Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)
– Итак, думаю, сами небеса указали нам бесспорного победителя, – вперед поспешил выйти жрец Белобога, подходя к изумленному пареньку-победителю. – В этом году побеждает Белобог! – Толпа против ожидания промолчала, люди неуверенно переглядывались и перешептывались, тыкая пальцами то в Мая, то в победителя. Жрец, почувствовав, что дело начинает пахнуть жареным, торопливо заговорил: – Разве не видите, сам Белобог шлет нам свое благословение! Возрадуйтесь, глупые дети!
Народ нестройно захлопал в ладоши, кто-то подскочил с поздравлениями к победителю. Каждый понимал, что победу ряженый получил лишь чудом. Кто-то в толпе заикнулся, что тысячу лет назад настоящему Белобогу тоже «подфортило». Клеветника тут же подвергли публичному осуждению, и добрый молодец поспешил умолкнуть.
Солоха неловко коснулась рукой края его рубахи, с ужасом почувствовав странное, неестественное напряжение мышц, более похоже на судорогу. Да, кажется, ее предчувствия не подвели.
– Май, можешь идти? – тихонько прошептала она, – Помочь?
– Вот приставучая деревня! – зашипел на нее оборотень. – Сколько раз тебе повторять, что со мной все хорошо?
– Тогда что же это только что было? – не пожелала сдаваться Солоха. У манула начала нервно дергаться бровь.
– Простая судорога, – прорычал он, резко отстранившись от подошедшей вплотную селянки.
– Эй, Май, – к оборотню поспешил подойти сам победитель. Парень неловко переминался с ноги на ногу и почесывал затылок. – Я знаю, что выиграл лишь благодаря счастливой случайности. Поэтому хочу пригласить тебя поучаствовать в воловьих бегах!
– Какие еще бега? – спросил оборотень. Солоха заинтересовано приблизилась к говорившим. В отличие от манула она представляла себе, что это за забава.
В Солнечном тоже практиковались подобные бега. Но из-за того, что народ в их родном селе и окрестных селениях был небогатым, гонки проводились очень скромно и нерегулярно.
– Ты что, с Луны упал, Май? – удаленно захлопал глазами парень. Мая невольно передернуло, но заметить это успела только Солоха. Сама она тоже очень удивилась: как житель Приграничья может спрашивать о таком? Если же, конечно, он житель именно Приграничья… Продолжить свою мысль Солохе не дали, Май решил-таки ответить.
– Может быть, и упал, – спокойно ответил он, вызвав на губах паренька улыбку. – Извини, но мне это неинтересно. Пошли, Солоха! – манул решительно подхватил зазевавшуюся селянку под руку.
Солоха возмущённо фыркнула, неожиданно вырвав свою руку из хватки оборотня. Май удивленно обернулся.
– Ну, уж нет, не указывай мне что делать! – спокойно заговорила селянка. Девушке стало обидно: почему это ей приказывают, что делать и куда идти? Непримиримая к подобному обращению она моментально загорелась желанием любым путём попасть на любимые гонки. – Если хочешь, иди к постоялому двору. Там и встретимся.
– Хорошо, мы пойдем на эти гонки, – в очередной раз огорошил девушку манул, после недолгого молчания. Против ожидания спорить с девушкой он не стал. Хотя, по его удлиненным веретенообразным зрачкам и разом заострившимся когтям, селянка поняла, что оборотень в тихом бешенстве. Впрочем, это вызвало в ее душе только скрытое чувство удовлетворенности, но никак не раскаяние. – Мы пойдем, но только в качестве зрителей.
Солоха довольно кивнула. Конфликт так и не возник, оставив девушку в легком замешательстве. С чего бы это такая покладистость? Да, верно говорила Матрена когда-то, что душа мужчины – сущие потемки…
– Вот и отлично, пошли! Поболеешь за меня! – радостно воскликнул Белобог, ослепив Солоху ярким светом своей улыбки. – Меня кстати Ольхом зовут.
– Приятно, очень. А я Солоха! – селянка дружелюбно усмехнулась, поспешив передислоцироваться поближе к новому знакомцу. Одновременно наслаждаясь тихим гулом явно недовольного оборотня. Впрочем, как она уяснила, в природе манула вообще не было такого слова как удовлетворенность.
========== Глава 18 Манул на гонках ==========
Предусмотрительные городские власти успели загодя подготовиться к предстоящему зрелищу, очистив дорогу для телег и установив некое подобие зрительских рядов.
Ольха милостиво предоставил манулу и его спутнице лучшие места. Оказалось, что его отец был одним из градоначальников Краснокаменска. Для любимого сына ему было ничего не жалко.
И хотя до гонок было ещё далеко, трибуны уже были практически полностью наполнены. Пришедшие были в основном молодежью. Шумная, буквально брызжущая позитивом и весельем она вносила в атмосферу гонок то самое неповторимое ощущение чего-то необычайного, но при этом близкого всем.
Манул недовольно морщился. До его чуткого уха долетали сотни и тысячи шумов, сплетающихся в одну целостную невыносимую какофонию, которую ему приходилось терпеть на ярмарке. Та же судьба постигла и его чуткий нос. От многообразия запахов еды у порядком изголодавшегося оборотня разгорелся не слабый аппетит. Сдерживать обильное слюноотделение и выпирающие изо рта клыки становилось все труднее. А потому проблему пришлось решать кардинально: покупать у визгливой торговки пережаренный и пересоленный беляш. Впрочем, от него многострадального манула вконец сгубили обильные колики в животе. Довершало картину странное покалывание между лопатками, как раз там, где его ранил Болотник. Его манул улавливал и ранее, но сегодня оно становилось по-настоящему навязчивым, порою выливаясь в не контролируемые вспышки гнева.
И только непомерно раздутое чувство гордости не позволило сообщить об этом сидящей рядом и наслаждающейся жизнью спутнице. Впрочем, это не помешало оборотню окинуть фигурку девушки испепеляющим взглядом. Увы, его жест остался незамеченным. Все солохино внимание было обращено к полю.
Она-то и подумать не могла, что такую забаву можно проводить с таким размахом. Из участников она насчитала около сорока телег, и, судя по пустующим местам, это были явно не все участвующие. Дорога же была заботливо огорошена колышками, окрашенными ярко-красной краской. Перескочить через такое ограждение было невозможно даже близорукому.
В отличие от медленно мрачнеющего изнывающего от головной боли и мучающегося животом манула, девушку атмосфера торжества только радовала. Видя веселые, улыбчивые лица молодых парней и девушек ее и саму тянуло рассмеяться. И она не сдерживала своих душевных порывов, во всю окунувшись в весёлый водоворот празднества. Уже через пару минут она познакомилась с парой молодых девушек, и неловко извинившись, пересекла к ним, покинув Мая. Оборотень был ей за это только благодарен, прикрыв глаза и постаравшись хоть немного отстраниться от шума и гама.
– А ты откуда? – спрашивала Солоху одна из новых знакомых. Сидели они как раз за манулом, и оборотню не составляло труда слышать их разговор.
– Из Солнечного, а вы?
– Ого, далеко же ты доехала! Прям с самого края Приграничья! А я из Малых Шахт, это тут, недалеко. Знаешь знаменитые краснокаменские краски? Так вот это мы сырье добываем! – щебетала девушка. Судя по восторженному тону голоса, своей жизнью она гордилась. Май невольно фыркнул. Действительно, чего ещё для счастья надо этим деревенским клушам?
– А я из Капустянки, – вмешалась ещё одна девица. Голос у неё был тоненький, из чего оборотень заключил, что она совсем ещё дитя. – А ты, почему из дома уехала?
– Учится еду, в пансион, – гордо ответила Солоха. Манул, уже не скрывая, хохотнул. Действительно, где ещё деревенская клуша может получить образование? Жаль только, что клуша городская не многому сможет научить клушу деревенскую.
На счастье Мая, его организм быстро переработал все яды, и боль от коликов начала постепенно сходить на нет, позволив бессовестно подслушивать.
– А, тогда понятно! – говорила младшенькая. – Какая ты храбрая! Мои родители были бы против такого…
Судя по неловкому мычанию Солохи, её родители тоже были явно не в восторге от девичьей затеи. И это вызвало очередной смешок оборотня. Уж он-то еще не скоро забудет эту битву века! Одновременно с этим Манул с удивлением подметил, что за подслушиванием у него прошла головная боль.
– Смотрите, началось! А за кого ты болеешь? – говорила явно старшенькая. Май лениво приоткрыл левый глаз, мельком взглянув на выстраивающихся в ряд гонщиков, их телеги и грузных волов. Послушав от Солохи сбивчивое описание воловьих бегов, он про себя заметил, что не представляет, как эти неповоротливые животные будут бегать.
– Братцы, Сявва ногу сломал! – неожиданно воскликнул кто-то с задних рядов. Манулу имя загадочного Сяввы ничего не говорило, но публика была видимо, хорошо знакома с этим персонажем, разразившись горьким стоном разочарования. Кто-то забубнил себе под нос проклятия, исподлобья глядя на входящих по рядам дельцов. Видимо бедолага поставил на неизвестного Сявву крупную сумму.
– А кто такой, этот Сявва? – раздался голос Солохи, заинтригованной сложившимся переполохом.
– А, ты же не местная, – ответила ей одна из новых подружек. – Сявва Резвый – лучший погонщик всей области! Да на него половина города поставила! Десять лет подряд участия – и ни одного проигрыша. Как же так случилось?
– Да прокляли его видать! – вмешался в разговор девушек чей-то грубый возглас. – Говорят, шел себе и на ровном месте упал, и ногу сломал. Разве же бывают такие совпадения?! Я на него пять золотых поставил, знаете ли!
– Все эта Химка проклятая виновата! – вторил незнакомцу еще один визгливый, явно старушечий голосок. – Ведьма она, вот что! Вот он как повадился к ней ходить, так его удача сразу и покинула! Охотника бы позвать, а то развелось нечисти всякой!
Манул не удержавшись, хрюкнул. Как же он любил таких вот бабулек, взваливающих все беды людские на плечи зловредных ведьм и оборотней, порою злостно забывая, что в большинстве случаев именно человек повинен в каком-либо своем горе. Люди же, увы, привыкли искать виноватых везде, но только не в самих себе. Вот за это-то Май людей и не любил. Впрочем, безосновательно оскорблять неведомую Химку долго не дали.
– Последи за языком старая карга! Пьяница этот ваш Сявва лютый! Небось, принял по случаю праздника и свалился в какую-то яму! Нечего на девушку порядочную наговаривать!
– Порядочную? Это Химка-то порядочная? – бабуська была из той распространенной категории людей, не привыкших сдаваться стоя на смерть за свое мнение. – Да весь Краснокаменск знает, где у нее та порядочность! Беспризорная девка, выросшая на улице по определению порядочной не может быть!
Манул зевнул, поспешив ментально отгородиться от собеседников, обсуждающих Химку. Ему-то уж точно не было дела до этих городских разборок. Оборотень поспешил сосредоточить свое внимание на арене, куда уже неспешно подъезжали пустые телеги. Волы шли нарочито медленно, будто бы и вовсе не осознавая, что такое гонки. Май в очередной раз поразился людской изобретательности. По его мнению, заставить такую тушу бежать не сможет даже свихнувшийся разбуженный посреди зимы берендей-шатун.
– Слыхали, владелец телеги срочно Сявве замену ищет? – тихонько перешептывались подле оборотня какие-то мужики. Судя по дорогой, чистой одежде и манере держаться на людях – кто-то из купцов или мелкой шляхты. – Он ведь вложился в этом году солидно. Телегу под процент купил дорогую, вола нового. Общиплют его барыги. Правильно говорила моя теща: гонки – дело ненадежное! Кто же сейчас пойдет ему править? Все наши возницы уже при делах. Кария спасет только чудо…
В тот момент манул искренне возненавидел свой абсолютный слух и веселые сборища. Ему сейчас больше улыбалось пойти, растянуться где-нибудь на соломке и понежиться в тишине под лучами ясного солнышка. Усугублял ситуацию не на шутку разболевшийся шрам. Оборотня так и подымало залезть туда своей когтистой лапой и всласть почесать больное место.
– Ну, я пошла… – донесся до погрузившегося в свои думы манула голос Солохи.
– Куда? – воскликнул он, моментально вскочив на ноги и еле сдерживаясь, чтобы не скривиться от острой боли, пронзившей мышцы его спины.
– Заменю Сявву, – совершенно спокойно ответила девушка, и поспешно добавила: – Ты не бойся, у нас в Солнечном я была одной из лучших возниц! Даже в гонках один раз выиграла.
– Нет, ты не пойдешь, – решительно оборвал ее на полуслове оборотень, хмуро сдвинув брови.
– Пойду, и ты меня не остановишь! – не уступая манулу в решительности, возразила Солоха, сердито насупившись. С того самого момента, как она услышала про гонки, девушка решила принять в них участие. А случившееся с Сяввой по ее мнению было просто божьим провидением. Упускать такую возможность показать себя и развлечься Солоха была просто не в силах. И мнение манула ее по этому поводу не заботило. Он же успел развлечься. Так почему она должна сидеть?
На благо каких-то четких правил по поводу пола участников на гонках не существовало. Новые подружки это подтвердили. Просто, данная забава считалась прерогативой молодых парней, но участвовать девушкам не воспрещалось. И некоторые молодые девицы все же решались попытать счастья в гонках и нередко выигрывали.
И девушка отлично осознавала, что ее желание вызовет такой решительной отпор со стороны манула. Но не привыкшая кому-либо уступать она тут же утвердилась во мнении, что точно хочет поучаствовать. А раз желание только окрепло, то и обращать внимания на протесты манула не стоит.
Именно поэтому Солоха поспешила перескочить со своего ряда, помчавшись куда-то вниз, где как раз виднелось растерянное лицо незадачливого купца. Как и предсказывали мужики, наниматься к нему особо никто не спешил. Все, кто хотел участвовать, уже стояли на старте, ожидая сигнала начала.
Оборотень, стиснув зубы, поднялся, последовав за чересчур энергичной подругой.
Когда он добрался до места, то, как раз успел к проведению переговоров между незадачливым купцом и Солохой:
– Я, конечно, все понимаю, но девушка на гонках… – бормотал он, глядя куда-то в пол. Было видно невооружённым взглядом, что он колеблется в выборе.
– И что? Я, чем-то хуже парубка? – не сдаваясь, наступала Солоха. Купец поспешно закивал головой.
– А не боитеся? – спросил он.
– А что тут такого? – девушка искренне удивилась, окончательно утвердив купца в принятом мнении.
– Ну, хорошо, уговорила, девка! – вздохнув, ответил купец. – Пропадать, так с музыкой!
– Отлично! – всплеснула руками селянка, вспрыгнув на облучок – Я вас не подведу!
– Да-да, иди уже, – проворчал купец, отходя от повозки.
Солоха привычным жестом натянула вожжи. Стоящий и мирно жующий траву громадный бык недовольно фыркнул, приподняв холеную, лоснящуюся от жира голову, которую венчала пара белоснежных круто изогнутых рогов.
Девушка беззаботно рассмеялась, потрепав жуткое, по меркам манула, чудовище.
– Я тебя не пускаю, слезай! Не позорься! – решил внести свою лепту Май, преградив повозке путь.
Бык зло боднул головой, заставив манула отпрыгнуть в сторону. Солоха помрачнела, чем-то, напомнив выражением своего лица того самого разгневанного быка.
– Кто ты мне? Сват? Брат? – воскликнула она, выжидательно взглянув прямо в глаза оборотня. Май отрицательно покачал головой. – Тогда какое право ты имеешь указывать мне что делать?
Вопрос оказался риторическим. Девушка решительно взмахнула поводьями, бык перешёл на резвый шаг, моментально скрывшись с глаз в клубах поднявшейся придорожной пыли.
Манул зло выругался, пнув ногой первый попавшийся камень, поспешив обратно на трибуну. Сердце его обеспокоено трепетало, будто бы пророча беду. Хотя он и считал волов неповоротливыми, что-то внутри подсказывало ему, что по первому впечатлению эту животину судить не стоит.
Он со скрытой злостью наблюдал, как повозка Солохи выруливает на старт и равняется с остальными участниками.
– Какая она смелая! – восторженно прошептала какая-то девушка сзади.
– Скорее глупая и самонадеянная, – прошамкала та самая давнишняя старушка. – Куда уж девке в мужские забавы лезть. Смех, да и только!
Пока трибуны обсуждали нового участника, подошло время начала старта. Вперёд выступил плотный полноватый мужичонка, приподняв над головой вызывающего ярко-красного цвета платок.
Стоило только ему сделать это, как все шумы синхронно стихли на мгновение, смутив оборотня. Манул недоуменно обернулся, пытаясь понять причину этого.
Тем временем приподнятый в руке платочек резко ушел вниз, погрузив манула в состояние лёгкой прострации. Трибуны вновь разразились громогласным рёвом сотен глоток. Со всех сторон как из рога изобилия сыпались ободряющие кричалки, шутки и просто радостный визг фанатов.
А в поднятых клубах пыли было совершенно непонятно, что происходит на дороге. Прищурившись, манул изо всех сил пытался рассмотреть знакомые девичьи черты. Каким же было его удивление, когда он увидел Солоху в числе лидеров. Девушка моментально вырвалась вперёд, оставив позади себя добрую часть гонщиков. Телега под её умелым руководством казалось, просто летела над землёй, а запряженный громадный чёрный бык и вовсе казался каким-то древним монстром, покорно повинующимся воле селянки. Для повышения эффекта девушка даже встала, распустив свою длинную искрящуюся золотом косу.
– Удивительно! Великолепно! – кричали с трибун восторженные фанаты. Оглянувшись на толпу, манул не без злости смотрел на лица молодых парней смотревших на новую звезду с явным обожанием. Сам того не осознавая, оборотень в прямом смысле выпустил когти впившись пальцами в скамеечку. К своему счастью увлечённые гонками люди не заметили появившихся на скамейке глубоких борозд, оставленных Маем. Парень негодовал, чувствуя доселе неведомое ему чувство. Особенно оно обострялись при взгляде на лица юных парубков…
Фурор Солохи длился не долго. Из пыльного облака вырвалась ещё одна телега, которой правил молодой и явно подающий надежды гонщик. Он быстро поравнялся с Солохой, начав теснить девушку к обочине.
Обладая хорошим зрением, манул отчётливо видел гримасу недоумения, перемешанную со страхом, появившуюся на лице селянки. Девушка стиснула зубы, подстегнув быка. Она готовилась к рывку, чтобы вырваться из клещей. Бык утробно заревел, переходя на галоп. Девушка пошатнулась, чуть было, не упав с телеги. Трибуны загалдели пуще прежнего.
На счастье она не упала, ухватившись за край. Подстегнутый бык попытался вырваться, но соперник, увидев это, жестоко оттеснил телегу к самому краю дороги. В этот момент обе телеги въехали на первую полосу препятствий организованную предусмотрительно ми городскими властями. Препятствием стал ров, расстилающийся под полотном неровной просёлочной дороги.
Манул обеспокоено подскочил, уже прорываясь броситься на помощь. Его сердце взволнованно колотилось о ребра, на лбу выступила испарина.
– Дурная девка, – шептал он, пытаясь протиснуться через ряд возбуждённых галдящих на сотни голосов обывателей. Продвижение к выходу проходило медленно, парень старался не упускать из виду скрывшиеся на горизонте телеги.
Солоха упорно сражалась со своим оппонентом. Одной рукой она судорожно сжимала вожжи, в другой – гибкий кнут, которым время от времени подстегивала своего быка. Разозленный, он работал на износе, борясь за право выйти на дорогу. Девушка же, то и дело оглядывалась по сторонам, глядя в глубокие бока рва. Профессиональное чутье подсказывало ей, что один раз свалившись туда гонки продолжить уже не получиться. Именно поэтому она сделала то, что не решалась ещё никогда делать: она решила сама столкнуть телегу оппонента, освободив себе путь.
Свирепого вскрикнув, она жёстко хлестнула своего быка по крупу, заставив зверя завыть от злости. Его рогатая башка дернулась вбок, заставив вола противника испуганно отпрянуть. Возница чертыхнулся, пытаясь призвать к порядку свою скотину. Отвлекшись от Солохи, он дал селянке шанс вырваться вперед, чем она не побрезговала воспользоваться. Увидев это, мужчина решил пойти на гнусность, стегнув кнутом не своего быка, а Солоху. Девушка вскрикнула, выронив свой кнут и инстинктивно схватившись за пораненную щеку. В этот момент подлец-противник решительно столкнул телегу селянки в ров.
Манул так и застыл, расширившимися от ужаса глазами глядя за тем, как телега его подруги скрывается из виду. Да, Солоха предупреждала его о том, что гонки – опасный, а потому захватывающий дух вид спорта. А он, дурак, ей не поверил…
Зрители разразились руганью. В правилах запрещалось наносить увечья противникам. Впрочем, дисквалифицировать нарушителя сейчас не смог бы никто.
– Пропустить! – не своим голосом заревел Май, еле удерживаясь, чтобы прямо посреди трибун не обратиться. Он решительно заработал кулаками, расталкивая, пропихивая и пиная всех, кто вставали на его пути. В глазах у него рябило: мимо приносились десятки и сотни разнообразных рассерженных и растерянных однообразных лиц и запахов. Но Маю не было до них дела. Перед глазами у него стоял образ упавшей Солохи.
– Смотрите, братцы! Девка-то! – чей-то возглас заставил манула вновь обратить внимание на поле.
Солоха управления не потеряла, каким-то образом ухитрившись провести телегу по дну рва, вырулив на дорогу практически у самого финиша. Манул так и замер во все глаза, глядя на уверенную фигуру своей подруги. Ещё пара минут и она на полной скорости выехала на финишную прямую, оставив далеко позади всех своих конкурентов. Ещё минута и она уверенно пересекла итоговую черту, вызвав целый шквал аплодисментов и настоящую неразбериху на трибунах. Люди выли, галдели, кто-то уже покрывался сбежать вниз, поприветствовать победителя, кто-то наоборот, радоваться не спешил, исподлобья глядя на девушку.
Сама Солоха приветственно махала всем рукой, и только в тот момент манул заметил, что помимо ярко красного росчерка на шее и щеке все её руки были буквально окольцованы кровавыми ранами, оставленными вероятнее всего кожаной пряжкой вожжей. Однако, не смотря на раны, она выглядела по-настоящему счастливой. Её глаза казалось, смеялись, а на губах расцвела торжествующая, полная надежды и радости улыбка. Наверное, именно эта улыбка на время примирила манула, позволив ему контролировать себя во время долгого спуска к победительнице.
К моменту, когда он все-таки добрался до телеги, Солоху уже успела окружить толпа восторженных почитателей, буквально осыпая селянку цветами.
Помимо них, к победительнице уже спешили распорядители и градоначальник. Увидев его, оборотень зло рыкнул, но скандал все же решил оставить на потом. Пока что ему нужно было срочно привести в порядок все еще надрывно колотящееся сердце и подрагивающие ноги.
При виде важной процессии люди смолкли.
– Приветствуем, отважная дева, – пафосно изрек градоначальник – невысокий коренастый мужчина с плотной залысиной, ярко блестевшей в свете солнца. – Ты проявила недюжий талант и восхитительную смелость, ловко управляясь с телегой. Чего только стоила езда по тому рву! И по твоим рукам я вижу, что это было невероятно сложно, а потому мы, общим голосованием решили признать тебя победительницей в этом году. И я, Анапест Краснодум с гордостью вручаю тебе венок победителя!
Распорядители засуетились, и в руки Анапеста лег тонкий, серебряный обруч, имитирующий собой венок из ветвей березы и плакучей ивы.
Солоха радостно вздохнула, однако заслуженную награду успеть не получила:
– Стойте, она блефовала! – воскликнул тот самый парень, спрыгивая со своей телеги. Народ ожидаемо завыл, в не честного игрока полетели тухлые помидоры. – Я видел, как она колдовала! Она – ведьма!
Народ в тот же миг застыл, с сомнением глядя то на Солоху, то на обвинителя. Заявление было смелым, поэтому некоторые симпатии переместились на сторону обвинителя. Да, нашлись среди болельщиков и те, кто вообще не воспринимал женщин на гонках как равноправных участников.
– Если сможешь доказать честным людям, что я колдовала – то победа твоя, – ни один мускул не дрогнул на лице Солохи во время ответа. – Или же ты просто завидуешь моему таланту?
Смелое, открытое улыбающееся лицо Солохи моментально укрепило всех во мнении, кто из участников самый больший врун. Даже ярым противникам женщин-участниц пришлось признать, что вряд ли бы ведьма смогла так спокойно отреагировать на такое обвинение. Да и окровавленные руки победительницы… Была бы ведьмой, небось, не стала бы терпеть такую боль.
Не нашедший вовремя что сказать парень был вынужден возмущенно заткнуться, буквально испепеляя победительницу взглядом. Солоха в ответ только радостно улыбнулась, водрузив на голову честно заслуженный приз.
========== Глава 19 Манул гадает ==========
– Победительнице почет! – Солоха с удивлением и благоговением смотрела на ряженых, веселящихся парней и девушек. Гонки закончились, нарушивший правила парень водворен в тюрьму до решения суда, а Ольх под конец предложил ей пойти вместе с остальной молодежью к реке. Сама же девушка так и не успела свыкнуться со своим статусом победительницы, все еще с опаской поглядывая на тонкую диадему обруча, и на трясущиеся от пережитого адреналина руки. Смущало ее и внимание, которое ей оказывала молодежь Краснокаменска.
Солоха с надеждой оглядывала толпу, окружившую ее, пытаясь среди людских лиц вычленить, разыскать своего спутника. Но Мая видно не было. Лишь единожды Солохе показалось, будто бы промелькнули где-то неестественные янтарные глаза и серебро чьих-то волос.
Грусть – вот что испытала селянка, стоило ей только осознать, что оборотень бросил ее. А она ведь так надеялась, что он похвалит ее, что ее игра поразит его. Но, видимо ее фурор его не впечатлил…
– Чего нос повесила, красна дивчина? Победителю грустить не пристало! – рассмеялся высокий ряженый чертом парубок – друг Ольха, подхватывая задумавшуюся девушку под руки. Имени его девушка к своему стыду так и не запомнила, будучи слишком занятой выискиванием оборотня.
Селянка тихо охнула, оказавшись неприлично близко к широкой груди черта, но тут же позволила себе скромную улыбку, отстранившись. Действительно, чего это она грустит, когда вокруг царит такая праздничная, веселая атмосфера? От чего ее так заботит реакция и мнение манула? Он ведь и сам уже, какой раз подчеркивал, что не видит в ней друга, только обузу для себя (Почему только возиться тогда?). А потому смысла грустить у заведомо разбитого корыта попросту не было. Эта-то мысль и приободрила селянку.
– А давайте веселить красну дивчину! – воскликнул еще один черт, перехватывая Солохину правую руку. В левую кто-то в этот момент всунул небольшую березовую веточку, на голову водрузили небольшой веночек. На этот раз из живых березовых веток и ивовых прутьев. Серебряную же диадему Солоха предусмотрительно спрятала за пазуху.
– А ладно! – Солоха наконец перестала сопротивляться поддавшись на уговоры краснокаменской молодежи.
– С праздником! – воскликнула толпа, рассмеявшись. – Скорее к реке! Самое время танцев и гаданий!
Селянка так и не успела сообразить, когда поле для гонок сменилось бескрайним берегом широкой реки. Слишком все это было пестрым, ярким, шумным. Слишком быстро текла людская река, а потому окончательно прийти в себя девушка успела, только оказавшись на загодя подготовленной полянке для костра и танцев. Как раз ее-то она и видела сегодня утром, только знакомясь с Краснокаменском.
– Давай вместе танцевать, – к селянке подошла какая-то миловидная девчушка, лучезарно улыбнувшись. Солоха кивнула, взяв девочку за руку. По виду ей можно было дать лет четырнадцать. – Ой, это же победительница! – девочка, явно не узнавшая по началу победительницу виновато покраснела, а затем, ослепительно улыбнувшись, выдала: – Здоровьечка вам, Солоха! Меня, кстати, Малкой зовут!
– Солоха, ну, ты уже в курсе – представилась и селянка, в свою очередь, протягивая руку еще одной миловидной простоволосой девушке, представившейся Ониськой. Она охотно схватилась за солохину руку.
Охотников поводить хоровод было достаточно, и уже через несколько минут Солоху закрутило-завертело вокруг яркого задорно пылающего костра. Жар от близости пламени и взятый быстрый темп разукрасил щеки девушек и парубков в легкий багрянец, расплел густые девичьи косы.
Ой на Зеленые, да на Святки
Там девушка цветы собирала.
Цветы собирала, в пучочки вязала,
К реке их несла, в воду опускала
«Ох свети, солнце, свети только ты не грей
Чтобы венок мой не сгорел.
Чтобы живым мой веночек остался
И милому в руки попался».
Пливи, веночек по синей волне
К тому дому, где милый живет…* – понеслись в высь сотни девичьих голосов, исполняющих неспешную обрядовую песнь. Поднявшийся вечерний ветер разнес на многие мили ее, достигнув и до чуткого уха манула.
– Как же я ненавижу все эти праздники, – пробормотал он, проведя когтистой, трансформированной лапой по лопаткам. Боль к вечеру только усиливалась, становясь просто невыносимой. Действия манула только усугубили дело. Застонав, оборотень откинулся на траву, прикрыв глаза. Пару раз вздохнув, и выдохнув он все же нашел в себе силы подняться: – Надо идти за ней, а то чего доброго опять влезет в какую-нибудь переделку…
.
***
В глубоких космических просторах расцвели первые звезды, кокетливо подмигивая с небес. Рядом скромно ютился уходящий серебряный серп луны. Ее мистический свет не был в состоянии посеребрить ни ленту реки, ни густые травы. Свет десятков костров был сильнее лунного, создавая мистику несколько другого, более приземленного рода.
Оранжевые отблески окрашивали аккуратную полянку в кирпичный оттенок, отражаясь в тихих речных водах. Утомившиеся за время танцев девушки отдыхали у берегов, играясь с камышинками и ивовыми прутиками.
– Ну, я и наплясалась! – искренне радовалась Малка, перебирая пальцами длинную пахучую траву. – Это ведь в первый раз меня матушка танцевать отправила!
– Да, хороший в этом году праздник устроили! – Ониська была более сдержана в своих эмоциях, лишь приподняв уголки губ. – Надеюсь, вы все готовы к гаданиям?
Остальные девушки смущенно переглянулись, машинально потянувшись к венкам. Практически у каждой уже был на примете какой-нибудь парубок, и каждой из них не терпелось узнать, ждет ли ее счастливое и долгое семейное счастье с избранником.
Солоха же оказалась в числе тех немногочисленных девушек, которые моментально спали с лица, окинув счастливиц печальным взглядом. Селянка помнила, как неудачно запускала венки в прошлые годы: либо венок выплывал на середину реки, да там и застывал, суля неудачу, либо течение прибивало его к таким запрудам, куда ни один добрый молодец добровольно не полезет.
– Чего так посмурнела? – Ониська первая заметила смущение своей новой знакомой. – Али совсем нет никого на примете?
– Нету, – вздохнув, ответила Солоха поднявшись. – Я, наверное, пойду. Нам завтра с утра в дорогу выступать надо.
