Текст книги "Суд времени. Выпуски № 35-46"

Автор книги: Леонид Млечин

Соавторы: Николай Сванидзе,Сергей Кургинян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц)

Теперь, доказательство № 14, пожалуйста.

Материалы по делу.

Из статьи Лидии Орловой «Вся власть Учредительному собранию».

«В ходе мероприятий, приуроченных ко Дню народного единства, протоирей Всеволод Чаплин предложил вернуться к ситуации 1917 года и дать гражданам страны возможность самим выбирать государственное устройство России путем созыва нового Учредительного собрания.

Несколькими днями ранее на заседании клуба „Единая Россия“ протоирей Всеволод Чаплин сказал: „Основные политические силы и основные части общества, основные сословия, которые есть в нашей стране…“»

Кургинян:Я всячески поддерживаю все возможные форумы, любую демократию, но только не путем созыва нового Учредительного собрания, в условиях, когда происходит странная проблематизация нашего суверенитета. Это мы поддержать не можем. Как я услышал сейчас, у господина Чаплина, его позиция была полностью извращена. И это очень важно зафиксировать.

о. Чаплин:В общем – да. Только, если позволите, Сергей Ервандович, дело еще и вот в чем. В 1917 году одна из причин трагедии была в том, что народ был отключен, отстранен от политического процесса. И элиты решали все сами. В Санкт– Петербурге и несколько позже в Москве. Сейчас это тоже в значительной степени так. Вот нужно включить народ в политический процесс, наших военных, наше крестьянство, наш бизнес, пожалуйста, наши профсоюзы и многих других.

Кургинян:Отец Всеволод, я здесь полностью Вас поддерживаю. Я прекрасно…

о. Чаплин:Если этого не будет, вот тогда Каспаров и Касьянов и кто-то ещё смогут легко изменить политический строй, если вдруг, так или иначе, качнется власть. Если народ будет иметь большее влияние на политический процесс, даже временное ослабление власти не опрокинет общественный строй. И никакие страсбургские суды вместе с оппозицией будут нам не страшны.

Кургинян:Это вопрос! Главный вопрос заключается в том, что Вы не сторонник созыва нового Учредительного собрания. Это очень важно зафиксировать.

о. Чаплин:Именно сейчас – нет. Именно сейчас – нет.

Кургинян:А теперь, поскольку мы вошли в дискуссию, а это было как бы в моё время, я думаю Николай Карлович снизойдет до этого, я бы хотел, чтобы В.Овчинский и А.Митрофанова высказали свою позицию по этому вопросу, да? И Кирьянов тоже, да?

Сванидзе:Я на всех минуту добавлю. Прошу Вас.

Овчинский:Поскольку я работаю в Конституционном суде, то я хочу сказать, что не только то решение Страсбургского суда, которое предстоит по заявлению «объединенной оппозиции», оно вызывает много вопросов. Но уже состоявшееся решение Европейского суда по правам человека вызывает огромный вопрос, я думаю, прежде всего, у Русской православной церкви. Допустим, недавнее решение Европейского суда по правам человека, что Россия обязана заплатить огромные штрафы организаторам гей-парадов, несостоявшимся в Москве и Санкт-Петербурге.

Сванидзе:Я прошу прошения, какое отношение имеет Страсбургский суд, гей-парады, к теме, обсуждаемой сегодня?

Овчинский:Это имеет, Николай Карлович, абсолютно прямое отношение.

Сванидзе:Я пока не вижу…

Овчинский:Потому что уже эта ситуация с гей-парадами вызвала массовые беспорядки в Сербии. Когда такое же решение было принято, когда там разрешили гей-парады. Потому что нельзя смотреть с закрытыми глазами, как страус, спрятавшись в песок, что на страну оказывается мощное давление извне. И в этой ситуации любые попытки раскачать её еще изнутри, они обречены на новый хаос. Поэтому, я крайне рад был сегодня услышать позицию отца В.Чаплина о том, что он не сторонник созыва учредительного собрания сейчас. А за консолидацию всех сил, против давления извне. За то, чтобы отстаивать православные ценности, мусульманские ценности, ценности, которые присущи основному населению нашей страны. Я полностью за.

Митрофанова:Я вообще бы сейчас не стала поднимать вопрос о легитимности политической системы, потому что нынешняя политическая система в России это непосредственный плод событий октября 1993 года. И если поднимать вопрос об её легитимности и о проблемах престижа парламентаризма в России, как человек, который в 22 года наблюдал из окна университета горящий парламент, я могу сказать, ничто другое не могло нанести большего ущерба престижу парламентаризма в глазах относительно молодых людей.

И второй вопрос о легитимности. Если вернуться к началу, до большевистского прихода к власти, тогда встает вопрос, например, о легитимности пребывания России в Совете безопасности Организации Объединенных Наций. Она там пребывает как государство, продолжатель Советского Союза. Если весь этот период нелегитимен, я уверяю вас, в мире есть силы, которые скажут, что и членство России в Совете безопасности нелегитимно, и, также, нелегитимен ядерный статус России, её членство в Договоре о нераспространении ядерного оружия. Поэтому я бы сейчас вообще не стала поднимать вопрос о легитимности, ни в каком аспекте. Или уж тогда надо поднять вопрос о нелегитимности избрания Василия Шуйского, потому что он был избран без Земского собора простым криком толпы на царствование.

Сванидзе:Я прошу прощения. Дело в том, что, Анастасия Владимировна, если бы у нас сегодня шла речь о Василии Шуйском, то мы бы точно так же обсуждали возможную легитимность или нелегитимность Василия Шуйского, не опасаясь, что нас кто-то выгонит из Совета безопасности.

Митрофанова:А зря!

Сванидзе:Точно так же мы сейчас обсуждаем легитимность или нелегитимность разгона Учредительного собрания – это наша тема. Или мы, опасаясь, что нас кто-то выгонит после того как мы в нашей программе придем к какому-то решению, нас кто-то выгонит из Совета безопасности, поэтому мы должны защищать любое решение, которое имело место в нашей истории – исходя из этого? Я не понимаю этого!?!

Митрофанова:Не из-за программы выгонят. А если начнется действительно на общественном уровне…

Сванидзе:Не из-за программы, а из Совета безопасности…То есть, Вы опасаетесь, что если мы осудим разгон Учредительного собрания, нас выгонят из Совета безопасности, я так понимаю?

Митрофанова:Вполне вероятно.

Сванидзе:Понял Вас. Еще у Вас был свидетель. Прошу Вас.

Кургинян:Господин Кирьянов, да, пожалуйста.

Кирьянов:Я вернусь к урокам Учредительного собрания. Наверное, о позитивных уроках говорить сложно – ничего не получилось. Но есть один урок. Он касается правил перевода слова «демократия». Мы сегодня об этом много говорили. О народоправстве, что надо у народа спросить. Так вот, демократия как власть народа – ну, это перевод XVII, по крайней мере, XVIII века. Где вы это видели?!? По большому счету демократия в современном понимании – это соперничество элит за право управлять от имени народа. Вот это есть! А где власть народа?!? Ну, может, Вы мне покажете, укажите, кто-то более просвещен в этом вопросе?

Сванидзе:Спасибо.

Кургинян:Простите, у меня есть еще свидетель? Нет, да?

Сванидзе: /Нет./ Спасибо. Спасибо, уважаемые коллеги, потому что наша дискуссия ушла очень далеко от первоначальной темы. Поэтому я думаю, что тема учредительного собрания может считаться исчерпанной.

Я предоставляю слово для заключительного монолога, для заключительного выступления обеим сторонам. Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона обвинения.

Кургинян:Для нас вопрос заключается в следующем.

Вот есть великий исторический пример – якобинцы. Великая Французская революция. Когда демократия обуреваема страстью по Отечеству, страстью по великому государству. Когда она несет народу новую весть. Вот такая демократия нам нужна! Вот такая демократия может и должна спасти Россию! Вот ради такой демократии стоит жить и работать!

А теперь – другая демократия. Другая демократия, предъявляемая Учредительным собранием. Это демократия сонная, погрязшая в процедурах, двусмысленная, слабая. Неготовая в тот момент, когда ей бросают вызов, ответить на этот вызов. Демократия, проваливающаяся в бездну, и затаскивающая в бездну весь доверившийся ей народ.

Сванидзе:Время.

Кургинян:Вот такая демократия нам не нужна! Такая демократия – опасна, страшна! Она есть путь к хаосу! И урок Учредительного собрания не должен быть повторен НИКОГДА!

Сванидзе:Спасибо. Леонид Михайлович, прошу Вас.

Млечин:Мы пришли к концу самого главного вопроса – а что есть народоправие? Что есть возможность народа управлять своей судьбой?

Вот, с избранием Учредительного собрания в 1917 году у народа появилась возможность самим решить свою судьбу. Это было впервые – всеобщее равное избирательное право, все могли проголосовать. Даже женщины – чего не было ещё нигде, и только в России. И все проголосовали. И приехали депутаты, которые могли и должны были решить.

Да-а… Они не стали сражаться там с большевиками. Не стали стрелять из них.

Да-а… Они хотели законы писать и принимать их.

А что же в вину поставить… Знаете, такие бывают быстрые хирурги, привезли и говорят: «О! Нога ни к черту – отрезать!». Отрезали. И без ноги. А тут говорят: «У-у! Будем лечиться». И четыре месяца лечил. А человек с ногами и танцует.

Тогда большевики предложили быстрое решение: «Отрежем ногу и бог с ним». А потом вообще зарезали этого больного.

Сванидзе:Время.

Млечин:А те предлагали: «Давайте лечить». И вылечили бы. Самое страшное произошло вот что. Разогнав Учредительное собрание, не только начали гражданскую войну, но и лишили всех нас веры в то, что мы можем хотя бы когда-нибудь сами управлять своей судьбой. У нас забрали это право.

Сванидзе:Спасибо. Сейчас мы прекращаем телевизионное голосование. И я прошу проголосовать зрителей в зале. Итак, вопрос: «Учредительное собрание: демократический шаг вперед или гарантированный хаос?».Кнопка номер один: «Демократический шаг вперед», это господин Млечин. Кнопка номер два: «Гарантированный хаос», господин Кургинян. Прошу вас, голосуйте.

Прошу вывести на экран результат голосования в зале.

«Демократический шаг вперед» – 55%,

«Гарантированный хаос» – 45% сидящих в зале.

Сейчас короткий перерыв, после которого мы узнаем результаты телевизионного голосования.

Сванидзе:По разнообразным воспоминаниям, в зале заседания Учредительного собрания Владимир Ильич Ленин лежал на ступеньках. То – /со/ скучающим видом, то – весело смеясь. Он не сторонник так называемой буржуазной демократии. Он считал эффективной диктатуру. За последующие годы советской власти представления о парламентской работе не изменятся. Так же как и о выборах. Ленин не зря смеялся, лёжа на ступеньках Учредительного собрания. Это – моё личное мнение.

Теперь прошу огласить результаты телевизионного голосования.

Результаты голосования страны вы видите на экранах.

Учредительное собрание: демократический шаг вперед или гарантированный хаос?

10% – демократический шаг вперед;

90% – гарантированный хаос.

38. Плановая экономика: путь в тупик или эффективный механизм развития?

Часть 1

Сванидзе:Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы и их связь с настоящим. У Вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, т. е. проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале. Тема наших сегодняшних слушаний: «Плановая экономика: путь в тупик или эффективный механизм развития?»

Символ брежневской плановой экономики – это гражданин, идущий по улице с гирляндой рулонов туалетной бумаги на шее. Это повод для гордости, предмет для зависти. В хрущевской и сталинской плановой экономике туалетная бумага вообще не предполагалась. Напоминаем тему наших сегодняшних слушаний: «Плановая экономика: путь в тупик или эффективный механизм развития?»

Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов – на экране.

Обвинитель на процессе – писатель Леонид Млечин.

Защитник на процессе – политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Материалы по делу.

70 лет Советский Союз жил с плановой экономикой. Государство регулирует ассортимент, объёмы производства товаров, цены. Устанавливает планку зарплат и принимает инвестиционные решения. Оно отрицает частную собственность и противопоставляет себя государствам с экономикой рыночной. В 1928 г. был принят первый пятилетний план восстановления экономики страны. План выглядел завышенным, но у страны, которая проиграла большую войну, и находилась под угрозой нового вторжения, не было другого выхода. Так считают эксперты. Началась форсированная индустриализация и коллективизация. Власти удалось снизить безработицу, ликвидировать инфляцию, но спровоцировать дефицит…

Сванидзе:До начала прений у меня вопрос и к Млечину, и к Кургиняну. В чём актуальность темы?

Прошу, сторона обвинения. Леонид Михайлович, актуализируйте тему, пожалуйста.

Млечин:Плановая экономика – хорошее слово, словосочетание. Оно вводит в заблуждение… Плановой экономики, как таковой, в Советском Союзе никогда не было. Была попытка использовать план. Не получалось. Точнее будет говорить, что у нас существовала директивная, административно – командная система.

Маркс когда-то написал, что вместо рынка будет план… Ну, больше он ничего не написал. Я помню, как в 70-е годы в Госплане шли дискуссии «А что же имел в ввиду Маркс?» А никто не знает, что он имел в виду, потому что он ни слова об этом не сказал.

Административно-директивная экономика, советского типа, родилась в условиях гражданской войны, и уверенности большевиков в том, что они просто знают, как управлять страной лучше. Вот они решат, что будет так – и так будет, и всё! Оказалось, что эта экономика работает плохо… Просто в наших убеждениях создалась мысль, что если бы не эта экономика, то страна не сохранилась бы, войну не выиграли бы. Так, словно Россия появилась только в октябре 1917 г., её не было до того. Как будто бы Россия не развивалась очень успешно до 1917 г. Если бы не большевистский переворот, и не попытки создать вот эту вот административную, директивную экономику, я думаю, что страна наша развивалась бы много лучше и успешней. Не было бы растрачено такого количества ресурсов. Природных, человеческих…

Сванидзе:Время.

Млечин:Тем не менее, в головах существует ощущение, что это была хорошая экономика.

Она была не только экономика дефицита – она была растратная. А что это означало для людей? – простая история! Заходит человек в гастроном и спрашивает тихо у продавщицы «У вас рыбы нет?» Она говорит: «У нас мяса нет! Рыбы нет в соседнем магазине».

Сванидзе:Спасибо. Сергей Ервандович, прошу Вас. Сторона защиты. Актуализируйтесь.

Кургинян:Что касается трогательных анекдотов и всего остального… туалетной бумаги и… то сейчас мы все время сталкиваемся, я много езжу по стране, с людьми, которым не на что купить продукты первой необходимости. Которые совсем ничего не могут купить себе. И эти люди очень часто говорят: «Да мы бы с удовольствием постояли в очередях…» Ведь как возникает в принципе дефицит, да, это низкая цена, денег больше, чем продукта.

Дайте этой рыбе, там, или мясу, цену, там, за килограмм – миллион и всё будет лежать на прилавках. Только никто покупать не будет. Понятно, да? А серьёзность этой проблемы заключается в том, что в эпоху нагнетания такого антисоветизма (который понравился нашим гражданам где-то лет 20 назад) возникла какая-то такая ситуация, что всё, что было в Советском Союзе – плохо. Ну, вот там, если план – плохо. Иногда кажется, что поскольку в Советском Союзе ходили на двух ногах – то надо на четырёх. Но это же ложное представление, да?! Ведь не всё то, что было – плохо! Давайте разбираться – что же такое плановая экономика, реальная. Когда она возникла? Возникла ли она в Советском Союзе?.. Почему это важно, с этим разбираться? Потому что та же проблема есть и сейчас. Нам ещё жить да жить. И отторгнув это плановое начало в экономике – мы сами себя посадили в чудовищную галошу. Мы сами себя загнали в чудовищный тупик…

Сванидзе:Время.

Кургинян:И пока мы не растабуируем, не вернём назад понятие плановой экономики со знаком «плюс», и плану придадим то значение, которое придают ему во всём мире, мы из тупика не выйдем.

Сванидзе:В эфире «Суд Времени». В центре нашего внимания плановая экономика. Вопрос обеим сторонам: Как и почему возникла в нашей стране плановая экономика?Пожалуйста, обвинитель. Леонид Михайлович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Млечин:Давайте вернёмся в такую далёкую историю, которую мы, никто из нас уже точно не застал. Большевики берут власть, сравнивают с землёй всё, что существовало. Они отменяют все законы, вводят новые, и они пытаются создать новую экономику…

Давайте посмотрим, как она выглядела? Будьте добры, доказательство № 1

Материалы по делу.

Из книги Вл. Шестакова «Новейшая история России»: «2 декабря 1917 г. решением ВЦИК был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), который замышлялся как единый центр руководства экономикой страны, способный заменить собой функции рынка и денег. Общее кредо его деятельности впоследствии будет сформулировано Н. Осинским, назначенным 11 дек. 1917 г. председателем ВСНХ и одновременно наркомом по организации регулированиюпроизводства. Рынок уничтожается, продукты перестают быть товарами, деньги умирают. Товарообмен заменён сознательным и планомерным распределением и передвижением продуктов».

Млечин:А вот теперь я хотел бы поговорить с двумя экспертами: Елена Борисовна Рукина, доктор эк. наук, многолетний депутат Московского Совета, и Пётр Борисович (по картинке – Пётр Иванович) Шелищ, председатель Союза потребителей России и в прошлом тоже депутат Государственной Думы.

Итак, Елена Борисовна, большевики начали с военного коммунизма, то есть они хотели построить экономику так, как вот им хотелось бы, но не получилось..

Рукина:На самом деле, Вы совершенно правы. Потому что говорить нужно не о плановой экономике, а о директивном планировании, которое на самом деле является инструментом. Инструментом чего? Инструментом тоталитарного режима. По-другому быть не может. Что нужно было тогда большевикам? Им нужно было обладать безраздельной властью. Для того чтобы обладать безраздельной властью, никакие другие экономические инструменты и механизмы не подходят. И нужно было бы придумать что-то такое, что позволит держать в руках абсолютно всё, и командовать через экономику. Действительно, уходило значение денег, уходило значение товара, самого по себе, и важно было только обеспечить некоторые нужды и потребности и сохранять патриотизм, сохранять необходимость верховной власти, потому что только верховная власть знает, что нужно народу.

Млечин:Патриотизм – вещь хорошая. Только когда она правильно понимается: когда это любовь к Родине, а не любовь к власти.

Шелищ:Я полагаю, что начинали они не с планирования, а с идеи того, что не должно быть частной собственности. Вся собственность должна быть общественной. Но общественной собственностью надо как-то управлять, распоряжаться. И отдельный человек, и семья, и предприятие – без плана жить не могут. И естественно, если вы стали ну пусть не хозяином, а распорядителем… От имени всех членов общества, вы стали распорядителем всего огромного имущества. С предприятиями, с жилищами там, с землями огромными. Вы не можете, наобум святых, просто вот так вот, что в голову придёт, решать и спускать вниз. Или вы…

Сванидзе:Время.

Шелищ:должны дать права тем, кто ближе к этой собственности, вот кто на ней работает, директорам предприятий, а там, тем, кто живет в домах. Но тогда возникнут проблемы, которые очень беспокоили большевиков, – проклятые инстинкты частнособственнические начнут раздирать людей. Они захотят больше зарабатывать, получать больше имущества. Поэтому управление было полностью централизовано, а без плана это невозможно – управлять централизованно. План не может быть, сам по себе, ни злом, ни добром. Всё зависит от того, что планируется. В условиях социализма – без плана было невозможно. В условиях капитализма, когда собственников миллионы, совершенно невозможно заставить их действовать по команде из центра. Зачем им тогда их собственность, если им говорят, что производить, что покупать, что потреблять. Поэтому там совершенно естественен рынок. Так что первичным, я полагаю, было отношение к частной собственности.

Сванидзе:Спасибо. Сергей Ервандович, прошу Вас. Вопросы стороне обвинения.

Кургинян:Для меня главный вопрос заключается в том, что существует рыночный фундаментализм, и, так сказать, очень долгое время нас всех убеждали, что план – это вообще от лукавого, что плановая экономика – это чудовище, что если мы залезем в план – будет хаос, и была такая идея, что нужно всё, всё, что только можно, регулировать рынком. Я всегда говорил в таком случае, что каждый, кто хочет всё регулировать рынком, должен попробовать у себя на грядке, на огороде. Допустив свободную конкуренцию сорняка, и культурного растения, помидора например. Проконкурируйте, пожалуйста.

Но это же было определённым «idea fix», это была какая-то идея – говорить, что всё, всё убрать, оставить этот рынок, мы залетели в существующую ситуацию. Теперь мы разбираемся с планом, с советским планом, планом вообще. Для нас плановое, по настоящему, начало – начал учреждать Бисмарк, который, так сказать, впервые всерьёз заговорил о плановой экономике, после победы над Францией в 1871 г. Когда были закуплены назад, из частных рук – в руки нации, железные дороги, и многое другое. Что-то копировал С.Витте. Дальше возник КЕПС (Комиссия по изучению естественных производительных сил России). Эта комиссия возникла до большевиков. У её истоков стоит великий наш соотечественник В. Вернадский. Она уже обсуждала, безумно подробно, это всё. Потом возникло ГОЭЛРО. ГОЭЛРО занимались самые великие экономисты, которых я знаю, наши великие соотечественники. Потом, это ГОЭЛРО было, для своего времени, бог знает чем, великим открытием. Весь мир смотрел на это открытие, он учился у нас. По планам этого ГОЭЛРО, и всего остального, делалась «долина Теннесси». Вы же знаете, вы же профессионалы.

Сванидзе:Ваш вопрос.

Кургинян:Так у меня вопрос возникает. Вы согласны, что, прежде чем нечто, вот эту штуку (показывает точилку) прикладывать к карандашу, нужно понять – что это за штука?..

Рукина:А зачем людям сейчас слушать про «долину Теннесси», про те планы, которые были когда-то?.. Сейчас все хотят понять: а что делать сегодня?

Кургинян:Вот сделать сегодня, учиться советскому опыту, искать в нем плохое и хорошее, смотреть…

Рукина:Какому советскому опыту?!..

Кургинян:Как именно люди, которые этот опыт растоптали…

Сванидзе:Время.

Кургинян: …загнали всё в тот тупик, в котором все…

Шелищ:Замечательно, Сергей Ервандович…Всё это замечательно, и это предполагает действительно профессиональный разговор, в котором не будет места словам «социализм» и «капитализм». Потому что Вы говорите о лучших способах распоряжения своим имуществом. Это имущество может быть: государственное имущество и в современных Соединённых Штатах, к которым относятся природные ресурсы прежде всего. Это может быть имущество, которым распоряжается сегодня Российская Федерация, включая социальную часть бюджета, без планов невозможно – какой разговор! И если мы хотим говорить о совершенно профессиональных вещах – о методах планирования: индикативного…

Кургинян:Директивного! Рамочного!

Рукина:Адаптивного!

Шелищ:Директивного, адаптивного, если мы можем вспомнить Францию с её пятилетними планами…

Сванидзе:Уважаемые господа, время.

Кургинян:Но ведь мы же понимаем, что в определённое время всему этому учились у нас?

Сванидзе:Спасибо. В эфире «Суд времени». Продолжаем наши слушания. Напоминаю вопрос: Как и почему возникла в нашей стране плановая экономика?Так, прошу, Сергей Ервандович, Вам слово, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян:Плановая экономика – есть величайшее достижение экономической мысли. Это средство, без которого ни одна развитая экономика не может двигаться. И для того чтобы просто, совсем элементарно, это пояснить, я объясню это вот на таком примере. Вот знаете, что такое план, или директивный метод? Это, вот мой мозг формирует образ, что должен согнуться палец – и (показывает) палец сгибается. Мозг отдает приказ, он идет по нервам, сгибается палец.

А вот когда у меня, там, какие-то гормоны выделяются, температура где-то регулируется в контурах – это не план. А вот это (показывает: палец сгибается) – план. Это прямое действие, которое можно выполнить. И как только это действие выполнить нельзя, мы вместо высшей нервной деятельности получаем рептилию, амёбу. Поэтому без плана действовать просто невозможно. Экономика – мертва, или является крайне низкоорганизованной. И никуда мы без этого не выйдем. А теперь, пожалуйста, доказательство № 2:

Материалы по делу.

Из книги Йозефа Шумпетера, 1929 г.: «Капитализм, социализм, и демократия»: «В ряде отраслей капиталистической промышленности могут сложиться условия, когда равновесные цены и объём производства становятся теоретически неопределёнными. В социалистической же экономике всё однозначно детерминировано. Планирование прогресса, в частности – систематически координируемое и последовательное внедрение новшеств во всех сферах экономики, позволят куда более успешно предотвращать резкие подъёмы и спады производства, чем автоматические или направляемые изменения ставки процента или предложения кредита.»

Я хочу сказать, что Йозеф Шумпетер – великий иностранный экономист, австриец. Экономист, социолог, гений! Вот, что он говорит про план и про социализм. Доказательство № 4. пожалуйста.

Материалы по делу.

Из книги Джорджа Сороса «Кризис мирового капитализма»: «Социальные ценности, возможно, менее определённы, чем рыночные, но без них общество существовать не может. Рыночным ценностям придали статус социальных ценностей, но они не способны выполнять эту функцию. Рыночные ценности не могут заменить общественное сознание, или используя старомодное выражение – гражданские добродетели. „Невидимая рука“ не способна судить об интересах, которые не входят в её компетенцию».

Кургинян: А мы всё передоверили «Невидимой руке»! А это всё сказал Сорос. А теперь я бы хотел, чтобы своё мнение по этому вопросу высказал Михаил Леонидович Хазин, экономист, действительный государственный советник РФ в отставке, президент компании экспертного консультирования «Неокон». Пожалуйста, Михаил Леонидович. Хазин: Ну, вообще говоря, вопрос странный. План – это инструмент. Хороша дискуссия – что лучше: грабли, лопата, тяпка, или ещё что-то. Это вопрос бессмысленный, если мы не понимаем, какая у нас стоит задача. Давайте смотреть, какая задача стояла перед СССР в начале 20-х годов. К этому времени мировая экономика представляла из себя четыре относительно независимых, технологических зоны: британская, германская, американская, японская. Российская Империя, которая по масштабам, теоретически, могла бы сформировать свою технологическую зону, сделать это не сумела по ряду причин. Была сделана попытка, т. к. проблема эта была сформулирована. Это была реформа Столыпина, которая провалилась, в первую очередь, из-за того, что Столыпин обнаружил – он не в состоянии направлять крестьянство. Что оно делает то, что оно считает для себя необходимым. А нужно понимать, что у крестьянина его система интересов и целей – это архетипические представления, которые сформировались 500–800 лет назад. И перед руководством СССР в начале 20-х годов встала задача: Как добиться некоторого вполне конкретного результата? За достаточно короткий срок сформировать собственную технологическую зону. Если это пустить на самотёк, просто кинув какой-то ресурс в экономику, то вы неминуемо попадаете в ситуацию структурных дисбалансов. Фактически это примерно то же самое, что произошло в тех же Соединённых Штатах Америки в 30 годах XX века, это то, что происходит сегодня в мировой экономике, это то, что происходило во многих других странах, то, что мы сегодня частично называем финансовыми пузырями. Когда одна отрасль экономики развивается много быстрей других и за их счёт.

Сванидзе:Время.

Хазин:Так вот, для решения этой проблемы и был нужен план, был нужен межотраслевой баланс, для того чтобы балансировать развитие и в соответствии с задачей и был выбран метод.

Кургинян:Собственно, и КЕПС В.Вернадского, ГОЭЛРО и леонтьевские разработки были блестящие вещи своего времени.

Хазин:Собственно леонтьевские разработки: он взял методики, которые начинающий Госплан тогда начал делать и опубликовал их в США, как свои исследования.

Кургинян:То есть, эти инструменты были великолепны для своего времени?

Хазин:Инструменты были специально разработаны под эту задачу.

Сванидзе:Леонид Михайлович, прошу Вас, Ваши вопросы оппонентам.

Млечин:Тут забавный был пример, по поводу личного хозяйства, где, значит, сорняки должны были соперничать с полезными травами и овощами. А ведь забавный пример. Знаете почему? Потому, что личное приусадебные хозяйства, как раз в советские времена, во время административной экономики – был действительно процветающим сектором, и единственным рыночным, в прямом и переносном смысле. В прямом смысле – потому что люди то, что выращивали – продавали на рынке. И часто это было единственное, что можно было купить. В переносном – это была рыночная экономика, потому что люди отчётливо понимали – что нужно, чего нет, что нужно вырастить. И выращивали прекрасно без всякого Госплана.

Михаил Леонидович, скажите, пожалуйста, Вы исходите из того, что та модель экономическая была избрана большевиками, точнее – уже Сталиным, экономически эффективнее, разумнее, чем та экономическая модель, которая существовала в нашей стране до 1917 г.?

Хазин:Для решения той задачи, которая была поставлена, – да. Ещё раз повторяю, попытка П. Столыпина решить эту задачу традиционными методами, которые на тот момент были, – привела к провалу.

Млечин:Я, ради бога, не прерываю – просто вы сказали, что попытка П. Столыпина не удалась, я позволю себе заметить, что Россия в это время экспортировала зерно. Если можно, доказательство № 9. Что произошло с сельским хозяйством, и насколько оно было эффективным уже в наши годы:

Материалы по делу.

Из книги Николая Байбакова (председателя Госплана СССР с 1965 по 1985 гг.) «От Сталина до Ельцина»: «Порочная система колхозов и совхозов была… малопродуктивна, так как не заинтересовывала крестьянина в результатах своего труда. Трудовой потенциал сельского труженика использовался не более чем на пятую часть. Неэффективно применялась и техника. Но даже те скромные урожаи, которые получали, не удавалось сохранить. При уборке, заготовке, хранении, переработке и доведении до потребителя потери картофеля и овощей достигали в год 25–30, а то и более процентов, составляя убытки в сотни миллионов рублей. Потери сахарной свёклы достигали 8-10 процентов, не менее ощутимы были потери зерна и продукции животноводства».

Млечин:Байбаков – тот самый человек, который возглавлял наш Госплан 20 лет. Не кажется ли Вам, что Столыпину, может быть, что-то и не удалось, но он однако не сокрушил сельского хозяйства России, а большевикам это удалось сделать – коллективизация, раскулачивание?