Текст книги "Манул (СИ)"
Автор книги: Ляксандр Македонский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)
Однако прежде, чем селянка успела хоть что-то сделать, как на ведьму бросился оборотень, трансформируясь на глазах. Одежда на его теле разорвалась с громким треском, обнажая покрытую шерстью спину и ребра, и длинный, тонкий хвост.
Ведьма затормозила, встретившись взглядом с вовкулакой. Ее глаза удивленно распахнулись, она сделала шаг назад. Оборотень же пошел вперед, накинувшись на ведьму с первобытной яростью. Горели огнем самой Бездны его глаза, и шерсть на загривке встала дыбом. С яростью и злостью он атаковал, вынуждая ведьму отступить.
Та выругалась тихо, вынужденная отступить. С нескрываемой ненавистью она покосилась на стоящую в сторонке растерянную селянку. Простушка стояла, словно окаменев, зажимая в руках палочку. Ни нападать, ни убегать она и не думала, бездумно таращась на своего оборотня.
– Пора кончать этот фарс, – прорычала ведьма, все-таки делая выпад. Лишь мгновения ей хватило, чтобы всадить кинжал в лапу оборотня и тут же отступить.
Вовкулака рыкнул, отскочив. По его шерсти из проколотой раны потекла густая кровь.
Ведьма тоже не ушла без потерь, сжимая свободной рукой оцарапанное лицо. От внезапно пронзившей тело боли она чуть было не упала, лишь чудом удержавшись на ногах. Качнувшись, ведьма засмеялась, придерживаясь свободной рукой о кладку замка.
– Ты проиграла, простушка, – прошипела она, доставая из кармана маленькую тряпичную куколку. Оттерев о нее окровавленное лезвие она зашептала: – В тело тряпичное помещу я не кровь, но душу. Заключу в безвольном теле дух мятежный. И взмолиться о смерти тот, кто кровь ту потерял. Да будет так!
Кровь с тихим шипением впиталась в ткань, и зашелестели взволнованно кронами деревья, под напором внезапно сорвавшегося ветра. Побледнела и простушка, видимо осознав, что только что произошло.
– Не смей! – зашептала она упавшим голосом, вскидывая палочку.
– А то что? Сможешь помешать мне? – огрызнулась ведьма, с силой сжимая в руке тряпичную куклу. В тот же миг вовкулака упал, схватившись за ребра. Из его пасти вырвался отчаянный, щенячий визг. Отчетливо послышался в наступившей тишине хруст его костей.
– Врага своего уничтожу я, врага своего сокрушу я, – крикнула отчаянно девушка, взмахнув палочкой. Сорвавшийся с кончика древка черный смерч метнулся к ведьме.
Старуха только хмыкнула, выставив вперед себя куклу. Черная волна ударилась о тряпичное тело, тут же развеявшись. Ткань потемнела, обуглилась. Запахло паленой шерстью. Вовкулака застонал, заставив простушку отступить.
– Лан! – прокричала она, кидаясь к нему. – Лан!
Ведьма только фыркнула, сделав пару пассов рукой над куклой. Ведомый чужой волей, оборотень поднялся, замахнувшись когтями. Селянка уклониться не успела, с пронзительным криком падая на землю. Трава под ней побурела, окрашиваясь кровью. Откатилась в сторону выроненная палочка.
– Бездарная дура, – фыркнула ведьма неспешно приближаясь.
Селянка застонала, пытаясь подняться. Ее рука потянулась к палочке и ведьма не без удовольствия наступила на эту руку, вырывая из уст простушки тихий, отчаянный вскрик.
Самодовольно улыбнувшись, ведьма подняла палочку, восторженно вздыхая. Давно она уже охотилась за подобным артефактом, давно искала столь совершенную работу.
– К-кто ты… – просипела простушка, пытаясь поднять голову. Ее подрагивающее тело не вызывало в душе ведьмы ничего кроме презрения.
– Кларисса, – нехотя бросила она. – Запомни мое имя перед смертью.
Ведьма нахмурилась, поспешно отступая, краем глаза подмечая появившихся на горизонте охотников. Бравые мужи, клинки Ирриила, они замерли чуть поодаль не решаясь подойти.
– Нарушители пойманы. Можете забирать, – нехотя буркнула ведьма, отступая. Будучи ведьмой опытной она знала, что может стать для маленькой простушки наказанием похуже смерти. А жалеть поверженных противников Кларисса была не приучена.
Усмехнувшись, ведьма уже была готова уходить, но верный защитник простушки решил сделать своей последний ход. Поднявшись, он попытался броситься на нее, но замер не в силах пошевелиться.
Кларисса подняла тряпичное тело куклы над головой, и вовкулака взмыл в воздух. Подоспевшие охотники на заднем плане обеспокоенно зашептались осеняя себя знаком Ирриила. Ведьма только рассмеялась в ответ на их действия. Глупые, неужели думают, что иноземный бог сможет их спасти, если ей захочется их убить? Впрочем, пока что она с охотниками находилась по одну сторону баррикад.
– Какой же ты надоедливый, – прошептала ведьма, всматриваясь в лицо своего противника. Безвольно висящий в воздухе он показался ей жалким, недостойным пыток. Переведя взгляд на куклу она вынула из ножен лезвие кинжала и замахнувшись всадила его прямо в грудь игрушки.
Вовкулака вскрикнул. Невидимое острое лезвие подобно удару молнии вонзились в его грудь, разрывая сердце. Мир в его глазах померк, и не спасла от неминуемой смерти даже проклятая кровь…
Кларисса, поморщившись, выкинула испорченную куклу, убирая нож. Рядом безвольно шлепнулось тело убитого оборотня, на глазах принимая человеческий вид.
– Приберите тут, – скомандовала ведьма, разворачиваясь и уходя.
Холодный осенний ветер неприятно покалывал кожу, вынуждая поскорее скрыться в теплой келье Вороньего Гнезда. И безучастно следили за миром живых яркие звезды, мерцая загадочно, притягательно. Кларисса даже остановилась ненароком, рассматривая рисунок звездного неба. Свободные и такие далекие, звезды манили, заставляя испытывать тоску. Когда-то она тоже была свободной, независимой. А потом пришел он – охотник. Хитрый и жестокий, подобный Чернобогу в своей силе. Он не оставил ей выбора, он пленил ее цепями кровавого договора, связал навечно, вынуждая служить подобно цепной псине.
Женщина вздохнула, покрутив в руке палочку. Древко артефакта приятно грело руку, наполняя сердце ликованием. Долгие годы унижения совсем скоро закончатся! С этой палочкой ей не будет страшен ни Самаель, ни его контракт! Надо лишь еще немного подождать, и тогда Самаель вытрясет из того кошака всю правду о философском камне… И тогда Кларисса сделает свой ход.
========== Глава 54 Манулу помогают бежать ==========
Этой ночью Пузырю не спалось. С раздражением не свойственным великому диргинаалу Пузырь ворочался на своём громадном ложе, стирая со лба липкие капли пота. Наконец, плюнув на это бесполезное дело, он встал, подойдя к окну. Сквозь распахнутые ставни ему лукаво подмигнула луна. Диргинаал вздохнул. Сегодня эта чертовка была воистину великолепной. Как никогда близкая к земле, и яркая как второе солнце она волновала душу, манила, словно самая желанная женщина. Пузырь опустил голову, стараясь отогнать навеянное наваждение.
– Что такое, мой диргинаал? Вам опять не спится?
Пузырь вздрогнул, и подпрыгнув, затравлено огляделся. Но тут же облегчённо выдохнул, заметив у стенки ехидно усмехающегося наёмника. Икар был единственным, кто знал его секрет. И кто знал способ заглушить зов старого проклятья.
– Пришёл все-таки? – прошептал диргинаал, выдавливая слабую улыбку. – Как всегда вовремя, скаф.
– Разве же мог я оставить вас, господи? – Икар подошёл ближе. – Сегодня удивительная ночь, не находите?
Диргинаал побледнел, слабо застонав.
– Давай скорее. Делай то, что должен, – прошептал он, бессильно опускаясь на кровать.
Скаф усмехнувшись, последовал за Пузырём. В руке у него блеснуло лезвие ножа. Склонившись к диргинаалу, он без раздумий легонько кольнул того в шею, пуская тонкую струйку крови. Пузырь ахнул. Боли он не чувствовал. Лишь бесконечное удовлетворение, помноженное на усталость.
– Спасибо, Икар, – заговорил он, наконец, приходя в себя. – Я всегда буду твоим должником.
– Конечно. И я как раз пришёл за своим долгом, Пузырь.
Диргинаал вздрогнул, обернувшись. На этот раз скаф явно не шутил. И впервые за долгое время он не улыбался.
– Что же ты хочешь? – Пузырь поспешил отвернуться. Ему никогда не удавалось долго удерживать взгляд скафа. Слишком много демонического, опасного плескалось в глубине его глаз.
– Милости своему другу. Он попал к охотникам. Будучи чернобоговым твореньем.
– Тот самый оборотень, я прав? – диргинаал прищурился. Слишком многого требовал от него этот щенок. Если он в открытую заступится за оборотня – не быть ему диргинаалом. Если же откажется помочь – скаф убьет его. Увы, но в их контракте черным по белому были указаны все расценки. Пузырь должен был выполнить любые три просьбы скафа в обмен на верную службу в течение десяти лет. В случае несогласия, Икар имел полное право расторгнуть контракт и убить своего нанимателя. А умирать Пузырю пока еще не хотелось.
– Верно, – наемник кивнул. – Так что ты мне скажешь?
Пузырь замялся. Под пристальным, выжидающим взглядом Икара думалось ему не очень хорошо. Диргинаал прикрыл глаза. Ни лишаться высокого поста, ни испытывать на себе гнев скафа он не желал, а потому ответил не сразу.
– Надеюсь, ты понимаешь, что просишь о невозможном? – спросил Пузырь, прерывая затянувшуюся паузу. – И ты, надеюсь, понимаешь, что я не могу ответить согласием на твою просьбу.
– Что ты имеешь в виду? Хочешь поставить под удар наш контракт? Не боишься смерти? – Икар фыркнул, как бы невзначай проведя пальцами по острию ножа.
– Я ведь не сказал, что отказываюсь! – тут же всполошился Пузырь. – Я помогу тебе освободить оборотня. Дам людей, оружие…
– Хитрый пес! – воскликнул, расхохотавшись, Икар. – Не хочешь пачкать свою мантию диргинаала! Умно.
Пузырь польщено усмехнулся. То, что Икар оценил его план, радовало, но не давало надежды на счастливое и долгое будущее.
– Хорошо. Будем считать, что в этот раз ты выкрутился, – наконец подытожил Икар. – Раз на то пошло, я сам отберу людей и оружие.
– Конечно, – согласился Пузырь.
– Вот и славненько. До встречи, господин! – Икар метнулся к окну, запрыгивая на балкон. Отсалютовав опешившему от такой наглости диргинаалу, он спрыгнул вниз, исчезая в ночной тени.
– Показушник, – фыркнул ему в след Пузырь, закрывая окно. Выдохнув, он присел на краешек кровати, прикрывая глаза. В этот раз ему действительно повезло.
***
Даже в самом кошмарном сне Май не мог представить себе этой встречи. Не допускал даже мысли о поражении, наивно полагая, что за долгие годы научился убегать и прятаться, а так же сражаться. И даже лежа в тесной камере подземелья избитый и израненный он все равно продолжал хвататься за мысль о спасении. Не желал мириться с поражением. Что-то планировал, размышлял. Надеялся на свою извечную удачу. Но в этот раз фортуна решила отвернуться от манула, подкинув ему встречу с заклятым врагом – единственным, кого Май действительно боялся.
Тогда, взглянув в самодовольное, холеное лицо главы цеха охотников оборотень не смог сдержать своей паники. Даже после стольких месяцев он ясно видел тот день и те мгновения, когда Самаель де Клясси обнажил свой клинок. Май помнил и его блестящую технику, и зловещий блеск его клеймора, вгрызающийся в плоть и то отчаяние, что удалось испытать внутреннему зверю.
Но даже в тот момент неожиданной встречи Май не хотел сдаваться. Ярость, тщательно скрываемая, пробудилась в его душе, вспыхнув неукротимым огнем. Тогда оборотня не остановили ни раны, ни боль, ни бесконечная усталость. В его одурманенном яростью сознании билась лишь одна мысль – убить и отомстить.
Подобно взбешенному демону он накинулся на Самаеля, выпуская наружу все свое отчаяние и гнев, отдавая этому бою свои последние силы. Тогда Май уже не контролировал зверя – он ушел на второй план, позволив своему темному альтер эго взять верх. Однако даже этого оказалось мало. Он успел перегореть раньше Самаеля, повалившись перед давним врагом на колени, вынужденный склонить голову под лезвием ненавистного клеймора. Застыть, чувствуя, как трепещет сталь, касаясь его кожи, и чувствуя ее первобытную жажду.
Тогда Май искренне поверил, что это его конец. Бесславный и глупый.
Он даже впервые за долгие годы решил обратиться к Чернобогу с молитвой, надеясь на милость бога. Вместо милости ему досталась только боль. Новая порция боли и пыток, а так же странные вопросы окончательно спятившего безумца.
– Где философский камень? – таким был вопрос Самаеля, буквально впечатавшийся в память угасающего сознания. Именно этот вопрос раз за разом повторял охотник, в промежутках между пытками. Он подходил, склоняясь к лицу, глядя пристально, оценивающе. Делал знак своим помощникам дознателям отойти, и задавал вопрос, получая неизменное:
– Не знаю.
Май действительно не знал ответа на этот вопрос. А если бы и знал – все равно бы не сказал. Даже под пытками.
Лежа на разделочном столе, распятый подобно грешнику, оборотень мог только подивиться той извращенности человеческого ума, что придумала все это. Рассматривая с отстраненным равнодушием покрытые засохшей кровью щипцы, крюки и всевозможные зажимы, висящие прямо над его головой Май пришел к выводу, что страшнее человека еще не было на этом свете чудовища. Можно было много грехов списать на оборотней, гулей, и прочую нечисть населяющую эту землю, но ни одно из их прегрешений никогда не сравнилось бы по своей жестокости с людской жаждой крови. С той фанатичной убежденностью в собственной правоте, в том мрачном удовлетворении, с которым его мучители рвали на клочья бренное тело.
– Как же я вас ненавижу, – шептал Май всякий раз, когда очередное оружие пыток впивалось в его плоть. И как же в те страшные минуты ему хотелось убить их всех. Всех белобожьих творений, что в своей жестокости превзошли даже повелителя Бездны.
Сколько длился этот персональный ад, Май не знал. Он потерял счет времени уже в тот момент, когда ему под ногти вогнали раскаленные иглы. Час? Два? А может, и целые сутки? Время более не имело значения.
Однако любой забаве свойственно надоедать. А потому Май не удивился, когда услышал от своего мучителя заветное:
– Довольно!
Тогда-то оборотень и понял, что ему не долго осталось ждать желанного забвения. Он не дернулся, когда его стащили с разделочного стола, не попытался атаковать, когда его сгрузили у ног Самаеля и даже не вскрикнул, когда холодная сталь клеймора вошла ему в сердце. Единственное, о чем он все-таки пожалел, делая последний вздох – так это о том, что так и не успел попрощаться с Солохой…
***
Подчиняясь быстрому ходу времени, луна начала понемногу бледнеть. Однако ее света все равно хватало, чтобы осветить самые маленькие оконца, проникая даже сквозь темные стены темницы цеха охотников.
Лунному свету не мешало ни закопченное окно, ни мощная решетка. Он продолжал решительно ломиться внутрь, освещая скукоженный силуэт девушки. Плясал в ее распущенных, всклокоченных волосах, терялся в складках порванного платья, высвечивал каждую царапину и синяк, что изобиловали на ее коже.
Впрочем, луне не долго было сужено любоваться на заключенную. Налетевшая тучка надежно скрыла с глаз Солоху, погружая тюрьму в тревожный мрак.
Какое-то мгновение камера безмолвствовала. Слышен был лишь стук капель о каменный пол, да шебаршение крысы где-то в углу. Он-то и вывел селянку из апатичного ступора. Вздрогнув, девушка подняла голову, скривившись от боли. Даже в царящих потемках неестественно горели огнем ее ведьмовские глаза.
– Твари, – прошептала Солоха, пытаясь подняться. Вскинув руки, она схватилась за решетку, прижимаясь лбом к холодному, ржавому железу. Звякнули плаксиво заговоренные наручи на ее руках, блокируя очередную попытку колдовства. Подобно брошенному бумерангу они обратили волошбу против самой колдуньи, вынудив Солоху застонать от нестерпимого жара, горячей волной прокатившейся по телу. – Будьте вы прокляты! – воскликнула, срывающимся голосом девушка, что есть мочи ударив по железным прутьям кулаками. Решетка дрогнула, но не поддалась. Где-то сзади с потолка свалилось пару камешков, коротко пискнула крыса, покидая облюбованное местечко. Зашипев она чкурнула прочь, пробежав прямо под ногами у Солохи, исчезая между прутьев решетки. Девушка, тихо выругалась, отшатнувшись к стене. Крыс она не боялась. Но оставшись совсем одной, даже в них она видела угрозу.
Оглянувшись, девушка прошла к окну, откуда вновь показался бледный лик уходящей луны. Присмотревшись, девушка не смогла сдержать нервного смешка. Где-то там, за горизонтом уже намечался алый рассвет нового дня, означавший для нее скорую и неминуемую казнь. Вглядываясь в медленно светлеющее небо, она могла только подивиться тому, как сильно изменилась ее жизнь за эти сутки. Ведь еще пару часов назад она была свободной, имела надежду на будущее, шла к своей мечте в наивной надежде добиться в этой жизни признания. А теперь она сидит в тюрьме, закованная в кандалы, пойманная на колдовстве, осужденная на позорную смерть аутодафе. Ее любимого поймали, лучшего и самого верного друга убили на ее глазах, ее жизнь разбили, ее чувства растоптали, смешали с грязью. От ее надежд осталось лишь выжженное пепелище. Осталась лишь тупая боль в груди и темная, слепящая глаза ненависть.
Не выдерживая раздирающего душу темного огня Солоха бросилась прямо на решетку, расхохотавшись. Безумием заполыхали ее глаза, и потекла из рваного шрама на лице кровь, окропляя ее руки и грудь.
От поднявшегося гула заходили ходуном каменные стены темницы, посыпалась с потолка каменная крошка и жалобно запричитала решетка, грозя прогнуться под напором обезумевшей ведьмы.
– Чего буянишь, гадина?
Раздавшийся по темнице голос мгновенно успокоил Солоху. Девушка ахнула, убирая руки от решетки.
– Это ты! – прошипела селянка, оскаливаясь. – Это ты!!!
Стоящая на входе Кларисса только усмехнулась, медленно подходя к прутьям. Она шла нарочито медленно, с достоинством, демонстрируя всю свою красоту, силу.
– Боги, какое жалкое зрелище… – улыбаясь пробормотала ведьма, становясь напротив Солохи. – Неужели ты и вправду думаешь, что подобным образом сможешь отомстить?
– Мерзавка! – рявкнула Солоха подлетая и что есть силы впечатываясь в решетку. – Умри!
– Ой, ой, какие мы грозные, – Кларисса ловко отошла, с заметным удивлением глядя на протянутые сквозь прутья решетки руки своей противницы. Хмыкнув, ведьма прищелкнула пальцами, с удовлетворением наблюдая, какой мукой исказилось лицо ее противницы.
– З-зачем ты так с н-нами? – прошептала селянка, медленно сползая вниз. Внезапно скрутившая ее судорога заставила мир вокруг померкнуть, опрокидывая в пучины Бездны. – Ты в-ведь т-тоже… – закашлявшись, Солоха упала, стирая с лица кровь.
– Тоже что? Думаешь, я хотела такой судьбы? – Кларисса мгновенно переменилась в лице. Улыбку на ее лице заменил хищный оскал. Исказились черты ее лица, став более острыми, звериными. – А вот и нет, простушка! У меня было все, понимаешь! Все! Красота, молодость, здоровье и сила! Я была лучшей, и единственной ведьмой. Опасной и желанной! И все было бы хорошо, если бы не охотник, пленивший меня!
Солоха застонала. По мере того, как Кларисса говорила, судорога продолжала выкручивать ее мышцы.
– Думаешь, мне хотелось становиться такой? – продолжила говорить Кларисса, вздыхая. – Я хочу свободы, простушка. Свободы и мести. И ради этого пойду на все!
Развернувшись, ведьма гордо пошла обратно к выходу, бросив на ходу:
– Советую не противиться судьбе, тебе все равно не долго осталось коптить небо своим присутствием. И да, чуть не забыла. Лови, – обернувшись, Кларисса выпустила из полы своего платья крошечный светлячок, который приземлился точно на голову Солохе.
Селянка вздрогнула. В какой-то момент она перестала находиться в темнице, оказавшись в каком-то странном месте. Небольшая каморка, сплошь забрызганная кровью, была овеяна миазмами смерти и чужого отчаяния. Солоха огляделась, тут же натыкаясь взглядом на фигуру неизвестного ей мужчины. Судя по вооружению – охотника. И его жертвы. До боли знакомой жертвы, с пушистым, кошачьим хвостом.
– Май! – воскликнула Солоха, неверяще распахнув глаза.
– Ты мне больше не нужен, – внезапно сказал охотник, оголяя меч. Почувствовав неладное Солоха бросилась вперед, но так и не смогла остановить неизбежное. Фантомный меч прошел сквозь нее, впиваясь в грудь оборотня.
– Не-ет!!! – только и смогла закричать Солоха, кидаясь на охотника и… натыкаясь на неизменную решетку. Проморгавшись, она встретилась с выжидающим взглядом Клариссы.
– Что это значит? – прошептала тихо она.
– Лишь то, что теперь в этом мире тебя более ничего не держит, – хохотнула ведьма, уходя прочь.
***
Утро стремительно оттесняло ночь, выгоняя тьму с улиц Белграда. Обнажило оно и крадущихся по переулкам неизвестных, что в рассветный тихий час смотрелись настораживающе. Всего подозрительных личностей было трое. Все как на подбор высокие и жилистые, с загорелой, бронзового оттенка кожей, и пепельными седыми волосами – они были элитой тайной службы великого диргинаала. И именно их выбрал Икар для своей работы. Талантливые убийцы, хитрые шпионы, они не привыкли задавать лишних вопросов, предпочитая лишний раз не думать, а действовать. Так и сегодня – услышав о приказе старшего они незамедлительно пришли, в кратчайшие сроки явившись. И бег их продолжался до самых ворот Вороньего Гнезда, где Икар дал знак останавливаться. Его молчаливые спутники незамедлительно послушались, рассредоточившись по территории.
Икар осмотрелся. Бездумно в лагерь врага он идти не стал, раздумывая как обойти защиту на воротах и заборе. В том, что обороняться слуги Ирриила умели Икар знал не понаслышке – сам видел, как всполошились охотники, когда кто-то проник в их сад этой ночью. А потому Икару требовалось время, дабы придумать надёжный план.
Скаф вздохнул, услышав какой-то шум с той стороны забора. Обернувшись, он увидел пару послушников, тащивших куда-то громадный, окровавленный мешок, из которого по земле волочился длинный кошачий хвост.
Выругавшись, Икар сделал своим напарник знак следить, и без особых усилий перепрыгнул через ограду, приземлившись прямо перед лицами послушников. Те испуганно вскрикнули, тут же роняя тело. Мешок с глухим стуком упал под ноги Икара. Скаф же махнул рукой, следя за тем, как стремительно появились его люди. Один, приземлившись, моментально снес голову одному юноше, второй – быстро скрутил второго.
– Уходим, – прошептал скаф, подхватывая мешок, шепча кованной ограде пару слов на неизвестном, шипящем языке. Кивнув его спутники мгновенно скрылись с глаз, исчезая в предрассветном тумане.
– Кошак, потерпи ещё немного, – буркнул Икар, перепрыгивая обратно на улицу. – Смерть – это лишь начало пути, верно? Ты мне знатно задолжал, и отпускать тебя я пока не намерен.
Усмехнувшись своим мыслям Икар понеся прочь, унося с собой бездыханное тело манула.
========== Глава 55 Манул прощается с родиной ==========
Почему-то бытовало в народе утверждение, что тёмные ритуалы проводить следует при полной луне, ну, или, наоборот – в самую темную, безлунную ночь. И обязательно в полночь. Однако действительность сильно отличалась от человеческих забобонов. И сколь бы это смешно не звучало – лучшим временем для запретного колдовства было утро. Именно в тот час, когда Чернобог уже был не властен над миром, а его брат все ещё заступал на свой пост, стояли без надзора врата в мир мертвых. От того и отворить их было не в пример легче.
– Икар, ты уверен, что все удастся? – спросил главаря обычно молчаливый помощник. Сегодня он действительно был чересчур многословным, заставив Шлынду невольно задуматься о его здоровье.
– До суток душа блуждает по самой грани. Тело ещё не остыло, мы сможем вернуть его душу, – ответил он, осторожно укладывая на землю мешок. Развязав узел, скаф вытащил тело, разрывая на груди оборотня рубаху.
От вида запекшейся крови, Икара перекосило. Охотники в цехе отлично знали свою работу и умели убивать с одного удара. Рассмотрев рану скаф заключил, что даже ему будет тяжеловато залечить подобное. Впрочем, Шлында от задуманного отступать не привык. А потому решил идти на крайние меры.
Цыкнув, он склонился к ране, и, вынув из ножен кинжал, резанул себя по руке, роняя тягучие чёрные капли на грудь оборотня.
Правду молил народ, говоря о сверхъестественном происхождении скафов. Действительно текла в их жилах демоническая кровь, дарующая смерть… И исцеление. Не каждый знал, в чем заключалось истинное проклятье скафа, и что служило основой их безумию. Обладая разрушительной силой, истинный чистокровный скаф хранил в себе и дар созидания. Вечный конфликт противоборствующих начал и приводил носителей проклятой крови к безумию…
Раньше Икар ненавидел свою кровь. Теперь же порадовался своей силе, следя, как быстро затягиваются раны на теле соперника
– Жертва готова? – спросил он, оборачиваясь.
Помощники как раз заканчивали чертить пентаграмму на земле и на коже все еще бессознательного послушника, которого удалось утащить вместе с оборотнем.
– Да. Мы можем начинать, – наконец буркнул один из них.
– Хорошо. Ложи их, – приказал Икар, отходя.
Помощник дал знак верным теням и те быстро выполнили приказ, расположив друг напротив друга оборотня и подозрительно затихшего послушника из цеха.
Икар прошелся вокруг них, проверяя верность нанесенных рун. Оказавшись довольным результатом, скаф отступил. Вновь пошло в ход лезвие. И первая капля упала на землю, активируя руны. Рисунок потемнел, напитавшись силой. Словно бы из ниоткуда поднялся ветер, унося с дороги всю пыль и сор. Помощники Икара тут же отступили, рассыпавшись по периметру.
– Тонка та грань, что разделяет наши миры! Велика та жертва, что служит нам ключом. Я – Икар, в народе прозванный Шлындой, желаю отворить врата в Вечность! – с этими словами наемник без раздумий занес кинжал над телом послушника. Малец вскрикнул, руны побагровели, впитывая кровь, а в воздухе похолодало. – Кровь за кровь и жизнь за жизнь, – прошептал Икар, разрезая воздух своим кинжалом. Лезвие вошло глубоко, рассекая тонкую материю истончившихся миров. – Жизнь этого охотника, взамен жизни оборотня Мая. Жертва равноценна. Откройтесь Врата и выпустите нужную мне душу!
Грань миров зашипела, темнея. Жертва действительно была равноценной, как и требование скафа. Май Грабленосец еще не завершил своего земного пути, а потому его душу все еще связывало с миром живых невыполненное обязательство.
Икар усмехнулся. Сейчас, связанный пентаграммой он видел гораздо больше обычного человека. Показалась ему и цепь, тянущаяся от груди тела, к разрезанной грани, и высунувшиеся из этого разреза щупальца чужих душ, все еще ищущих путь в мир живых.
– Май, выходи! Ты – дранный кошак, иди сюда! – крикнул Икар, следя с ухмылкой, как дрогнула связующая цепь. Май его явно услышал.
Грань миров моментально начала затягиваться. А труп оборотня вдруг дернулся, пытаясь встать. Его тут же скрутил подоспевший наемник, задавая дежурный вопрос:
– Ты ли оборотень, прозванный Маем Грабленосцем? Тебя ли убили прошлой ночью?
Оборотень дернулся, приоткрывая глаза. Вздохнул полной грудью, пошевелив ушами на холке, пробормотав:
– Ну, ты и сволочь, Шлында! Раньше никак не мог явиться? Быть мертвым, знаешь ли, то ещё удовольствие!
– Ворчливый, вечно недовольный, скандалист. В этом весь ты, Май! – хохотнул Икар, отпуская оборотня. Манул пробормотал что-то невнятное, подымаясь. Осмотрев себя и обрадованно улыбнувшись, он уверенно засеменил прочь.
– Эй, Май, ты куда собрался? – Икар тут же нагнал оборотня, преграждая тому путь. Шлында был восхищен и напуган одновременно. Казалось, Май и не умирал. Мертвенная бледность с его лица сходила мгновенно, уходил из глаз стеклянный блеск, и даже движения ожившего были плавными, гибкими. Однако его рвение идти неизвестно куда изрядно настораживало.
– Хочу вернуть должок с прошлой жизни. Отойди, – угрюмо буркнул Май, пытаясь пройти. Даже за гранью его не отпускало одно желание, гнетущее душу. Оно было настолько сильным, что мгновенно разогрело тело, растопило закаменевшую кровь, вынуждая бежать вперед.
– Погоди, не торопись, – Икар вновь заступил оборотню дорогу. – Куда же ты, совсем один, в таком виде, и безоружный?
Май только рыкнул в ответ, тут же покачав головой. Да уж, смерть явно не лучшим образом отразилась на его мыслительных способностях. Поддавшись слепым чувствам, он совсем забыл о таких важных вещах.
– Ты прав. Одними когтями я эту сволочь не одолею… – оборотень оглянулся по сторонам рассеянно. – Ах да, мои грабли! – манул тут же нащупал на шее заговоренный ошейник, только подивившись тому, насколько слепыми оказались его враги. Впрочем, в своем нынешнем состоянии вычислить в этой дешевенькой безделушке оружие не смог бы даже опытный охотник.
Сняв ошейник, оборотень аккуратно прикусил палец, капнув проступившей кровью на витиеватую вязь амулета. Тот моментально впитал подношение, в мгновение ока трансформируясь в грабли.
– Ого, грозно выглядит! Чернобожья сталь, я прав? – усмехнулся Икар, с явным интересом рассматривая необычное оружие.
– Ага, – рассеянно отозвался оборотень. – Ладно. Не хочу заставлять Самаеля ждать. Прощай и спасибо за все, наемник!
– Самаеля? Уж не главу ли цеха ты собрался убить? – тут же вклинился в беседу помощник Икара, вынуждая Мая вновь остановиться.
– Верно, а что? Хочешь остановить меня? – в голосе Мая прорезались стальные нотки.
– Нет, просто ты не там его решил искать, – тут же ответил наемник. – Солнце уже взошло, а это значит, что он ушел на казнь.
– Какую еще казнь? – Май недоуменно скривился.
– Сегодня будут сжигать ведьму. Говорят, она нахально проникла в цех и чуть было не попала в сам замок. Ее вовремя скрутили и приговорили к казни, – охотно ответил за своего помощника Икар.
– О, говорят, ей еще оборотень какой-то помогал… Его вроде как спалили прямо на месте, – вклинился второй помощник.
Май охнул. Ранее он не верил в судьбу и случайные совпадения. Но побывав за гранью, он начал больше доверять голосу своего сердца. А оно сейчас как раз нашептывало ему, что в этом городе явно не так много ведьм, имеющих в слугах оборотней…
– А ты не знаешь, как звали ту ведьму? – спросил он тихо.
– Да не помню… Что-то такое деревенское совсем… – забормотал наемник, прищурившись. – Эй, парень, ты куда?
Наемник недоуменно захлопал глазами. Стоявший доселе смирно оборотень вдруг стал словно бы сам не свой. Он побледнел, и даже, казалось, зарычал, чтобы в то же мгновение сорваться на бег.
– Эй, босс, что делать будем? – спросил он Икара.
– Ну как же? Пойдем за ним! – хохотнул скаф.
– Диргинаал нам этого не простит. Мы не имеем права вмешиваться в дела охотников, – осадил его помощник. Шлында только фыркнул в ответ.
– Нас не узнают. Никто даже не догадается, – улыбка Икара плавно перетекла в маньячный оскал. – Пойдем, мой друг, веселье только начинается!
