Текст книги "Заседание рейхстага объявляю открытым"

Автор книги: Луиза Дорнеманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

В стане реакции эти слова вызвали взрыв ненависти, близкой к истерике. В газетах «Фолькишер беобахтер» и геббельсовской «Аигрифф», во всей реакционной прессе под крупными заголовками опубликованы статьи, авторы которых требуют издания специального закона, делающего невозможным выступление Клары Цеткин в рейхстаге.

Рабочие готовятся дать достойный отпор любой фашистской провокации.

30 августа, в день открытия рейхстага, ужо к полудню тысячи трудящихся заполнили Тиргартен и площадь перед зданием рейхстага. Они заставляют умолкнуть шныряющих в толпе провокаторов и подстрекателей, они готовы, если потребуется, собственными кулаками проложить Кларе Цеткин дорогу в рейхстаг.

Тем временем Клара Цеткин давно находится в здании рейхстага, в помещении коммунистической фракции. Рано утром за ней па нелегальную квартиру заехали товарищи – два коммунистических депутата рейхстага и два представителя руководства партии. К зданию рейхстага автомобиль пробирался боковыми улицами и смог незаметно подъехать к одному из его служебных входов.

Открытие рейхстага назначено на три часа пополудни. Задолго до этого огромный зал был переполнен. На трибунах не только представители высших слоев общества и дамы высшего света, много рабочих, в том числе берлинских промышленных предприятий. В журналистской ложе деятели печати, сотрудники крупнейших немецких и иностранных газет. Правую половину зала заняли фашисты, они в нацистской униформе.

Клара Цеткип – среди членов коммунистической фракции рейхстага, в первом ряду. Весть о том, что она прибыла па заседание, мгновенно облетает зал. Чувствуется затаенное, с трудом сдерживаемое волнение, каждый задаст себе вопрос: откроет ли она заседание рейхстага, выступит ли с речью?

И когда звонок возвещает о начале заседания, в зале воцаряется мертвая тишина.

Клара Цеткин, поддерживаемая двумя коммунистическими депутатами, направляется к креслу председателя, садится в него, но тут же поднимается, чтобы объявить заседание рейхстага открытым. Гитлеровцы застыли на своих местах, не решаясь что-либо предпринять, никто из них по произносит ни слова, не подает никаких реплик.

Согласно правилам процедуры, Клара Цеткин обращается к присутствующим с вопросом, нет ли среди находящихся в зале депутатов кого-либо старше ее по возрасту. И, не получив ответа, начинает свою речь.

Первые слова звучат тихо, но затем ее голос крепнет, па лице Клары написаны решимость и твердая воля. Еще раз, в последний раз, эта женщина, пользующаяся любовью и уважением трудящихся всех стран, обращается к своему народу и ко всему человечеству, протестуя против нависшей над миром угрозы. Полны убийственного сарказма ее обвинения в адрес кабинета фон Папена, который терроризирует трудящихся и открыто пролагает путь фашизму. Она не щадит и правых руководителей социал-демократии, терпимо относящихся к политике, которая наносит огромный вред трудящимся. Ее речь обращена ко всем: к рабочим и работницам заводов и фабрик, к служащим, учителям, деятелям науки, матерям, молодежи.

«Требование момента,– говорит она,– это единый фронт всех трудящихся для борьбы против фашизма. Побороть фашизм нужно уже для того, чтобы сохранить мощь порабощенных и эксплуатируемых, силу их организаций, наконец их физическое существование.

Перед этой настоятельной исторической необходимостью должны отступить на задний план все разъединяющие политические и профсоюзные установки. Все, кому угрожает опасность, все терпящие от фашизма должны создать единый фронт в борьбе против фашизма и его агентуры в правительстве.

Самоутверждение трудящихся в борьбе против фашизма – вот в чем основная предпосылка единого фронта в борьбе против кризиса, империалистической войны и против корня этих зол – капиталистической системы производства».

Свое выступление Клара Цеткин заканчивает выражением твердой уверенности в победе тех идей, которые она представляет. Она надеется также, заявила в заключение Клара Цеткин, что ей в качестве старейшего депутата еще придется открывать заседание первого парламента в новой Германии, в Германии победившего пролетариата.

Три четверти часа с напряженным вниманием слушал переполненный зал ее речь. Такова была огромная нравственная сила ветерана международного рабочего движения. В течение всего этого времени пи один из гитлеровцев, сидевших в зале, ни разу не решился прервать ее речь.

Клара Цеткин выполняет затем все предусмотренные процедурой формальности, проходят выборы председателя. Руководство заседанием рейхстага попадает в руки Германа Геринга.

Ее речь вечером этого же дня передали по телеграфу во все страны. На следующее утро ее читали миллионы трудящихся. В борьбу за дело мира включились новые, свежие силы. Для трудящихся масс Клара Цеткин – олицетворение огромного опыта большой жизни, целиком отданной борьбе за счастье народа, любовь к которому всегда живет в ее сердце. Они знают, что нет для нее иной цели на земле.

После огромного напряжения сил, которого потребовал от Клары Цеткин этот день, она чувствует себя страшно усталой. Она вышла победителем из труднейшего испытания, но пройдет еще много времени, пока Клара сможет отправиться в обратный путь. А до той поры она живет в предоставленной ей и мало кому известной квартире, за ней ухаживают сын и хозяйка, больше Клара никого не видит. Посетителям доступ к ней закрыт, этого требуют не только состояние здоровья, но и необходимость обеспечить личную безопасность Клары Цеткин.

В одипочестве так медленно тянется время. В эти долгие часы она может многое вспомнить, о многом подумать. Но, находясь целиком под впечатлением событий последних дней, связанных с ее выступлением в рейхстаге, она все чаще и чаще задумывается о Германии. Подымутся ли трудящиеся массы против коричневой опасности? Будет ли создан единый фронт рабочего класса, за который борется Коммунистическая партия? Или...? В те дни никакая человеческая фантазия не могла представить себе те чудовищные преступления и злодеяния, которые германский фашизм очень скоро принесет немецкому народу и всему миру, что могут существовать на свете такие лагеря массового уничтожения людей, как Майданек и Освенцим, что за годы развязанпой гитлеровской Германией второй мировой войны погибнет 55 миллионов человек. Но Клара Цеткин, испытанный революционер, один из лидеров Коммунистического Интернационала и председатель Международной организации помощи борцам революции, знает, на какие жестокие репрессии способна реакционная буржуазия, понимает, что представляет собой фашизм, сознает, что партия тысячу раз права, утверждая, что «Гитлер – это война!» и что приход фашизма к власти означает серьезную угрозу для Советского Союза – родины всех трудящихся. И, превозмогая слабость, она снова и снова дает себе клятву до последнего дыхания бороться против надвигающейся угрозы.

Но приходят и такие часы, когда она мысленно уходит далеко от треволнений этих дней и отдается воспоминаниям. И задумывается о собственной жизни. Когда же он начался, трудный, но прекрасный, полный страданий, но и радости свершений путь, который привел ее, дочь скромного сельского учителя, к тем высотам, которых достигали лишь немногие, к доверию и любви миллионов людей. Теперь с высокой трибуны рейхстага обращается она с призывом к миролюбивым людям Германии и всего мира, с призывом, который услышали и поняли миллионы людей.

Когда же начался этот путь?

Может быть, в тот день – это случилось более сорока лет назад,– когда состоялось ее первое большое выступление по женскому вопросу перед мировой общественностью? 1889 год. Международный рабочий конгресс в Париже – учредительный конгресс II Интернационала. Клара Цеткин – делегат берлинских работниц. Ей тридцать два года, она только что овдовела. Клана очень волновалась, более, чем когда-либо потом на каком-либо из конгрессов; выступление перед такой аудиторией ее пугает. Но у Цеткин делегатский мандат, ее послали сюда с определенным наказом, и Клара преодолевает робость, выступает смело и страстно в защиту прав женщин на труд и экономическую независимость, требует для работниц права па активное участие в борьбе, которую ведет ее партия. Клара Цеткин говорит не только о защите прав женщин, но и обращает внимание делегатов социалистических партий на важный аспект борьбы за новое, социалистическое общество. Она часто вспоминает этот день. Для нее оп означал важный рубеж в жизни – начало борьбы за организацию немецкого и международного социалистического женского движения.

И тем не менее выступление на конгрессе нельзя считать началом ее долгого и трудного жизненного пути. Может быть, ранний период, предшествовавший конгрессу. Клара Цеткин – бедная, ищущая работы эмиграптка во французской столице. Она тесно связана как со своей преследуемой в Германии партией, так и с французским рабочим движением и с русскими революционерами, к которым принадлежал ее муж. Старая женщина вспоминает Париж, этот огромный город, полный жизни, кипения и ни с чем не сравнимого очарования, который, за исключением городов Германии и после Москвы и Ленинграда, она любит, как никакой другой город в мире... Она вспоминает французских рабочих – храбрых, со славными революционными традициями.

Теплый весенний день. Она стоит на берегу Сены. Сс-годпя у нее трудный день, и Клара выкроила для отдыха лишь несколько минут. Над рекой, медленно несущей свои воды, и над набережной с тесно прижавшимися друг к другу домиками ласково светит солнце, на деревьях пробиваются первые зеленые клейкие листочки. Она бедно одета, голодна, но ее голова полна идей и планов. Клара роется в богатствах букинистов, раскинувших на набережной свои столики и предлагающих покупателям редкие издания. Еще раз пересчитав в кошельке несколько монеток,, она покупает заинтересовавшую ее брошюру.

Клара видит себя в Люксембургском саду. Воскресный день, время склоняется к вечеру. Вместе с ней двое се детей. Мальчики весело играют, катают перед собой обручи.

А сейчас куда она так торопится? Клара боится опоздать – ведь она дает уроки немецкого языка. Ее путь лежит вдоль Больших бульваров, обсаженных деревьями.

Клара наслаждается красотой природы, но одновременно неодобрительно посматривает на фланирующих бездельников и дам в нарядных туалетах. Они никогда не знали, что такое труд, но тем не менее пользуются всеми радостями жизни, тогда как неподалеку тысячи голодных людей работают за гроши не разгибая спины.

Клара видит себя в толпе людей, несущих красные знамена. Это ежегодный массовый митинг памяти парижских коммунаров па кладбище Пер-Лашез. Вместе с другими она провозглашает: «Да здравствует Коммуна!», «Долов Буланже!» ¹

В ее памяти оживает образ мужа. Осип Цеткин, мужественный революционер, спасаясь от преследований царской полип,ни, вынужден был эмигрировать из России сначала в Лейпциг, затем во Францию. Вместе с ним Клара была в этом городе. Этот человек стал для молодой девушки образцом для подражания, учителем, а затем мужем, отцом ее детой. Он умор рано, по ему навсегда была отдапа ее любовь.

Клара вспоминает их бедную квартирку. Вечер, и дети уже спят. Она и Осип сидят друг против друга за простым столом, сбитым из деревянных досок, между ними маленькая керосиновая лампа, фитиль которой приходится время от времени подкручивать. Перед пей раскрыт первый том «Капитала». Клара недавно приступила к его изучению. Изредка бросает взгляд на мужа. Ей так хотелось бы по говорить с ним: только что прочитанные страницы вызвали поток мыслей и вопросов, которые требуют обсуждения. Но Осип очень занят, он работает над переводом на русский язык статьи; к утру она должна быть готова. Это па несколько дней обеспечит существование семьи. Кроме того, ему надо успеть подготовить доклад, с которым он выступает в обществе немецких социал-демократов. Поэтому беседу придется отложить. Они часто обмениваются взглядами, полными нежности и взаимного доверия.

Может быть, начало ее пути относится к тому времени, когда они вместе переехали в Париж? Или к 1878 году, когда в Германии вступил в действие закон против социалистов и Клара рассорилась с родными во имя верности ^{1 2}

социалистическому движению, к которому она только что примкнула?

Нет. Из прошлого возникают еще более далекие воспоминания. Теперь перед ее мысленным взором возникает журчащий ручей – почти незаметная канавка, превращающаяся в неудержимо стремящийся вперед шумный водный поток; на обоих его берегах ряды маленьких домиков. Через ручей переброшен узкий деревянный мостик. Чуть повыше на холме несколько крестьянских дворов, над селом возвышается церковь, рядом школа. И так близко, как бы наяву, видит она перед собой родителей: всегда доброе лицо отца, учившего детей любить людей и ненавидеть несправедливость, энергичное лицо матери, внушившей дочери с детства, что женщина, если она хочет свободы и подлинной независимости, должна иметь профессию и твердо стоять на ногах.

Да, именно здесь, в этом селе, начался ее большой жизненный путь.

Часть I

ГОДЫ УЧЕНИЯ

1857

1889

А хлеба хватит нам для всех – Устроим пир на славу!

Есть розы и мирты, любовь, красота И сладкий горошек в приправу.

Генрих Гейне

Детство _<

Видерау, где родилась Клара Цеткин, расположена у подножия Рудных гор, между Лейпцигом и Карл-Маркс-Штадтом. Это была небольшая деревушка. Разбросанные в долине маленькие домики – в них в те далекие времена жили вязальщики чулок и батраки,– большие крестьянские дворы, крытый шифером дом, в котором хозяйничала мать, «мадам Эйснер», небольшая школа, где учил детей отец, неподалеку лощина с живописными холмами, нивы и золеные луга – со всем этим было связано детство Клары.

Но впечатления от окружавшей ее ужасающей нищеты были настолько сильными, что Клара Цеткин даже в старости не могла говорить о ней без глубокого волнения. Она вспоминала семьи чулочников-надомников, которые вместо с детьми работали от зари до зари и на свой заработок никогда по могли досыта поесть. Девочка встречала этих детишек у дверей сельского лавочника, куда они прибегали купить на 3 пфеннига селедочного рассола, чтобы «приправить картошку», она бывала в их убогих хижинах, где самое большое место занимала вязальная машина и где в одной комнате работали, готовили пищу, ели и здесь же на полу спали.

Видела Клара и работавших на дому ткачей. Они приходили в Видерау из соседних селений и продавали изготовленные ими товары. Ткачи и чулочники жили в постоянном страхе, что фабрики, число которых быстро росло, лишат их последнего куска хлеба. Девочка слышала много гневных слов о высокомерных фабрикантах, о надсмотрщиках, пытавшихся урезать и без того ничтожный заработок рабочих. Настроение этих людей, рассказывала позднее Клара Цеткин, очень хорошо передано в «Ткачах» Герхарта Гауптмана.

Отец Кларьг, сельский учитель в Видерау, Готтфрид Эйснер, для бедных и угнетенных жителей общины был помощником и другом. Его дом был всегда для них открыт, каждый находил в нем теплое слово и радушный прием. Он помогал словом, а если был в силах, то и делом. Поэтому его и без того тощий кошелек почти всегда был пуст.

Частенько Эйспор давал беднякам взаймы деньги, чтобы они могли внести церковные подати, уплаты которых священник требовал точно в срок. Клара вспоминала об этом добродушно; своего отца она характеризовала как христианина – активного толстовца, стремившегося следовать библейскому изречепию: «Возлюби блиягаего как самого себя».

Готтфрид Эйснер происходил из крестьян, его отец был наследственным батраком, и только благодаря помощи священника, друга их семьи, Готтфрид смог получить образование. В шестнадцать лет он уже получил должность «детского учителя». Одаренный от природы, он много работал над самообразованием и был по уровню знаний на голову выше своих коллег. Эйснер любил музыку. Он так великолепно играл на органе, что его неоднократно приглашали перейти на работу в знаменитую Томаскирхе в Лейпциге. Но Готтфрид всегда отказывался, полагая, что не имеет права бросать свою общину, которая так в нем нуждается. Он научил Клару играть на органе. Но особенно любила она, сидя в церкви, слушать, как играет отец. Рассказывают, что когда в двадцатых годах Клара еще раз приехала в свое родное село, она попросила открыть церковь и долго сидела задумавшись, глядя на орган.

От отца Клара унаследовала любовь к деревенской яшз-пи н уважение к тяжелому крестьянскому труду. Он часто совершал с детьми прогулки по полям, рассказывал, каких трудов требует обработка пашни, посев и уборка урояшя, что такое подпевольиый труд крестьян, отбывающих барщину,– ому еще довелось это наблюдать самому. Клара, всегда живая и резвая, становилась в эти минуты сосредоточенной и задумчивой, внимательно прислушиваясь к словам отца. Ей казалось, рассказывала она впоследствии, что отец в эти минуты благословляет поля и луга.

Опа знала также бывших помещпков-крепостпиков этой округи – графов фон Шёнберг. Они находились в располо-яюниом неподалеку Вексельбурге или в своем замке в Глаухау, где проматывали деньги, которые крестьяне вы-пуяедены были им выплачивать как выкуп за свое осво-боящепие. В самом Видерау у семьи Шёнберг был охотничий домик; сюда опи приезжали охотиться и тогда для работы загонщиками нанимали деревенских ребят. В коля-gko, запряженной четверкой лошадей, господа лихо мчались через все село, ничуть не беспокоясь о детях, которые с громким криком спасались от лошадей, скакавших по деревенской улице. Этих господ Клара люто ненавидела.

Отца она обожала. О нем Клара всю жизнь не могла говорить без умиления. Но ближе ее душе была мать, умная, сильная, энергичная женщина, открытая натура, стремившаяся к активной общественной деятельности. Жозефина Эйснер была второй женой Готтфрида Эйснера. Он женился на ней, когда его дети от первого брака уже выросли. Жозефина выросла в благополучной буржуазной семье. Она была вдовой лейпцигского врача. Сельские жители с уважением относились к напоминавшей им иностранку горожанке, чаще всего одевавшейся в изящное черное платье с белоснежным воротничком, обращались к ней не иначе как «мадам Эйснер».

Отец Жозефины был француз, Жан Доминик Виталь, воспитанник Сен-Сирской офицерской школы Наполеона I, страстный приверженец французской революции, высокообразованный человек, знавший несколько иностранных языков. На протяжении ряда лет он был личным адъютантом императора. Из его рук Виталь получил многие награды и был послан с дипломатической миссией в Италию. Он оставил Наполеона, когда убедился, что император, в котором ранее видел героя, по сути дела, жестокий деспот и властолюбивый завоеватель, который собственный народ угнетает так же немилосердно, как и другие порабощенные им нации. Во время странствий по дорогам войны Виталь встретился с дочерью лейпцигского перчаточника. Они полюбили друг друга, и Жан остался в Лейпциге профессором французского и итальянского языков. Он умер, когда Кларе было семь лет. Встречалась ли она со своим дедом, это осталось неизвестным, но зато она хорошо знала бабушку, фрау Виталь, которая до конца жизни (она умерла в 1875 году) жила в Лейпциге и поддерживала самые тес-пые дружеские отношения с семьей своей дочери. От бабушки Клара узнала об интересной и бурной жизни своего деда.

Жан Доминик Виталь вырос во время французской буржуазной революции. Он много путешествовал по разным странам и, естественно, резко выделялся на фоне среды немецких бюргеров с ее мелкими, ничтожными интересами.

Виталь легко занял довольно видное место в духовной жизни Лейпцига. Он пе только пользовался широкой известностью как великолепный педагог, стать учениками которого добивались многие, но был переводчиком и автором ряда учебников, поддерживал связи с крупнейшими деятелями домартовского периода (до революции 1848 года в Германии.– Прим, перев.). В его доме бывали представители «Молодой Германии», прогрессивного литературного течения начала тридцатых годов прошлого столетия, например Карл Гуцков и Генрих Лаубе, композитор Густав Альберт Лортцинг.

В этой среде с ее многообразным, богатым духовным миром под непосредственным заботливым руководством отца росла и воспитывалась умная, темпераментная, тонко чувствующая Жозефина. Она не только получила блестящее образование, но приобрела широкий кругозор. Вместе с отцом восторгалась она французской революцией и разделяла его отвращение к любого рода тирании. Не было поэтому ничего удивительного ни в том, что двадцати-шестилстняя Жозефина активно участвовала в событиях 1848 года и была связана с буржуазно-демократическими кругами, ни в том, что она стала решительным сторонником женской эмансипации и жадно поглощала романы Жорж Санд, которая в те времена являлась наиболее видным поборником равноправия женщин.

В таком же духе воспитывала Жозефина Эйснер своих детей: пробуждала в них жажду знания, стремление к образованию, учила их гуманизму, любить идеалы братства и свободы. Часто она рассказывала им о боевых дпях французской революции, разучивала «Марсельезу».

Ее усилия не пропали даром. Особенно живой отклик они нашли у старшей дочери. Именно под влиянием матери было предрешено, что Клара станет учительницей.

Надо полагать, этой женщине было нелегко покинуть Лейпциг и последовать за Готтфридом Эйснером в его далекую захолустную деревню. То, что она и здесь смогла не только заниматься общественной деятельностью, но и полностью сохранить свойственное ей свободолюбие, свидетельствует о мужестве Жозефины, ее сильном характере. К счастью, у Жозефины нашелся единомышленник, сельский врач Шютценмейстер, под предводительством которого крестьяне деревни Видерау весной 1849 года направились в Дрезден на помощь вспыхнувшему там восстанию. Когда в шестидесятых годах в Германии вновь широкое распространение получила вольная гимнастика, Жозефина и Шютцецмейстер создали женское гимнастическое общество. Среди первых трех гимнасток были ее дочери – старшая Клара и младшая Гертруда. Позднее Жозефина организовала женское общество и поддерживала контакты с основанным Луизой Отто-Петерс и Августой Шмидт буржуазным немецким женским движением.

Из-за разных мировоззрений между родителями Клары нередко возникали долгие горячие споры. Родительский дом, рассказывала Клара, часто превращался в дискуссионный клуб. Школьному учителю было неприятно, что его жена, к взглядам которой он в общем относился терпимо, настроена весьма критически по отношению к церкви и проводимым ею мероприятиям и часто не скрывает этого даже в присутствии священника. Сам он был правоверным протестантом. Однако, несмотря на это, между супругами царило сердечное согласие, и они были всегда единодушны, если речь шла о том, чтобы прийти кому-либо на помощь. И Жозефина направлялась в жилища бедняков, чтобы снабдить их небольшой суммой денег, одеждой, горячей пищей, помочь больным.

Во время этих визитов ее часто сопровождали дети. Как и муж, Жозефина старалась все делать для того, чтобы помощь не воспринималась как унижение. Оба они относились к беднякам не как благотворители, а как друзья и в том же духе воспитывали своих детей. Дети Жозефины не только играли со своими сверстниками на деревенской улице, по чувствовали себя как дома и в жилищах чулочников, и у бедных крестьян. Особенно непринужденно вела себя Клара. Она любила животных и частенько играла с ними на конюшне или в сарае.

Из троих детей, родившихся у Эйснера от второго брака, Клара, появившаяся на свет 5 июля 1857 года, была старшей. Она росла вместе с братом Артуром и сестрой Герт-г рудой. Старших сводных братьев и сестер она знала мало: перед ее рождением они покинули родительский дом и в дальнейшей жизни Клары не играли никакой роли. Гертруда в свое время сделала, как принято говорить в бурзку-азной среде, «хорошую партию», выйдя замуж за человека, ставшего впоследствии директором фабрики, и ее целиком поглотили мещанские, обывательские интересы. Хотя со своей родной сестрой Клара и поддерживала хорошие отношения, внутренне, духовно они всегда были друг другу чужими. Зато брата Артура Клара горячо любила. С ним делила она радость, детских игр, вместе шалили, вместе учились и позднее никогда не порывали связей.

Артур стал, как и его отец, учителем. По рассказам Клары, он всю жизнь оставался убежденным демократом и пацифистом. Артур имел довольно широкие политические связи и, несмотря на известные разногласия между ним и Кларой по идеологическим вопросам, в общем он всегда был па ее стороне. Клара очень любила детей Артура, особенно его дочь Элизабет, которая часто гостила у своей тети. Лишь однажды отношения между братом и сестрой подверглись серьезному испытанию. Это было перед первой мировой войной, когда Клара приехала в гости к брату, учительствовавшему тогда в Лейпциге. В честь ее приезда тозарищи ночью па балконе квартиры Артура водрузили красный флаг. Местное начальство подняло большой шум, и Артур Эйснер, и без того бывший у него на плохом счету, чуть не поплатился своим местом.

В детстве Клара была необычайпо живым, неугомонным ребенком. Она носила толстые золотистые косы, остро реагировала на все происходящее вокруг, и в ее светлых серозеленых глазах мгновенно вспыхивали искорки гнева, если она становилась свидетелем какой-либо несправедливости. Ей были свойственны неукротимая жажда деятельности, товарищеское, дружелюбное отношение к окружающим, готовность в любую минуту прийти на помощь. Клара не раз затевала игры с сельскими детьми, и, чем более озорной оказывалась игра, тем охотнее она в ней участвовала. Ни одно дерево не было для нее слишком высоким, пи одна яма – слишком широкой, а что касается потасовок и драк, без которых, как известно, не обходятся детские игры, то, как со смехом вспоминала Клара, не было ни одной, в которой она бы не принимала самого активного участия.

Клара, Артур и Гертруда вначале посещали сельскую школу, где отец, которому помогал еще один учитель, обучал деревенских ребят чтению, письму, счету и закону божьему. Позднее Эйснер в свободное время занимался отдельно с Кларой, Артуром и еще несколькими способными детьми, готовя их к поступлению в гимназию. В этой группе детой Клара была самой одаренной и, обуреваемая жаждой знаний, часто засыпала отца вопросами, подчас ставившими старого учителя в довольно затруднительное положение.

При всей своей резвости Клара была страстным книголюбом. Иногда ее не было видно целый день – ни в школе, ни во время приготовления уроков. Вместо этого Клара часами сидела где-либо в открытом поле на меже или прямо на земле, погрузившись в чтение книги, забыв обо всем па свете. К девяти годам она прочла большинство произведений Шиллера и Гёте, «Илиаду» Гомера, к одиннадцати – многое из сочинений Шекспира, Байрона, Диккенса. Часто она сидела за книгой до глубокой ночи, а когда мать уносила из комнаты лампу, тайком пробиралась на кухню, где продолжала читать при мерцающем свете очага.

Три книги произвели на нее особенно сильное впечатление. Две из них она обнаружила, роясь в старой, сваленной в угол рухляди: историю освободительной борьбы в Швейцарии и историю французской буржуазной революции. Ее захватили описания доблести и героизма людей, она буквально упивалась книгами; полюбившиеся ей герои стали главпымп действующими лицами в играх сельских детей. Она рассказывала потом, что сотни раз умирала за свободу, подобно любимому герою Арнольду Винкельриду.

Третью книгу она обнаружила в шкафу в кабинете отца. Это была история всех церковных мятежей и восстаний против папства. Книга была богато иллюстрирована портретами людей, которые за свои убеждения шли на мучения, пытки, виселицы и костры. Она твердо решила следовать их примеру, и, если будет нужно, подобно им, отдать жизнь за свои идеалы.

Ни Клара, ни ее родители но подозревали, что решение, принятое маленькой девочкой, станет основным принципом п главным содержанием всей ее яшзнн.

В учительском институте

Для того чтобы дать образование детям, и прежде всего Кларе и Артуру, их родители в 1872 году переехали в Лейпциг.

С Артуром дело обстояло проще. Он легко поступил сначала в школу (Томасшуле), а затем в учительский институт. Что же касается Клары, то по тем временам получить образование девушке было довольно сложно. Для них профессиональное образование считалось излишним, даже чем-то экстравагантным. С большим трудом матери, которая была знакома с Луизой Отто-Петерс и Августой Шмидт из Всеобщего союза немецких женщин в Лейпциге, удалось добиться приема Клары в Лейпцигский учительский институт для девушек, возглавлявшийся Августой Шмидт. И вот Клара с портфелем, полным книг, перешагнула порог высокого мрачного дома на Нордштрассе, где находился институт, чтобы держать вступительный экзамен.

Ее сердце учащенно билось, когда она поднималась по лестнице, ведущей в экзаменационный зал; приемные испытания в институте славились своей строгостью. Но опасения Клары оказались напрасными. Ясные, находчивые, содержательные ответы, свидетельствующие о больших познаниях и уме, равно как и весь ее облик, говоривший о жизнелюбии, приветливости и радушии, произвели на экзаменационную комиссию хорошее впечатление. Спустя несколько недель она вместе с другими девушками, также стремившимися получить образование и профессию, сидела в одной из аудиторий института.

Клара охотно посещала занятия. Постановка учебного процесса здесь резко отличалась от того, что можно было в то время наблюдать в других женских учебных заведениях. Особенно покорила с первого дня Августа Шмидт – директор института. Она была незаурядной личностью. Энергичный борец за право женщин на получение образования и профессии, великолепный педагог, Августа Шмидт покоряла окружающих своим умом, оптимизмом, обаянием, своей способностью самостоятельно мыслить п действовать. Она была приверженцем лучших гуманистических традиций прогрессивной немецкой буржуазии, обладала тонким вкусом, глубоким знанием немецкой и мировой литературы и по своей эрудиции стояла неизмеримо выше многих видных педагогов того времени.

В ученый совет института входили квалифицированные преподаватели. Особое внимание уделялось в институте изучению истории, литературы и иностранных языков. Английский, французский и итальянский преподавали учителя, для которых они были родными. Именпо здесь Клара получила хорошие основы знаний. Это помогло ой в совершенстве овладеть многими языками.

Но больше всего любила она уроки литературы. В это учебпое заведение не проникал дух ура-патриотизма прусско-германской империи. Здесь учили уважать образ жизни и культуру других народов. Студенты изучали произведения по только Шиллера, Гёте, Лессинга и Гердера, но также Шекспира, Шелли, Байрона, Бальзака и других классиков мировой литературы. Клара была полна боевого задора п уверенности в своих силах, ей особенно правилось то, что институт, тесно связанный с Всеобщим союзом немецких женщин, активно выступал за равноправие женщин, хотя это и вызывало неудовольствие властей.