Текст книги "Заседание рейхстага объявляю открытым"

Автор книги: Луиза Дорнеманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

В кружок руководящих штутгартских левых входил также Иоганн Фридрих Вестмайер. По профессии трубочист. С 1898 года он был редактором социал-демократических газет в Нюрнберге и Ганновере и прибыл в Штутгарт в 1905 году, когда ему было тридцать два года, для работы в партийной газете Вюртемберга. По настоянию правых Вестмайер был освобожден от работы в газете в 1911 году. Это был в полном смысле слова марксистски образованный революционер, способный и целеустремленный.

С 1908 по 1917 год Фридрих Вестмайер работал председателем социал-демократического союза в Штутгарте. Он продолжал оставаться им и тогда, когда в начале первой мировой войны правые раскололи организацию и подавляющее большинство штутгартских революционных социал-демократов примкнуло к оппозиционной группировке. С 1912 года Вестмайер представлял левых в вюртембергском ландтаге. Так как он вел последовательную борьбу против империалистической войны, его в 1917 году призвали в армию, несмотря на депутатскую неприкосновенность как члена парламента. В том же году Вестмайер скончался в военном госпитале Западного фронта в Руре. С Кларой Цеткин его связывала крепкая дружба. Ветеран труда Херта Вальхер вспоминала, что он часто приходил в Зилленбух, чтобы побеседовать с Кларой.

К этим особенно примечательным представителям штутгартских левых примыкала большая группа сознательных и революционно настроенных функционеров среднего и пизового звена, а также более молодые товарищи, работавшие преимущественно среди социалистической рабочей молодежи. Многие из них впоследствии боролись в рядах Коммунистической партии Германии, некоторым довелось принять участие в строительстве Германской Демократической Республики, таким, как Эдвин Хёрнле, Генрих Рау, Якоб Вальхер, Альберт Шрайнер. Другие, как, например, Август Тальхаймер и Фриц Рюк, тогда работавшие очень активно, в двадцатых годах отошли от революционного рабочего движения.

Особое значение для работы левых имело то обстоятельство, что в Штутгарте находилась группа большевиков, которые с согласия В. И. Ленина стали членами штутгартской социал-демократической партийной организации. Они принадлежали к числу эмигрантов, покинувших Россию после 1905 года. С помощью Клары Цеткин они устроились на работу, преимущественно на заводах Боша.

Несомненно, благодаря влиянию Клары оппозиция в Штутгарте оказалась способной на сплоченные и целеустремленные действия. Она требовала решительной борьбы против угрожающей делу мира политики правящих классов, выступала против шовинизма и защищала идеи пролетарского интернационализма. Штутгартские левые регулярно встречались, сначала в узком, затем в более широком кругу, обсуждали предпринимаемые шаги, вместе подготавливали важнейшие политические решения. В итоге они пользовались значительным влиянием в местной группе социал-демократов, насчитывавшей 12 тысяч человек, а в последние годы перед войной не только играли в правлении руководящую роль, но имели на своей стороне десять из двенадцати окружных правлений партии и большинство казначеев низовых партийных организаций.

Как следует из рассказов Карла Шнека, они проводили «партийные собрания с продолжениями»; на них приходило от трех до четырех тысяч товарищей. Вюртембергским правым руководителям здесь приходилось довольно туго. Влияние левых в штутгартской группе было так велико, что в начале первой мировой войны правые эту группу распустили и создали новую, свою собственную.

Влияние штутгартских левых распространилось и на другие города. К тому же вплоть до войны в их руках находилась «Штутгартер тагвахт», а некоторое время также «Фрайе фольксцайтунг» в Гёппиигеие.

Хотя нагруженная работой Клара Цеткин могла уделять Штутгарту лишь небольшую часть своего времени, тем не менее в упомянутом развитии событий она играла значительную роль. Клара часто участвовала в беседах, происходивших в узком кругу, и, если только представлялась возможность, присутствовала на собраниях социал-демократов.

«Кларе Цеткин...– пишет в своих воспоминаниях Карл Шнек,– в дни больших внутрипартийных споров всегда хфинадлежало последнее, решающее слово. Можно с уверенностью утверждать, что ее вмешательство оказывалось решающим фактором при столкновении различных точек зрения».

Она читала лекции, пока хватало сил, выступала на публичных собраниях в Штутгарте и различных городах Вюртемберга, в Бадене, Гессене и других местах. Ей очень пригодился купленный мужем автомобиль. Водителем у Клары оказался Хаис Дитерле – молодой шваб, готовый идти за левыми в огонь и воду. Он был к услугам Клары в любое время суток, мог выехать с ней па рассвете и возвратиться домой после полуночи.

К участию в местных собраниях Клара относилась, как и ко всем другим своим обязанностям, очень серьезно. Насколько серьезно, свидетельствует нам одно из воспоминаний Ханса Дитерле.

«Однажды на пути из Вайблинга,– рассказывает он,– мы потерпели аварию, и Клара, обычно воплощенная доброта, сильно нервничала. Она говорила: что подумают люди, которые нас ждут! Ремонт машины отнял более двух часов, однако Клара настояла, чтобы мы не возвращались домой, а продолжали свой путь. И она была права: собрание не расходилось, все ждали ее появления. Зная, что Клара всегда точно выполняет данное обещание, товарищи в ожидании ее приезда организовали ряд других выступлений».

Особые услуги оказала Клара Цеткин вюртембергской оппозиции в качестве председателя комиссии по печати, которая была организована левыми для «Штутгартер таг-вахт» и имела влияние как на общее ведение дел, так и непосредственно на работу редакции. Благодаря умелому

15 Луиза Дорнсманн

ведению переговоров Клары с правлением партии удалось после освобождения Вестмайера и второго редактора, принадлежащего к левым, подобрать приемлемый для левых состав работников редакции, остававшихся на своих местах вплоть до начала войны. Клара помогла редакции сохранить и дальше боевой дух издания и проводить революционную линию.

У нее сложились тесные связи с вюртембергскими товарищами, которые высоко ценили Клару и понимали ее огромные значение и роль для партии. До сегодняшнего дня коммунисты Вюртемберга помнят своего боевого товарища, которая так много дала им тогда и впоследствии, в дни тяжелой борьбы, начавшейся с первых дней войны, помнят, бесконечно ей благодарны и свято чтут память о замечательной революционерке.

Надо полагать, что поддержка, которую Клара Цеткин находила в кругу своих вюртембергских друзей, во многом помогала сохранять в горькие для нее годы, предшествовавшие первой мировой войне, особенно в публичных выступлениях, то большое свойственное этому пламенному борцу очарование, обретать ту власть над аудиторией, которые не только заставляли слушателей приветствовать Клару громом аплодисментов, но каждую встречу с ней делали незабываемым в жизни событием.

К женщинам всего мира

Она говорит. Она говорит не как отдельная женщина, женщина, осознавшая великую истину, женщина, которой исключительные обстоятельства дали познания и способности мужчины, гениальная женщина, родившаяся в лаборатории человечества.

Нет, она говорит как женщина, выступающая за всех женщин, чтобы выразить то, что думают женщины ее класса. Она говорит как женщина, чей ум вырос в условиях гнета, среди угнетенных. Она – не исключение. То, что она говорит, имеет значение, потому что тысячи, миллионы женщин говорят это вместе с ней. Она сформировалась, как и они, не в спокойной кабинетной работе и достатке, а в борьбе с нищетой и эксплуатацией. Она просто в высшей мере совершенное завершение нового типа женщины, которая не имеет ничего общего с куклой, уииже-ние, проституция и праздность которой легли в основу песен и поэм человеческого общества до сегодняшнего дня.

Она – женщина завтрашнего дня, или, лучше, осмелимся сказать: она – женщина сегодняшнего дня.

Эти слова взяты из романа «Базельские колокола» французского поэта Луи Арагона. Они относятся к той речи Клары Цеткин, которая представляла собой кульминационный пункт ее борьбы в период, предшествовавший первой мировой войне. Она впоследствии передавалась из поколения в поколение и дошла до многих миллионов мужчин, женщин, юношей и девушек.

Эту речь Клара Цеткин произнесла в одном из крупнейших залов Базеля на Международном социалистическом конгрессе в конце ноября 1912 года в атмосфере политического возбуждения, охватившего в ту пору всю Европу.

В октябре 1912 года началась война на Балканах. В освободительную борьбу балканских народов вмешались европейские великие державы, в первую очередь австро-венгерская монархия, которая, поощряемая германским империализмом, захватила Боснию. Спустя год после марокканского кризиса опять возникла непосредственная угроза мировой войны. Рабочие Европы вновь вышли на улицы.

На этот раз возмущение масс было столь велико, что Международное социалистическое бюро было вынуждено созвать чрезвычайный международный конгресс, Клара Цеткин присутствовала на нем как представитель международного социалистического женского движения. Для выступления ей было предоставлено пять минут. Она сумела их использовать.

«То, что я должна с особенной силой подчеркнуть значение нашего участия в конгрессе как женщин и матерей,– писала она некоторое время спустя после выступления своему голландскому другу Элен Анкерсмит,– было мне ясно с самого начала, но я считала своим долгом социалистки и здесь выразить абсолютно четко и ясно, какая глубокая принципиальная пропасть отделяет нас от вульгарных буржуазных апостолов мира. Я считала необходимым совершенно недвусмысленно заявить, что выступаю пе только как жена и мать, но, более того, как социалистическая жена и мать, а это значит – как борец».

В своей речи в Базеле Клара сказала: «Как ии менялись с течением времени общественные отношения, представн-

телышцы нашего пола, верные своему предначертанию, на протяжении бесчисленного количества веков давали жизнь новым человеческим существам, оберегали их, ухаживали за ними. Это наше бремя, по также и наше счастье. Все, что живет в нас и является воплощением всеобщего человеческого прогресса, общих культурных идеалов, возмущается и содрогается при одной мысли об угрозе массового уничтожения человеческих жизней в современной войне. Разве каждая из этих жизней не была когда-то под сердцем у матери, разве не мать ухаживала за ними в дни страданий, не разделяла все их радости?.. Разве это не их, сыновей трудящихся масс, обманутых, ослепленных искусственно вызванной в них ненавистью, теперь поведут на поля сражений, чтобы они убивали, уничтожали друг друга, своих братьев и товарищей, которые вместе должны были бы бороться за нашу общую свободу?

Мы – жены и матери – решительно протестуем против этого злодейского преступления. Мы думаем при этом не только об убитых и разорванных в клочья телах наших близких. Нас не меньше тревожит массовое убийство человеческих душ, являющееся неотвратимым последствием войны. Оно угрожает существованию того, что мы посеяли в сердцах наших детей, что мы должны передать им в качестве драгоценнейшего культурного наследия, что является результатом всего развития человечества. Это сознание международной солидарности, братства народов...

Если мы – жены и матери – поднимаем голос протеста против массовых убийств, то происходит это не потому, что мы малодушны, эгоистичны и не способны на большие жертвы во имя высоких целей и идеалов. Мы прошли через жестокую школу жизни в капиталистическом обществе, и в этой школе мы стали бойцами... Мы сильны и способны на самые большие жертвы, на жертвы более тяжкие, чем отдать, до последней капли, собственную кровь. И это дает нам силы наблюдать, как борются и гибнут наши товарищи, если смерть их служит делу свободы... Пусть нашей самой важной, самой острой и злободневной задачей станет такое развитие подрастающего поколения, которое оградит наших сыновей от принуждения убивать своих братьев за враждебные культуре капиталистические или династические интересы, за тех, кто организует алчную погоню за прибылью, за интересы жаждущих власти и ничтожное меньшинство честолюбцев. Мы должны вырастить поколение, которое будет сильным и зрелым, готовым сознательно и целеустремленно посвятить свою жизнь освободительной борьбе».

Ее слова были, по сути дела, обращены не только к женщинам, но и к народам мира: «Для развитого капитализма подготовка к войне и самые войны жизненно необходимы, с их помощью он стремится удержать свое господство. Не считаясь ни с какими затратами, он использует для военных целей самые могущественные силы: результаты научных исследований, чудеса техники, неисчислимые богатства, миллионы человеческих жизней. Поэтому международный пролетариат, объявляя войну войне, сможет добиться успеха лишь при условии, если он в свою очередь мобилизует все имеющиеся в его распоряжении средства и все силы для могущественных массовых акций».

Как ее призыв к женам и матерям, так и эти слова полностью сохраняют свою силу и в наши дни.

«Я крикнуть это должен бурям!»

В ту пору, когда Клара Цеткин выступала с речью на Международном социалистическом конгрессе в Базеле, германский империализм заканчивал последние приготовления к военным столкновениям мирового масштаба.

10 и 14 мая 1912 года большинство депутатов германского рейхстага проголосовало за проект, предусматривавший увеличение как сухопутной армии, так и военно-морского флота. Предстояло создание третьей военно-морской эскадры, флот должен был пополниться 61 тяжелым боевым кораблем. Поскольку английские и французские империалисты пе пожелали остаться в долгу, весной 1913 года последовал дальнейший, невиданный по тем временам рост вооружений. Германская армия мирного времени увеличивалась с 600 тысяч до 900 тысяч человек, перерасход государственного бюджета достигал 1,3 миллиарда марок. Расходы Германии на военные цели уже превышали расходы Апглии и Франции, вместе взятые.

Одновременно с ростом вооружений усиливалась, принимая все более острые формы, идеологическая подготовка к войне. Такие выражения, носившие характер лозунгов, как «Народ без пространства» или «Место под солнцем», слышались все чаще, а тон их стал более вызывающим, нежели в предыдущие годы. Новые волны шовинистического угара захлестывали страну. Принимались меры к тому, чтобы как можно активнее привлечь молодежь к военным приготовлениям. В ноябре 1911 года был создан полувоенный германский союз молодежи. Что касается рабочей молодежи, она подвергалась жесточайшему террору со стороны властей. Угрозы по адресу социал-демократии и профсоюзов сыпались градом.

На выборах в рейхстаг в январе 1912 года социал-демократы из общего количества 12 200 тысяч голосов получили 4250 тысяч, поданных немцами, видевших в этой партии испытанного борца против военной опасности. Однако социал-демократия все глубже погружалась в болото оппортунизма.

30 июня 1913 года социал-демократическая фракция рейхстага, к возмущению левых, проголосовала за военные ассигнования, против чего она ранее возражала, подготовив, таким образом, свое будущее предательство 4 августа 1914 года.

Теперь вся ненависть реакции была направлена против левых, особенно против их вождей. В 1913 году Карл Либкнехт разоблачил в рейхстаге изменнические происки и махинации германских военных монополий, установивших тесные связи с военными промышленниками иностранных государств. Либкнехт получал множество писем с угрозами по своему адресу.

Роза Люксембург, которую реакция люто ненавидела за антимилитаристскую пропаганду, была предана суду и осуждена в связи с тем, что на одном собрании во Франкфурте-на-Майне она призывала рабочих не стрелять в своих братьев по классу из других стран.

В составленном реакцией «черном списке» противников Кларе Цеткин было отведено первое место. Что это означает, ей было наглядно продемонстрировано в первые же дни войны.

Внутри социал-демократической партии левые в конце концов подверглись открытой травле – как их лидеры, так и функционеры низового звена и даже рядовые члены партии. Удары и клеветнические выпады следовали один за другим. Партийная печать была для левых почти закрыта. Франца Меринга вывели из редакции теоретического органа социал-демократии «Нойе цайт». Клара Цеткин вынуждена была оставить работу в «Гляйхайт». На партийных съездах все громче раздавались голоса, требовавшие издания другой, «более легкой для понимания» женской газеты. В действительности же в виду имелась проводимая «Гляйхайт» политическая линия. Клара Цеткин энергично защищала газету, которая была не только партийным органом, но международным изданием социалисток. Разделаться с пей правлению партии было не так-то просто. «Гляйхайт», выходившая тиражом 140 тысяч экземпляров, перед первой мировой войной оказалась почти единственным массовым органом, который еще находился в распоряжении левых. Для десятков тысяч немецких революционеров эта газета была помощником в борьбе. Она завоевала признание далеко за пределами Германии. Ее читал В. И. Ленин, внимательно следивший за борьбой левых. Об этом вспоминал ветеран труда Роберт Зиверт, руководивший в 1911 году в Цюрихе распространением литературы международного рабочего союза. Зиверт рассказывал, что, когда товарищи спросили В. И. Ленина, какую немецкую газету он мог бы им порекомендовать, Владимир Ильич указал па «Гляйхайт». Эту газету, сказал он, вам читать необходимо, в ней вы найдете то, что вам пужно.

Несмотря на атаки правых, Клара Цеткин вела революционную пропаганду с неослабевающей силой. «Я крикнуть это должен бурям!» – словами немецкого писателя-романтика Адальберта Шамиссо можно охарактеризовать ее деятельность в предвоенные годы.

Накануне войны Клара Цеткин все настойчивее требовала, чтобы рабочий класс применил против империалистов все виды оружия, которыми он располагает, и в первую очередь политическую массовую забастовку.

«Мы – сила!» – заявила она в передовой статье 1 мая 1913 года. «Этот майский праздник должен быть больше, чем когда-либо, демонстрацией против гонки вооружений и поджигателей войны, проходить под знаком борьбы за радикальные реформы, явиться началом предвыборной кампании в Пруссии». Клара Цеткин не уставала повторять рабочим: «Помните всегда – все колеса остановятся, пови-пуясь властному движению вашей руки!»

Она была злейшим противником – да и могло ли быть иначе! – тех, кто в германском рейхстаге голосовал за предоставление военных кредитов. Как и прежде, Клара решительно боролась за победу в партии революционных взглядов, против своих идейных противников на заседаниях центральных и вюртембергских партийных учреждений, в которых она состояла, не пропускала ни одного заседания, независимо от их повестки дня. Если она была дома, то постоянно работала, писала. Ее ослабленный организм не мог вынести такой нагрузки, за которую Клара в годы войны тяжело расплатилась.

«Она уходила спать последней, когда было далеко за полночь, а в шесть утра уже сидела за работой. Иногда мы находили ее уснувшей в кресле за своим письменным столом. Когда же Клара спит? – часто в тревоге спрашивали мы друг у друга». Это рассказывала автору книги племянница Клары Элизабет Люфт, часто в то время бывавшая в Зилленбухе. Роза Люксембург иногда пыталась заставить ее отказаться от такой лихорадочной траты сил. Увы, все усилия друзей были тщетны.

«Оставь, пожалуйста, жалобы по поводу твоего «прозябания»,– писала ей Роза позже, 1 июля 1917 года, из крепости Вронке.– Это как раз то, что тебе необходимо, ты же своим безрассудством и привычкой рьяно браться за дело, работая напролет дни и ночи в течение всех лет, что я тебя знаю, накопила такой острый недостаток в покое и разрядке, который ты теперь не возместишь и годами твоего «прозябания». И надо же было, чтобы мне так не повезло, ведь как раз в этот никогда прежде у тебя не случавшийся период «прозябания» я пе могу быть подле тебя, чтобы по меньшей мере несколько дней посидеть вместе с тобой в саду, погулять по лесу и вволю наговориться. Ведь до сих пор ни в Берлине, ни в Штутгарте мне никогда не удавалось оторвать тебя от твоих вечных заседаний, рукописей и корректур, чтобы хоть немного «по-человечески» побыть вместе».

Сказанное Розой Люксембург относится преимущественно к последним годам перед войной.

Что изучала в то время Клара? Ее статьи и речи позволяют дать ответ на этот вопрос. Она следила за течением политической жизни в Германии, изучала тактику социал-демократической партии. Живой иптерес проявляла Клара также к международным событиям крупного масштаба, таким, например, как положение в России, где революционное движение после поражения 1907 года переживало период нового подъема; революция в Китае под руководством Супь Ят-сена; положение на Балканах, и прежде всего – изучала вопрос об империализме, ставший настолько актуальным, что оп был поставлен на повестку дня съезда социал-демократической партии в 1912 году.

Перед началом нового века Клара Цеткин внесла существенный вклад в борьбу с германским империализмом. Хотя она не занималась специально теоретическими проблемами империализма, Цеткин, как и другие левые, сумела многое правильно понять. Так, например, в Базеле она и се друзья говорили о развитом капитализме, на женской конференции 1911 года Клара указывала на усиливающуюся концентрацию капитала, на рубеже века и позднее неоднократно подчеркивала, что монополистический капитализм влечет за собой обострение всех капиталистических противоречий. Как и другие левые, она считала, что современная эпоха созрела для пролетарской революции.

Но Клара Цеткин, как и ее друзья, не учитывала, что империализм обрел для себя в оппортунизме прочную опору внутри рабочего класса, чему способствовало закономерное возникновение рабочей аристократии. Поэтому она недооценила не только правых, но и центристов, возлагала неоправданно большие надежды на революционное настроение масс, от которых в случае возникновения войны ожидала стихийных действий, хотя именно Клара Цеткин особенно хорошо понимала все огромное значение организаторской работы и сплочения масс под руководством опытных и стойких руководителей.

И тем не менее одно совершенно ясно и должно быть копстатировано со всей категоричностью: как и другие, входившие в группу левых, Клара Цеткин распознала в империализме смертельного врага человечества, преодолеть которого жизненно необходимо. Твердо зпала она также и то, что империализм несет войну, и поступала в соответствии с этими выводами. Это проводит резкую грань между пей и Каутским и Гаазе – лидерами центристов.

Как и все другие левые, в первую очередь Роза Люксембург и Карл Либкпехт, Клара Цеткин до последнего дня сражалась против надвигающейся военной катастрофы.

Пламенный протест против осуждения Розы Люксембург, боевой призыв к проведению Международного жен-сжого дня в марте 1914 года, организация международной антивоенной демонстрации женщин в апреле в Берлине – последние крупные акции в защиту мира, проведенные Кларой Цеткин перед началом войны. В эти дни вновь прозвучал ее голос на страницах «Гляйхайт».

«Не будем же терять ни минуты. Война у дверей... Господствующим и имущим классам мы не должны оставить и тени сомнения в нашей бесповоротной решимости до последнего дыхания бороться за мир. Эксплуатируемые массы достаточно сильны, чтобы на своих плечах нести бремя всего существующего строя... Так разве же могут они теперь проявить слабость, испугаться нищеты, устрашиться опасностей и даже самой смерти в час, когда их призывает борьба за мир и свободу?.. Могучее движение масс рабочего класса за мир должно на улицах заткнуть глотку ультрапатриотическим крикунам. И там, где соберутся всего два или три рабочих человека, будь то мужчины или женщины, обязательно должно прозвучать слово протеста и отвращения против войны и проявиться воля к миру... Ярость пролетарских масс, противопоставленная фуриям мировой войны, будет означать выигранную битву в их освободительной борьбе. Революционная энергия и. страстность их выступления... принесет с собой опасности и потребует жертв. Что поделаешь! Бывают минуты в жизни отдельного человека и целых народов, когда все можно выиграть, если все поставить на карту. Именно такой момент сейчас наступил».

Когда 5 августа эта статья появилась на страницах «Гляйхайт», империалистическая война уже разразилась, предательство социал-демократической фракции в рейхстаге стало совершившимся фактом. Вскоре после этого все подготовленные для публикации в «Гляйхайт» материалы подлежали предварительной цензуре.

Только левые под руководством Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Франца Меринга и Клары Цеткин защищали в Германии революционные принципы и традиции немецкого рабочего класса, решения, принятые в Штутгарте и Базеле, идеи пролетарского интернационализма. Они разоблачали перед массами империалистический характер войны и призывали к борьбе с ней.

Часть IV

ВОЙНА

1914

1917

Пролетарии всех стран должны взять в свои руки инициативу движения за мир, наполнить этот лозунг живой действительностью, выполнить то, к чему обязывают решения международных социалистических конгрессов в Штутгарте, Копенгагене и Базеле. Поэтому не может быть и речи об отказе от социализма, напротив: необходимо активнее бороться за идем международного социализма, которые захватывают всего человека целиком и рождают волю к действию.

Клара Цеткин

Клара Цеткин –

Элен Анкерсмит

Из письма от 3 декабря 1914 года:

«Дорогая товарищ Анкерсмит!

Прежде всего хочу еще раз Вас успокоить: по всей видимости, я получила все ваши послания... Вам я дважды направила мой призыв международного секретаря, в котором я настоятельно просила товарищей женщин всех страп бороться за мир. Один экземпляр находился среди старых номеров «Гляйхайт». Я писала Вам об этом в обычной почтовой открытке и просила подтвердить получение. Но до сего дня я такого подтверждения не получила, хотя прошло уже 14 дней. Посылаю еще два экземпляра воззвания и очень прошу позаботиться о быстрейшем их опубликовании в голландской партийной прессе, а один экземпляр немецкого текста надежным путем переправить нашим английским товарищам женщинам. Мэри Лонгман охотно и хорошо его переведет.

Не удивляйтесь, что пишу Вам редкие и ничего не значащие письма. Поскольку письма из Германии должны отправляться незапечатанными, иначе и быть не может. Не говоря уже об общей ситуации, со мной положение усугубляется тем, что вследствие моих убеждений и занимаемой мной позиции власти по отношению ко мне особенно «внимательны». Не подлежит сомнению, что лично я, по меньшей мере временно, нахожусь под наблюдением, а моя корреспонденция подвергается «заботливому» контролю. Насколько это излишне и смешно, настолько же ощутимо и обременительно. В этом находит свое выражение не только общая ситуация, но также – и это самое прискорбное и унизительное – политическое и моральное банкротство немецкой социал-демократии, поскольку она теперь существует как официальная партия.

Если я обо всем этом Вам пишу, то делаю это не только для того, чтобы Вы понимали трудности, возникающие в моей деятельности международного секретаря, но и для того, чтобы Вы ознакомились с тем, как протекает развитие внутри немецкой социал-демократии, и тем самым представляли себе ту среду, в которой мы теперь живем и действуем.

Пользуюсь удобным случаем, чтобы переслать Вам это письмо. То, что я пишу, предназначено для информации Вас и работающих с Вами руководящих товарищей, но не для опубликования. Этим я, разумеется, не хочу сказать, что Вы должны умалчивать о сообщаемых мной фактах... Вам только не следует – так обстоят дела – мои сообщения опубликовывать в виде писем от меня. Для моей работы в Германии – национальной и международной – это явилось бы серьезным препятствием.

Самое роковое в сложившейся ситуации – это то, что империализм сумел поставить себе на службу все силы пролетариата, всю организацию и все оружие, которые его борющийся авангард создал для ведения освободительной борьбы. В том, что он сумел сделать это так основательно, главную вину и главную ответственность перед Интернационалом и перед историей несет социал-демократия. Согласие на предоставление военных кредитов послужило сигналом к необычайно глубокой и столь же гнусной и постыдной измене большинства немецкой социал-демократии своим политическим убеждениям. Сегодня это большинство является не пролетарской, социалистической, классовой, боевой партией, а националистической партией социальных реформ, которая приходит в восторг от аннексий и колониальных завоеваний. Одна часть этого большинства еще прикрывается в какой-то мере звонкими пустыми фразами, другая отлично обходится и без них.

Этот процесс протекает особенно быстро, поскольку война создает для такого развития необычайно благоприятные, можно сказать, идеально тепличные условия, а большая часть наших более молодых, но опытных и энергичных товарищей находится на войне. Наши организации понесли большие потери. Наши кассы опустошены в результате большого количества выданных нами пособий. На собраниях членов партии можно обсуждать лишь то, что разрешено властями. Часть партийных лидеров и партийных бюрократов идет еще дальше властей и с помощью организационного аппарата делает невозможным обсуждение вопросов, которое могло бы повести к выяснению причин и характера ведущейся войны, к критике позиции нашей партии, к требованиям заключения мира, отказа от аннексий и т. д. Из 91 органа нашей партийной печати, из многих профсоюзных газет подавляющее большинство па-сквозь пропитано националистическим духом, шовинизмом, немалое их количество в своем ультрапатриотическом образе мыслей обгоняет самые благопристойные и осторожные буржуазные газеты.

Социал-демократические и профсоюзные органы печати одобрили противоречащее международному праву вторжение в Бельгию, поголовное истребление всех подозреваемых в принадлежности к французским партизанам, их жен и детей, превращение в пепел их жилищ, целых селений и округов. Социал-демократические и профсоюзные органы печати требуют аннексии всей страны от Антверпена до Кале, всей Лотарингии и т. д...

Конечно, дорогая товарищ Аикерсмит, и в самой социал-демократии, и вне ее в пролетарских массах имеется сознательная и решительная оппозиция, выступающая против такого положения дел и дальнейшего развития в этом направлении. Вам также известно, что в социал-демократической фракции рейхстага 14 ее членов голосовали 4 августа против предоставления военных кредитов. К ним присоединились бы еще три депутата, если бы они присутствовали на этом заседании рейхстага. Во многих пунктах наблюдаются неудовлетворенность сложившейся ситуацией и брожение умов. Но оппозиция скована по рукам и ногам, она абсолютно лишена голоса. Введение осадного положения лишает ее всякой возможности выступить публично в организациях или в печати. «Ревизионисты» – если употреблять это выражение, которое сегодня включает в себя значительно большее содержание, чем раньше, и учесть, что ревизионизму подвержено большинство товарищей и профсоюзных работников,– систематически и беззастенчиво используют осадное положение, чтобы уговорить массы, более того, навязать им свою точку зрения и заставить оппозицию полностью умолкнуть. Им это сделать тем более легко, что власти открыто или в скрытой форме им покровительствуют, а большая часть рабочей печати и руководителей местных организаций находится в их руках.