Текст книги "Заседание рейхстага объявляю открытым"

Автор книги: Луиза Дорнеманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Тяжело давалось Кларе решение вопроса об отношении к центристам. В материалах, опубликованных в «Гляп-хайт», отражалась мучившая ее неуверенность. Она резко критиковала Каутского, Гаазе и других, вновь требовала от центристов действий вместо слов и решительно отвергала безоговорочные совместные действия.

Сила оппозиции, писала она в «Гляйхайт» 13 октября 1916 года, «не в ее численности, но в решимости и ясности ее принципиальной позиции... Там, где социал-демократический рабочий кружок находится в принципиальном отношении на высоте, он может быть уверен в поддержке со стороны группы «Спартак». Но там, где он проявит оппортунистическую слабость и недостаток практической последовательности, представители «Интернационала» не будут молчать и в этом случае не посчитаются ни с чем. По мнению группы, еще недостаточно иметь определенное мировоззрение, необходимо, чтобы это мировоззрение осуществлялось также на практике. Рабочий же кружок голосование в парламенте против военных кредитов не дополнил принципиальным, недвусмысленным и абсолютно четко сформулированным заявлением. Входящие в него товарищи, очевидно, все еще полагают, что можно вернуться к «старой, испытанной» тактике, которая в главном ориентирована на чисто парламентские методы; сторонники этой тактики полагают, что можно вновь возродить старый Интернационал, основанный на организации различных инстанций, созыве конференций и принятии резолюций... Группа «Интернационал», напротив, считает важным не только то, что время от времени на конференциях и т. д. произносятся радикальные и принципиальные речи, но то, что везде, как в парламенте, так и среди народа, действуют согласно провозглашенным принципам».

Но при этом Клара Цеткин недооценивала исключительно большую опасность, которую представляла именно Независимая социал-демократическая партия как раз в то время, когда широкие круги социал-демократической партии отвергали военную политику социал-шовинистов. Клара Цеткин рассчитывала на то, что Независимая социал-демократическая партия, революционизируясь под влиянием давления снизу, сможет устранить свое правое руководство. В ту пору Клара Цеткин еще не осознавала всего значения самостоятельной марксистской партии для успеха движения.

В той же статье, посвященной партийной конференции социал-демократической партии Германии в сентябре 1910 года, она дает следующую оценку докладам Филиппа Шей демана и Гуго Гаазе:

«Если попытаться выступления главных ораторов объяснить их основными идеями, то очень легко заметить, что друг другу противостоят два различных мировоззрения, два мировоззрения, компромисс между которыми невозможен... Большинство и меньшинство разговаривали на конференции на двух различных языках...»

Следует заметить, что неясная позиция, занимаемая в эти месяцы газетой «Гляйхапт», нашедшая отражение в ряде статей этого периода, ни в коем случае не является выражением какого-либо изменения в революционной позиции Клары Цеткин. Напротив. Как и прежде, она призывает революционные силы к борьбе против войны всеми, как легальными, так и нелегальными, средствами.

Совершенно открыто пишет Клара Цеткин в газете 16 февраля 1917 года: «Оппозиция должна по всей линии перейти от обороны к самому решительному наступлению против политики большинства... Действующие военные законы затрудняют это в огромной степени... Но там, где есть воля, находится и путь. Разве не преуспевала социал-демократия во времена закона против социалистов? В тех случаях, когда оказываются непригодными средства общественной агитации, нужно пропагандировать каждого человека в отдельности, а сфера действия такой пропаганды огромна – это каждая мастерская, где стучит молот, каждая хижина, где рождается стон».

Что касается позиции Клары Цеткин относительно вступления группы «Спартак» в Независимую социал-демократическую партию, автор этой книги ие обнаружил никаких письменных ее высказываний по данному вопросу, но, судя по точке зрения газеты «Гляйхайт», она считала этот шаг тактически правильным.

«Все влечет меня в Россию»

«Все влечет меня в Россию. Среди русских я в юные годы нашла свой родной дом и в политическом, и в общечеловеческом отношении, среди них я хотела бы до конца работать и бороться».

Так писала Клара Цеткин секретарю Розы Люксембург вскоре после того, как в Февральской революции 1917 года русские рабочие и крестьяне свергли царя. Эти слова свидетельствуют о ее глубокой внутренней связи с революционными битвами в России, начало которым было положепо в феврале 1917 года. В них она увидела начало великих, всемирно-исторических событий, послуживших для нее могучим импульсом, так же как и для Карла Либкнехта и Фрапца Меринга, для всех немецких революционеров, которые со дня Февральской революции в России с волнением и надеждой обращали свои взоры на Восток.

Клара Цеткин, как и ее товарищи, мало возлагала надежд па пришедшее к власти после февральской победы Временное правительство. Она и другие руководители группы «Спартак» все свои надежды связывали с трудящимися России – рабочими, крестьянами, солдатами, со жгучим интересом следили за образованием Советов рабочих и солдатских депутатов. Ей даже удалось незаметно для цензуры напечатать в «Гляйхайт» заметку об их деятельности. Обстоятельную статью о Февральской революции, как это видно из ее переписки, цензура запретила. Тем усерднее занималась Клара нелегальным распространением сообщений о событиях в России. Она призывала – в той мере, в какой ее голос мог быть услышан,– немецких рабочих последовать примеру их русских братьев по классу, свергнуть германского кайзера и, так же как Советы рабочих и солдатских депутатов в России, бороться за мир без аннексий.

Учредительному съезду Независимой социал-демократической партии, состоявшемуся в пасхальные дни 1917 года в Готе, опа направила телеграмму:

«Вильгельмсхёэ, 5 апреля 1917 года.

Уважаемые товарищи!

Ваша конференция проходит под пламенным знаком могучего народного подвига в России, народного подвига, душой которого, пылкой и неудержимо стремящейся вперед, является молодой пролетариат, борющийся под руководством социал-демократии. Эта партия и в годы войны несла в массы незапятнанным знамя международного социализма. Я выражаю надежду и пожелание: пусть ваша конференция и принятые ею решепия будут достойны этого великого события нашего времени! Будем учиться у величайшего мастера истории всех времен и народов – у революции. Ваша конференция должна явиться началом деятельности, не знающей ни уступок, ни колебаний.

Нет нужды заверять вас в том, насколько мне тяжело не иметь сейчас возможности активно действовать вместе с вами. Но пока хватит моих сил, вы увидите меня на своей стороне, если вы с принципиальной ясностью и остротой, а также вооруженные решительной и уверенной тактикой, будете двигаться вперед, вдохновляемые идеями международного социализма. Единая, сплоченная социал-демократия будущего по своей идеологии и действиям будет революционной или же она перестанет существовать.

Позаботьтесь же о том, чтобы грядущие великие исторические события обрели великое поколение – массы, устремленные вперед, и вождей, которые находятся вместе с ними.

Вашей работе и вашим решениям от всего сердца желаю полного успеха.

Да здравствует международный социализм!

Клара Цеткин».

Страх перед событиями в России и растущим брожением среди немецких рабочих заставили германских милитаристов пойти на видимость каких-то уступок.

7 апреля 1917 года германский кайзер объявил о реформе избирательного права в Пруссии, которая должна быть осуществлена но окончании войны. Клара Цеткин в одной из статей зло высмеяла это обещание. Немецкий рабочий класс, писала она, должен действовать, иначе он будет получать только милостыню и никогда не добьется удовлет-

ворения своих главных, основных требований. И вдохновленные примером рабочих и крестьян России, немецкие трудящиеся перешли к действиям.

Уже в январе и феврале 1917 года начали бастовать рабочие и работницы расположенных в Берлине предприятий военной промышленности. Волна забастовок прокатилась но горному бассейну Рейнско-Рурской области. Повсеместно ширились беспорядки, вызванные острой нехваткой продовольствия.

В марте па Восточном фронте впервые началось братание русских и немецких солдат. После того как 1 апреля были сокращены нормы выдачи хлеба, а 6 апреля США объявили войну Германии, в Берлине, Брауншвейге, Дрездене, Ганновере, Лейпциге и других городах вновь вспыхнули забастовки, в которых участвовали сотни тысяч рабочих. В одном только Берлине бастовало 300 тысяч человек. Огромную часть бастующих составляли женщины. «Хлеба и мира!» – раздавалось на улицах. Под руководством «Спартака» возникли первые рабочие Советы.

Движением в первую очередь были охвачены центры германской военной промышленности. Только благодаря поддержке со стороны правых социал-демократических лидеров и нерешительной позиции руководителей Независимой социал-демократической партии, расколовших массы бастующих, правительству удалось стать хозяином положения. Многие были арестованы или отправлены па фронт, на ряд предприятий распространено действие военных законов. Власти, давно заметившие возросшую активность трудящихся женщин, пытались теперь как-то повлиять на сознание работниц и домашних хозяек. В инструкции руководства военного продовольственного снабжения от 23 апреля 1917 года среди прочего указывалось на необходимость проведения массовой «разъяснительной» работы среди женщин. Для этой цели рекомендовалось выпускать специальные листовки, проводить собрания с привлечением представителей женских организаций.

И, надо полагать, не было случайностью, а скорее результатом прямой договоренности с властями, что правление социал-демократической партии решило именно теперь нанести давно замышляемый удар но газете «Гляй-хайт». Одновременно это был не имеющий себе равных по жестокости удар непосредственно по Кларе Цеткин. Неожиданно, во время работы над очередным номером газеты, она сама, второй редактор Эдвин Хёрнле и ее секретарь Ханна Буххайм были без предупреждения уволены. Ее бывшие товарищи прогнали ее со своего рабочего места как преступницу.

Через восемь дней вышел номер газеты, которая под ее руководством на протяжении 25 лет была боевым органом, пронизанным подлинно революционным духом. Газета вышла под тем же названием, с той же шапкой, но это была совсем другая газета, выступающая в защиту империализма. И ей снова пришлось крепко стиснуть зубы.

«Пусть мертвые хоронят мертвых,– писала она 29 июня 1917 года в статье «Прощание с «Гляйхайт»», опубликованной в «Лейпцигер фольксцайтунг».– Мы же полны жизни, мы хотим и мы должны действовать! Сомкнем теснее наши ряды, будем совместно и дружно работать!

Чудовищная мировая война не смогла подорвать идеи международного социализма, напротив, преподав наглядный урок фактами, она лишь подтвердила их правильность... Здесь, среди нас, живет и существует облеченное в плоть и кровь такое понимание истории, которое для человечества сможет оказаться повивальной бабкой новых времен. Новая заря зажглась на востоке Европы. Там творческими деяниями возвестил о своей власти тот, кто более могуч, нежели бряцающий оружием войны империализм, тот, кто несет с собой не смерть, а новую, лучшую и более высокую жизнь: социализм. Все шире, глубже, непреодолимее становится движение объединенных общими интересами пролетариев, движение, которое, расширяясь, поднимается до солидарности всего человечества...

Нас не испугает неблагоприятное стечение обстоятельств. На все трудности у нас будет только одни ответ: «Тем более – вперед!»

Именно таким был ее ответ. Непосредственно после изгнания Клары Цеткин из «Гляйхайт» она апеллировала не только к немецким социалистам и социалисткам, но и к международной солидарности: к руководительницам национальных групп Социалистического женского интернационала, к русским революционерам, особенно к В. И. Лепину. И апеллировала не напрасно. В Германии подписчики ряда округов отказались от подписки на «Гляйхайт»,

из-за рубежа поступали заявления о солидарности с Кларой Цеткин, швейцарские социалистки организовали сбор средств на издание новой международной газеты.

Шестидесятилетие Клары Цеткин, отмечавшееся 5 июля 1917 года, стало подлинной демонстрацией против империалистической войны. Наряду с официальным приветствием от руководства Независимой социал-демократической партии Германии, которое она холодно отложила в сторону, Клара Цеткин получила множество других посланий, которые ее глубоко порадовали и растрогали до слез. Это были письма от боевых соратников и друзей в Германии и за границей, полные любви, краткие приветствия на открытках полевой почты. Каждое из посланий – свидетельство доверия, которое революционный рабочий класс питал к своему руководителю.

Франц Меринг чествовал ее на страницах «Лейицигер фольксцайтунг» словами, которые были на сердце у всех друзей Клары Цеткин: «Этот чудесный сплав человеческой доброты и страстной натуры составляет самое главное в характере нашего дорогого друга. Ее ненависть к угнетателям сливается воедино с ее любовью к угнетенным». В связи с созданием новой международной женской газеты между Кларой Цеткин и руководством Независимой социал-демократической партии произошел первый крупный конфликт. Руководители партии обещали Кларе, что взамен «Гляйхайт» будет создана новая газета, но не спешили выполнять свое обещание. В конце концов они ограничились тем, что решили к газете «Лейпцигер фольксцайтунг», которая отнюдь не стояла на революционных позициях, выпускать специальное приложение, освещающее работу среди женщин. Руководить приложением будет Клара, но ее подписи как ответственного редактора издание иметь не будет. Условия были явно несправедливыми. Они ни в коей мере не соответствовали планам Клары, тем более что главный редактор «Лейпцигер фольксцайтунг» заявил с самого начала, что вынужден будет вычеркивать все, что сможет повредить репутации и выходу газеты. Таким образом, Клара была поставлена под контроль двойной цензуры. Преодолевая внутреннее сопротивление, она дала свое согласие.

Но уже очень скоро обнаружилось, что Клара Цеткин в состоянии отлично справиться и с двойной цензурой.

Часть У

СОРАТНИЦА

1917

1923

ЛЕНИНА

Со страстным интересом, затаив дыхание, продолжаю я следить за известиями из России. Там решаются великие проблемы человечества, там жизнь стоит того, чтобы жить. Пусть же вы, коммунисты, будете столь же победоносными, сколь вы храбры и самоотверженны, пусть пролетарии всех стран окажутся в конечном счете достойными русского пролетариата!

Клара Цеткин —

В. И. Ленину

Луиза Дорнеманн

Заря новой жизни

Может ли человек в шестьдесят лет еще учиться? Клара Цеткин в высокой степени обладала тем постоянным стремлением к дальнейшему совершенствованию, которого Гёте требовал от настоящего человека. Когда она позже возвращалась к тем временам, то вспоминала, что для нее эти события означали зарю новой жизни.

В открытом письме голландской социалистке Матильде Вибо Клара Цеткин писала, что ее отношение к Великой Октябрьской социалистической революции и вся политическая деятельность после 1917 года явились последовательным развитием ее политической жизни.

Действительно, годы после Октябрьской революции, несмотря на все трудности, преследования и страдания, которые Кларе Цеткин пришлось перенести в Германии, были самым богатым и плодотворным периодом ее жизни и деятельности. О том, каково было настроение Клары после получения первых известий из молодого Советского государства, можно судить по ее письму, с которым она обратилась к В. И. Ленину в августе 1918 года:

«Глубокоуважаемый товарищ Ленин!

Это письмо передаст Вам русский товарищ, который может считать себя счастливым, потому что он русский и имеет возможность бороться за победу социализма в России, в стране, которая, благодаря мужественному поведению большевиков, идет впереди, указывая путь международному пролетариату и являясь его руководителем. Если бы я могла поменяться с этим товарищем местами!..

Со страстным интересом, затаив дыхание, продолжаю я следить за известиями из России. Там решаются великие проблемы человечества, там жизнь стоит того, чтобы жить. Пусть же вы, коммунисты, будете столь же победоносными, сколь вы храбры и самоотверженны, пусть пролетарии всех стран окажутся в конечном счете достойными русского пролетариата!

От всего сердца, с искренним и глубоким уважением и чувством огромной симпатии я приветствую Вас и всех наших друзей. Ваша Клара Цеткин».

Недоверие к меньшевикам и эсерам появилось у нее уже в июне 1917 года (когда Керенский предпринял наступление на Юго-Западном фронте) и резко усилилось во время июльских событий, в ходе которых временное правительство разоружало революционных рабочих и солдат и организовывало преследование большевиков. И с тех пор – об этом свидетельствуют ее статьи, написанные непосредственно после Октябрьской революции,– Клара Цеткин продумывает еще и еще раз, с новых позиций многое из того, что было сказано В. И. Лениным, по-новому оценивает те его действия, которые она до этого полностью не донимала, перечитывает еще раз многие его работы, выходящие па немецком языке, уже воспринимая их по-иному.

Таким образом, уже по получении первых известий о Великой Октябрьской социалистической революции ей было ясно, что произошло событие всемирно-исторического значения. Впервые в истории человечества рабочие и крестьяне России под руководством большевистской партии срергли господство эксплуататорских классов и взяли вдасть в собственные руки. Произошел переворот в общественных отношениях, самый глубокий за всю историю развития человечества. Началась новая эра мировой истории.

В ноябре 1917 года начавшие вооруженное восстание революционные рабочие, крестьяне и матросы Петрограда свергли Временное правительство во главе с Керенским. Собравшийся вечером 7 ноября II Всероссийский съезд Советов объявил о переходе власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

И уже 16 ноября в приложении для женщин к «Лейп-цигер фольксцайтунг» Клара Цеткин под впечатлением героического подвига большевиков и воззвания «К гражданам России!» опубликовала приветственную статью, содержащую обстоятельное изложение событий,– надо учесть, что она проживала в Штутгарте, а статья к тому же должна была пройти через редакцию и цензуру.

«Решительное выступление русской революции в защиту мира,– писала она,– создало для народов новую ситуацию, когда должны быть приняты трудные, ответственные решения... Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов вместе с Советом крестьянских депутатов, при вооруженной поддержке солдат и матросов сверг временное коалиционное правительство, большинство министров арестовано. Разделил ли диктатор Керенский их участь, за границей пока неизвестно. Вся власть перешла в руки съезда Советов рабочих и солдатских депутатов». Далее Клара Цеткин писала, что Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов состоит в подавляющем большинстве из представителей партии большевиков, которая «с самого начала придерживалась того взгляда, что существование и дело революции может быть обеспечено только установлением диктатуры пролетариата и переходом всей правительственной власти в руки Советов рабочих и солдатских депутатов. Революция в Петрограде и ее победа означают триумф твердой, последовательно проводимой политики большевиков, их принципиальных взглядов и их тактики».

Затем она процитировала – в переводе, опубликованном в «Франкфуртер цайтунг»,– составленное Лениным воззвание II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов с его программой: немедленное предложение всем народам демократического мира; безвозмездная передача помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов; полная демократизация армии; установление рабочего контроля над производством; обеспечение права на самоопределение всем нациям, населяющим Россию.

Читатели и читательницы газеты поняли: вот правительство, которое по-настоящему осуществляет классовое господство рабочего класса, дает народам пример того, как надо бороться за мир и указывает также путь и немецкому рабочему классу.

«Мир станет в ближайшее время возможным,– заканчивала свою статью Клара Цеткин,– если горячее стремление народов к миру превратится в сознательную волю к нему, творящую историю так, как она это должна делать».

Две недели спустя в статье «Борьба за власть и мир в России», опубликованной в приложении для женщин к «Лейпцигер фольксцайтунг», опа полемизировала с теми псевдореволюционерами, которые, лицемерно аплодируя героическому подвигу большевиков, пытались доказать, что в отсталой России социалистическая революция невозможна.

«Большевики,– заявила она,– в мужественном порыве, не имеющем себе равного, достигли своей цели. Власть в стране в руках Советов. Революционная диктатура пролетариата стала фактом...

Не ставят ли свершившиеся события на голову все, что мы до этого изучали сами и чему учили других, о зрелости общественного развития и народных масс, как непременной предпосылке такого переворота, обещающего на востоке изменить лицо мира? И не должны ли «отсталость» экономического развития России и ее народных масс, противоречие между исторической действительностью и исторической целью с самого начала повлечь за собой провал большевистского восстания, а значит, и самой революции?

Так думают не только социалисты за границей, так полагают умеренные социал-демократы и социалисты-революционеры в самой России... Россия на три четверти аграрная страна, там редки и расположены далеко друг от друга крупные центры капиталистической индустрии с современным пролетариатом. Слабо развиты средства сообщения. Сами пролетарии еще во многом в плену у крестьянской идеологии. Значительная часть населения неграмотна, не имеет сильных общественных организаций, располагающих крупными денежными средствами, лишена политической школы, приобретаемой с помощью избирательных кампаний, борьбы партий и парламентских речей. Какое же непростительное легкомыслие стремиться в этих условиях к диктатуре пролетариата!

Все это звучит подкупающе, и все же, по нашему мнению, неубедительно... «Необходимая зрелость» для революции людских масс и всех прочих условий есть формула. Жизнь и содержание ей дает историческая действительность, которую никак нельзя уложить в прокрустово ложе этой формулы, являющейся только схемой. Исторический материализм не есть собрание готовых рецептов для социальных врачей, знахарей и аптекарей. Он представляет наиболее совершенный инструмент для освещения, исследования и понимания исторического развития человечества...

Русские пролетарии и крестьяне созрели для революции, для борьбы за завоевание государственной власти, ибо они стремятся к этой революции, желают обладать государственной властью и не боятся предстоящей борьбы...

Советское правительство отдает крестьянам землю, рабочим передает контроль за производством промышленных товаров. Осуществление такого переворота влечет за собой монбланы трудностей, но делает русскую революцию событием величайшего исторического значения как для самой России, так и для всего мира. Важнейшей предпосылкой осуществления революционной программы является мир. Революционное правительство стремится к миру, верное идеям, которые большевики последовательно и с самого начала войны несли в массы. Ведь это они утверждали, что пролетариат России находится в непримиримом противоречии не только с империализмом стран Центральной Европы (имеется в виду военный союз Германии и Австро-Венгрии во время первой мировой войны, к которому присоединились Болгария и Турция.– Прим, перев.), но и с империализмом всех государств, включая Россию. Пролетариат России связан чувством глубокой солидарности не только с рабочими стран Антанты, но и с рабочими всего мира, включая рабочих стран Центральной Европы».

Это пламенное признание справедливости осуществленной большевиками революции, призыв к солидарности с ними исходят из уст женщины, которая незадолго до того упоминала большевиков рядом с английскими и итальянскими пацифистами. Лишь во время могучего исторического перелома в сознании человека может за столь короткий срок произойти такой скачок, и на пего способен только смелый, творческий, подлинный революционер.

Охватившее Клару Цеткип чувство энтузиазма еще более усилилось, когда она убедилась, что ее взгляды полностью разделяют все революционные рабочие, и прежде всего друзья из левого крыла немецкой социал-демократии.

«Процесс социального и экономического революционизирования России развернулся с необычайной силой,– писал Карл Либкнехт И ноября 1917 года из тюрьмы своей жене.– Его возможности неограничены. Они значительно больше, нежели те, которыми располагала Великая французская революция».

В приветственном послании VI Всероссийскому съезду Советов 6 ноября 1918 года он заявил:

«Мы находимся на поворотном пункте истории. Для трудящихся и всех угнетенных народов революция стала смотром сил и боевым кличем. Советская республика в России стала знаменем борющегося Интернационала, она поднимает на борьбу отстающих, вселяет мужество в колеблющихся и удесятеряет силу и решимость. На своем пути революция встречает клевету и ненависть. Они преграждают ей дорогу. Но революция высоко вздымается над этим грязным, мутным потоком, как грандиозное событие, полное гигантской энергии, преследующее благороднейшие идеалы. Так берет свое начало новый, лучший мир».

Роза Люксембург в одном из писем из тюрьмы назвала Октябрьскую революцию событием всемирно-исторического значения, следы которого не изгладятся вовеки.

Старый Франц Меринг, который также с первого дня стал на сторону большевиков, писал 31 декабря 1917 года в «Лейпцигер фольксцайтунг»: «Для них нет возврата назад, есть только путь вперед, и если потребовались год или несколько лет, одно или несколько десятилетий для того, чтобы зажечь огнем революции народные массы могущественного государства, то теперь их горячее дыхание растопит многие железные утесы, еще сегодня мнящие себя непобедимыми».

После Октябрьской революции одна мысль, одни чувства владели Кларой Цеткин и ее друзьями – солидарность с революцией в России, следовать примеру большевиков, учиться у них.

Клара буквально оживала, узнавая о демонстрациях солидарности с Октябрьской революцией в Берлине и многих других городах Германии и требованиях принять пред-дожение большевиков о демократическом мире. Так же воспринимала она известия о массовых уличных демон-ртрациях в Австро-Венгрии, с напряженным вниманием рледила за крупными забастовками рабочих на военных заводах, которые в январе 1918 года из Берлина распространились по всей Германии. Более миллиона бастующих ^ребовали хлеба и мира и по призыву группы «Спартак» избрали рабочие Советы.

Особый интерес вызвал у Клары Цеткин избранный доверенными лицами берлинских предприятий рабочий Совет Большого Берлина, предъявивший такие важные политические требования, как немедленный мир без аннексий, который предлагала Советская Россия, участие в мирных переговорах представителей рабочих, отмена осадного положения и освобождение политических заключенных. И когда с помощью правых лидеров социал-демократической партии забастовочное движение было задушено и военная нагайка с новой силой ударила по немецким трудящимся, Клара была полна гнева и возмущения. Никогда за все время войны она так не жалела о своей вынужденной изоляции, об отсутствии связи с берлинскими товарищами. Однако то оружие, которое еще оставалось в ее руках,– приложение для женщин к «Лейпцигер фолькс-цайтупг» – Цеткин использовала так же хорошо, как до этого «Гляйхайт».

Одна за другой появлялись статьи, в которых Клара Цеткин призывала к солидарности с Советской Россией. Многие из них были посвящены мирным переговорам в Брест-Литовске, разоблачали захватнические планы кайзеровского правительства, разъясняли рабочим, почему большевики вынуждены заключить мир даже на самых тяжелых условиях, платить за него чрезвычайно дорогой ценой.

«Не приведет ли погашение пожара войны на востоке,– спрашивала она в статье «Никаких трусливых колебаний!», опубликованной 11 января 1918 года,– к тому, что с еще большей силой вспыхнет всепожирающее пламя мировой войпы на западе и юге? И не представляют ли собой эти вновь открывающиеся возможности опаснейшую угрозу для свободного развития Европы и всего мира? Однако и в самой России все дело мира и свободы, творимое рабочими массами и их правительством, и вся революция ввергнуты в кровавую гражданскую войну, когда не только затрудняется и тормозится развитие революции, но с предельной остротой ставится вопрос, быть ей или не быть.

Было бы легкомысленным закрывать глаза на трудности и опасности этого часа, по было бы малодушием и потерей исторической перспективы, видя только эти трудности и опасности, не оценить по достоинству могучий, вселяющий столь большие надежды и вдохновленный идеями социализма исторический цуть, который открыт революцией в России. Будем же, как интернациональные социалисты, при его оценке твердо руководствоваться историческими масштабами. Свершение такой революции, как русская, требующей огромного напряжения сил, длительный процесс, для него нужны выдержка и выносливость». Клара Цеткин говорит ие только о непосредственном глиянии Октябрьской революции. Она видит ее далекие горизонты. Утвердившая себя революционная Россия, огромное свободное федеративное государство свободных народов, открывает доступ к неисчерпаемым природным богатствам и раскрепощает огромные источники человеческой энергии. Она видит силу, которая сметает со своего пути все реакционное, все старое и изжившее себя.

Подлинно пророческий взгляд в будущее! Этой же уверенностью рождена была ее позиция и в дни после заключения «похабного мира» в Брест-Литовске. В статье Клары Цеткин «А все-таки она движется» мы находим полное веры предсказание: несмотря ни на что, революция в России победит.

Она не упускала ни одной возможности знакомить читателей со всеми происходящими в Советской России событиями, рассказывала о смелости, с которой большевики уничтожают остатки старого строя, о совершенно новых критериях, с которыми они подходят к решению внутренних и внешнеполитических вопросов. Разве ие было нечто величественное в том, что большевики порвали с традициями реакционной тайной дипломатии, действовали совершенно открыто перед лицом своего народа, раскрыли царские архивы и разоблачили империалистические тайные договоры и интриги, чтобы народы всего мира знали, кто именно является подлинным виновником войны? Разве не было нечто великое в том, что Советская власть узаконила равноправие женщины? Характерно, что в составе советской делегации, уполномоченной вести мирные переговоры, находилась женщина.