Текст книги "Заседание рейхстага объявляю открытым"

Автор книги: Луиза Дорнеманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

«Коммунистическая партия,– писала она 11 декабря 1919 года в статье «Кризис»,– прошла через серьезный кризис, последствия которого еще действуют. Дело шло о настоящем и будущем нашей партии, ее принципиальном характере, ее существовании как политической партии».

Особенно подробно остановилась Клара Цеткин па революционном использовании буржуазного парламента, па-помнила о деятельности большевиков в царской думе, об имевших огромный резонанс выступлениях в рейхстаге Карла Либкнехта. Правда, Клара с полным правом могла бы напомнить и о собственных выступлениях в вюртембергском земельном парламенте.

Активно участвовала она в работе III съезда компартии, который состоялся – также нелегально – 25 и 26 февраля 1920 года в Карлсруэ и Дурлахе. Выступления Клары Цеткин на съезде свидетельствуют, что ей принадлежала руководящая роль в различных областях партийной работы. Она говорила о работе среди женщин, требовала организовать для партийных товарищей политическую учебу, неоднократно выступала – резко и бескомпромиссно – против ультралевых течений в партии.

Особенно глубокое впечатление произвел на делегатов ее доклад о международном положении, прозвучавший как пламенное признание ленинского Коммунистического Интернационала и Советского государства. Предложенный по ее докладу Центральным Комитетом КПГ проект резолюции призывал к борьбе за немедленное установление дипломатических и экономических отношений Германии с Советской Россией.

На страницах «Коммунистин» Клара Цеткин охарактеризовала этот съезд как съезд укрепления и упрочения коммунистической партии.

В связи с этим нельзя, однако, умолчать о том, что в дискуссиях о политике компартии Клара не всегда сохраняла ту выдержку, соблюдать которую рекомендовала ей Роза Люксембург после учредительного съезда партии. Таким качеством обладал В. И. Ленин, требуя того же и от других.

Вот что рассказала автору этой книги ветеран труда Роберта Гоппнер, в те далекие годы молодая работница табачной фабрики в Ульме: «Местная организация Коммунистической партии Германии, членом которой я стала сразу же после учредительного съезда КПГ, командировала меня на окружную конференцию, где обсуждались важные политические вопросы. Товарищи в Ульме, как и в других местах, придерживались различных точек зрения в том, что касалось участия в выборах в Национальное собрание, объявленных правительством Эберта. Голосовать или воздержаться? Вокруг этого вопроса разгорелись страстные дебаты. Я, как и ряд других товарищей, была против участия в выборах. Поскольку мы, как я полагала тогда, переживаем революционную ситуацию, было бы неправильно ориентировать рабочих на парламент, где в лучшем случае только произносятся речи.

На конференции присутствовала Клара Цеткин. Она была за то, чтобы участвовать в выборах, и выступала несколько раз, страстно защищая свою точку зрения. Парламент, убеждала она, это трибуна, с которой можно и необходимо обращаться к массам. «Чтобы получить возможность говорить с массами,– воскликнула она,– я готова взобраться на навозную кучу!» Она очень упорно защищала свою позицию и резко выступала против тех, кто отказывался от участия в выборах.

Оставшись в меньшинстве, она крайне огорчилась и немедленно покинула конференцию, что было явным нарушением партийной дисциплины. Тогда я сомневалась в правильности ее позиции, впоследствии я поняла, однако, что она была права».

Но товарищи не сердились на Клару за се вспыльчивость, изредка проявлявшуюся при обсуждении важных политических вопросов. Тогда происходили острые дискуссии и бурные выступления сторонников различных точек зрения. К тому же товарищи знали, что поведение Клары продиктовано тревогой за революцию, которая, и они были в этом уверены, была ей близка. Она была и оставалась их Кларой, революционером с седой головой и глубокими морщинами на лице, сочетавшей в себе мудрость старости с мужеством и энтузиазмом юности, зажигавшей их пламенем своего сердца и указывающей путь вперед, полной боевого задора и в любом положении бесстрашно идущей навстречу врагу.

Каждый из присутствующих на съезде в Карлсруэ навсегда запомнил его заключительное заседание. Кто-то выдал полиции место, где проводилась работа съезда; солдаты из отрядов охраны безопасности окружили помещение, где находились делегаты. Вооруженные агенты уголовной полиции, распахнув окна, направили револьверы на присутствующих, и один из них крикнул: «Всем оставаться на месте, при попытке к бегству будет открыт огонь!» Делегаты вскочили со своих мест, а председательствующий потребовал предъявить письменный приказ об аресте. Так как приказа полицейские предъявить не могли, делегаты решили остаться на своих местах до тех пор, пока он не будет им предъявлен. Делегаты были в тревоге, тан как ситуация для компартии складывалась крайне неблагоприятно: весь состав ЦК и лучшие товарищи из округов попадали в руки полиции.

Внезапно все услышали женский голос: «Товарищи!» Взобравшись на стул, Клара Цеткин обратилась с речью к делегатам и одновременно к солдатам. Она говорила о борьбе и грядущей победе рабочего класса. Полицейские были настолько ошеломлены, что молча, в полной растерянности стояли и слушали ее выступление. Свою речь Цеткин закончила строфой из боевой песни Мартина Лютера, призывавшей к борьбе с реакционным и отжившим.

Делегаты приветствовали Клару возгласами ликования, но солдаты окружили их, повели к трамвайной остановке и доставили в полицейское управление Карлсруэ. Там перед зданием собралась большая толпа. Арестованные пели революционные песни. Клара Цеткин и Вильгельм Пик обратились к собравшимся с пламенными речами, гневно протестуя против незаконных действий местной полиции. Перепуганный начальник полиции распорядился освободить делегатов.

Едва последние из них успели покинуть полицейское управление, как пришла телеграмма от министра Носке, в которой содержался приказ арестовать всех участников съезда. Но они все были в безопасности.

Через несколько дней делегаты съезда в своих округах призывали трудящихся выступить против путча, организованного генералом Каппом.

Ранним утром 13 марта 1920 года контрреволюционная бригада морской пехоты Эрхардта вступила в Берлин. Реакция нанесла удар и в других городах Германии. Путчисты, за спиной которых стоял монополистический капитал, создали новое правительство во главе с генералами Каппом и фон Люттвицем. Имперское правительство, возглавлявшееся социал-демократом Густавом Бауэром, бежало в Дрезден. Организацией путча реакционные силы германского империализма и милитаризма пытались ликвидировать результаты Ноябрьской революции, учинить кровавую расправу над рабочим классом и установить военную диктатуру.

Клара Цеткин объехала несколько городов, чтобы организовать сопротивление путчистам. По задапию вюртембергских товарищей она посетила рабочие кварталы и промышленные предприятия в Штутгарте, Каништадте, Ульме и других швабских городах, призывала рабочих организовать всеобщую забастовку, вооружаться, избирать рабочие Советы. Ей было очень горько, что в результате саботажа со стороны лидеров социал-демократии и независимых социал-демократов дело ограничилось однодневной всеобщей забастовкой, проходившей под весьма расплывчатыми лозунгами. Но на нее произвело глубокое впечатление, что в общей сложности около 12 миллионов мужчин и женщин – коммунистов, членов Независимой социал-демократической партии, социал-демократов и христианских рабочих – единодушно, всеобщей забастовкой, организованной в масштабах до этого в Германии невиданных, смели правительство путчистов. Еще больше ее потрясло то, что в Берлине, Саксонии, Тюрингии, Мекленбурге происходили ожесточенные бои, а в Рурской области была создана Красная армия. В этом Клара Цеткин видела по только свидетельство возросшей силы революционного рабочего класса, но и доказательство того, что пролетариат, если он един и действует по-революционному, обязательно должеп победить. До конца своей жизни стремилась опа вновь и вновь разъяснять эту истину немецким трудящимся.

После боев, происходивших в марте 1920 года, Клара Цеткин, как и Вильгельм Пик, Фриц Геккерт и другие руководители КПГ, активизировала свою работу среди левых внутри Независимой социал-демократической партии, которые начинали все решительнее выступать против оппортунистических партийных лидеров и стремились присоединиться к Коммунистическому Интернационалу.

Когда в конце 1920 года состоялось объединение КПГ с левым крылом независимых социал-демократов, давшее партии таких опытных рабочих вождей, как Эрнст Тельман, Вильгельм Флорин, Вальтер Штёккер, Вильгельм Кёппен, Франк Далем, то это было также заслугой и Клары Цеткин, которая после выхода из Независимой социал-демократической партии никогда не прекращала политической работы среди ее членов.

Существенную помощь в подготовке объединительного съезда, превратившего Коммунистическую партию Германии в массовую революционную партию, оказала серия ее статей «Путь в Москву», которую в сентябре 1920 года она опубликовала отдельной брошюрой.

Первое слово коммунистов в рейхстаге

Вскоре после капповского путча Национальное собрание было распущено и назначены выборы в германский рейхстаг. В промышленных районах, но кое-где также и в сельской местности подле претенциозных плакатов буржуазных партий, Социал-демократической партии, независимых социал-демократов, плакатов, соблазнявших избирателей обещаниями, выполнять которые эти партии никогда не собирались, можно было увидеть скромные и непритязательные плакаты коммунистов, на которых значилось: «Голосуйте за Коммунистическую партию Германии («Союз Спартака») – Клару Цеткин».

Так же часто, как перед войной, выезжала теперь Клара для проведения предвыборной агитации в Тюрингию, Саксонию, Берлин, Рейнско-Рурскую область. Повсюду разъясняла она трудящимся программу и политику КПГ, выступала за дружбу с Советской Россией.

Поездки были трудными и утомительными. Неудобные и переполненные поезда ходили нерегулярно, третьеразрядные гостиницы, в которых Клара остапавливалась, были грязными, а обслуживание в них ниже всякой критики, товарищи, у которых ей приходилось бывать, бедствовали, питались крайне скудно, продуктов не хватало, их строго нормировали. Но залы, в которых проводились собрания, всегда были переполнены. Приходили многие члены Независимой социал-демократической партии. Жаркие дискуссии продолжались далеко за полночь.

Несмотря на все трудности, Клара была счастлива вновь очутиться среди трудящихся промышленных областей, участвовать в их жизни, от которой она против своей воли была так долго оторвана.

На выборах в рейхстаг КПГ получила два депутатских мандата, и 6 июня 1920 года Клара Цеткин вошла в германский рейхстаг вместе с Паулем Леви, тогдашним председателем Коммунистической партии Германии. Уже 2 июля парламент переживал сенсацию: Клара Цеткин выступила со своей первой речью в рейхстаге. Это была первая речь коммунистического депутата в германском рейхстаге.

Когда председательствующий объявил: «Слово предоставляется депутату Цеткин, Коммунистическая партия Германии», зал заметно оживился. Когда Клара поднялась со своего места и направилась к трибуне, на нее уставились сотни глаз, большинство холодно, некоторые с ненавистью, иные с любопытством и лишь очень немногие благожелательно. Те, которые рассчитывали увидеть нечто вроде «воинствующей мегеры», не следящей за своей внешностью, какой ее пыталась представить реакционная печать, были разочарованы. За ораторской трибуной, гордо выпрямившись, стояла пожилая женщина с тонким, умным лицом, в скромном, со вкусом сшитом черпом шелковом платье. Спокойно разложила она перед собой подготовленные заранее заметки.

Депутаты застыли в ожидании. О чем будет говорить эта женщина?

Клара Цеткин спокойно оглядела депутатские скамьи. В своей большой речи она изложила боевую программу Коммунистической партии Германии.

«Первое слово коммунистов здесь,– начала Клара,– мы обращаем к тем, кто находится за пределами этого здания, по ту сторону германской границы. Мы хотим выразить чувство международной солидарности с пролетариями всех стран, с которыми мы чувствуем себя связанными теспыми узами, невзирая на потоки крови, пролитые в мировой войне, с которыми мы едипы в революционной классовой борьбе, преследующей цель победить капитализм п построить социализм, коммунизм. Это первое слово особенно является выражением благодарного братского преклонения перед социалистической Советской Россией, которая в неимоверно трудных, тяжелейших условиях, сражаясь против всего капиталистического мира, строит новую, социалистическую Советскую Россию.

Это одновременно торжественное обещание нашей готовности к борьбе и верности конечной цели, нерушимого единства с героическим пролетариатом Советской России, который под руководством отважных большевиков идет впереди рабочих всего мира в борьбе за построение социализма, указывая направление и являясь примером».

Затем она изложила взгляды коммунистов на внешнее и внутреннее положение Германии. Учитывая предстоящие переговоры с представителями западных держав в Спа, на которых подлежали уточнению отдельные пункты Версальского договора с Германией, Клара Цеткин сказала:

«В Спа империалисты Антанты попытаются покарать германский империализм за совершенные им преступления тем, что сами совершат новые преступления...

Но расплачиваться за них будет не германский империализм, не те классы, политику которых он проводит. Эти классы удовлетворяются получением огромных военных прибылей. Что же касается издержек войны, их должны оплатить широкие массы трудящихся».

Безжалостно разрушила она все иллюзии, связанные с «помощью», которая придет якобы от империалистов США, иллюзии, искусственно распространявшиеся и поддерживавшиеся среди рабочего класса социал-демократическими лидерами:

«Только попрошайки и безнадежные глупцы могут воображать, что условия мирного договора для разрушенной Германии могут быть смягчены пунктами программы Вильсона и Лигой наций... которая представляет собой интернационал капиталистов для эксплуатации трудящихся всего мира...

Мрачные перспективы, связанные для нас со встречей в Спа, могут быть, по нашему мнению, развеяны только од-пим другим словом: «Москва»... Союз Германии с социалистической Советской Россией ликвидировал бы международную изоляцию Германии...

Однако предпосылкой такого союза должен быть полный и решительный отказ Германии от ее прежней внешней политики, проводившейся до сих пор».

«Политика бронированного кулака», подчеркнула она, которую Германия с самого начала проводила по отношению к Советской России, достигла апогея близорукости и позора, когда русская монархическая контрреволюция получила возможность на немецкой земле концентрировать свои силы, когда германские войска предложили Антанте начать в Прибалтике военные действия про'гив большевиков. Клара Цеткин убедительно показала, что мирный договор с Советским государством сулит Германии с ее дезорганизованной экономикой крупные выгоды: сбыт товаров, производимых германской промышленностью, вытесненной с мировых рынков, предоставление работы немецким рабочим, инженерам, ремесленникам, оказавшимся безработными после войны. С гордостью указывала она на молодое Советское государство, которому его противники прочили не более нескольких недель жизни и которое успешно противостояло наступлению армий русской контрреволюции и империалистов всего мира.

Клара Цеткин призвала немецких трудящихся организовать вне стен парламента мощные демонстрации протеста, заявив во всеуслышание, что представители германского правительства в Спа будут выступать не от имени немецкого народа. Необходимо, подчеркнула опа, прежде всего организовать мощное движение солидарности с Советским государством, которое, до того как армии интервентов были полностью изгнаны с советской земли, подверглось нападению со стороны реакционных правителей Польши, действовавших по указке империалистических западных держав. Она потребовала задержать все проходящие через Германию транспорты с оружием, направляемые Антантой в Йолыну.

«Немецкий пролетариат,– призывала Клара Цеткип,– в этот час должен энергично продемонстрировать свое чувство международной солидарности с Советской Россией. Мы требуем, чтобы он последовал прекрасному примеру итальянских и австрийских организованных рабочих. Впредь германскую границу не должеп пересечь ни один железиодорожпый вагон с оружием, боеприпасами, одеждой и другими предметами военного снабжения, которые предназначаются для польской армии. В Польшу ие должен уйти ии один вагон со станками, которые капиталисты Антанты направляют туда для изготовления боеприпасов па польских военных заводах».

Потом она говорила об огромных социальных задачах, которые должны быть решены по окончании войны, о неисчислимых страданиях населения, о раненных и искалеченных на войне, о вдовах и сиротах, подорванном войной здоровье народных масс, недостаточном количестве школ и университетов, о нищете, в которую ввергнуты ученые и художники, рабочие, служащие, мелкие чиновники,

о детях, жилищном кризисе. «Горькие лишения, бесконечные заботы и тревоги,– заявила Клара Цеткин,– таков удел трудящихся масс».

От имели партии она потребовала экспроприации юнкеров и спекулянтов, наживавшихся на военных поставках, введения рабочего контроля на производстве и последующей передачи в общественную собственность крупных предприятий, оказания поддержки крестьянским товариществам.

Цеткин изложила перед депутатами рейхстага самые насущные требования народа, о которых она слышала па собраниях, на фабриках и заводах, в рабочих кварталах, в поездах во время своих многочисленных поездок. Поэтому Клара говорила с этой трибуны о справедливом, с участием рабочих, распределении продуктов, пуске бездействующих предприятий, что, как она подчеркнула, саботируется капиталистами, об оказании в достаточном размере помощи полностью и частично безработным, о коренном улучшении социального обеспечения. В то же время депутат КПГ не оставила у слушателей и тепи сомнения в том, что это улучшение тяжелого положения трудящихся может быть достигнуто лишь в результате упорной внепарламентской борьбы.

Впервые после того, как усилиями реакции был изгнан из рейхстага Карл Либкнехт, под сводами этого зала вновь прозвучал голос оратора, по праву выступающего от имепи немецких трудящихся, защищающего их подлинные жизненные интересы.

Через несколько недель, 28 июля, Клара Цеткин еще раз с трибуны рейхстага выступила против договора в Спа. Когда в своей речи она перед лицом мировой общественности заклеймила позором зверства германских милитаристов в Северной Франции и Бельгии, в зале поднялась настоящая буря, подобная тем, какие часто здесь происходили во время выступлений Карла Либкнехта.

«За границей будут вам благодарны!»—крикнул ей один правый депутат, и тут нее его бурно поддержали единомышленники.

«Я полагаю, уважаемый господин,– отвечала ему Клара Цеткин,– мне будет благодарна Германия за то, что я говорю правду... Признавая правду и высказывая ее, приобретают больше, чем тогда, когда оспаривают или отвергают исторические факты. Оспаривая и опровергая истину, себя не возвышают, этим себя лишь унижают перед другими странами и народами, вызывают к себе презрение!»

С той же революционной отвагой она выступила во время обсуждения в рейхстаге проекта закона о разоружении населения. Без тени смущения и страха Клара заявила, что этот закон, который должен якобы защитить Веймарскую республику от правых путчистов, в действительности направлен против рабочих.

«В то время как выискивают каждого рабочего,– сказала она,– в доме которого после войны застрял карабип или какое-либо иное оружие в этом роде, остаются полностью безнаказанными магнаты в Померании и Мекленбурге, хранящие в своих поместьях целые склады оружия».

И когда Клара Цеткин решительно заявила представителям реакции, что рабочий класс не даст заткнуть себе рот и не позволит, чтобы его штыками заставляли выходить на работу, то все – и реакционеры, и революционные рабочие – понимали ее именно так, как она хотела быть понятой, а именно, что борьба против милитаризма и империализма должна и будет продолжаться с неослабевающей силой.

Поездка в Советскую Россию

Я отправилась в путь вместе с Кларой Цеткин,– рассказывала итальянская коммунистка Камилла Равера, которая в 1922 году в первый раз приехала в новую Советскую Россию.– В дороге дни и часы летели быстро, и, чем ближе мы были к русской границе, тем все с большим волнением я думала о той минуте, когда я впервые ступлю на советскую землю. Из окна вагона я видела сияющий снежный ландшафт: благодаря девственной белизне снежного покрова, стволов деревьев, даже самого воздуха, березовые рощи казались заколдованными.

Я думала о великой России, с которой я познакомилась и которую полюбила по произведениям ее писателей, о русском народе, который революционеры-большевики под руководством Ленина спасли от многовекового чудовищного угнетения и рабства, мобилизовали на свершение Октябрьской революции, означавшей новую эру в истории человечества. Внезапно Клара Цеткин встала, подошла к окну и воскликнула: «Сейчас будем приветствовать Страну Советов. Через несколько минут увидим первых красноармейцев». Посреди бесконечной снежной равнины развевалось Красное знамя Советов, там проходила граница страны социализма.

Этот рассказ дает представление и о том, что чувствовала Клара Цеткин, впервые оказавшись в 1920 году в Советской России, как она писала, «на свободной земле свободного парода».

Приглашение посетить Советскую Россию Клара получила осенью 1920 года. Путешествовать в те годы представлялось делом трудным и опасным. Война с белополяками еще продолжалась. Прибалтийские страны стали опорными пунктами международной контрреволюции. Клара вынуждена была отправиться в путь на очень неудобном пароходе, а затем пересечь Латвию. Никто не мог быть уверен в том, что она благополучно достигнет цели. Но Клара ни за что на свете не отказалась бы от этой поездки. Она хотела все видеть собственными глазами, самой быть участницей великих свершений. В сопровождении молодой спутницы, коммунистки, Цеткин отправилась в путь.

Первый советский город, в который она приехала, был Петроград. Сразу же в ее памяти воскресли картины внешнего блеска царской столицы, которую она посетила еще молодой девушкой: Невский проспект и набережная Невы, где прогуливались богато одетые чиновники и купцы, офицеры в пышных мундирах с золотыми эполетами, элегантные дамы в роскошных мехах и бриллиантах. Клара вспомнила яркие витрины магазинов, дворцы с тысячами огней за огромными окнами... Так проходила жизнь небольшой верхушки общества – дворян, помещиков, буржуазии, высшего чиновничества.

Все это ушло навсегда. Петроград 1920 года был городом, тяжело пережившим сначала войну империалистическую, затем гражданскую, серым и грязным. Пустынные улицы. Не было газа, электричества, не хватало угля и дров. Недоставало многого другого необходимого для жизни – медикаментов, одежды, белья, обуви, даже иголок и ниток. Худые от голода, с морщинистыми лицами мужчины, тысячи больных, чахлых, похожих на тени детей. Империалисты объявили о блокаде Советского государства, отрезав все пути подвоза товаров извне. Война и интервенция привели к разрушению большинства промышленных предприятий, поля были опустошены, кулаки прятали зерно.

Но еще до своего путешествия Клара Цеткин резко критиковала тех западноевропейских политиков и социал-реформистских лидеров, которые видели только одну эту сторону в жизни молодого Советского государства. По возвращении домой ее критика стала еще более резкой. Для Клары Советская Россия была прежде всего страной, указывающей человечеству путь к освобождению. Ведь советский народ, лишения и страдания которого она принимала так близко к сердцу, победоносно отстоял свои завоевания от полчища врагов, это был героический народ, а Петроград, рабочие и работницы которого дважды отбили наступление белогвардейских банд, был родиной Великого Октября. Здесь выстрел с крейсера «Аврора» явился сигналом о восстании. Из Смольного – Клара с благоговением вступала под своды этого здания – В. И. Ленин руководил революцией. Из Петрограда прозвучал на весь мир призыв большевиков к миру. Здесь были провозглашены первые декреты Советского правительства: о мире и о земле.

Обо всем этом думала Клара Цеткин, находясь в Петрограде. Повсюду ощущала она дыхание революции, зарождение новой жизни, огромные перемены, которые произошли в людях. Она читала на лицах рабочих, солдат, женщин, молодежи гордость и решимость, твердую волю и уверенность в правоте своего дела. «Мы больше не рабы,– говорили их глаза.– Все это принадлежит нам. Сегодня наша жизнь тяжела, но наше будущее станет счастливым. И мы никогда не отдадим того, что завоевано нами». Такого чувства хозяина своей жизни Клара никогда раньше пе видела на лицах простых людей.

«Пролетариат,– писала она в статье, посланной из Москвы в редакцию «Роте фане»,– не желающий больше быть пассивным и безвольным объектом истории, пролетариат, отважно решивший сам быть творцом истории,– таково самое главное, отодвигающее все остальное на задний план, впечатление, которое выносит иностранный наблюдатель, приезжающий сейчас в Советскую Россию. Именно в этом, как в фокусе, концентрируется главное в современной жизни советского народа».

Все, с кем встречалась Клара Цеткин,– рабочие, женщины, молодежь – знали, что в лишениях, которые им при-23 Луиза Дорвеманн ходится переносить, виноват не советский строй, а международный империализм и находящиеся у него на содержании белые генералы. И советские трудящиеся говорили об этом вождю немецких рабочих. Да, рассказывали они, нам не хватает хлеба, сапог, ситца, ибо нас ограбили Колчак и Депикин, отняли зерно, уголь и нефть, взорвали наши железные дороги, разрушили наши машины. У нас не хватает станков и машин, ибо англичане и французы организовали блокаду нашей страны, пытаясь заставить советских людей снова работать на господ, а пе на себя.

«Таков ответ,– писала Клара Цеткин,– который дают пролетарии на вопрос о причинах страданий народа и хозяйственной разрухи...

Русскому пролетариату, сумевшему проявить такое терпение к выпавшим на его долю неслыханным лишениям, его убежденность придает беспримерное историческое величие и творческую силу... Это революционная боеготовность, революционная воля к борьбе. Это закалило сотни тысяч рабочих и крестьян, которые при каждой новой мобилизации стекаются под красные знамена, чтобы, не страшась самых больших лишений и опасностей, беззаветно защищать Советскую Россию против целого полчища врагов. Это – высшее проявление революционной воли к борьбе и к самоутверждению; стиснув зубы, русский пролетариат заявляет: «Мы готовы умереть, но Советская Россия будет жить!»

Насколько же неуклюжи в своем образе мыслей и заслуживают жалости те «проницательные» и «остроумные» теоретики, равно как и те многоопытные практики, которые, побывав в революционной России, не почувствовали и следа революционного эптузиазма, поднявшего русский пролетариат на такую высоту, сделавшего его атакующим авангардом обездоленных всего мира!»

Этот энтузиазм, как указывает Клара Цеткин, проявляется не только в массовых митингах, собирающих под красными знаменами тысячи людей, митингах, в которых ей довелось принимать участие в Петрограде и Москве. Значительно более сильное выражение находит он в творческих делах.

«Есть в Петрограде,– пишет она,– Марсово поле, где похоронены жертвы революции, убитые контрреволюционерами Володарский, Урицкий и многие другие. Опо занимает обширное пространство. В день празднования 1 Мая петроградские рабочие и работницы, пережившие все ужасы наступления на Петроград войск Юденича, настрадавшиеся от голода и холода, добровольно и безвозмездно посадили на этом поле 60 тысяч деревьев и кустов. Марсово поле превратится в чудесный парк. Я не описалась: 60 тысяч деревьев и кустов было посажено в течение одного дня для того, чтобы тихая прохлада парка, бархатная зелень его лужаек и веселое щебетание птиц радовали детей и внуков тех, кто с таким воодушевлением здесь в этот день трудился.

Задумывать и осуществлять такие грандиозные планы, такие обширные и великодушные замыслы может только класс, уверенный в своем будущем, класс революционный, преисполненный духа самых высоких идеалов...»

Глубокое впечатление произвели на Клару коммунистические субботники.

«Тысячи благородных убежденных коммунистов уже сейчас рассматривают участие в субботниках как свой естественный партийный долг, дело чести коммуниста. По всей стране на субботники выходит бесчисленное количество людей, они работают на промышленных предприятиях, в больницах, государственных учреждениях, па лесозаготовках. Примеров добровольной мобилизации людей в таких грандиозных масштабах не знает история. Какая сила и радость исходит от этой массы людей, можно судить по ликующим звукам «Интернационала», который они поют, возвращаясь с субботпика и проходя по улицам города. Опи идут, гордые и радостные, мужчины и женщины».

Клара постоянно видела и другие яркие примеры высокого политического сознания и беспримерной зредооти русских революционных рабочих. Большое впечатление произвело на нее собрание 8 тысяч рабочих и работниц московских предприятий в Большом театре. Очень внимательно, чтобы потом обо всем рассказать в своих коллективах, слушали опи доклад о внешней политике Советского правительства, а также сообщение о состоявшейся в Баку конференции представителей среднеазиатских республик. Особенно тронули Клару теплые приветствия, которыми были встречены иностранные гости, в том числе и опа сама, Друг Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Клара Цеткин увидела в этом яркое проявление чувства пролетарского интернационализма. Повсюду, где ей приходилось бывать, она встречала живой интерес к жизни и борьбе немецкого пролетариата.

Клара беседовала со многими советскими женщинами, первыми женщинами в мире, которым их правительство предоставило полное равноправие с мужчинами во всех областях жизни и помогало, несмотря на тяжелое положение Советского государства, эти права осуществлять. Даже в самые тяжелые времена интервенции и гражданской войны Советское правительство делало все, чтобы дать женщинам возможность развивать свои силы, стать гражданами государства, имеющими равные с мужчинами права и обязанности. И таких женщин она встречала повсюду: на своем рабочем месте на заводах и фабриках, в сельском хозяйстве, в аппарате управления, дома, на конференциях и собраниях, где они – подчас еще робко и беспомощно, но тем пе менее умно и целеустремленно – обсуждали свои и государственные проблемы. Довелось беседовать ей и с женщинами – военнослужащими Красной Армии.