведение, походка и обветренное загорелое лицо с головой выдавало неблагородное происхождение.
Правда, по наблюдениям Адриана простой крестьянкой она тоже не была. Слишком смело она смотрела по сторонам, гордо распрямив спину и плечи. Однако и к представителям мелкого дворянства ее причислить нельзя было: никакая панянка не позволит себе ходить со сломанными неухоженными ногтями.
Идущий следом за ней спутник вызвал еще больше вопросов у пытливого графа. Его Адриан бы точно не рискнул назвать крестьянином или мелким дворянином. Его походка, взгляд и каждый жест были полны подлинного аристократичного благородства. Даже его грязная дорожная одежка, снятая явно с чужого плеча не могла прикрыть его врожденного превосходства.
Громадного верзилу, шествующего следом, Адриан тут же отнес к представителям северных варваров. А вот замыкающий шествие тонкокостный и сутуловатый паренек Адриану не понравился. Своей походкой, и даже настороженным выражением лица он напомнил молодому графу волка.
