Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)
Матрена была мертва, и это было бесспорно. Прямо над тем местом, где в неестественной позе лежало тело умершей, в потолке зияла громадная, будто бы расцарапанная изнутри дыра. Обстановку дополняли так же сломанные лавки и стол, битая посуда валялась по всему полу, смешавшись с остатками целебных, высушенных трав. Содранные с корнями занавески были испачканы кровью, именно они и прикрывали абсолютно нагое тело покойницы. На стенах же красовались глубокие борозды от чьих-то когтей. В воздухе же смешавшись с запахом целебных растений, ощутимо веяло чем-то гнилостным, могильным.
Но даже не это стало причиной ступора мужиков. Настоящая причина крылась в застывшей на лице Матрены посмертной маски невыносимой муки. Неестественно выгнутая шея, сбившиеся в клоки пряди седых волос, руки, в неистовстве царапавшие доски, искореженное тело. Последние минуты Матрены были явно незавидными.
– Белобог меня защити, – машинально пробормотал Радим, поспешив отвернуться. Возможно, для столичного жителя подобное не вызвало бы такого яркого шока, но в приграничной тиши, которое являло собой Солнечное подобное было в новинку. О ведьмах здешний люд хоть и слыхивал, но воочию не видел. А тем более не знал, какой смертью умирает нагрешившая ведьма. Наверное, именно поэтому бравые мужички еще долго не решались, что-либо сказать, во все глаза, таращась в окровавленный пол.
– Вот тебе и целительница, вот тебе и Матрена Ивановна, – хрипло вторил ему Охрисько через некоторое время. – Надо бы ее похоронить поскорее, покуда беспокойником не поднялась.
Божейко же стоял молча, пристально вглядываясь в лицо умершей. Наконец, тяжко вздохнув, он подошел к умершей, и, склонившись над трупом, накрыл ее веки парой завалявшихся медяков. Негоже мертвой на людей смотреть – еще за собой в могилу утащит.
– Охрисько, зови жреца, Радон – беги за мужиками, яму рыть будете, а ты Палюра за бабками знающими сбегай. Пусть обмоют ее, да в гроб по всем понятиям положат, обед поминальный подготовят.
– Ведьме? И обед поминальный? – взорвался праведным гневом Палюра. Его руки малодушно подрагивали. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какую думу думал божейкин кум.
– Да, хоть и ведьма, но она многое для нас сделала. Али не помнишь, как она тебя от тифа лечила? – Божейко вдруг резко поднялся над Палюрой. Глаза его налились кровью, ноздри раздулись. – Похороним ее, как и подобает обычаю. Но и замолить ее грехи перед Белобогом нужно. Она хоть и ведьмой была, но многих спасла. Может, по молодости она и грешила, да только от нее нам одна польза была. Так что, мигом за работу, охламоны!
Мужики угрюмо покивали, поспешив покинуть хату ведьмы. Никого не тянуло спорить со старостой. Хотелось наоборот побыстрее с той бисовой хаты убраться. И хотя в душе у того же Палюры крепчал протест, идти против воли Божейко он не решился, угрюмо зашагав в сторону соседнего села, к знающим в делах похоронных бабках. Божейко же остался в одиночестве, задумчиво оглядываясь по сторонам.
– Внезапная смерть не всегда внезапна, – неожиданно пробормотал он. – Кому же ты успела передать свой дар, Матрена Никитишна?
***
Солохе было дурно. Хмуро глядя на расстилающийся по сторонам степной пейзаж она все не находила себе место. Вроде и не болело у нее ничего, и жажда с голодом не мучили. А не сиделось ей на месте. Так и норовило тело встать, да бежать куда-то, бежать без оглядки.
Возня селянки не прошла незамеченной ни для купца Добрика, ни для шамана, представившегося спутникам Улулуком, ни для сидевшего подле нее манула. Впрочем, Добрик не стал приставать к девушке, списав такое поведение на встречу с вовкулакой.
Да, на счастье Солохи ее роль в чудном спасении вовкулаки не подтвердилась. Не сведущие в колдовстве селяне и наймиты списали поведение девушки на шок. Действительно, стоит ли ожидать выдержки от глупой сельской девки?
Охотник отбыл сразу же, как только его вытащили из земли, унесшись в сторону лесов. При том он успевал источать такие трехэтажные и отборные, что заставило даже самых ярых любителей нецензурщины разочаровано покачать головой. Ослепленный яростью он и не подумал искать причину землетрясения в лице хрупкой, поседевшей от страха и дрожавшей как осиновый лист на ветру девице. Действительно, что толку искать магию в темной, грязной оборванке? Уважающая себя ведьма по его соображению никогда бы так не вырядилась, и тем более не стала бы с людьми якшаться.
Магию же он списал на проделки раненого вовкулаки и только больше зажегся мыслью выследить и снести ему голову.
Шаман же, как и догадывалась девушка не спешил раскрывать наймитам глаза. Угостив ее успокоительным настоем из каких-то трав, он молчаливо ушел обратно к варварам. Его место поспешил занять запаханный Адин.
Как и всякий юноша, он буквально светился от пережитого чувства настоящей опасности. За своими переживаниями, душевных метаний Солохи он не замечал.
– Впервые видел вовкулаку своими глазами! – восторженно бубнил он, размашисто жестикулируя. Сидящий на облучке Митяй лишь по-отечески усмехался, выслушивая этот бессвязный восторженный лепет. Ехавшая же за добриковской телега варваров следила за пятым сыном с плохо прикрытым презрением. Глядя на надутое лицо Сураона, отца Адина, Солохе осталось только посочувствовать своему новому товарищу.
– Тебя что-то беспокоит, я прав? – спросил манул, покосившись на нервно теребившую края своей рубахи девушку.
– Я сама не знаю… – виновато откликнулась Солоха, растерянно оглянувшись. – Как-то в груди щемит, – она виновато улыбнулась, дотронувшись рукой до груди. – Муляет, понимаешь?
– Надеюсь, это не из-за вовкулаки? – манул нахмурился, пристально глядя на свою спутницу. Девушка же задумчиво покачала головой.
– Нет, это что-то совсем другое… Словно бы меня что-то зовет, а что, понять не могу.
Манул озадаченно хмыкнул. Что-то на подобии этого он уже когда-то слышал, пытаясь припомнить от кого, и когда. Внезапная догадка стала для него настоящей неожиданностью. Исподтишка разглядывая нервно мотающую головой девушку, он пришел к выводу, что его опасения подтвердились. Неосознанно, но Солоха чувствует смерть своей наставницы. Чувствует, что нить их связывающая оборвалась.
Впрочем, когда-то это должно было произойти. Старая ведьма все равно должна была помереть, не сегодня так завтра.
Манул не смог не восхититься находчивости старой ведуньи. И силу она передать успела, и опасный артефакт спрятать, и надежную охрану обоим состряпать.
– Интересно, почему это я должен ей помогать? – манул презрительно скривился. Людей он не любил, а ведьм особенно.
– Ну, может потому что у Раамона Даксталь есть невыполненное обязательство одной весьма почетной и уважаемой колдунье? – Матрена хитро сощурилась, проведя рукой по лицу. Манул охнул, его зрачки просветлели, выпущенные ногти с силой впились в густую траву.
– Это вы! – воскликнул он пораженно. Та самая ведьма, что однажды спасла ему жизнь, та самая, обучившая его всем ведьмовским премудростям.
– Именно. К тому же, как мне известно, ты и сам вроде как направлялся в Столицу, я права?
– Верно.
– Тогда, совмести приятное с полезным, и твой долг жизни будет зачтен. В противном случае, ты и сам знаешь, что тебя ждет…
– Знаю, вы сами мне когда-то рассказали об этом, – Май понурил голову. Его обыграли, обставили как глупого котенка. – Если она вам так дорога, то почему сами не отправитесь с ней?
– А разве ты не видишь, что я умираю? – уголки губ старой ведьмы дрогнули, в глазах заблестели слезы. – Плохо же ты слушал мои рассказы, оборотень. В течение долгих лет я умираю, медленной и мучительной смертью. Моя душа не покинет этот мир, покуда я не передам свой дар кому-то другому. А как только я это сделаю, я начну выгорать. Я даже не хочу думать о том, что меня ждет. Я слишком много грехов совершила по молодости. Боги за это меня не пощадят. Поэтому, пожалуйста, защити мою избранницу. Чтобы она не повторила мою судьбу, и дар не стал для нее таким же проклятием, как и для меня.
Старуха плакала. Тихо катились крупные слезы по ее щекам, поблескивая серебром в лунном свете. И в тот миг. Глядя в ее настоящее, старое и несчастное лицо манул понял, что как бы ему не было противно. И как бы сильно он не любил ведьм и людей, он исполнит волю старой ведьмы.
– И еще, до поры до времени не говори ей всю правду. Я хочу, чтобы девочка запомнила меня только с хорошей стороны. Моей участи это не облегчит, но все же…
– Хорошо, я ведь ей тоже задолжал. Спишу на это, – кивнул оборотень.
– И еще, надень, пожалуйста, штаны, а то еще простудишь самое святое, – ведьма озорно подмигнула, растворяясь в ночном тумане. Манул же тихонько выругался. Заговорился и не заметил даже как трансформировался. Обернувшись, оборотень поспешил стянуть с веревки чьи-то мужские штаны.
– Да, неплохо живут крестьяне в этом захолустье, – фыркнул оборотень, подпоясывая штаны тонким кожаным пояском.
Устало, вздохнув, манул опустился на гору дорогих восточных ковров, перекочевавших с чьей-то повозки в телегу к Добрику. Ковры оказались удивительно мягкими. Прикрыв глаза, оборотень и не заметил, как начал дремать. Говорить об истинной причине своего решения он пока не будет. Действительно, пусть Солоха запомнит свою наставницу как доброго и честного человека, но не как ведьму-убийцу.
***
Эту ночь обоз встретил в диком поле. Стоило только солнцу окончательно скрыться за горизонт, как вокруг, вдоль тракта растянулась цепочка ярких, весело горящих костров. Возле каждого стояло по две – три телеги, стоял веселый разноголосый гомон, пахло подгоревшей кашей.
Солоха сидела на облучке, безо всякого вдохновения жуя недоваренную пшеничную кашу. Недалеко суетился Добрик, пытаясь помочь наймитам собрать некое подобие шатра для купца. Как и обычно, его стараниями очередное чудо инженерной мысли прожило около пары минут, а после скорбно покосилось, заставив работяг недовольно переглянуться. Стало понятно, что от добриковской помощи больше вреда, нежели пользы.
Манул же держался как всегда обособленно, с явным удовольствием созерцая уже третью провальную попытку поставить толковый шатер. Ему-то шатра точно было не предусмотрено, потому, видимо, и веселился.
– Позор, позор моим сединам! – картинно заламывал руки купец, с ненавистью покосившись на рухнувший шатер. – Все, посплю без него!
– Куда уж вам, Добрик Владисловович, – залебезил перед ним Митяй, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Остальные наймиты тоже втихую усмехались только больше разъяряя купеческую кровь. – Комары закусают, да и холодно ночами спать. Мы-то привычные, а вы…
– А я сказал, значит, по-моему, будет. Расстелите мне на моей телеге, – упрямо замотал головой купец.
Мужики недоуменно переглянулись, но спорить не стали, спешно убрав шатер. Желание клиента – закон.
Следующим внимание Солохи привлек шум с соседней стоянки, где как она знала, расположились северные варвары. Шум был весьма необычным, более напоминая выстукивание каких-то маракасов и барабанов. Заинтригованная, селянка отложила недоедки и поспешила покинуть собственный лагерь, тихонечко подойдя к костру варваров.
Стоило отметить, что в разведении огня варварам в обозе не было равным. Костер получился воистину громадным. Через такой, только на Ивана Купала и прыгать, как справедливо заметила Солоха.
Мощного света костра было достаточно, чтобы на многие метры осветить поле и то, что на нем происходило. И только мимолетного взгляда хватило селянке, чтобы понять – такой громадный костер разожгли не зря.
На специально расчищенной площадке выступало пару молодых парубков, среди которых Солоха признала и Адина. С краешку же пристроился жрец, выигрывая на небольших, глухо звучащих барабанах. Рядом с ним стоял еще какой-то варвар, помахивая в такт маракасами. Еще один играл на странного видах гуслях. Струн там было около десяти, которые мужчина поддевал острыми длинными коготками. Звук, который издавал этот странный инструмент, невольно заставил красавицу замереть, не в силах пошевелиться. Волшебная, совершенная неземная мелодия на какой-то миг попросту вывела ее из состояния реальности. Музыка была тихой, и танец под нее исполнялся соответственный. Медленный и спокойный.
Девушка, кивнув музыкантам, поспешила занять место среди зрителей, коих на полянке оказалось тоже не мало. В основном это были многочисленные дядья Адина, но были там и соотечественники Солохи и даже странные люди с Востока. Они как раз, по наблюдениям селянки слушали и смотрели очень внимательно, и казалось, даже не дышали.
– Садись к нам, Солоха, – предложил ей шаман, стоило только мелодии затихнуть, освобождая место подле себя.
Благодарно улыбнувшись, девушка села, с интересом взглянув на необычные гусли.
– Это кото, – проследив за ее взглядом, заговорил шаман. – Хочешь попробовать поиграть? Мальчикам надо немного отдохнуть.
Солоха с готовностью закивала, с благоговейным трепетом коснувшись натянутых струн кото. Струны отозвались еле слышным переливом, и, осмелев, девушка вновь пробежалась по струнам пальцами. На ее счастье, когти у нее успели вырасти вполне приличные, да и кое-какие навыки игры на инструменте она имела. Раньше, покойный служитель храма Белобога обучал ее игре на гуслях, и сейчас давно забытые уроки начали понемногу вспоминаться.
Заигравшись, девушка и не заметила, как невольно привлекла внимание остальных варваров на себя, а, заметив, смутившись, передала инструмент законному владельцу.
– Спасибо большое, – прошептала она.
Варвар кивнул, принимая кото. В тот же миг на Солоху налетел восторженный Адин:
– Это было очень хорошо для новичка! – он буквально задавил Солоху своим энтузиазмом. – Вот меня, сколько не учили, а толку никакого! А хочешь с нами потанцевать?
– Хочу! – охотно откликнулась сразу же взбодрившаяся девушка. И если в игре на гуслях она была, мягко говоря, середнячком, то уж в танцах выигрывала по всем статьям. К тому же необычайная мелодия кото неосознанно успокоила ее, развеселила, немного отвлекла от мрачных мыслей. Ноги селянки так и просились в пляс, а потому девушка охотно приняла разгоряченную, вспотевшую руку Адина вступив в круг.
Музыка началась внезапно, как и новый, совершенно непредсказуемый танец. Больше всего он напомнил Солохе древние обрядовые танцы, которыми раньше увлекались жрецы. Теперь-то о них в народе остались одни воспоминания.
И если в начале девушка пару раз сбилась с ритма, вызвав снисходительную усмешку варварского племени, то чуть позже, освоившись, она и сама повела танец, смело вытанцовывая по земле. Девушка и не заметила, как неожиданно полянка опустела, оставив в кругу только ее и Адина. Очарованная свежим, ночным воздухом, магией странной музыки, и загадочным блеском глаз своего напарника она охотно пошла за ним следом, до неприличия сократив расстояние между варваром и собой. Впрочем, в тот момент никого это и не волновало. Мистика ночи и танца захватила всех зрителей без исключения. Единство танцующих, их молодость, смелость выражений и движений, чарующая красота танца заставила зрителей по окончанию действия громко поаплодировать выступающим.
Раскрасневшаяся от пережитых эмоций и жара костра Солоха смеялась, отвесив публике глубокий поклон.
– Еще танцев!
– Больше танцев! – галдели на десятки глоток варвары и остальные собравшиеся гости.
– Ну что, хочешь еще станцевать? – спросил Адин, вновь сомкнув руку на тонкой девичьей кисти кисти. И девушка не смогла отказать, в тот же миг оказавшись где-то высоко над землей.
– Аааа, – пискнула девушка, отчаянно размахивая ногами. Ответом ей стали только лукаво прищуренные глаза Адина, да гулкий гогот развеселившихся мужиков.
На этот раз мелодия не была спокойной. Кото сменилось в руках музыканта на какой-то явно духовой инструмент, заигравший не просто веселую – озорную мелодию. Ее рваный ритм не единожды заставил впоследствии Солоху визжать от страха, оказавшись где-то в свободном полете. В остальное же время Адин бессовестно кружил ее в своих крепких объятиях, или же заставлял невольно выполнять такие гимнастические трюки, после которых Солоха всерьез начинала волноваться за здравие собственных мышц.
Однако все же, какими бы ни были сложными движения и высоким ее полет, Солоха искренне радовалась необычному танцу. От него кровь бурлила сильнее, заставляя все крепче и крепче прижиматься к мужской, горячей груди. От него становилось так легко и свободно на сердце. Он зажигал сердце, заставляя двигаться быстрее и забыть обо всех своих горестях.
В какой-то момент веселая и зажигательная мелодия резко оборвалась, заставив растерянных партнеров, отскочить друг от друга, недоуменно оглядываясь по сторонам.
– Это что еще тут за балаган? – взревел уже знакомый Солохе мощный профундо*. Толпа мгновенно схлынула, явив лик разгневанного отца Адина.
Селянка внутренне похолодела, стоило ей только взглянуть на эту мощную, подобную скале двухметровую мужскую фигуру. На полыхающие неприкрытой злостью глаза варвара. Его искаженное неприкрытой злостью надменное лицо.
Действительно, по сравнению с отцом, Адин выглядел просто недокормышем.
Именно глядя на этого мощного человека, Солоха вспомнила легенду, по которой северные варвары считались потомками ледяных великанов. Теперь же она начала серьезно сомневаться в том, что это была только легенда.
– Отец, я все могу объяснить, – потухший взор Адна красноречивее всего говорил несогласованности танцев с высшим начальством. – Это…
– Стоило только на минуту отвернуться, чтобы ты, бисов сын, устроил из моего лагеря цыганий табор! Еще и эту, – Сураон презрительно ткнул пальцем в фигурку Солохи, – привечаешь. Забыл что ли все мои наказы? Али плети давно не получал?
– Но отец, – попытался возразить Адин.
– Молчать! – рыкнул варвар, стремительно приблизившись вплотную.
В тот момент селянке показалось, будто бы фигурка и без того не самого высокого варвара в этом лагере еще больше визуально уменьшилась. Отец давил на сына и физически и духовно. В какой-то момент Солохе показалось, будто бы она видит этот самый пресс. И сил смотреть и стоять на избиение слабых у нее не нашлось.
– Простите, но Адин тут ни при чем, – девушка и сама не поняла, как встала между отцом и сыном, а, опомнившись тушеваться, не спешила. Не на ту напали. – Это я виновата!
– То есть? – Сураон отступил на шаг, недоверчиво оглянувшись на своих сородичей, словно бы ища моральной поддержки. Частично разбежавшиеся по своим делам варвары ответили дружным молчанием. Видимо, и сами где-то в глубине души были согласны, что за веселье не наказывают и прилюдно не унижают. Адин-то хоть и пятый, но все же сын вождя. Негоже ему выступать перед своими соотечественниками в таком свете.
– То и есть. Адин много рассказывал про обычаи вашей родины, и я попросила его станцевать. Простите, я не думала, что вам это не понравится, мне так жаль. Не ругайте, Адина, прошу – в тот момент Солоха призвала на помощь все свои недюжие актерские данные и выдавила такое неподдельное разочарование, что невольно смутила Сураона. Про себя же селянка усмехнулась, глядя в явно успокаивающееся лицо командира варваров. Права была ее матушка, Параска Прохоровна, когда говорила, что истинное женское оружие – хитрость и эмоциональность.
– Кхе-кхем, ну… ладно, – закашлялся варвар, уже не так воинственно косясь на сына. Адин же, почувствовав послабление, не смог украдкой не подмигнуть своей спасительнице. – Но это в первый и последний раз! – снова гаркнул он, заставив девушку невольно вздрогнуть. – И чтоб я тебя больше в своем лагере не видел, поняла?
– Да! – бодро откликнулась девушка, и дабы не нервировать грозного отца семейства и всего племени шустренько скрылась в наступающем ночном сумраке.
Девушка тихонько посмеивалась, прикрыв рот ладонью. Настроение, не смотря на прерванный праздник, явно повысилось. Испортить его не смог даже по-обыкновению ворчливый тон манула и даже грому подобный храп купца Добрика, успевшего устроиться на ее месте в телеге.
Правильно когда-то говорила бабка Матрена: молодости не свойственна долгая печаль. И теперь, глядя из-под полуприкрытых век на сияющие вдали звезды, Солоха была с ней согласна.
– Интересно, как вы та поживаете, баба Матрена? Мне вас, порою, очень не хватает… – пробормотала она, окончательно засыпая. Вопрос заставил ее сердце болезненно тьохнуть о грудную клетку. Но уставшая за вечер девушка списала это на усталость, окончательно засыпая. Наверное, именно по причине своей сонливости она и не заметила, как странно напрягся манул при упоминании старой ведьмы.
***
Зверь был напряжен, человек тоже. Еще никогда им не приходилось сталкиваться с такой человеческой махиной, а тем более еще никогда их общее сердце так часто не билось, испытывая небывалое волнение. А она, их хозяйка, смогла безо всякого оружия, одними только словами одолеть его. Это ли не значит, что хозяйка самая лучшая и мудрая?
Да, в кои-то веки человеческое начало вздохнуло спокойно: зверь, хоть поначалу и сомневался, теперь же был полностью на его стороне. И это чувство непривычного покоя и единения окрылило оборотня. Зверь заснул, позволив вздохнуть на полную грудь, хоть на пару минут осознать себя настоящим человеком, с человеческим сознанием. И хотя сейчас зверь в душе спал, человек отлично понимал – это не на долго. Он проснется, и скоро. Но теперь он точно сможет найти с ним общий язык, ведь у них есть настоящая хозяйка, которая примет их обоих!
Оборотень вздохнул, растянувшись в траве, когти начали медленно втягиваться, шерсть опадать. Уже через пару секунд молодой мужчина потянулся и смачно зевнул.
– Что ты здесь забыл? – неизвестный голос заставил, уже было мирно задремавшего оборотня подскочить. – Ты хоть разговаривать-то умеешь, а?
Оборотень заурчал, неверяще втягивая носом прохладный ночной воздух. Этот мужчина, стоящий напротив него, это ведь его он всю дорогу наблюдал подле хозяйки! Так почему же от этого мужчины так и веет кошачьим духом? Почему от одного взгляда в его глаза делается так страшно?
– Ты ведь тоже… оборотень? – глухо отозвался он, с трудом выговаривая давно забытые звуки. Он уже давно не говорил, но знания, накрепко вбитые покойной матерью, все же сохранились.
– Верно, – снисходительно усмехнулся незнакомец, блеснув удлинившимися тонкими клыками. – Так что ты тут забыл, вовкулака? Преследуешь нас? Я твой поганый запах весь день сегодня был вынужден наблюдать, и это меня не радует, поверь.
Вовкулака напрягся, моментально опустившись на четвереньки. Но минутой позже, опомнившись, поднялся, смело, взглянув прямо в глаза, несомненно, опасного, но все же сородича.
– Не преследую, охраняю.
– Кого?
– Хозяйку.
– Вот как… – незнакомый оборотень казалось, смеялся. На какое-то мгновение вовкулаке показалось, будто бы он сейчас махнет рукой и уйдет, оставив его в покое. Но оборотень разрушил все вовкулачьи мечты. – Не хочу разочаровывать, но ты ей не нужен. Убирайся. Немедленно.
– Нет! – прорычал человек. Зверь начал просыпаться, и как обычно, он был зол. Контролировать эту злость человек не стал, позволив когтям вновь принять свое боевое положение. – Она моя хозяйка. И только она вправе прогнать меня!
– Сам напросился. Видит Чернобог, я не хотел проливать кровь, но моей спутнице не нужен такой опасный слуга, – с этими словами незнакомец резко взвился, нанеся первый, но на счастье вовкулаки, не последний удар.
Зверь внутри затрепетал от предвкушения. Незнакомый оборотень силен, его кровь так необычно пахнет, манит и дразнит. И человек вновь не стал сдерживать зверя, ринувшись вместе со своей второй личностью в злую и ожесточенную схватку.
Незнакомый оборотень был силен, чертовски силен и быстр. Зверь не улавливал его движений, бил наотмашь и всегда промахивался. А вот когти неизвестного всегда достигали цели, методично и жестоко нанося рану за раной, причиняя боль. И, наверное, человек бы сдался боли, не выдержал, убежал. Но взбешенный зверь был сильнее. Запах собственной крови дурманил, заставлял снова и снова подыматься и нападать.
В какой-то момент человек содрогнулся, очередной выпад неизвестного оборотня, нанесенный в ногу, заставил тело споткнуться и повалиться ничком на землю. Зверь отчаянно загудел, пытаясь хотя бы перевернуться на спину. Левая нога была полностью обездвижена. Видимо неизвестный, специально повредил связки и сухожилия, дабы поскорее обездвижить соперника.
Боль же от ранения была такой, что заставила растеряться даже зверя. Этой-то заминкой и воспользовался неизвестный, позорно оседлав вовкулачью спину.
– Даю последний шанс, – прошептал он у самого уха.
Зверь и человек запротестовали одновременно и дружно. Этот оборотень мешает, именно из-за него они не решились подойти к хозяйке, именно из-за его существования им приходится сейчас истекать кровью!
– Нет, – вырвалось из полностью трансформированной волчьей пасти.
Ответа не последовало, но он был и не нужен вовкулаке. Собравшись из последних сил и упершись о передние лапы, зверь все же перевернулся на спину, чтобы увидеть, как странно исказилось от боли лицо незнакомого оборотня, падая с покатой спины. Эта внезапная боль дала вовкулаке шанс на реванш. И зверь не постеснялся им воспользоваться, заключив шею неизвестного оборотня в кольцо когтистых лап.
Вовкулака грозно нависая над неизвестным, глухо порыкивая. Оборотень в ответ лишь тихо стонал, не пытавшись защищаться или же отбиваться. Вовкулака чувствовал, как рвано бьется сердце его оппонента, видел какую-то болезненную испарину на его лице, и чувствовал под своими лапами судорогу, сковавшую шею, руки и ноги противника. Именно она вызвала эту внезапную перестановку сил. Именно она, возможно, спасла этой ночью вовкулачью жизнь.
Зверь ликовал, поднеся свободную лапу. Один удар, и от головы соперника останется лишь кровавая каша. Один удар освободит путь к такой желанной хозяйке. И зверь был готов убить.
Но в самую решающую секунду человек все же воспротивился. Лапа задрожала. Когти только чиркнули по лицу незнакомца. Зверь был убийцей, человек – нет. Человек точно знал, хозяйка не одобрит убийства незнакомого оборотня, зверь негодовал, почему хозяйка такая мягкосердечная. Человек уговаривал не бить, зверь сомневался. Человек торжествовал, сегодня он победил зверя. Хозяйка значила для зверя так же много, как и для человека.
Лишь мгновение, и фигура вовкулаки скрылась из виду, обильно истекая кровью, оставив неизвестного оборотня хоть живым, но явно не боеспособным.
Вовкулака бежал быстро, несмотря на все еще не работающую заднюю лапу. Человек внутри ликовал. Впервые за столько лет он проконтролировал зверя. Зверь же получал удовлетворение от мысли, что в будущем его, возможно, хозяйка похвалит. Ради нее и зверь и человек были готовы на все, даже на борьбу со своим агрессивным началом.
Комментарий к Глава 15 Манул и танцы
Профу́ндо – очень низкий мужской голос.
========== Глава 16 Манул в Краснокаменске ==========
Как и подозревала Солоха, дни в пути потянулись однообразно и скучно. И то, что в начале ей пришлось пережить столько происшествий свидетельствовало скорее о чрезвычайной везучести девушки, но не об увлекательности пути. День в обозе начинался с обильного завтрака, после которого обычно следовала гневная, и абсолютно неинформативная лекция Божейко на тему: «Какие вы все лентяи и лоботрясы, обжоры, Чернобога на вас нет!». Еда, кстати, тоже разнообразием не отличалась. Может быть, Добрик в силу купеческого звания и мог позволить себе разнообразное меню, но вот обычным работягам приходилось довольствоваться не всегда доваренной пшенкой или ячкой. сдобренной шматом копченого сала или жирного масла. Запивали это дело обычной, речной водой, от которой однажды Солоху начало не слабо мутить. На благо в тот день ей на помощь пришел шаман. Пошептал-пошептал, травяной настой споил, и боли как не бывало.
Весь день обоз монотонно двигался вперед по пустующему тракту. Лишь изредка попадались на пути странников телеги с местными крестьянами, другие купеческие обозы. Отдельным событием стала встреча с настоящим королевским гонцом, скакавшим куда-то на север с целым отрядом суровых, плотно закованных в латы воинов. Глядя на их сосредоточенные лица, селянка еле сдержалась, чтобы не спросить, удобно ли им по такой-то жаре в латах и кольчуге.
К слову, жара была действительно немилосердной. И если раньше Солоха искренне возмущалась распутным столичным нравам ходить с оголенными плечами и спиной, теперь сама не удержалась и скинула верхнюю рубаху, оставшись в тонкой майке и изрядно укороченных шароварах. Змей на облучке не водилось, а в дикое поле Солоху не тянуло.
Вечерами же следовал привал, очередная плошка с ненавистной кашей и песни. Любили наймиты прохладными вечерами, когда солнце окончательно скрывалось за горизонтом, а в воздухе начинали жужжать комары, устраиваться у костров и травить байки всякие, песни горланить, в игры играть.
Вот вечера-то Солоха и любила. Сядешь вот так в круг, улыбнешься Митяю и остальным наймитам, возьмешь в руки еще горячую плошку и станешь, прикрыв глаза слушать, что взрослые говорят. А говорили старшие много, вспоминали молодость, прошлые походы, дальние страны, девок веселых, да чудищ разных.
Так говорили они и в тот вечер:
– Вот помниться, было мне лет осьмнадцать, так и ушел я с батькой плавать. Помню как теперь – небо синее, вокруг чайки крикливые летают, на головы гадят. Солнце печет, рыба из воды прямо на борт бросается. Странная такая рыба, вроде с плавниками, а вроде и с крыльями, – баял старик Румон, покряхтывая от удовольствия и убивая очередную кружащую над головой мошку. – Мы тогда к островку причалили, воды запасы пополнить, дичины набить. А остров тот дикий. Вокруг тишь да спокойствие. И дичи там было видимо-невидимо. И вода родниковая, чуть ли ни из-под каждого камушка сочиться. Зелень везде, пестрит в глазах от цветов дивных и оперения птичьего. Мы тогда и не поняли, да только попали тогда в царство к дриадам, духам природы. Ох, и сладостные были девки… – многозначительно заканчивал старик, вздыхая о чем-то своем сокровенном. – Помниться одна уговаривала меня остаться с нею, а я дурак не захотел…
– А что, хороши дриады-то те? – хмыкнул заинтересованно Прунько, местный шалопай и сорванец. Взял его с собой тятька на заработки, да только не заработки волновали юный ум. В этом на своем опыте смогла убедиться Солоха. Впрочем, деревенская выучка дала себя знать и долго еще, потом болело пруньково ухо, как доказательство его недобрых помыслов.
