Текст книги "Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах."

Автор книги: Кристин Ханна

Соавторы: Питер Джеймс,Ли Чайлд,Нандо Паррадо
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц)

Глава шестая

– Имя? – спросил Ричер.

– Клэй. Клэй Джеймс Хобарт.

– Адрес?

– Ждем ответа от УДВ.

– Так вернемся к телефонным справочникам.

– Я их обновляю и не держу архива, – сказала Полинг. – Данных пятилетней давности у меня наверняка нет.

– У него могут быть родные. К кому еще возвращаться?

– В справочнике семь Хобартов.

– Позвоните всем, – сказал Ричер. – Представьтесь сотрудницей УДВ и объясните, что случилась накладка с документами.

Сотовый Полинг снова запищал – у пентагоновца появилась новая информация. Полинг записала ее в желтый блокнот.

– Адрес Хобарта? – спросил Ричер.

– Еще нет. УДВ упрямится.

– Тогда что он вам сообщил?

– Что Лейн числится у Пентагона в черном списке.

– Почему?

– Знаете об операции «Правое дело»?

– Панама, – ответил Ричер. – Против Мануэля Норьеги. Пятнадцать с лишним лет назад. Я там был, хотя и недолго.

– Лейн тоже там побывал. Тогда он еще служил в армии и показал себя с лучшей стороны. Его даже произвели в полковники. Потом его в первый раз отправили за море, в Залив, а затем он уволился. В чем-то он там проштрафился, но не так чтобы очень – Пентагон нанял его по контракту как частное лицо. Его послали в Колумбию. Он взял с собой тех, кто составил потом костяк его первой команды. Им предстояло воевать с одним из кокаиновых картелей, за что он получил от нашего правительства деньги. Но, прибыв на место, он и с этого картеля взял деньги – за ликвидацию конкурента. Пентагон не очень переживал, для них что тот картель, что этот, но Лейн потерял их доверие, и больше они его не нанимали.

– Его парни говорили, что побывали в Ираке и Афганистане.

– Верно, но только по субконтракту, – уточнила Полинг. – Пентагон нанял человека, которому доверяет, а тот перепоручил Лейну часть задания. После Колумбии Лейну перепадают крохи с чужого стола. Поначалу крохи были немалые, но теперь все меньше и меньше. Нынче у него полно конкурентов. Очевидно, в тот раз в Африке он сорвал большой куш, но весь его нынешний капитал – остатки этих денег.

– В Буркина-Фасо он тоже попал по субконтракту? – спросил Ричер.

– Должно быть.

– Наше правительство имело к этому отношение?

– Не исключено. Мой чиновный знакомый, кажется, немного нервничает.

Ричер кивнул:

– Потому и помогает, верно? Не как военпол – военполу. Просто крупный чиновник хочет держать ситуацию под контролем. Снабжает нас информацией в частном порядке, чтобы мы не наломали дров и не спровоцировали публичный скандал.

Полинг промолчала. На ее сотовый опять поступил вызов. Она слушала с полминуты, записала в блокноте символ доллара, две цифры и шесть нулей и закончила разговор.

– Двадцать один миллион долларов, – объявила она. – Наличными. Вот сколько Лейн отхватил в Африке.

– Вы были правы. Немалые крохи.

Полинг кивнула:

– Весь контракт стоил сто пять миллионов, тамошнее правительство взяло деньги из главного резервного фонда.

– Понятно. Сколько будет, если двадцать одно поделить на два?

– Десять с половиной, – ответила Полинг.

– Вот именно. Выкуп за Кейт – ровно половина того, что заплатила Буркина-Фасо. Теперь в этом виден какой-то смысл. Вероятно, Лейн забрал пятьдесят процентов как свою долю. Хобарт вернулся и решил, что за свои страдания имеет право на долю Лейна.

– Разумно, – согласилась Полинг.

– Я бы все деньги потребовал, – сказал Ричер.

Сотовый Полинг зазвонил в очередной раз.

– Имеем адрес, – сказала она. – Он проживает с сестрой в доме на Хадсон-стрит. Держу пари, между Лерой и Кларксон.

– С замужней сестрой, – добавил Ричер. – А то бы ее фамилия была в телефонной книге.

– Овдовевшей. Думаю, она оставила себе фамилию мужа.

Вдовая сестра звалась Ди Мари Грациано, и ее адрес на Хадсон-стрит, разумеется, фигурировал в телефонной книге. Полинг вошла в базу данных городского налогового управления.

– Квартира со стабильной рентой. Живет в этом доме уже десять лет, – сообщила она, скопировала номер карточки социального страхования Ди Мари и скормила в другую базу данных. – Тридцати восьми лет. Доход невелик. Работает от случая к случаю. Покойный муж тоже служил в морской пехоте. Умер три года назад.

Полинг вошла в поисковую систему, напечатала в окне «Ди Мари Грациано» и щелкнула клавишей ввода. Посмотрела на результаты и увидела нечто такое, что заставило ее выйти из поисковой системы и войти в «Лексис-Нексис».

– Полюбуйтесь, – сказала Полинг. – Она судилась с правительством, со штатом и с министерством обороны.

Полинг включила принтер и передала Ричеру распечатки. В течение пяти лет Ди Мари Грациано вела настоящую войну, пытаясь выяснить судьбу брата, Клэя Джеймса Хобарта.

– Все силы на это бросила, – заметила Полинг.

– Как Патти Джозеф, – сказал Ричер. – Повесть о двух сестрах.

– В Пентагоне уже через год знали, что Хобарт жив. Знали, где он находится. Но помалкивали четыре года. Обрекли эту несчастную на муки неизвестности.

– Но что бы она смогла? Бросить все и лететь в Африку вызволять его в одиночку? Вернуть на родину, чтобы здесь его судили за убийство Энн Лейн?

– Против него не было ни единой улики.

– Что в итоге? – спросил Ричер.

– Итак, Хобарт обзавелся новым партнером, как только вернулся. Таким, кому доверяет? Человеком верным? Может, это его сестра? Мог ли голос, что вы слышали в машине, принадлежать женщине? Вы говорили про легкий голос.

– Говорил.

– Значит, похожий на женский.

– Возможно. Грегори мне сказал, что в Хэмптонсе появлялась какая-то женщина. Толстуха. Они с Кейт поговорили.

– Может, это и была Ди Мари. Может, она просила денег. Может, Кейт ее отшила, и это стало последней каплей.

– Здесь дело далеко не в деньгах.

– Из этого вовсе не вытекает, что деньги совсем ни при чем, – возразила Полинг. – На долю Ди Мари пришлось пять миллионов с хвостиком. Она могла принять их как своего рода компенсацию. За все пять лет глухого молчания.

– Возможно, – повторил Ричер.

Полинг сняла с полки адресную книгу Нью-Йорка и уточнила, где именно на Хадсон-стрит находится дом.

– Южнее Хаустон-стрит, – сказала она. – Между Вандем-стрит и Чарлтон-стрит, а не между Кларксон и Лерой. Но до них от дома четверть часа пешком.

– У них руки в крови и деньги в кармане. Полинг, они уже на Кайманах.

– Что нам остается?

– Отправиться на Хадсон-стрит и молить Бога, чтобы след не совсем остыл.

Расклад сил был не в пользу Ричера и Полинг – они были безоружны, а Полинг дважды беседовала с Хобартом после исчезновения Энн Лейн, когда обстоятельно допрашивала всех людей Лейна. Впрочем, уверенность Ричера в том, что квартира на Хадсон-стрит окажется пустой, уравновешивала невыгоды их положения.

Привратника тут не держали. Пятиэтажная жилая «коробка» была облицована тускло-красным кирпичом. У черной двери поблескивала алюминиевая панель вделанного в стену домофона. Десять черных кнопок. На табличке у номера 4л – аккуратная надпись «Грациано».

– Лифта нет, – заметила Полинг. – Центральная лестница. Длинные узкие квартиры во всю длину дома, по две на этаже. 4л – четвертый этаж, левая сторона.

Ричер нажал на кнопки всех квартир, кроме 4л, и громко, но неразборчиво произнес:

– Ключи куда-то запропастились.

Панель дважды зажужжала, и Полинг открыла дверь.

Лестница начиналась в правой части центрального вестибюля.

– Подождем, – сказал Ричер. – По меньшей мере двое жильцов обязательно высунутся узнать, кто посеял ключи.

Где-то наверху в полумраке открылась дверь. Потом закрылась. Затем открыли вторую, подождали с полминуты и с треском захлопнули.

– Оʼкей, – сказал Ричер, – можем подниматься.

Он опустил ногу на нижнюю ступеньку, и та громко скрипнула под его весом. Полинг двинулась следом.

На третьем этаже они повернули и посмотрели наверх, в полумрак четвертого этажа. Ричер стал подниматься через ступеньку, чтобы скрипа было в два раза меньше. Полинг жалась к стене – с краю ступеньки всегда скрипят тише.

Они поднялись в коридор четвертого этажа.

Дверь квартиры 4л была выкрашена в тускло-зеленый цвет. В ней, примерно на уровне груди Ричера, имелся «глазок».

Ричер прижался ухом к щели у косяка, послушал, выпрямился и прошептал:

– Там кто-то есть. – Снова нагнулся. – Прямо по курсу. Голос женский. – Он разогнулся и отступил. – Какая там планировка?

– Короткий узкий коридор, – шепотом ответила Полинг, – по крайней мере до ванной. Он, вероятно, выводит в гостиную. В задней стене слева должно быть окно в световую шахту. Направо – дверь в кухню, кухня в самом конце.

Ричер кивнул. Хуже всего, если женщина на кухне, откуда видно входную дверь. Еще хуже, если на кухонном столе у нее под рукой – заряженный револьвер.

– Ждите здесь, – сказал Ричер. – Услышите выстрелы – вызывайте «скорую». Не услышите – вбегайте следом и держитесь позади в паре метров.

Он отступил на шаг. В нем было 195 сантиметров роста и 113 килограммов веса. Он носил ботинки 46-го размера на тяжелой литой подошве, с наборным каблуком в пять слоев и высотой под три сантиметра. Каждый его ботинок весил около 800 граммов.

– Готовьтесь, – шепнул Ричер.

Он перенес вес на отставленную ногу, смерил взглядом дешевую дверь, подскочил, как прыгун в высоту, готовый установить рекорд, и ринулся вперед. Два широких шага. Правым каблуком он с разгона ударил по двери чуть выше ручки. Полетели щепки, взметнулось облачко пыли, дверь с треском распахнулась, а он все несся вперед. Еще два шага, и он оказался посреди гостиной. Лорен Полинг вбежала следом.

Планировка квартиры полностью совпала с описанием Полинг. В дверях кухни застыла грузная женщина в просторном хлопчатобумажном балахоне. Ее длинные каштановые волосы разделял посредине пробор. В руке у нее была жестянка консервированного супа.

В гостиной на потертом диване лежал мужчина.

Он был очень болен. До крайности истощен. Его потная кожа отливала лихорадочным блеском. У него не было ни зубов, ни ступней, ни кистей.

– Хобарт?! – вырвалось у Полинг.

Мужчину на диване уже ничто не могло удивить. Он повернул голову и произнес:

– Спецагент Полинг. Рад вас видеть.

Язык у него был, и говорил он нормально.

Полинг перевела взгляд на женщину:

– Вы Ди Мари Грациано?

– Да, – ответила женщина.

Полинг опять повернулась к Хобарту.

– Господи, что с вами произошло? – спросила она и в ответ услышала:

– Африка. Со мной произошла Африка.

На Хобарте были новые темно-синие, еще жестковатые джинсы и рубашка. Штанины и рукава были закатаны выше культей. Ступни и кисти были отрезаны кое-как, грубо, без натяжения кожи на раны и пластической обработки.

– Что произошло? – повторила Полинг.

– Долго рассказывать, – ответил Хобарт.

– Но нам нужно знать.

– Зачем? Что, ФБР решило наконец мне помочь?

– Я уже не служу в ФБР, – сказала Полинг.

– Так кто вы теперь?

– Частный сыщик.

Хобарт перевел взгляд на Ричера:

– А вы?

– Примерно в том же роде.

– Я собиралась разогреть суп, – сказала Ди Мари Грациано.

– Пожалуйста, разогревайте, – сказала Полинг.

Ричер прикрыл раздолбанную дверь, насколько это было возможно. Когда он вернулся в гостиную, Ди Мари была на кухне. Полинг по-прежнему не сводила глаз с лежавшего на диване.

– Что с вами произошло? – спросила она в третий раз.

– Пусть сперва поест, – подала с кухни голос Ди Мари.

Сестра Хобарта присела на диван и принялась медленно кормить брата с ложки. Тот время от времени пытался поднять отсутствующую кисть, чтобы утереть подбородок, и на лице у него всякий раз появлялось удивление, мгновенно сменявшееся удрученным выражением, словно он и сам поражался тому, как живуча память простых движений.

– Эдвард Лейн, – произнесла наконец Полинг. – Когда вы его последний раз видели?

– Тому пять лет, еще в Африке.

– Что там случилось?

– Меня взяли живым. Не повезло.

– Найта тоже? – спросил Лейн.

– И его тоже.

– Как? – спросил Ричер.

Хобарт долго молчал.

– В Буркина-Фасо шла гражданская война, – наконец начал он. – Нам предстояло оборонять город. В данном случае – столицу. Город Уагадугу. Мы называли его Угу.

– Что там происходило? – спросила Полинг.

– Боевые действия шли на северо-востоке. В полутора с небольшим километрах от границы города начинался лес. В город вели две дороги, эдакие спицы в колесе. Мы их называли Часовая дорога и Двухчасовая дорога – по расположению стрелок на циферблате ручных часов. Мятежники собирались продвигаться по Часовой. Только в джунглях они бы шли не по самой дороге, а вдоль нее. Мы бы увидели мятежников только тогда, когда они выйдут из леса на открытое пространство. Им предстояло пройти голым полем не меньше полутора километров, а у нас были тяжелые пулеметы.

– И где не заладилось?

– Мы считали, что они разделят силы и будут продвигаться двумя колоннами по обочинам Часовой. Прикинули, что километра за три до города правая колонна развернется на девяносто градусов влево и попытается обойти нас с фланга. Следовательно, примерно пять тысяч мятежников должны были пересечь Двухчасовую дорогу. Тут бы мы их и засекли.

Мы с Найтом в свое время служили в морской разведке, почему и вызвались устроить два передовых наблюдательных пункта. У Найта хорошо просматривалась Часовая дорога, у меня – Двухчасовая. По плану, если б они не попробовали обойти нас с фланга, мы бы встретили их огнем в упор. Если б все сложилось успешно, к нам присоединились бы наши главные силы. Если б мятежники стали напирать, мы с Найтом отступили бы к городу и развернули вторую линию обороны.

– В какой момент все пошло не так? – спросил Ричер.

– Я допустил две ошибки, – ответил Хобарт. Он начал задыхаться.

– У него малярия и туберкулез, – сказала сестра. – Вы его утомляете.

– Он получает лечение и уход? – спросил Ричер.

– У нас нет никаких пособий. УДВ чуть-чуть помогает, а я вожу его в больницу Святого Винсента.

– Каким образом? Как вы его спускаете вниз и поднимаете наверх?

– Сама таскаю. На спине.

– Что за ошибки? – спросил Хобарта Ричер.

– Была ложная атака. С десяток мятежников выскочили из-за деревьев в полутора километрах от Найта. Видно, рискнули – пан или пропал. Найт подпустил их поближе и скосил из пулемета. Я его не видел, вот и пополз проверить, как он там.

– И как?

– С ним все было в порядке. Добравшись до его окопа, я понял, что Двухчасовая дорога просматривается оттуда даже лучше. Ну, а в перестрелке всегда лучше иметь напарника. Так я ошибся в первый раз – перебрался в окоп к Найту.

– А во второй?

– Поверил Лейну.

– В чем именно?

– Примерно через полчаса после первой ложной атаки в нашем окопе появился Лейн. Меня он, похоже, никак не ожидал там застать. Он мне сказал, что, согласно последним данным, мы увидим, как Двухчасовую дорогу перейдут солдаты, но это будут правительственные части. Они выйдут из леса и обойдут нас, чтобы укрепить тыл. Лейн сказал, чем больше их будет, тем лучше, потому что все они наши.

– Вы их увидели?

– И не одну тысячу.

– А потом?

– Мы затаились и просидели до ночи. Тут-то пошло и поехало. Около пяти тысяч парней высыпали из леса на Часовую дорогу и поперли прямо на нас. В ту же минуту другие пять тысяч выступили из подлеска южней того места, где стрелка показывала бы четыре часа, и тоже поперли на нас. Те самые парни, которых мы видели раньше. Это были мятежники. Позже до меня дошло, что Лейн мне соврал.

– Что же было на самом деле? – спросила Полинг.

– Впоследствии я все сопоставил и понял: Лейн и его часть оставили позиции за полсуток до этого. Он, должно быть, вернулся после короткой вылазки к нам, сел в джип и дал тягу.

– Почему он так поступил? – сказал Ричер.

– Яснее ясного, – ответил Хобарт. – Лейн бросил нас, потому что хотел, чтобы мятежники прикончили Найта. Я же просто оказался не в том окопе, вот и все.

– Но почему Лейн хотел его смерти?

– Потому что Найт убил жену Лейна.

– Найт вам признался? – спросила Полинг.

Хобарт долго молчал, потом ответил:

– Признался в тысяче разных вещей. – Он горько улыбнулся. – Вам не понять. Найт четыре года был не в своем уме.

– Расскажите, как там было, – попросила Полинг.

Ди Мари Грациано поднялась со словами:

– Не желаю снова это выслушивать. Я пойду.

Полинг открыла сумочку, вынула бумажник и протянула Ди Мари пачку банкнот.

– Купите, что требуется, – сказала она. – Еды там, лекарств.

– Не люблю я благотворительности.

– Так преодолейте себя, – сказал Ричер. – Вашему брату необходимо все, что он сможет получить.

– Возьми деньги, Ди, – велел Хобарт. – Ты и себе что-нибудь непременно купи.

Ди Мари пожала плечами и взяла банкноты. Забрала ключи и ушла.

– Надо бы вызвать плотника, – заметила Полинг.

– Позвоните советскому коменданту с Шестой авеню, он наверняка подрабатывает, – предложил Ричер и обратился к Хобарту: – Вам повезло с сестрой.

– Нелегко ей приходится, – ответил тот.

– Расскажите о Найте.

С уходом сестры Хобарт, похоже, расслабился.

– Наступила одна из тех самых неповторимых минут. Я что хочу сказать: ты решил, что уже по уши в дерьме, а потом до тебя доходит, что ты даже не представлял, как глубоко в нем увяз. Сперва мы ничего не предпринимали, затем переглянулись и, как я понимаю, приняли молчаливое решение сражаться до последнего. И принялись поливать их огнем. Они валили на нас и валили, а мы их косили и косили. У нас начало барахлить оружие. Они, видимо, этого ждали. Как только учуяли, так разом рванули в атаку. Ладно, подумал я, вот и конец.

Хобарт закрыл глаза, в маленькой комнате повисло молчание.

– Ну и? – произнес Ричер.

– Они добежали до края окопа и остановились. Один из тех, кто был у них за офицера, посмотрел на нас сверху и ухмыльнулся. При свете луны его белые зубы сияли на черном лице. Мы только что уложили несколько сотен мятежников, а теперь он нас захватил.

– Что было дальше?

– Первые дни – полный бардак. Нас все время держали на цепи – тюрем у них не было. У них вообще ничего не было. Нас, правда, кормили. Через неделю они заняли Угу и посадили нас в изолятор городской тюрьмы. Мы считали, что они ведут переговоры с Вашингтоном.

Но с Вашингтоном, видимо, у них ничего не вышло, потому что нас перевели в общую камеру. Это было плохо. Арестантов набито под завязку, грязь, болезни, питьевой воды не было, и нас практически не кормили. Потом нас судили.

– Судили?

– Я так думаю. Я не понял ни слова. Нас признали виновными. Я решил, что хуже быть не может, но ошибся. Пришел мой день рождения.

– Что произошло в тот день?

– Нас – примерно дюжину заключенных – выгнали на тюремный двор и построили в шеренгу. Все мы, видимо, родились в один день. Первое, что бросилось мне в глаза, – чан с варом и пропановая горелка под ним. Вар пузырился. Потом я заметил рядом с чаном большую каменную колоду, почерневшую от крови. Верзила надзиратель схватил мачете и что-то проорал крайнему заключенному. Мой сосед по шеренге немного говорил по– английски, он мне перевел. Мы могли выбирать. Даже три раза. По случаю дня рождения каждому из нас отрубят ногу. Первый выбор – левую или правую. Второй выбор – длинные штаны или шорты. То есть рубить выше или ниже колена. Третий выбор – сунуть культю в чан или нет. Кипящий вар склеит артерии и прижжет рану. Откажешься – умрешь от потери крови. Нам выбирать.

Ричер и Полинг молчали.

– Я выбрал левую ногу, длинные штаны и согласился на вар.

На несколько минут в маленькой комнате воцарилась гробовая тишина.

Затем Хобарт произнес:

– Через год, в новый день рождения, я выбрал штаны и согласился на вар.

– С Найтом тоже так обошлись? – спросил Ричер.

Хобарт утвердительно кивнул:

– Мы считали себя друзьями, но есть вещи, которые сближают по-настоящему.

Полинг была белой как мел.

– Найт вам рассказал про Энн Лейн?

– Сказал, что застрелил ее в Нью-Джерси.

– Объяснил почему?

– Он приводил ворох разных причин. Что ни день, то новое объяснение. То она достала Лейна, и тот попросил Хобарта ее убрать. То утверждал, что действовал по заданию ЦРУ. А однажды сказал, что она была инопланетянкой.

– Он ее похитил?

– Да. Довез до магазина, но не остановился – наставил на нее револьвер и повез аж в самый Нью-Джерси. Там и убил.

– Сразу? – спросила Полинг.

– Да, сразу. Когда вы о ней услышали, ее уже сутки как не было в живых. Вы правильно вели расследование.

– Вы и в самом деле были тогда в Филадельфии? – спросил Ричер.

– Был и не знал, что в тот день сделал Найт.

– Кто изображал ее голос по телефону? – спросила Полинг. – Кто забирал выкуп?

– Найт то говорил, что пара его знакомых, то утверждал, что сам Лейн все и устроил.

– Что же все-таки стояло за убийством Энн Лейн? – сказала Полинг.

Хобарт горько улыбнулся:

– Что стояло? Поверьте, я все время задаюсь этим вопросом. Ведь ответ на него, в сущности, объясняет то, что случилось со мной. Думаю, все устроил сам Лейн, потому что Энн потребовала развод и деньги. Лейн, с его самолюбием, не мог такого стерпеть. Вот ее и прикончили по его приказу.

– Зачем Лейну было губить Найта, если тот действовал по его собственному приказу?

– Лейн перетрусил, да и не любил быть кому-то обязанным.

– Как погиб Найт? – спросил Ричер.

– В свой четвертый африканский день рождения отказался от вара. Не захотел дальше мучиться.

Десять минут спустя в коридоре запищал домофон, и Ди Мари попросила помочь с сумками. Ричер спустился и притащил на кухню целых четыре. Затем он спросил ее:

– До нас дошло, что к Кейт Лейн приезжала в Хамптонс какая-то женщина. Это были вы?

– Мы решили ей рассказать, чего можно ждать от Лейна.

– И как она к этому отнеслась?

– Выслушала. Мы гуляли по пляжу, и она слушала.

– Что конкретно вы ей рассказали?

– Я сказала, что у нас нет доказательств, но мы не сомневаемся. Она все выслушала и никак не отреагировала.

– Вы ей рассказали о брате?

– И о нем рассказала. Она и это выслушала.

– Что случилось с вашим покойным мужем?

– С Винни случился Ирак. Мина-ловушка на обочине. Мне сказали, что он погиб на месте. Но они всем так говорят.

Ричер оставил Ди Мари на кухне и вернулся в гостиную.

– Тройка бубен вам о чем-нибудь говорит? – спросил он Хобарта.

– О Найте. Он считал тройку своим счастливым числом. А в части у него было прозвище Бубна. Он любил закатиться в клуб сыграть в карты.

– На трупе Энн Лейн он оставил тройку бубен.

– Значит, все же оставил? Он мне говорил, но я не поверил.

В гостиную вошла Ди Мари.

– Мне нужно знать, где вы были и что делали четыре последних дня, – сказал Ричер.

Ответила Ди Мари. Сразу и без раздумий. Временами чуть– чуть сбиваясь, что придало ее не совсем связному изложению особую убедительность. Два первых дня Хобарт был в больнице Святого Винсента с обострением малярии. Ди Мари почти беспрерывно находилась при нем. Вторые два дня они провели в ее квартире – до той самой минуты, когда Ричер, высадив дверь, оказался посреди гостиной.

– Зачем вы расспрашиваете? – поинтересовался Хобарт.

– Вторую жену Лейна тоже похитили. Вместе с ее дочкой.

– Вы думали, это я постарался?

– Какое-то время думал. Мы получили о вас с Найтом информацию общего характера. Узнали, что были увечья. Но ничего конкретного. Потом нам рассказали о безъязыком мужчине. Мы подумали на вас.

– Безъязыком? – переспросил Хобарт. – Что ж, я бы и на это пошел.

– Вы нас простите, – сказала Полинг.

– Чего там, все выяснилось, и ладно.

– Мы вам поможем, если сумеем.

– Сперва разберитесь с женщиной и малышкой.

– Боюсь, уже поздно.

– Не скажите. Пока есть надежда, есть и жизнь. Все эти кошмарные пять лет только надежда меня и поддерживала.

Ричер и Полинг ушли, оставив Ди Мари на продавленном диване рядом с братом. Вышли на улицу и окунулись в предвечерние тени роскошного дня на исходе лета. По улице медленно и сердито ползли машины. Завывали клаксоны. Прохожие в спешке увертывались от встречных.

– Мы в тупике, – сказала Полинг.