Текст книги "Мемуары"

Автор книги: Лени Рифеншталь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 70 (всего у книги 80 страниц)

Процесс Гейера

Удары судьбы сыпались на меня и в новом году. Процесс о возмещении убытков, который в течение многих лет вели мои друзья-кредиторы против Гейера, был проигран и во второй инстанции – Высший земельный суд Гамбурга отклонил апелляцию за давностью лет. Непостижимо! Экспертное заключение, которое мои кредиторы до подачи жалобы попросили разработать специалистов, явно не учитывало опасности истечения срока давности. Сумма неправильных платежей, проведенных Гейером, оказалась огромной, и преступную небрежность обремененной долгами фирмы оказалось невозможно исправить на основании договора «Об общих условиях поставок». Трагично, но приговор из-за ошибочного экспертного заключения «Кодака» все-таки был приведен в исполнение.

Уловки адвоката Гейера бросались в глаза. Он не только напропалую использовал политические мотивы, которые ничего общего не имели с делом, но и циничным образом дискредитировал меня как личность, а также мою работу. Рассказ об огромном вреде, причиненном мне Гейером, сопровождался пренебрежительными высказываниями типа: «Речь же идет только о фильме с голыми нуба».

Тем не менее я попросила своих кредиторов отказаться от подачи кассационной жалобы. Высокая стоимость процесса, которую мне предстояло оплатить наполовину, требующая времени и усилий обработка бесконечных бумаг – всем этим совсем не хотелось заниматься. На процессе внезапно исчезнувший киноролик, просто необходимый для нового слушания дела, больше не фигурировал. Но самое главное: материал фильма о нуба в результате процесса заблокировали бы на долгие годы.

Как возник фотоальбом о нуба

Между тем Тому Стейси удалось найти международных корпоративных партнеров для альбома: в Америке – Харпер и Роу, во Франции – Деноэль, в Германии – издательство Листа. Идеальная комбинация.

И все-таки проблемы возникали. Так, Стейси передал немецкому издателю не мой оригинал, а английский перевод текста, из-за чего пришлось организовывать обратный переводческий процесс. Полный абсурд! Оказывается в издательстве Листа не знали моего адреса, а когда выяснили, что я живу в 15 минутах ходьбы от них, были несказанно удивлены и раздосадованы.

При просмотре подготовленного к печати варианта книги обнаружилось – текст в ней вовсе не мой. Он изобиловал таким множеством искажающих смысл ошибок, что я была вынуждена забрать свои материалы у американских и французских издателей.

Партнеры договорились о выпуске альбома в известной веронской типографии «Мондадори», одной из лучших и крупнейших в Европе. Никто из перелистывающих альбом не может представить усилий, потребовавшихся, чтобы выпустить эту книгу. Я благодарна за сотрудничество издательству Листа и особенно Герде Хиллер, представительнице «Мондадори» в Германии, – за выход в свет этого альбома безупречного качества. С самого начала Герда поняла мои запросы, учла все пожелания и смогла успешно реализовать их в Вероне. Она также предложила мне посетить типографию, чтобы лично познакомиться с тамошними специалистами. Первый тираж книги составил 25 000 экземпляров, из них 10 000 – для американского «Клуба месяца».

В эти три дня на гигантском предприятии «Мондадори» с его более чем 6000 служащими мне открылось то многое в типографском процессе, о чем раньше я не имела ни малейшего представления. Более всего ошеломляло, что на таком огромном производстве, оснащенном самыми современными машинами, еще практикуется ручной труд. Воодушевление и самоотдача всех, кто работал над выпуском этой книги, были беспримерны. Подобное я наблюдала позже только у японцев в Токио.

Технический процесс организовали образцово, но вот со Стейси получилась накладка. Неожиданно он сообщил, что не сможет впредь следить за технической корректурой и все в книге должно остаться как в оригинале. Беда не приходит одна. Во французском издательстве Деноэля также отличились – на суперобложку там поместили неправильный заголовок «Нубийцы», но это слово никогда ничего общего не имело с нуба, ни исторически, ни этнологически. (Нубийцы произошли из бывшего королевства Нубия, которое в древности находилось в Северном Судане.) Так как эта ошибка встречалась не только в заголовке, но и в самом тексте – бесчисленное множество раз, – то пришлось уничтожить все 7000 уже отпечатанных экземпляров тиража. Это произошло только потому, что французские партнеры, к сожалению, не сочли нужным предварительно переслать мне для ознакомления сигнальный образец книги.

Ужасно, но в «Мондадори» также вынужденно остановили работу, так как Стейси стал не в состоянии оплачивать производственные расходы, а его фирма находилась в стадии ликвидации, переживая серьезный финансовый кризис. (Из 100 книг, которые вышли в этом издательстве за последние два года, многие оказались убыточными. Например, серия «Народы мира» из 20 томов.)

Подобное известие оказалось более чем неприятным и для издательства Листа, уже разрекламировавшем мой альбом о нуба и намеревавшемся выставить его на книжной ярмарке во Франкфурте. Предварительную сумму, полученную от корпоративных партнеров, Стейси уже использовал на покрытие своих громадных долгов. Соответственно, американцы и французы отодвинули выход моей книги на год, что повергло меня в отчаяние. Казалось и это мероприятие потерпело крах. В последний момент, однако, немецкий издатель все же рискнул выпустить альбом о нуба. Это оказалось мужественным поступком со стороны Роберта Шефера, тогдашнего руководителя издательства Листа. Он верил в успех. Несмотря на многочисленные неувязки, книгу подготовили и выпустили в свет перед Рождеством. Сенсационный успех альбома, и не только в Германии, подтвердил правоту и дальновидность Роберта Шефера.

Экзамен по подводному плаванию

Волнения того года не прошли бесследно. Как только мне удалось освободиться от своих обязанностей, мы с Хорстом вновь отправились на отдых в Кению. Нашей целью был Индийский океан. Таинственный подводный мир, с которым я впервые познакомилась два года назад, манил меня как фата-моргана.

Мы жили в «Тертл-Бей-отеле», севернее Момбасы, там, где размещалась немецкая школа подводного плавания. Ежедневно я наблюдала за тренировками в плавательном бассейне и одновременно ломала голову, каким образом добраться до акваланга. Дело не простое. Какой тренер по подводному плаванию рискнет принять в группу семидесятиоднолетнюю ученицу? Но желание во что бы то ни стало приобщиться к миру океанских глубин заставило меня прибегнуть к хитрости. Пробормотав что-то неразборчивое в отношении даты рождения, я записалась в группу под именем Хелене Якоб, указав вместо 1902-го 1922-й год появления на свет. Несмотря на подобное «омоложение», тренер посмотрел на меня скептически.

Школу погружения клуба «Посейдон-Немрод» из Гамбурга в тот момент посещали десять учеников. Хорст тоже записался. Было видно, что даже молодым людям с трудом даются некоторые упражнения. Например, на глубине четырех метров надевать и снимать подводный костюм. Самым сложным для меня стало плавание на длительные дистанции с полным оснащением. Тренер решил, что финальное испытание пройдет не в бассейне, а в океане на глубине десяти метров.

В тот день океан оказался неспокойным и темным, в противоположность бассейну с его чистой как стекло, спокойной водой. В нашей маленькой сильно раскачивавшейся лодке находились: тренер, Хорст, успешно выдержавший экзамен еще два дня назад, и я, удрученно смотревшая в неприветливую глубину, куда мне предстояло прыгнуть.

Тренер был краток. Произнеся: «Вы найдете меня внизу у якоря», он нырнул в воду, не расщедрившись более ни на какие указания. Преодолевая страх, я ринулась вслед за ним. Из-за темноты сразу разглядеть тренера не представлялось возможным, лишь виднелась веревка от якоря, по которой я принялась медленно опускаться. Здесь чувствовалось сильное подводное течение, но потом, когда на дне моря показались контуры ожидавшего меня тренера, погружение стало даваться значительно легче. Видимость составляла примерно два метра. После окончания спуска, мы с тренером, держась за руки, поплыли к коралловому рифу, где течение ослабевало. Здесь я повторила все приемы, выученные в бассейне, такие как снятие и надевание свинцового пояса, ластов и маски. Затем последовало упражнение на переменное дыхание и в завершение – подъем по тревоге – этим важнейшим навыком необходимо овладеть, чтобы в опасной ситуации избежать несчастного случая. Стало легко и радостно, когда я вновь оказалась в лодке. У меня все получилось!

Вечером по случаю вручения долгожданного сертификата каким-то образом разузнали мой настоящий возраст. После величайшего изумления раздалось громовое «Ура!». С того времени я регулярно принимала участие в погружениях, которые происходили и у внешнего рифа, и на более значительных глубинах. Непередаваемое ощущение – плавать как рыба! Я находилась в полном восхищении от великолепия красок и форм, от гармоничной жизни в окружении кораллов, забыв все что меня угнетало. Бесподобное чувство невесомости – вот, вероятно, решающая причина, по которой ныряльщики, когда-то начавшие погружаться, редко отказываются от своего увлечения. День ото дня меня все более захватывала эта страсть, новые впечатления были ни с чем не сравнимы. Меня восхищали рыбы в своем многообразии роскошных красок, кораллы и другие обитатели океана – сказочный мир, который мне бы хотелось запечатлеть на снимках.

Но сначала я намеревалась стать совсем уверенной при погружении, опытной аквалангисткой.

Дом в Африке

Немного освоив ремесло ныряльщиков, мы с Хорстом отправились в Найроби, где собирались присмотреть участок за пределами города. Земля в то время там продавалась по сходной цене. Я мечтала о саде, цветущем круглый год, который стал бы раем для моих животных.

У отеля «Стенли» мы договорились о встрече с господином Людеке, немцем, уже много лет жившем в Найроби и содержавшем здесь доходную оружейную лавку. Знаменитые Вейтхантеры числились среди его клиентов. Мне хотелось получить от него несколько советов. Никто другой не знал так хорошо, как реально обстоят дела на рынке продажи земли в Найроби.

Когда мы рассказали ему о своих планах, Людеке принял озадаченный вид.

– Если вы хотите здесь жить, – наконец произнес он, – предварительно следует хорошенько все обдумать.

Удивленно посмотрев на него, я сказала:

– Вы же все время были в восторге от Кении.

– Той Африки, которую вы ищите, – промолвил мой собеседник с горечью, – более не существует.

– Но, – прервала я его, – в местностях, в которых еще не побывали туристы, а ведь именно туда мы намереваемся поехать, мы еще сумеем найти прежнюю Африку.

– Вы теперь не сможете передвигаться по Кении, не подвергаясь опасности. Повсюду бандиты, которые нападают на людей, обворовывают и даже убивают. Посмотрите-ка, – продолжал Людеке, – перед каждым отелем и большинством магазинов стоят теперь вооруженные полицейские, и все же преступления учащаются.

Я была поражена. Некоторые слухи доходили до меня, но не хотелось верить, что все так плохо. Перемены в Африке чувствовались уже во время последнего посещения нуба, но там не убивали. Здесь ситуация обстояла совсем по-другому.

Еще несколько лет назад я одна-одинешенька путешествовала по Африке, ночевала на открытой местности и, за исключением конфликта с воинами динка, в котором оказалась сама виновата, ни разу не подвергалась опасности. Неужели это больше никогда не вернется?

– Может, – попытался подсластить пилюлю Людеке, – ситуация в Судане несколько иная. Здесь же все хорошее закончилось и осталось позади. Я подумываю закрыть магазин и уехать из Найроби. Жизнь здесь мне больше не нравится.

– Вы лишаете меня самой прекрасной мечты! – воскликнула я, глубоко разочарованная.

– Видит бог, мне очень жаль, но все же лучше своевременно узнать правду.

Потерпев неудачу с покупкой земли в Кении, мы с Хорстом тем не менее намеревались спустя пять лет вновь навестить моих друзей нуба, и удержать меня от этого шага никто не мог. Я хотела показать им альбом и посмотреть на реакцию. План поездки был таков: добраться через Хартум в горы Нуба. Но как там достать машину? В Судане собственный внедорожник почти незаменим. Пошлины слишком высоки. Только некоторые суданцы могли позволить себе подобную роскошь.

Мы попытались в Хартуме взять автомобиль в аренду, но это бесперспективное занятие лишь порядком утомило, не принеся результатов. Когда через три недели мы так и не смогли достать внедорожник, то решились ехать на попутном и очень загруженном грузовике, отправлявшемся в горы, – тяжелое путешествие. Когда мы наконец добрались до гор Нуба, позади остались 36 часов беспрерывной тряски в кузове машины. Нас довезли только до Кадугли, оставалось преодолеть еще 60 километров до места назначения.

Внезапно нам улыбнулась удача. У одного арабского торговца, предложившего нам в аренду на редкость дряхлый «форд», мы познакомились с Мухаммадом, молодым суданским шофером.

Как только на скалистых склонах показались дома нуба, сердце учащенно забилось. Как примут они меня после пятилетнего отсутствия, все ли они еще там? Нату, Алипо, Туками и Гумба… И тут же послышались детские голоса: «Лени бассо, Лени бассо» («Лени возвращается»).

Пока «форд» подъезжал к месту стоянки, я заметила маленьких девочек, махавших нам, стоя в желтой траве. Затем показалось большое дерево, под которым всегда разбивался лагерь. Едва машина остановилась, дети подбежали. Своими зоркими глазами нуба увидели нас еще среди скал. Теперь в нашу сторону тянулись руки, и все время слышалось: «Лени бассо, Лени бассо».

И во время последнего посещения трудно было не заметить, как нуба изменились сами, насколько другим стал окружающий их мир, но то, что мы застали здесь теперь, огорчало гораздо сильнее. «Мои» ли это нуба? С трудом обнаруживались следы их прошлого облика. Я попыталась скрыть разочарование, чтобы друзья не поняли, какую боль причиняет мне все увиденное.

Потерянный рай

Очень скоро у нас с Хорстом появилось единственное желание – как можно скорее отправиться восвояси. Нуба, относясь к нам по-прежнему с любовью и доверием, проявляли тем не менее такую назойливость, что не оставалось ни одной спокойной минуты. Как пчелиный рой вились они вокруг, и при всей нашей приязни это несказанно утомляло. Ранее все нуба были исполнены достоинства, никогда лишний раз не выражали своих желаний, теперь все кардинально изменилось. Это не касалось моих старых друзей, они и в лохмотьях остались прежними, но прочие, из соседних селений, сотнями прибегали к нам, чтобы поздороваться, и все время что-то просили: лекарства, табак, бисер, рубашки, брюки, батарейки, солнечные очки, вылечить раны и тому подобное. Все просьбы мы просто физически не в состоянии оказывались выполнить. Даже ночью покой нам только снился. Кроме того, порядком изматывала непереносимая жара. И в темное время суток температура на термометре поднималась за сорок градусов. Там же, куда проникали лучи солнца, припекало так, что невозможно было дотрагиваться до предметов. В довершение ко всему нагрянули ураганные ветры, и из-за облаков пыли видимость вокруг снизилась до нуля.

Старые друзья среди нуба настолько обрадовались встрече, что вскоре разместили нас не в хижине, а в единственном на все селение доме, правда еще не достроенном. Отсутствовавшую пока крышу в срочном порядке заменили покрытием из стеблей дурры. Первым делом Хорст прибил дверь, чтобы хоть как-то обороняться от нашествия нуба. Выглядели туземцы теперь ужасно. Все, без исключения, ходили в грязной рваной одежде. Даже маленькие дети были завернуты в какие-то подозрительные лоскуты, хуже, чем попрошайки в европейских переулках, – неприглядная картина.

Нам стало интересно, как отреагируют нуба на свои фото в моем альбоме о них. Я показала снимки только некоторым туземцам. Реакция оказалась поразительной: они смущенно посмеивались, стыдясь своей наготы.

Чтобы доставить радость нуба, мы с Хорстом посетили несколько праздников ринговых боев, которые выглядели теперь как-то потешно.

Странный сон

Незадолго до нашего отъезда из Тадоро – несмотря на все неприятные моменты, мы пробыли у нуба месяц с липшим – мне приснилось, как два чернокожих человека со специальными ринговыми ножами на запястьях рук ведут бой. Проснувшись, я вспомнила, что еще во время прежних экспедиций намеревалась найти нуба, которые проводят похожие состязания. Когда пять лет назад я интересовалась этим, компетентные люди заверяли, что такая традиция давно ушла в прошлое. Однако сон пробудил во мне сомнение. Может, подобные нуба еще существуют, а если бои уже не проводятся, удастся ли узнать о жизни и прежних нравах этого племени? У меня отчего-то возникло сильнейшее побуждение найти приснившихся туземцев.

Времени оставалось катастрофически мало. Мы уже забронировали билеты на рейс из Хартума в Порт-Судан. Хотелось перед возвращением в Мюнхен произвести погружение в Красное море. Таким образом, чтобы найти интересующее меня племя, у нас осталось всего несколько дней.

Когда я поведала о своем плане Хорсту, мой спутник счел меня сумасшедшей. Но чем с большей настойчивостью он отговаривал меня от этой затеи, тем упорнее я стояла на своем, уповая на последний шанс открыть в этом уголке земли что-нибудь особенное. Теперь меня отделяло от туземцев всего несколько сотен километров, а потом вообще неизвестно, появится ли когда-нибудь возможность отправиться в новую африканскую экспедицию.

Обсуждая будущую поездку, мы не преминули узнать мнение по этому поводу нашего водителя Мухаммада. Он не стал отказываться, но, проверив скудные запасы бензина, заметил, что в этой местности бесперспективно искать горючее. Для нашего маршрута, кроме того, не было точной карты. Я лишь располагала сведениями, что «юго-восточные нуба», как ученые называли это племя, живут на расстоянии 200 км к востоку от гор Нуба. В связи с этим почему-то припоминалось название Кау, но на наших картах такой населенный пункт не значился. Оставалось предположить, что когда-то это местечко попалось мне на фотографии в окружении скалистых гор. Итак, в предстоящем путешествии приходилось полностью полагаться на удачу.

Мы распределили бензин до последнего галлона и оставили в лагере одну часть на обратную дорогу из Тадоро в Кадугли. По расчетам Мухаммада, ни в коем случае нельзя было удаляться от Тадоро более чем на 250 километров. Чтобы при необходимости вызвать помощь, решили взять с собой двух хороших бегунов из нуба, Нату и Алипо. Конечно, рисковали мы порядочно, а надежда на успех оставалась незначительной. Но, несмотря на все это, я действовала, как будто мной руководила некая сила.

Поездка в Кау

Это путешествие началось в ужасающую жару. В машине я сидела рядом с Мухаммадом, а Хорст и оба нуба расположились около багажа. Мы ехали по компасу строго на восток. Чтобы как-то выжить в жару, мне пришлось обвязать мокрыми платками голову и верхнюю часть туловища. На ухабах и кочках старенький «форд» так подбрасывало, что грузовичок трещал, а я каждый раз боялась, что теперь-то он точно развалится. На закате наша машина с грехом пополам добралась до Талоди, последнего из знакомых местечек в данном регионе. Здесь мы надеялись вооружиться сведениями, как дальше ехать до Кау. Но в этом населенном пункте толком никто ничего не мог объяснить. Посоветовали добраться до Кологи, а там опять расспросить.

На следующее утро еще до восхода солнца мы снова отправились в путь, а через несколько часов достигли Кологи. На тамошнем рынке, где мы покупали овощи, наши расспросы также не увенчались успехом. Снова понадеявшись лишь на везение, группа отправилась дальше до Гедира – последнего пункта на востоке, нанесенного на наши карты. Затем простиралась ничейная земля, вплоть до Белого Нила, без каких-либо указателей. Где-то здесь и должны были обитать юго-восточные нуба.

В поездке по саванному бездорожью нам не встретилось ни единого человека. Пару раз попались отдельные покинутые хижины. Надежда добраться до туземцев исчезала по мере того, как мы все дальше удалялись на восток. Однажды широкое высохшее русло ручья перегородило «форду» дальнейший путь. После того как было наконец обнаружено место для нормальной переправы, сразу же возникли неполадки с колесом. Пока чинили машину, я занялась самоедством: зачем втравила всех в это изнурительное путешествие. Может, лучше повернуть назад? Посовещавшись, мы решили ехать, пока позволяет запас бензина. До линии горизонта по-прежнему простиралась только желтая саванна.

Немного погодя характер местности разительно изменился. На пути стали попадаться кустарники и огромные реликтовые деревья. Вдруг вдалеке между кронами деревьев показался едва различимый силуэт горной цепи. Затем видение опять исчезло. Но потом и мои спутники заметили на горизонте горы. В это едва можно было поверить: долгожданная цель все приближалась и приближалась, и вот она уже перед нами.

Велико же оказалось разочарование, когда, добравшись до места, мы прежде всего обнаружили одиноко стоявший большой каменный дом, а перед ним порядка двухсот детишек в белой национальной одежде, наблюдавших за нами.

– Школа! – сказал Хорст с выражением горькой иронии. – Тебя же предупреждали, что это глупость – отправляться в такую поездку.

Стоя под тенистым деревом, расстроенная, я теперь желала только одного – утолить жажду и где-нибудь прилечь. Тут к нашей группе приблизился великан, облаченный в чистую арабскую одежду, с маленькой шапочкой на голове. Он дружески приветствовал нас по-арабски. Мухаммад, счастливый, что может с кем-то пообщаться на родном языке, с оживлением обратился к нему. Вскоре мы узнали, что действительно достигли своей цели и находимся в Кау. Двухметровый великан являлся вождем живущих здесь нуба.

Коротко посовещавшись, мы решили переночевать в Кау, а на следующее утро отправиться в обратный путь. Очень хотелось есть. Впервые за все время нашей поездки был приготовлен чай, после чего Мухаммад каждому раздал по порции макарон с томатным соусом. Подкрепившись и умывшись, мы решили осмотреться на местности. Все вокруг выглядело своеобразно и необычно. После того как удалились вождь и школьники, никто к нам больше не приближался. Ничего подобного мне в Африке еще не доводилось испытывать. Даже в самых отдаленных местечках, где я останавливалась, появлялись туземцы, рассматривавшие меня с любопытством.

Далеко в скалах виднелись маленькие хижины. Любопытство взяло верх над усталостью, и мы с Хорстом отправились туда. Прежде чем тронуться в путь, я достала из футляра свою «лейку». Нату, Алипо и Мухаммад уже сладко спали под кроной дерева. Солнце клонилось к закату. Ландшафт производил приятное впечатление: то здесь то там виднелись небольшие падубы, сочная зелень которых на фоне пожелтевшей травы выглядела вполне живописно.

Вскоре мы уже стояли перед хижинами, встроенными прямо в скалы. Деревня казалась вымершей. Вскарабкавшись вверх, мы повстречали двух маленьких испуганных ребятишек. Увидев незнакомцев, они незамедлительно приняли решение спасаться бегством. Там, где дети, должны быть и взрослые… Неожиданно я увидела между хижинами прыгающих через камни юных красавиц, неодетых, но намазанных с головы до ног маслом и раскрашенных сверкающей красной краской. В то самое мгновение, как только девушки обнаружили мое присутствие, они будто растворились в воздухе. Я страшно разволновалась, не чувствовала больше ни жары, ни усталости, ни отсутствия сил. Мною полностью завладело лишь одно желание – их сфотографировать. На мой призыв откликнулся Хорст, обследовавший все наверху, который тут же показал на выглядывавшие из-за скалы головы девушек и нескольких ребятишек. Эти раскрашенные наблюдатели смотрели робко и недоверчиво. Мне удалось сделать несколько снимков, после чего туземцы с молниеносной быстротой исчезли.

Я обрадовалась этой встрече и теперь точно знала, что поездка оказалась ненапрасной. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, а потому было решено лишь на следующий день продолжить поиски.

Вернувшись, мы вновь обнаружили у нашего лагеря вождя. Мухаммад приготовил чай и мирно беседовал со своим новым приятелем. Выяснилось, что недалеко от Кау расположены еще две деревни, Ньяро и Фунгор. Вождь предложил утром проводить нас туда.

– Ты араб или нуба? – спросила я через переводчика.

– Нуба, – произнес вождь с тонкой и одновременно гордой улыбкой.

И тут издали мы услышали сначала тихую, потом становящуюся громче барабанную дробь. Вождь поднялся и сказал, показывая в сторону звуков:

– Ньертун (Танец девушек).

Тотчас же я подхватила фотокамеру, а Хорст вынес свой «аррифлекс». Осторожно мы подкрались поближе к площадке, где в последних лучах заходящего солнца в ритме барабанных ударов двигались сверхстройные создания в восхитительном танце. Девушки были нагие, их кожа отсвечивала маслом и поражала разнообразием раскраски. Гамма цвета в этом случае варьировалась от глубокого красного через охру до желтого. В руках нуба держали небольшие кожаные кнуты. Движения танцующих поражали своей экспрессивной страстью, становясь все более дикими, хотя поблизости, к слову сказать, за исключением обоих барабанщиков, не было видно ни одного мужчины. Я спряталась за ствол дерева и фотографировала с помощью длиннофокусного объектива. Хорст также пытался, по возможности незаметно, поймать в кадр фильма это неповторимое чудо. К сожалению, мы могли работать лишь несколько минут, потому что катастрофически быстро темнело. В моей памяти это осталось как самое незабываемое и феерическое зрелище за все время африканских экспедиций.

По возвращении в лагерь нас ожидала невероятная новость: омда – так называли вождя юго-восточных нуба – сообщил, что завтра в полдень в Фунгоре состоится ринговый бой «цуар». Речь шла о тех самых боях, о которых я впервые узнала несколько лет назад, виденных мной во сне и ставших причиной этой авантюрной поездки. Все же такие ритуалы существовали в действительности.

На следующий день омда проводил нас в Фунгор. Сначала на месте предстоящего поединка помимо множества деревьев виднелась только скальная стена и лишь немного погодя, присмотревшись, я обнаружила в тени дерева группу молодых мужчин, без сомнения, тех самых бойцов, участников состязаний, – с тяжелыми браслетами вокруг запястий. Они были нагими и с раскраской не только на теле, но и на лице. Каждый выглядел уникально – ритуальные украшения, а также цвета и характер орнаментов разительно отличались друг от друга. Пожалуй, одинаковыми выглядели только прически: на висках волосы выбриты в форме клина. На макушке красовались либо белые перья, либо земляные орехи. Эта группа бойцов прибыла из Ньяро. Другие же, воины из Фунгора, с перьями на голове, сначала бегали друг за другом, потом двигались во всевозможных направлениях, затем останавливались, отклоняли верхнюю часть туловища назад и издавали пронзительные крики, подражая стервятникам. Далее бойцы из Ньяро вскочили и побежали навстречу своим противникам, оглашая окрестности звуками, грозившими разорвать барабанные перепонки. Они двигались грациозно, как дикие кошки. Как я позже узнала, это все было правилом и традицией для ритуальных боев.

Вначале проводились разминочные бои и только затем – настоящие. События развивались настолько стремительно, что с трудом удавалось уследить за происходящим. Сначала соперники сражались на палках и удары наносились с такой силой, что запросто могли раздробить череп, руку или ногу, если только эти выпады тут же не отражались с моментальной реакцией и величайшей ловкостью. Подобное сражение обычно длится секунды, затем палки бросают в воздух, а оба противника впиваются друг в друга ногтями. Теперь требовалось с помощью особых приемов предотвратить опасный удар острого ножа соперника.

Окруженные разгоряченными зрителями, воины всячески пытались сделать друг друга небоеспособными. Судьи старались развести сражающихся, которые, несмотря на льющуюся кровь, не выпускали друг друга до того момента, пока кто-нибудь в процессе борьбы не клал соперника на лопатки. Если никому из бойцов так и не удавалось достичь подобного эффекта, арбитр объявлял ничью.

Я отважилась приблизиться к рингу, чтобы пофотографировать. Обе камеры «лейка-флекс», оснащенные телеоптикой, были со мной. Сделав снимки общего плана, рискнула подойти непосредственно к ведущим бой, откуда меня моментально изгнали. Пришлось протискиваться с другой стороны. Я знала, что эти моменты неповторимы, поэтому боролась за каждый кадр. Хорсту, вооруженному кинокамерой, повезло меньше. Независимо от судей ему отчего-то чинились препятствия. Несмотря ни на что, и моему спутнику удалось отснять редкие сцены.

По завершении боев я возвращалась к машине обессиленная, вспотевшая, основательно пропитавшаяся пылью, но очень счастливая. Омда намеревался еще кое-что нам показать. Действительно, вскоре на поляну пришли барабанщики и девушки, раскрашенные и намасленные, примерно как вчера в Кау. Стало ясно – сейчас на наших глазах произойдет нечто интересное.

Теперь появились те самые воины, которые ранее сражались на ринге. Их манеры и поведение изменились до неузнаваемости. Украшенные перьями и жемчугом, мужчины медленно прошествовали мимо танцующих девушек, не поднимая головы, и опустились на камни неподалеку. Воины выглядели предельно серьезными, ни один не улыбался. Держа свое оружие обеими руками, они сидели, склонив головы. Глаза их были опущены долу. Единственное допустимое в этой ситуации движение – дрожание ног, к которым привязаны колокольчики. Время от времени один из молодых мужчин вставал и проходил по кругу танцующей походкой, которая воспринималась совсем по-другому, нежели дикие па девушек. Особенно экспрессивно выглядела эта пантомима в тот момент, когда мужчины становились перед барабаном, положив руку на рот, их тела при этом изгибались назад, а потом, как перед сражением, они подражали крикам стервятников. Казалось, воины вытягивают эти крики из тела рукой. В вихрях пыли и светло-зеленом свете вечерних сумерек все это шоу выглядело феерически.

Внезапно я увидела, как одна из девушек перенесла ногу через голову выбранного ею мужчины и на мгновение положила ее к нему на плечо, опустив взор во время этой очень интимной церемонии. По окончании ритуала нуба, танцуя, вернулась к своей группе. Тогда я еще не имела ни малейшего представления о значении подобного культового действа, но догадалась, что это скорее всего необычная для европейцев любовная традиция. Действительно, позже подтвердилось, что у юго-восточных нуба таким образом девушке надлежит выбирать партнера для семейной жизни.