Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)
– Парень, не рыпайся. У тебя вся спина разодрана. Сам-то небось и на ноги не встанешь. Надо бы тебя скорее подлатать, пока сам в гуля не обратился. Так что молчи и не гневи меня, ясно? – мужчина гневно блеснул глазами, зачехлив свой меч и бодро потопав прочь с поля.
От приказного тона и такого выразительного взгляда Юрий слегка растерялся, решив, что лучше не гневить судьбу. Беспомощно повиснув в воздухе, ему оставалось только молиться Белобогу за сохранность своей души и тела.
***
– Ну, вот и все, – заявил охотник, отпуская Юрия. Парень, почувствовав свободу попробовал подняться и, охнув, рухнул обратно на кушетку, с тоской взглянув в окошко небольшой избушки. Именно в ней и поселился этот охотник, выполняя заказ сельчан. И именно туда в итоге притащил мужчина раненного пастуха.
– Спасибо.
– Тебе не за что меня благодарить, малец, – после недолгой паузы ответил охотник. – Скорее, это я должен тебе сказать спасибо. Я ведь за этой гулихой битую неделю охотился. Она уже взрослой была, умудренной опытом. Однако зова крови ей не пересилить. Как увидела тебя, такого беззащитного, совсем одного, так и обезумела. Ринулась на пищу, совсем забыла про осторожность…
Юрий удивленно захлопал глазами, резко сев на койке. В тот момент его поразила одна жуткая догадка.
– Только не говорите, что вы использовали меня в качестве жертвы, и что на самом деле я шел прямо в лапы к упырихе, а не в Солончаки…
Охотник молчал, как-то разом погрустнев. Молчание служило красноречивее всех слов. Юрий побледнел. Вспомнились ее глаза, лицо… Сначала такие нежные, беззащитные, что потом попросту слезли, обнажив лик адовой твари.
Парень сглотнул, по лбу покатились капли пота, руки панически затряслись. Никогда в жизни ему не забыть этого страха, этой жути и боли. Теперь напоминание об этой ночи навеки останется с ним, отпечатавшись шрамом на спине.
– Видишь ли… – мужчина подал голос неожиданно. Юрий вздрогнул, обернувшись. Душой он все еще был на поле. Охотник виновато опустил глаза: – Иногда для победы нужно принести жертву. На наше счастье ты выжил. Но представь, что бы было, если бы мы со старостой не решились принести эту жертву? За прошедший месяц эта гулиха убила добрую дюжину простых селян. Теперь же селянам нечего боятся, и все благодаря тебе.
Юрий удивленно распахнул глаза, озадаченно взглянув на охотника. Мужчина улыбался, продолжив:
– Приграничье все еще страдает от произвола нечисти. Хотя по крупным городам и трактам она уже не решатся нападать, остаются небольшие села, поселки и городки на границе, где гибнут люди. Простые селяне, что веками страдают под гнетом то завоевателей с севера, то сверхъестественных напастей. И знаешь, если бы мой отец Ирриил предложил взамен их спасения принести в жертву жизнь отдельного человека, я бы безоговорочно подчинился. Ведь эта одна жизнь спасет сотни других. Может, это и подло, но в этой войне все способы хороши. Особенно, если знаешь, какая цель стоит на кону. Прости меня, путник. Но такова моя правда и мой путь.
Пастух возмущенно хмыкнул уже было открыв рот, чтобы возразить. Но готовые сорваться с языка слова так и замерли, не прозвучав. Просто в какой-то миг Юрия осенило. Он вновь вспомнил гулиху, напавшую на него, но не с точки зрения напуганного пацаненка, но с высоты взрослого мужчины. Он просто представил, каково было селянам, жившим тут знать, что в любой момент этот монстр может напасть на их родных и любимых, унести с собой жизни детей, жен и мужей. Разве можно винить их в том, что они предпочли принести в жертву жизнь никому неведомого путника в обмен на счастье близких? Разве можно упрекнуть в малодушии охотника, что уже долгий месяц охотился за неуловимым монстром, видел смерти надеявшихся на него людей, но был бессилен противостоять этому злу?
Юрий прикрыл глаза, поспешив прилечь обратно. От долгих раздумий шрам на спине начинал болеть сильнее. Нет, это была не только вечная память о том, какой ужас он пережил этой ночью, это еще служило напоминанием ему о той силе, что скрывалась во тьме и угрожала людям.
Юрий более не винил никого в том, что его использовали. Он понял, что только его неведение помогло выманить монстра. И только его слабость послужила угрозой жизни. Но как бы сложилась его судьба, если бы у него была сила противостоять наступающей тьме? Возможно, с этой силой его бы признала Солоха и ее семья. Он бы уже не был безродным сиротой. Он бы стал благородным охотником!
– Скажи, охотник, это правда, что ваш цех принимает всех желающих? – спросил он, приоткрыв глаза. С новым решением казалось, даже боль прошла.
– Верно, путник, – ответил слегка удивленный мужчина. – Но тебе этот путь не подходит.
– Почему же? – Юрий аж подскочил на койке, скривившись от боли.
– Потому что охотник черпает свою силу не из пустого бахвальства, но из глубокой веры в отца Ирриила, в то, что Его слова – единственная истина. Скажи, готов ли ты отказаться от своего бога и стать слугой Ирриила? Положить на Его алтарь свою жизнь? Умереть по Его приказу? Отказаться от всего мирского в угоду Ему?
Юрий смолчал. В словах охотника читалось великое почтение к неведомому Ирриилу. В своих словах охотник делал его чуть ли не богу подобным. И эта вера поразила и восхитила Юрия. Но с прискорбием парень понял, что пока не готов во имя благой цели отказаться от мирского.
Охотник покачал головой встав:
– Мне староста сказал, что ты идешь в Столицу. Если твои планы еще не поменялись, то мы поедем вместе. Мне как раз надо посетить общину. В качестве моего извинения я помогу тебе доехать туда невредимым. Сам по себе ты вряд ли доедешь…
– Спасибо! Спасибо вам большое! – неверяще прошептал парень. – Я…
– Отдыхай уже. Завтра выходим, – оборвал его охотник. – Отдохни.
– Стойте, – прошептал парень, заставив вставшего в дверях охотника обернуться. – Скажите, как вас зовут?
– Женс, – ответил мужчина. – Все, ложись спать.
С этими словами Женс поспешил выйти. Юрий кивнул, устраиваясь поудобнее. Сон пришел мгновенно, и уже через пару минут парень дремал, позабыв обо всех пережитых неприятностях.
Комментарий к Глава 23 Охотники и их жертвы
Сеймен – аналог русского “аминь”
========== Глава 24 Манул говорит о религии ==========
– Фух, наконец-то! – удовлетворенно прошептал манул, выходя из лавки брадобрея, поглаживая коротко остриженные волосы и в кои-то веки гладкий подбородок. Солоха боязливо покосилась на оборотня. Чисто выбритый и остриженный он только отдаленно напоминал селянке своего знакомого, к которому она успела так сильно привязаться во время их путешествия. В тот же миг девушка грустно шмыгнула носом, вспомнив, что буквально через пару дней они прибудут в Столицу. Долгий переход через все Антское царствие, наконец, закончен, и уже очень скоро ей предстояла разлука с Маем. Грела душу только мысль о том, что возле нее останется хотя бы Лан. За время, проведенное в обозе вовкулака поначалу дичился наймитов, но пообвыкнувшись, все же вступил в контакт. Хотя, по мнению остальных мужиков, он так и остался нелюдимым молчуном. Впрочем, на удачу Лана рядом с Солохой он всеми силами сдерживал зверя, а потому заподозрить в оборотничестве его никто не смог.
– Эм… Мне идет, хозяйка? – тихонько прошептал смущенный вовкулака, выходя следом за Маем. Стоило отметить что подстриженный, причесанный и побритый он выглядел гораздо приятнее на вид.
Май покосился на Лана с плохо скрытой издевкой и громко фыркнул. Парня он явно недолюбливал, но все же терпел. Парнишка обеспокоено оглянулся на девушку. Солоха поспешила успокоить излишне разволновавшегося оборотня:
– Все отлично. Тебе очень идет.
Вовкулака мгновенно отмер, расплывшись в довольной улыбке. Раз хозяйка одобряет, значит, с ним действительно все хорошо.
– Может, прогуляемся по городу, а, Май? – девушка тут же подскочила к манулу, просительно заглянув ему в глаза. Городок, в котором они очутились, очень приглянулся селянке. Небольшой, аккуратный и главное чистый, он хранил ни с чем не сравнимую ауру спокойствия и благоденствия.
Вырос этот городок благодаря громаднейшей дамбе, что запруживала полноводную Ренду на подступах к Столице. Ранее, до постройки этой плотины Столицу, особенно бедняцкие кварталы часто затапливало. Сейчас же об этой напасти заботилось Переяслово и его дамба.
Особую роль в жизнедеятельности городка играли так же внушительные посевы пшеницы, кукурузы и соняха. Благодаря хорошему климату и плодородным почвам в Переяслово редко когда выпадал неурожайный год.
Добрика же туда привел заказ одного знакомого шинкаря, заказавшего партию горилки. Как известно, простой крестьянин всегда охоч выпить чарочку после тяжелого трудового дня, потому актуальность выпивки в Переяслово никогда не спадала.
– Хорошо, – неожиданно покладисто ответил оборотень, зашагав прочь.
Солоха радостно подпрыгнула, устремившись за стремительно удаляющимся манулом. За ней поспешил уйти и Лан, то и дело боязливо оглядываясь по сторонам. В отличие от селянки, его города всегда пугали. Слишком много людей тут было, по его скромному мнению, и слишком велик был риск попасться на глаза охотникам.
Ощущения его никогда не подводили. Сейчас Лан успел почувствовать, по меньшей мере, около десятка охотников. Правда, пока ни один из них не был в «критической зоне», потому вовкулака не стал настаивать на возвращении в лагерь. Он видел неподдельную радость своей хозяйки и не посмел лишать ее такого увлечения. В любом случае, у него всегда будет время схватить ее и скрыться с пути охотника.
– Как же тут хорошо! – вздыхала довольно девушка. Прогуливаясь по широким, мощеным небольшими камешками дорогам она не уставала восхищаться открывшимися видами города. Построенный у реки, он имел богатую сеть подземных источников, бьющих ключами на небольших площадях, в парках и просто на обочинах. Из-за обилия воды город больше напоминал собой диковинный оазис среди засушливой степи. Громадные, росшие по обочинам дороги мощные деревья обеспечивали столь желанную прохладу, а так же и еду. Впервые за долгий переход девушка смогла с наслаждением вкусить сорванные прямо с деревьев персики и абрикосы.
Произраставшее на одной из улочек растение всерьез заинтересовало Солоху. Она остановилась, с нескрываемым интересом покосившись на громадные иссиня-черные грозди, что подобно серьгам свисали с зеленной лианы, овившей какое-то старое здание.
– Май, Лан – позвала она, очень быстро сообразив, что с ее ростом не сорвать ни одной грозди. – Помогите мне!
Шедший впереди манул обернулся, взглянув с явным неодобрением на свою спутницу. В отличие от нее он не стремился ободрать каждое встреченное на пути дерево. Сейчас же он искренне недоумевал, как в девушку еще что-то влезает. Особенно если учесть, что селянка успела ободрать уже как минимум дюжину фруктовых деревьев по дороге.
Сопровождавший же сзади Лан тоже остановился, критически осмотрев лозу. По его разумению эти грозди внимания не заслуживали. Но загоревшийся желанием взгляд хозяйки он проигнорировать не смог, прицениваясь как бы половчее подпрыгнуть и достать желаемое.
– А ты не лопнешь? – ласково поинтересовался Май подходя. Лан покраснел, покосившись на хозяйку. Приказа защищать не было, и он посчитал, что не вправе при свете дня своевольничать.
– Может, и лопну! Да только это не твоего ума дело, – сердито сверкнув глазами, отказала селянка, добавив: – Просто сорвите мне вот такую гроздь, пожалуйста! – смотрела она в этот момент на вовкулаку. Понаблюдав в дороге за Ланом, девушка сделала верные выводы. Пристроившийся ее охранять и сопровождать, он не упускал шанса исполнить любой ее каприз. А потому и просить об услуге его было гораздо проще.
Лан с готовностью кивнул, и, подпрыгнув, сорвал самую большую гронку, осторожно передав ее девушке. Солоха радостно хлопнула в ладоши, не позабыв и улыбнуться одобрительно своему благодетелю. Смотревшему на это манулу оставалось только недовольно фыркать и втихаря посмеиваться с глупости товарища по крови.
– Интересно, что это такое? Никогда раньше даже не видела…
– Если не видела, то, как можешь быть уверена, что оно не ядовитое? – хитро прищурившись, поинтересовался оборотень.
– А я видела, как такое кто-то жевал, – ответила девушка. – Ого! И правду… Вкуснотища! – прошептала восторженно она, задумчиво повертев на солнце гроздь. Казалось, та только того и дожидалась, вспыхнув изнутри иолитом *. – На-ка, пробуйте! – усмехнулась она, оторвав пару бубочек и всунув их в раскрытые ладони манула и вовкулаки. Последний горестно скривился, стоило только Солохе отойти подальше, но угощение проглотил. Хоть он и не любил фрукты, и вообще предпочитал сырое мясо, солохины подачки все съедал. Даже внутренний зверь на удивление молчал. Не молчал только желудок, протестуя против такого произвола.
– Чтоб ты уже треснула, – пробурчал манул, неожиданно проглотив угощение. Как и вовкулака, он страдал не только физически, но и душевно. Вот если бы на месте съеденных абрикосов и персиков оказался кусочек мяса…
.– И тебе приятного аппетита, – охотно откликнулась довольная девушка. Май загудел.
– Это, между прочим, называется виноградом, – буркнул он. – И из него делают вино.
– Эх, жаль, что у нас такое не растет, – вздохнула девушка с грустью. – У нас на границе даже персики и абрикосы не приживаются. Зимой все вымерзает. А тут все так растет… Прям, под ногами валяется, и никто не ест.
Оборотень хмыкнул. Что ж, теперь ему становилось понятно, почему селянка так возбужденно отреагировала на разнообразие фруктов, порою забывая про элементарные нормы приличия. Он, по причине своего происхождения фруктами не интересовался, потому изначально и не смог понять всей радости своей спутницы. И вот почему-то сейчас собственная слепота его огорчила.
Май тихонько рыкнул, исподтишка взглянув на Солоху. Девушка неспокойно шла сзади, буквально пританцовывая от радости. Рядом с ней хвостом плелся вовкулака, то и дело обеспокоено принюхиваясь. Каждое его движение буквально кричало о готовности в любой момент убежать. Селянка же, словно не замечая этого, больше смотрела на деревья, то и дело отбегая и отрывая то один, то другой фрукт, пряча свою добычу по карманам.
Сам же оборотень не сильно волновался по поводу охотников. Однако оказалось, что не только охотники представляли в городе опасность для порождений Чернобога.
– Ого, это еще что такое? – вывел Мая из внутренних размышлений взволнованный голос Солохи.
– Что еще за диковинный фрукт ты увидела, ненасытное создание? – страдальчески прошептал он, повернувшись к девушке. В тот же миг раздражение на его лице сменилось растерянностью, затем откровенной неприязнью.
Здание, на которое указывала Солоха, действительно было трудно не заметить. Громадное, сложенное из необычного черного камня, уносящее ввысь остроконечные шпили, оно смотрелось, по меньшей мере, инородно среди просто сложенных, небольших домишек Переяслово. Одного только мимолетного взгляда хватило Маю, чтобы покрыться холодным потом. Ауру иноземного бога-покровителя всех охотников было трудно спутать с чем-то еще. Краем глаза он заметил, как напрягся Лан, поспешно отводя взгляд.
Солоха тем временем невольно попятилась, положительно не понимая, что могло так сильно повлиять на ее знакомого.
– Обитель Ирриила… – прошептал манул, неожиданно быстро подойдя к девушке и подхватывая ее за локоток. – Пошли-ка отсюда.
– Это еще почему? – селянка неожиданно ловко вывернулась из крепкой хватки оборотня, отойдя подальше. – Что еще за Ирриил?
– Я все тебе объясню, только подальше отсюда! – поспешно отозвался манул.
– Да, хозяйка, пойдем. Это очень плохое место, – эхом откликнулся и Лан.
Смущенная таким единодушием, селянка послушалась беспрекословно, стиснув покрепче локоть Мая.
Оборотень шел быстро, даже слишком быстро, по мнению Солохи. При этом он старался держаться подальше от широких улиц, петляя по небольшим городским закоулочкам и дворам. Следя за его паническим отступлением, селянка начала всерьез переживать, смогут ли они вернуться вовремя к стоянке обоза. Вскоре очередная улочка вывела их на городской пустырь, откуда открывался живописный вид на прилегающие к городу поля.
– Итак, – манул неожиданно остановился, оглядевшись. – Мне надо было предупредить вас ранее, но я не ожидал, что с этим мы столкнемся так скоро.
– Столкнемся с чем?
– С Ирриилом, отцом небесным, богом единым, конечно же, – усмехнувшись, ответил Май. За спиной Солохи заурчал Лан. Хоть неведомый Ирриил и не был ему знаком, но даже звук его имени вызывал у вовкулаки неконтролируемую злость.
– Отцом чего? – Солоха совсем по-деревенски почесала затылок.
– Ну, таким титулом его наградили на западе. Собственно, и сама вера в единого бога и его верные слуги-охотники, пришли в Антское княжество с запада. Посланные еще в прошлом веке миссионеры не оправдали ожиданий западных стран. Мало кто из людей согласился променять привычное мироощущение и веру, поддавшись сладким голосам миссионеров. На западе быстро поняли, что такими темпами им не набрать паству, а потому отправили в Столицу верных воинов небесных – охотников. Вот они очень быстро пригодились. Изобилие распоясавшейся нечисти сыграло слугам Ирриила на руку. В них начали нуждаться люди, их начали звать к себе, потихоньку проникаться верой в небесного отца для всех и каждого. После этого у верных своему делу миссионеров дела стремительно пошли в гору. В Столице и окружающих ее южных городах вера в Ирриила прижилась. Доказательство ты и сама видела. А вот на севере, в Приграничье их власть пока слаба. Однако даже там идея о Белобоге и Чернобоге начинает понемногу угасать.
Солоха задумчиво кивнула, потихоньку обдумывая сказанное. С последним утверждением она была готова согласиться: сама видела, в каком упадке находился алтарь Чернобога в собственном селе.
– Так значит, это был храм иноземного бога? – девушка хмыкнула, невольно вспомнив увиденное здание. Мощное и красивое. Оно служило воплощением истинного могущества того, кому принадлежало. Исходящая от него аура буквально вдавливала в землю, заставляла почувствовать свою ничтожность. – Чему же он учит людей запада?
– Равенству, – на этот раз улыбка манула больше напоминала хищный оскал. – В принципе, ничего нового не говорят его «языки». Они учат людей добру в том понимании, в котором написано в их заумных книгах. Они уверят всех и каждого, что люди равны меж собой, призывают к покорности и смирению. При этом они, буквально светясь от счастья, призывают верить и надеяться на лучшее, любить ближнего своего, не роптать и не гневаться. Дескать, каждому в мире ином воздастся за их заслуги. Что их бог не различает ни чинов и ни громких титулов…
– Так это же здорово! – недоуменно воскликнула девушка. – Разве это плохо, что люди хотят верить в лучшее? В добро?
– Конечно же, это просто замечательно, – Май снисходительно покачал головой. Солоха надулась, покраснев. – Всего лишь обложка, за которой скрывается горькая правда этого мира. Разве возможна лучшая жизнь в бездействии? Разве стоит жить в этом мире, если всю жизнь стремиться к смерти?
– Не знаю…
– Большинство паствы Ирриила составляют необразованные, потерявшие веру в себя люди, что не способны жить без чьего-либо кнута. Они слишком слабы для того, чтобы иметь свои собственные суждения. Для них слепая вера, а особенно подкрепленная силой охотников – идеальный повод свалить все свои проблемы, надежды и мечтания, а так же последние деньги иноземному божку. Вернее, его слугам.
– Но кому нужна такая религия, если она годна только для управления? – воскликнула запальчиво Солоха.
– Князю, естественно, – ответ селянку огорошил. Манул же поспешил добавить: – Первым, кто принял иноземную веру, стал князь Антарес. Уже семьдесят лет назад в планах его было огнем и кровью привить княжеству эту веру. Увы, но двоебожие и учение о гармонии ему чем-то не приглянулось. Тогда князя отравили. Не буду говорить кто, сама догадаешься. Следующий его наследник был не таким фанатиком. Он не слыл особенно верующим, потому пустил дело на самотек. Нынешний же князь пока колеблется. От природы нерешительный он никак не может решиться. В стране тихо, и его это вполне устраивает. Он у нас ярый сторонник ненасилия. Зато молодой княжич еще тот фанатик…
– Это значит…
– Что нечисти предстоят тяжелые времена, – закончил за Солоху Май. – Просто, старайся лишний раз возле храмов не светиться. «Языки» умеют видеть человеческую душу.
– Не больно-то и хотелось, – фыркнула девушка в ответ. Она рассеянно оглянулась по сторонам, остановив взгляд на живописной ботве, которую манул по ошибке принял сначала за баштан. Только внимательнее приглядевшись он понял, что ботва принадлежит совсем другому фрукту, мысленно застонав.
Комментарий к Глава 24 Манул говорит о религии
Иолит – фиолетовый самоцвет.
========== Глава 25 Манул ворует ==========
– Май, что это? – ожидаемо, спросила Солоха, ткнув пальцем, указывая на поле. – Выглядит вкусно!
Оборотень, заговорившись о религии, совсем и не заметил, как очутился возле полей с необычными растениями, больше всего напоминавшими арбузы. Такие же здоровенные, с толстой блестящей коркой, покрытой длинными шипами, ярко-желтого оттенка они выгодно выделялись среди зеленой, мясистой ботвы. Одного взгляда в горящие от нетерпения глаза селянки убедили оборотня, что необычные фрукты запали ей в сердце похлеще винограда.
– Понятия не имею! И сразу предупреждаю, это поле охраняется, видишь знак! Сунешься туда, и тебя быстро в темницу кинут, а потом еще и руку за воровство отрубят! Пошли!
Он подошел, схватив девушку за руку. Где-то на заднем плане недовольно заурчал Лан. Во время умного разговора он не вмешивался, предпочитая изображать очень незаметную мебель. Солоха тем временем упрямо замотала головой, заартачившись как самая настоящая породистая ослица.
– Ну, я ведь еще даже ничего не сказала! Давай просто посмотрим… – взмолилась она неожиданно покладисто, выдав жалостливую мину, которая невольно тронула черствое кошачье сердце. Однако где-то на задворках сознания Май отлично понимал, что наглая девка попросту использует его. Использует, как и дурака вовкулаку. Этого спускать с рук сельской девице манул не стал.
– Знаю я эти смотрелки! – рыкнул в ответ Май. – Не собираюсь я из-за этого своими руками рисковать, ясно? И тебе не позволю! И этому дураку тоже, кстати, – махнул рукой в сторону вовкулаки прорычал оборотень. – Так что пошли. Если так сильно хочешь такое, можем поискать его на базаре.
Последняя реплика подействовала. Надувшись, Солоха последовала за Маем обратно в город. В душе у нее засело острое желание купить необычный плод. Что-то подсказывало девушке, что его вкус она запомнит на долго.
Базар обнаружился не скоро. И странных фруктов на прилавках к величайшему расстройству девушки не обнаружилось. На солохины расспросы купцы только посмеивались, отмахиваясь. Проследив за такой реакцией, Май раньше Солохи сообразил, что странные растения охраняются не просто так, заговорив:
– Думаю, я знаю, что это за растение, Солоха.
– Правда?
– Это заморский киваак. Я слышал, что нынешний князь его большой почитатель. Но как гласят слухи, вкус этого фрукта весьма специфичен. У нас же его выращивают только в Переяслово на этом поле специально для царской семьи и высшей аристократии. Лучше забудь о нем, Солоха.
Девушка надулась, но противиться голосу здравого смысла не стала спокойно подытожив:
– Ладно, для царской семьи, значит, для царской семьи. Хотя, было бы очень интересно попробовать такую диковинку. Эх, пошли обратно. Мне обед пора готовить.
Переглянувшись, оборотни поспешили следом. Мысль о предстоящем обеде приятно грела сердце… и желудок.
***
По мнению простых обывателей, ночь в поле не шибко отличается от той же ночи в городе. Но бравые стражи закона и полей с этим утверждением бы не согласились, и с удовольствием бы разъяснили, как эти простые обыватели неправы. Самым рьяным защитником правды и буквы закона можно было считать Антипа. Прослуживший в поле верой и правдой около пятидесяти лет, этот бойкий ветеран всея киваака успел отправить не одного воришку на плаху и побороть не одну шайку разбойников.
– Хорошая сегодня ночь, – кряхтел Антип, по праву ветерана устроившись на небольшом пеньке подле потрескивающего костра. Рядом с ним лежал верный помощник – Жучок, и длинная, трофейная шашка, некогда отбитая у какого-то разбойника, решившего покуситься на царский фрукт. – Тихая и спокойная. Даже комаров не видно. Что там Данила, готова ли похлебка?
– Готова-готова, – отвечал ему высокий парубок-помощник. – Но скажите, дядько Антип, почему мы кивааки те охраняем, а сами ни кусочка не отведали?
– Ты еще, Данило, совсем зеленый, – ответил ему заместо Антипа третий охранник – Мирон. Как и Антип он был настоящим ветераном, правда, стажем в тридцать лет. – Это царский фрукт, особая порода. Говорят, кто вкусит его единожды, уже не сможет позабыть вкуса. Потому, чтобы не испытать соблазну нам не стоит даже лишний раз думать об этом. Приедет писарь, не досчитается парочки, и нас казнят за недосмотр. Сам понимаешь…
– Да уж, наш писарь редкостный крысюк, – хмыкнул четвертый охранник – Прохор. – Каждую неделю приезжает с отчетностью. И вечно ему доказывай, что да как! Все смотрит на цветы, да на завязи… Эх, раньше такого гнету не было.
– Да, было время… – затянул Архип, но тут же прервался. Доселе дремавший мирно Жучок резко подскочил, свирепо загудев. Словно только и дожидаясь его сигнала, подскочили и остальные псы, загудев. Взгляды их были единодушно направлены туда, где темнела киваакова ботва.
Архип сообразил раньше остальных, что бы это могло значить, необычайно ловко подхватив шашку и кинувшись к полю. За ним незамедлительно погнались и псы. Затем, с небольшим опозданием последовали и остальные бравые охранники.
Чутье бывалого сторожа Архипа никогда не подводило. Не подвело и сегодня. Подобно своей борзой он с шумом втянул воздух носом и побежал так уверенно, словно лично взял след. За ним кое-как поспевали остальные мужики. В отличие от Архипа у них никакого желания охранять барские кивааки не было. Тем более не было желания на ночь глядя искать воров, рискнувших полезть на царское поле. Но они все же пошли следом за Архипом, все вместе высыпав к полю боя.
Воришек оказалось двое. Один высокий и тонкокостный, с пакостными, ярко-желтыми глазами и болтающимися за спиной граблями. Второй же оказался просто угловатым нескладным мальчишкой, с явными симптомами искривления позвоночника. К киваакам, правда, именно он проявлял больше интереса.
– Ну, и какого черта? – недовольно заговорил желтоглазый, обращаясь явно к мальчишке, но глядя на приближающуюся толпу блюстителей закона. От его обращения даже ветеран Архип ненадолго впал в ступор. А уж зеленые юнцы и подавно стушевались. Обычно, воришки при их виде либо за оружие хватаются, либо спешат удрать. Но еще ни один порядочный вор не начинал возмущаться. Складывалось ощущение, что они своим появлением жестко оскорбили его. Жучок вместе со своей сворой тоже застыли в нерешительности, тихонько поскуливая.
– Что тебя не устраивает, кошак? – рыкнул ему в ответ отрок. На блюстителей закона он тоже внимания не обращал. – Зачем вообще пошел за мной, если помогать не собираешься?
– Ну, должен же я проследить, чтобы глупая псина не попала в передрягу. Мне потом девка наша всю голову проест, если с тобой что-то случиться… – ответил ему желотоглазый.
– Эм… Господа воры? – Архип, наконец, отмер, вынув из ножен шашку. – Я уж извиняюсь, что прервал ваш дивный разговор, но тут, знаете ли, царское поле! Так что, властью данной нам самим царем батюшкой я приказываю вам немедленно убираться прочь, если вам дороги собственные руки.
– Вот видишь, псина, пока ты тут копался, уже и сторожа подоспели, – желтоглазый разочаровано покачал головой. Мальчишка мелко задрожал, сжав руки в кулаки. – Ну, ничего толком сделать не можешь, бестолковщина…
– Так что, сдаваться будете? – осведомился Архип, грозно сдвинув брови к переносице. Происходящий цирк начинал его понемногу утомлять.
– Неа, – кинул ему желтоглазый, махнув рукой. – Так, псина, хватай киваак и тикай отсюда. Я тебя догоню.
Мальчишка послушно кивнул и, схватив лежащего рядом небольшого «кабанчика» ловко поскакал прочь. Бежал он так быстро, что в мгновение ока очутился где-то на краю поля. За ним попытался погнаться Данило с парой сторожей постарше. Но желтоглазый оказался не просто наглым вором, но еще и искусным воякой. Ловко взмахнув своими граблями, он древком угодил прямо по носу деятельному мальчишке. Остальные на свое счастье успели вовремя отскочить. Данило же, глупо улыбнувшись, растянулся на земле. Из свернутого носа потекла кровь. Архип затрепетал от гнева. Старушечья кровь в его венах забурлила, закипела, требуя отмщения. Остальные же охранники попятились подальше. Сражаться с неведомым вором, что так ловко вывел из строя их самого молодого и здорового товарища, было чревато неприятностями. Себя-то они великими воинами не мнили, но с уважением пропустили вперед старика.
– И это единственный воин среди вас, да? – насмешливо поинтересовался вор, перекинув грабли из одной руки в другую. – Очень жаль… Ты уж не обессудь, старик, если я ненароком тебе чего сломаю. Мне тебя жаль, но я еще слишком молод, чтобы попадать на плаху.
– Не суди по внешности, – отказал ему Тихон, сжав рукоять родной шашки крепче. Хоть неведомый воришка и выглядел тщедушным задохликом, сила в нем чувствовалась звериная. Определенно, это был сильный противник. И с ним ухо надо было держать востро.
Подойдя на достаточное для атаки расстояние, Архип полетел вперед, замахнувшись клинком. Шашка просвистела мимо. Вор ожидаемо уклонился, в тот же миг контратаковав. Закричала сталь, чиркнув по необычайно крепкому древку, высекла искры, встретившись с металлическими зубьями граблей. Старик опустил руку. Все же он был староват для драк. Сердце бешено стучало в висках, глаза заливал проступивший на лбу пот.
– Ты стар, просто дай мне уйти. Твое сердце не выдержит боя, – словно бы читая мысли Архипа, заговорил вор. – Я не желаю твоей смерти.
– Ну, уж нет, – Архип поднялся, опершись на шашку. До крови сжал лезвие родной шашки. Он действительно был стар, но еще никогда не уставал так сильно после первого удара.
– Воля твоя, – на этот раз вор решил напасть первым. Молнией метнулся к старому ветерану, вскинув руку с граблями.
Стоящие поодаль мужики невольно позакрывали глаза. Даже они чувствовали ту необычную, неконтролируемую силу, с которой оружие вора должно было пригвоздить к земле бывалого ветерана. Только Прохор глаз не отвел, потому первым увидел, как стремительно ответил Архип, блокировав удар. Лезвие шашки на полном ходу остановило грабли и, дрогнув, раскрошилось на мелкие кусочки. Пара из них оцарапали щеки и шею старика Архипа. Вор поспешил убрать свое оружие. Архип упал на колени, выронив из рук рукоятку.
